|
|
||
"Баротни нынче развелись" (автор неизвестен) Жанр, любимейший из всех - стимпанк | ||
День догорал, и за окном прелестной просторной спальни садилось солнце, освещая разноцветную долину. На постели широкой и беспорядочной, распростерся юноша весь в бинтах. Он поворачивался с одного бока на другой, свернул все одеяла, свалил на пол несколько подушек и уснуть никак не мог из-за боли мучавшей его во всем теле. - Не время говорить с ним, - сказал Влашек, бывший в тени с неким высоким тощим мужчиной. - Самое время, до полночи несколько часов осталось, - проговорил тощий мужчина и вышел на свет. Юноша сразу же перевел взгляд серых глаз на появившегося джентльмена и застонал. Лицо ему было знакомо и неприятно. За ним показался и Влашек, милый брат. Он изобразил на лице страдальческую улыбку и протянул к нему забинтованную дрожащую руку. - Брат мой подойди ко мне, я умираю, - излишне театрализовано мелодичным юношеским голосом пропел страдающий. - Право я не понимаю, что со мной произошло. Правый глаз Влашека дрогнул и он никогда не проливающий слез, еле удержался от долгих безудержных рыданий и, несмотря на предостережения высокого тощего джентльмена, подошел к любимому брату и сел рядом с ним на кровать. - Вы ничего не помните сударь? - выждав достаточную паузу, сухо спросил высокий брюнет лет тридцати пяти. Молодой человек испуганно посмотрел на вопрошающего, после чего перевел взгляд беспокойных серых глаз на брата. - К сожалению нет, - любезно ответил он, всем своим видом выказывая желание помочь. - Я снова что-то натворил? Влашек казалось, не слушал разговор, а как-то странно смотрел на своего брата, как на самого себя и никак не мог разглядеть в нем плохое, подозрительное, таящееся, выжидающее, злое, что видел в нем совершенно очевидно высокий брюнет. И взгляд этого самого сухого жилистого брюнета, не испытывающего никогда любви, был беспристрастен и наиболее правилен, в нем не было сомнений. Но Влашек хотел сомнений, он хотел сомневаться, и ради своего брата делал вид, что сомневается. - Этой ночью ты убил двух моих людей, трех оцарапал и еще ребенок, пока не известно твоих ли это рук дело, надо разобраться... - За последний год вы убили множество людей, и это будет продолжаться, не угодно ли вам, наконец, изъявить свою волю..., - потеряв самообладание и заранее подготовленную сдержанность, завопил брюнет, не осмеливаясь подходить ближе. Юноша покраснел, и серые глаза его сделались моментально влажными. Он не осознавал до конца значимость сказанных слов и уж тем более не верил, что мог быть причиной смерти множества людей. Но, как и все нынче находившиеся в спальне, он верил не глазам своим, а тому, что говорили. В особенности брату своему он верил, а тот в свою очередь верил высокому брюнету, которого он и приставил к нему ради излечения от какой-то заразы. И уж вспоминая обо всех этих благородных делах несчастного старшего брата, юноша не мог не расплакаться и захныкал. Высокий брюнет бывший постоянным участником семейных драм закатил глаза и, заложив руки за спину, длинными шагами подошел к окну и злобно сжал губы. Влашек немедля заключил в объятия плачущего мальчишку и крепко прижал к своей груди. Брюнет, увидев в стекле отражение бесстыдной сцены, как ему показалось, резко повернулся. - Не положено господин, - буркнул он, еле сдерживаясь от крика. - Вы и так оцарапаны. Ваш брат, как не прискорбно это звучит, распространитель опасных бактерий. - Мне думается, именно сейчас он не опасен, - улыбнулся Влашек милому драгоценному лицу юноши. - Вы беспечны господин, любовь поистине губительна для мира, не говоря уже об отдельно взятом человеке. - Вам не кажется, любезный друг, что это самая прекрасная смерть какой хотелось бы умереть! Надо сказать, что высокий худощавый жилистый брюнет был не кем иным как врачом, довольно известным в ученом просвещенном мире бактериологии. Звали его Франц Гассенди, он был наполовину немец, наполовину француз, но представлялся всегда своей любимой половиной, та, что была немецкой. Однако внешностью он все же