Аннотация: История про сломавшийся автомобиль, просроченный йогурт и странный туман над речкой Кьявенной
Незапланированная остановка
- Тань! Ну что ты взяла? Смотри! Он же просроченный! Выбрось!
- Но ведь других нет, а мне всё равно хочется!
Она вцепилась в этот йогурт, как терьер в любимую игрушку, и гордо направилась к кассе. Спорить было бесполезно. Я окинул взглядом полки магазинчика, лишний раз убедившись в убожестве ассортимента, и решил, что лучше дождусь ужина в траттории.
Изначально мы не планировали останавливаться в Фонтана Фредда, а ехали из Пармы в Пьяченцу. Но в чистом поле, недалеко от маленького химического завода, заглох прокатный Фиат Типо. Я позвонил в контору, её сотрудники вызвали эвакуатор, который дотянул неисправную легковушку до ближайшей мастерской, а нас привёз в городок чуть севернее прямо к дверям гостиницы с названием, как у шоссе из Римини в Милан.
Обеденное время уже закончилось, поэтому единственная траттория городка оказалась закрытой до самого вечера. Магазинчик напротив гостиницы нас совсем не порадовал. Татьяна с аппетитом съела свой просроченный йогурт, потом окинула меня плотоядным взглядом, и спросила:
- Что будем делать?
- Пойдём гулять?
- Где? В этой дыре?
- Ну, давай хоть церковь найдём.
Маленький аккуратный храм с фасадом, сложенным из красного кирпича, притаился в квартале к югу от автотрассы. Я толкнул тяжёлую деревянную дверь, укреплённую блестящими бронзовыми болтами. В высоком главном нефе под двускатной крышей было пусто и тихо. Татьяна заинтересовалась статуями святых в боковых галереях, я же направился к залитому светом алтарю. И тут откуда-то сбоку вынырнул невысокий седой падре в традиционном чёрном одеянии с белым прямоугольником на воротничке.
Священник обратился ко мне по-итальянски, потом быстро перешёл на английский, увидев, что я не владею языком Данте. Я честно признался, что в храм мы заглянули из праздного любопытства, падре на это заметил, что пути Господни неисповедимы и что Он направляет нас своей невидимой рукой. Затем разговор неожиданно превратился в обсуждение возможности чудес в обычной жизни. Священник апеллировал к доброй воле всемогущего Творца, его желанию сделать нас лучше. Я же сетовал на то, что в повседневной жизни ничего чудесного не замечал. Падре со значением упомянул Нечистого, пытающегося соблазнить людей. Священник утверждал, что истинных чудес много и сейчас, просто козни Врага застилают нам глаза и не дают их увидеть. Чтобы сменить странную тему, я спросил у падре, есть ли в городке что-нибудь, заслуживающее внимания приезжих, кроме церкви. Священник расценил это, как сигнал к окончанию беседы, отрицательно помотал головой и скрылся в глубине церкви.
Когда мы выходили, возле самых дверей храма столкнулись с мужчиной среднего возраста и самой средней внешности. Впоследствии, сколько я ни пытался, так и не смог отчётливо вспомнить его лицо. Оно казалось заурядным, но, в то же самое время, имелась в нём какая-то особенная неправильность, которая делала это лицо заслуживающим доверия. Такого увидишь на улице и сразу поймёшь, что это свой в доску парень. Мужчина улыбнулся нам самой обаятельной улыбкой и обратился по-английски:
- Как приятно видеть новых людей в нашей глухомани! Покорнейше прошу меня извинить, но, волею случая, я услышал окончание вашей беседы с отцом Маттео. Про чудесное и про интересные места. Так вот, наш падре не сказал вам, но в Фонтана Фредда и в самом деле есть такой уголок, где ты начинаешь верить в чудеса.
Я очень подозрительно отношусь к незнакомцам, пусть даже у них такое располагающее к себе лицо. Наверное, это угадывалось без всяких слов, потому что мужчина вдруг спохватился:
- Прошу прощения, я совсем забыл вам представиться. Фриц Юле, историк. Преподавал в Пьяченце в университете Святого Сердца, а сейчас решил отойти от дел и пожить вдали от суеты.
Мы с Татьяной назвали наши имена, потом объяснили, что очутились в Фонтана Фредда из-за поломки машины. Новый знакомый лучился оптимизмом:
- Но это же просто замечательно! Вам очень повезло! У вас есть возможность увидеть то, о чём большинство жителей этой планеты даже и не подозревают!
