Аннотация: 21-е место БД-light 2010. Был в списке Мошкова
Холодно...
Как холодно! Не передать.
В жизни такого холода еще не испытывала. Даже когда прошлой зимой провалилась под лед. По глупости, на спор, пошла по едва замерзшему пруду. И провалилась. Перемерзла - жуть, даже кожа на ногах облезла. Но и тогда мне не было так холодно, как теперь.
Холодно до боли, до спазмов, до потери пульса. Постоянно. Без конца.
Словно тот огонь, в который угодили мы с Наташкой, выжег меня дотла. В пыль, в пепел.
Я не могу... не могу быть пеплом. Не имею права! Должна... прекратить киснуть, должна... собраться. Рядом - Наташка. Ради нее...
Как холодно!
Свет. Слепящий, страшный. Хоть бы выключили, что ли. Выключите свет!
Как же, сейчас прям. А Наташка?.. Ей-то каково это все видеть?
Мы с ней неразлей-вода. С детства! Мне было три, когда родители внесли в дом сверток. Сказали, что это моя сестричка, Наташа. Ох, и забавная она была! Маленькая, сморщенная, глазки-пуговки. Я обожала с ней тетешкаться. Мама часто шутила: кто, мол, у нас в семье мама, ты или я? А я отвечала: "Конечно, я!"
Так у нас и повелось дальше. Дружим мы крепко. Удивляют, всегда удивляли, девчонки из моего класса, они своих младших ненавидят просто. И дерутся с ними, и ссорятся, что-то делят, что-то выясняют. Дуры. Пробовали меня дразнить, Наташку цеплять, так я им дала прикурить. Дуры и есть, что с них, с убогих, взять.
А Наташка - это Наташка. Сестра. И вовсе не дура, хоть и младше на три года.
... Как она меня, толстуху, тащила! Откуда только силы взялись? Ведь могла бы убежать, спастись. Она могла. Нет, не бросила, вцепилась, как клещ. Я ее и материла, и треснуть пыталась... Потом чуть оклемалась, поняла: не помогу ей - обе сдохнем, Наташка меня не бросит. Ради нее... Ради нее и ползла. И теперь выползу, выберусь, выживу. Должна. Ради сестры.
Черт, да выключите же этот проклятый свет!
Свет слепит. Какая-то суета вокруг, лица смутные, голоса невнятные, ничего не разобрать. Про шансы, про что-то еще... нет, не понять...
Потолок вдруг тронулся, плавно так. Смотрю, понять ничего не могу. Если я лежу неподвижно, то почему потолок движется?!
Нет. Не потолок движется, а я. Это меня выкатывают из палаты в коридор. Отчетливо вижу лицо врача. Он в маске и смотрит так, что становится нестерпимо страшно.
Боюсь врачей!
Всегда боялась.
- Прости,- вдруг говорит он.- Слишком много вас сгорело в той школе! Прости...
На лицо мне легла влажная простыня. Каталка сразу же поехала, я слышала, как шуршали колеса по больничному линолеуму.
Хлестнуло вдруг дикой жутью: да это же меня в морг повезли! Живую! Мама-а! Не хочу-у-у! Остановите, остановитесь! Отпустите-е!
И новый ужас: а Наташка?! А вдруг и ее... И ее тоже! Я задергалась из последних сил. Но сил-то как раз и не было.
Не было сил...
Каталка остановилась. И стало тихо-тихо. Я поняла, что все. Что вот сейчас меня запихнут в холодильник, и там я сдохну. В холоде. Черт, надо убираться отсюда! К Наташке. А вдруг и ее тоже, и ее!..
Я задергалась еще сильнее. Содрала проклятую простыню, села. Странно, никого рядом не было.
Никого из живых.
Потому что мертвых вокруг было в изобилии.
Тусклый свет, какие-то большие черные мешки прямо на полу, столы грязно-белого мрамора, на столах - трупы, трупы, причем голые, ничем не прикрытые. И запах... Отвратный, почему-то сладковатый, запах смерти.
Меня стошнило, сознание поплыло. Очнулась я уже на полу,- не заметила, как упала. Прочь отсюда, скорее!
Как я добиралась до нашей палаты, не помню. Голова кружилась, все вокруг расплывалось в тумане. Мое место было уже занято каким-то младшеклассником, не разберешь, мальчик или девочка, голова в повязках, в носу - трубки. Но Наташка лежала на своей кровати, лежала... и дышала. Жива! Я подобралась к ней, рухнула ей в ноги. Взяла за руку...
- Са-ша...
- Я здесь. Здесь!
- Са-ша...
