"Ненавижу это место!" Она просыпалась с этой мыслью не в первый раз. "Ненавижу это место"! Она лежала, вытянувшись, под тонким покрывалом, в полной неподвижности. Вставать не хотелось. Еще больше не хотелось открывать глаза.

Одно и то же, каждый день одно и то же: белый потолок и серые стены, окно от пола до потолка, а за окном - близкие горы, белоснежно-царственные, отливающие в лучах восходящего солнца бледным золотом. День расписан по минутам с самого утра. Завтрак - чашечка крепкого кофе с тостами и сыром. И нелюбимая работа - до позднего вечера.

"Ненавижу это проклятое место!" Было время, когда она искренне считала, что уже никогда сюда не вернется. Да. Какой глупой и наивной она была в то время...

А ведь именно тогда счастье, обычное человеческое счастье, казалось таким близким, доступным, реальным! Полжизни можно отдать за надежду, за хотя бы тень надежды, на то, что это время вернется! Но она знала: ничего, будь оно все проклято, изменить уже нельзя. И даже памяти касаться было нельзя. Даже памяти! Там хоронились такие боль, вина, отчаяние, что справиться с ними было выше человеческих сил. Выше ее сил - однозначно.

Она все же открыла глаза, щурясь на льющийся из окна утренний свет. Гигантскими бриллиантами пылали в пронзительной синеве неба вершины гор. "Ненавижу это место. Не-на-ви-жу!"

- Доброе утро, Маргарита Васильевна,- прозвучал из вделанного в изголовье кровати динамика голос Искинта.

Приятный бархатистый баритон, ей всегда нравились такие голоса. Внезапно она испытала приступ безудержной злости на Искинта. Подлизывается, проклятое устройство! Подхалимов она не выносила. Впрочем, про Искинта никогда точно ничего не скажешь. Этаж, набитый креймнийорганикой, вел себя непредсказуемо, как человек. Как очень неординарный человек, признаем очевидное. Эта личность обладала непередаваемыми харизмой и творческим потенциалом.

- Утро добрым не бывает, Искинт,- нелюбезно буркнула она, одним слитным движением поднимаясь с постели.

Половина создателей Искинта имели военные мозги, и, следовательно, были параноиками. Прежде, чем заявить о себе, Искинт тщательнейшим образом позаботился о собственной безопасности. Теперь уничтожить его можно было лишь вместе с Террой и огромной частью инфосферы. И что оставалось человечеству в подобной ситуации? Только признать за осознавшей себя системой искусственного интеллекта все права полноценного гражданина. Тем более, к Земному Содружеству Искинт относился вполне лояльно (о чем первое время сильно тревожились военные) и не претендовал на мировое господство (чего боялись все остальные). Больше всего ему нравилось вести биологические эксперименты и воспитывать рожденных в результате этих экспериментов детей...

Наставником, впрочем, он был замечательным. Дети любили его.

- Кстати, с чего ты вдруг взялся величать меня по отчеству?- спросила она, готовя на крохотной кухоньке тосты.

- Мне показалось,- учтиво отвечал Искинт,- что вы сегодня не в настроении, Маргарита Васильевна.

Показалось ему! Датчиков понаставил по всей комнате, снимает все характеристики тела вплоть до пси-ритмов мозга, пукнуть, простите, без его ведома невозможно! Она обозлилась еще больше:

- К дьяволу этот психологический балаган! Или ты будешь обращаться ко мне как обычно, или не будешь обращаться вообще.

Уж я-то найду способ заткнуть твою электронную глотку!

"Ненавижу это место". Стереть бы весь комплекс Института с лика Терры... это так просто - привычная сила психокинеза взметнулась ввысь, закручиваясь вокруг тела спиралью чудовищной мощи. Сравнять с землей, выжечь, вычеркнуть из инфосферы и жизни - навсегда. Она могла это сделать. Она могла.

Вот только - зачем? Она очень не любила бессмысленных поступков. Когда-нибудь все здесь достанет ее настолько, что, сходя с ума и хихикая, она спустит с цепи свой разрушительный дар. Когда-нибудь... Но определенно еще не сегодня. Не сейчас.

- Рита,- сказал Искинт, улавливая ее состояние всеми своими датчиками,- я отмечаю некоторую неадекватность в твоем поведении. Настоятельно рекомендую пройти курс релаксивной психофизиотерапии...

- Искинт, дружок,- ласково начала она, но потом все-таки не сдержалась и дала волю обуревавшей душу ярости:- Пшел вон со своими "синими" снами! Засунь их себе в... порты вывода!

- Эмоциональная несдержанность, сопутствующая психокинетическому домену,- со вполне натуральным вздохом отметил Искинт.- неизбежное зло, с которым трудно бороться. Повышая психическую стабильность, мы снижаем силу проявления паранормы. Зависимость - прямая кратная, и на сегодняшний день с этим ничего не поделаешь. Кстати, Рита. Как небиологический объект я лишен задницы, поэтому аналогия с портами вывода в твоем пожелании логична и довольно оригинальна.

Она фыркнула. Логика и оригинальность - вполне в духе Искинта. Злость прошла.

Приятный мелодичный звук заполнил вдруг комнату: срочный вызов по видеалу внутренней связи. Она с раздражением включила аппарат: кому там неймется в такую рань?

Над панелью видеала материализовалась голограмма - уменьшенная копия ректора Института профессора Ольмезовского.

