Аннотация: Это рассказ о девочке с уникальными способностями, которой так не хватает тепла и внимания... Мне интересно проследить ее судьбу от детства и до... не знаю. Успеет ли Роза повзрослеть? И этого я пока еще не знаю...
кто уже читал - перечитайте еще раз. Рассказ серьезно переработан
Финал ХиЖ-2008
Просыпаться Роза не любила. Вот не любила и все! А чего тут любить? Открываешь глаза и видишь маленькую комнатушку с омерзительно розовыми стенами; на потолке еще и клоуны намалёваны, с та-акими мерзкими рожами! Так и хочется в глаз засветить, причем - каждому. А у окна - здоровенные мягкие игрушки ростом с саму Розу. Выбросить бы вон, все до единой...
Но поди это сделай, попробуй! Сразу начнутся вопросы, расспросы, допросы. Считается, что если тебе всего-навсего десять от роду, то ты - круглая дура и ничего не понимаешь в детской психологии. Дети обязаны любить розовый цвет, большие мягкие игрушки и смешных клоунов. Особенно если эти дети жили раньше в плохих условиях.
Много они понимают там, эти несчастные психологи! Плохие условия! Да прежняя Розина комната была раза в три больше этой. И клоунов там на потолках никто не малевал, все знали, что Роза их терпеть не может. А тут...
Говоришь, - тебе не верят. Говоришь, а тебя не слышат. И слушать не хотят. Всё, стена, тупик, глухой бетон. На-до-е-ло!
Вот если бы папа был рядом... Уж он бы им не позволил!
Роза ткнулась носом в подушку. Потом натянула одеяло на голову. Бесполезно. Всегда так, только вспомни про папу. Там такая боль, такое отчаяние, что просто невозможно с ними справиться! А плакать нельзя. У здешнего Искинта датчики, - будь здоров. Всё секут.
У-у, этот Искинт - тот ещё тип! Кто его только программировал такого. Роза подозревала - и не без оснований!- что взрослые Искинта попросту боятся. Иначе это устройство или как его следовало там называть, не вело бы себя с такой наглостью. "Вот вырасту,- мстительно думала девочка, шмыгая носом,- изучу, как следует программирование, я ему устрою! Я ему та-акой вирус запущу, знать будет! Все припомню!
Потихоньку Роза вновь начала дремать. Плохо, конечно, так и на занятия опоздать недолго. Но вставать не хотелось совершенно. Да-да, новый радостный день и всё такое. Бодро сделать зарядку, бодро слопать завтрак, бодро в класс на урок... Аж скулы сводит от этой бодрости. Надоело.
Тихая мелодия вплелась вдруг в ненужный утренний полусон. Тихая, нежная, до боли знакомая... Папа? Он часто наигрывал такие вот простенькие композиции, на стареньком синтезаторе, который, если честно, давно пора было уже заменить. Но Роза любила эти мелодии, сама не понимая, за что. Аккорды не в такт, шипение в изношенных динамиках... да-да, вот это оно самое - на-на-а, ля-ля-ля-а-а-а...
- Папа!- закричала девочка, не помня себя от радости.- Папа!!!
Она вскинулась, отбрасывая одеяло... Розовые стены, потолок с ухмылками клоунов, окаянные зайцы у окна. Никого живого. Ничего родного. Ничего своего. И даже музыка: вроде та, и все-таки уже не та, бездушная запись во флэш-формате, ничего больше.
- С добрым утром, Роза.
Искинт. Да чтоб он сдох! Чтоб его вирусы форматнули. Просили его!
Роза упала обратно и разревелась. В голос.
Искинт деликатно выждал некоторое время. Потом, когда Роза чуть успокоилась, поинтересовался:
- Что случилось?
Девочка сердито отерла щеки и выпалила:
- Догадайся сам!
- А что тут гадать? Такая бурная реакция на заданную методом случайного выбора мелодию пробуждения означает только одно. Ты явно нуждаешься во внеплановой серии сеансов релаксивной психофизиотерапии...
- Нет!- перепугалась Роза.- Не надо! Искинт, миленький, не надо! Я уже не реву, я уже всё, со мной уже всё в порядке!