походил на свою мать француженку, даму утонченную и флегматичную, роста был высокого, с темными курчавыми волосами на голове и выдающимся носом во все лицо. От отца он унаследовал, пожалуй, только сдержанность, граничащую с нетерпеливостью и маленькие черненькие бегающие глазки. Он вел скучающий образ жизни, ибо большинство известных науке бактерий изучил, оставшиеся изучать было в тягость, а открыть новые не мог в силу отсутствия потенциала. Так он и жил, исследовательской работой занимался мало, зато писал блестящие научные статьи, основываясь на исследовательской работе других, так как имел литературные способности, и нажил, как водится, много недругов, которые занимались преимущественно исследовательской работой, писали мало и умирали в безвестности. Бактериология это вам не театр и даже не опера! И вот однажды, в один из серых пасмурных дней к нему приехали по срочному делу. В снимаемую квартирку, заваленную бумагами и книгами, кто-то постучался. - Входите, входите, открыто, - крикнул молодой человек, выкидывая из окна недокуренный странный сверток. Не понятно, почему молодой человек выкинул сверток недокуренным или почему он курил этот странный сверток при незакрытой на замок входной двери. Видимо он был рассеян или не видел в своем курении что-то преступное, тогда зачем же, собственно говоря, так поспешно выкинул этот чертов сверток?! В комнату вошел статный роскошный мужчина. Одет он был по моде, без излишек, разве что перстень на пальце и то скорее не из щегольства, а какой-то семейной традиции. Кожа у него была смуглая, загорелая, глаза серые, разглядывающие одновременно и самого молодого человека и все вокруг. - Франц Гассенди, - представился молодой человек и протянул руку для пожатия. Незнакомец не спешил протягивать свою руку, а медленно обсмотрел Франца с головы до ног, будто б изучая - Влашек..., - назвался наконец-то гость и протянул крепкую ухоженную руку Францу. - Имею честь видеть вас в своем доме, но позвольте узнать, чем я могу быть вам обязан. Влашек оглянулся в поисках стула. Франц, тут же поймав намек, вытащил из-за угла старинное пыльное кресло и предложил его гостю. - Садитесь, - услужливо сказал он. Влашек сел и без лишних церемоний сразу же приступил к срочному делу. - Прошу вас не сочтите меня грубым, но для начала, прежде чем приступить к сути дела, разрешите мне задавать вам пару вопросов. - Не имею ничего против, - с готовностью ответил Франц. - Вы врач, к тому же ученый в области..., - Влашек запнулся, предоставив Гассенди самому назваться. - Да, я врач, причем практикующий. В наше время, когда все вокруг веруют в одного единого бога, к врачам отношение неоднозначное, так как врачи преимущественно, если не в основном, люди абсолютно не верующие, полные атеисты. Плюс ко всему я принадлежу к мудрейшим мужам, светилам в области бактериологии и являюсь их скромным учеником. Проблема сия не могла меня не затронуть еще на студенческой скамье, когда моя сестра скончалась в корчах от неизвестной инфекции. Вот если бы моя прелестная сестрица дожила до сегодняшнего дня, я бы непременно ее вылечил, потому что бактерии, пожирающие ее изнутри, сегодняшней науке известны и представляются крошечными милыми существами (я видел их в микроскоп) и лекарство от них имеется, выведено моим учителем, к сожалению очень поздно, но для других больных людей, надо заметить, весьма кстати. Влашек выпрямился и глаза его загорелись огоньком призрачной надежды. - Вам нужен врач, - предположил Франц Гассенди, - и судя по вашему лицу, в тайне и без свидетелей. - Вы угадали, - наклоном головы подтвердил Влашек, - именно, мне нужен врач. То есть не мне, а человеку близкому, беспомощному и отчаявшемуся, что найдется хоть кто-нибудь способный ему помочь. Франц Гассенди подскочил на месте и обрадовавшийся наличию человека, нуждающегося в его помощи, громко причмокнул губами, словно приготовляясь полакомиться вкусным блюдом. - С радостью берусь помочь, - не вдаваясь в подробности, отозвался молодой человек, что не свойственно профессиональным людям. - У меня