Fabuleux : другие произведения.

Райские птички

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Билл пытается покончить жизнь самоубийством. Однако судьба предоставляет ему еще один шанс. Только для этого юноше приходится отправиться в далекое прошлое. В восемнадцатый век.
  " - Том, что это?
  - Где?
  - Вот же, над нами!
  - Это райские птички. Они не имеют ног и всю свою жизнь проводят в воздухе, питаются лишь небесной росой, а коснувшись земли, сразу умирают.
  - О чем ты говоришь, Том? Они такие же птицы, как синицы или воробьи, только красивее и обитают в других местах. Кстати, откуда они здесь?
  - Они сюда прилетают, чтобы принести кому-то любовь. Вот увидишь, завтра обязательно кто-то влюбится.
  - Нет, Том, такого не бывает. Птицы не могут прилететь из далекой Новой Гвинеи или Австралии только для того, чтобы принести кому-то любовь.
  - Тогда откуда они здесь?"
  
  
  Одна из множества точек на потолке крепко приковала к себе взор Билла. Не то чтобы она была какой-то особенной или чрезвычайно интересной, эта была обычная случайность. С таким же успехом он мог бы сейчас рассматривать любую другую точку, попадись та ему первой. Однако этого не случилось, и сейчас он, с трудом борясь с позывом сомкнуть веки, смотрел именно на эту точку. Она постепенно расширялась, превращаясь сначала в маленькую кляксу, а затем в большое пятно. Конечно, не самое интересное занятие, а тем более для последних часов жизни.
  Билл попытался сесть, что далось ему весьма затруднительно, так как координация движений уже заметно начала нарушаться. Но все же через несколько минут он не только сидел на кровати, но и судорожно сжимал в руках пульт, силясь разглядеть кнопки и включить телевизор.
  Какого черта он выбрал именно такую смерть? Мог бы ведь выброситься из окна или повеситься. Тогда бы не пришлось часами ждать. Ах, да, он ведь не хотел, чтобы кто-то догадался, что это именно самоубийство. Пускай все думают, что он просто не рассчитал дозу. Родители и брат подтвердят, что у него было привыкание к снотворному, а попыток суицида никогда раньше не было, да и явных причин свести счеты с жизнью у него тоже не было, и ни у кого не возникнет никаких сомнений.
  Отвлекшись от собственных мыслей, Билл с удивлением заметил, что телевизор уже включен. Однако разглядеть происходящее на экране было довольно сложно - перед глазами кружились разноцветные пятна, а веки стали слишком тяжелыми, чтобы продолжать бессмысленную борьбу за власть над одним из органов чувств. Поэтому он просто сдался и закрыл глаза.
  В комнате раздался голос диктора, увлеченно рассказывающего о приближавшемся конце света, и Билл почувствовал себя слепым. Это, наверное, было самое худшее, что он испытывал за всю свою жизнь. Он мог слышать, но не мог видеть. И еще он уже почти не мог шевелиться. Если до этой секунды он спокойно ждал смерти, то сейчас его охватила настоящая паника. Хотелось кричать о своей беспомощности, выть от безысходности. Но даже при самой усердной попытке закричать что есть мощи с уст сорвался лишь жалкий писк, напоминающий звук трения подошвы о линолеум.
  Билл догадывался, что предсмертные муки не будут похожи на поход по магазинам или сладкий сон, но когда поочередно отказывают все органы чувств и двигательный аппарат, и ты становишься заложником собственного тела, превратившегося в не совсем сломанную куклу дистанционного управления, это ни с чем не сравнимый ужас. Особенно угнетало понимание, что все это придется терпеть именно под передачу об апокалипсисе. И почему люди так его ждут? Ведь если бы не ждали, не говорили бы о нем с какой-то извращенной благодарностью. Вот только почему они этого хотят? Если бы они просто хотели собственной смерти, они бы поступили как Билл - никому не говоря ни слова, покончили бы с собой и все. Тут причина кроется явно в чем-то другом. И причина эта напрямую связана с их представлениями об апокалипсисе, который понесет с собой не только всеобщую гибель, но и страшные страдания: войны, экологические катастрофы, природные катаклизмы и все самое ужасное, что только может обрушиться на человечество.
  "Вознесутся только истинно верующие, - вещал голос из телевизора, - убийцы, воры, лжецы и трусливые будут сброшены в огненное озеро, в котором они всегда будут терпеть муки адские и слышать скрежет зубовный. Они навсегда будут покинуты Господом и..."
  Билл собрался с последними силами и пошевелил правой рукой. Оказывается, она еще могла двигаться, и этого было вполне достаточно, чтобы дотянуться до пульта и на ощупь нажать на кнопку. Когда голос затих, юноша облегченно вздохнул. Меньше всего на свете он хотел умирать под безумные пророчества таких же безумных фанатиков, попросту изуверов, которые с больным нетерпением ждут зла, массовой гибели и вечных страданий. Они желают адских мучений даже для тех, кто всего лишь украл какую-то мелочь, солгал или вообще просто боится, и при этом они еще искренне верят, что первыми вознесутся на небеса. Абсурд. Полная чушь.
  Вдруг в комнате снова раздался какой-то звук, только теперь похожий на шипение старого радиоприемника. Билл попытался открыть глаза, чтобы определить, откуда исходит это шипение, но безрезультатно. Оставалось только лежать и слушать и с нарастающим с каждой секундой нетерпением ждать смерти. Вскоре шипение усилилось, и Билл догадался, что источник звука находится не в комнате, а в его организме. Как-то раз он вычитал в аннотации к снотворному, что при отравлении возможен шум в ушах. Видимо, сейчас это он и был.
  Итак, он уже не мог видеть, двигаться, слышать, у него с трудом получалось дышать, только сознание как назло работало в полноценном режиме, что было очень странно и даже страшно.
  А вдруг душа все-таки есть, и сейчас он думал и чувствовал не сознанием и сердцем, а душой? Тогда, если верить католической церкви, после смерти она покинет физическое тело и зависнет между Раем и Адом, а если верить собственному страху, она навсегда останется заключенной в безжизненном теле, словно гусеница в коконе, только без всякой надежды однажды превратиться в бабочку. Оставалось только надеяться, что правы ученые-материалисты, и скоро наступит коматозное состояние, а затем смерть...
  
  - Люби... - ласковый, как майский ветер, голос прозвучал прямо над самым ухом. Лишь от одного его звучания Билл готов был поверить, что попал в рай. Люди так говорить не могут. Столько нежности и блаженной любви может излучать только божественное создание. Но второе его слово утонуло в человеческом крике, приведшим Билла в чувство.
  - Билл, Билл, Билл! Очнись, умоляю! - сильный удар по щеке, а затем холодная вода в лицо, и юноша почувствовал свое тело, тяжелое, ноющее со всех сторон и изнемогающее.
  Он попытался пошевелить пальцем и понял, что парализован. От ужаса захотел закричать, но голосовые связки отказывались его слушаться. Все, что получилось из них выдавить, был лишь тихий стон. Но и этого было достаточно, чтобы его спаситель услышал.
  - Слава Богу, жив! - счастливо воскликнул он и начал тереть бока Билла горячими руками, - Билл, Билли, держись, я вызвал скорую. Сейчас они приедут, и все будет хорошо. Ты только держись, слышишь?
  Билл не знал, сколько времени прошло до тех пор, когда его привезли в больницу. Но это были самые мучительные минуты (или даже часы) его жизни. Еще дома, когда приехала скорая, в него начали вливать через воронку какую-то гадость, потом обливать то горячей, то холодной водой, и, что самое ужасное, после всех этих процедур в больнице его заставляли ходить по палате. Передвигаться на непослушных ногах, да еще и с открытыми глазами, было для него адской пыткой. Просто невыносимо хотелось спать, а еще... умереть.
  Однако каким-то чудом юноше удалось пережить эту страшную ночь. К нему вернулись слух, зрение, голос. Он мог ходить без чьей-либо поддержки, и в общем-то все пришло в норму. Его мучил только один вопрос - зачем? Зачем он выжил? Зачем так не вовремя приехал брат, который должен был всю ночь гулять у друга на свадьбе? Зачем его так старательно спасали врачи? Зачем организм боролся из последних сил? Зачем?
  Билл подошел к окну и забрался с ногами на широкий подоконник. Снаружи из низших туч сонно сыпался мелкий дождик. Он стал уже практически неотъемлемой частью этого месяца. Последнюю неделю или даже две солнце выглядывало из-за туч крайне редко. Так же и в жизни Билла уже давным-давно не было никаких просветлений, только суровая реальность как эти хмурые тучи нависала над ним, и так же, как капли дождя надоедливо стучали по крышам, человеческая черствость угнетала его с каждым днем все больше и больше. Он не мог вспомнить, когда последний раз искренне улыбался. Хотя чему улыбаться? Людям, которые за маской доброты скрывают самые злые намерения? Или жизни, в которой нет ни смысла, ни правды, ни любви, только беспросветная ложь, притворство и жестокость? Если ад есть, в чем Билл очень сомневался, то он без всяких сомнений здесь на Земле.
  - Билл, привет, - брат вошел в палату настолько тихо, что Билл даже не заметил.
  - Привет, Арне.
  - Тебе уже лучше?
  - Да.
  - Может, тогда хотя бы повернешься ко мне лицом?
  Билл без слов слез с подоконника и подошел к брату. В конце концов, тот ни в чем не виноват. Он всегда был добр к нему, проявлял даже скорее отцовскую нежели братскую заботу, спас его. Пускай Билл не хотел спасения, но все же брат это сделал с самыми чистыми намерениями.
  - Билл, нам нужно серьезно поговорить.
  - О чем? - он хотел придать голосу заинтересованность, но депрессия, в которой он пребывал уже очень длительное время, была слишком глубокой.
  - Скажи честно, ты специально это сделал?
  - Что?
  - Отравился снотворным?
  - Нет, что ты. Я просто не рассчитал дозу, - только не хватало еще, чтобы брат все понял.
  - Билл, я и родители волнуемся за тебя не на шутку. Последние месяцы на тебе лица нет, а тут такие новости! Что мы должны думать?! Что это всего лишь случайность?! - Арне нервно сглотнул и посмотрел на младшего брата глазами, полными слез. - Мы очень любим тебя, Билл.
  - Да? И отец тоже?
  - Конечно, отец тоже тебя любит! Иногда он, конечно, может и вспылить, но он любит тебя!
  - Не ври, - слова прозвучали слишком холодно, даже жестоко.
  - Что? - голос Арне дрогнул, а по щекам начали медленно скатываться слезы, подобно противному дождю за окном.
  "Он ни в чем не виноват", - отрезвляющее понимание даже вызвало жалость к любимому брату.
  - Прости, Арне, прости меня... - мягко прошептал Билл и дрожащими руками обнял его.
  - Ничего, Билл, я не обижаюсь. Только, пожалуйста, не делай больше глупостей. Я прошу тебя, пообещай мне, что ты больше никогда не сделаешь ничего подобного.
  - Обещаю, - Билл всем своим существом ненавидел лгать, но еще больше он ненавидел причинять боль.
  
  Жизнь постоянно толкает человека на плохой поступок, остается лишь выбирать меньшее из зол. И наименьшим злом Биллу сейчас казалось сделать то, что у него не вышло ранее. Да, он пообещал брату, что никогда больше не наложит на себя руки. Да, он понимал, что заставит родных страдать. Но жизнь так или иначе заставляет человечество страдать. Либо ты сам страдаешь, либо страдаешь, наблюдая за чужими страданиями, либо же причиняешь эти страдания. Есть правда еще один выход - надеть маску равнодушия и слиться с ней воедино. Однако здесь есть одно "но": избавляясь от способности сострадать, ты рискуешь стать источником страданий, ведь грань между безразличностью и жестокостью слишком тонка.
  Билл больше не хотел выбирать, не хотел быть частью страданий, не хотел быть их причиной. Он не хотел больше чувствовать, думать, сопоставлять и... снова страдать. Зачем? Он давно решил поставить жирную точку в своей жизни. Просто с первого раза не получилось. Ну, ничего. На этот раз у него точно выйдет.
  Выйти из больницы ему не составило труда - в конце концов, ни брат, ни родители не говорили врачам о своих подозрениях по поводу попытки суицида, поэтому держать его никто не стал. Он сказал, что хочет прогуляться, ему поверили.
  Вскоре он прибыл домой, где, к его радости, никого не было. Убедившись, что снотворного осталось слишком мало, парень быстро переоделся, взял ключи от машины и выбежал на улицу. Облака растянулись по небу длинными туманными прядями, мелкий дождь начинал расходиться, стремительно превращаясь в ливень.
  "Вот черт! Умереть бы хоть в солнечный день, так нет, проклятый дождь все испортит!" - хотя какая разница, в какую погоду умирать?
  Недолго думая, Билл завел машину и поехал по направлению к аптеке. Меж тучами внезапно сверкнула яркая молния, тонкой полосой рассекая их пополам. Затем разразился гром, и Билл что есть мощи надавил на педаль. Быстрее бы добраться до аптеки и обратно домой. Конечно, он не боялся грозы - он вообще уже ничего не боялся, но он ненавидел такую погоду. Хотя последнее время он ненавидел любую погоду.
  Как назло еще и на светофоре горел красный свет. Все водители послушно притормозили, даже несмотря на то что переходить дорогу никто не собирался - не было ни одного пешехода. В любой другой раз Билл бы тоже остановился. В конце концов, он был законопослушным гражданином и не любил рисковать на дорогах. Но сейчас ему была дорога каждая секунда. Поэтому, даже не снижая скорость, он выехал на пешеходную линию. И тут произошло самое неожиданное. Непонятно откуда на дорогу выбежал парень, лица которого Билл не успел разглядеть. Столкновение было неизбежным. За долю секунды в голове Билла пронеслись сотни мыслей, но ни одна из них уже не помогла ему что-либо исправить. Раньше, чем он успел все осознать, он въехал в юношу, чье тело ударилось о лобовое стекло и мгновенно отскочило, оставив на нем кровавые разводы. Билл по-прежнему жал на газ, с ужасом понимая, что, скорее всего, он сбил его насмерть. Нужно было вернуться обратно, отвезти его в больницу, вызвать скорую, хоть как-нибудь попытаться спасти его, только не оставлять умирать на дороге! Билл никогда не хотел причинить зло, никогда не желал смерти. Он должен вернуться... должен. Но тело не слушалось, он продолжал жать на газ и ехать в другую сторону. В итоге он навернул круг и вернулся домой.
  Руки тряслись, открыть дверь удалось только с пятой попытки. В прихожей был включен свет, из комнаты раздавались звуки телевизора. Черт. Кто-то уже вернулся домой. Не разуваясь и не снимая верхней одежды, Билл побежал вверх по лестнице в свою комнату. Горло душили слезы, голова кружилась, все тело било мелкой дрожью.
  - Черт, черт, черт! - Билл остановился на втором этаже и перегнулся через перила, - Что я наделал?! Че-е-ерт!
  Снизу донеслись шаги. Его услышали.
  - А-а-а-а! Нет! Не хочу! - он чувствовал себя последним дерьмом, сбившим человека и смывшимся с места происшествия, даже не попытавшись оказать ему хоть какую-то помощь. Хотя, наверное, он таким и был, - Ну, почему?! Господи, если ты есть, помоги мне все исправить...
  В глазах резко помутнело, стало трудно дышать, и он упал вниз.
  