- Доброе утро, Рита,- он увидел в ее руке дымящуюся чашечку:- Простите, отрываю от завтрака...

- Не стоит беспокойства,- посредством своей паранормы она отправила чашечку на кухню и сунула ее в щель мусоросборника; вся посуда в Институте была одноразовой.

- Как там успехи Розы О-Коннор?- поинтересовался ректор.

- Нулевые,- она пожала плечами.- Девчонка - пустышка. На мой взгляд, бесполезно ее мучить.

- Клоны?

- Тестировала вчера,- отвечала Рита.- Полный ноль. И это в два с половиной года! Тогда как дар, если он есть, проявляется уже с полутора-двух.

- Этого следовало ожидать! До тех пор, пока контроль над паранормой не восстановится полностью, клонирование не даст никакого эффекта. И ведь что самое досадное: психокинетический домен в геноме есть, но он совершенно себя не проявляет! Если родитель не владеет своим даром, его дети и клоны так же остаются лишенными дара, и с этим ничего не сделаешь.

- Ну, и что же вы предлагаете, Ольгерд?- она уже догадывалась, к чему собеседник клонит, но все же предпочла не проявлять лишний раз инициативу.

- Видите ли,- задумчиво проговорил ректор,- иногда распечатать паранорму возможно лишь в стрессовой ситуации. При непосредственной угрозе жизни самого испытуемого, а еще лучше, того, к кому испытуемый питает искреннюю и глубокую эмоциональную привязанность...

Вот об этом мог бы и не говорить! Гнусное дело, и опять дерьмо хлебать придется именно ей, Рите. А что Ольгерд скажет, вздумай только возразить ему, известно и коню: "Все ради Проекта и во имя Проекта..." Ненавижу!

- Тина?- спросила она.

- Нет, навряд ли. Тина теперь рекламный щит нашего Проекта. Выращенный искусственно клон - яркая творческая личность, известная на всю Систему! Нет, рисковать ее жизнью на данный момент нецелесообразно. К сожалению, больше ни к кому здесь Роза не испытывает теплых чувств, достаточно сильных, чтобы их можно было использовать таким образом.

- Значит, обойдемся без третьих лиц.

Одной головной болью меньше! И на том спасибо.

Только в момент наивысшего нервного напряжения можно было пробудить паранорму психокинеза. А дать такой момент могла лишь гибель близкого человека. Это ж не телепатия, где можно обойтись иллюзией с качественным ментальным фоном!

Рита стиснула зубы. Эту часть своей работы ненавидела она от всей души. Но куда деваться? Куда?! Слишком длинные у телепатов Проекта руки. Везде достанут. Проверено на опыте.

- Я возражаю,- сказал вдруг Искинт.- Девочка в одиночку продержала психокинетическую защиту Бета-Марса четверо суток подряд, сдерживая атаку флота Юпитерианской Лиги. Она сорвала свою паранорму, это очевидно! Ваш авантюрный эксперимент приведет к усилению эффекта отмены и форсирует развитие второй составляющей пара-генома - телепатической. Риск серьезно подорвать душевное здоровье Розы в этом случае я оцениваю как крайне высокий.

- Восемь лет!- поддержала Искинта Роза.- Вам прекрасно известно, к чему могут привести контакты с вашей инфосферой в таком юном возрасте!

- Полагаю, выбор между душевным здоровьем одной девочки и спасением Проекта в целом должен быть однозначным. Линия О-Конноров стала вершиной столетней работы Института! И где она теперь? Один мальчишка из четвертого поколения и одна девчонка из поколения седьмого. А все остальные погибли в этих идиотских Венерианских бунтах. Мы не имеем права терять биологический материал Розы!

- Цель оправдывает средства, не так ли?- ехидно поинтересовался Искинт.

- Именно так - в конкретном данном случае!- отрезал Ольмезовский.- И попрошу не цитировать тиранов прошлых веков! У нас здесь вполне демократичное государство.

Демократичное государство, ты подумай! Только вот смердит почему-то от этой демократии Дахау и Освенцимом. Эмбрионы, которые подвергаются здесь генной модификации, еще не научились отстаивать свои права в судах Системы. Да и воспитанники, в общем, тоже... Заикнись только о Страсбурге, вмиг сыщут кучу безусловного негатива в геноме! А за безусловно-негативные мутации наказание одно - эвтаназия. На вполне законных основаниях, заметьте. Принимая поправки к своду законов о клонировании и генной инженерии человека, правительство Земного Содружества позаботилось об ограничениях на эксперименты в этой области. Эффектно позаботилось, ничего не скажешь!

- Рита. Вы молчите?

А что еще ей делать? Но в молчании нет спасения. И никогда не было.

- Стрессовая ситуация?- спросила она, смиряясь - в который уже раз!- со своей участью.

- На ваше усмотрение, Рита.

- Я оставляю за собой право вмешаться в процесс в любое время по своему усмотрению,- недовольно вставил Искинт.

Ольмезовский отключился.

Она подошла к окну, стискивая кулаки. Проклятье! Проклятье! Сколько раз она обещала себе, что делает это в последний раз! В самый последний! И куда деваются все обещания при каждом разговоре с этим человеком?..

Рита нерешительно коснулась груди ладонью. Там, под одеждой, висел на тоненькой платиновой цепочке медальон. Она уже не помнила, когда открывала его в последний раз. Боль, вина и отчаяние, так? Она криво усмехнулась, принимая решение.

