Безбах Любовь : другие произведения.

Молнии в глазах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Несколько раз опубликован.
  
[]
   Живот разболелся ещё дома. Учись Казуки в первом классе, как младший брат Ибура, он бы пожаловался. Но ему уже восемь лет! Мама слегка обжарила на завтрак кусочки тофу*, но кушать совсем не хотелось, запах еды отталкивал. Ибура с удовольствием съел и свою порцию, и брата. Казуки только попил чаю. Мама, поворчав для порядка, сунула в карманы сыновьям по бумажной салфетке.
   Братья зашагали в школу. Сейчас, в июне 1923 года, когда северные берёзы с тёмно-серыми кряжистыми стволами, ольха и клёны покрылись листьями, трагедия леса предстала во всём своём страшном величии. Весёлые зелёные островки на сопках только подчёркивали серость унылых склонов. Казуки всю зиму надеялся, что чудо произойдёт, и уничтоженные сибирским шелкопрядом деревья весной вновь зазеленеют, но чуда не случилось. Лес был мёртв.
   Отец сказал, что в этом году сибирского шелкопряда нет. Мама по вечерам уже не задвигала сёдзи, как прошлым летом, когда домой на свет валом летели белёсые бабочки. По утрам под уличными фонарями Отомари* лежали сугробы из погибших насекомых. Отец тогда рассказывал, что в лесу гусеницы ползают друг по другу, а слой из них порой толщиной три сун* и даже больше!
   Скушав за четыре года все хвойные леса на юге Карафуто*, вредитель угомонился.
   Братьям с дороги было видно, как бригада на ближайшем склоне валит сухие стволы.
  - А куда деревья денут? Сожгут? - спросил Ибура.
  - Папа сказал, что их увезут на Хоккайдо и сделают порох.
  - Ух ты! - вытаращил глаза младший брат.
   Пришлось остановиться, чтобы переждать неожиданно сильный приступ боли внизу живота.
  - Ты что? - удивился Ибура.
  - Вон, ещё одно дерево повалили, - севшим голосом ответил Казуки, махнув рукой в сторону бригады.
   Боль отпустила, и мальчики зашагали дальше. Сегодня важный день: после занятий начнутся спортивные состязания с учениками другой школы, а Казуки входит в команду младших школьников. Однако боль уже прошла, и можно не беспокоиться.
   На уроках Казуки ухитрялся и слушать учителя, и краем глаза посматривать в окно, на мёртвые склоны. И мечтать, как он, самурай гигантского роста, побеждает злого ками, духа сибирского шелкопряда, чтобы тот не воспрянул заново. Злой ками из белых нарядных гусениц, окружённый крупными жёлто-серыми бабочками, крутился, похохатывал и дразнил, а Казуки долго сражался с ним, пока хитростью не загнал в реку. Ками сибирского шелкопряда погибает, отец гордится своим сыном, а Ибура смотрит с восхищением.
   Только живот всё болит и болит, и надо прилагать усилия, чтобы не согнуться. А ещё прибавилась тошнота. Казуки притерпелся и к ней. Главное, чтобы всё прошло к началу состязаний.
   Когда начался третий урок, учитель математики простёр руку в сторону окна и торжественно произнёс:
  - Посмотрите, какое на улице солнце! Мы не видели его уже три недели. Поэтому я отменяю урок, а мы все вместе пойдём за школу и будем рисовать деревья в солнечных лучах. Но прежде я скажу несколько слов. Все мы видим, что наши леса погибли. Гусеница сибирского шелкопряда небольшая, всего лишь два сун длиной, но гусениц было очень много, поэтому им удалось погубить огромный лес. Возродить его можно тоже только всем вместе. В воскресенье все мы, и ученики, и учителя, пойдём на сопку сажать маленькие ёлочки.
   Значит, лес можно возродить, и сопки снова станут зелёными! А если вместо лиственниц вырастут ели, то лес будет зёленым и зимой! И люди сделают это сами, и он, Казуки, тоже! А ещё, сажать ёлочки - это нечто необыкновенное!
   Рисовать и раньше не очень-то получалось, а сейчас рука и вовсе не хотела слушаться, да и с глазами происходило что-то непонятное, пугающее. Иногда темнело так, что приходилось зажмуриваться и глубоко дышать, чтобы зрение вернулось. Особенно тяжело было, когда боль усиливалась и стискивала низ живота. Казуки не желал поддаваться недугу, всё в нём протестовало. Братья росли здоровыми. Другие дети простывали, невзирая ни на какие закалки, а Казуки с Ибурой ни разу толком не болели. Предки их мамы, айны, сотни лет приспосабливались к местному климату, капризному и сырому, чего не скажешь о пришлых японцах. И вдруг ни с того ни с сего подвёл живот...
   После урока рисования ученики вернулись в класс. Начальная школа, в которой учились братья, большая и уютная: со шторами на окнах, с цветами, дорожками, медицинским кабинетом, швейными машинками и верстаками. Пианино стояло почти в каждом кабинете. В узком коридоре висел свиток с каллиграфической надписью: 'Учить других всегда почётно, учиться у других никогда не зазорно'*.
   К концу последнего урока по моральному воспитанию стало совсем худо. Казуки почти ничего не услышал из того, что говорил учитель.
   Пришло время обеда. Казуки вместе со всеми поплёлся в столовую. По дороге его догнал Ибура, толкнул по-братски локтем в бок, отчего боль кувыркнулась и стрельнула до самого подбородка.