  Невыносимая боль в затылке - первое, что почувствовал Билл, когда начал приходить в себя. Приглушенно застонав, он попытался подняться. Каждое движение вызывало болезненный отклик в голове, однако через минуту юноша уже сидел с широко открытыми глазами, напрочь забыв о боли, несчастном случае на дороге, неудачной попытке суицида и вообще обо всем, что еще недавно его мучило. Теперь его волновало только одно - где он? Место, где он сейчас находился, совсем не было похоже на его дом и тем более на больницу. Оно вообще не было похоже ни на один дом в Германии, в котором он когда-либо побывал.
  Невероятно высокий потолок, украшенный причудливой формы узорами, казалось, из настоящего золота, роскошная мебель с искусно выполненным рельефным орнаментом, идеально вписывающаяся в огромных размеров зал, на полу которого собственно сейчас и лежал Билл, горящие свечи в изящных подсвечниках, которых было внушительное количество по всему помещению, - все в целом скорее напоминало музей или королевский дворец восемнадцатого века. Билл потер глаза, моргнул несколько раз, ущипнул и даже укусил себя, но то, что он видел вокруг, не исчезло.
  Юноша резко встал на ноги и едва чуть не упал снова - то ли от удара, то ли от стресса они не хотели его слушаться. Немного потоптавшись на месте, он все-таки снова обрел власть над собственным телом и прошел вдоль комнаты. Приблизившись к одной из многочисленных свеч, он глубоко вдохнул ее запах, чтобы убедиться, что она настоящая. От дыма, мгновенно проникшего в легкие, он начал задыхаться и громко кашлять. Когда кашель утих, появилось чувство, что прямо сзади него кто-то стоит.
  - Кто вы? - все-таки шестое чувство не миф.
  Билл обернулся, и его глаза расширились еще больше. Перед ним стоял человек средних лет в белом искусственном парике с неестественно завитыми прядями и очень странной одежде. Хотя если оглянуться вокруг, то можно сделать вывод, что странная одежда на Билле. А бархатный жилет с полами, узкие короткие штанины поверх белых чулок и башмаки на невысоких каблуках мужчины очень даже гармонировали с интерьером комнаты.
  - Я повторяю свой вопрос: кто вы? - голос был резким, выражение лица холодным, а взгляд изучающим и еще удивленным.
  - Я... Билл.
  - Я спрашиваю, кто вы и как сюда попали! - в глазах этого странного человека заиграли огоньки ярости, а тон стал еще грубее.
  Все происходящее казалось Биллу каким-то абсолютным бредом.
  - Я Билл и я... не знаю.
  - Стража! - рявкнул мужчина, и Билл почувствовал, как его ноги снова становятся ватными.
  "О, нет, я никогда не представлял себе ад таким"
  Было по-настоящему страшно наблюдать, как со всех сторон его окружили в сию же минуту прибывшие стражники. Как и следовало ожидать, их одеяние тоже никак не совпадало с течением моды двадцать первого века.
  Трое молодых мужчин синхронно достали шпаги и прижали их острием к горлу Билла. В голове юноши промелькнула совершенно неуместная мысль, что они жутко напоминают мушкетеров. Он бы обязательно посмеялся над столь нелепой ситуацией, если бы сам не оказался ее заложником.
  - Теперь вы ответите, кто вы? - мужчина в белом парике сделал шаг навстречу.
  Билл попытался сказать хотя бы слово, но под давлением холодного металла это оказалось слишком сложно.
  - Что здесь происходит? - высокий мужской голос эхом отдался по залу в аккомпанементе со стуком каблуков.
  Билл хотел взглянуть на его обладателя, но под прицелом лезвий он не был в состоянии даже малость двинуть шеей.
  - В доме появился чужеземец, Ваше Сиятельство. И он отказывается пояснять, как здесь очутился.
  - Отпустите его.
  Как только Билл почувствовал свободу, он хотел двинуться с места, но шеи снова коснулась шпага.
  - Стоять! - властный голос заставил его вздрогнуть и поднять глаза.
  Гордо выпрямив спину, перед ним стоял молодой человек, облаченный в пестристые одежды необычного покроя. Жилет с длинными полами был обшит золотом, на запястьях красовались манжеты из кружевной ткани, поверх шелковых трико были одеты короткие штаны с богатыми застежками, а волосы собраны в пучок и уложены в вытканную золотом сетку.
  - Я не велел вам ступать, - юноша окинул Билла презрительным взглядом и медленно провел шпагой с шеи до ремня джинсов. - Что это?
  - Ремень, - Билл испуганно сглотнул и потупил глаза.
  - Я спрашиваю, что это? - тонкое запястье немного изогнулось, и острие уперлось Биллу в пах.
  - Это... джинсы.
  - Джинсы?
  - Да, джинсы.
  - Никогда раньше не видал столь убогого одеяния, - молодой человек звонко рассмеялся, и остальные мужчины тотчас его поддержали. Однако как только его губы сомкнулись, стражники и человек в белом парике замолкли. - Вы, видать, прибыли к нам из далеких краев?
  - Нет, я просто... ударился головой, - это было единственное логическое объяснение всему происходящему. Билл упал с лестницы, ударился головой, и у него начались галлюцинации - все просто.
  - Ударились головой? Это видно, - по залу снова раскатился дружный смех. - Но откуда же вы прибыли?
  - Ниоткуда. Я из Берлина, - окончательно решив, что он всего лишь бредит, смело заявил Билл.
  - Из Берлина? Отчего же вы тогда так чудно одеты?
  - Чудно? Да я одет по последней моде!
  - Вы хотите упрекнуть самого Принца, что он отстал от моды? - вмешался мужчина в белом парике.
  Билл почувствовал резкий прилив крови в висках. Все было слишком явно, слишком реально. Только реальность была какой-то извращенной, неправильной, не такой, к которой он привык. Не такой, в которой он живет или... жил?
  - Вам задали вопрос - так отвечайте же! - молодой человек, который, по-видимому, и являлся принцем, угрожающе взметнул ввысь шпагу, разрезал ею воздух и вновь коснулся шеи.
  На этот раз прикосновение металла не только устрашило, но и причинило боль. Билл приглушенно заскулил, но принц лишь надавил сильнее.
  - Генрих, будьте так добры, скажите честно, мои одежды уже не модны? - он наконец опустил шпагу и отошел на пару шагов от Билла. Замер на месте, зло прищурил глаза, словно взглядом пытаясь превратить юношу в пепел, и цокнул языком. - Быть может, мне не хватает вкуса или изысканности?
  - Ваше Сиятельство, как вы только можете предположить такое! Вы выглядите так неотразимо, что иногда мне кажется, будто сам Господь выбирает вам одеяния!
  - А вот этот господин так не считает, - принц манерно надул губы, таким образом выражая свое недовольство.
  - Но Ваше Сиятельство, как вы можете сомневаться в своей безупречности только из-за грубости какого-то невежи? Вы только взгляните на него! Он же явно бредит!
  - Хм, не знаю, - молодой человек склонил голову на бок и опустил глаза, изображая глубокую обиду, - Я так раним. Моя утонченная душа не может вынести такого хамства!
  - Мой милый Принц, не стоит так огорчаться из-за всяких пустяков, - Генрих приблизился к принцу и небрежно указал рукой на Билла, - Если Ваше Сиятельство того желает, мы бросим его в темницу, и он больше не потревожит вас!
  - Генрих, я никогда не сомневался в вашей верности и благородности, - принц улыбнулся и кивнул. Затем он изящно развернулся на каблуках и, нарочито вышагивая, ушел вглубь зала, а вскоре и вовсе скрылся из виду.
  - Вы что не слышали? - проводив его взглядом, рявкнул Генрих на стражников, - В темницу его!
  
  "Вот и начался второй круг ада" - в ужасе подумал Билл, когда с устрашающим грохотом захлопнулись тяжелые металлические двери, и раздался щелчок замка.
  Жалких размеров, как он успел заметить, комнатка полностью погрузилась во тьму. Появилось знакомое чувство слепоты и абсолютной беспомощности. Почему-то когда человек не может видеть, работоспособность других органов чувств тоже начинает снижаться. Вот и Биллу сейчас казалось, что он не может не только видеть, но и слышать, говорить, улавливать запахи и передвигаться. Даже дышать стало труднее. И что самое страшное, такое состояние было ему уже знакомо, прямо до скрипа в зубах и звона в ушах.
  В голове начали всплывать неприятные воспоминания, как в детстве за непослушание отец запирал его в кладовке, и мальчику приходилось по полдня просиживать в кромешной темноте без еды и воды, пока не вернется мать или старший брат, и его не освободят из его личной детской тюрьмы.
  Но сейчас было еще гораздо страшнее. Ведь тогда он знал, что рано или поздно будет снова на воле, а теперь он очень сомневался, что еще когда-нибудь увидит свет.
  Нет, он не боялся смерти. Напротив, он ее жаждал. Но он уже не был уверен, что еще не мертв. Он уже ни в чем не был уверен. А неизвестность пугала больше всего.
  Билл почувствовал под собой холодный бетон и только тогда осознал, что с тех пор как его силой забросили в камеру, он все еще лежит на полу. Когда он попытался встать, в виске отдалась острая боль, закружилась голова, и он едва не упал снова.
  Прождав недолгое время, чтобы дать своим ногам привыкнуть к весу тела, он вытянул руки вперед, дабы не стукнуться обо что-то головой, и начал осторожно идти. Но стоило ему ступить буквально пару шагов, как руки уперлись в холодную стену. Черт. Помещение и действительно крохотное. Похоже, настоящая темница. Похоже, он в самом деле стал пленником. Похоже...
  - О, черт! - громко выругался Билл и начал с силой колотить стену. Все слишком похоже на правду. Слишком больно. Слишком страшно. Слишком явно.
  Его охватил настоящий животный ужас. Он не знал, ни где он, ни как сюда попал, ни сколько еще пробудет здесь, ни что его ожидает дальше. Он знал только одно - ему срочно нужно выбраться. Необходимо лишь придумать как. Но страх, нахлынувший на него безудержной волной, затуманивал сознание с каждой секундой все больше и больше и вселял в голову самые страшные мысли, что не приснятся даже в самых кошмарных снах.
  Лишь таинственный звук, донесшийся откуда-то сверху, заставил юношу встрепыхнуться, как напуганную птицу, и опустить избитые в кровь о твердый бетон кисти. Затаив дыхание, он начал прислушиваться, пытаясь понять, что это за звук. После нескольких секунд он разобрал, что это лошадиное ржание. Первая мысль, что пришла ему в голову, была о конюшне. Но уже через секунду он посчитал ее абсурдной. Кто будет строить конюшни возле темницы? Сама лошадь тоже не могла прийти. Значит, у нее есть всадник, который, возможно, сможет его спасти. Ну, или хотя бы попытается.
  Нужно позвать на помощь сейчас же. Билл принялся судорожно ощупывать стену, а затем и собственное тело, чтобы найти хотя бы что-нибудь, чем можно привлечь внимание. Руки наткнулись на маленький предмет в кармане, который оказался зажигалкой. Достав, он зажег ее и оглянулся по сторонам. Конечно, от нее было немного света, но все же и при таком освещении ему удалось разглядеть наверху под потолком маленькое окошко, забитое толстыми металлическими прутьями. Шум доносился как раз оттуда. Теперь только осталось придумать, как залезть наверх и дать о себе знать.
  
  - Чудесный вечер, отец! - певчим тоном поприветствовал принц короля, войдя в его покои.
  - Присаживайся, Август, - густые брови, сдвинутые вместе, и поджатые губы говорили о том, что король не разделяет радости сына.
  - Что вас опечалило, отец? - придав лицу взволнованный вид, Август мягко опустился в кресло напротив камина. - Неужто снова мой никудышный братец что-то натворил?
  - О, да, твой никудышный братец не хочет жениться на толстой прыщавой кузине! Какое горе! - без стука распахнув двери, в комнату ворвался тот, о ком шла речь. Он театрально приложил руку ко лбу и, закатив глаза, упал в кресло. - Негодяй, да как он смеет! Столько девиц вокруг него, а он... негодник! Кузина Марта не подходит - нос кривой, Анжела, видите ли, слишком толстая, у Николь он, понимаете ли, шеи не разглядел, а Сабина, Сабина-то чего? У нее-то всего-навсего бородавка с крупную горошину на носу! Но разве это может послужить причиной, чтобы не жениться?!
  - Да как ты смеешь вести беседу с отцом и старшим братом в таком тоне! - король со злостью стукнул кулаком о золотой подлокотник своего кресла и бросил яростный взгляд на младшего сына.
  Тот ответил ему не менее гневным взором. Сейчас юноша жутко напоминал молодого льва. Карие глаза, прожигающие насквозь, воинственная поза, словно он готов броситься в атаку в любую секунду, грозно сжатые губы - все говорило о том, что он давно вышел из-под отцовского контроля.
  - Но вы же смеете меня женить на ком попало!
  - На ком попало? Томас, отец выбирает тебе самых прекрасных невест, а ты, неблагодарный, клевещешь на него!
  - О, Август, перестань! - красиво очерченные губы юного принца растянулись в ехидной усмешке. - Ты ведь прекрасно знаешь, что все эти девицы одна другой страшнее!
  - Прекрати сейчас же, Томас! - гневный голос короля заставил обоих замолчать сию же секунду. - Мне стыдно за тебя! Ты всех красавиц, присланных к тебе, распугал своими нелепыми выходками!
  - Красавиц? - вкрадчиво переспросил Томас и подошел к камину. При освещении колыхающегося огня он выглядел завораживающе. Белая шелковая рубашка, темно-коричневые узкие штаны и такого же цвета длинные сапоги, удобные при езде на лошадях, казалось бы, слишком скромная одежда для принца, но на стройной, словно с картинки, фигуре и в сочетании с безупречными чертами лица и густыми черными волосами, элегантно собранными в пучок, она смотрелась превосходно. - Все, кого вы ко мне приводили, страшнее моих снов о старых ведьмах!
  - Томас!
  - Ах, простите, вру. Мои глаза помнят нежную красоту лица, густые белые локоны до плеч, волнующий взгляд и умопомрачительный томный голос...
  - Вот так-то лучше, - примирительно произнес отец и одарил сына легкой улыбкой. - Как зовут сию девицу?
  - Ох, отец, это не совсем девица...
  - Что?
  - Его зовут Адольф, он провожал одну из предложенных мне невест. Кажется, ту толстую с огромными зубами.
  - Отец, вы только поглядите! - Август встал с места и развел руками. - Наш маленький принц окончательно спятил! Он что же, решил на мужчине жениться?
  - Не волнуйся, мой любезный брат, даже если на мужчине, уж точно не на тебе.
  - Король, чего же вы молчите? Он явно бредит!
  Томас последний раз бросил гневный взгляд на брата и повернулся лицом к камину. Пламя размеренно колыхалось, успокаивая, но в то же время в комнате повисла напряженная пауза. Юноше казалось, что она длилась целую вечность, пока король снова не подал голос.
   - То, что сегодня произошло, меня очень огорчило. Я долго терпел твои выходки, Томас. Но сегодня ты перешел все границы. Как ты говоришь, тебе не нравятся невесты, которых я выбираю для тебя. Тогда я даю тебе возможность выбрать невесту самому.
   - Но отец, вы слишком добры с ним!
   - Не тебе решать, Август, как мне вести себя с сыновьями, - небрежно бросил король старшему сыну и снова обратился к младшему, - Так вот, Томас, я даю тебе неделю. За неделю ты должен найти себе невесту и привести ее на бал, который состоится в следующее воскресенье.
   - За неделю? Но как я могу за неделю...
   - На этом разговор закончен, - король сделал жест рукой, призывая сыновей на выход, и те, понурив головы, ушли.
  
   "За что же мне все это? Зачем же я родился сыном короля? - размышлял Томас, подгоняя своего коня. - Родился бы в простой семье, и то бы был счастливее! Хоть невесту мог бы себе сам выбрать!"
   Он сам не знал, куда ехал. Но единственное, чего он сейчас хотел, отправиться как можно дальше от дворца, чтобы больше никогда не видеть отца и брата своего. Почему все так изменилось? Ведь еще недавно, когда он был подростком, отец души в нем не чаял. Позволял ему все, что он пожелает, ни к чему не принуждал. Неужели Август так повлиял на него?
   Томас давно начал замечать, что этот змей коварный пытается манипулировать отцом. Заметил, что он слишком мягок и прогибает для своих подлых замыслов. Наверное, боится, что из сильной любви к Томасу он передаст власть ему, несмотря на то что королем должен стать старший сын, и теперь всячески пытается настроить его против своего младшего брата.
   Что же теперь делать? Поговорить с отцом? Но тот не станет его слушать. Что же тогда делать? Где найти достойную невесту всего за одну неделю?
   Пока Томас размышлял о своей нелегкой доле, он и сам не заметил, как очутился в незнакомой местности. Кругом были лишь высокие деревья и какое-то страшное здание - вероятно, темница. Присмотревшись к нему, он убедился, что это действительно была темница. На всех окнах стояли решетки, а на балконах верхних этажей виднелись виселицы.
   По телу юноши пробежалась мелкая дрожь. Он всегда ужасался при мысли о том, как живут заключенные. А ведь не всех сажают за их злодеяния. Зная нрав своего братца, он и не сомневался, что тот может бросить человека в темницу лишь за то, что тот не так на него посмотрел или заговорил неподобающим тоном.
  Бросив еще один взгляд на наводящее на него ужас здание, Томас дернул коня за поводья, на что тот издал громкое ржание, и двинулся дальше.
  Но вдруг взор юноши упал на странный свет в одном из маленьких окошек в самом низу. Это было похоже на свет от огня. Затем оттуда донесся стук. Любопытство взяло верх над Томасом, и он, остановив коня, слез с него. Окошко было настолько низко, что принцу пришлось присесть на корточки, чтобы лицо оказалось на уровне с ним.
  Первое, что ему удалось разглядеть, были тонкие пальцы, сжимающие предмет, от которого исходил небольшой огонек. Затем он столкнулся с парой больших красивых глаз, с мольбой смотрящих на него. От такого взгляда сердце защемило. Кто бы там ни был, хотелось как можно быстрее его освободить.
  Томас закрыл глаза, а когда снова открыл, увидел пухлые губы, что-то безмолвно шептавшие. Вскоре ему удалось разглядеть все лицо, выражавшее абсолютное страдание и мольбу о помощи.
  Юный принц понятия не имел, кто скрывается по ту сторону окна. Он даже не мог разобрать, девушка это или юноша. Но желание помочь становилось все сильнее. Он не мог просто взять и уйти. Не мог поступить как его брат. Он должен помочь пленному.
  После недолгих раздумий Томас вобрал в легкие как можно больше воздуха и что есть мощи закричал:
  - Стра-а-ажа!
  Но ответной реакции не последовало. Принц в отчаянии оглянулся на голые деревья, окружавшие его со всех сторон, и вернул свой взор к маленькому окошку. Только теперь он столкнулся лишь с кромешной темнотой вместо пары молящих о помощи глаз.
  - О, черт! - Томас принялся барабанить костяшками пальцев по стеклу, в надежде достучаться до пленника.
  А вдруг тот испугался его крика, упал, ударился головой и потерял сознание? Вдруг разбился насмерть? Нужно срочно позвать на помощь. Только кого? Времени на размышления у юноши не было, поэтому быстро забравшись на лошадь, он помчался вдоль темницы. Самым верным решением сейчас казалось найти вход в страшное здание, позвать стражников и, вернувшись, показать им это окошко. Тогда они расскажут ему, кто и за что там мучается, и приведут заключенного в чувство. К тому же, он сможет войти к нему и, возможно, освободить.
  