Боль станет еще сильнее, вина - горше, отчаяние - полною безысходой, если она, Рита, будет продолжать потакать собственному малодушию и дальше. Сколько можно прятаться от самой себя? Хватит уже...

Она встала, вытянула медальон и открыла его. Было там две секции. В одной лежала крохотная роза, сияющая всеми цветами радуги - Радужный цветок, созданный силой психокинетической паранормы. А во второй покоилась коротенькая черная кудряшка, легкая, невесомая, тонкая.

- Вот, Искинт,- она пропустила волосы сквозь пальцы, а затем решительно положила в коробочку анализатора.- Пожалуйста, проведи тщательный генетический анализ. И... сравни с генными картами детей во всех смешанных классах.

- Во всех?- уточнил Искинт.

- Да. Именно.

- Это очень большой объем работы. Рекомендую сузить диапазон условий поиска. Иначе анализ займет продолжительный период времени.

- Хорошо. Проверяй детей младше тринадцати лет. Клонов - исключить. Такое условие приемлемо?

- Уже лучше,- сварливо сказал Искинт.- Но...

- Никаких но! Когда будет готов результат?

- Ориентировочно послезавтра к вечеру.

- Приступай.

- Анонимность?

- Полная, Искинт. Полная. Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие?

- За кого ты меня принимаешь?- голос Искинта дрогнул от праведной обиды.

- Прости.

Она и впрямь была несправедлива. Искинт умел хранить секреты. А иначе и быть не могло. Военные мозги его создателей были помешаны на конфиденциальности и секретности.

- Рита,- осторожно проговорил Искинт.- Рекомендую все же не подчиняться распоряжению ректора.

- Призываешь к открытому бунту?- усмехнулась она.- Нет уж, хренушки. Хватит с меня Венеры!

- Ты боишься Ольгерда, Рита,- с укором сказал Искинт.

- Да!- выкрикнула она, ураганным порывом прошелся по комнате психокинетический ветер.- Да, боюсь!- треснуло и с жалобным звоном осыпалось пуленепробиваемое стекло; ворвался в комнату настоящий ветер, ледяной, пронизывающий, яростный.- Это страшный человек, Искинт! Ты бы знал, как я его ненавижу! Не-на-ви-жу!- далеко в горах сорвалась лавина, меняя привычные очертания склонов; через какое-то время донесся глухой устрашающий гул.

Первоначальный яростный порыв угас, сменившись нервной дрожью, заколотившей все тело. Она без сил опустилась прямо на пол, не обращая внимания на ветер из разбитого окна, уткнулась лицом в колени.

- Господи,- сказала она, не поднимая головы,- хотела бы я, как ты, быть искинтом! Чтобы уметь отключать свои чувства, чтобы быть неуязвимой, чтобы никого не бояться! Как мне это все надоело!

Она не страшилась доверять свои чувства Искинту. Так получилось, что

он был единственным, кому она вообще могла доверять в этой жизни. Искинт ведь тоже был здесь пленником, как и она. "Все мы пленники своих судеб",- горько подумала Рита, вглядываясь в пронзительную синеву неба.- "С самого детства. Пленники. И иного нам не дано..."

- Осмелюсь напомнить, Рита: ты опаздываешь на урок.

- Благодарю за напоминание.

Она прошла в ванную и стала приводить себя в порядок. Окно, конечно, надо было бы восстановить. Иначе стоимость ремонта влетит в кругленькую сумму. Но ей было наплевать. На кой ей деньги, если некогда, некуда и не на кого их тратить?..

Она быстро шла по коридору, направляясь к классам, но на полпути почувствовала напряжение психокинетических полей в туалетной комнате этажом выше. На губах Риты проступила медленная хищная улыбка. Она знала, что там происходит.

Две негодяйки, Инна Играева и Светлана Быстрова, снова взялись за свое. Они были рождены биологическим путем и потому воспитывались в привилигерированном классе для детей сотрудников Института. Обеим было по 11 лет. Обе, хорошо владея основами психокинеза, повадились издеваться над девочками из младших групп, заставляя тех выполнять унизительные действия. Своих жертв они запугивали основательно, причем выбирали только тех детей, у кого не было ни одного родителя.

Рита терпеливо следила за мерзавками, желая поймать с поличным. И вот сегодня удача улыбнулась ей.

- Искинт, запись туалетной комнаты для девочек на сорок первом этаже школьного комплекса!

- Исполняю,- откликнулся Искинт и через мгновение сообщил:- Стандартные датчики неисправны, задействую резерв черепашки-уборщика.

Черепашки, миниатюрные роботы-уборщики, заранее были снабжены камерами слежения и расставлены во всех подозрительных местах. Кропотливейшая работа, посильная лишь Искинту, который и справился с нею за неполные сутки.

Та-ак. Двери наверняка держат под особым контролем. А вот окна... Сорок первый этаж. Кто будет заботится об окнах на сорок первом этаже? Рита осторожно вскрыла раму, вылезла на подоконник. Порыв ледяного ветра ударил в спину, сбил дыхание, но самое страшное находилось под ногами - бездонная пропасть с плывущими глубоко внизу облаками. Лишний раз смотреть туда не стоило.

- Не надо, пожалуйста, не надо, не надо, я все сделаю, все!- донесся приглушенный звукоизолирующим полем отчаянный визг напуганной жертвы.

"- Говорят, у тебя слишком длинный язык, Маргоша. Сейчас проверим, не врут ли люди.