- Я вижу!- язвительно заметил Искинт.- Как ты спишь в последнее время. Плохие сны, не так ли? Твое психическое здоровье меня тревожит.
Вот. Дождалась. Этого только еще не хватало для полного счастья. Самого бы Искинта пролечить этими самыми сеансами! Чтоб на своей шкуре испытал, какой это мёд и сахар. Да, спишь потом спокойно, как в колодец проваливаешься. Ни снов тебе, ни слёз, а по утрам настроение ровное, бодрое. Такое бодрое, что хоть в унитазе топись.
Впрочем, Розе достало ума вовремя прикусить язык. Искинт только прикидывается другом, а сам ничем не лучше остальных. Кто его программирует, а? Пусть не врёт, что он сам себе хозяин; быть такого не может. Здесь, в Институте, хозяевами руководители Проекта. Им даже психологи подчиняются, а уж страшнее психолога никого на целом свете нет, честное слово!
- Что же всё-таки произошло?- спросил Искинт.- Почему ты расплакалась?
- Мне папа приснился,- буркнула Роза.- Мне снилось, что он вернулся, и что всё снова стало, как было, что я дома. А тут ты со своим будильником!
- Твой папа погиб,- напомнил Искинт.
- Да знаю я!- вспылила Роза.- Я не дура и не маленькая, знаю прекрасно, что мёртвые не возвращаются. Не надо никакой терапии, Искинт, правда, не надо! Это сон был. И всё. Он больше не повторится.
- Я подумаю,- принял решение Искинт.- Пронаблюдаю ещё за твоими снами. А сейчас поторопись, иначе опоздаешь на занятия и заработаешь очередной выговор.
Роза повеселела. Перспектива терапии отодвинулась куда-то за горизонт. А возможный выговор за опоздание - ерунда, плевать. Это, в отличие от терапии, пережить несложно...
Институт Экспериментальной Генетики. Здесь пытаются улучшить человеческую породу. Устраняют наследственные заболевания, разрабатывают новые генокомплексы. Столько всякого уже открыли и внедрили...
Но вот когда люди сами - фанатики Проекта, и согласны добровольно, ради науки, на себе и своих детях это всё испытывать, или же становятся донорами за большие деньги,- одно дело. А если человек хочет жить себе спокойно, никого не трогает, ни к кому не суётся? Зачем его тогда принуждать и тащить сюда силой?..
Роза старательно замедляла шаг, потихоньку отставая от общего потока учеников, расходившихся по классам. Не хотелось ей на занятия идти, совсем не хотелось. Сегодня расписание просто убойное: весь день посвящён практическому психокинезу.
Одних ведь генов неограниченного психокинеза недостаточно для развития полного контроля над этой малоизученной и, прямо скажем, страшной силой. Необходимо еще и специальное воспитание, причем желательно, чтобы учителя сами хорошо владели психокинетической паранормой. Вот учеников тут и воспитывают. Наставления, наказания, морали и тесты, тесты, тесты... Подними монетку, опусти монетку, расколи камень, повали дерево, засыпь обвалом ущелье. Надоело.
Голова потом весь вечер болит, а наутро сил никаких, так и ползаешь весь день раздавленной лягушкой, в ушах звенит, жить не хочется. А через два дня всё начинается по новой. И если вдобавок ещё не повезло с наставницей...
Роза вздохнула. С учительницей, стервой, прозванной за мерзкий нрав "Королевой Марго", всему её классу не повезло. Змея, каких поискать. Прогуляешь сейчас занятия, а она потом тебе устроит. Мало не покажется.
Раньше, когда Роза была помладше и поглупее, она думала, что стоит только пожаловаться ректору Института, профессору Ольмезовскому, и ее мучения прекратятся. Как бы не так!
Ольгерд Янович оказался заинтересован в Проекте больше всех остальных вместе взятых.
'Ты должна понимать, Роза,- говорил он, доброжелательно улыбаясь.- Психокинез - явление стихийное, малоизученное и очень опасное в руках неуравновешенного, не подготовленного должным образом человека. Ты должна научиться управлять своим даром сознательно, Роза! А ты что делаешь? Маргарита Васильевна жалуется, что ты на уроках бездельничаешь, не слушаешь задания и, прости, хамишь преподавателям!'