   В столовой ученики с аппетитом ели запечённую камбалу и рис. Ибура последовал общему примеру, хотя есть по-прежнему не хотелось. Жирная рыба испачкала пальцы. Перед соревнованиями надо было хоть немного поесть, но от запаха рыбы тошнота подкатила к самому корню языка. Братишка удивился, почему старший на еду только морщится.
   Пообедав, братья вышли на улицу. Ибуру позвали друзья-одногодки, и тот убежал. Казуки побрёл к стадиону. Ему показалось, будто у него после столовой жирные руки. Он осторожно вытянул из кармана бумажную салфетку, которая тут же выпала из рук.
  - Ну-ка, подними бумажку! - велел незнакомый учитель. Он проходил мимо, но остановился.
   - Вот послушай. Когда в прошлом веке из Токио в Иокогаму отправлялся первый пассажирский поезд, на нём решили прокатиться важные чиновники. Перед тем, как зайти в вагон, они разулись, как перед входом в жилище. Поезд поехал. А когда он остановился, и чиновники хотели выйти, они не нашли своей обуви, ведь она осталась на станции в Токио. С тех пор пассажиры не разуваются, когда заходят в вагон. А там, где не разуваются, можно мусорить, потому что это не жилое помещение...* Как твоё имя?
  - Киёмидзу Казуки, - проговорил мальчик, преодолевая боль.
  - Как ты думаешь, Киёмидзу-сан, разве хорошо, что в вагонах так грязно?
   Казуки вспомнил путешествия на поезде и помотал головой, запихивая в карман салфетку, которую послушно поднял.
  - Мы здесь живём, - продолжал учитель. - Мы живём под этим небом, под солнцем, поэтому везде должно быть чисто.
  - Но ведь другие мусорят!
  - А ты всё равно не мусори. Даже если, например, на улице грязно, твоя бумажка там валяться не будет. Киёмидзу-сан, как ты себя чувствуешь?
  - Хорошо.
   Учитель с сомнением оглядел мальчика.
  - Сходи-ка в медпункт. Ты совсем бледный. Похоже, у тебя температура.
   Идти в медпункт не хотелось. Он ведь ничем не болеет! Вдруг его отправят домой?
   Учитель ушёл, а Казуки отправился через стадион к госинэйхоандэну. Может, в хранилище духовных сокровищ ему станет легче?
   Хоандэн прятался за тисом и кустами акаций. Маленькая крутая лестница вела в миниатюрный каменный павильон на высоком цоколе. Рядом по соседству с незабудками уже цвели лесные пионы и удивительные цветы местной гортензии. Сакура почти отцвела. Говорили, что раньше здесь стояли пихты, но сибирский шелкопряд добрался и сюда.
   Рядом с хоандэном никого не было. Казуки зашёл внутрь. С портрета на полочке добрыми глазами смотрел император Ёсихито. Рядом лежал свиток - копия 'Рескрипта об образовании'. Во время торжеств, которые проводились на стадионе, директор и лучшие педагоги школы с величайшим почтением выносили портрет и свиток из хоандэна, чтобы зачитать Рескрипт и пронести реликвии мимо каждого ученика, склонившегося в поклоне.
   Казуки постоял в тишине, прислушиваясь, что происходит у него внутри. Казалось, будто в животе поселился большой, тяжёлый, раскалённый камень, от которого хотелось немедленно избавиться.
   Послышались голоса, в хоандэн кто-то заглянул. Казуки вышел наружу, невольно держась за живот. Боль опять сжала челюсти, скрутила так, что пришлось согнуться. Тело покрыл мерзкий липкий пот. Вроде чуть-чуть отпустило, но теперь тошнота сдавила горло. Казуки спрятался в кусты, и его вырвало.
   На стадионе перед школой уже собирались ученики, рассаживались на скамейках, вертелись, хихикали и задирали друг друга. Учитель физкультуры звал участников на разминку. Казуки побежал что есть сил, чтобы не отстать от остальных. Только бы учитель не заметил, что он 'бледный', а то ещё выгонит в медпункт! Как же тогда соревнования?! Участвовать надо обязательно, потому что отстаивалась честь школы. Да и боль словно притаилась. Она уползла в правую сторону живота и стала терпимой.
   Соревновались в прыжках в длину и в высоту, в беге на короткую дистанцию, в метании мячей. Казуки с нетерпением ждал состязаний по дзю-до, ведь он уже третий год обучается борьбе в спортивной школе! Не терпелось поиграть и в бейсбол, который завершит соревнования. Мальчика сильно разочаровало, что именно сейчас он показывает низкие результаты. Это злило, но Казуки ничего не мог сделать. Боль так и норовила согнуть его, руки сами хватались за живот. Больше всего хотелось лечь и свернуться в клубок, но ещё больше хотелось, чтобы родная школа победила в состязаниях. Учитель физкультуры поглядывал в его сторону и недовольно хмурился, а Казуки старался ускользнуть из-под взгляда, чтобы учитель не догадался про живот.
   Наконец, началась борьба. Против Казуки выставили мальчика того же роста. Парнишка пружинил и скользил по площадке, глаза метали чёрные молнии. Вырвать победу у такого тигра непросто! Судья дал сигнал к началу, но противники не успели сблизиться, потому что Казуки внезапно скрутила острая боль. Потеряв дыхание, он согнулся пополам. В глазах сделалось темно, в ушах засвистело, как в сумасшедшем полёте. Разогнуться никак не удавалось.
   Подбежал учитель физкультуры, склонился, его губы беззвучно шевелились. Рядом растерянно топтался противник.
   Учитель поднял Казуки на руки и понёс со стадиона.
  