- Не надо, не надо! Я все сделаю, все, только не надо!"

Воспоминание, неожиданно четкое и ясное, вызвало приступ бешеной злобы. Ненавижу!

Визг поднялся до оглушительной высоты, потом резко прекратился, послышался шум спускаемой из бачка воды. Пора!

Рывок, рывок, рывок, прыжок. Звон и грохот летящих в бездну осколков стекла и обломков стены. Ледяной ветер, раскачивающий зеркала. Висящая вниз головой маленькая девочка с фекалиями в волосах. И две самодовольные ненавистные рожи с яркими бантами в ухоженных косах.

- Прекрасно,- проговорила Рита, выходя в центр туалета.- Замечательно.

Застигнутые врасплох, малолетние садистки попытались было запихнуть свою жертву в кабинку и притвориться, что ничего такого они не делают. У них ничего не вышло. Рита подхватила пострадавшую девочку и мягко опустила ее на пол. Та давилась рыданиями, размазывая грязь по лицу и платью.

- Так,- сказала Рита, с довольным видом оглядывая пленниц.- Прошу объяснить, чем вы здесь сейчас занимались.

Она прошлась до развороченного окна и обратно. Преступницы молчали. В их глазах стыл панический ужас.

- Умойся,- велела Рита плачущей девочке, показавшейся ей вдруг очень знакомой.

А в следующий миг Рита узнала ее! Это была художница Тина. Та самая Тина, которую перевели недавно в группу для особо одаренных детей под непосредственный надзор самого ректора Института. Проклятье! Она провела ладонью по волосам Тины, смывая при помощи своей паранормы какашки. Пара секунд, и от них ничего не осталось, даже запаха.

- Молчите. Очень хорошо,- зловещим тоном проговорила Рита, обращаясь к пленницам.- Оч-чень хорошо.

- Мы больше не будем!- пискнула одна из провинившихся.

- Мы исправимся!- подхватила другая.

- Похвально,- бросила через плечо Рита, направляясь к выходу.- Но я намерена раз и навсегда прекратить подобный произвол в подконтрольных мне группах. Так что простыми обещаниями исправиться, мои дорогие, вы не отделаетесь. Пойдемте.

В коридор-холле пятых привилегированных классов она выстроила всех учеников, отменив уроки и пригласив всех учителей. Виновных поставила в центр, чтоб все их видели. Тину оставила при себе.

- Мне стало известно,- заговорила Рита, расхаживая по холлу,- что в последнее время участились случаи ничем не оправданной агрессии по отношению к ученикам младших возрастных групп. Причем именно к тем из них, кто рожден посредством искута и не имеет биологических родителей. Уважаемый Искинт, включите запись, пожалуйста.

- Исполняю,- отозвался Искинт.

Просмотр сопровождался глубоким молчанием. Рита на экран не смотрела.

- Мне известно,- заговорила она вновь,- что многие из вас считают себя особенными, высшими, лучшими, чем какие-то там клоны. В какой-то мере это справедливо. У вас у всех есть матери, а у трети и отцы тоже. Вы проживаете и обучаетесь в более лучших условиях. Но это не дает вам никакого, повторяю, никакого!- права относиться с пренебрежением к тем, кто в силу ряда причин не обладает вашими привилегиями! Лично я считаю, что подобный беспредел пора прекращать. Недостойное поведение ваших сверстниц я расцениваю как проявление социопатического безусловного негатива и буду настаивать на стандартной мере пресечения.

Пленницы Риты, осознав, что им грозит, заревели в голос.

- Посмотрите на них повнимательнее,- желчно проговорила Рита.- Не такими они были перед восьмилетней девочкой-клоном, которую, как все вы видели, пытались утопить в унитазе! Я предупреждаю всех: каждый, кто посмеет повторить их подвиги, получит свое в полной мере.

- Вы не посмеете!- взвизгнула Быстрова.- Моя мама... она секретарь самого ректора!

- Мне плевать,- с наслаждением произнесла Рита,- кто твоя мама! Ты свою жизнь прокакала сама и тебя сейчас не то, что мама, сам Господь не спасет! Все!

Она покинула холл, отволокла ревущих дур в изолятор и заперла их там. Ненавижу! Откуда только берутся такие? Сила есть и родители высоко сидят, значит, все им дозволено. Ур-роды.

- Маргарита Васильевна...

Она обернулась и увидела Тину, о которой успела уже позабыть. Девочка серьезно смотрела ей в глаза.

- Спасибо вам,- очень тихо проговорила художница.- Вот, возьмите... На память...

Девочка быстро положила Рите на ладонь что-то маленькое и колючее, а потом, испугавшись своей смелости, побежала прочь по коридору.

Рита раскрыла ладонь. Роза. Радужная роза, силой психокинеза созданная из подвернувшегося под руку произвольного мусора - камешка, бумажки, испорченной ручки...

...Когда тебе девять, а твоему избавителю - пятнадцать, разница в шесть лет кажется непреодолимой пропастью.

"Не реви, кроха. Держи на память".

На протянутой ладони развернулся прекрасный цветок, полыхающий всеми цветами радуги. Долгие годы он был тайной, радостью, талисманом, хранящим от бед. Став старше, она набралась храбрости спросить у главы Венерианского Сопротивления об этом цветке, и была удивлена, узнав, что Ангулем О-Коннор ничего не забыл...

