День за днем облетали с деревьев
озябшие рыбы,
Потихоньку слипались глазами
и нюхали пыль,
Рыли дерн и напрасно терзались,
хотя и могли бы
Покатиться, свалявшись под ветром,
в полынь и ковыль.
Мелко вскакивал, рысью 
трясясь по дождливой дорожке,
Серый мерин, осеннего ветра 
стыдясь на лице.
На ушах продышался лишай,
отрасли ложноножки,
И совсем не хотелось того,
что лежало в конце.
Произрос лежебоко желудок
капризною ленью,
Шевельнулось желание вяло
кошачьим хвостом.
Даже рыжий обрывок улыбки
не внес оживленья,
А неслышно шептался о том,
что случилось потом.
А потом полкило желудей 
и лохматого сыра
Намекали, пока не намокли
в клееном плену,
Но засохли, хотя не остыли,
ведь не было сыро,
И совсем неожиданно
начали ползать по дну.
А в кустах завозились
испуганно чьи-то туманы.
Стало весело, только обидно
за то, что без нас,
Потому что всем было тогда
удивительно странно
И никто не хотел отвлекаться
на то, что сейчас.