Аннотация: Ш-ш-ш-ш... Вот оно - начало долгого и странного путешествия.
Ш-ш-ш-ш... Шумит в голове. Ш-ш-ш-ш... Волнами накатывает. Ш-ш-ш-ш... Влажный ветер пахнет солью и пряностью, а ещё несвежей рыбой. Я открыла глаза. Вода, небо, песок. Много песка. Белые птицы кричат надо мной. Где это я? Вода... тьфу, солёная, песка много, птицы визгливые. Море?! А как я здесь... Ллеб! Неуч тёмный. Та-ак-с. Лапы-крылья целы, хвост на месте, рога не отшибло. Бок в крови... не моей.
Сколько хватало глаз - пустынный пляж, позади тёмные тела скал. Где же остальные? Князь! Нарастающая паника сменилась недоумением. Хозяина нигде нет... боли тоже нет. Ошейник поломался? Или маг помер, и развеялись чары? Много вопросов, ответов ни одного...
Потянувшись до хруста и отплевавшись от песка, я поднялась в воздух. Прохладный морской ветер приятно охлаждал крылья. Сила, необъятный простор, пьянящий морской воздух. Белые птицы громко возмущаются моему полёту. Люди их странно называют... Отварки... кофейки... Нет, не то... Чайки... Не-ет, точно не то. Я была уверена, что название какого-то питья. Ошиблась, наверное. Подо мной, блестя тёмными спинками, проплыл косяк крупной рыбы. А ещё одна большая рыбина без движения лежала на мокром песке. Светловолосая такая рыба, в светлых штанах да рубахе. Князь! Дышит... Мокрый, растрёпанный, щека разодрана, но живой!
- Хозяин, - я потрогала мужчину лапкой, - очнись, хозяин!
Не шевелится. Ну что ж...
- А-а-а! - Рай подскочил, потирая укушенное ухо,- ты чего творишь?
- Чего-чего, бужу тебя. Разлёгся тут, мокнешь, птиц пугаешь.
Князь осмотрелся.
- Где это мы...
- Сдаётся мне, даже наш недомаг не знает. Не позволяй ему колдунствовать боле. Одни беды от него.
Выглянувшее солнце загнало нас в тень прибрежных скал. Князь отрешённо возил ладонью по песку. А я, развалившись спиной на камнях, скучала. Объёмные облака плыли под лапами, закрывая небо и яркое светило - Саул. А потом и облака закрыло. Ой, знакомое лицо со старым шрамом, наискось пересекающим лицо от переносицы до правой скулы. Странно, но увечье вовсе не уродовало лицо, напротив, делало его более мужественным. Встрёпанные чёрные волосы до плеч дополнял образ.
- Мя-со-ру-уб и ты здесь, - белый оскал.
- Где? - Встрепенулся князь, рассматривая песок в ладонях.
- Княже, ты что?.. - десятник на миг замолчал, потом обратился уже ко мне, - чего это он?
- А что я? - Светловолосый откинулся назад, поднимая взгляд на Мясоруба, - выбираться нужно... отседова.
- Не буду спорить, княже. Только... я тут огляделся. Песок, песок, скалы да птицы шумные. Весей поблизу нет. Куда идти-то? О, киса, а разомни-ка крылышки? А мы с князем посидим тут, потолкуем, отдохнём перед дальней дорогой.
Я хотела возмутиться, но почему-то беспрекословно поднялась на лапы и сильным прыжком отправила тело в полёт.
Для разнообразия полетев направо, в очередной раз убедилась - там скучно. Первые минут пять. А потом впереди замаячило что-то тёмное. Порт не порт, весь не весь. Засмотревшись на едва видневшиеся домики, едва не пролетела мимо странного пятна на песке. Пятно было большим, привлекало птиц и мух и пахло кровью. Да это же... лошадь! Точнее половина гнедой лошади. Передняя. Аккуратный срез прямо позади седла ещё сочился кровью. Правой передней ниже колена нет. Мутный глаз безразлично смотрел в небо. Интересно, откуда она здесь? Сложив крылья, я опустилась рядом, распугав птиц и не распугав мух. Подцепив коготком мешочек, притороченный к седлу, заглянула вовнутрь. Баночки, мешочки и запах... этот знакомый пряный кисловатый запах, перекрывающий дух крови... Да это же лошадь Монта! Но где же он сам? Надеюсь, он целее своего скакуна. Прихватив чересседельные сумки, я поднялась в воздух.
- Княже...
- Да какой же я князь? - горько вздохнул Рай, - земли бросил, не отомстивши за отца... Я бежал. Как трусливый пёс бежал!
- Княже, - Мясоруб сжал княжье плечо широкой ладонью, - я знаю тебя с малолетства сопливого. Упрямый, своенравный, дерзкий отрок. Ты кто угодно, только не трус. Выберемся из... этой песочницы, соберём степняков, поднимем горные кланы нелюдей... Мы вернём трон.
- Мы отомстим...