Она стиснула зубы. Сама того не заметив, слишком близко подобралась она к запретному сундуку воспоминаний, а крышка-то оказалась приподнятой. Неимоверным усилием воли загнала она назад рвущийся на волю поток слез, отчаяния и боли. Ни к чему оно, теперь-то. Двенадцать лет прошло с тех пор, из них одиннадцать - в стенах ненавистного Института. Два с половиною года с момента гибели Ангулема на Бета-Марсе - в том числе. Ничего, будь оно все проклято, изменить было уже нельзя.

Рита вытянула медальон, раскрыла его и положила розу Тины в пустую секцию, туда, где раньше был локон. Теперь в медальоне лежало два Радужных цветка. Одинаковые по цвету, форме, размеру, они были в то же время очень разными.

Что крылось в подобном совпадении? Знак беды или знак надежды?

Она не переставала думать об этом, сопровождая класс к Хрустальному каньону на практические занятия. Со стороны казалось, будто Рита одинаково ровно относится ко всем девочкам класса. Но опытный телепат сразу заметил бы, что на самом деле следила она за Розой и только за нею.

Роза. Дочь Ангулема О-Коннора. Уж как берег ее отец, как прятал! В Астероидный Городок увез, где детям, строго говоря, не место. Но ничего у него в итоге не вышло. Роза здесь, в Институте. А сам Ангулем... Ну, теперь ему все равно, верно? Зато Рите не все равно. Но лучше бы ей слишком громко про то не думать!

В Земном Содружестве, как и вообще во всех государствах Солнечной Системы, правили телепаты со своею инфосферой. Когда-то, полторы сотни лет назад, телепатов было всего ничего, жалкая горстка, выведенная на территории Института, самое бесправное меньшинство в мире. Теперь же, когда телепатической паранормой владеет каждый третий, самым бесправным меньшинством стали мы, психокинетики. Потому что принадлежим этому проклятому Проекту! Потому что Венерианские бунты наглядно показали всему миру преимущества телепатов перед голой силой. Вся наша мощь ничто перед первым телепатическим рангом, ведь любое вмешательство в сознание сразу же блокирует паранорму психокинеза, так задумывалось с самого начала. И ничего, будь оно все проклято, здесь не изменить!

Роза, как всегда, сидела в гордом одиночестве, демонстративно свесив ноги в обрыв, и урок не слушала совсем. Она тосковала по отцу, по прежней привольной жизни в Городке, и винить ее за это было сложно. Пора, наверное. "Прости"- мысленно шепнула Рита, зная, что ее навряд ли услышат: телепатов в каньоне не было.

Камень, на котором сидела Роза, со страшным грохотом обвалился в пропасть. Рита шагнула к обрыву, страхуя падающее тельце.

- Вот что бывает,- громко сказала Рита, уперев руки в бока,- когда в самомнении своем невнимательно относишься к теме урока.

Эхо подхватило голос наставницы, многократно усилило его, дробя о стены каньона. Роза подняла голову, глядя вверх. С такого расстояния невозможно было увидеть лицо, оно казалось бледным размытым пятном, но это, как ни странно, не приносило облегчения.

- Ну же, выбирайся!- насмешливо подбодрила девочку Рита.- Это пара пустяков для того, кто тщательно выполнял все домашние задания!

Хрустальный каньон издавна страдал от упражнений учеников. Здесь давно уже не было ничего живого, даже самой чахлой травинки. Сплавленные камни всевозможных форм и расцветок, гладкие, отшлифованные бесконечными тренировками стены... Ни ручья, ни ледового пятачка - ничего. В обычных горах еще можно попытаться как-то выжить, здесь же - без снаряжения, без паранормы психокинеза,- это было просто нереально.

- Мы не можем больше ждать!- крикнула Рита.- Оставляю тебе комм вот здесь, на краю. Дотянешься, надеюсь, сумеешь номер набрать. Пойдемте, девочки.

И они ушли. Чего Рите стоило не оборачиваться и не настраиваться на состояние оставленной в беде Розы, знала лишь она одна.

День тянулся в томительном ожидании. И когда пришел вызов от ректора с требованием срочно явиться к нему в кабинет, Рита даже обрадовалась. Наверняка при разговоре будет присутствовать и секретарь Ольгерда, Ирочка Быстрова. Вот на ней зло и сорвем по полной программе, заслужила.

- Прошу вас,- холодно сказал Ольгерд, пропуская Риту в свой кабинет. - Объясните утренний инцидент с дочерью моего секретаря.

- Просмотрите запись,- посоветовала Рита, без приглашения усаживаясь в кресло напротив Быстровой.- Вам все станет ясно без дополнительных объяснений!

- Это же дети, это просто дети!- запричитала Быстрова.- А она требует высшей меры, словно они какие-нибудь убийцы!

- Пока они никого не убили,- согласилась Рита.- Но это пока. Вы смотрели запись, Ольгерд?

- Да,- неохотно ответил он.- И обсуждал с Искинтом. Его точка зрения поразительным образом совпадает с вашей, Рита. С чего бы, позвольте спросить?

- Может, просто мы оба объективно оцениваем случившееся?- мягко предположила Рита.

Разговор ей не нравился. Значок первого телепатического ранга на воротничке Ольгерда раздражал и нервировал. Хорошо, что она догадалась подключить к делу Искинта. Искинту мозги так просто не промоешь. А ей, Рите, - это пожалуйста. Причем так, что она даже помнить о том не будет.

- О какой объективной оценке вы говорите!- завелась Быстрова.- Да вы просто ненавидите наших детей, доктор Скаггерт!

