История российской фантастики началась несколько десятков тысяч лет назад, когда на широких заснеженных просторах Среднерусской возвышенности появились первые неандертальцы. Распугав своим звериным обликом окрестных мамонтов, они остановились на опушке Большого, Очень Большого Леса и стали совещаться.
- Ну и где? - вопросил соплеменников огромный волосатый самец, по праву носящий титул Главного Обезьяна. - Где, я вас спрашиваю? Где тот старый придурок, что обещал нам райскую жизнь в этой холодной заднице?
Добрые прямоходящие тут же вытолкали из толпы невзрачное существо, с мелкими ручками, кривыми ножками и лысое на всю голову.
- Ты мне что говорил, помет барана? - ласково спросил Обезьян и почесал затылок каменным топором. - Про бескрайние поля говорил? Про тучные стада говорил? Про реки, где вместо воды икра течет - говорил? Про мягкий климат, напоминающий черноморское побережье Кавказа, говорил? Где это все?!
- Ну, - мялся невзрачный, подслеповато разглядывая лежащий впереди темный бурелом. - Я ж только передал, что мне макаки рассказали. Честное неандертальское, не врал. Слово в слово передал, только обработал литературно.
- Обработал... Лучше бы ты палки-копалки обрабатывал, чмо ушастое. Совершенно никчемная обезьяна. К тому же выглядишь как помесь глиста с тушканчиком. Что о нас через тысячи лет гомо сапиенсы подумают, когда твои кости откопают? Клянусь мамой-гориллой, я бы на их месте со стыда помер, узнав, что у меня такие предки.
- А давайте мы его съедим! - кровожадно облизнулся заместитель Главного Обезьяна по снабжению. - Все равно здесь жрать нечего.
Племя одобрительно загудело. Точнее, одобрительно оно загудело на слова заместителя про "съедим". А продолжение фразы про "жрать нечего" заставило толпу гудеть угрожающе. Не дожидаясь печальных событий и уже ощущая третьим глазом на затылке возвратно-поступательное движение тяжелого топора, незадачливый сочинитель сиганул в гущу бурелома со всей прытью, на которую были способны его короткие ноги. Племя долго прыгало на опушке, верещало, но в лес не полезло, а разыскало поблизости глупого мохнатого носорога и сожрало его в сердцах живьем, даже предварительно не убивая. Сказочник в это время мотался по лесу, проваливаясь в сугробы и проклиная хитрожопых макак и свою фантазию, которая заставила его из здешних дохлых коров сделать тучные стада, а морозы превратить в тропический климат. Правда, бегал он не долго - натолкнулся на медведя-шатуна и благополучно издох в процессе пережевывания. Медведь потом еще долго удивлялся, что это за дичь ему попалась, но толкового объяснения не придумал и снова лег спать.
Тем временем неандертальцы все повымерли за пару тысячелетий от недостатка мозгов в организме. На смену им пришли другие прямоходящие, которые, помня об ошибках побочных родственников, присвоили себе название "разумных". Наверное, авансом. Правда, надо признать, что волосатых обезьян среди них было меньше, а вот лысых подагриков - больше, и вообще налицо был прогресс в области развития человечества. Наконец, дошло до того, что полудохлые сочинители начали собираться кучками и исполнять свои фэнтезийные песни на потеху толпе, раскачиваясь в такт и аккомпанируя себе на только что изобретенных баянах. Сделанные из бычьих пузырей баяны были на вид невзрачны, а на слух ужасны, но они настолько поразили воображение народа, что с тех пор лысых подагриков иначе как "баянами" и не называли.
Рассказывают, что однажды князь Владимир Красное Солнышко, прозванный так за цвет лица после бани с ядреными девками, гуляя с мужиками из дружины как раз после очередного банного расслабона, встретил у Софийских Ворот одного из баянов.
- Куда это ты, княже, с такой красной мордой намылился? Печенегов пугать? - спросил баян.
- Так это... того этого... - наморщил низкий лоб Рюрикович. - Вот мы с мужиками из бани, понимаешь... Опохмеляться идем.
Тут баян, напрягшись, развел ручонками мехи своего жуткого инструмента и завопил фальцетом только что сочиненную им песенку о том, как похмеляются боги на своих пажитях небесных. Пел он недолго. От визгливых звуков толпа вокруг разбежалась, дружина попадала с ног, а появившаяся на горизонте печенегская конница померла от испуга. Когда задрожали стены, и на головы стали валиться не выдержавшие звукового напора камни, Красное Солнышко изловчился и прихлопнул певуна подвернувшейся под руку дубиной.
- Дык... мужики... да что ж это делается-то, а? - воскликнул в сердцах княже. - Иду из бани, никого не трогаю, а тут диверсанты Перуновы похмеляться не дают.