  - Мой милый Принц! - воскликнула молодая женщина, одетая в одну лишь прозрачную сорочку длиной до самых пят, и кинулась на шею Августу. - Я так по вас скучала! Где вы пропадали в столь поздний час?
  - О, Аделина, отбрось свои переживанья, - устало отозвался принц и принялся расстегивать многочисленные пуговицы своего жилета. - Я лишь проговорил с отцом до полночи о своем непутевом братце. Ты же знаешь, какой он бесшабашный. Так вот, ему не приглянулась ни одна из предложенных отцом невест. И знаешь, что он заявил?
  - И что же? - участливо переспросила девушка и стала помогать возлюбленному раздеваться.
  - Что его покорил своей красотой какой-то...
  - Какой-то? Быть может, вы хотели сказать "какая-то"?
  - Я сказал то, что и хотел сказать! - лицо принца исказилось в гневе, и Аделина испуганно отступила от него на несколько шагов. После недолгой паузы он продолжил, - Он заявил прямо перед отцом, что его покорил своей красотой какой-то там Адольф!
  - Адольф? О, Боже! Так что же получается, ваш брат не хочет жениться потому, что он...
  - Потому что его не интересуют женщины!
  - Какой ужас! Какой позор для короля!
  - И я говорю - ужас и позор для короля! Но король... он... Аделина, - уже в кальсонах и ночной сорочке Август опустился на шелковые простыни и жестом призвал жену ложиться рядом, чему та мгновенно повиновалась, - Король посчитал это лишь нелепой шуткой.
  - Шуткой?
  - Именно!
  - Но это ведь не шутка? - Аделина приютила голову у него на плече и посмотрела на него больно хитрым взглядом.
  - Конечно, нет! Или ты не веришь мне?
  - Обижаете, мой Принц! Я верю вам как никому другому! Но отчего же вам быть уверенным в этом?
  - Ты сомневаешься в моем уме? - принц злобно поджал губы и бросил на жену испепеляющий взгляд, от которого ее лицо залилось краской, губы дрогнули, и веки опустились.
  Август тот час смягчился, но не стал подавать виду. Ему нравилось смотреть на испуганную жену. Когда она боялась, ее лицо становилось таким невинным, непорочным, даже угловатые черты приобретали мягкость и некую привлекательность.
  Он никогда не считал ее красивой, даже обаятельной. Когда они впервые встретились, он вообще не мог поверить, что именно она станет для него женой. Но то был выбор короля. И Август не смел ему перечить. Он лишь боялся поначалу, что не сможет привыкнуть к некрасивой жене, и постоянно искал утешения в девицах, что больше выдались фигурой и лицом.
  Аделина оказалось на редкость неревнивой. Она терпела все измены и прощала их беспрекословно. Принц даже успел усомниться в ее чувствах. Однако ее постоянное волнение за его жизнь и здоровье убеждали его в ее искренней любви и верности ему. Да и к тому же, как можно не любить такого красавца?
  Со временем Август окончательно перестал сомневаться в чувствах жены. Более того, он и сам начал к ней питать некую симпатию. Она была умна, терпелива и послушна, иногда даже пуглива. Рядом с ней он чувствовал себя настоящим мужчиной и властелином.
  - Я задал тебе вопрос, Аделина. Или тебе нужно повторить? - принц намеренно делал акцент на каждом слове, придавая тону грозность.
  - Что вы, мой Принц, ваш ум блистателен, как ваша красота! - Аделина испуганно отпрянула от мужа и, придвинувшись на край кровати, крепко сжала одеяло в хрупких руках.
  Боязливый взгляд, растрепанные волосы, тонкие пальцы, до посинения сжимающие шелковую ткань, словно сильный дурман, кружили голову принцу.
  - Чем я его хуже? - совсем некстати заданный вопрос поверг в шок даже самого Августа.
  - Кого? - молодая жена все еще тяжело дышала, с опаской глядя на него.
  - Да так... Я сам не знаю, что говорю. Видать, мне нужно отоспаться.
  - Как скажете, мой Принц, - Аделина тихо встала и, погасив свечи, осторожно устроилась рядом с мужем. - Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, дорогая.
  Но даже полная темнота и мирно посапывающая жена не отгоняли от принца тревожных мыслей. Отчего король дал право младшему сыну выбрать невесту самому? Неужели ни вечная покорность Августа, ни его верность еще не убедили короля, кто истинно заслуживает власти? Уже не говоря о том, что по закону она должна передаваться старшему наследнику. Однако какая-то неоправданная любовь к вспыльчивому, дерзкому и абсолютно неуправляемому младшему сыну могла заставить короля принять роковое решение. Нет, этого нельзя допустить. Ни в коем случае.
  
  - Здесь? - стражник указал на то самое окно, за которым несколько минут назад Томас увидел беспомощного пленника.
  - Именно, - принц пытался придать тону королевскую надменность и безразличие.
  - Пойдемте за мной, Ваше Сиятельство.
  Обогнув темницу, они вскоре очутились в мрачном коридоре. Стражник зажег факел и жестом пригласил принца следовать за ним.
  - Ваш достославный брат приказал бросить этого чудака в камеру и кормить его раз в день куском черного хлеба, - начал рассказывать он по пути.
  - Одним куском хлеба за целый день?! - искренне ужаснулся Томас, но тут же взял себя в руки. - Видать, он сильно провинился.
  - Естественно, Ваше Сиятельство. Принц Август безгранично умен и справедлив, у него очень доброе сердце, и он не стал бы карать человека без вины.
  - Так в чем же вина этого... Постойте, это ведь юноша?
  - Да, Ваше Сиятельство.
  - У него слишком нежные черты для мужчины... - на миг остановившись, задумчиво протянул Томас и снова поспешил за стражником.
  - Простите, Ваше Сиятельство?
  - Я спрашиваю, в чем его вина?
  - Но, кажется, вы что-то говорили про нежные черты...
  - Вам только кажется, - резко отрезал принц и повторил вопрос. - Так в чем его вина?
  - Ах, да, его вина непростительна! Он посмел самого Принца упрекнуть в том, что тот якобы не имеет чувства стиля, и говорит, как будто наш прекрасный Принц отстал от моды!
  - Какое хамство! - с наигранным возмущением воскликнул Томас, заметив про себя, что его самовлюбленный братец окончательно свихнулся.
  - Я представляю, как вы негодуете, Ваше Сиятельство. Такое сказать Принцу непростительно! А вот мы и пришли, - мужчина остановился и, повернувшись лицом к принцу, передал ему факел. - Там темно, Ваше Сиятельство, поэтому он вам понадобится.
  Затем он достал огромную связку с ключами и вставил один из них в замок.
  - Прошу, - поклонившись, он отпер стальные двери и открыл их перед Томасом. - Быть может, все-таки проводить вас? Преступник может быть опасен и...
  - Не стоит. Если что, я закричу.
  - Как скажете, Ваше Сиятельство. Я буду ждать вас прямо за дверью.
  Не удостоив стражника ответом, юный принц вошел в камеру, полностью погруженную в темноту. Лишь свет от факела, что он крепко сжимал в руке, осветил ее.
  Томас сразу же заметил, что комната была чудовищно маленьких размеров - сюда не поместилась бы даже его кровать. В углу на бетонном полу, прижав колени к груди, сидел хрупкого телосложения юноша в каких-то чудных одеждах. Завидев принца, он поднял мокрые от слез глаза и дрожащим голосом спросил:
  - Кто вы?
  - Я принц Томас, брат Августа, который приказал вас сюда бросить.
  Незнакомец испуганно вздрогнул и еще больше вжался в угол.
  - Вы пришли меня приговорить к смертной казни? Тогда назначьте ее прямо на сегодня. Все же лучше, чем умирать голодной смертью в кромешной темноте!
  - Нет, я не хочу вам навредить, - Томас осторожно оглянулся на полузакрытую дверь и подошел к нему поближе.
  При ярком свете огня удалось хорошо разглядеть лицо пленника. Его черты действительно были очень нежными и похожими на женские, длинные черные волосы были немного взлохмачены, и без того узкие плечи подчеркивала какого-то странного покроя серебристая кофта, а стройные длинные ноги обтягивали черные штаны из неизвестной принцу ткани.
   Томас сделал еще несколько шагов навстречу заключенному и присел на корточки напротив него.
  - Вы, наверное, очень голодны?
  Тот лишь испуганно кивнул и снова посмотрел на него глазами, полными мольбы о помощи.
   - Стража! - выпрямившись, громко позвал Томас.
   - Да, Ваше Сиятельство? Он на вас напал? - взволнованно спросил сию же секунду прибывший стражник.
   - Напал? Вы шутите? Да он даже говорить не может! Принесите ему еды!
   - Еды? Но ваш брат приказал...
   - А я приказываю принести ему еды! - зло отрезал Томас и развел руками в воздухе. - Судя по одежде, он прибыл к нам из далеких краев. Быть может, если мне удастся его разговорить, мы узнаем много полезного о дальних странах. Так что принесите ему еды! Да, и воды налить не забудьте!
   - Как прикажете, Ваше Сиятельство, - испуганно пролепетал стражник и отправился выполнять приказ.
   - Но вы же знаете, что я могу говорить, - шепотом произнес пленник, недоумевая.
   - Знаю, но мне же нужен повод, чтобы вас накормили, - также шепотом ответил Томас, снова сев возле него на корточки.
   На губах пленника заиграла легкая улыбка, и в глазах появился огонек надежды.
   - Вы хотите мне помочь?
   - Да.
   - Но почему? Я же оскорбил вашего брата и все такое.
   - Бросьте. У него и так мания величия. Так что ваша критика ему пойдет только на пользу, - Томас тихо усмехнулся, и улыбка заключенного стала шире. - Как ваше имя?
   - Билл, а ваше?
   - А вы храбрый юнец, - брови принца поползли вверх от удивления. - Мне еще никогда не задавал подобных вопросов. К тому же я представился.
   Билл смущенно улыбнулся и пожал плечами.
   - Простите, как-то из головы вылетело.
   - Томас - мое имя.
   - Очень... приятно, - прошептал пленник и опустил глаза. - А как мне к вам обращаться?
   Томас растерянно заулыбался и в упор посмотрел на пленника. За такую наглость Август бы уже приказал казнить его. Но в душе Томас и сам не понимал, зачем нужны все эти формы титулования. Чтобы в который раз подчеркнуть собственное превосходство над другими?
   - Ваше Сиятельство, - в камеру вошел стражник с тарелкой еды и кувшином воды. - По вашему приказу я принес...
   - Я вижу, - отрезал принц. - Можете идти.
   Мужчина поставил тарелку и кувшин на пол рядом с Биллом и удалился.
   - Откуда вы к нам прибыли? - спросил Томас, когда Билл жадно принялся за еду.
   - Я... не помню... Я ударился головой, и у меня, кажется, случилась амнезия.
   - Что случилось?
   - Я потерял память.
   - Ах, какая жалость! - Томас всплеснул руками в воздухе и встал на ноги. - Погодите, но вы же помните, как вас зовут.
   Билл застыл с жирно вымазанным сметаной куском хлеба у рта, и в камере повисла тишина. Но вскоре Томас сам ее прервал, решив выручить пленника:
   - Быть может, к вам возвращается память постепенно?
  Он не верил в это. Он вообще не верил заключенному насчет потери памяти. Скорее всего, тот просто боится ему что-то рассказать. Но юноша и так был жутко запуган - давить на него не было смысла.
  - Да, наверное, - тихо ответил Билл и продолжил есть.
  - Тогда я еще зайду к вам завтра. А сейчас мне нужно идти, а то, боюсь, меня начнут искать.
  Когда Томас уже собрался уходить, он услышал за своей спиной тихое "спасибо" и, обернувшись, увидел полные благодарности и надежды глаза.
  - До встречи, Билл, - слабо улыбнулся он и вышел, не дожидаясь ответа.
  
  Томас закрыл дверь и облегченно вздохнул, счастливый, что по дороге его никто не увидел. Ведь если бы его застали, это ни к чему хорошему не привело бы. Особенно если бы это был его брат.
  Юный принц неспеша расстегнул рубашку и сел на кровать. Все его мысли сконцентрировались на пленном, которому срочно нужна помощь. Итак, проводит мучительные дни и ночи в темнице он фактически не за что. Однако это не дает Томасу права вопреки указанию старшего брата освободить его. Значит, нужно придумать весомую причину.
  Вдруг в комнате раздался какой-то странный звук, похожий на чих, и принц вздрогнул.
  - Кто здесь? - громко позвал он, но никто не откликнулся.
  Оглянувшись по сторонам, он не нашел никаких признаков постороннего присутствия. Но в душе поселилось стойкое ощущение, что он здесь не один.
  - Кто здесь? - еще громче спросил Томас, но вопрос снова остался без ответа.
  Наверное, показалось.
  Отбросив переживания, принц переоделся в ночную сорочку и лег в кровать. Закрыв глаза, он попытался уснуть, но сострадание к несчастному заключенному и жгучее желание помочь не давали сну овладеть разумом. А что если Билл действительно потерял память? Вдруг у него серьезные проблемы со здоровьем? Тогда в таких кошмарных условиях он не сможет протянуть и нескольких дней.
  Размышления принца снова прервал звук в комнате, теперь напоминающий дверной скрип. Только на этот раз он был более отчетливым и громким. Не оставалось никаких сомнений, что в комнате кто-то есть... или был.
  Резко вскочив на ноги, Томас зажег свечи и ринулся к двери. Но увидев, что она приоткрыта, он замер в оцепенении. Он более чем точно помнит, что закрыл ее, как только вошел в свои покои. Он вообще каждый раз запирает дверь. Так что же получается? Кто-то проник в его комнату и все это время находился внутри? И только когда принц погасил свечи, незаметно удалился? В таком случае он еще не успел далеко уйти.
  Не раздумывая, Томас позвал стражу и приказал сию же минуту прочистить весь дворец. Но даже после тщательных поисков никого постороннего не нашли.
  - Ваше Сиятельство, вы точно уверены, что в вашей комнате был вор? - поинтересовался один из стражников после повторного осмотра дворца.
  - Откуда мне знать, вор он или нет? - недовольно отозвался Томас и скрестил руки на груди. - Что вы смотрите на меня как на сумасшедшего? Я не страдаю галлюцинациями.
  - Ну, что вы, Ваше Сиятельство! Такого никто и подумать не посмел!
  - Ладно, ступайте, - приказал принц и, понурив плечи, вернулся в свои покои.
  Быть может, и правда показалось?
  
