которой мы осознали только тогда, когда потеряли её
окончательно и бесповоротно, умершей 15.04.07. в самом
рассвете своих собачьих сил в возрасте пяти лет.
А также серому карликовому пуделю Тому, чёрному
малому пуделю Томасу, ротвейлеру Джейсону, лайке
Арти, немецкой овчарке Гретхен (все знали её как Грету),
боксёру Чарли, чёрному малому пуделю Берни, и другим
собакам безвременно (и временно) ушедшим и тем, что
ещё уйдут, от меня, в частности, и от других горячо
любящих их хозяев, в общем, в другие более счастливые и
просветлённые миры. Где теперь отныне и вовек
лакомиться им бесконечными сахарными косточками,
нежиться в тёплых лучах приближенного солнца и
вдыхать чистый воздух, в ожидании скорой (или не
скорой) встречи со своими хозяевами по-прежнему
преданные им, если не телом, то бессмертной душой. (Не
будем сомневаться в чистоте их родословных, и искать
брешь в породах ближайших родственников, в частности
отцов и матерей, бабушек и дедушек, ибо истинная их
ценность совсем не в этом. Главное в том, что собака друг
человека это звучит гордо.)
"
- Мы теряем её.
- Разряд.
- Доктор.
- Она уходит от нас.
- Ещё разряд.
Эти отдалённые голоса прорывались в моё будто сонное сознание. Я отчётливо слышала их и в то же время, они как будто были за тридевять земель от меня. Я по-прежнему ничего не видела и лишь слышала, как люди говорят о ком-то. Вначале я даже не понимала, что этот кто-то и есть я. Но вот через какое-то время темнота в моём сознании рассеялась и я увидела всё. И тут, что самое удивительное, оказалось, что я видела всё как бы со стороны, а точнее сказать сверху.
Невидимая для людских глаз я парила в воздухе у самого потолка, наблюдая за тем, как доктора и сёстры милосердия копошились внизу возле моего бездыханного тела в бесполезных попытках завести моё сердце. Но оно не заводилось, оно устало работать, наверное, пришло время и ему отдохнуть. Люди бегали, что-то крича и суетясь. А я только недоумевала, зачем всё это? Пустое! Мне здесь было так хорошо. Я не чувствовала страха, его просто не было, не чувствовала боли, которая тоже уже давно ушла, лишь безотчётное счастье и неописуемую радость. Я летала из стороны в сторону, спускалась ниже и вновь поднималась к потолку.
- Люди, угомонитесь,- кричало всё моё естество,- я не хочу возвращаться, мне и здесь хорошо.
Но слова мои, или точнее даже мысли, только ударялись о пустоту, мои милосердные спасители там внизу меня не слышали или не хотели слышать. Не знаю....
Единственное, что я знала в тот момент, так это то, что чувствовала лично я сама. Ведь беспорядочные мысли и чувства в моей бедной голове уже успели сложиться в какое-то подобие порядка. Память, возвращающаяся рывками, умудрилась встать на специально установленное для неё место, перед этим непременно систематизировав мою не путёвую жизнь.
Да будет благословенна та машина, под колёсами которой я ненароком оказалась и которая разом избавила меня от всех моих жизненных переживаний, что мучили меня каждый день моей пустой никчёмной жизни. И да не осудят того водителя, потому что видит Бог, я не кому не желаю зла и даже тот выпивший запоздалый автолюбитель, не заслуживает серьёзного наказания. Моя жизнь была пустой и бессмысленной. Такую было не жалко и прервать. Дожив до тридцати с пусть коротким, но всё же хвостиком, я так и не обрела семью и не завела детей, родители мои ушли из жизни слишком рано, чтобы как-то скрашивать дни моего одиночества, а работа давно стала рутиной, что скорее отягощала мою жизнь, чем скрашивала. И только мои собаки- друзья всего человечества делали моё одинокое существование разнообразным и не бессмысленным. Но и им был отмерен слишком короткий срок, значительно короче моего собственного. В основном они не доживали даже до своей критической отметки, погибая либо под колёсами автомобиля, вероятно как я сейчас, либо от каких-то своих собачьих болячек. И самое обидное, что я ни чем не могла им помочь, разве что позволить им умереть на руках у друга, то бишь меня собой собственной персоной. С каждой последующей собакой мне приходилось начинать жизнь заново, заводить нового друга, растить его или её, воспитывать, а впоследствии заново терять. И вот теперь, похоже, всё было закончено. Я не знала, что будет дальше, и всё же, не век же мне под потолком больничной палаты висеть? Но будущее, если теперь это слово было всё так же применимо по отношению ко мне, меня не страшило. Оплакивать меня было особо не кому, так называемые друзья и коллеги так и оставались всю мою жизнь так называемыми. Так что вперёд и в путь на долгие года. Таковыми были мои мысли, когда душа моя медленно, но упорно отделялась от моего же тела.