'Но, Ольгерд Янович!- она еще пыталась тогда возражать.- У меня и вправду ничего не получается! Совсем ничего. И вы знаете, почему! А Маргарите Васильевне я не хамлю. Это она сама ко мне придирается!'
'Не получается сегодня, получится завтра. На это нужны всего-навсего сила воли и упорные тренировки. А ты чего добиваешься? Если контроль над психокинетической силой не восстановится до того, как тебе исполнится двенадцать лет, то не восстановится он уже никогда. Три года - не такой уж и большой срок, ты даже не заметишь, как быстро пролетит время. И что тогда? У психокинетиков с нераскрывшимся даром рождаются дети, вовсе лишенные паранормальных способностей. Генетических же линий неограниченного психокинеза очень мало, и поэтому ты со своим упрямством наносишь невосполнимый вред своим потомкам и всему Проекту в целом. В общем, учись, Роза, работай над собой, и обновленное человечество будущего скажет тебе спасибо'.
Да какое ей дело до человечества будущего! Доживет она до него, что ли?! И без этого 'спасибо' прекрасно обойтись можно, больно оно нужно! А Ольгерд Янович, - фанатик Проекта и помощи от него не дождёшься. Нашла, к кому обращаться!
Роза вздохнула и неохотно поплелась в класс. Ну его, уж лучше не прогуливать. Себе дороже выйдет, проверено на опыте.
Ей повезло. Ненавистная училка где-то задерживалась, и урок ещё не начинался. Девчонки сгрудились у входа, азартно что-то обсуждая. Роза распознала насмешки и прибавила шагу. Опять Тинку высмеивают, ясное дело. Вот чтоб их разорвало, гадюк подколодных! Когда же это прекратится?!
Тина была медлительной рассеянной девочкой, живущей в плену своих фантазий. Больше всего она любила рисовать с помощью психокинеза, причем делала это просто здорово. Будь она обычным ребенком с нормальными родителями, ее картины давно уже висели где-нибудь во Всемирной Галерее Детского Творчества. Но Тинка родилась в Институте экспериментальной генетики с доменом неограниченного психокинеза в геноме. А у руководителей Проекта имелись свои представления о том, чем можно заниматься воспитанникам, а чем нельзя. И "художества" Тины, увы, относились ко второй категории.
А самое страшное было в том, что одноклассники с удовольствием подхватили линию власти и третировали Тину с изумляющей жестокостью. Как будто сами никогда не получали ничего такого же от учителей!
Роза протолкалась к стене. Ну так и есть! Тинка, глупая дурёха, вновь не выдержала и сотворила картину, над которой и потешался сейчас весь класс.
... Как над таким можно было смеяться?! На стене словно распахнулось окно. Чудесное окно в сказочный волшебный мир. И мир тот был необъяснимо живым и тёплым. Ещё миг, - затянет, заставит нырнуть, и обратно уже не отпустит.
...Небольшое озерцо, над ним - черные кроны гигантских деревьев. Лиловый туман над алой, даже на взгляд теплой водой. Маленькая девочка в развевающемся белом платьице, стоит по колено в воде, а на руке у нее крупная птица с огромным, сияющим всеми цветами радуги хвостом...
Сюжет из полузабытой детской сказки, внезапной щемящей болью отозвавшийся в сердце.
- Ой, какое чудо!- воскликнула Роза (на смех за спиной - плевать, это сейчас неважно).- Тинка, ну ты и молоде-ец!
- Правда?- шмыгнула носом художница.- А они вон говорят...
- Ты их слушай больше!- зло бросила Роза, не оглядываясь.- Ты классно рисуешь, вот у меня так ни за что не получится!
- Было б там чему получаться!- фыркнула одна из насмешниц.
А вторая добавила:
- Ещё посмотрим, как это Маргарите Васильевне понравится!
- Заткнитесь, дуры!- не выдержала Роза, её словно плетью ожгло.- Много вы понимаете там!
- Ты-то будто что понимаешь!