  Билл не знал, сколько времени прошло с тех пор, как его покинул Томас. Здесь, в темнице вообще не существовало времени. Каждую секунду, каждую минуту и каждый час все оставалось неизменным. Только тело ныло все больше, и отчаяние перерастало в чувство безысходности. Наверное, если бы не проклятая надежда выбраться отсюда, Билл бы уже наплевал на собственную судьбу и умер от безнадежности. Но нет, какой-то чокнутый принц, одержимый идеей помочь ближнему и стать доблестным героем, выбрал в качестве жертвы именно его, и теперь он, страдая от страха, невыносимой скуки, ноющей боли в костях и нестерпимого холода, продолжал уповать на чудесное спасение. Только принц этот, по ходу дела, уже и забыл о нем и оставил свою идею сделать доброе дело.
  - Добрый вечер, Билл! - знакомый голос как ведро холодной воды отрезвил Билла.
  Как и в прошлый раз, Томас с горящим факелом в руке стоял перед ним в белой шелковой рубашке, узких коричневых штанах и похожего цвета сапогах, только сейчас вся одежда была немного другого покроя, и волосы были собраны не в пучок, а хвост.
  - Вы все-таки пришли? - недавняя злость на принца мигом испарилась. Напротив, теперь Билл готов был кинуться ему на шею и целовать от счастья.
  - Конечно. Неужто вы решили, что я про вас забыл?
  - Но вы же принц. У вас, наверное, своих хлопот хватает, - потрескавшиеся от высокой влажности и холода губы растянулись в счастливой улыбке. Билл не думал, что появление принца у него вызовет такой восторг.
  - Бросьте. Какие хлопоты могут быть у принца? Всегда найдется тот, кто все сделает за меня, - бодро отозвался принц и тоже расплылся в широкой улыбке, но затем резко помрачнел и грустно добавил, - Даже невесту подыщет.
  Билл не знал, что на это ответить. Он слышал, что раньше многих женили против их воли, и представлял, насколько это ужасно, но сейчас его больше волновало собственное чувство голода и дрожь от холода по всему телу.
  - Сколько времени прошло с тех пор, как вы впервые ко мне пришли?
  - Чуть больше суток. Я пытался выбраться к вам раньше, но никак не получалось - сначала тетушка со своими дочерьми приехала наведать нас, и я был вынужден сидеть на торжестве, затем... Постойте, вы, наверное, очень голодны? - Томас окинул Билла заботливым взглядом и коснулся его руки. - О, Господи! У вас же ледяные руки!
  - Ну, да, здесь вроде не жарко, - на лице Билла появилась горькая усмешка.
  - Не жарко? Вы шутите? Да здесь только овощи хранить, чтоб не прокисали!
  - Овощи гниют.
  - Неважно. Стража! - от неожиданного крика принца Билл вздрогнул. - Сидите тихо и не говорите ни слова.
  Как только прибыл стражник, Томас поравнялся с ним и указал рукой на Билла.
  - И как я, по-вашему, должен что-то у него узнать, коли от голода и холода он потерял память и дар речи?
  - Прикажете снова покормить его, Ваше Сиятельство?
  - Да. И принесите ему теплое одеяло.
  Когда приказ был исполнен, и стражник удалился, Томас бережно укутал Билла одеялом и поставил перед ним тарелку с каким-то густым супом.
  - Горячий, - улыбнулся Билл, попробовав одну ложку, и принялся жадно есть.
  В организм начали поступать пища и тепло, и кровообращение стало приходить в норму. А что самое страшное, к Биллу вернулось желание жить. Не выбраться из этой преисподней и ускорить свою смерть, чего он хотел еще совсем недавно, а именно жить. Выйти из темницы и зажмуриться от яркого дневного света, с радостью наблюдать, как лучики солнца пробиваются сквозь белые облака, пощупать зеленую травку, вдохнуть запах влажной почвы после дождя. От светлых воспоминаний прелестей природы в горле встал ком, а в груди закололо, так больно и противно. А что если принц лукавит, и все, что ему нужно это действительно лишь выведать у Билла какую-то информацию? От этой ужасной мысли юношу целиком поглотило чувство фрустрации. Ведь в таком случае он больше никогда не увидит свет, но и не умрет. Он еще долго будет жить в этом склепе, что гораздо хуже смерти.
  - Почему вы не едите? Остынет ведь.
  Только сейчас Билл осознал, что уже какое-то время сидит и молча копается ложкой в тарелке.
  - Спасибо, - прошептал он и, зачерпнув побольше супа, запустил ложку в рот.
  Когда с ужином, заменяющим еще и сразу и обед, и завтрак, было покончено, юноша нерешительно посмотрел на принца и спросил:
  - А вы действительно хотите мне помочь?
  - Конечно. Вы в этом сомневаетесь?
  - Я не знаю... Просто не могу понять, что же я для вас такого сделал, что вы...
  - Мне вас жаль, - отрезал принц и направил взор куда-то в сторону.
  При ярком свете огня были отчетливо видны его утонченные черты: выразительные глаза с пышными черными ресницами, густые брови, что придавали ему мужественности, аккуратный нос, на кончике немного вздернутый к верху, красивые пухлые губы. Было весьма сложно не залюбоваться его красотой.
  - В чем дело? - удивленно спросил Томас, заметив на себе пристальный взгляд.
  - Нет, ни в чем. Простите.
  - Мне действительно вас жаль, Билл. И я искренне хочу вам помочь. Вы мне не верите?
  - Нет, я вам верю, - солгал Билл, боясь, что если будет слишком много перечить принцу, то тот поступит с ним так же, как его брат. Мало ли что еще он тогда придумает.
  - Вот и прекрасно. После того, как вы поели и согрелись, вам стало лучше? - однако в голосе Томаса слышалось искреннее сопереживание.
  - Да, спасибо большое, - поблагодарил Билл и посмотрел на горящий факел. Сейчас принц уйдет, и он снова останется в полной темноте наедине со своими страданиями и растущим желанием умереть, периодически разбавляемым призрачной надеждой.
  - Быть может, вы еще чего-то хотите?
  Странный вопрос. Конечно, он еще чего-то хочет. Он еще много чего хочет. Он хочет столько, сколько не хотел за все последние месяцы своей жизни до попытки суицида, вместе взятые! Но больше всего он хочет, чтобы принц ему оставил хоть капельку света.
  - Да, мне очень тяжело здесь находиться в кромешной темноте...
  - Я оставлю вам факел, Билл. А сейчас мне нужно идти, - принц бросил в сторону юноши виноватый взгляд и направился к выходу.
  Но не успел он коснуться двери, как тот его остановил:
  - Подождите, Томас!
  - Да? - обернулся принц.
  - Вы ведь еще придете?
  - Да, приду. Завтра.
  - Я буду ждать вас, Томас, - молящим голосом произнес Билл, но принц уже скрылся из виду.
  
  Томас шел по темному коридору в сопровождении стражника и размышлял над тем, как освободить пленного.
  - Ваше Сиятельство, вы уже второй раз приходите сюда без стражи. Я полагаю, это не есть безопасно, - через недолгое время осторожно произнес мужчина.
  - Что?
  - Ну, вы все-таки принц, мало ли что может произойти. Я думаю, вам не следует так далеко ступать одному.
  - То есть вы думаете, что я, сын короля, не могу за себя постоять? - принц метнул в него пылающий гневом взгляд и сделал нарочито оскорбленное лицо.
  - Что вы, Ваше Сиятельство, конечно, я так не думаю. Вы очень храбрый и отважный, но...
  - "Храбрый" и "отважный" одно и то же. К чему столько слов?
  - Простите, Ваше Сиятельство. Я хотел сказать, вы очень храбрый и...
  - И давайте на этом остановимся.
  - Как скажете, Ваше Сиятельство, но...
  - Я сказал, давайте на этом остановимся, - Томас сузил глаза и поджал губы в самой раздраженной гримасе и ледяным тоном добавил, - И это приказ.
  Дальше они шли молча, пока принц сам не прервал тишину:
  - Пленник абсолютно неадекватен. Мне очень тяжело с ним вести беседы.
  - Прикажете его казнить, Ваше Сиятельство?
  - Вы думаете, тогда мне будет проще завязать с ним диалог? - на лице юного принца появилась озорная усмешка, а в глазах блеснул хитрый огонек. - Отныне кормите его три раза в день и всегда оставляйте ему зажженный факел. И принесите ему еще одно одеяло, чтобы ночью он мог на одном спать, а другим укрываться.
  - Но, Ваше Сиятельство, принц Август приказал...
  - Неужто вы думаете, что я даю распоряжения вопреки приказам моего любезного брата?
  - То есть он...
  - Разумеется, - отрезал Томас, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и вышел из темницы.
  
  На улице до сих пор стоял морозец и местами лежал снег, но воздух уже успел пропахнуть весной, а солнце ярко светило, лаская теплом своих лучей замерзлую землю, прохожих, все еще кутавшихся в зимние одежды, собак, бесконечно норовящих сорваться с поводков и со всех ног помчаться встречать весну, зеленые травинки, отчаянно пробивавшиеся сквозь снег к солнечному свету.
   На лице двенадцатилетнего мальчика появилась озорная улыбка, и с радостным криком "Арне-е-е!" он запустил в брата комок грязного снега.
  - Билл, ну что ты творишь? - заливисто смеясь, Арне начал стряхивать с белоснежной куртки снег, смешанный с грязью, но заметив, что от этого на белой ткани остаются грязные разводы, опустил руки и сделал обиженное лицо. - Ну, вот. Теперь я похож на извалявшегося в луже поросенка. И что мне с этим делать?
  - Захрюкай! - весело отозвался Билл и побежал вдоль двора, оглядываясь на брата и взглядом призывая ринуться за ним.
  - Билл, ну, серьезно! Как я теперь пойду на свидание? - Арне пытался придать лицу строгий вид, но радость в голосе выдавала его с потрохами.
  - Как свинья! - завопил младший и с приличного расстояния запустил в брата еще один комок снега, который попал ему прямо в голову.
  - Ах, ты маленький гаденыш! - Арне плюнул на наигранный образ сурового старшего брата и, от души засмеявшись, побежал за Биллом.
  Поймать его не составило труда, и сейчас оба мальчика валялись в грязном сугробе и веселились как маленькие дети.
  - Ну что, ты будешь еще кидаться в меня снежками? - угрожающе спрашивал Арне, щекоча Билла и наслаждаясь его по-девичьи звонким смехом.
  - Бу-у-уду! - на глазах младшего выступили слезы, и челюсть сводило от смеха, но он упорно отказывался сдаваться.
  - Ах, ты еще будешь! Ну, тогда получай! - Арне начал тыкать пальцами худощавые ребра сквозь грубую ткань куртки с удвоенной силой. - Ты еще не передумал?
  - Не-е-ет!
  - Какой ты стойкий, - напрягшись, заметил он и хитро прищурился. Затем он приподнял край куртки брата вместе с шерстяным свитером и дотронулся холодными руками прямо до голого тела. - А так? - спросил он и начал тыкать ледяными пальцами не защищенную никакой тканью кожу.
  Билл усиленно принялся брыкаться и, хрипя от визгов и смеха, наконец попросил брата остановиться:
  - Пожалуйста, переста... ай! Перестань!
  - А ты больше не будешь кидаться в меня снежками?
  - Не бу.. а-а-ай! Не буду! Только перестань!
  - Ну, ладно, - Арне отпустил младшего брата и, поднявшись на ноги, помог ему встать. - Мда-а, мы с тобой точно как свиньи.
  - Мне холодно, - опустив куртку и свитер на покрасневшее от холода тело, пожаловался Билл.
  - Ну, прости. Ты сам напросился, - Арне бережно его обнял и начал тереть его спину. - Пойдем домой греться?
  - А ты что уже не пойдешь на свидание? - обиженная гримаса мигом испарилась с лица мальчика, и теперь его глаза светились от счастья.
  - Ты только этого и добивался? - судя по довольной улыбке Арне, он не держал обиды на брата. - Ладно, пойдем домой, а потом я прокачу тебя на мотоцикле.
  - Ура-а-а! - завопил младший и запрыгал на месте. - Ты все-таки прокатишь меня! Ура-а-а!
  - Прокачу-прокачу. Только не кричи так, а то родители услышат, и влетит нам обоим.
  Билл послушно кивнул и затаил дыхание в предвкушении. Как же он любит своего брата, его мотоцикл, весну и все на свете!
  
  - Вставай, завтракать будешь.
  Билл вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Ни брата, ни снега, ни счастья уже не было. Юношу окружали лишь холодные стены, два теплых одеяла, факел, прикрепленный в специальном сооружении на стене, и суровый стражник, сжимающий в руках тарелку с едой и кувшин воды.
  - Ну, чего уставился? - грубо спросил он и положил тарелку прямо на пол перед Биллом. - Есть будешь?
  Билл торопливо кивнул и с аппетитом принялся за еду. Окинув его хмурым взглядом, стражник вышел из камеры, тщательно заперев дверь. И все-таки интересно, с какой стати его стали кормить даже без приказа принца?
  Вскоре насытив свой желудок и вдоволь нахлебавшись воды, юноша задумчиво посмотрел на колыхающееся пламя факела. Из головы все никак не выходил сегодняшний сон. Он был таким ярким, таким живым и настоящим, что даже не верилось, что такое могло присниться. К тому же это был не просто сон, это были воспоминания из детства. Из самой счастливой поры его жизни.
  Перед глазами четко стоял образ брата. Доброго, улыбчивого и бесконечно любящего брата. Оглядывая суровое помещение, не дающее ни капли надежды на то, что он еще когда-нибудь сможет увидеть его лицо, хотелось завыть от безысходности. Ну, почему? Зачем? И как? Эти три вопроса не содержали ответов. Они служили мостом в темноту и неизвестность, лишая все земное здравого смысла и заставляя сердце юноши сжиматься от страха.
  В кровь поступили питательные вещества, и мозг снова начал усиленно работать, выдавая самые ошеломляющие предположения, наиболее страшным из которых было вдруг возникшее подозрение, что ни жизни в далеком будущем, ни брата, ни счастливого детства никогда не было. Реальность одна, здесь и сейчас, а все остальное - иллюзия, вызванная сильным ударом и нервным потрясением.
  От одного допущения реальности такой мысли каждая клеточка тела начала ныть от боли и ужаса.
  - Нет, это невозможно, - заворожено глядя на пылающий огонь, прошептал Билл.
  Он не хотел в это верить, не хотел даже думать об этом. Выкинуть свое прошлое было самым страшным. Ведь здесь в настоящем единственное, что его согревает, это воспоминания о родном доме и брате! Или это всего лишь его больное воображение? Неужели он и правда прибыл во дворец из далеких краев, ударился головой и... сошел с ума?
  
  Томас отчужденно глядел в окно, не обращая внимания на монотонный голос учителя. Несмотря на пасмурную погоду, во дворе резвились дети придворных. Их не волновали хмурые тучи и моросящий дождик. В их сердцах всегда светит солнце, потому что именно дети, как никто другой, любят жизнь. И любят ее не за то, что она дарит им счастливые мгновения, не за то, что фортуна всегда улыбается им, и даже не за то, что им повезло родиться богатыми, а за то, что она просто есть. За то, что они живут, и жизнь им еще не приелась как наскучившая игра или старая одежда. За то, что они еще не знают зависти и лиха. За то, что они желают всем только добра. И это добро движет ими, как ветер бушующим пламенем, только не сжигая, а освещая все вокруг.
  Принц отошел от окна и повернул голову к учителю, который также безучастно продолжал вести урок, несмотря на то, что его единственный ученик не слушал. Только интереса ради, а не с целью познания, Томас начал вслушиваться в слова. Но учитель говорил с такой скукой в голосе, что она попросту стирала смысл сказанного.
  - Учитель, - небрежно прервал его Томас, - Вам неинтересно то, о чем вы говорите?
  - Почему же, Ваше Сиятельство, мне очень интересно, просто... - начал оправдываться пожилой мужчина, совершенно не обидевшись на дерзость принца. Даже наоборот, он вел себя так, словно сам в чем-то провинился.
  - Просто вы говорите с такой скукой, что мне хочется спать.
  - Простите, Ваше Сиятельство, я постараюсь...
  - Не надо стараться. Можете идти.
  - Но, Ваше Сиятельство, как же наш урок? - на лице мужчины застыло искреннее недоумение и даже легкий испуг.
  - Перенесем его на завтра, - строго сказал принц и указал взглядом на дверь.
  Учитель еще немного промешкался и поспешил уйти, оставив Томаса одного, чему тот был несказанно рад. Теперь он мог собраться с мыслями и тщательно обдумать, как можно помочь пленному. Итак, условия проживания в темнице благодаря ему стали лучше, однако это не давало повода расслабляться. Ведь даже в таких условиях пленный не мог быть вечно. Нужно срочно придумать, как освободить его.
  Пока Томас размышлял над этой проблемой, ему вспомнился приказ отца за неделю подыскать себе невесту. Вместе с сегодняшним оставалось пять дней, а юноша даже не представлял, где ее искать.
  - Ну и дела... - пробубнил он себе под нос и, решив выйти во двор освежиться, покинул комнату.
  Но как только он ступил несколько шагов по коридору, сзади него раздался скрип двери. Принц испуганно замер и осторожно обернулся. Однако, как и в прошлый раз, никого задержать не удалось. Только стражники, вновь обыскав весь дворец, кидали в его сторону странные взгляды.
  - Что такое? Ну, что вы опять на меня так смотрите?! - не выдержав, вскипятился принц. - То, что вы никого не нашли, это ваша вина, а не моя! И не надо смотреть на меня как на хворого!
  - Что вы, Ваше Сиятельство, никто не сомневается, что вы здоровы, - после недолгой паузы заверил его один из стражников.
  - Ваше Сиятельство, вы не волнуйтесь так. Мы непременно найдем вора, - поддержал его второй.
  Однако на лицах обоих явно прослеживалась тень сомнения, что очень досаждало Томасу. Ловя на себе подозрительные взоры, хотелось накричать на стражу и затопать, словно дитя малое, но принц отчетливо понимал, что это только подтвердит его неуравновешенность. Поэтому глубоко вздохнув и придав лицу как можно более спокойное выражение, он равномерно промолвил:
  - Ступайте, - и, поправив воротник, отправился во двор.
  
  Вдоволь нагулявшись, Томас сидел на скамье и провожал взглядом не желающих возвращаться домой детишек, которых, однако, слуги тянули за руки и уговаривали ступать за ними. Когда из виду скрылся последний и самый капризный ребенок, принц поднялся и, оглянувшись по сторонам, направился в конюшню. На улице уже смеркалось, а значит, пора навещать пленного.
  Быстро добравшись до пункта назначения, Томас взял своего коня и повел его на улицу, как вдруг услышал чей-то голос. Однако обернувшись, он снова никого не застал. В сердце поселилась уже знакомая тревога, а в коленях предательская дрожь. Не зная, как лучше поступить, принц все же поспешил прочь. Но самым ужасным было то, что он отчетливо слышал, как за ним кто-то вышел. Оборачиваться было слишком страшно, на это не хватало мужества. Поэтому Томас спеша забрался на коня и дернул поводья. Приученный к постоянной езде конь не стал медлить и тот час помчался. Однако и это не спасло принца, так как его преследователь ринулся за ним следом, судя по топоту копыт и лошадиному ржанию, тоже на коне.
  Юношу охватила настоящая паника, и в голове начали рождаться самые ужасные представления о том, кто следует за ним, начиная от мелкого воришки и заканчивая всадником без головы. Не отдавая себе отчет в том, что он собирается делать дальше, Томас лишь подгонял коня. Но топот копыт сзади становился все громче, а значит, преследователь его догонял.
  От мысли, что ему может грозить, когда он будет схвачен, принц совсем впал в истерику. Ужас начал овладевать разумом. Руки дрожали как никогда, сердце билось в бешенном ритме, дыхание перехватило. Совершенно перестав соображать, Томас зажмурился и, в следующий миг ударившись головой о дерево, слетел с коня.
  Собравшись с последними силами, он попытался встать, но тело не слушалось. В голове была адская боль, спину ломило от сильного удара, и лишь животный страх заставил его открыть глаза. Но сфокусировать взгляд было не так просто - перед глазами все плыло. Несколько секунд спустя Томасу удалось увидеть лишь нависшую над ним фигуру, от чего сердце жалобно сжалось, а мозг, не выдержав такого напряжения, отказался дальше работать, и все исчезло. Все. Кроме неописуемого ужаса и темноты.
  