После чего поклялся извести всех баянов под корень. Для чего согнал на Русь каких-то странных южных индивидуумов в черных рясах и клобуках. Индивидуумы пока ничего не пели, а только размножались делением и постоянно совершали руками крестообразные пассы, которые исполняли у них роль бронежилета, защищающего от всех напастей. Богов у них было немного, точнее, бог был один, да и тот жил в Израиле, а потому не мешал исполнять князю любимые банные обязанности. Пришельцы понастроили на Руси каменные сараи, затворились в них и, памятуя о княжеском неприятии громких песен, изобрели письменность. После этого все сказки заносились исключительно на бумагу, а иллюстрации к ним - на любые оштукатуренные поверхности. В стране наступила тишь да гладь, перемежаемая изредка колокольным перезвоном и татарскими набегами.
Мирная жизнь отечественных церковных фантастов продолжалась долго, пока в царской семье не народился двухметровый уродец с маленькой головой и большими ногами. Страдая от комплекса неполноценности и свято верящий в то, что наоборот все вокруг уроды, один он нормальный, Царь Пётр (как его звали) выехал на Запад в надежде найти единомышленников. А так как на Западе в то время уродов было гораздо больше, чем нормальных людей, единомышленников он нашел быстро. И привез их всех в Россию. С тех пор сочинение сказок перестало быть исключительной прерогативой бородачей в рясах, потому как оказалось, что на Западе старые сказки уже давно никто не слушает, а сочиняют новые, и не только сочиняют, но и экранизируют, для чего назначают талантливых режиссеров (до нас дошли имена таких деятелей искусства, как Кромвель, Марат и Робеспьер), приглашают миллионную массовку, строят на площадях дорогие декорации и употребляют их очень натуралистично. С тех пор сказки в России кинулись сочинять все кому не лень. Сказки были разные. Одни сказочники верили, что стоит у нас сделать римейк любой европейской сказки, сразу жить станет лучше, жить станет веселее. Другие им возражали, считая, что лучше церковных сказок все равно ничего нет, а у Руси по любому своя дорога, пусть и непролазная. Вторые сочинители были мирными существами, только и делали, что бродили по городам и весям в сапогах и косоворотках. Первые тоже сперва ограничивались хождением в народ и речитативным исполнением собственных (а больше - чужих) заклинаний. Причем свято уверовав в то, что сказки надо не только сочинять, но и воплощать в жизнь.
- Свобода! - кричали сказочники.
- Угу, - отвечали мужики.
- Равенство!
- Ну, дык, канешна, барин... - отвечали мужики.
- Земля!
- Ага, вот она... - отвечали мужики.
- Воля!
- Завсегда пожалуйста.
Когда заклинания кончались (а это случалось очень скоро, так как заклинаний было мало), сказочники начинали диалог с властью. Происходил он так:
СКАЗОЧНИКИ (выстраиваясь в каре и беседуя между собой по французски): - Мы требуем конституции! Мужик хочет быть свободным! Европа и демократия - виват!
ВЛАСТЬ (выкатывая навстречу пушки): - Ага. Только за других не говорите.
СКАЗОЧНИКИ: - А мы лучше знаем, что мужик хочет! Мужик - животное бессловесное. Мы его рупор. ( и будят Герцена).
ВЛАСТЬ: - Ох, как вы меня утомили своими мужиками. Нате вам, подавитесь. Мужик! Ты свободен!
МУЖИК: - Чаво это? Как это? Барин! Да как же я без тебя!
ВЛАСТЬ (ехидно): - Ну вот, я же вам говорила!
СКАЗОЧНИКИ: - Власть, ты не права! Свободу дала, а землю? Землю дай! Мужик хочет землю! Да и свобода у тебя какая-то не свободная. Ты гляди, власть, а то посмотрим очередной сон Веры Павловны, враз поймем, кто тут виноват и что нам делать!
ВЛАСТЬ: - Мужик, ты землю хочешь?
МУЖИК: - Дык, вроде бы оно ничего, но и тут, однако...
ВЛАСТЬ и СКАЗОЧНИКИ (хором друг другу): - Ну вот видите!
В конце концов все стороны от диалога уставали. Мужик шел пахать, власть - распределять ресурсы. И только сказочникам делать было нечего. Видя, что на словах их не понимают, решено было перевести диалог в более материальную плоскость.
СКАЗОЧНИКИ: - Власть, поди сюда, что покажу.
ВЛАСТЬ (заинтересованно): - Ну ка, ну ка...
БОМБА: - Бамммм!