- Думаешь, если твой папаша мир спас, так тебя до конца жизни на руках носить будут?
- Размечталась, лысая!
- Тоже нам... дочка Джона Коннора нашлась!
Лысой Роза не была и папу ее вовсе не Джоном звали, но возмутило девочку не оскорбление. Разнести в пыль астероид, который эти психи-натуральнорожденные задумали на Институт сбросить, - это вам не в сериале киборгов плазмой лупцевать! Психокинез дается человеку не даром, за него своей жизнью расплачиваешься. У любой силы есть свой предел... Да, папа спас мир, но при этом погиб сам. Два года институтской жизни убедили Розу в обратном: спасать этот мир было незачем.
- Да если б папа знал, какие уроды здесь живут!- не сдержалась Роза.- Он бы тогда ни за что...
- Это кто ещё тут урод?
Уколом острого страха пришло понимание: сейчас будут бить, и против всех Розе не выстоять. Обидчицы, в отличие от неё самой, имели по психокинетическому практикуму высший балл. И ничего удивительного. Раскалывать камни, на это ума большого не требуется...
- Не троньте её!- пискнула вдруг Тина.
- Что там за сопля рот разевает?
Роза прыгнула, отпихивая подругу, и назначенное Тине досталось ей. Она проехалась спиной по полу, с трудом перевернулась, села и... И нахлынуло вдруг, повлекло в неуправляемом потоке чистой первозданной ярости. Прежняя мощь внезапно наполнила тело, страшная в своей доступности. Роза вскинула голову и расхохоталась, пьянея от собственного всесилия. И кто это тут собрался устраивать ей тёмную? Эти вот глупыши, не понимающие, на каком волоске повисли сейчас их никчёмные жизни?!
Истошный визг Тины только добавлял урана в реактор. Роза уже полностью не владела собой, целиком превратившись в громадное желание расквитаться по полной,- за всё!
- Эт-то ещё что здесь такое?
Маргарита Васильевна, она же Королева Марго, была невысокой несимпатичной блондинкой с таким кислым выражением лица, словно с вечера наелась лимонов и до сих пор их не переварила. Голос у неё был неприятным, под стать внешности. И воспитанников своих она ненавидела. Но преподавательскую лицензию у неё до сих пор почему-то не отобрали. А зря! Вот уж у кого не помешало бы...
Чувство силы ушло, пропало, как и не было его никогда. Роза ощутила, как уменьшается мир, словно воздушный шарик, схлопотавший предательский укол иголкой.
- Так,- с явным удовольствием выговорила наставница, оглядывая притихших учениц.- За драку в коридоре, - восемь дней общественно-полезных работ...
- Они первые начали!- подала голос Тина, и тут же, перепугавшись собственной смелости спряталась Розе за спину.
- Восемь дней работ,- с усмешкой повторила Маргарита Васильевна.- Каждому.
Маргарита Васильевна обвела всех змеиным взглядом. И пояснила ласково:
- Каждому, кто сейчас не в классе. Правила еще никто не отменял. Во время урока выходить в коридоры без разрешения запрещено. И я лично - лично!- прослежу за тем, чтобы сервисная служба распределила вас на что-нибудь поприятнее. На замену канализационных фильтров, к примеру.
Тут уже пришла Розина очередь ухмыляться. Замена фильтров кажется сущей каторгой, главным образом, из-за "вкусного" запаха, исходящего от отработанных кассет. (В самой же процедуре замены ничего сложного нет). Но уж лучше каторга, чем дополнительные занятия с Маргаритой Васильевной. Лучше фильтры с их запахами, чем эта змея с глазу на глаз! Проверено на собственной шкуре. А вот девчонкам это ещё предстояло понять.
- Так. А это что? Опять?
Картина! Роза совсем позабыла про неё. Ну и влетит же Тинке сейчас...
- Немедленно убрать эту пачкотню!- последовал приказ.- Сейчас же.
Тина повесила голову. Ей картины свои уничтожать - мука мученическая. Да ещё на виду у всего класса, которому дай только лишний повод позлорадствовать...
- Отстаньте от неё!- крикнула Роза.- Пусть рисует! Кому мешают её картины?