Мясоруб с князем сидели на каменном уступе. Молчали, смотря на море. Прохлаждаются, ишь ты. Сумки, выпущенные из зубов, плюхнулись аккурат под ноги десятнику. Я примостилась рядом.
- Откуда это? - Мясоруб распустил шнуровку на и заглянул внутрь сумы. - Это же...
- Вещи Монта.
- Где он? Что с ним? Почему ты одна?- Никогда не видела его взволнованным таким. Даже когда я умирала. Обидно-о.
- Не знаю. - Я шевельнула крыльями, - нашла лишь лошадь... то есть половину лошади.
- Как это - половину? - Мясоруб недоверчиво сощурился.
- Как, как... Половина есть. Половины нет.
- Монт, - десятник покачал головой, - надеюсь, тебе повезло больше, чем бедной животине.
- А нам здорово повезло, что живы остались. Хозяин, не позволяй боле книги читать колдунские магу своему. А я б сама колдунствовать пошла, пусть меня научат.
Мясоруб тем временем шуршал в суме, едва ли не по локоть туда занырнув.
- Корешки... порошок... о, трава! А чегой-то звенит... Золото?- Десятник с недоверием посмотрел в кожаный кошель. - Ах, стервец! А вторая? Ну-ка, ну-ка... Низший!
Содержимое второй сумы хлюпнуло и пролилось на камни. Размокшие лепёшки вперемешку с не менее грустным на вид мясом, всё обильно сдобрено пшеном и куском твёрдого жёлтого сыра. Мясоруб выловил сыр из неаппетитной жижи и, крутанув в руке широкий нож (откуда только достал?) и срезал скользкие края.
- Завтрак, - бодро улыбнулся вояка, разрезав оставшийся кусок на три части. Одна перекочевала к угрюмому князю, одна ко мне. Осторожно понюхав, лежавший на ладони сыр, я наотрез отказалась брать его в рот. Коли запах, как от гонца в пути трёхдневном, так каков же вкус?!
Мокрый песок лип к лапам, забивался в шерсть. Размытые следы жадно слизывали волны. Домики приближались, становясь маленькой рыбацкой весочкой в пяток домов. Низких, покосившихся, покрытых сухими водорослями замест соломы. Тишина нарушалась лишь гудением мух да криками птиц. Во влажном песке на побережье сидела девчушка лет шести , старательно выстраивая крепость. Получалось корявенько, но девчонка этого не замечала, добавляя всё новые башенки. Завидев нас, она оставила песочное дело, подошла.
- Здрасте, дяденьки. Ой! Кисонька, - ко мне потянулись испачканные в песке ладошки, - покатай меня, киса! А я тебе рыбки дам!
Я на всякий случай сделала шаг назад. Не знаю почему, но человеческих детёнышей боюсь. Особенно мелких. Аж шерсть дыбом встаёт.
Девочка, равнодушно отнёслась к отказу, выжидательно смотря на Мясоруба снизу вверх.
- Девонька, - спросил десятник, - ты лучше скажи, где мы? Что это за весь?
- Всегда любил детей. Особенно на вертеле. С клюквенным отваром.
- Ни-ира! До-чень-ка!
Со стороны ближайшего дома к нам бежала женщина в простой неподпоясанной рубахе. Чёрные волосы развевались на ветру. Подлетев, загородила собой дочь.
- Здравия, господа хорошие, - женщина успевала говорить с нами и шёпотом отчитывать дочь. - Сколько раз говорила - не подходи к незнакомцам! Куда путь держите? Мало ли, что это за голодранцы.
- Хозяйка, - поднял тяжёлый взгляд светловолосый, - нам нужно в порт.
- В порт? - Женщина облегчённо улыбнулась и махнула рукой в сторону от веси. - Там ближайший. Но тут далече, если пеше идти.
День коротали, сидя под навесом, около деревянного мостка, уходившего в море. Точнее мы с Мясорубом сидели, а князь мерил шагами влажный берег. Песок тихо поскрипывал под мягкой кожей сапог, да жужжали мухи над грустно висящей рыбой. Ш-ш-ш-ш... Ш-ш-ш-ш... Мерно шуршали волны, плеская на просоленные доски.
- Мясоруб?
- Да, киса? - Десятник неторопливо натирал промасленной тряпкой тёмное лезвие топора. В воздухе пахло гвоздикой.
- Что будет дальше? Мы убежали, мы живы. Но дальше что?
- Война, киса. Будет война за трон.
- Какая война, человек? - Опешила я, - нас трое против войска.
- У нас будет войско, - пожал плечами мужчина.
Порывом налетел ветер, прошелестел сухими тушками вяленой рыбы. Рыба молчала, с укором взирая мёртвыми проколотыми глазами на мир. Вечерело. Ветер становился всё прохладней, а тёмные точки у горизонта - ближе. Рыбаки возвращались домой. Весь ожила - жёны и дочери бросили свои домашние заботы, малые дети оставили недостроенные замки и "недопеченные" куличики. Все вышли к мостку, встречать мужчин.