А потом вдруг....
- Всё кончено, записывайте время смерти.- Доктор устало опустил руки, снимая перчатки.
- Вы ничем не могли ей помочь, док.- Участвующая рука опустилась на его понурое плечо.
- Такая молодая и так глупо..., как не предсказуема жизнь.- Он печально покачал седеющей головой.
Это было последнее моё воспоминание из той жизни. Я бы тоже хотела произнести слова утешения и благодарности в адрес человека, который с таким остервенением боролся за мою жизнь. Хотела, но не смогла.
.... всё снова погрузилось во тьму, моё сознание заволокло мрачной пеленой. Не знаю, сколько я находилась в таком состоянии секунду или может быть целую вечность, но только неожиданно мне в глаза ударил столь ослепительный свет, что я не вольно зажмурилась, да ещё и рукой прикрылась для верности. Но это не помогало, а точнее помогало не настолько, насколько в тот момент хотелось бы. Это потом уже впоследствии я привыкла к этому яркому свету, и он даже стал приносить мне радость, счастье и удовольствие. Но поначалу он ослепил меня. Потому я и не могла разглядеть, кто именно ко мне приближается. Я только услышала их. Радостный многоголосый лай приветствовал меня со всех сторон, он был такой громкий, такой разный и такой... знакомый.
Щурясь, я приоткрыла слезящиеся глаза и только затем, чтобы быть сбитой чьим-то мохнатым телом и, опрокинувшись на спину, вновь их закрыть. Странно! Я совсем не почувствовала боли при прикосновении с землёй или той плоской поверхности на которой оказалась, если честно, я вообще ничего не почувствовала. Совсем ни чего! Лишь мельком заметив, что снизу бьёт такой же яркий свет, как сверху и со всех сторон, белоснежное сияние, и я сама словно зависла над этой ослепительной пустотой, уже сжимая в объятиях ту мощную псину, что первой добежала и кинулась на меня. Это была первая моя собака, мохнатое существо, которое научило меня любить. Кто-то ткнулся мне мокрым носом в коленку, а кто-то уже усиленно лизал мне руку. Я чуть вновь не была сбита с ног, и это всё было так весело. Они все были здесь, все до единого, все мои друзья, что шли со мной по жизни нога в ногу. Друзья, которых я теряла в течение всей жизни, казалось безвозвратно, теперь снова были рядом со мной, на этот раз уже навсегда, ибо не было силы, которая смогла бы разорвать узы нашей общей любви и разлучить нас по новой. Раньше я всё время жалела о том, что собачий срок столь короток, я и сейчас об этом жалею. Но ведь если бы не такая не долгосрочная продолжительность жизни моих друзей, то меня бы не встречало такое количество оголтелых собак, среди которых каждый хотел меня поприветствовать, лизнуть и получить свою порцию ласки, по которой все они уже давно истосковались. Маленькие белоснежные крылышки, в не зависимости от их собственной окраски, порхали у каждого за лопатками. А чего ещё следовало ожидать? Никто из них не разу не кого не укусил, не загрыз не одной кошки, никто не предал меня. Вот и предстала нам возможность встретиться с ними ещё раз на мгновение, а быть может и навсегда.