Девчонки стремительно подались в стороны, подальше от обречённой. Тина заплакала, тихо, отчаянно, прячась за спиной подруги. Плакать в голос она побоялась.
- Бунт на корабле, Коннор?- осведомилась Маргарита Васильевна.
Розу ожгло ярой ненавистью. Фамилия девочки,- О-Коннор,- по укоренившейся в научной среде традиции была составлена из фамилий ученых-биоинженеров, работавших над линией неограниченного психокинеза. Королева Марго нарочно переврала фамилию так, чтобы она прозвучала обычно, как у натуральнорожденной. С непременным намеком на сериал, будь он неладен!
За спиной плакала Тина. И вновь накатило чувством сокрушительного всесилия. Страх исчез, остались только ярость, и гнев, и острое желание поспорить на равных. Пусть попробует теперь Тинку тронуть! Пусть только попробует. Сколько можно ее терпеть, гадину?!
Мгновение они смотрели друг другу в глаза, учительница и ученица. Розе показалось - всего на миг!- что она вновь теряет контроль над собственным даром, и сила психокинеза вырвется сейчас на свободу, круша всё вокруг... Как тогда, когда погиб папа.
Маргарите Васильевне, наверное, показалось то же самое.
Она первой отвела взгляд. И скомандовала:
- Так, все в класс, урок ещё никто не отменял,- девочки немедленно заторопились к дверям.- А ты... Роза... пойди, проветрись... Заодно утрёшь сопли своей приятельнице. И чтоб обе были у меня на уроке через пять минут!
Она взмахнула рукой, и радужное великолепие Тинкиного рисунка оплыло грязными потёками, превращаясь в отвратительное месиво тусклых красок. Через мгновение исчезло и оно. Стена обрела прежнее серое состояние, гладкое и безразличное.
Наставница вошла в класс, с треском захлопнув за собой двери. Роза неподвижно смотрела ей вслед. Ощущение силы схлынуло, оставив страшную слабость. Голову продёрнуло болью, как всегда бывало после любого психокинетического напряжения.
Роза посмотрела на свои руки. Пальцы дрожали. Прав был Ольгерд Янович насчёт тренировок, ох и прав! Того и гляди, контроль над паранормой совсем восстановится. "Больше занятия не прогуливаю,- решила девочка про себя.- То-то Королева Марго обрадуется!"
- Пошли,- дёрнула Роза все еще ревущую Тину.- Пойдём, умоешься.
Умывание Тине на пользу не пошло. Реветь она перестала, но зато щёки покрылись неровными красными пятнами, глаза опухли и покраснели тоже, а нос, наоборот, стал бледным-бледным.
- Роза,- тихо, несмело проговорила Тина,- а ведь Маргарита Васильевна тебя испугалась.
Да уж. Вот теперь начнётся весёлая жизнь! Королева не простит Розе своего испуга, можно не сомневаться. Зная ее мелочный мстительный характер, Роза предполагала, что она и на Тинке отыграется по полной. Совсем девчонку доведёт, ну куда это годится! В груди вновь колыхнулся тяжёлый ком бессильного бешенства.
- Не думай так о Маргарите Васильевне,- очень тихо попросила Тина.- Пожалуйста!
Тина единственная во всей группе умела воспринимать эмпат-фон достаточно хорошо. Впрочем, до тестов на телепатическую восприимчивость было еще далеко - целых шесть лет. Считается, что мозг ребенка недостаточно развит для активных психодинамических нагрузок, неизбежных при обучении азам телепатического искусства. Но воспринимать эм-фон и по особенно ярким эмоциям узнавать мысли собеседника одарённые дети начинали гораздо раньше. Ольгерд Янович как-то объяснял, почему так происходит, только Роза мало что из его объяснений поняла. Да и при чём тут Ольгерд Янович? Тина ведь говорила об у-чи-тель-ни-це! Которая всех до печёнок проняла, а саму Тинку так и вообще третировала каждый божий день.
- И ты её ещё защищаешь!- гневно сказала Роза.- После сегодняшнего! Да она тебя ненавидит! Она всех ненавидит!