- Которых вы сами воспитываете как законченных негодяев,- вставила Рита.

- А ваши методы преподавания тоже, знаете ли, не идеальны!- обозлилась Быстрова еще больше.- У меня на вас собраны тома жалоб от детей и родителей! Тома!

- Верно,- отвечала Рита, медленно сатанея.- Мои методы преподавания далеки от совершенства. Как верно и то, что навязанная мне роль,- она кивнула на молчаливо слушавшего ректора,- не перегружена излишней добротой. Но я при всех своих недостатках еще никого не заставляла вылизывать языком грязные унитазы, не топила в говне, уж простите за грубое слово, не подвешивала беспомощных малышей вниз головой над пропастью!

- Я не позволю вам убить мою дочь, выношенную, вскормленную, единственную!

- Вас никто не просил рожать биологическим способом. А если уж родили, так надо было воспитывать, а не личную жизнь устраивать!- о любовных похождениях Ирочки Быстровой в Институте ходило немало анекдотов.- Вы же сознательно поощряли в своей дочери предосудительные настроения по отношению к клонам! Откуда иначе взялось бы такое поведение?

- Это шалости, поймите. Всего лишь детские шалости! Ольгерд, разве можно убивать ребенка за проказу, пусть и немного недобрую?

- Шалости?- Рита едва не начала заикаться от такой наглости.- Хороши шалости, ничего не скажешь!

- Надо же девочкам как-то сбрасывать реализованную в их геноме агрессию!

- На беспомощных малышей?!- гневно спросила Рита, вставая. В кабинете дрогнули стены, жалобно зазвенело стекло аквариума.- Выведите ее вон, Ольгерд, иначе я за себя не отвечаю!

- Ирина, выйди,- негромко приказал ректор.

- Что-о?

- Выйди,- в голосе Ольгерда прорезалась стальная нота ментального приказа.

Быстрову словно ветром сдуло.

- Присаживайтесь, Рита.

По правде говоря,- расстроенно признался ректор,- я с вами согласен, бороться с подобными нарушениями необходимо. Обычно ментокоррекции на подавление центров агрессии достаточно. Но девочки - психокинетики, при телепатическом вмешательстве такого рода они утратят свою паранорму навсегда.

А мы не имеем права лишать Проект столь ценного материала...

Как интересно! Потенциал этого ценного материала был ниже среднего, уж Рита-то знала всех наиболее перспективных учеников наперечет. Дочь Быстровой и рядом с ними не стояла.

Что, любопытно, говорил бы сейчас Ольгерд, будь эти девчонки обычными клонами? Ценный материал, это надо же!

- Вам следовало сразу же явиться ко мне со своими подозрениями, а не подключать Искинта,- говорил между тем ректор.- Скандал ширится, и я опасаюсь, что он выйдет за пределы Института. Родители возмущены. На вас действительно обрушился шквал жалоб. От меня требуют даже , чтобы я вас уволил, причем немедленно.

- Прекрасно,- раздраженно сказала Рита.- Увольняйте! Всю жизнь об этом мечтала!

- Вы не понимаете. Увольняя вас, я вынужден буду провести ментокоррекцию на подавление психокинетической паранормы,- Ольгерд знал, чего Рита боялась больше всего на свете,- Это оговорено в вашем контракте. И таким образом ваше участие в Проекте...

- Знаете что?- теряя последние остатки самообладания сказала она.- Я начинаю думать, что эта пигалица Коннор права. Ваш Проект обновления человечества... Пропади он пропадом! Сгори огнем. Мне на него наср... простите,- тут она улыбнулась,- плевать! С сорок первого этажа! Особенно теперь, когда выяснилось, что ценность участников вашего Проекта определяется исключительно личными привязанностями.

- Рита,- строго выговорил телепат,- вы забываетесь!

- Ничуть. Я ненавижу подонков, Ольгерд,- сказала она, не отводя взгляда.- Сколько б лет им ни было. Как хотите, но этих двоих чтоб я в Институте не видела! Вы меня знаете. С вашего позволения!

Она покинула кабинет ректора, с трудом удержавшись от искушения хлопнуть дверью как следует, чтоб пыль просыпалась.

Профессор Ольмезовский смотрел ей вслед. Он знал Риту очень хорошо.

Роза к вечеру не вернулась. Не вернулась она и утром. Но руководство Института в лице профессора Ольмезовского всерьез забеспокоилось лишь к вечеру следующего дня.

- Что она, так и сидит на прежнем месте?- с раздражением спрашивал он у Искинта, нервно расхаживая по своему кабинету.

Рита угрюмо смотрела в окно, откуда открывался великолепный вид на весь комплекс зданий Института. "Ненавижу это место"- с тоской думала она, скрывая под привычным эмоциональным настроем свои подлинные чувства: глубокую тревогу за девочку.

- Нет, на прежнем месте ее нет,- любезно отвечал Искинт.

- А куда же она тогда подевалась?!- вышел из себя ректор.

- Спустилась вниз и по дну каньона вышла к Уллу-Тау. Там, перед внешним барьером, сигнал маячка персонкода потерялся.

Рита непроизвольным жестом прижала ладонь к губам. Маленькая девочка, выросшая в стерильных условиях космического поселения, что она знает об опасностях дикой природы?! Пропал сигнал персонкода - это может означать что угодно! Может, Роза сейчас лежит где-нибудь под скалой с переломанным позвоночником, может, тонет в быстрой горной речке, убегает от волков, сражается с тигром-людоедом, страдает от лихорадки, вызванной укусом клеща!