были сомнения, в вашей ли компетенции находится вопрос, я в такого рода делах ничего не понимаю и многие известнейшие люди мне отказали. Я отчаялся, и вот мне рекомендовали вас. Разумеется в тайне. Пылу у молодого врача поубавилось. Во-первых, многоуважаемому господину отказали многие известнейшие люди; во-вторых, находится ли вопрос действительно в непосредственной компетенции и, в-третьих, рекомендовали. - На что жалуется больной? - серьезно спросил Франц. - Сначала обещайте мне, что возьметесь за это дело и во все время лечения будете жить в моем поместье на полном содержании и за вознаграждение какое попросите по окончании выздоровления больного. Я и так многих посвятил, боюсь огласки. - Хотя бы намекните... - Кровь моего брата заражена каким-то вирусом... Человек не боится, когда ему нечего терять, в данном случае Францу Гассенди терять было нечего и он, набрав в легкие воздух, собрал скромный чемодан и отправился в поместье Влашека. Позднее при наистрашнейших обстоятельствах Франц увидел больного в припадке. Ровно в полночь на его глазах премилый младший брат Влашека превратился в чудовище, единственное, что монстру помешало разорвать его и Влашека на мелкие куски, так это клетка, которая уже к утру пришла в негодность. С первым ударом солнца, зверь вновь превратился в премилого младшего брата Влашека и не помнил ничего, что с ним произошло. Неделю молодой доктор приходил в себя и не вел никакой деятельности и даже собирался тайком покинуть поместье, но однажды ночью он придумал план по выздоровлению юного брата господина и так загорелся этой идеей, что вот уже несколько лет подряд пытался ее осуществить. На первых порах Франц Гассенди столкнулся с немаловажной проблемой, кровь юноши в нормальном состоянии никак себя не проявляла и была непригодна для исследования, следовательно, кровь брать нужно было именно тогда, когда брат господина находился в припадке. Пришлось разработать целую кучу приспособлений, бесполезных, как выяснилось, ибо кровь взять так и не удалось, зверь рушил все, что видел вокруг и оцарапал помощника Франца. Ровно через двенадцать дней оцарапанный заболел и в первый же лунный день превратился в оборотня и сбежал в лес. Наутро он был обнаружен недалеко от поместья голым без сознания и взят под стражу. Однако выяснилось, что содержать двух оборотней было небезопасно и безнадежно и всеобщим решением зараженного приговорили к смерти. В него выстрелили четыре серебряные пули и сожгли, чтобы не дай бог встал. Франц Гассенди был сломлен, он рисковал своей жизнью, но что самое главное жизнью других людей во имя спасения одного безнадежно больного, у которого был могущественный брат. Он плакал, много плакал и, в конце концов, сошел с ума. Всецело отдался изучению болезни любой ценой и погрузился во мрак своей души, а исцеления так и не открыл, потенциала, как упоминалось выше, не имел. - И все же времени достаточно, - недовольно заметил Франц, глядя на Влашека и лицо подопытное. - Надо все приготовить, можем не успеть. Юноша снова вопросительно посмотрел на брата. - Милый брат, я знаю, что я безнадежно болен. Полжизни я провел в беспамятстве и ничего не помню, не лучше ль облегчить мои страдания и отпустить. Гассенди презрительно хмыкнул, "стольких людей погубил, а все только о себе думает, облегчить, видите ли, ему страдания просит". - Ты слишком молод, у тебя вся жизнь впереди. Болезни на то и болезни, чтобы их лечили. Предоставь это нам. - Я всецело полагаюсь на тебя мой брат и на уважаемого доктора, - юноша почтительно опустил голову. Гассенди отвернулся и посмотрел в окно. Солнце совсем исчезло. - Сейчас ты будешь спать, а завтра мы снова увидимся, - сказал Влашек и поцеловал брата в лоб. "Пора, - подумал доктор и усыпил юношу снотворным. - Сладких снов". - В последнее время я замечаю твою холодность по отношению к моему брату. Ты ненавидишь его? Я понимаю, он стал причиной гибели невинных людей, но будь он в сознании никогда бы и мухи не обидел. - Я не обязан любить твоего брата, он всего лишь мой пациент и я отношусь к нему