- Что вы имеете в виду?
- Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Располагаете ли вы свободным временем?
Я объяснил, что в наши планы на сегодня пока входит только ужин, которого ещё нужно как-то дождаться. Фриц просиял:
- Великолепно! А позволите ли вы мне стать вашим гидом?
Мы с Татьяной не возражали, и синьор Юле повёл нас куда-то. По пути он рассказал, что Фонтана Фредда не всегда была таким захолустьем. Теодорих Великий в конце своего долгого правления повелел возвести здесь крепость. Император Карл III Толстый разрешил владеть этой крепостью Адальберто Риццоло, славному рыцарю из Пьяченцы. И всё было замечательно, пока не началась война гвельфов и гибеллинов. Крепость осаждал Альберто Ското, потом её захватил Галеаццо Висконти, а его сын Аццоне и вовсе повелел срыть укрепления. Сто лет спустя сюда пришёл кондотьер Альберто Санвитале и камня на камне не оставил от всего Фонтана Фредда. Татьяна слушала рассказ с недовольным выражением на лице и заявила, что не понимает, как люди могли жить в то ужасное время, когда шайки бандитов творили жуткие злодеяния во имя папы или императора. Ещё моя супруга добавила, что если бы она была средневековой правительницей, то быстро бы навела порядок и разобралась с бесчинствами соседних синьоров и их наёмников. Наш новый знакомый слушал Татьяну с живейшим интересом, повторяя, то и дело, слова одобрения. Потом историк вдруг замолчал, изобразив на лице самое загадочное выражение. Мы огляделись и увидели, что подошли к узенькой речушке, берега которой густо поросли ивами, каштанами и тополями. Городок здесь уже заканчивался, за рекой простирались поля.
- Вот, река Кьявенна. Неширокая, но очень интересная во всех отношениях. Это граница между двумя мирами...
- И что вы хотели нам здесь показать? - я совсем уж невежливо перебил Фрица, но тот совершенно не обиделся. Напротив, он просто излучал в окружающее пространство своё удовольствие. Хитро улыбнувшись, историк взял нас с Татьяной за руки и попросил сделать три шага к реке. Мы так и поступили, пройдя через облачко неизвестно откуда взявшегося тумана. Мне показалось, что шум реки усилился, как будто поток загадочным образом приумножился. Когда влажная дымка рассеялась, синьор Юле остановил нас на поросшем камышами берегу. Воды и в самом деле прибыло. Не успел я спросить об этом, как историк указал куда-то рукой. Мы глянули и заметили серую громаду башни, поднимающуюся над ивами и тополями. Над каменными зубцами трепетал синий флаг с красной крепостью на зелёном лугу. Я раскрыл рот, а Татьяна быстро спросила:
- Откуда она взялась?
- Я же вам рассказывал, эту крепость построили при Теодорихе, а потом, конечно же, её достраивали потомки Адальберто Риццоло, - снисходительно ответил историк.
- Но ведь в Фонтана Фредда сейчас нет никакой крепости!
- А ведь когда-то была. Может, мы подойдём к ней поближе и рассмотрим, вместо того, чтобы разговоры разговаривать?
Сооружение из грубого серого камня занимало небольшую излучину реки. Вероятно, сначала возвели башню с окнами-бойницами на самом верху, потом к ней добавили пристройки по бокам. Я заволновался:
- А нам точно стоит туда идти?
- Как хотите, но я знаю совершенно определённо, что гастальд Маттео Риццоло устраивает сегодня пир. И вы сможете поужинать прямо сейчас, а не дожидаться, когда откроется траттория.
- Кто вы, синьор Юле? - тихо спросила Татьяна.
- Вы точно хотите это узнать? - усмехнулся историк. Мы с женой промолчали. Я вспомнил разговор со священником и внезапно понял, что Фриц слышал каждое слово. А потом, вероятно, замыслил развлечься с заезжими туристами-недотёпами. Поигравшись с буквами имени нашего гида, я получил обескураживающий результат. Странно, но никакого волнения или страха от этого не испытытал. Было лишь любопытно, чем закончится эта экскурсия. Татьяна же думала о другом:
- Но как мы пойдём на пир в таком виде? Нас же не пустят за стол!
