Мы стояли у края оврага и смотрели вниз. Мы - это я, Стас и Мальчик. На самом деле, Мальчик был самой настоящей девчонкой, это кличка у неё такая была - Мальчик, потому, что вечно она с нами водилась и всё, что мы делала на равных.
Овраг был глубокий, тёмный, весь заросший дикой малиной и крапивой. А на дне что-то поблёскивало. Серьёзный овраг.
- Если ты прыгнешь в этот овраг, - сказал Стас медленно и раздельно и протянул руку вперёд, - ты станешь Совсем Другим.
- Каким? - спросил я, следя за указательным пальцем Стаса ,пока не уткнулся в полную темень.
- Другим. Вообще. Из этого оврага таким же выбраться невозможно, - сказал Стас голосом волхва.
- Это в каком смысле?
- Там другое пространство-время, - тихо промолвила Мальчик, - там всё меняется.
- Поля, - веско добавил Стас и развёл руками в знак подтверждения. - Восьмое излучение.
- Какое? Может измерение?, - недоверчиво переспросил я.
- Может, - охотно согласился Стас, - хто ж его знает? Овраг,ведь...
- И что? И в какую сторону я изменюсь? У меня что, рога отрастут или глаз на затылке откроется?
- Э-э-э, - начал было Стас, но Мальчик его опередила.
- Вот какой ты есть, так и изменишься. Если ты, скажем, жмот или задавала и, вообще, редиска, - так ещё хуже станешь, тебя за версту чуять будет, никто не ошибётся!А если ты на самом деле ценный и всё у тебя там в порядке, так ты таким станешь, что просто в Космос запускай.
- Или в дальнее плавание, - добавил Стас, зная мою больную нотку.
- То есть, вы хотите сказать, что этот овраг высвечивает твою настоящую внутреннюю природу, - сказал я.
- А вы не хотите попробовать? - на всякий случай спросил я, хоть ситуация была ясна и так.
- Мы контрольно-наблюдательная группа, - сказала Мальчик, - мы будем замеры делать.
- Какие замеры?
- Там увидим, - неопределённо сказала она и в подтверждение вытащила из карманов шортов, почему-то, блокнот и зеркальце.
Я опять посмотрел в овраг.
- Так крапива же..., - протянул я и сравнил свои исцарапанные коленки с такими же у Стаса и у Мальчика. Коленки Мальчика были изодраны ничуть не меньше моих, но выглядели, почему-то, лучше. Да и сама Мальчик...
- Подумаешь, крапива!, - она пренебрежительно тряхнула головой,отчего луч солнца в её глазах сверкнул зелёным, а потом, вдруг, брызнул веснушками. - Я придорожник приложу.
- А послюнявишь? - спросил я с плохо скрываемой надеждой.
- Ещё как! Я просто, вся слюною изойду.
- Как гадюка, - не удержался Стас, но я-то его знаю.
Я посмотрел на Мальчика и что-то мне подсказало: нет, не, как гадюка. Скорее уж, как кошка, вылизывающая своих котят. Это решило дело. И тут меня посетила ещё одна мысль.
- Слушай, - сказал я, - а что,если я ну... внутри там, по природе, не плохой и не хороший, а вообще другой, тогда что?
- Это как? - спросил Стас, - В каком смысле "вообще другой"?
- Ну, например, окажется, что я на самом деле не человек, а скажем...
- ... крапива! - закончила за меня Мальчик, на этот раз вполне ядовито, - ею и станешь!
- Мы из тебя суп сделаем, - пообещал Стас. - Со шпинатом.
- Со шпинатом, значит, да? - по слогам проговорил я тоном человека,твёрдо решившего в суп не даваться, а вместо этого, уже в следующее мгновенье стать настоящим мужчиной. - Ты, вот что, - это я уже Мальчику, - чем вынашивать кулинарные планы каннибала-вегетарианца, лучше шла бы, да подорожник поискала б, пока выбираться наверх буду.
И, не давая больше времени на проволочки ни себе ни им, я разбежался и прыгнул.
Пока я летел через заросли, я ещё успел подумать, что крапива меня так и хлещет по ногам, а колючки рвут шорты, но по-настоящему мысль эта не оформилась, я упал на что-то сучковатое, покатился дальше, стукнулся, опять покатился, перевалился через что-то в падении, опять короткий пролёт и, наконец, тяжело шмякнулся обо что-то твёрдо-мокрое.
Темень была полная. Такая,что если бы мне сказали, что я провалялся без сознания 12 часов и сейчас глубокая ночь - поверил бы тут же. Потом, одновременно появились свет и боль.
Свет был кое-где. Он чуть пробивался сквозь заросли и был каким-то серо-зелёным, подводным. Зато боль была везде.
Не осмеливаясь пошевелиться, я стал изучать своё тело на предмет цельности методом "дальней связи": посылал мозговые импульсы в разные его участки и принимал рапорта о наличии, не пытаясь на первых порах установить степень функционирования и, тем более, мобильности. Уже на этом этапе я понял: что-то не так. Вроде,посылаю я импульсы свои мозговые, проверочные, и идут они, вроде бы, в нужных направлениях - к рукам,к ногам, к животу там, - и даже информацию какую-то несут назад, но... что-то с информацией этой не так... А может, и не с самой информацией, а с мозгом,её оценивающим... Не знаю. Да и знать, как-то, хочется всё меньше и меньше. Вот поспать бы - это да...
***
- Смотри,сокол! - Мальчик смотрела прямо вверх над собой.
Стас проснулся и тоже уставился, куда показывала Мальчик. Оба лежали под кустом бузины: контрольно-наблюдательная группа в полном составе на заслуженном послеполуденном отдыхе.
- Красный, - определил Стас.
- Откуда тут взяться красному соколу? - тут же отреагировала Мальчик. - Он знаешь какой редкий? Его даже в книгу занесли. В красную.
- А я говорю тебе:красный! - стоял на своём Стас.
- Он, вроде, как над нами кружит.
- Ты ему зеркальцем посвети. Они блескучее любят, - Стас продолжал играть роль эксперта по пернатым.
Мальчик выпростала руку с зеркальцем ("Пригодилось,всё же", - подумала она) на солнце, не меняя позы: жара разморила, - и поиграла зеркальцем в направлении сокола. Тот, вроде, заметил и стал сужать круги, планируя почти без взмахов в струях горячего душистого воздуха.
- Гляди, засёк, однако!
- У них, знаешь какое зрение!
- Знаю, как у сокола.
Сокол снизился и пронёсся над землёй, метрах в пяти от Мальчика с зеркальцем в руке.
- Действительно, красный, даже бордовый, - сказала Мальчик. - И красивый он тоже. Очень.
- Красивый и красный - слова одного корня, - возвестил Стас.
- Ладно, эксперт-на-все-случаи-жизни, - пошли,хватит тут прохлаждаться. Надо ещё подорожник насобирать. Обещали же.
- Это ты обещала - ты и собирай, - но послушно встал и поплёлся следом.
***
Сам не зная зачем, сокол кружил над полем у оврага, паря в летнем зное. Наверное, он просто опьянел от молодости, силы, пряного аромата трав, от всеохватной радости всего сущего. Сверкание чего-то в кустах привлекло его внимание. Проносясь мимо, чуть ли не задевая ветки бузины, он встретился взглядом с той, кто держала зеркальце. Что-то остро кольнуло у него в груди, под перьями цвета запёкшейся крови, как если бы шальная градинка угодила ему прямо в сердце. Угодила и... расстаяла.
Он взвился ввысь, лёг на крыло и повернул к югу. По направлению к самому себе.