как к пациенту, - сухо сказал Франц. - - Тогда придумай чертово противоядие, и никто не умрет! - Влашек, ты серьезно полагаешь, что, убив дюжину людей, мы не убийцы?! - На все воля божья. - Не убедительно, - усмехнулся Франц. - Хоть я в бога и не верю, но и мне противно быть убийцей. - ПОзаботься о том, чтобы мой брат был в безопасности. - За последние несколько лет мои представления о безопасном месте в корне поменялись, я уже просто не знаю, где их искать, - огрызнулся Франц. - Что с моим братом? - однажды спросил Влашек Франца. - Каков ваш первоначальный диагноз? Гассенди путался в словах. - Я никогда не сталкивался ни с чем подобным, - пытался объяснить он. - Разве что в легендах, которыми признаться, я мало увлекался, описывались превращения человека в волка. Таких людей называли вервольфами, то есть оборотнями. С физиологический точки зрения процесс превращения человека в волка и наоборот невозможен, однако в древних книгах, всему физическому уделялось не большое место, душа правила телом. - Он что-нибудь помнит, мыслит ли? - неуверенно спросил Влашек. - Люди верили, что человек, превратившийся в зверя, утрачивал прежние привычки, забывал о своей истинной былой жизни и тогда на свет вылезали все темные стороны его души. Но разве мы можем знать наверняка. - Почему он превращается именно в волка? Франц пожал плечами. - Удивительно. Волк ведь не такое кровожадное животное, как принято о нем думать. Он нападает только в двух случаях, когда голоден или ранен. Более того, волки живут в стаях, где поддерживаются доверительные отношения между всеми участниками сообщества, у них сильно развито чувство ответственности друг перед другом и в случае, если один из них проявляет чрезмерную жестокость, его истребляют ради блага всей стаи. - Он боится бога? - Не думаю. Серебряные распятия могут вызывать у него агрессию, но вследствие непереносимости серебра, а не бога. - Почему? - Вероятно, в его крови находятся вещества, при взаимодействии с серебром, разрушающиеся и приносящие физические страдания носителю. - Согласно библейским и церковным поверьям, оборотень это сатана и его воинство, пришедшие в мир дабы обречь его на страшные муки и уничтожить. - В таком случае, вам как человеку верующему следовало бы молиться. Я же не склонен верить ни в бога, ни в дьявола. И потому мне ближе всего средневековые повествования, согласно которым оборотень это человек, страдающий тяжелой болезнью, обезображенный ею и изгнанный из своей семьи, вынужденный в одиночестве справляться со своим недугом, лишенный какой бы то ни было поддержки, дружбы и любви. Хуже всего то, что болезнь эта заразна, и каждый из нас может стать ее жертвой. - Проклятье! - не сдержался Влашек и бросил в портрет, висевший на стене, бокал с вином. - Вы как человек верующий, - напомнил Гассенди, - в проклятья верить не должны. Это скорее испытание. Хотя в средневековье считалось, что это самое что ни на есть проклятье, причем толка незаурядного, с любовью связанного, - сказал Франц. - Люди издревле верили, будто б в оборотня превращались в результате злых козней ведьм, чаще всего их жертвами становились мужчины или их сыновья. - Вы убеждали меня, что не верите в подобную чушь, - возразил Влашек. - Я врач и верю только глазам своим. - Есть ли надежда? - спросил Влашек. - Простите дорогой друг, что я с вами в вопросах веры расхожусь, но и в надежду я не верю. Рекомендую баню, прочистку желудка, голодание, побольше жидкости, кровопускание и натирание ноздрей опиумом для сна, ибо молодой человек выглядит чрезмерно уставшим, ослабленным из-за отсутствия сна, - констатировал Гассенди и довольный внезапно появившейся уверенности, протянул господину список всех потребных для выздоровления процедур. Влашек бережно принял смятый листок бумаги и после ухода Франца Гассенди, несколько раз его перечитывал влажными от слез глазами.
- Оставить комментарий
- © Copyright Федосеева Маргарита (ghuga@mail.ru)
- Размещен: 04/11/2010, изменен: 04/11/2010. 18k. Статистика.
- Рассказ: Мистика
Связаться с программистом сайта.