Она бредила и без конца повторяла мое имя, а в руку вцепилась так, что не отдерешь. Синяки вскочат. Ну и пускай. Пускай вскакивают. Главное - Наташка...
Живи, Наташка! Выживи! Я для тебя все... слышишь? Все сделаю, только живи!
Очнулась на полу. Вот черт, опять! Заснула и свалилась с кровати. Странно, боли не было. У меня ничего не болело... Хотя я должна была изрядно приложиться затылком при падении.
- Наташка!
Наташки не было.
Ее просто не было!
Кровать была пуста.
Я бросилась в коридор - нет, и там Наташки не было. Внутри все оборвалось: увезли. В морг увезли, а я, дурища, проспала!
Вскоре я уже металась по моргу, разыскивая сестру. Плевать мне было на трупы, и на запах наплевать было тоже, и на все... мне на все было наплевать, лишь бы Наташку отсюда вытащить. Неужели они ее, как и меня, спровадили сюда живую?!
Но ее не было. Я бросилась в другой зал, к холодильникам, стала одну за другой выкатывать полки, откуда только силы брались.
Кое-где покойники лежали по двое, приходилось сдвигать верхних и всматриваться в лица нижних. Не то, не то, не то...
Вот!
Наташка?!
Знакомое лицо, знакомое... но это не Наташка. У нее веснушек нет и родимого пятна над верхней губой и...
Это была не Наташка.
Это была я.
Как же это... как это... Я же вот она! Ущипнула себя за руку, зло, с подвывертом - больно... А это тогда что передо мной лежит?..
Мелькнул в памяти фильм, который нам с Наташкой родители смотреть запретили, когда он года два назад по тв шел. Так я потом на свои карманные диск купила, и мы все равно посмотрели. Хорошо запомнилось, как там сатана бал устраивал и у него давно помершие покойники плясали не хуже живых.
Е, так это и за мной сейчас черти придут?!
Не надо-о!
Вылетела я из морга как ошпаренная. На бегу столкнулась с каким-то белохалатником, а он и не покачнулся даже. И не видел меня, и не слышал. Все. Призрак я теперь, привидение. Барабашка. Хрен ли, я ж никогда в них не верила!
В голове помутилось окончательно. Я кричала и металась, билась головой о стены, цепляла людей. Никто меня не видел и не слышал. Никто...
Очнулась в палате. Наташкина постель так и осталась пустой. Мальчишка на соседней пришел в себя. Посмотрел рассеянно в мою сторону - не увидел. Кто бы сомневался...
Хотелось замереть и ни о чем не думать. Не думать, не вспоминать свое собственное мертвое тело. Я мыслю, значит, существую. Да? Как-то так.
Вошел доктор.
- На что жалуемся?- с улыбкой, с юмором - с детьми именно так и разговаривают, чтобы не боялись. Вон, пацан заулыбался уже. Сказал, что ни на что не жалуется. Мужчины, мол, не жалуются. Мужчина, блин... второй класс.
- А вас что беспокоит, юная леди?
- Смерть,- буркнула я.
- Очень остроумно,- посмеялся врач.
Он потянулся к моей руке, чтобы пощупать пульс. Пальцы прошли сквозь мое запястье. А меня словно подбросило: он меня видел! И слышал. И со мной говорил...
- Что за...- озадаченно выговорил он, снова пытаясь взять меня за руку.
И снова у него ничего не вышло. Я поймала его взгляд. И вдруг узнала... узнала! Это он меня в морг отправил! Живую!
Ярость вздернула меня на ноги. Кажется, я закричала...
Все утонуло в слепящем тумане.
Очнулась в палате. В той же самой. Только тут никого теперь не было. Пусто...
Какой-то бубнеж, монотонный такой. И пахнет чем-то противным...
Та-ак. Службу служат. За упокой моей души, надо думать.
Я только сейчас вдруг увидела, что в палате жутчайший разгром. Все разбито, разбросано. Кругом осколки. Кровь на стенах. Кольнуло ужасом: неужели это все я натворила?
Конечно, я. Иначе зачем они сюда попа притащили? Первое дело, когда полтергейст заводится,- молитвы читать и святой водой брызгать...
... Кровь-то на стенах откуда? Неужели я кого-то убила?.. Не помню.
Служба закончилась, священник ушел. А я все сидела на полу, у окна, и пыталась придумать, что дальше делать. Мыслей не было. Ничего не было.
Пустота.
Вот ты какая, жизнь после смерти. Пустая...
А ведь я себя нормально ощущаю, как и раньше. Только меня никто не видит и не слышит. Только боли никакой нет, и не тошнит больше, и голова не кружится. А если стеклом себя по руке ?..
Вошла санитарка, начала осторожно прибираться.
Я шевельнулась.
