Пете Кузнецову было четырнадцать лет, когда с пачкой замызганных тетрадных листов он пришел в кабинет к отцу и попросил:
- Пап, вроде как рассказ написал. Посмотришь?
Отец - хмурый, стриженный бобриком писатель Виталий Кузнецов - рассказ взял. Надел очки; зрение его еще не испортилось окончательно, и очки он держал в специальном футляре, в кармане. Отец сдвинул брови, зевнул и погрузился в чтение.
Лист первый. Отец вдруг сдавленно хихикнул.
Петя прекрасно помнил содержание листа первого: зачин рассказа, самое начало пути - главные герои только-только познакомились. Стрелок-полуэльф Кастельмайн и егерь Вилнокост; кто знает, куда заведет их общая дорога? И нечего предполагать что-то глупое. Почему отец смеется? Ему должно быть интересно, а он смеется. Странная реакция.
Лист второй. Отец прочел его - и смеяться вроде бы не стал. Отложил в сторону, взял третий. Кастельмайн и Вилнокост столкнулись с охотниками из Розенкранца; битва была жестокой, кровавой, охотники полегли в полном составе. Отцу понравится. О, лист четвертый. Лист пятый. Их отец пробежал глазами, почти и не вчитываясь в слова. Вилнокоста похитили люди короля Родерика; Кастельмайн поехал в столицу - спасать друга.
Лист шестой, последний. Отец начал хихикать уже на первых же строчках. Петя молчал. Кастельмайн спас Вилнокоста - но погиб при этом сам; Вилнокост дал обет отомстить за друга. Берегись, король Родерик!
- Король Родерик, значит, - протянул отец.
- Король, - подтвердил Петя. - Родерик.
- Если честно, - отец снял очки и уложил их в футляр, - то это самое худшее, что я читал за последний год, а уж дряни всякой я прочитал немало. Фэнтези, да еще и дурацкое какое. И пафосное до хруста. Бррр.
Петя расстроился.
- А почему дурацкое-то? - спросил он.
- Аморальное потому что, - ответил отец. - Ты сам хоть понимаешь, сколько народу положили твои Каст и Вил? Охотники в лесу, королевские солдаты, стражники, мирные жители... Ответь мне, сын: эти убитые - что же, орки? Скажи мне, - отец взмахнул руками, - они вообще люди? Ну конечно же, не люди. Так, роботы-клоны-мутанты. У них нет ни отца с матерью, ни жены, ни детей. И нисколько их не жалко. Каст этот твой, Вил... имена так себе, кстати. Сын, Каст и Вил твои - они же мерзавцы, черт побери, а ты их белой краской мажешь. Тоже мне, писатель нашелся. Листки забери.
Петя сложил тетрадные листы в стопочку, взял под мышку, направился к выходу.
- И да, сын! - сказал отец.
- Пап?
- Хочешь, научу тебя, как нужно писать?
Петя подумал немного, потом ответил:
- Да нет, пап. Не надо. Спасибо.
- Ну, как хочешь. Твой выбор, - и отец снова зевнул.
Выйдя из комнаты, Петя скомкал листки в один большой бумажный шар. И запустил им в мусорную корзину.
Пете хотелось бы думать, что эпизод этот - безусловно неприятный - не оказал на развитие его личности никакого влияния. Так, маленький, полузабытый момент из детства. Написал рассказ за пару часов, принес отцу. Отец раскритиковал. Конец. Не хэппиэнд, безусловно - но конец. И продолжения никакого и нет, и не предполагается в принципе.
Вот только...
Вот только Петя на этом не остановился.
Две недели он, конечно, ничего не делал. Впал в своего рода ступор. Требовалось время, чтобы глубокая рана - а то, что она глубокая, Петя понял отнюдь не сразу - поджила, покрылась коркой; Петя отдыхал, читал книжки ("Черная стрела", "Белый Бим, черное ухо" - за две недели), думал о всяком-разном. А еще он думал, как бы отомстить отцу. Месть в идеале выглядела так:
Петя приходит к отцу, приносит огромную пачку листов и говорит гордо: "Пап, я вроде как роман написал, посмотришь?" Отец хмурится, берет пачку и удаляется в своей кабинет. И выскакивает оттуда через два-три часа, взволнованный, пораженный до самых глубин души, и говорит, и вопит: "Сын! Это самое лучшее, что я читал за всю прошедшую жизнь! Сын, ты гений! Сын!" А Петя улыбается снисходительно. И отмахивается: ты это, папа, смотри - не перехвали меня...
- Но как добиться подобного? - в один прекрасный день спросил себя Петя.
Шла уже третья неделя его пустых мечтаний, день двадцать третий. Петя чувствовал, что медлить дальше нельзя. И он решил - напишет роман. Он, Петр Кузнецов, напишет роман, длинный, толстый роман, и даже героев прежних оставит, и Каста, и Вила. Пусть отец смеется, пусть; Петя напишет этот роман, и называться он будет "Великая битва".
Или - "Далекая страна".
Петя улыбнулся.