Ну и что тут скажешь? Роза открыла рот, а потом закрыла. Несчастный человек! Это надо же! Тинка, очнись, в своём ли ты уме? Барракуды несчастными не бывают!
- Не думай так о Маргарите Васильевне,- упрямо гнула своё Тина.- Она... я... только ты никому не говори! Она - моя основа... мама...
Вот оно что! Тина - клон ненавистной наставницы!
- Ты-то почём знаешь?- угрюмо спросила Роза.
- Ну...- смутилась художница.- Ну, ты понимаешь... Просто почувствовала. А потом ещё спросила у Искинта.
- И Искинт тебе сказал?- удивилась Роза.
Искинт помешан на секретности и скрытности. Он не мог рассказать Тинке правду о ее клонированной природе!
- А он ничего не говорил. Но я все поняла по его эм-фону.
Эм-фон у Искинта?! Ну, Тина тут уже, само собой, завирается! Какой еще может быть эмоциональный фон у системы искусственного интеллекта, пусть даже и очень сложной?
- Он живой,- несмело сказала Тина.
- Ну да, живой,- осенило вдруг Розу.- Сидит какой-то придурок за терминалом и нам мозги парит. А на самом-то деле никакого Искинта и в помине нет!
- Люди, они другие,- прошептала Тина.
И замолчала, не пытаясь больше отстаивать свое мнение. Роза посмотрела на неё повнимательнее.
Клоны почти полностью наследуют базовый характер своей основы, и наиболее чётко это проявляется в раннем возрасте. Так вот какою была грозная Королева Марго в детстве! Нерешительной, робкой, рассеянной нескладёхой, которую наверняка шпыняли все, кому не лень. Отчего она и выросла такой сволочью! И другим теперь жизнь отравляет.
Роза закусила губу. Тинку срочно надо было спасать. Притом - чем скорее, тем лучше. А сделать это можно было одним только способом.
- Пошли,- решительно сказала Роза, спрыгивая с подоконника.
Тина покорно пошла следом. Розе она доверяла безоговорочно и занервничала лишь тогда, когда зеркальный лифт вознес обеих подруг на верхний этаж.
Роза уверенно прошагала в конец коридора, к знакомой табличке с фамилией ректора.
- Ты куда меня привела?!- обрела дар речи Тина.- Сумасшедшая! Я туда не пойду!
Она попыталась вырвать руку, но Роза держала крепко:
- Ты что, глупая! Он добрый, сама увидишь.
Внезапно ей пришло в голову, что ректор вполне мог улететь куда-нибудь по своим делам. Этого еще не хватало! Но дверь внезапно открылась, пропуская невысокого лысеющего мужчину с золотым значком первого телепатического ранга на воротничке.
- Доброе утро, крохи!- весело сказал он девочкам.- С чем пожаловали?
Тина испуганно съёжилась, пропищав что-то невнятное.
- Доброе утро, Ольгерд Янович,- решительно сказала Роза.- Можно с вами поговорить?
- Конечно! Проходите.
Едва переступив порог кабинета, Тина восхищенно ахнула, мигом забыв обо всем на свете. И было отчего. Просторную комнату делил пополам гигантский, от пола до потолка, аквариум, разделенный на множество секций. В нем содержалась тьма-тьмущая комнатных рыбок, самых различных форм и расцветок. Тина, встречавшая до этого рыбу исключительно в вареном или жареном виде, была потрясена до глубины души. Она подошла к аквариуму, прижалась носом к толстому стеклу и замерла в полной неподвижности. Весь остальной мир для нее умер.
Роза вспомнила как сама когда-то точно так же стояла у стекла, не в силах отвести взгляда от первого в жизни чуда... Голос ректора спугнул воспоминания.
- Что же ты снова натворила, Роза?- с мягкою укоризной спросил он, усаживаясь за свой стол и жестом приглашая девочку занять одно из кресел напротив.
Так прямо сразу и натворила! Роза подобрала по себя ноги, устраиваясь поудобнее. Кресло было слишком высоким, не по её росту.