- Об этом не волнуйтесь! - ответил Фриц и щёлкнул пальцами. Его одежда тут же преобразилась, голову "историка" украсил мягкий матерчатый берет, подвязанный лентами. На плечах у синьора Юле оказался длинный тёмно-коричневый плащ с широкими рукавами, похожий на мантию учёного. Татьяну облекло высоко подобранное верхнее синевато-серое платье, под которым виднелось длинное красноватое нижнее. Голову моей жены укрыл красный платок с оборками. Я же почувствовал, что мои ноги обтягивают узкие красные штаны. В коротком, туго подпоясанном камзоле того же цвета с висячими рукавами и сером капюшоне, наброшенном на голову, я ощущал себя клоуном. Татьяна посмотрела на меня и хихикнула. Фриц же весомо произнёс:
- Вполне пристойное одеяние, - и повёл нас по тропинке к мощным воротам. Когда "историк" постучал, открылась калитка и нашу троицу беспрепятственно пропустили во внутренний дворик с хозяйственным инвентарём. Синьор Юле уверенно направился к деревянной лестнице, пристроенной к стене, и застучал ногами по ступеням. Мы едва поспевали за Фрицем.
Пиршественный зал не отличался изысканностью. Серые каменные стены лишь кое-где прикрывали гобелены с библейскими сюжетами. Потолок из почерневших балок поддерживали деревянные колонны. Камин представлял собой овальную дыру в стене, где на громадном вертеле жарилась туша какого-то животного. По всей длине зала стоял стол, накрытый светлой скатертью и уставленный сырными головами, большими караваями хлеба, деревянными подносами с дичью и кувшинами с вином. Пирующие использовали в качестве тарелок лепёшки, лишь за главным столом виднелась серебряная посуда. Фриц гаркнул на всю трапезную:
- Барон и баронесса Тартарские.
И нас тут же повели за главный стол. Гастальд Маттео Риццоло оказался светловолосым здоровяком с приятным лицом. Его облачение состояло из длинного красного кафтана с застёжками на груди и рукавах и плаща с подбивкой. К моему удивлению, я понимал всё, что говорилось за столом. Какой-то горожанин в синем кафтане, поверх которого виднелась красная открытая накидка, спрашивал у своего соседа, седого господине в зелёном суконном плаще, где находится Тартария. Тот лишь морщил лоб. Хозяин замка поднял золотой кубок и предложил выпить за наше здоровье. Примеру гастальда последовали все собравшиеся. Нас усадили по правую руку от Риццоли и тут же наполнили кубки вином. Синьор Юле шепнул мне на ухо, что нужно произнести ответную здравицу хозяину. Я немедленно последовал совету "историка". За хозяина пили даже с большим воодушевлением, чем за гостей. Затем я присмотрелся, как тут едят, и понял, что все пользуются кинжалами, чтобы отрезать себе мясо или поддеть тушку жареной птицы. Удобный нож в ножнах обнаружил у себя на поясе. Татьяна попробовала местный сыр, потом отведала мясо с лепёшками, а через некоторое время перед ней поставили блюдо с сушёными фруктами.
От здешнего вина моя супруга быстро захмелела и вступила в беседу с гастальдом. Она жаловалась на несовершенство мира, на негодные законы и на отсутствие твёрдой руки у тех, кто правит. Маттео Риццоло слушал Татьяну со всё возрастающим вниманием, а потом вдруг обратился ко мне с предложением:
- Уважаемый барон! Ваша прелестная супругу поразила меня своей мудростью, проницательностью и умением властвовать. Так вышло, что завтра я отбываю в Милан, а оставить в Фонтана Фредда некого. Не могли бы вы разрешить баронессе управлять этой синьорией на время моего отсутствия?
Я возражал, категорически возражал. Но как-то так вышло, что все слова, вылетавшие из моих уст, собравшиеся на пиру понимали превратно. Подозреваю, что тут оказался замешан Фриц. В итоге к концу пира гастальд посчитал, что получил моё полное разрешение и выдал Татьяне тяжёлую связку ключей и золотой перстень с печатью в придачу. В покоях, отведённых нам, я постарался уговорить супругу не заниматься тем, о чём она не имеет никакого представления, но в результате оказался выставлен из замка вон за то, что во время пира не так посмотрел на фигуристую служанку. Оказалось, что перстень являлся знаком власти, и вся челядь подчинялась Татьяне беспрекословно.