Он превзойдет отца.
Только проблема - отцовских книг Петя сам не читал. Виталий Кузнецов часто рассказывал о написанном - за ужином, в кругу семьи; он перечислял каких-то персонажей, комментировал их поведение, обсуждал с матерью локации, краеугольные камни - вот только Петя эти рассуждения обычно пропускал мимо ушей.
Он гордился отцом, но книг его не читал. Пришла пора восполнить этот пробел. Противника нужно знать в лицо.
Авторские экземпляры своих книг отец ставил на специальную полку. Там они и стояли - целый ряд однообразно-черных томов, шершавых, приятных на ощупь. Обложки сделаны в строгом стиле: никаких картинок или тиснения, лишь белые буковки - "Виталий КУЗНЕЦОВ" и название (одна из книг называлась "Просторама", и это ужасно насмешило Петю). Петя взял "ТОМ 1" и удалился с ним в свою комнату.
Роман "Суперроботы".
Сложный, вязкий язык; Петя даже и не понял поначалу, почему читать так сложно. Лишь на третьей странице его настигло осознание. Предложения - по пять-десять строчек, длинные, искусственные, тяжелые; много ломких слов вроде "рибоксил", "кальцинация", "плацента". Абзацов почти нет. Герои не говорят - они хмурятся, чешутся и переглядываются многозначительно. Ничего не происходит; лишь обсуждают странные люди странные вещи. Петя чуть не взвыл. Такое читать невозможно!
А ему нужно осилить целую полку...
Ближе к ужину к Пете заглянул отец.
- Я так и знал, - сказал он, заметив "ТОМ 1" в руках сына. - Ты взял, значит?
- Взял, - немного испугался Петя.
- Хорошо, - сказал отец. - Как дочитаешь, поставь на полку. А пока пошли поедим.
За ужином Петя так осмелел, что спросил у отца:
- Пап, а что такое "кальцинация"?
- Посмотри в словаре, - ответил тот, жуя хлеб.
Петя, немного сбитый с толку, кивнул.
- Ну зачем так, Вить, - вздохнула мать. - Объяснил бы, что тебе стоит?
И пододвинула к Пете вазочку с печеньем.
- Он информацию ищет, - сказал отец. - Пусть сам и справляется. Найдет - молодец, не найдет - что мне от этого?
"От многих знаний многие печали", - подумал Петя. Фразу эту он вычитал в какой-то детской газете. И решил: припишет ее безграмотному весельчаку Вилу. А Каст пусть за знания будет. Он ведь зануда. Страшный зануда.
Прошло два дня, и Петя продвинулся в исследовании "Суперроботов" ровно на пятьдесят страниц. Исследование шло тяжело, с трудом, с потерями; Петя растерял весь свой энтузиазм и двигался дальше исключительно на упрямстве.
Известный космолетчик АР-23 - главный герой "Суперроботов" - приземлился на планете НС-122. АР-23 робот по происхождению, и служит он Союзу Роботов; роботы эти весьма необычные (на Трансформеров не похожи), могут размножаться как люди, и есть человеческую пищу тоже могут, и вообще старательно подражают людям. Для них, однако, нет понятия "человек" - есть лишь понятие "робот". Робот=человек. Легко и просто; и почему во вселенной "Суперроботов" нет планеты Земля? Но мы отвлеклись. АР-23 приземлился на НС-122; планета эта новая, не изученная толком - и на ней обитают люди! Босоногие, глупые дикари, они живут в пещерах и поклоняются огромному каменному богу. АР-23 проникся к людям жалостью и решил немного помочь им. Набросил себе на плечи тигровую шкуру, вступил в первобытное общество; вскоре он получил титул вождя и целый гарем волосатых женщин.
Петя вздохнул. Впереди еще триста страниц непрестанных мучений. "Суперроботы" оказались скучнейшей книгой; и отцу не скучно было ее писать?
А впереди еще - его, Пети, собственная книга.
Петя сидел за письменным столом и нервно покусывал карандаш; смотрел на плотный лист формата А4, что лежал перед ним.
Начало новой саги.
Вил и Каст - второе пришествие.
Твердым аккуратным почерком Петя вывел:
"Весна пришла. Вил взялся за меч, чтобы спасти свою семью. Король Родерик угнетал семью Вила уже третью неделю подряд, собирал нещадно налоги, отнимал пшеницу и овес, сжигал их дома. Вил пошел в кузню и попросил, чтобы ему выковали меч. Кузнец сказал: "Я давно хотел избавиться от одного меча, прошу, забери его". И вытащил огромный фламберг. Фламберг был ужасно страшный и красивый. Вил взял его и ушел. Так началась Сага о Воине с Черным мечом".
Неплохо выходит.
Только нужно крови поменьше.
Или так: пусть кровь течет, но обоснованная кровь! Родерик сжег дома и поля Вила; так пусть же теперь погибнет злой король на острие меча!
- Вот так, - пробормотал Петя, - фэнтези с душой и смыслом.