  Билл с большим нетерпением ждал своего единственного гостя. Он не знал, сколько времени сейчас, но чувствовал, что Томас уже должен прийти. В предвкушении предстоящей встречи юноша даже немного позабыл о своих страшных подозрениях, что ворвались в его голову после счастливого сна. Все его мысли были заняты юным принцем, дающим светлую надежду и разжигающим в нем желание жить. Однако с каждой новой минутой надежда начинала гаснуть, а в голову закрадывались страшные мысли, что Томас позабыл о нем и не придет сегодня или, что еще гораздо хуже, не придет больше никогда. От такого предположения искорка, что загорелась в Билле после прихода принца, превращалась в тлеющий уголь неудачно потушенного костра, который бросили посреди леса догорать свои последние минуты и лишь надеяться, что подует ветер и подарит еще несколько мгновений жизни.
  Билл услышал звук отворяющейся двери и радостно вскочил, готовый накинуться с объятиями на Томаса. Но разглядев вошедшего, понурил голову и отошел к стене.
  - Он сегодня не придет? - нерешительно спросил юноша, наблюдая, как стражник ставит на пол тарелку с ужином.
  - Кто? - грубо отозвался мужчина и бросил на пленного недружелюбный взор.
  - Принц... Томас... он не придет ко мне?
  - А кто ты такой, чтобы к тебе сам Принц каждый день наведывался?
  - П-простите... - промямлил Билл и, немного поколебавшись, поднял тарелку.
  Кинув в его сторону еще один хмурый взгляд, стражник вышел и запер дверь.
  - Значит, не придет, - сам себе сказал Билл и, не в силах больше сдерживаться, в голос зарыдал.
  Ну, как? Как он мог ему поверить? Как он мог всерьез полагать, что принц будет действительно о нем заботиться? Что он ослушается старшего брата и вытащит его отсюда, рискуя самим собой?! Сколько раз жизнь показывала ему, что нельзя быть таким наивным, и все без толку! Он каждый раз верит людям, надеясь на их благородность и душевную доброту!
  Билл зачерпнул ложкой содержимое тарелки и сунул в рот, но аппетит куда-то бесследно улетучился. И лишь понимание того, что если он не поест сейчас, ему придется еще долго голодать, заставляло его есть через силу.
  Наивный мальчишка. Глупый наивный мальчишка. Именно так постоянно называл его отец, когда Билл говорил о счастье, Боге и радужной жизни. И оказался прав. Он в самом деле был глупым наивным мальчишкой и им же и остался.
  
  Первое, что почувствовал Томас, когда пришел в себя, была сильная головная боль. Затем к нему стали возвращаться осязание, обоняние и остальные чувства. Принц попробовал пошевелить пальцами и нащупал под собой шелковую ткань. Открыв глаза, он увидел нависшего над ним брата, с интересом изучающего его лицо.
  - Где я? - хрипло спросил Томас и попытался сесть, однако Август его тот час остановил.
  - Тебе еще нельзя садиться.
  - Где я? - Томас все еще помнил об ужасе, который ему пришлось недавно испытать, и боялся, что его преследователь вернется.
  - Успокойся, мой дорогой брат, ты у себя в покоях, - равномерно произнес Август и с поддельной заботой сжал его руку. - Как ты себя чувствуешь? Уже лучше?
  - Нормально, - отмахнулся Томас и принял очередную попытку сесть, но вновь неудачную, так как брат рукой толкнул его в грудь, укладывая обратно. - А где он?
  - Кто он?
  - Как кто? Мой преследователь, конечно!
  - О чем ты говоришь, Томас? Тебя преследовали? - лицо старшего принца вытянулось от удивления.
   - А ты разве не знаешь? И вообще, как я сюда попал?
   - Около получаса назад мне стало вдруг тревожно, и я вошел в твои покои. Но не завидев тебя здесь, я отправился на поиски в конюшню...
   - Тревожно? За меня? Не стоит лукавить, мой милый брат. Признайся, что ты нашел меня случайно.
   - Ну, хорошо, - закатив глаза, Август поднялся с места и принялся расхаживать по комнате, гордо выпрямив спину. - Мне просто стало вдруг тоскливо, и я решил покататься на лошади. Но пока я шел к конюшне, я увидел тебя, лежащего на земле. Естественно, я безумно испугался за своего любимого брата и...
   - Давай без лести? - прервал его Томас и, пока он находился от него на приличном расстоянии, наконец сел в постели.
   - Ты что же, мой любезный брат, сомневаешься в моей любви? - Август остановился и бросил на Томаса пристальный взгляд.
   От пережитого потрясения его щеки приобрели розоватый оттенок, придавая лицу мальчишескую привлекательность, а черные локоны в небрежной манере были разбросаны на белоснежной подушке. Было бы глупо отрицать, что он невероятно красив и притягателен. Однако и сам Август обладал утонченными чертами лица, стройной фигурой, густыми черными волосами, как правило, собранными в пучок, и неповторимой грацией. Осталось только выяснить, кто из них двоих красивее.
   Следя за походкой, Август подошел к зеркалу и внимательно посмотрел на свое отражение. Нет, все-таки он неповторим в своей красоте, и даже Томас с ним не сравнится. Однако обернувшись к брату и кинув взор на его пухлые губы, он не мог не признать, что там есть чему позавидовать. Черт. Нет, Томас не может быть красивее его. Никто не может быть красивее его.
   - Ты не слушаешь меня?
   Совсем заглядевшись то на себя в зеркало, то на Томаса, Август и позабыл о том, что они ведут беседу.
   - Прости, я немного отвлекся. Так на чем мы закончили?
   - На том, что я посоветовал тебе свою любовь доказывать жене.
   - Мы говорили о любви? - Август вскинул брови и расположился на кресле рядом с кроватью брата.
   - Ну, можно сказать и так.
   - Кстати, о любви, ты уже подыскал себе невесту?
   - Причем же тут любовь, Август?
   - Ну, как же? Невеста, женитьба, любовь - три взаимосвязанных вещи. Или у тебя женщины и в самом деле не вызывают никаких чувств?
   - Мне сейчас не до женщин, - угрюмо пробубнил Томас, тем самым вызвав у брата ехидную улыбку.
   - О, Томас, я уже начинаю всерьез подумывать, что ты интересуешься мужчинами! - Август с энтузиазмом всплеснул руками в воздухе и вновь принялся расхаживать по комнате.
   - Не тешь себя напрасными надеждами, мой милый брат, - ядовито отозвался Томас, с презрением наблюдая за ним.
   - О, Томас, оставь свои глупые шутки. Лучше скажи мне правду, ты в тайне занимаешься мужеложством, так ведь?
   - Ни с кем и ни чем я вообще не занимаюсь!
  Терпеть недобрые насмешки и гнусные вопросы со стороны брата было больше невыносимо, поэтому Томас, невзирая на острую боль в спине и голове, вскочил на ноги и ринулся к двери. Однако Август встал перед ним, преграждая ему путь.
  - Совсем ни с кем и никогда? - в его глазах блеснул озорной огонек, а губы растянулись в глумливой ухмылке. - Неужто ты все еще...?
  - Я не собираюсь об этом говорить с тобой! - сердито сдвинутые брови, поджатые губы и враждебный взгляд - весь вид Томаса кричал о том, что он оскорблен нахальным поведением брата до глубины души.
  - Ну, почему же, Томас? Безусловно, в восемнадцать лет быть еще невинным мальчиком незавидное положение, однако тебе не о чем беспокоиться. Присядь, расслабься, и поговорим. Если пожелаешь, я могу даже дать тебе некоторые советы, чтобы ты не был опозорен перед своей будущей женой.
  - Не нужны мне твои грязные советы! - гаркнул Томас и, пока Август не успел очухаться, толкнул его и, дернув на себя ручку, выбежал из комнаты.
  
  После случившегося выходить одному в темный двор было опасно, однако Томас был так разъярен, что позабыл о недавнем страхе. Лишь оседлав коня и помчавшись против вечернего ветра навстречу темноте, он вспомнил о своем ужасе. Но даже это его не остановило. Ведь уже совсем недалеко его с нетерпением ждал беззащитный и совершенно одинокий пленник, который, скорее всего, решил, что он позабыл о нем или просто наплевал. Принц понимал, что ни в коем случае нельзя рушить надежду, если сам ее вселил в человека. Особенно если этот человек умирает в заточении.
  
  Билл сидел на холодном полу, вжавшись в угол, и с ужасом наблюдал, как в камере равномерно передвигалась какая-то тень. Она не была похожа на силуэт человека, скорее на сгусток темноты. Но передвигалась она не хаотично и независимо от того, как колыхалось пламя факела, а значит, это была не игра света, а нечто иное. Было даже представить страшно, что это могло быть.
  Все тело била мелкая дрожь, и Билл не мог разобрать, от холода или от страха или от всего вместе. Он вообще не мог разобрать, что он сейчас чувствовал и видел. Он уже даже не был уверен, где он сейчас находится и находится ли вообще. Но то, что творилось перед глазами, повергало его в ужас.
  Движущаяся тень вдруг раздвоилась, а затем расстроилась и вовсе разбилась на мелкие кусочки, которые принялись танцевать в каком-то хаотичном танце. Затем темные сгустки стали приобретать более четкие формы и вскоре уже напоминали подобие людей - молодых и старых, красивых и уродливых, высоких и низких, но всех до единого злых. Они танцевали и летали, метались по всей камере, тянули к Биллу руки и злобно смеялись. С каждой минутой Билл все четче слышал их страшные голоса, смех и крики. Их было бесчисленное количество. Это сводило с ума, заставляло перестать дышать, позабыть обо всем на свете и замереть. Билл лишь, словно завороженный, не отводил глаз от развернувшегося перед ним шоу темных сил. Да, именно на темные силы они были больше всего похожи.
  Но ведь темных сил не существует, так же как и светлых. Билл был убежден в этом уже долгие годы. Тогда что творится у него перед глазами? Галлюцинации? Юноша закрыл глаза в надежде, что когда он их откроет, видение пропадет. Но даже с закрытыми глазами он продолжал слышать эти ужасные звуки, что заставляли сердце колотиться с бешеной скоростью.
  - Вас не существует, вас не существует, вас нет... - принялся внушать себе Билл, закрыв уши руками. - Вас нет, вас нет... Вас нет, черт побери!
  Но звуки не утихали, и даже руки не помогали защититься от них. Неужели темные силы все-таки существуют? Но в таком случае должны существовать и светлые. А если и они есть, то Биллу обязательно придут на помощь. Или их нет? И существуют только темные силы, которые правят миром? В это не хотелось верить. Это, пожалуй, самая ужасная мысль, которая приходила Биллу в голову за всю его жизнь. От нее сердце было готово выпрыгнуть из груди, а голова расколоться на две части.
  Вдруг Билл четко ощутил, как кто-то коснулся его плеча и принялся трясти. Наверное, пришел его черед, и сейчас он будет сброшен в костер, в котором ему придется гореть веки вечные. А может быть, он попросту попал в ад?
  
  - Вас нет, вас нет, вас нет... - словно в бреду повторял Билл, крепко зажмурив глаза.
  Его лицо исказилось от ужаса, а все тело заметно дрожало.
  - Билл, я здесь, я с вами. Глядите на меня. Билл, ну же, откройте глаза, - Томас серьезно испугался за юношу, решив, что пока его не было, тот сошел с ума от страха и одиночества. - Стража!
  - Что случилось, Ваше Сиятельство? - поинтересовался сию же минуту прибывший стражник и, бросив удивленный взор на Билла, приблизился на несколько шагов. - Он, видать, захворал?
  - Вы еще сомневаетесь в этом? Вынесите его на улицу! Сейчас же!
  - Но принц Август...
  - Я вам что, неясно разъяснил еще в прошлый раз, что принц Август разрешил мне принимать любые решения насчет этого пленного?
  - Простите, Ваше Сиятельство, - виновато пролепетал мужчина и нерешительно встал напротив пленного.
  - Ну же, - на лице принца виднелось нетерпение и искреннее сострадание, что очень настораживало стражника.
  Однако перечить ему он не решался, поэтому с легкостью взяв на руки щуплого юношу, все еще бессвязно что-то бормотавшего, он вышел из камеры. Принц последовал за ним.
  Когда они очутились на улице, стражник посадил Билла на землю, и тот наконец распахнул глаза. Не смея им поверить, он начал усиленно моргать, но свежий воздух, словно дыхание самого Господа, наполнял его легкие, убеждая в том, что он действительно уже не в заточении. От запаха весны и прохладного ветра, от пения птиц и созерцания природы хотелось кричать от счастья и верить, что чудеса существует. И одним из них была свобода, которую можно оценить, лишь побывав в неволе.
  - Как вы? - перед глазами появилось благородное лицо принца, вероятно спасшего ему жизнь.
  - Лучше не бывает... - Билл по-новому взглянул на своего спасителя, и ему показалось, что тот похож на ангела. А может быть, он и есть ангел небесный?
  - Я так испугался за вас, Билл! О, Боже, мне уже подумалось, вы сошли с ума и больше никогда не сможете говорить со мной! Билл? Билл, вы меня слышите? - принц в недоумении глядел на не сводящего с него счастливых глаз пленника, который не обращал ровно никакого внимания на его слова. - Би-и-ил?
  - Томас... Том, ты ангел, да? - юноша с блаженной улыбкой на лице нежно провел ладонью по щеке принца, наслаждаясь бархатистостью его кожи. - Ты мой ангел...
  - Ваше Сиятельство, он посмел обратиться к вам на "ты", да еще и назвать вас своим! - все это время стоявший в стороне стражник вдруг не выдержал такого нахальства со стороны заключенного.
  Однако Томас лишь бросил на него укорительный взгляд и вернул свое внимание к пленному.
  - Нет, Билл, я не ангел. Я Томас, принц Томас.
  - Томас... Том... А можно я буду называть тебя Томом? - Билл провел рукой вверх по щеке, затем по волосам и переместил ее на шею. Томас не стал противиться, даже наоборот, присев на корточки, придвинулся ближе к нему и обнял его за плечи.
  - Называй, как пожелаешь, - прошептал он ему прямо в ухо, чтобы стражник не услышал. - Но только наедине, хорошо?
  Билл, не снимая с лица счастливой улыбки, кивнул и повернул голову к нахмурившемуся стражнику, который, судя по всему, не испытывал восторга от представшей перед ним картины.
  - Я так давно не дышал свежим воздухом и не гулял по улице, - также шепотом произнес Билл, мечтательно глядя вдаль на манящие к себе деревья и влажную тропу.
  - Ему нужно придти в себя, поэтому мы отправляемся на прогулку, - твердо заявил Томас и, поднявшись на ноги, помог встать Биллу.
  - Но, Ваше Сиятельство, я полагаю, это не есть безопасно для вас. К тому же мне до сих пор не очень понятны ваши цели, и я думаю...
  - Я думаю, вы слишком много думаете и лезете не в свое дело, - грубо прервал стражника принц и, приказав ему жестом идти прочь, направился к лесу, ведя за собой Билла.
  
  - Том, я на свободе... Я не могу поверить, - шептал Билл, крепко держа своего спутника за руку. - Это похоже на сказку!
  По мере того, как они входили вглубь леса, принц сбавлял темп, и пленник, естественно, тоже. Билл жадно вдыхал аромат сырой почвы и хвои, наслаждался мягкостью земли под ногами, восторгался ошеломляющим видом густых деревьев и звездного неба. Его переполняло неописуемое счастье, словно он впервые увидел жизнь во всей ее красе. В голове даже проскользнула мысль, что это и есть божественная сущность, но он тут же списал все на эйфорию.
  - Том, Том, куда мы идем?
  - На безопасное расстояние от темницы, чтобы нас никто не услышал, - на ходу отозвался принц и, ступив еще несколько шагов, остановился. - А теперь рассказывай, кто ты, откуда и зачем к нам прибыл.
  Билл не стал переспрашивать, зачем им было так далеко идти, если их уже давно никто не мог услышать, а лишь принялся судорожно размышлять над тем, что ответить Томасу. Сказать правду он не мог. Тогда принц либо сочтет его за сумасшедшего, либо решит, что он намеренно его обманывает, скрывая какие-то свои темные цели. В таком случае оставалось лишь солгать.
  Поразмыслив недолгое время, Билл громко выдохнул и сел на сырую землю.
  - Я прибыл к вам с острова Фгуа, - начал он и осторожно посмотрел на Томаса, который, не брезгуя испачкаться, устроился с ним рядом.
  - Фгуа? - принц нахмурился и бросил на Билла недоверчивый взгляд. - Никогда не слышал о таком острове.
  - Он находится очень далеко отсюда, - попытался оправдаться пленник, с большим трудом скрывая волнение. - Мы плыли к вам долгое время, но наш корабль потерпел кораблекрушение, и я единственный, кто остался живым из экипажа.
  - Но как тогда ты оказался здесь?
  - Я... - Билл запнулся, не зная, что придумать, но вскоре сообразил, - Меня выбросило на берег цунами.
  - Цунами? Но я не слышал ничего об этом!
  - Нет, цунами меня выбросило на берег Испании, но я все же решил не отказываться от своей миссии, коль столько пережил ради нее, и в итоге добрался до Берлина, - Билл уже понимал, насколько бредово звучит его рассказ, но обратного пути не было.
  Он с опаской взглянул на принца и, затаив дыхание, ждал реакции. Но тот не говорил ни слова, хмуро глядя куда-то вдаль промеж деревьев и стиснув губы. Билл нерешительно придвинулся к нему поближе и кончиками пальцев коснулся его руки.
  - Ты мне не веришь?
  