Мой первый друг из рода собачьего теперь мог даже летать, так как умер уже довольно-таки давно, и крылья выросли у него уже в полную мощь. Остальные имели пока не крылья, но крылышки, кто в большей, а кто в меньшей степени, в зависимости от срока своего здесь пребывания. Осознав наконец-то, что это всё реальность, а не сон и не плод моей буйной фантазии, я задумалась над вопросом, что мне теперь делать. Но ответ на этот вопрос не заставил меня долго ждать. Он явился в виде всё такого же волосяного кома, правда, на этот раз незнакомого.
Так вот, то существо что набросилось на меня какое-то время спустя, по-видимому, находилось здесь уже очень и очень давно, так как порхало в белоснежном воздухе как заправский мотылёк. Это самое существо оказалось ядерной смесью какой-то породы, а точнее целого букета пород, среди которых явно фигурировала наиболее преобладающая из них, а попросту говоря двортерьер. К слову сказать, да и справедливости ради надо заметить, что и мои собаки на поверку оказались обладателями не голубых кровей, а самой что ни на есть алой кровушки. Хоть и носили гордое слово порода, что заключалось главным образом на словах, не подкрепляясь более-менее достоверной документацией. Честно говоря, собаки мои, отродясь, не имели ни каких документов, кроме собачьего паспорта, что за тридцатку продаётся в любом ветеринарном пункте. На вид они, конечно, были склонны к разного рода породам, некоторые даже имели одного чистокровного родителя, но экстерьерчиком как говорится, они не блистали. Мордой, наверное, не одна из них не вышла. А что до тех весёлых псинок, что крутят задами на элитных выставках, так им вообще было как от Лондона до Сиднея в позе не только несколько неудобной, но и вовсе не совсем приличной. Но это всё было сказано только ради установления справедливости, как говорится ради мира во всём мире. Просто не хочется, чтобы кто-нибудь подумал, что мои собаки, в отличие от неопознанной подскочившей ко мне псинки, были элитой собачьего общества. Совсем нет, они были самыми обычными собаками, которые в детстве частенько пошаливали и творили в моей квартире не только свои мокрые делишки, но и кое-что похлеще. Но с другой стороны, какой любитель собаковод возвращаясь с работы или учёбы хоть раз да не находил дома неуместную в домашней обстановке кучку, или книжку добросовестно разобранную по частям, ботинок оставшийся без носа или цветочный горшок с цветком упёршимся в пол. Да и вообще мало ли бед приносили нам, приносят, и будут приносить братья наши меньшие, в виде чумки, отпечатка грязных лап и поноса. Но ведь это, не в какое сравнение не идёт с тем удовольствием, что мы получаем от них в итоге. Да и вообще в процессе всего воспитания и роста. Это счастье иметь верного и преданного друга, друга, что не выдаст твои секреты другому, не изменит тебе и не обделит лаской. Мы любим их не за медали, что порой висят у них на груди, не за то, что спасли нас от хулигана, не за то, что предки их, живя с нашими, шагали рука об рука, совместно встречая все радости и горести, не за то, что не одна война не обходилась без их непомерной помощи. Мы любим их просто за то, что они у нас есть, за то, что они дарят себя самих нам без остатка, мы любим их потому, что они так же безоговорочно любят нас.
- Стой, Беатриса, стой.
Похоже, собачка, явившаяся сюда по мою душу, была не одна. На шее её был ошейник, а уже к нему прикреплён длиннейший из тех, что я видела поводок, на другом конце которого, болтался в воздухе очень даже симпатичный молодой человек. Он часто трепыхал своими пушистыми белоснежными крылышками, едва удерживая своего четвероного друга, что порхал значительно впереди него. И откровенно говоря, чуть не свалил меня снова наземь.
- Простите, простите, Беатриса напрочь лишена каких-либо приличий оттого я даже здесь вынужден таскать её на поводке.- Извинился он передо мной.- К тому же она всегда была неравнодушна к брюнеткам.- Не смело пошутил он.
- Успокойся, Беата, не с таким же напором выражать свою бурную радость. Наша гостья ещё совсем не осмотрелась и тем более не освоилась.
Эти слова привели меня в чувства, и я наконец-то удосужилась спросить.
- Где я?