Старую Власть хоронят, новая начинает бегать за злыми сказочниками. Те, хихикая, разползаются в разные стороны и прячутся по заграницам. Бегала власть усердно, так что запыхалась и не заметила подвоха, прибывшего к ней в гости в запломбированном вагоне. Когда подвох вылез наружу, обозвал всех собравшихся батеньками и сочинил десяток басен, придав им форму катренов и назвав почему-то тезисами, было уже поздно. Власть похоронили окончательно и провозгласили Русь страной Победившей Сказки, подкрепив воплощенное в жизнь сочинение немаленькой горой трупов.
Тем временем к России подкралась научно-техническая революция, нежданная словно зима и негаданная как конец света. На Западе тамошние фантасты уже давно пользовались ее плодами, переписывая на бумаге идеи ученых параноиков и расцвечивая их абстракционистскими красками. Это многоногое и воняющее нефтью чудовище было принято на Руси, как и любая революция - от социальной до сексуальной, с распростертыми объятиями. А от кровосмесительного брака местных победивших сказочников и НТР родился особый вид сочинителей - Советские Фантасты.
Говорят, что сперва Советские Фантасты были мелкими, ходили под стол пешком, плавали без аквалангов и дышали жабрами. В отличии от европейских коллег далеко не заглядывали, а думали исключительно о мировой революции, причем распространяли ее не дальше орбиты Марса. Однако по прошествии некоторого времени их собрал вместе Простой Русский Иван и сказал:
- Вот.
- Что? - спросили Ивана фантасты.
- Видите?
- Нет.
- Ну как же! - заволновался Иван. - Вот! Коммунизм! Галактика! Звездные корабли! Все люди одинаковые, потому что одинаково счастливы.
- Действительно, - пробормотали фантасты, разглядывая иванов коммунизм в лупу. - Действительно счастливы, экая загогулина. А как туда добраться-то?
- Ну знаете! Это уже не мое дело. Я вам показал, а вы уж стремитесь туда, если хотите, - Иван забрал лыжи и с сознанием выполненного долга удалился в геологическую экспедицию, описывать трудную жизнь древнегреческих проституток.
Оставшиеся без зачинателя фантасты тут же поделились на две группы - тех кто продолжал изучать коммунизм в лупу (некоторые даже притащили для этих целей сворованный в Академгородке микроскоп) и тех, кто его в упор не видел, но зато очень хотел потрогать, для чего было необходимо найти к нему дорогу. Вскоре из второй группы выделились два брата-акробата, которые недолго думая нацепили болотные сапоги, взяли в руки палки и углубились в непролазные болота в поисках дороги к иванову коммунизму. Блуждали они долго, проваливаясь в трясины и отгоняя палками набегающих комсоргов и тахоргов. Наконец, окончательно заблудились, приуныли, разбили лагерь и стали собирать эпигонов. Видимо, решили, что если разослать своих последователей в разные стороны, поиски иванова коммунизма значительно ускорятся. Так получилось, что эти эпигоны, как и монахи на заре времен, размножались делением. Через какой-то десяток лет создалось впечатление, будто кроме братьев и их последователей других сказочников на Руси больше не осталось. Мелкие группы постаревших к тому времени любителей рассматривать коммунизм в лупу согнали в резервации, издевательски обозвав их "Молодой Гвардией".
(продолжение следует)
Сперва братья по старой памяти хаживали в экспедиции вместе с эпигонами. Затем построили рядом с обрывом стену, сели на краешке, свесив ноги в пустоту, и принялись меланхолично кидать в пропасть толстенные тома идеологических противников. Тома исчезали в сизом тумане, а через некоторое время с грохотом падали со стены за спиной братьев, распугивая поисковые партии. Лишенные оперативного руководства эпигоны в беспорядке забегали вокруг стены, напоминая броуновские частицы. Кто-то еще продолжал искать по традиции иванов коммунизм, но всегда находил нечто противоположное. Раз в год эпигоны посещали свесивших ноги братьев и докладывали о своих успехах.
- Ну как? - вопрошали братья.
- Нашел.
- Коммунизм?
- Ну, не то чтобы совсем коммунизм, но очень похоже. Тоже все счастливы, много денег, много баб и ваще полная лафа. Все летают на аэрофлотовских звездолетах марки 'Боинг' и получают оргазм от прыжков через Вселенную.
- Туфта какая, - возражал первому второй эпигон. - Это у вас какой-то капиталистический рай получается. А где же душа? Где очаг на башне? Коммунизм - он прежде всего в сердце каждого коммунара. Там и искать надо.
- Ага, - ворчал третий. - Где бы найти этого коммунара, да сердце ему вырезать. Вся наша проблема, господа, в том, что развалили империю, а империю развалили потому, что не договорились вовремя с Гитлером. Летали бы сейчас по Солнечной Системе, как люфтваффе над Парижем, и горя не знали.
На третьего тут же зашикали, обозвали фашистом и заставили спрятаться в наспех построенном бастионе.