Куда деваться? И я отправился к берегу реки Кьявенны. Шагнув в облако тумана, сделал три шага и вернулся в своё время, туда, где в Фонтана Фредда уже не существовало никакого замка. Но как же быть с Татьяной? Я не сомневался, что вся эта затея с управлением синьорией очень плохо кончится для моей жены. Но как её убедить вернуться?
Я поплёлся в сторону гостиницы и вдруг вспомнил про церковь с краснокирпичным фасадом. Может падре посоветует, ведь он должен быть докой по части козней Нечистого? Седой священник снова вынырнул откуда-то, стоило мне лишь приблизиться к алтарю. Падре покосился на мой шутовской наряд, но терпеливо выслушал сбивчивый рассказ, потом перекрестился, услышав анаграмму имени Фриц Юле, исчез ненадолго в боковом нефе и предложил мне поспешить.
По дороге отец Маттео выпытывал у меня детали. Когда же я начал расспрашивать его о загадочном тумане, то священник ответил, что не может сказать ничего определённого, но когда-то слышал местную легенду о мгле возле Кьявенны. Иногда в полнолуние через туман на берегу реки можно попасть в места, в которые в обычное время нет доступа смертным. Но вернуться обратно получается лишь в том случае, если ты успел до конца ночи и не запятнал себя тяжкими грехами.
Вместе мы быстро дошагали до реки, потом вошли во влажную дымку. Когда очутились возле замка, отец Маттео перекрестился и прошептал торопливую молитву. В том мире солнце уже закатилось за горизонт, и в тёмном небе желтела яркая полная луна. Я постучал в калитку и громко отчеканил:
- Дорогу духовнику баронессы Тартарской!
Нас тут же впустили. Я попросил стражника показать, где сейчас баронесса. Воин вызвался проводить, но пошёл вовсе не к той лестнице, которая вела в пиршественную залу, а направился к обитой железом двери в основании башни. Поднявшись по каменным ступеням, мы оказались в небольшом зале, где происходило какое-то действо. Татьяна и гастальд, облачённые в судейские мантии, сидели на высоких стульях у стены. Ниже их располагались писарь и несколько важных господ. Фриц что-то шептал на ухо Татьяне. В центре зала, окружённая стражниками, стояла та самая фигуристая служанка, к которой меня приревновала жена. Несчастную уже облачили в рубище, а руки этой миловидной женщины связали за спиной. Я понял, что здесь собирались отправлять правосудие. К тем же выводам пришёл и отец Маттео, поэтому падре поднял руку с серебряным распятием и воскликнул:
- Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, остановитесь!
Все повернулись к нам. Фриц скривился, глаза Татьяны расширились. Гастальд открыл рот, потом закрыл его, не произнеся ни слова. Отец Маттео сделал несколько шагов к синьору Юле, на ходу читая молитву, потом возопил:
- Сгинь, Нечистый, Отец лжи! Уйди туда, откуда явился!
Я же бросился к супруге:
- Тань! Нам пора уходить!
Жена смотрела на меня стеклянными глазами:
- Почему? Зачем уходить? Мне здесь понравилось!
- Но ведь это не наш мир! Тебя искушают!
- Ну и пусть! Это лучше, чем каждый день давиться в метро, потом пахать в бухгалтерии, отбиваясь от безумных замыслов шефа, постоянных нападок налоговой и дурацких запросов из банков! Если бы ты знал, как я от этого устала! А здесь я баронесса, меня слушают, меня уважают! Я научу их правильно жить!
Татьяне нравилось поучать других, но её редко принимали всерьёз. И это сильно обижало мою супругу. Её любимыми словами были: "Я же говорила!" Я понял, что Нечистый решил разжечь гордыню и тщеславие моей жены, потом заставить её нагрешить неправедным судейством и развлекаться, видя попытки Татьяны улучшить средневековую жизнь, не зная о ней ничего.