  Стражник беспокойно ходил туда-сюда возле темницы, все время вглядываясь вдаль и прислушиваясь к каждому звуку.
  "Куда же пропал принц Томас? - думал он, - Не мог же он забрать пленника и исчезнуть вместе с ним?"
  Нет, эта мысль однозначно было абсурдной. Зачем принцу рисковать собой и своей репутацией ради какого-то жалкого пленника? Наверняка, он не лукавил, когда говорил, что всего лишь желает выведать у него информацию о дальних краях. И вообще, почему бы просто не поверить в это и не положиться полностью на принца? Зачем вводить самого себя в заблуждение и выдумывать всякие небылицы? Однако сегодняшнее поведение обоих особо насторожило мужчину, и он уже не мог закрывать глаза на то, что Томас проявляет к заключенному чрезмерную заботу. Но кто он такой, чтобы осуждать самого принца? В конце концов, если Его Сиятельство так или иначе поступает, значит, так надобно.
  Казалось бы, так просто выбросить из головы дурные мысли и не возлагать на себя ненужную ответственность, но как же быть с приказом принца Августа? А если Томас действительно действует вопреки ему, и старший принц находится в неведении? Уже давно ходят слухи о дерзости младшего сына короля. Говорят даже, что он отвергнул всех предложенных королем невест и теперь вправе выбрать себе невесту сам.
  Нет, нужно что-то делать. Мужчина решил все-таки при первой возможности доложить обо всем принцу Августу.
  
  - Том, ты мне не веришь? - повторил свой вопрос Билл, глядя на него глазами полными слез.
  Если принц не поверит ему и посчитает, что зря его спасал, то уже никто не станет помогать ему, и до самой смерти ему придется гнить в этой ужасной темнице. Хотя, может быть, Томас сжалиться над ним и прикажет его немедленно казнить. Это было бы куда милосерднее. Главное, чтобы после очередной смерти он снова не попал в другую реальность. Или он и не попадал никуда? Билл решил, что лучше об этом даже не думать. Сейчас главное выкрутиться перед принцем.
  - Я верю тебе, - Билл ощутил поверх своей руки теплую ладонь. - Это чудо, что ты остался жив. Не правда ли?
  - Да, наверное.
  - Билл, мне очень жаль тебе об этом сообщать, но сейчас ты вынужден вернуться в темницу, - в глазах Томаса была искренняя жалость, но и она не успокаивала Билла.
  Его поглотил панический страх перед перспективой вернуться в зловещее здание и снова остаться одному наедине со своими кошмарными видениями.
  - Нет, Том, нет! Я не могу! Скажи, что это неправда! Я там с ума сойду! Пожалуйста!
  - Билл, я обещаю тебе, что вытащу тебя оттуда при первой возможности, но сейчас это никак не возможно! Нам некуда бежать! - было очень больно наблюдать за страданиями Билла, но другого выхода у принца не было.
  - Нет, если ты мне не поможешь, мне никто не поможет! Я не хочу туда! - Билл уже не мог контролировать свои эмоции - после всего пережитого это было за гранью возможного. - Я так не хочу покидать этот прекрасный лес, лишать себя свежего воздуха... твоего общества. Пожалуйста, Том.
  Последняя фраза была произнесена уже не истеричным тоном, а с горестной мольбой в голосе. Таким тоном просят подать руку, когда падают в пропасть, или умоляют вытащить из воды, когда тонут. И очень тяжело отказывать, когда о чем-то так просят. Но у принца не было выбора.
  - Билл, я заберу тебя оттуда. Клянусь, - Том судорожно снял со своей шеи крест и надел его Биллу. - С ним тебе будет спокойнее. Когда станет страшно, молись Богу. Он обязательно тебе поможет. И не волнуйся, я заберу тебя.
  
  Томас в расстроенных чувствах вошел в свои покои. Безумное желание вернуться за пленником, любым способом вытащить его из темницы и умчаться с ним как можно дальше от реальности и грозившей опасности заполняло все его нутро. От мысли, каково сейчас Биллу, сердце принца жалобно сжималось. И даже неважно, что Билл солгал ему о своем происхождении - у него наверняка были на то причины. Томас дал ему надежду, вселил веру в этого человека и в который раз ушел, оставив его одного. Так нельзя, нужно срочно что-то предпринимать.
  - Здравствуй, братец, - ядовитый голос заставил Томаса содрогнуться от испуга. - Ну, что ты так пугаешься? Не ожидал меня увидеть?
  - Что ты делаешь в моих покоях? - ледяным тоном спросил принц, прожигая брата суровым взглядом.
  - Разве так подобает сыну короля приветствовать старшего брата и наследника престола?
  Томас ничего не ответил, в гневе сжимая кулаки. Последнее время у него очень часто возникало желание применить силу по отношению к Августу, потому как терпеть его лживость и притворство было практически невозможно.
  - Я задал тебе вопрос, так удостой меня ответом, - в голосе незваного гостя было требование, выдержать что было еще труднее.
  - Прости, - через силу бросил Томас, решив не заводиться со своим самовлюбленным братом. - И здравствуй.
  - Так-то лучше.
  - Теперь, быть может, ты мне объяснишь, что ты делаешь в моих покоях?
  - О, Томас, какой ты пылкий! - губы Августа растянулись в противной ухмылке, а в глазах блеснул дьявольский огонек. - Лучше ты мне объясни, что происходит с тобой эти дни. То тебе слышатся какие-то звуки в собственных покоях, то мерещатся какие-то преследователи, то ты пугаешься любимого брата... Кста-ати, где ты постоянно пропадаешь по вечерам? Не заимел ли ты наконец невесту? Ах, да, прости, я чуть не забыл о твоем маленьком секрете! Тогда поинтересуюсь так - не заимел ли ты... жениха?
  Томас устало вздохнул и, подойдя к зеркалу, принялся расстегивать рубашку, однако сразу же почувствовал на себе пристальный взгляд.
  - Что ты на меня так смотришь? - обернувшись, ошарашено спросил он, но Августа это ничуть не смутило - он с таким же интересом продолжал смотреть на его почти обнаженную грудь. - Ты что с лошади упал?
  - Ах, Томас, поимей стыд такое думать! Не стоит всех судить по себе. Я не покушаюсь на твое невинное тело. Или оно уже не такое уж невинное? - Август подошел к брату так близко, что тот чувствовал его горячее дыхание.
  - Прекрати так говорить со мной! - краснея, воскликнул он и попятился назад, но Август лишь усмехнулся и снова приблизился.
  - А знаешь, Томас, я и подумать не мог, что в твою чистую голову лезут такие грязные мыслишки. А я ведь всего-то заметил, что твой крест уже не весит на шее - вот и глядел на тебя. Кстати, куда ты его дел?
  "Черт, черт, черт! - младший из принцев принялся мысленно проклинать себя за свою глупость, - И как я только подумать мог такое?!". Вдруг стало ужасно стыдно и совестно перед братом. Хотелось испариться, провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе - что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза!
  - Август, я... Прости меня... Черт! - Томас не выдержал на себе насмешливого взгляда и, поспешно застегнув рубашку, выбежал из комнаты.
  
  Билл уныло наблюдал за разъезжавшими на дороге машинами, за людьми, топчущимися на тротуаре в ожидании зеленого света, за ребенком, мирно спящим на руках у незнакомого мужчины, за собакой, облаивающей всех стоящих у перехода, за ее хозяйкой, не обращающей на нее ровно никакого внимания. Все было до того скучным и однообразным, что хотелось встать на четвереньки и залаять, как та собачонка. Может быть, тогда бы стало чуточку веселее.
  Наконец на светофоре зажегся зеленый свет, и все стремительно ринулись на дорогу, впрочем, как и Билл.
  Когда до школы оставалось буквально несколько шагов, начался сильный ливень, и за эти тридцать секунд Билл успел промокнуть до ниточки и проклясть все на свете. Посмотрев в зеркало школьного вестибюля, он искренне ужаснулся: волосы прилипли к лицу и спадали на плечи некрасивыми прядями, на одежде красовались противные мокрые пятна. Что за жизнь? Что ни день, так очередное невезение.
  Окончательно павший духом он тихо вошел в класс и прошмыгнул на заднюю парту. Но было поздно - девчонки его заметили.
  - Билли, привет! - радостно воскликнула Элина и уселась с ним рядом. - Чего такой невеселый?
  "А чему радоваться? - незаметно под партой сжимая кулак, подумал Билл. - Тому, что вижу изо дня в день одни и те же уже надоевшие до чертиков рожи? Или тому, что проклятый ливень мне испортил всю прическу, которая была единственным, что меня сегодня хоть чуточку радовало? Или тому, что отец вчера напился и сказал мне, что я ущербный неудачник, и единственное, что мне светит, это разгружать по ночам вагоны, и то только если судьба будет благосклонна ко мне?"
  Но вслух он, конечно, не стал этого говорить, а лишь натянул на лицо улыбку и выдавил:
  - Все нормально.
  - Вот и отлично! - словно не замечая фальши, хлопнула в ладоши девушка и, подмигнув подружкам, продолжила, - Тогда пойдешь сегодня с нами в кино? У нас шесть билетов, а идем я с Дэйвом, Софи с Марком, а Кристина одна. Не хочешь составить ей компанию?
  Билл безразлично посмотрел на смущенно улыбающуюся Кристину и принялся придумывать отговорки.
  - Я сегодня не могу.
  - Почему? - обиженно протянула Элина.
  - У меня дела.
  - Какие?
  - Это не важно.
  - Но, Билл, почему ты такой скрытный? А, ну, рассказывай, что за дела?
  Элина уже начала раздражать своей назойливостью, но Билл, стиснув зубы, пытался успокоиться.
  "В конце концов, она ничего плохого мне не сделала, впрочем, как и ее подружки. Нужно лишь придумать вразумительную причину и вежливо отказать"
  - Эй, Билл, давай выкладывай, что там у тебя за дела, и мы сами их решим, - вступил в разговор Марк, сидевший за партой спереди.
  "Хотя почему я должен перед ними отчитываться? Кто они мне? Мама, брат? Кто? Они мне абсолютно чужие люди. Не хочу - значит, не пойду"
  - Эй, Билл, ну ты чего молчишь? Язык проглотил?
  "Да, все-таки нужно отшить их раз и навсегда, чтобы они больше никогда ко мне не цеплялись со своими глупыми затеями"
  - Ну, так что, Билли, сегодня после школы идем в кино? - повела бровью Элина и указала взглядом на Кристину.
  - Нет, сегодня после школы я иду домой. Так же как и завтра, послезавтра, после послезавтра и вообще всегда! Я никому ничего не должен, никакая Кристина мне не нужна, и я не собираюсь объяснять, почему! И отстаньте от меня, в конце концов! - выпалив это, Билл ошарашено обвел взглядом класс, дружно уставившийся на него, и выбежал из кабинета, мысленно пообещав себе больше никогда в жизни не переступать порог школы. Единственное, чего он сейчас жаждал - одиночество.
  
  Одиночество - то, отчего наиболее страдают люди, то, с чем они борются годами, пытаясь найти способного заглушить это чувство, и то, к чему всегда стремился Билл. Он убегал от сверстников, как дикий запуганный зверек, избегал любого общения с каждым годом все больше и больше, будучи уверенным, что именно привычка к обществу и доверие людям наиболее отягощают жизнь. Но он никогда не чувствовал себя по-настоящему одиноким. Где-то в самой глубине души его всегда грела любовь брата, он пытался это отрицать, но в подсознании понимал, что тот никогда не откажет ему в помощи. И лишь сейчас, сидя в холодной темнице, он осознал, насколько тяжело переносить настоящее одиночество.
  С какой радостью он бы сейчас пошел с одноклассниками в кино, обнимал на заднем ряду Кристину и смеялся над каждой глупой шуткой в фильме! Зачем? Зачем он ограждал себя от общения?
  Глаза защипало от слез, губы дрогнули, и он не сдержался. Громкие всхлипы душили горло, все тело трясло. Билл не мог больше выносить этого. Последние дни он жил от встречи к встрече с принцем, и самым трудным было ожидание.
  Юноша не знал, сколько времени он проревел, но в итоге им овладел сон, в котором он был на свободе, дышал полной грудью и радовался всему на свете.
  Над ним кружили птицы, словно разделяя его счастье, звезды озаряли небо, почва приятно благоухала после дождя - вся природа была с ним заодно! А грудь переполняла такая неземная любовь, что на глаза наворачивались слезы! Это были слезы счастья, слезы от переполнявших его чувств.
  Билл звонко рассмеялся и начал кружиться в воздухе, наблюдая, как ноги поднимаются над землей, и чувствуя собственную невесомость. Все земное стало таким мелким и незначительным, что все недавние проблемы сами собой ушли из головы. Сейчас существовала только переполнявшая душу любовь. Любовь к жизни, любовь к природе, любовь ко всему, что есть на свете. И от этой любви хотелось петь, плакать и кричать, бегать, прыгать, танцевать и взлететь на самое небо! Билл находился в какой-то непередаваемой эйфории, которую не испытывал никогда ранее.
  Продолжая кружиться, он вдруг заметил рядом с собой знакомую фигуру. Присмотревшись, он узнал принца, и в душе стало еще теплее.
  - Том, Том, Томас! - радуясь от всей души, кричал он. - Я на свободе! Я счастлив! Ты видишь?
  Но принц не отвечал. Он лишь загадочно улыбался и кружил рядом с ним. Только сейчас Билл заметил, насколько он красив. Его лицо было чистым и благородным, а в глазах отражалась ангельская доброта.
  - Том, почему ты молчишь? - задал Билл интересующий его вопрос и приблизился к принцу.
  Но тот снова не ответил, а лишь взял его руки в свои и что-то беззвучно прошептал. Билл бережно сжал его ладони, наслаждаясь их теплом и нежностью, и кинул робкий взгляд на губы Томаса. Они были такими сладкими и манящими, что он не сдержался и прикоснулся к ним своими губами.
  Однако вместо того, чтобы предаться поцелую, он ощутил, как его тело начало тяжелеть и стремительно падать вниз. Испугавшись, он еще сильнее вцепился в руки Томаса.
  Вдруг все резко потемнело, тело обдало холодом, в спине появилась знакомая боль, и все кости начало ломить. Билл с ужасом осознал, что счастливый сон закончился, и он снова в ненавистной темнице. Однако его руки по-прежнему кого-то держали.
  Открыв глаза, Билл увидел принца, обеспокоенно смотрящего на него. Затем он опустил взгляд и заметил, что он и впрямь с силой сжимает руки Тома.
  - Все хорошо, Билл, - прошептал принц и, забрав одну руку, заботливо укрыл его одеялом. - Тебе, видать, приснился счастливый сон - ты так радостно смеялся. Если хочешь, поспи еще, я подожду.
  - А ты никуда не уйдешь? - тревожно спросил Билл и придвинулся к нему поближе.
  - Обещаю, я буду здесь, когда ты проснешься.
  Эти слова успокоили юношу, и он, сильнее укутавшись одеялом, положил голову на плечо принцу и закрыл глаза, надеясь хотя бы во сне провести еще несколько минут радости.
  
  Принц почувствовал ноющую боль в спине и разомкнул веки. На его плече по-прежнему дремал пленник, а пламя факела размеренно колыхалось, несильно освещая мрачное помещение. Пошевелив пальцами, Томас понял, что у него болит каждая клеточка тела. В таких ужасных условиях он спал впервые.
  Ничто не указывало на то, который сейчас час и даже какое время суток. Поэтому аккуратно убрав с плеча голову Билла и встав на ноги, принц направился к двери. Но к его ужасу она была заперта.
  - О, Господи! - с силой толкнув ее, он лишь убедился, что без стражи тут не обойтись. Потому набрав в легкие побольше воздуха, он во все горло закричал, на что Билл тут же среагировал.
  - Том, что случилось? - сонно потирая глаза, он подошел к нему и тоже попытался открыть дверь, но безуспешно. - Нас заперли?
  - Как крыс в подвале!
  - Впрочем, меня всегда запирают.
  - Тебя, но не меня же! - в глазах Томаса промелькнул гнев. - Ты пленный, но я принц! Стража!
  - Может, он куда-нибудь отошел? - пожав плечами, предположил Билл.
  Он почему-то не разделял паники Тома. Может быть, потому что уже немного привык к тому, что его каждый день запирают, тем более на этот раз его оставили не одного. А может быть, у него просто не осталось сил бороться.
  - Пресвятая Дева! - Томас прижался спиной к двери и съехал по ней вниз. - Где эта проклятая стража?!
  