Петя имел привычку спать после школы: он приходил домой, бросал портфель на стул и падал, не раздеваясь, на кровать; спал он часа два-три, а после - вялый, сонный, с припухшими веками - садился за домашнюю работу.
Теперь же пришлось от привычки отказаться.
Писательство требовало времени; как минимум - час или два в день. Петя пробовал скоропись (так он называл ее) - сесть и за полчаса вывалить на бумагу все, что придет в голову. Но результат чаще всего разочаровывал: ерунда с орфографическими ошибками, и Вил с Кастом как-то совсем не впечатляют. Пришлось работать. "Шлифовать фразу", - как говорил отец. Петя перечитывал написанное, вычеркивал лишние слова и убирая глупые или жестокие эпизоды; крови меньше, меньше!
После недельного труда Петя ужасно утомился, похудел на три килограмма, приобрел нежно-сиреневые круги под глаза - и, вдобавок ко всему, проникся сильнейшим отвращением к любой форме писательства и к бумаге вообще.
Каст и Вил - после двух вводных глав - наконец-то встретились; свести их оказалось задачей непростой. Сцена эта стала испытанием для Пети. Шесть героев - Каст, Вил и четверо стражников, что задумали обобрать беззащитных бродяг (бродяги, однако, объединились и избили стражников их же дубинками); роскошная локация, представленная городскими воротами со стилизованным львом на обеих створках, пыльной дорогой, тополями, что печально роняли листья свои, и все таким прочим; психология жертв и хищников; а также глубокая философия, сокрытая под слоем приключенческой фэнтези.
Трудно.
Ужасно трудно.
Однажды Петя не выдержал. Озлобленный, расстроенный, с прокисшим молоком на губах (мать купила испорченный кефир), Петя колотил стену, раня костяшки, и шептал страдальческим голосом:
Устав от тяжелой, бессмысленной (как виделось ему тогда) работы, Петя садился за чтение. "Суперроботы". Отменная сага о галактической войне, вкусный язык, сочные описания, революционные идеи (чего стоит один только межпланетный лифт Хокана!), сложный сюжет, византийская вязь интриг, неоднозначные персонажи, каждый со своей правдой, проклятые вопросы в лучших традициях русской классической литературы, поистине роскошно, роскошно написанная книга!
Вот только Петя этого не видел.
Он видел перед собой занудство и еще раз занудство. Петя мал был еще - постигнуть суть "Суперроботов" он просто не мог. И страдал от этого.
И после он, измученный "Суперроботами", вставал и плелся к письменному столу - вновь воевать с Кастом и Вилом.
Трудна жизнь малолетнего писателя.
Великая битва. Часть 1. Каст и Вил.
Великая битва. Часть 2. Сражение у Больших Бань.
Великая битва. Часть 3. Подлые интриги короля Родерика.
Великая битва. Часть 4. Во имя справедливости.
Все части были, наконец, закончены.
Прослеживалась одна закономерность: часть первая занимала целых восемнадцать страниц, а вот остальные - по пять каждая. Петя, устав от части первой, не стал заморачиваться; методом скорописи накатал остальные - и отложил ручку. Из уст его вырвал счастливый вздох. Тридцать три тетрадных листа. Две с половиной недели тяжелых трудов. И пусть отец не отнекивается - он обязательно прочитает, и пусть только... пусть только!.. Он должен похвалить. Не восхититься, нет - всего-навсего похвалить.
Петя, прижимая рукопись к груди, постучался в дверь отцовского кабинета; Петя ужасно волновался. Ладони его вспотели - и листы чуть промокли; досадное, очень досадное начало. Будем надеяться, отец не заметит.
- Сын? - спросил отец из-за закрытой двери. - Входи.
Петя, робея, вошел.
- Пап, - произнес он. - А как ты узнал, что я это стучусь?
Отец рассмеялся.
- Думаешь это сложно? Ты не стучишь, а будто скребешься. Скреб-скреб.
Петя неловко улыбнулся.
- Пап, я вот написал.., - и он протянул отцу рукопись.
Отец сразу же посерьезнел.
- Еще одно фэнтези?
- Угу, - кивнул Петя.
Отец прочитал; на этот раз все обошлось без унизительных смешков.
Странице на двадцать третьей была вставлена шутка про роботов и кальцинацию. Наткнувшись на нее, отец чуть улыбнулся. Петя счел это хорошим знаком.
- Что ж, - сказал отец, откладывая рукопись в сторону, - ты подрос в литературном плане.
Петя закрыл глаза.
Две с половиной недели прошли не зря.
- И вот что, - добавил отец.
- Пап?
- Бросай ты писать. Дурное занятие.
- Но, - Петя сам не заметил, как сжал кулаки, - но ты же сам сказал, что я подрос... и... и все такое! Пап!
Отец поднял руку, призывая Петю замолчать.
- Мой сын пишет фэнтези. Позор, - сказал он негромко. - Иди. Подумай над этим на досуге.
И Петя, опустив голову, вышел из кабинета. Рукопись он оставил отцу - в качестве военного трофея.