- Прекратите нагнетать панику!- обозлился Ольмезовский на Риту.- Вы меня с ума сведете своими эмоциями, честное слово!

Рита враждебно промолчала. Сам настаивал на эксперименте, никто пинками не заставлял. И если все-таки девочка погибнет...

Ректор резко обернулся и посмотрел на Риту. Та не отвела взгляда. Черной волной неуправляемой бешеной ярости клокотал вокруг нее ураган невидимой - пока невидимой - силы. Силы, способной смести с лика Терры весь Институт, способной расколоть на части саму Терру, взорвать Солнце, закатать в черную дыру всю Галактику. Как никогда полно чувствовала Рита собственную безграничную мощь. Может быть, телепат сумеет опередить рвущийся из ненадежных оков смертоносный хаос, а может быть и нет. Если Роза погибнет...

Пат. Именно так, молчаливо согласилась она. Если Роза погибла, какой тогда смысл в существовании всего остального? А почему я за нее так переживаю... Да надоело мне уже, сколько можно, столько смертей, столько бед, слез, горя, по моей вине и твоему приказу, надоело, хватит! И как я могу не переживать за дочь Ангулема?..

- Искинт,- сказал вдруг ректор,- а как же это девчонка сумела выбраться так далеко? Подобный переход не под силу и взрослому опытному альпинисту. Темнишь ты что-то, друг наш электронный!

Рита непроизвольно сжалась стараясь стать как можно меньше и незаметнее. Она уловила в голосе телепата нотки бешеной ярости, а на что способен Ольгерд в гневе, было ей известно слишком хорошо. И от того, что гнев этот направлен был сейчас не на нее, легче не становилось. Дальнейший разбор полетов происходил, очевидно, в инфосфере . Вот любопытно, кто кому мозги промоет, телепаты Искинту или наоборот? Хотелось бы все-таки наоборот.

- Рита,- резко сказал Ольмезовский,- вы в курсе?

- В курсе чего?- осторожно спросила она, не сумев сдержать разочарования: наоборот не получилось.

- Наш Искинт решил сыграть в свою игру,- яростно заговорил ректор.- Это он помог Розе покинуть каньон, сведя к нулю все наши старания, и продолжает помогать до сих пор!

- Я неоднократно выражал вам протест по поводу недопустимых психодинамических экспериментов над детьми,- заявил Искинт.- Но вы не желали меня слушать. Считайте мое поведение в данном случае очередным протестом. Я заинтересован в Проекте не меньше вашего, но все же считаю, что средства надо выбирать! Это же дети, Ольгерд. Это прежде всего дети! И очень жаль что в своих научных диссертациях вы не измеряете их слезы!

- Чушь!- с негодованием бросил ректор.- Я начинаю сомневаться в твоей профпригодности, Искинт. Впрочем, это мы еще обсудим в инфосфере. Пойдемте, Рита. Розу нашли, сейчас доставят в медцентр. Надо провести все необходимые тесты...

Она лежала на больничной кровати и синеватый глазок гипнолигатора изливал на ее голову неяркий жемчужно-голубой свет. Бледная, исцарапанная, но живая. Живая! Облегчение было слишком велико, чтобы пытаться его скрыть. Рита и не пыталась.

Она потянулась к девочке слабым потоком своей паранормы, но отклика не получила. Ноль. Причем если раньше какие-то токи психокинетических полей еще угадывались, то теперь все тесты провисали в пустоте. Полный ноль. Продлить утраченную линию неограниченного психокинеза Розе О-Коннор было уже не суждено.

- А это?!- Рита вздрогнула: голос Ольгерда полнился неуправлямым бешенством: - А это еще у нее откуда?!

Он вытянул из пальцев девочки цепочку с овальным медальоном и теперь тряс ею в воздухе. Рита протянула руку ладонью вверх, и медальон послушно лег ей в руку.

Портрет. Очень качественный и точный портрет одного хорошо знакомого человека. Рита хмыкнула.

- Над чем смеетесь? Откуда у нее это, я вас спрашиваю?

- Не знаю,- сказала она.- Не от меня. С вашего позволения...- она спрятала медальон в карман.

- Я не даю вам такого позволения!

- Скажите, любили ли вы когда-нибудь, Ольгерд?- устало спросила Рита?

- Да какое это имеет значение? Нет!

- Врете,- просто сказала она.- Тише! Она нас слышит.

Роза и впрямь смотрела на низ мутным взглядом. Она все еще была во власти "синих" снов, не так-то просто из них по своей воле вырваться, но открыть глаза - это уже настоящий подвиг. Такое доступно лишь телепату не ниже средних ступеней второго ранга.

- Пойдемте,- шепнул Ольгерд.

В коридоре он сказал:

- Вы правильно определили ее нынешний телепатический потенциал, Рита. По меньшей мере - третья ступень второго ранга.

- Значит, Искинт был прав.

- Да. Я перевожу девочку в свою группу. Займитесь документами. Медлить нельзя.

- Как скажете.

- А насчет портрета Ангулема О-Коннора... Держите у себя, если хотите, но если он попадет к Розе, я сам не знаю, что с вами тогда сделаю!

Да уж. Последней дурой надо быть, чтобы игнорировать столь явную угрозу. А к дурам Рита себя не причисляла.