  Август до конца выслушал запыхавшегося стражника и, цокнув языком, поднялся с кресла.
  - И где сейчас мой брат?
  - Я... - мужчина запнулся и виновато опустил глаза. - Ваше Сиятельство, вы верно не давали распоряжения, о котором молвил принц Томас?
  - Вы верно лезете не в свое дело, любезный... как вас там? Впрочем, неважно. Отвечайте на мой вопрос - это все, что от вас требуется сию минуту.
  - Он... он находится в темнице с пленным, - в глазах стражника промелькнул нескрываемый страх. - Я запер его там, чтобы...
  - Что?! Я ослышался или вы бросили моего брата в темницу?! - мужчина с ужасом наблюдал, как лицо Августа искажается в гневе.
  - Нет, я не бросал его в темницу, Ваше Сиятельство! Я лишь... он сам там уснул вместе с пленным... а я просто... запер их там... чтобы они не ушли...
  - Вы посмели запереть самого принца?! - Август уже откровенно кричал. - Да что вы себе возомнили?!
  - Я... я просто хотел угодить вам, Ваше Сиятельство... - боязливо потупив глаза, признался мужчина.
  - Угодить?! Ты, жалкий подхалим, хоть представляешь, сколько людишек вроде тебя желают угодить мне?! И ни один из них не посмел запереть моего любимого брата в темнице!
  - Ваше Сиятельство...
  - Мой милый принц, что здесь происходит? - по лестнице, изящно вышагивая и цокая каблуками, спускалась Аделина.
  - Дорогая, позови стражу.
  - Но зачем? - глаза женщины расширились, а брови поползли вверх.
  - Я сказал, позови стражу. Это приказ.
  - Как скажете, - коротко поклонившись, она умчалась за стражей и вскоре вернулась в сопровождении четырех мужчин.
  - Что вам угодно, Ваше Сиятельство? - спросил один из них.
  - Свяжите этого и отведите его в темницу. Сначала велите ему освободить моего брата, затем отведите на виселицу, а я пока напишу приказ о смертной казни.
  - О смертной...? - лицо виновного выражало непередаваемый ужас. Но у Августа это вызвало лишь довольство.
  - А вы думали, что получите вознаграждение за то, что бросили принца в темницу? Довольно. Я не желаю продолжать беседы, когда мой брат мучается в ужаснейших условиях с каким-то вонючим пленным!
  - Как скажете, Ваше Сиятельство, - покорно произнес один из недавно прибывших стражников. - А что делать с пленным?
  - Не знаю, - Август поджал губы и задумчиво почесал подбородок. Затем в его глазах промелькнул какой-то дьявольский огонек, а губы расплылись в зловещей улыбке. - Оставьте его пока там. Я потом что-нибудь придумаю.
  
  К тому времени, как стража прибыла в темницу, Томас совсем впал в отчаяние. Он без перерыва барабанил в дверь, разбивая костяшки пальцев в кровь. Билл лишь с жалостью смотрел на него и вспоминал свой первый день пребывания здесь.
  Но внезапно дверь отворилась, и в темницу стремительно вошли четверо мужчин. Они тут же принялись протирать лицо принцу и приводить его в чувство.
  - Все хорошо, Ваше Сиятельство. Вам не стоит беспокоиться. Мы сейчас отведем вас в ваши покои, и принц Август вам все объяснит.
  - Август? - глаза принца расширились, а лицо вытянулось от удивления. - Так это его проделки?!
  - Что вы, Ваше Сиятельство! Принц Август приказал вас освободить!
  - А кто меня запер?
  - Он вам сейчас все объяснит, Ваше Сиятельство. Пойдемте с нами, - взяв Томаса под локти, стражники повели его к выходу.
  Поначалу он не стал сопротивляться, но, обернувшись, столкнулся взглядом с молящими о помощи глазами Билла. Такими были его глаза, когда он впервые его увидел. И такими они были каждый раз, когда Тому приходилось уходить, оставляя его в сырой темнице наедине с бесконечным страхом и крохотной надеждой.
  - Стойте! - воскликнул принц и попытался вырваться из рук стражи. Однако хватка была стальной. - Отпустите меня!
  - Но Ваше Сиятельство, вам нельзя здесь находиться.
  - Извольте, теперь вы решаете, что мне можно, а чего нельзя?
  - Нет, но принц Август приказал нам привести вас во дворец. Что вам делать здесь в темнице с этим пленным?
  Томас задумался на долю секунды и решительно заявил:
  - Заберите его тоже.
  - Кого?
  Принц поймал на себе сразу четыре пары удивленных глаз. Но это не имело значения. Важна была только пылающая надежда в глазах пленного... и что-то еще, чего Том пока не мог объяснить.
  - Билла, - он указал кивком головы на пленного и получил взамен улыбку, едва заметную, но выражавшую такую благодарность, какой он никогда не видал ранее.
  - Пленного? Ваше Сиятельство, но мы не можем его освободить. Принц Август приказал оставить его здесь.
  - А я приказываю его освободить! - где-то в подсознании Том понимал, что ведет себя неправильно, что такие выходки не сойдут ему с рук, но жалость к Биллу и желание помочь были сильнее всякого страха и притупляли рассудок.
  Однако, наверное, впервые в жизни стража посмела ослушаться принца, и вскоре он был доставлен во дворец.
  
  Билл, не моргая, смотрел на танец языков пламени, исходивших из факела. После того, как Тома увели, у него случилась грандиозная истерика, отнявшая последние силы. Теперь ему не на что надеяться, но и нечего бояться. Принц Август узнал о том, что Том навещал его, и наверняка теперь Билла казнят. Это должно было обрадовать его - ведь единственное, чего он хотел последнее время, это смерть. Но почему-то мысли о казни навевали ужас. И даже не от того, что он боялся боли и адских пыток. Его пугала перспектива потерять все, взамен получив лишь пустоту.
  Билл не верил в Бога, поэтому не надеялся попасть в рай или куда-нибудь еще. Его изуродованное тело бросят в обрыв или сожгут, но он этого уже не увидит.
  Конечно, когда он пытался покончить жизнь самоубийством, он понимал, что будет далее, но его это не пугало. В жизни не было никакого смысла. Или был, но Билл его просто не замечал?
  Странно, что именно здесь в сырой темнице со стойким запахом гнили он боится что-то потерять. Ведь кроме моральных и физических страданий у него уже ничего не нет. Или все-таки есть?
  
  - Отпусти меня! - яростно кричал Билл, пытаясь вырваться из крепких рук отца. - Ты не имеешь права!
  Но тот обладал более мощным телосложением и большей силой, поэтому после недолгих усилий он вытолкнул сына за дверь и запер ее изнутри.
  Билл еще несколько минут бил об нее кулаками и что-то истерично выкрикивал, но вскоре сдался и пошел прочь от дома.
  Уже вторую неделю стояла зима, и на дорогах лежал снег. В такую погоду находиться на улице в одних джинсах, футболке и домашних тапочках было практически нереально, но именно в таком виде отец выгнал Билла из дома.
  Слезы, вставшие комом в горле, затрудняли дыхание, дрожь по всему телу и сильная головная боль нарушали координацию, но более всего невыносимой была обида, накрывшая мальчика с головой.
  Он не находил ни одного логического объяснения, за что отец его так ненавидит, за что все детство запирал его в кладовке, а теперь, когда он стал подростком, в любую погоду выгоняет на улицу.
  - За что?! - не отдавая себе отчет, заорал Билл посреди улицы.
  За что мама все время уезжает в командировки и оставляет сыновей с деспотичным отцом? За что он постоянно сгоняет зло на младшим сыне? За что Арне еще в школе?
  Мысли, словно черти, кружились в дьявольском танце в голове подростка, потеряв свой ход и лишив своего владыку возможности уследить за ними. Они глумились над мальчиком, выдавая ему какие-то безумные картинки и заставляя трепетать от ужаса. А вдруг Арне не вернется со школы? Вдруг одноклассники его избили до смерти и бросили в подвал? Или вдруг его сбила машина? Или...
  Билл схватился за голову и, протяжно застонав, упал на колени в сугроб. Казалось, он прямо сейчас сойдет с ума, если еще не сошел.
  - Арне... - давясь слезами, тихо позвал Билл. - Арне...
  - Билл, о, Боже! Что с тобой? Что ты делаешь в сугробе? - бросив в сугроб сумку, Арне в ужасе наклонился над раскачивающимся в снегу братом и, подхватив его за подмышки, попытался поднять. - Давай вставай быстрее!
  Поставив его на ноги, он быстро снял с себя крутку и, укутав его ею, крепко обнял.
  - Не плачь. Тш-ш-ш. Все будет хорошо. Я обещаю.
  
  Черные тучи спрятали свет от человеческого взора и бушевали над городом вместе с беспощадным ливнем и неоднократно сверкавшей в небе молнией. Беспрерывно глядя через окно на капризы неугомонной природы, Август дожидался брата у себя в покоях.
  - Ваше Сиятельство, - в комнату вошла стража, силой ведя за собой младшего из принцев. - Принц Томас отказывался ступать с нами добровольно, и, следуя вашему приказу, мы были вынуждены...
  - Я вижу, - Август жестом прервал мужчину и приблизился к брату. - Отпустите его и оставьте нас наедине.
  Стражники повиновались и сию минуту удалились из комнаты, бесшумно закрыв за собой двери.
  - Что за безобразие?! - поравнявшись с братом, выкрикнул ему в лицо Томас. - Сначала меня запирают в темнице, потом словно раба силой ведут во дворец! Я жду объяснений!
  - Ты ждешь объяснений? Быть может, сначала сам объяснишь, с чего вдруг ты так смело нарушаешь мои приказы? Я твой старший брат и скоро буду королем.
  - Не будь таким самонадеянным! - в голосе Томаса были слышны нескрываемая ненависть и злость. - Лучше объясни, как я оказался запертым в темнице!
  - Тебя там запер стражник.
  - Да как он посмел?!
  - Не беспокойся, мой дорогой брат, его голова уже украсила мою коллекцию. Показать тебе?
  - Ты безумец! - Томаса била мелкая дрожь, а по щекам текли слезы. - Что ты сделаешь с Биллом?
  - С Биллом? Так зовут этого пленного? А что бы ты хотел, чтобы я с ним сделал? - в глазах Августа был яд, а в голосе усмешка. - Приказать привести его во дворец и подарить тебе для развлечений?
  - Для чего?! Да как ты можешь так говорить?! Откуда в тебе столько жестокости и ненависти к людям?! Кто дал право тебе полагать, что ты лучше других?! Скажи мне, кто?! - буря эмоций лишила рассудка Тома, и он кричал в истерике.
  Но Августа, казалось, лишь забавляло поведение брата - он с надменным видом ухмылялся и вальяжно расхаживал по комнате.
  - Моя королевская кровь, - невозмутимым тоном произнес он, когда Том наконец закончил свои экспрессионные реплики.
  - Что?
  - Моя королевская кровь позволяет мне справедливо считать, что я лучше других.
  - Август, ты... ты... какой же ты бездушный!
  - Я не бездушный, Томас. Я лишь оцениваю себя по достоинству, а ты опускаешься на уровень пленных, ставя себя с ними в один ряд. Мы лучшие, пойми ты это. Мы лучше всех! От того мы красивее, грациознее, умнее, богаче и хитрее. Господь нас наградил всем, чтобы ничто не мешало нам править страной и решать, кому остаться с головой, а кому без.
  - Нет, ты не прав, - Томас беспомощно оглянулся по сторонам, с ужасом осознавая жестокие законы мира. Сейчас, как никогда раньше, хотелось кричать от отчаяния и бунтовать, пока справедливость не восторжествует. Хотелось объяснить всем и каждому, что человечество живет не по законам честности, что не Господь дает право королям решать чужие судьбы.
  - Томас, брат мой, я так тебя люблю! Если бы только знал, насколько! Но ты еще так глуп и упрям! - внезапная перемена настроения Августа насторожила и удивила, но он сам словно не замечал реакции Тома. - Если бы ты знал, чего я хочу на самом деле! Я лишь мечтаю о том, чтобы мы вместе правили страной! Не я один, а мы с тобой! Слышишь? Но ты противишься этому всеми силами. Ты не хочешь признавать наше превосходство над другими. В тебе слишком много ненужной жалости и желания бороться за то, чего на самом деле нет. Почему ты не можешь поблагодарить Господа за нашу роскошную жизнь и принять ее?
  От тирады брата Тома отвлекли шаги и кашель за спиной. Обернувшись, он увидел отца, с гордостью смотрящего на старшего сына.
  - Нет ничего более угодного, чем созерцать, какая сильная дружба связывает моих сыновей, - откашлявшись, начал он. - Во времена, когда другие братья идут на братоубийство ради власти, мои сыновья готовы с радостью делить престол. Это похвально, Август. Надеюсь, ты, Томас, питаешь не меньшие чувства к брату?
  - Он не такой, отец! - всхлипнув, Томас упал на кровать и впился руками в подушку.
  Теперь стало понятно, почему Август вдруг начал признаваться ему в любви - он все делал, лишь бы угодить королю. Может быть, Томасу следовало вести себя подобным образом? Однако он сомневался, что маска жестокости и лицемерия сможет принести ему счастье. Уж лучше умереть, борясь за правду, чем убить в себе все святое, поддаваясь черноте.
  - Что? Томас, что ты имеешь ввиду? - седые брови короля поползли вверх, а морщинистая рука нервно сжала спинку кресла, обшитую золотом. Придвинув его к себе, король сел напротив Томаса, прожигая его взглядом.
  - Но, брат мой, чем я заслужил? - лицо Августа выражало искреннее удивление и непонимание, но Том знал, что он лишь хороший артист.
  Отвечать не было смысла. Король не станет на его сторону, если узнает о визитах к пленному. А оправдываться и лгать не позволяло чувство человеческого достоинства и захлестнувшее с головой отчаяние. Поэтому Томас вытер слезы и отправился в свои покои.
  - Отец, сдается мне, что Томасу нездоровится, - сделав встревоженный вид, тихо произнес Август.
  
  - Арне, ты веришь в Бога? - вглядываясь в безразличные лица прохожих через стекло автомобиля, спросил Билл.
  - Что за вопросы? Конечно, верю! - Арне пристегнул ремень и завел машину. - Тебе тоже не мешало бы пристегнуть ремень, а то так и проверить недолго.
  Но на шутку брата Билл не отреагировал даже легкой улыбкой, а лишь молча пристегнулся.
  - Но если он есть, почему тогда в мире столько жестокости?
  - Хм, не знаю. Наверное, потому, что слишком много жестоких людей.
  - А зачем он создал столько жестоких людей?
  - Билли, ты как маленький! - засмеялся Арне. - Все "зачем" и "почему"!
  - А ты ответь.
  - Ну, я не Бог. Но думаю, он не создавал жестоких людей. Люди сами такими стали. А вообще, знаешь, только одному Богу все известно.
  Билл нахмурился и с тоской посмотрел в окошко, следя глазами за проезжающими машинами и редкими мотоциклами. Легче всего сказать, что только одному Богу все известно. Наверное, религия единственная тема, где такого смутного объяснения достаточно. Может быть, поэтому многие ученые не верят в Бога? Им просто не хватает аргументов. Билла жутко волновал этот вопрос последнее время, но заговорить об этом он не решался.
  - Ну, чего ты надулся как хомяк? - весело спросил Арне, бросив на брата беглый взгляд.
  - Ничего. Лучше следи за дорогой.
  - "Следи за дорогой", "следи за дорогой", - кривляясь, повторил Арне и усмехнулся. - А вот не буду следить за дорогой! Зато тогда мы сможем задать Богу все интересующие тебя вопросы!
  - А если не сможем? Если мы умрем, а дальше ничего не будет? Нас похоронят, и наши тела сгниют в могилах! Что тогда? - резко выпалили Билл, удивляя даже себя самого, не говоря уже о брате, который чуть не выехал на обочину.
  - Билл, не говори так. Бог есть, и это факт.
  - Факт? Факт, это то, что мы с тобой сидим в машине и говорим о нем, а то, что он есть, далеко не факт!
  - Факт. Это факт, Билл, прекрати нести чушь!
  - Почему ты так уверен, что он есть? Ты что, его видел?
  - Чтобы быть в чем-то уверенным, совсем необязательно, это увидеть.
  - Тогда я вообще ничего не понимаю! - Билл внезапно заметил, что у него трясутся руки и пылают щеки.
  - Слушай свое сердце. Оно тебя не обманет.
  - Сердце только перекачивает кровь, оно ничего не подсказывает! Это все иллюзия! - сдерживаться не осталось сил, и по щекам мальчика потекли слезы.
   Эта тема ранила его больше всего. Ведь одно представление, что Бог это лишь самообман, которому поддались миллиарды людей, и после смерти человека его не ждут ни наказание, ни награда, ни божественная любовь, ни встреча с умершими родственниками и друзьями, а лишь беспросветная темнота и абсолютная пустота, наводило ужас. Меньше всего хотелось верить, что в жизни все случайно, и сама жизнь это большая случайность, что каким-то нелепым образом динозавры вымерли, и зародился человек, призванный прожить ничтожно малое количество лет и не видеть ничего, кроме страданий. Что даже самый страшный изверг не будет наказан за то, что искалечил не одну тысячу жизней, и даже самый благородный человек, спасший не меньшее количество жизней, не будет награжден. Все абсолютно одинаковым образом сгниют в гробах, и даже не узнают об этом. Ни что не пугало Билла так, как одна лишь мысль, что Бога нет. Но именно такие размышления подозрительно часто закрадывались в его голову последнее время.
  