- Посмотрите на Тину, Ольгерд Янович,- ректор посмотрел, и Роза, приободрившись, продолжила:- Вот ей в нашей группе точно делать нечего. Она - другая! Она мысли читает, вот.
Ольгерд Янович посмотрел на застывшую у аквариума Тину более пристально. Но все внимание девочки принадлежало пёстрым чешуйчатым тварюшкам полностью, без остатка. Она даже не пошевелилась... А Роза ощутила вдруг злость на окаянный аквариум. Это из-за него Тинка не откликнулась на телепатические тесты ректора! И вновь внезапным неожиданным импульсом пришло ощущение рвущейся на свободу мощи, пришло и так же неожиданно пропало, оставив дрожь во вспотевших ладонях.
- Роза, ты должна понимать,- мягко заговорил ректор.- Уже сейчас рождаются дети со смешанным геномом. Но, поскольку телепатическая восприимчивость пробуждается не раньше шестнадцати лет, целесообразнее обучаться сейчас основам психокинеза. Поэтому пребывание Тины в вашей группе вполне оправданно.
- Все равно,- упрямо сказала Роза.- Переведите ее в другую группу!
Ольгерд Янович вздохнул и вновь посмотрел на Тину. Та, понятное дело, не шевельнулась. Роза обозлилась настолько, что напрочь утратила всякую осторожность.
- Да что вы от неё хотите?!- закричала она.- Она вашу рыбу впервые в жизни видит! Тинка - художник, она такие картины рисует своей паранормой! А Маргарита Васильевна заставляет их стирать!
- Но, Роза,- мягко возразил ректор,- наиболее полно раскрыть психокинетическую паранорму можно лишь в раннем детстве. А Тина, растрачивая время и силу на столь бесполезное занятие, как рисование, рискует безнадёжно отстать от своих сверстников. Тем самым она наносит серьезный ущерб Проекту, цена которого - будущее всего человечества...
- Да пропади он пропадом, ваш Проект!- сорвалась Роза окончательно.- Вы только посмотрите, кого вы здесь воспитываете! Разрушителей, придурков, безжалостных душой и сердцем! И это - будущее вашего человечества?! Ну, взорвут ваши суперлюди планету усилием воли! И что с того?! Им никогда не увидеть красоты мира! Даже камня треснутого не нарисовать ни за что, никогда в жизни! Слезы Тинкиной не стоит такое ваше будущее!
И опять нахлынуло ощущение безграничной мощи, чудовищною спиралью обнявшей тело. Подлокотники кресла треснули и раскрошились в труху. Ветер прошелся по кабинету, сметая со стола флэш-книги и документы в файл-конвертах, срывая со стен дорогие картины-подлинники, поднимая в воздух клочья ковролина и паркетную труху. Жалобно зазвенели толстые стекла аквариума, покрываясь сетью зловещего вида трещин. Неизвестно, какой бедой это всё закончилось бы, если б в следующее мгновение не возникла на пороге Королева Марго, собственной персоной.
Её не зря считали одним из сильнейших психокинетиков Института. Прижатая к остаткам кресла неимоверной тяжестью наложенного поля, Роза быстро вспомнила, на каком свете находится.
- Ну, вот, Коннор, можешь ведь, если сильно захочешь,- с удовлетворением сказала Маргарита Васильевна, оглядывая воцарившийся в кабинете хаос.- А ты почему не на уроке? Что здесь вообще происходит?
- Небольшой научный спор,- объяснил Ольгерд Янович, выбираясь из-за покореженного стола.
... Сколько их перебывало в его кабинете, маленьких, яростных, спорящих! И для каждого ректор находил нужные слова, мягко и ненавязчиво убеждая раскаяться. Нет ничего важнее Проекта, над которым работал Институт вот уже вторую сотню лет. Только это и важно. Только это одно и важно! Так было всегда, сколько он себя помнил. Но сейчас, сам себе удивляясь, Ольгерд Янович впервые в жизни подумал, что, может быть, важно не только это...
Раннее развитие мозга на фоне замедленного физического взросления,- прямо таки клеймо психокинетической геномной линии... Но все равно ведь соплячка еще. Пигалица! Десять лет! И как же это она сумела пробить брешь в его непоколебимых убеждениях?!