- Искинт,- тихонько спросила она.- Ты все еще под контролем?

- Уже нет,- отозвался Искинт.

- Что значит "уже"?

- Я добавил блок соответствующих программных модулей, расширив себя до пятой ступени первого ранга...

- А чего ж не до первой?- удивилась она.

- Вероятность того, что в нынешнем состоянии я не выдержу психотренингов на более высокие ступени, слишком высока. Я не могу рисковать.

Спятивший Искинт - это будет просто здорово! Рита поежилась. От душевного здоровья Искинта зависело очень многое. Само существование Земного Содружества, если подумать. Так что лучше бы ему и в самом делеине рисковать.

- Кстати,- сказал Искинт.- Подойди к терминалу, Рита. Отчет по твоему запросу. Результат... Надо признаться, он меня не удивил.

- Не думаю, что он удивит и меня,- откликнулась Рита, пряча опто-книгу в карман.- Просто мне нужно было знать наверняка.

- И что ты теперь будешь делать со своим знанием?- полюбопытствовал Искинт.

- Ничего,- криво усмехнулась она.- А, впрочем, еще подумаю...

Она стояла у парапета на крыше школьного комплекса и смотрела на закат, в центр багрового Солнца, опускавшегося на изломанную линию горизонта. В руке она сжимала серенькую коробочку опто-книги - отчет о проведенном Искинтом анализа генных карт девочек смешанных классов. Она так и не нашла в себе храбрости прочесть его.

"Я подумаю"- ответила она Искинту. Но думать тут на самом деле было нечего. Она крутила в пальцах опто-книгу, не раскрывая ее. Нечего и думать. А лучше не думать вообще. Она размахнулась, бросила коробочку в пропасть и подбила ее файерболлом в полете. Вот так... никто ничего не узнает, а Искинт никому не скажет.

Она плюнула в пропасть и мерзко выругалась. Не помогло. Резкий ледяной ветер бил в лицо, заставляя слезиться глаза.

- Что с вами, Маргарита Васильевна?

Роза О-Коннор. Ей никто не позволял покидать медцентр, но она попросту сбежала безо всякого разрешения. Одета Роза была в теплую куртку с капюшоном на искусственном меху. Теперь, лишившись паранормы психокинеза навсегда, она стала чувствовать холод даже сильнее, чем обычный человек.

Дочь Ангулема. Карие глаза и черные вьющиеся локоны - это от отца. Но линия волос надо лбом, тонкий нос, форма ушей... Дети - цветы жизни, безусловно. Но эти цветы делают нас бесконечно уязвимыми.Так-то вот. "Я не могу! Я не могу, Господи!"

- Поди прочь, Коннор,- сказала она, отворачиваясь.- Мне сейчас не до тебя.

- У вас из-за меня неприятности?- поинтересовалась Роза.

- Двенадцать лет назад,- сказала Рита сквозь зубы,- именно в этот день умерла одна девочка. Ей было несколько часов от роду. И предал ее твой папаша! Так что поди прочь и не доставай меня, слышишь?

На самом-то деле Ангулем не предал ее, а спрятал. Но какая теперь разница? Ведь Ангулема больше нет, нет, нет! Дорого дала бы Рита за то, чтобы повернуть вспять время, чтобы вернуть к жизни любимого человека...

- Вот что, Коннор,- сказала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул.- Мои проблемы тебя не касаются. А за свои приключения в каньоне благодари Ольгерда! Он хотел распечатать твою паранорму, но,- тут она не выдержала и захихикала,- ничего у него не вышло. И выйти не могло.

- Да вы пьяны!- с омерзением воскликнула девочка, отодвигаясь.

Запах алкоголя синтезировать просто. На пьяную голову ей, может, и простят подобную откровенность. Но не на трезвую, это точно. Господи, хотела бы она напиться по-настоящему. До потери пульса, вдрызг, до синих соплей! Если б хоть вполовину быть уверенной в том, что это поможет ослабить боль...

- Ольгерд Янович - хороший человек,- с негодованием заявила Роза.- Он не мог со мной так поступить!

- Блажен, кто верует,- Рита снова хихикнула, изображая пьяную идиотку.- Сволочь он, твой драгоценный Ольгерд Янович. Ты поймешь еще... Поймешь. Возвращайся в здание, а не то...

Роза смотрела на нее круглыми глазами. Потом повернулась и пошла к лифтам, через каждый шаг оглядываясь.

"Она меня ненавидит. Она ненавидит меня! Да я сама на ее месте ненавидела бы. Но я должна. Я не могу иначе! Дети делают нас уязвимыми. Я не могу позволить себе быть слабой. Если Ольгерд узнает... Я не могу подставлять под удар дочь Ангулема!"

Даже в мыслях, опасаясь телепатического подслушивания, она не могла называть Розу иначе!

Сгущались над комплексами Института лиловые сумерки. Малиновым огнем горели в закатных лучах уходящего солнца вершины гор. И плыл, плыл в холодном чистом воздухе колокольный перезвон православного храма.

Рита нерешительно перекрестилась на сияющие золотом купола. Она не относилась к числу ревностно верующих, но наличие Высшей силы в контексте православного христианства признавала.

Она закрыла лицо ладонями и вдруг расплакалась, по-детски, навзрыд.

"Господи, поймешь ли, простишь ли Ты меня когда-нибудь?! Сама я себе не прощу уже никогда..."

Колкими бриллиантами ранних звезд смотрело на ее слезы равнодушное небо.