-Ваше произведение прекрасно. Оно такое мудрое и философское. Оно такое, ну, такое, блин, прямо лучше ничего и не читал!
-Спасибо. Да, я такой вот талантливый, но скромный.
-Вы очень скромный, талантливый и очень, очень интересный автор.
-Да-да, всё верно. Да и Вы, кстати, тоже неплохо пишете.
-Да что Вы говорите? Правда? Вот не ожидал! Вы читали мои произведения? Ну, да, в принципе, я действительно неплохо пишу. Даже, я бы сказал, самобытно, и только такой умный и образованный как Вы человек может меня понять.
-Да, я Вас прекрасно понимаю. В Ваших произведения настоящая глубина и сила!
-Да-да, я старался поглубже и посильней, это, как его, копнуть.
-Вам удалось.
-Приятно, когда среди десятков тысяч авторов графоманов встречаются два ярких писателя самородка. Кстати, а Вы где живёте? Не в Москве ли? Или может быть в Питере?
-Нет. Я живу в прекрасном русском городе Косопузове. У нас тут такая природа, такая кругом красота! А люди какие!? Настоящие косопузовцы!
-Да что Вы?! Вы будете смеяться, но и я живу в Косопузове на улице Ленина, дом 5.
-Ха! А я на улице Демократии, дом 6. Это совсем рядом.
-Да знаю я прекрасно! Раньше она называлась улица Дзержинского. На ней находился детский садик, который я имел удовольствие посещать.
-Слушай, а время-то ещё не позднее. Знаешь забегаловку "Райское наслаждение", она как раз в переулке между улицами Ленина и Демократии?
-Прекрасно знаю. Не раз туда захаживал.
-Вот и прекрасно. Может быть, обсудим судьбу русской литературы за бокалом пивка или чего покрепче?
-Не вижу повода отказаться.
...
Через полчаса в недорогой уютный бар "Райское наслаждение" с противоположных сторон с разницей в минуту зашли два человека. Один полный, лысый, с розовыми щеками постаревшего малыша. Другой маленький, вертлявый, в огромных очках и с маслеными волосами.
Увидев друг друга, они сразу поняли, кто есть кто. "Господи, - пронеслось одновременно в головах у обоих, - ну, неужели ты не можешь создать автора с нормальной внешностью, а не такое чучело?"
Через три часа в баре "Райское наслаждение" можно было увидеть двух мужчин: одного толстого и другого - маленького в очках. Они сидели в углу за столиком, на котором стояли начатые стаканы с пивом, рюмки с водкой. Под столом катались пустые бутылки, из-под неё, родимой. Немудрёная закуска, типа недорогого салатика и рыбного ассорти, в которое толстый постоянно тыкал окурки. Очевидно, плохую шутку играло писательское ассоциативное мышление: бычки от сигарет ассоциировались с бычками в томате.
-Ты извини, конечно, - говорил толстый, - но твой последний рассказ - дерьмо! Ну вот дерьмо и всё! Читать просто невозможно. Ну, как же ты так? Ты ведь можешь иногда неплохо писать. Редко, правда.
-Ну... может быть я что-то недоработал... но я старался... думал... экзистенциананизм... тут надо разобраться... - затараторил в ответ автор небольшого роста, пытаясь разглядеть в огромные очки, кто там вообще такой сидит напротив и смеет говорить плохо о его последнем детище.
-А что тут разбираться, - констатировал толстый, туша очередной бычок в ассорти. - Дерьмо, оно и в Африке дерьмо.
-Сам ты дерьмо,козёл! - горько сказал маленький автор в очках и гордо встал, как пионер перед буржуями. Правда, не удержался и через секунду упал прямёхонько на свой стул. И вовремя. Пухлый кулак его собеседника просвистел как раз в том месте, где только что была голова очкарика.
-Да ты сам-то вообще ни одной вещи нормальной не написал. И в слове "лес" у тебя по три ошибки! - продолжал осыпать упрёками своего визави маленький автор. - И вообще, ты полный придурок, и рецензии я тебе писал, чтобы ты тоже ко мне заходил на страничку и оставлял бы хоть изредка свои дерьмовые отзывы. Сволочь, на две моих рецки, ты оставлял только одну!
-Да ты в литературе - ноль! - толстый встал и пытался наносить удары сопернику через стол, но руки у него были коротки, и кулаки пролетали прямо перед очками его близорукого собеседника.
-Что-то у меня всё мелькает перед глазами? - глядя на летающие перед носом кулаки, заявил очкарик. - По-моему, я изрядно перепил. Слушай, друг, ты мне больше не наливай. У меня глюки кажется.
Услышав святое слово "друг", сработавшее рефлекторным сигналом, толстый тут же уселся на свой стул, налил себе водки, собеседнику минералки и, провозгласив тост "за нас, маститых русских писателей", со вкусом употребил стопарик.
-Знаешь, за что я тебя уважаю? - продолжил он, после того, как водка в очередной раз поздоровалась с желудком. - За твою независимость. Ты, брат, знаешь какой независимый? Оооо! Таких независимых надо ещё поискать! Даже не знаю, кого и сравнить с тобой? Может быть, только американский день независимости и, отчасти, мои произведения.
-Да, твои произведения, коллега, это, блин, такая независимость, такая мощь, такая сила! Эх, брат ты мой по перу, если бы ты знал, как сильно я тебя уважаю!!
-Да, - толстый закурил и пустил в потолок струйку дыма. - Вот же случилось так. Что на весь Косопузов выпало только два приличных человека и всё! Веришь, нет - словом перекинутся не с кем, вокруг одни сплошные косопузы... Нет - косопузцы... Нет - косопузовцы, но какая разница! Вот говорят - природа, красота. Да кому это интересно в нашем захолустье?!
-Да, - задумчиво почесал сальные волосы маленький автор. - В Москве или Питере возможностей, конечно, побольше, но Россия сильна провинцией и мы, блин, ещё покажем... ну... это... что-нибудь покажем обязательно.
-Пошли дддомой, друг, - вставшему толстяку всё-таки удалось обойти столик и поднять приятеля со стула. - Нам, ппписателям, необходимо держаться вместе. Мы - сссовесть нации! Ну, что ж ты ножки-то волочишь? Экккий ты слабенький! Но всё равно, я тебя знаешь как уввважаю? Почти как Лиона Фейтхвтхтхвангера. Официант, счёт!