Тем временем падре поднёс серебряный крест к лицу Фрица. Синьор Юле резко оттолкнул распятие, и реликвия полетела на каменный пол. В судебном зале раздался возмущённый ропот. Такие вольности с главным христианским символом в этом времени не приветствовались. Гастальд вскочил на ноги, стражники схватились за мечи. Поняв свою оплошность, "историк" отступил к стене, где не горели факелы. Я же крикнул к Татьяне:
- Одумайся! Тут нет телевизоров, не варят кофе и ещё не изобрели шоколад! Тут ты не найдёшь йогурт, даже просроченный! Про здешних медиков я просто промолчу, если ты заболеешь, то помощи не дождёшься! Хочешь кормить здесь вшей?
Жена вдруг опомнилась. Видимо, упоминание о кофе и телевизоре сделало своё дело. Изменившись в лице, Таня соскочила с судейского стула и бросилась к ближайшей служанке. Выслушав то, что шепнула ей моя жена, служанка указала куда-то в сторону. Там Татьяна и скрылась к моему глубокому недоумению. А Фриц Юле у стены сделался больше, из спины его выросли огромные крылья. Одежда лопнула и слетела на пол, обнажив могучее мускулистое тело демона.
Гастальд выхватил меч и кинулся на "историка". Тот с лёгкостью отбросил Маттео Риццоло, затем парировал крылом атаку стражников и направился к нам. Глаза демона горели недобрым огнём:
- Никуда вы от меня не денетесь! Я не позволю вам уйти просто так! Вы отдадите мне свои души и познаете адские муки!
Я стоял, как столб. Фриц Юле подавлял человеческую волю своей ужасной мощью. Чем больше я на него глядел, тем меньше меня слушалось собственное тело. В лице "историка" уже больше не оставалось ничего человеческого. Взгляд его пронзал насквозь, как острое лезвие. Над головой демона плясал огненный нимб. Ширина его плеч привела бы в восторг любого культуриста. Могучая лапа с огромными когтями легко пришибла бы средних размеров слона. А потом меня оттолкнули в сторону. Отец Маттео, подняв распятие с пола, направил его на демона. Правой же рукой падре достал из сутаны револьвер и выстрелил во Фрица несколько раз. Синьор Юле взревел и отшатнулся. В тёмном мускулистом теле демона образовалось несколько светлых прорех.
- Ужас! Это настоящий ужас! - в лице внезапно появившейся Татьяны читался не страх, а, скорее, отвращение.
- Так ведь это сам Люцифер!
- Да я не про него, а про местный туалет! Зря я ела этот йогурт! Он действительно был просроченным. Ладно, пошли домой. Ты был прав, в этом замке я не выживу.
- Бежим! - крикнул священник. Это, наконец, стряхнуло моё оцепенение. Мы бросились к лестнице. Револьвер бабахнул ещё три раза, потом позади застучали башмаки падре. Отец Маттео догнал нас у ворот замка. По тропинке до реки мы промчались, не оглядываясь. Полная луна отражалась в спокойной воде Кьявенны. Там же виднелось тёмное облако, несущееся к берегу от замка.
- Скорее! - и мы все нырнули в туманную влажную дымку. А потом мгла рассеялась, и я разглядел в вечерних сумерках, что на реке больше нет замка с высокой башней...
- Падре! А откуда у вас револьвер? - полюбопытствовала Татьяна.
- Моего прадеда призвали на войну осенью семнадцатого. Этот револьвер он привёз с фронта. Дед сохранил его и передал отцу, а тот - мне.
- Но разве могут обычные пули остановить демона?
- А кто вам сказал, что они обычные? - отец Маттео улыбнулся: - Когда я был маленьким, меня очень напугал фильм про вампиров. После этой ленты я не мог спать по ночам и отец, чтобы успокоить меня, заказал оружейнику серебряные пули, которые, к тому же, освятили в церкви. И ведь помогло! С тех пор я ничего не боялся и хранил эти пули в память об отце, но никогда не думал, что они пригодятся для другого.
- Но что вы скажете про это всё, про туман, про замок, про Фрица Юле?
- Пути Господни неисповедимы, ибо всех заключил Он в непослушание, чтобы всех помиловать!..
На следующий день мне позвонили из прокатной конторы и сообщили, что наш Фиат Типо отремонтирован. Механик из мастерской подогнал автомобиль к гостинице, так что оставалось лишь собрать вещи и сдать номер.
- Карета баронессы Тартарской подана! - возвестил я жене. А она ответила, поправляя на пальце золотой перстень с печатью:
- Думаю, что из меня бы вышла хорошая правительница! Жаль только, что у них такие плохие туалеты...