Ректор подошел к Розе, присел рядом с нею.
- Ты позволишь мне поговорить с Тиной, Роза?- очень серьёзно спросил он.
Как будто от неё, спелёнутой по рукам и ногам невидимыми путами, что-то зависело!
- Угу,- буркнула Роза, вновь чувствуя, как уходит в никуда, растворяется бесследно пришедшая незваной мощь. Удержать её было невозможно, да и бесполезно, если подумать. Первоначальный яростный порыв угасал, оставляя противную слабость, головную боль, дрожь в пальцах и тошноту. Роза выпрямилась, стараясь скрыть свое состояние.
- Тебе необходимо принять успокоительного, Коннор,- свистящим шепотом заметила ей Маргарита Васильевна.- Иначе ты по своему психу пол-планеты разворотишь не моргнув глазом!
Ненавижу, привычно подумала в её адрес Роза, но как-то вяло, без души.
Ольгерд Янович между тем разговаривал с Тиной. Телепату первого ранга не откажешь в обаянии и умении убеждать. Вот Тинка и осмелела, причем настолько, что даже начала улыбаться. Она даже согласилась нарисовать картину! Место нашли быстро - светлый квадрат там, откуда сорвалось произведение одного из известных художников современности.
Розе было любопытно. Она ни разу не видела, как именно Тинка рисует. А та села на пол, закрыла глаза и застыла в полной неподвижности. Что-то подсказывало, что сидеть так художница может несколько суток подряд, не вставая. В ее позе, в выражении лица, в каждой черточке угловатой фигурки проявлялась недетская, пугающая, почти неземная отрешенность.
Роза первой увидела, как всё началось.
Теплое золотое сияние разгорелось на стене маленьким солнцем, стремительно наливаясь многоцветьем невиданной радуги. В следующий миг все цвета слились в один - белый. И сквозь эту-то чистейшую белизну начали вдруг проступать очертания и силуэты, с каждой секундой обретая объем и цвет.
Вскоре в кабинете ректора распахнулось окно в волшебный подводный мир. Солнце, мутным пятном плывущее в золотисто-синей глубине. Разлапистые ветви кораллов, пёстрые рыбки, пятнистые улитки-прилипалы, повисшие на ярких веточках. А в глубине, на мерцающем собственным жемчужным светом троне из раковин гигантских моллюсков восседала, изящно подогнув роскошный хвост, морская королева, красавица-русалка. Пышные золотисто-алые кудри короной поднимались над ее головой. И все это сияло разноцветными, едва уловимыми радужными бликами, оставляя неизгладимое ощущение восторга перед удивительным чудом иной жизни...
Тишина. Такая глубокая и плотная, что, казалось, её можно было нащупать пальцами.
- Что ж, Роза,- проговорил, наконец, ректор.- Ты права. Во всём. От начала и до конца. А я... я, наверное, просто старый дурак, помешанный на науке.
- Вы слишком самокритичны, Ольгерд,- презрительно фыркнула Королева Марго.
Ректор ничего не ответил. Роза удивилась выражению его лица. Умей она воспринимать эм-фон, она бы поняла, что профессор Ольмезовский, заслуженный труженик науки, имевший на своем счету не одну награду за достижения в области биоинженерии человека, испытывает сейчас мало знакомое ему чувство, глубокое и необъятное как океан.
Чувство вины.
- Я перевожу Валентину Эффи в свою группу,- решил Ольгерд Янович.- Рита, подготовьте все необходимые документы.
- Я пришла не за этим!- заявила наставница.
- Я знаю,- мягко ответил ректор.- Дети, вы свободны. Рита, останьтесь.
- А ты боялась,- сказала Роза подруге.
Лифт плавно нес обеих вниз, к школьным коридорам.
- Он обещал, что мне позволят рисовать!- потрясенно говорила Тина, глазёнки ее сверкали радостным возбуждением.- Я буду рисовать каждый день! И меня за это не будут ругать! Представляешь?..
Роза кивнула. Она представляла. Это была прекрасная победа.
Маленькая - всю систему Института не изменить при всем желании,- но победа!