  - Почему, ну почему ты никому ничего не сказал? - спрашивала мама, гладя Казуки по голове. Тот лежал, молчал, смотрел в окно больничной палаты. Мама вздыхала, поправляла медицинский халат на плечах и снова спрашивала.
  - Мама, а наша школа победила? - спросил он, прервав вопросы.
   Мама всплеснула руками:
  - Нет, это неисправимо! Конечно, победила, мой ты хороший! С такими учениками, как ты, она не могла не победить.
   Казуки улыбнулся от счастья и спросил:
  - А когда я вернусь в школу?
  - Лежи пока. Скоро вернёшься. После аппендицита быстро поправляются.
   Нет, мама не поймёт. Вот отец - тот поймёт. Учёба наверстается быстро, дело не в ней. Надо помочь высаживать ёлочки на голых склонах. Все высаживают, только он один в больнице прохлаждается. И, главное, поскорее вернуться к тренировкам в спортивной школе. Осенью снова будут состязания, и тогда он точно одолеет того мальчишку с чёрными молниями в глазах.
  
  _____________________________
  
  Тофу - соевый творог.
  Отомари - японское название города Корсакова в 1905-1945 годах.
  1 сун = 3,03 сантиметра.
  Карафуто - японское название острова Сахалин.
  В. Овчинников 'Ветка сакуры'.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"