Вот бы измыслить сущее, где всякий уходящий из той в иную прощался бы одним, сотворенным собою всеобъемным, немным звукожестом, коий вписал бы в себя и все с ним виденное-слышанное-произошедшее, так и все, что сотворивший сие полагает-разумеет-чувствует о приключившемся с ним в жизнии. Этакая личная, уникально-неповторимая печатка - моментальный подарок уходящего миру, присовокупляющаяся при уходе к неисчислимому подобию во хранилище. И запечатлеваема она не иначе, как на кристалле сутей.
Вот, обретаешь себя во Хранилище. Вожделеешь нечто такое, сродное, а то и, напротив, вовсе досель неведомое, кристалл самовенно притягается к вожделенному, и вот уж ты всепричащаешься кристаллом, постигая искусством восприятия искусство постижения жизни иного. И всё это за один всеохватный миг.
В бытность же свою живущими, до ещё как уйдя, изъяснялись бы облетными мимолетностями, столь же емными, но ограниченными местовременьем. О словах же, а тем уж более о последовательном начертании их буковками, воспоминали бы, как о замшелой архаике, едва ль не мифическом образе излитья себя во вне теми, древними, кои не могли и умели иначе, и чьё каждое слово писаное множило в себе непонятия, искажало оттенки смыслов и несло к во вне вовсе иные конечности, нежели те, излиянные разумом чувств его изначальные. И тогда, в древности, миры и сокопища излюдные терялись в непониманиях искажений разностей, громоздящихся вкруг себя непояснищем, вплоть до единого, всетотального во объятности своей искаженьица.
О, сколь же мудры и прочувствованны собою в мирах были древние, коль изумели выбраться в понадтемени, да развить понимание свое правильностей вплоть до световихря печатки!
Погляди на сие так - и вся история рода человеческого и не очень предстанет пред тобою, как эволюция каллиграфии чувств и способности вовпечатлять их в образа вещей. И одаряли себя сущему, и сущее собою по мере ограниченной искаженности собственных самостей. Понадрастерянные, обретались они в неясностях, и самих-то себя со трудами изыскивая, что уж там мыслить о прочастях. А поди ж ты, дочувствовались, однако же, до Кристалла Последнего Жеста. Видать, так себе поговаривали:
Велики чудеса Всесущего!
И да святится имя Мое в вечностях, ибо Я есмь все и во всем, аки и оно во Мне соприсутствует.
Из того и черпали древние по малости, вобирая путь во неясностях, доколь до нас, до грядущих, дотешились.
За сим, предостанним росчерком, в осень, истаиваюсь...