- Кто здесь?- испуганно вскинулась женщина.
...Течет кровь из пореза, течет. Странно, да? Я же привидение. А кровь во мне осталась. И больно-то как, словно по живому резала! Ха, да ведь можно написать на стене послание! В лучших традициях любимого Кинга.
"Саша".
- Саша...- санитарка в ужасе.
Сейчас хлопнется в обморок. Или сбежит с визгом. Я бы на ее месте точно сбежала.
"Где сестра?"
- Ч-что? Кто?
"Черничная Наташа".
- Я-а... Я посмотрю в историях...
Сбежала. Следовало ожидать...
... В коридоре тишина, полумрак, нет никого. Ночь или поздний вечер. Я встала у окна, прижалась лицом к холодному стеклу. Там, за небольшим больничным парком, кипела жизнь. Неслись машины по освещенному проспекту, мигал сфетофор, сверкала реклама. Жизнь, в которой для меня уже не было места...
Холодно.
Как холодно, не передать просто. Почему я сразу не умерла? Зачем мне это проклятое посмертие? За что?
В ординаторской горел свет. Ух ты! Тетка эта и впрямь истории смотрит. Я выдернула у нее из рук папку, стала сама листать. Не то, не то, не то...
- Саша, перестань! Нет здесь ничего. В архив сдали...
Вижу, что нет. И что делать? Как мне Наташку найти?
- Саша? Хочешь, я тебе чаю согрею?
Смотрю на нее. А не от хорошей жизни чай предлагает. Боится! Натворила я дел, пока была невменяемой. Одна кровь на стенах чего стоит.
Чай. Почему бы и нет?
...Беру в ладони горячую кружку, вдыхаю аромат жасмина. Горячо до боли, но боль - приятная. Живая. Мерзлый ком где-то в глубине начинает потихоньку оттаивать, отпускать. Какое же это счастье: горячий ароматный чай!
- Девочка, что ты здесь де... ой!
Да. Веселая ночка выдалась у моей санитарки.
- Я Саша,- говорю.- Спасибо за чай. Можно мне еще?
Она кивает, глаза огромные. Слышит меня и видит, здорово. Может, чай меня оживил и я теперь нормальная?.. Пытаюсь взять чайник, но пальцы проходят насквозь, и кипяток не обжигает болью...
Санитарка отлепилась от стены. Налила мне чаю. Рука у нее заметно дрожала.
- Да ничего я вам не сделаю,- говорю.- Не бойтесь...
- К-как же... ты же доктора едва не убила... Саша.
- Как! Он живой?!!- заорала я, отшвыривая кружку.
Что-то такое вспоминается. Палата, перепуганные глаза врача. Сладость мести...
И он еще - после этого!- выжил?
- Он меня живую в морг отправил, урод!
Все вокруг поплыло, подернулось слепящим туманом. Кажется, я снова теряю разум. Не хочу! Не хочу снова!
Туман разошелся. Неохотно, с трудом, но - разошелся.
Санитарка отклеилась от стены, налила еще чаю. Руки у нее дрожали. У нее так дрожали руки, что она пролила кипяток на себя. Пролила и не заметила, что обожглась...
- Твою сестру, наверное, в областную отвезли, Саша. На днях... многих тяжелых туда отправили...
Наташка! К ней надо, ее спасать надо, времени мало. Я ведь не знаю, сколько я еще 'проживу'. Надо успеть. Надо.
- Боже,- нервно засмеялась вдруг санитарка. - С кем я разговариваю... Бред! Мне никто не поверит.
Накатило вдруг внезапной злобой. Двинуть бы этой тетке хорошенько, ненавижу. Но...
Она угостила меня горячим чаем.
- Областная больница, это где?- спрашиваю.- Как добраться туда?
Не хочу вспоминать, как я добиралась до областной больницы. Не хочу. Добралась же, а остальное - неважно. Как Наташку по всем этажам искала - тоже не важно.
Нашла.
Успела.
Наташка, сестренка. Не умирай, родная. Я все для тебя... все отдам... только живи.
Взгляд у нее мутный, от наркотиков, ясное дело. Или что там ей дают, чтобы не болело. Но узнала она меня, узнала!
- Саша...
Я здесь, Наташка. Я с тобой. Я еще побуду с тобой немного. Сколько смогу. Ты только живи, сестренка. О маме думай. И папу слушайся... Передай им, что я их очень люблю.
Свет... Громадный, беспощадный. Я в нем, как сахар-рафинад в чае, скоро растворюсь совсем. Но это неважно.
Все у тебя будет хорошо, Наташка. И замуж ты удачно выйдешь, и детей родишь. Все будет хорошо. Ты только живи.