Я подошла к князю. Рай стоял всё так же, молча, смотря себе под ноги. За этот день он как-то посерел, осунулся. Повинуясь странному порыву, подставила голову под мужскую руку. Пальцы мягко пробежались по шерсти, впервые не вызывая неприязни.
- Я бы отпустил тебя, Бестия. - Неожиданно проговорил светловолосый, - да помощь твоя надобна. Каждый воин на вес золота.
- Кня-азь, людей убивать - это я завсегда рада. Ты только перстом ткни.
Рай слегка улыбнулся, мягко отталкивая меня.
- Иди, Бестия, полетай. Вернёшься, как отчалим.
Угу, полетай. На голодный желудок. Мясоруб накрепко запретил есть здешнюю вяленую рыбу, да и вода говорит, дрянная. И зачем люди портят мясо солью? И вода солёная... тьху!
Пряный густой воздух упруго ложился под крылья. Внизу князь и десятник о чём-то говорили с мужчиной на небольшом парусном судне. И вот они ударили по рукам. Небольшой кораблик медленно поплыл вдоль берега. Я сложила крылья, плюхнувшись на корму, судёнышко покачнулось. Ожидаемого переполоха не получилось. А жаль. Мужчина у штурвала и двое темноволосых парней, очевидно сыновья, лишь изредка косились в мою сторону, но молчали. Мы мерно качались на слабеньких волнах. Чтоб времени даром не терять, я устроилась у борта и спрятала нос под крыло.
Утро встречали уже в порту. Низкий серый городок пропах свежей и не очень рыбой, тиной и пряностями. Временами разгулявшийся ветер доносил запах мяса, чеснока и нечистот. Люди толпились, суетились, продавали, покупали, воровали, приценивались. Людской гвалт мешался с ором всевозможных животных и птиц. Свист батогов перекликался со звоном монет. Грязные оборванцы с вороватыми лицами и ловкими пальцами без труда шныряли в толпе, выискивая лёгкую наживу. Надменные богачи, сверкающие яркой коприной(18) и золотым шитьём всё боле уделяли внимание диковинкам на прилавках, нежели своим кошелям, чем неизменно пользовались проворные сиромахи(19). Буйство цвета и запаха на торжище вплеталось в сирость портовой веси, оставляя приторный привкус на губах. Даже моё появление не нарушило привычной суеты.
- Ах ты, шиша(20) проклятая! Держите!
К нам ловкой рыбкой скользил заросший, со спутанными волосами, мужчина в грязном зипуне(21) да тёртых штанах. В его руке в такт бегу позвякивал мешочек. Следом, отчаянно работая локтями, пробирался мужичок в яркой одежде. Объёмный живот, казалось, бежал перед своим хозяином. Раскрасневшийся мужчина тяжело дышал, но упорно не хотел расставаться с кошелем. Когда шиша поравнялся со мной, я ловко цапнула его за ногу, отчего тот, красиво взмахнув руками, растянулся на земле. Тут побежал обворованный и, шумно отдуваясь, принялся ворошить упавшего, в надежде вернуть деньги. Сиромах отбрыкивался, как мог.
- Где мои деньги, злыдень эдакий? - тонко вскричал мужчина, вытирая пот со лба ярким рукавом верха.
- Нет и нет у меня денег, - проворчал оборванец, ползком просачиваясь меж ногами собравшихся вокруг зевак.
Десятник, глядя на это, засунул свой кошель поглубже за пазуху и свернул в сторону от торговых рядов.
- Мяшоруп, - тихо прошепелявила я, когда мы оставили толчею позади.
- Киса? - воин несколько удивлённо посмотрел на меня.
Я разжала зубы, тихо звякнул о камни мешочек с монетами. Мясоруб поднял его, заглянул внутрь и, расплывшись в улыбке, потрепал меня за ухо.
- Ай да киса. Когда ты успела...
- Мало того, что демоница, так ещё и вороватая, как тать(22) лесной.
- Ничего не знаю, на земле нашла.
- Да ладно тебе, княже. Нам монеты сейчас ох как нужны.
После недолгого блуждания, Мясоруб вывел нас к старому зданию в три ветхих этажа. Массивная дверь открылась без скрипа, впуская нас в обширную залу, не менее ветхую, чем сама корчма. Десятник бросил пару фраз корчмарю, подкрепляя сказанное пенязем(23). Тот кликнул мальчишку, который отвёл нас на третий этаж и показал две комнаты. Первая - небольшая угловая, с объёмной бадьёй у окна. Вторая - поболе, с широкой кроватью и столиком у окна. Мясоруб, оставив нас с князем, куда-то ушёл.
Я выглянула в окно. Увы, безбрежного моря за ним не оказалось, лишь потёртая серая стена без окон. Ещё немного и я сама посерею и буду пахнуть рыбой. Или вообще превращусь в серую рыбу. А потом меня съедят. Серые люди, с запахом рыбы.