Но мужчина в белоснежном одеянии только ласково мне улыбнулся, отчего моё и без того до краёв переполненное счастьем сердце ещё больше растаяло.
- Вас там ждут. Здесь очень многие хотят вас видеть. Кто-то встретиться вновь, а кто-то только сейчас познакомиться.
- Но кто?
- Ну, вы же не думаете, надеюсь, что только наши четвероногие друзья заждались вас на этом свете. По вам многие очень даже скучают, например ваши родители.
- Родители?
Вот это новость! Счастье сразу полилось через край.
- Пойдёмте,- он совершил приглашающий жест рукой.
Трогательный и вместе с тем торжественный момент был нарушен прыжками и поскуливанием Беатрисы.
Мужчина не преминул её строго отдёрнуть, в глазах его при этом горела гордость и любовь.
- Прекрати Беата. Нашей гостье ведь предстоит ещё превратиться из гостьи в хозяйку.- Он галантно подставил мне локоть, я не медленно воспользовалась моментом, вставила туда свою руку и прижалась к тёплому податливому боку.- Простите за нескромный вопрос, моя дорогая, но насколько я знаю, вы не венчались, пребывая в том мире, на земле? Означает ли это, что вы не ожидаете прихода своего друга сердца?
Так идя под руку, мы удалялись в белоснежную даль. Я, светясь от внимания и удовольствия, обернулась на своих собак, семенящих плотным кольцом вокруг нас. Я весело подмигнула и им и всей той жизни, что осталась у меня позади. А, что, похоже, настоящая жизнь для меня только начинается. Я наконец-то поняла, что такое истинное счастье. Так, не обретя любви на земле, я похоже наконец-то обрела её в каком-то ином, пока ещё чуждом мне мире. Но надолго ли? Все пролитые мною слёзы теперь окупились сторицей.
В предвкушении долгожданной встречи с умершими родителями я смело шла вперёд, счастливая и, не будучи особой красавицей, сразу как-то похорошевшая. Или я только просто чувствовала себя таковой.
На спине, точь-в-точь между лопатками, что-то слегка жгло, щекотало и покалывало. Это слегка беспокоило, но не раздражало. Просто чувство это было какое-то новое и пока не понятное, впрочем, как и всё тут. Но это всё было и не важно, главное, что теперь я вновь обрела всех своих потерянных ранее друзей и родителей, а значит спокойствие и счастье. А то, что ещё не совсем понятно, то всего лишь пустяки, со всем тем разберёмся чуть позднее. Тем более что сейчас у меня, похоже, был теперь рядом тот человек, учитель, что сможет мне всё это объяснить и всему научить.
И я лишь только крепче сжала руку своего нового друга...
КОНЕЦ ".
ЭПИЛОГ.
Я дописала последнюю строчку, поставила жирную точку в самом конце последнего листа. Всё, конец. Тетрадь я оставила на самом видном месте, на столе, открытой. Пусть последующее поколение узнает о моей заветной мечте и что такое для меня рай. Теперь же пора было поставить ту же жирную точку и в моей пустой жизни, не зависимо от того правильно это было бы или нет.
Я поднялась.
Всё это я писала не то, чтобы о себе, но и о себе тоже. Вчера умерла моя единственная подруга, чёрная такая, лохматая и с козлиной бородкой. Умерла совсем молодая, ей бы ещё жить, да жить. Умерла из-за пустяка. Теперь же я осталась одна, никому не нужная, одинокая, всеми покинутая. Нужна ли мне такая жизнь? Вот в чём вопрос.
Я без страха открыла окно и без страха же встала на подоконник.
- Здравствуй, жизнь!
Освежающий ветер с радостью ворвался в мои распахнутые объятья. Ему видно тоже не к кому было приложить свою беспутную голову. Вот он и обрадовался первой же возможности получить долгожданную ласку.
Под громкие вскрики и возгласы испуганных прохожих, я расправила крылья, сделала шаг вперёд и... полетела с девятого этажа прямо на асфальт.
Я не почувствовала боли, я вообще ничего не чувствовала. Меня встретил ослепительно яркий свет и радостный многоголосый лай.