   Томас неподвижно сидел на кровати и глядел в окно. Гроза прошла, и сейчас лишь опоздавшие на сумасшедший танец природы капли лениво стекали по стеклу, а успокоившийся ветер сонно колыхал верхушки деревьев. Также и ураган эмоций, еще недавно бушевавший в сердце юного принца, утих, оставив лишь пустоту и неизгладимую боль. Отчаянное желание бороться за справедливость разбилось о непробиваемый камень жестокости и цинизма. Костер надежды на лучшее стремительно угасал, оставляя за собой лишь едва заметные искорки.
   Сил не осталось даже на размышления - в голове, как и в сердце, была пустота. И лишь душа билась в агонии, стремясь вырваться из изнеможенного тела. Она единственная не хотела смиряться с суровой реальностью и все еще верила, что все можно изменить.
   Вот только Томас уже не слышал ее мольбу. Подойдя к окну, он плотно заслонил шторы и, погасив свечи, лег в постель.
  
  Над лицом принца нависли какие-то уродливые люди и, смеясь хриплым голосом, тыкали в него пальцем. Боязливо свернувшись в клубочек, он попытался закричать, но голос не слушался, отчего стало еще страшнее. Тогда он зажмурил глаза, чтобы не видеть эти страшные лица. Однако непонятным ему образом он продолжал созерцать их искаженные гримасы даже с закрытыми глазами.
  Противный смех над самым ухом сливался воедино, и где-то рядом раздавался назойливый стук. Вдруг лица растворились в темноте, и смех утих. Принц почувствовал, что лежит в своей постели весь в поту.
  - Это всего лишь сон, - с облегчением прошептал он, никак не решаясь открыть глаза.
  Но вдруг до его слуха донесся все тот же стук. Пальцы онемели, а на ладонях выступил пот. Источник звука без всяких сомнений находился в комнате.
  - Кто здесь? - дрожащим голосом спросил Томас и, резко сев в кровати, открыл глаза.
  Однако разглядеть ничего не удалось - в комнате было абсолютно темно.
  - Кто здесь? - немного уверенней повторил свой вопрос принц и уже собирался позвать стражу, как вдруг ему на голову надели какую-то плотную ткань и принялись душить.
  Разумом овладел абсолютный ужас и отчаяние от осознания собственной беспомощности, а тело перестало слушаться от нехватки дыхания. Еще пару секунд - и Том потерял сознание, растворяясь в беспросветной темноте.
  
  - Не трогай меня! - срывая голос, завопил Билл и вырвал руку из твердой хватки отца. - Отстань от меня! Уйди из моей жизни!
   - Да успокойся, ты, истеричка! - мужчина отвесил ему звонкую пощечину, и сын притих.
   Его губы дрожали, а из глаз катились слезы. Громко всхлипнув, он упал на пол и свернулся в клубок.
   - За что? За что ты так меня ненавидишь? Я не понимаю, - шептал Билл, прижимая колени к груди.
   - Успокоишься - тогда поговорим, - небрежно бросил отец и собирался уйти, как вдруг Билл вскочил на ноги и заорал нечеловеческим голосом. - Ты что, совсем спятил?
   - Я ненавижу тебя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! - мальчиком овладела такая злость, какой он еще никогда не испытывал. Она буквально рвала его изнутри, требуя выплеска. - Ненавижу тебя так, как еще никогда никого не ненавидел! Я хочу, чтобы ты сдох самой мучительной смертью! Чтобы ты бился в предсмертных конвульсиях, и никто, слышишь?! Никто тебе не помог! А-а-а-а!
   Крича на весь дом, Билл побежал в кухню и взял нож. Отец испуганно сглотнул и попятился к входной двери. Однако мальчик не собирался на него нападать. Его жертвой стала подушка, которую он принялся безжалостно тыкать ножом, как только забежал в спальню.
   - Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Мразь, урод, скотина! Ненави-и-и-жу!
   Вскоре выбившись из сил, Билл бросил нож на пол и, уткнувшись лицом в изрезанную подушку, пронзительно зарыдал.
   Отец нерешительно приблизился к нему и сел рядом.
   - Билл, успокойся, - однако интонация не была извиняющейся. Она вообще не выражала никаких эмоций.
   - Убирайся! - сквозь слезы произнес мальчик. - Убирайся, пока я не убил тебя!
   - Если ты сейчас же не прекратишь истерику, я вызову скорую, и тебя заберут в психушку. Понял?
   - Да будь ты проклят! - хрипя от крика, завопил Билл и бросился в коридор.
   Как можно быстрее накинув на себя куртку и обувшись, он выбежал на лестничную площадку и помчался вниз, не став вызывать лифт.
   Впервые в жизни он от всей души пожелал кому-то зла и не испытывал при этом никакого сожаления.
  
  После вчерашней ссоры с отцом Билл чувствовал себя абсолютно разбитым. Ни яркое солнце, что пряталось за облаками уже несколько недель, и сейчас наконец осветило город, даря детям улыбки, ни молодая травка, отчаянно пробивающаяся сквозь все еще замерзшую почву, ни даже пение птиц, которое с особым трепетом всегда слушал мальчик, уже не радовали его. Все потеряло значение и казалось таким мелким на фоне личных переживаний. Хотя и переживаний как таковых Билл уже не испытывал. В душе твердо поселилась пустота, не давая вырваться наружу даже легкой улыбке.
  Тоскливо наблюдая за играющими под окном учениками начальной школы, Билл дожидался конца уроков, чтобы как можно скорее вернуться домой и забыться в полном одиночестве.
  - Билл!
  С раздражением повернувшись на требовательный шепот, Билл столкнулся с парой глаз, принадлежавших Софи - одной из одноклассниц, что вечно донимали его, приглашая на всякие вечеринки, и постоянно зазывали в свою компанию.
  - Чего? - с трудом скрывая недовольство, спросил он.
  - У меня завтра День Рождения!
  - Ну, поздравляю.
  - Да погоди ты с поздравлениями! Завтра же, а не сегодня.
  - Мм, понятно, - Билл равнодушно пожал плечами и отвернулся, но назойливая девушка униматься не собиралась.
  - Мы будем праздновать у меня дома завтра в пять, и я тебя приглашаю! Отказы не принимаются! - хихикнув, она выжидающе сверлила его глазами.
  Хамить не хотелось, но идти на какую-то легкомысленную вечеринку и провести там весь вечер с не менее легкомысленными девочками и мальчиками желания было еще меньше. Поэтому опустив взгляд на пол, Билл начал мысленно придумывать причины, чтобы отказать.
  - И не выдумывай, что у тебя что-то где-то болит или еще какую-нибудь чушь! - словно прочитав его мысли, сказала Софи. - Ты идешь, и это даже не обсуждается!
  - Да? А может, все-таки я должен решать, пойду я или нет?! - вчерашняя агрессия вдруг начала возвращаться, и возникло внезапное желание раз и навсегда объяснить этим ребятам, что они ему не нужны и что ему вообще никто не нужен!
  - Билл ты чего злишься? Я же тебя всего лишь на День Рождения пригласила!
  - Да плевать я хотел на твой День Рождения! - поражая весь класс и учителя в том числе, Билл вскочил с места и начал попросту орать. - Вы меня вообще уже достали все! Не нужны мне ни ваши праздники, ни ваша компания! Сколько можно объяснять?! Мне что послать вас нужно, чтобы вы поняли?! Тогда идите вы все к черту! Теперь понятно?!
  Щеки пылали от злости, а в горле встал ком, угрожая превратиться в грандиозную истерику, ничем не уступавшую вчерашней. Сжимая кончиками пальцев свою сумку, Билл в ужасе смотрел на ошарашенных ребят и разгневанного учителя. Только сейчас он начал постепенно осознавать, что натворил, и от этого становилось еще хуже.
  Не выдержав такого внимания к собственной персоне, он принялся собирать со стола свои вещи.
  - Куда вы засобирались, Билл? - грозно скрестив руки, преподаватель подошел к нему.
  - Д-домой, - Билл опустил глаза и прикусил губу, чтобы не разреветься.
  Казалось, только что он окончательно разрушил свою жизнь. Хотя чего он все время добивался? Одиночества. Так после сегодняшней выходки оно ему обеспечено на всю оставшуюся жизнь. По крайней мере, школьную жизнь. Вот только отчего тогда так паршиво? Может быть, от ненавидящих взглядов одноклассников и обиды на лице Софи? Он ведь никогда не хотел причинять боль. И все равно это сделал.
  - Нет, Билл, домой вы не пойдете. Сейчас вы вместе со мной отправитесь к директору.
  
  Билл бегом выбежал из школьного здания и, вытирая слезы, ринулся к воротам. Но на его пути, словно из неоткуда, выросла Софи.
  - Билл, что с тобой? Ты можешь объяснить, в конце концов, что происходит?!
  - Что происходит? И ты еще спрашиваешь, что происходит?! Из-за тебя меня грозят чуть ли не выгнать со школы!
  - Из-за меня?! - Софи скрестила руки на груди и, пылая от злости, сверлила гневным взглядом мальчика. - Я пригласила тебя на свой День Рождения из жалости, потому что ты как зомби по школе ходишь! На тебе лица нет! А ты еще меня винишь!
  - Да не нужна мне твоя жалость, как и ты сама!
  - Тебя никто не заставлял кричать на весь класс, как тебя все достали! Мы просто помочь хотели, потому что видели, какой ты несчастный!
  - Да отвалите вы от меня! Сколько раз можно повторять?! - где-то в подсознании Билл понимал, что Софи права и что ее помыслы были самыми благими, но контролировать эмоции сил не осталось.
  Задержав на его лице печальный взгляд еще на несколько секунд, девушка всхлипнула и, закрыв лицо руками, помчалась на дорогу.
  - Софи, стой! - отчаянно закричал Билл, но было поздно.
  Ехавший на бешеной скорости автомобиль сбил ее. И в голове Билла на всю жизнь запечатлелся визг колес и душераздирающий крик.
  
  Где-то рядом раздавались знакомые голоса. Судя по интонации, собеседники были взволнованы. Томас попытался открыть глаза, но это оказалось не так просто - возникло ощущение, будто он парализован. Однако после недолгих усилий тело начало слушаться своего владельца, и к нему вернулись нормальный слух, зрение и способность двигаться.
  Как оказалось, в комнате, кроме него самого, находились Август, король и еще один мужчина.
  - О, мой любимый брат, ты проснулся! - с фальшивой любовью в голосе воскликнул Август и бросился к нему. - Я так волновался!
  - Мы все очень переживали, Томас, - не так экспрессивно, но зато искренне произнес Дитрих - так звали короля. - Что случилось с тобой?
  - Я... я... - начал юный принц, но горло жутко болело, затрудняя словесный поток.
  - Ваше Сиятельство, вам не стоит пока говорить! - к нему приблизился третий мужчина, которого он видел впервые. - Я врач, - поспешил представиться он, увидев замешательство на лице принца.
  - Но меня...
  - Не утруждайте себя, Ваше Сиятельство!
  - Меня ночью...
  - Томас, молчи! Тебе же доктор не велел разговаривать! - подключился Август, с ложной заботой поправляя простыни.
  - Меня ночью пытались задушить! - несмотря на предостережения, выдавил из себя Томас и закашлялся.
  - Задушить? - трое мужчин как-то странно переглянулись и вернули свое внимание больному.
  - Именно! Кто-то пробрался в мою комнату и чуть не задушил меня! - слова давались тяжело, но принц счел необходимым все рассказать сию минуту.
  - Но это невозможно! - ахнул Август и повернулся к доктору. - Вы обнаружили у него следы удушья?
  - Нет, Ваше Сиятельство, никаких следов нет.
  - Но меня, кажется, душили подушкой или чем-то схожим, - чтобы произнести это, Томасу понадобилось приложить немало усилий.
  Однако взамен он получил лишь очередную порцию недоверчивых взглядов.
  - Не волнуйся, Томас. Сейчас для тебя главное покой. А мы скоро возвратимся, - король поманил за собой мужчин, и они беспрекословно вышли за ним из комнаты.
  
  - Ничего не понимаю! - развел руками король и опустился в кресло. - Кто мог душить моего сына в его же покоях? Куда глядела стража, когда чужой пробирался в замок?
  - Отец, не волнуйтесь вы так сильно. Быть может, ему померещилось?
  - Померещилось? Ты хочешь сказать, что Томас выжил из ума?!
  - Ваше Величество, - стыдливо потупив глаза, вмешался в спор доктор, - Но никаких следов удушья я не заметил.
  - Но его душили подушкой!
  - В таком случае у него бы остались раны на губах с внутренней стороны от прижатия их к зубам и...
  - Довольно! - щеки короля залились краской от гнева, а руки сжались в кулаки. Поднявшись с места, он вплотную приблизился к врачу и бросил в его сторону гневный взгляд. - Отчего же он тогда говорить не может?
  Доктор испуганно сглотнул и попятился к двери.
  - Это могло быть вызвано нервным перенапряжением впоследствии...
  - Прочь! - не дослушав, разъяренно закричал король, и мужчина поспешил покинуть комнату. - И ты тоже считаешь, что твой младший брат сошел с ума?!
  Август поймал на себе настолько жалящий взгляд, что в коленях появилась мелкая дрожь, и ноги стали ватными.
  - Я не считаю так, отец, что вы! Я даже мысли такой припускать не желаю! Но позвольте рассказать, какие страшные вещи творятся с моим любимым братом последние дни?
  Умерив пыл, отец выслушал его, тяжело вздыхая и ахая на самых страшных моментах. Верить в то, что его сын потерял разум, сердце отказывалось, но тайные преследователи, которые догоняют, но все же почти не причиняют зла, выглядели слишком абсурдно. В голове не укладывалось, как какой-то бандит может неоднократно пробираться в замок, где полно стражи, и уходить не замеченным! Чего ради он гнался за Томасом, но когда тот упал с коня, не тронул его?
  Дитрих невольно поймал себя на мысли, что начинает соглашаться со страшными догадками Августа. Это причиняло неизгладимую боль. Ведь он столько надежд вложил в младшего сына! Томас всегда был для него любимчиком. Его пылкий нрав и независимость будоражили сознание, а неординарное мышление и твердость идеально подходили для будущего правителя. Чего греха таить, король нередко подумывал нарушить устоявшиеся правила и передать власть младшему из сыновей. Он всегда был честным, упрямым, гордым. Он мог бы стать таким прекрасным королем, которого еще никогда не видала страна!
  А что теперь? Его надежды рушились с немыслимой скоростью, в прах испепеляя веру. Неземная любовь к сыну затуманивала сознание, не давая трезво взглянуть на происходящее. Видать, именно это послужило причиной недоверия к словам доктора и Августа. Но сейчас так пронзительно больно осознавать, что они правы!
  Колющие слезы накопились в глазах и требовали дать им волю. Не желая показывать своей слабости, Дитрих тихо попрощался и ушел в свои покои, запирая себя наедине с нечеловеческой болью.
  
  - Это все из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя! - истерично кричал Марк, дергая Билла за воротник куртки. - Из-за тебя моя девушка в больнице! И если она умрет, ты будешь виноват!
  Билл безудержно всхлипывал, не находя что ответить. Он не желал ей зла и не хотел, чтобы это произошло. Он до сих пор не мог поверить в трагедию, что развернулась перед его глазами полчаса назад.
  Конечно, он мог бы просто убежать, увидев, что водитель сбившего Софи автомобиля забрал ее в машину и повез в больницу, и никто бы не узнал, что они повздорили. Но он не мог так поступить. Поэтому он сразу же помчался в школу и рассказал обо всем друзьям Софи и теперь расплачивался за это.
  - Если она умрет, я убью тебя! Слышишь?! Убью!
  - Убей, - сквозь слезы прошептал Билл. - Мне уже все равно.
  - Ах, тебе еще и все равно?! - глаза Марка почернели, а мышцы лица напряглись. - Я тебе сейчас покажу "все равно"!
  В следующую секунду он замахнулся правой рукой и зарядил Биллу прямо в нос, из которого сразу же брызнула кровь.
  - Урод! Скотина! - кричал Марк и уже бил мальчика ногами в живот.
  Удары были очень болезненными, но Билл даже не думал давать сдачи или хотя бы защищаться. Он осознавал свою вину, и именно от этого ему было уже все равно на собственную жизнь. Если из-за него погибнет человек, то зачем жить ему?
  - Мразь! Тварь! Ублюдок! - тем временем продолжал Марк, прилагая все больше силы и злости.
  - Прекратите! Прекратите, пожалуйста! - кричали девчонки, но он не собирался останавливаться.
  - Что здесь происходит? - наконец в перепалку вмешались учителя и с помощью охраны оттащили разъяренного подростка от Билла.
  - Я убью тебя! Убью, клянусь! - всю дорогу, пока его тащили в медпункт, истерично выкрикивал Марк.
  А Билл лишь смотрел ему вслед глазами, полными слез, и был абсолютно не против, чтобы он исполнил свое обещание.
  
  **9 месяцев спустя**
  Снег хрустел под ногами, а морозный ветер обжигал лицо. Билл укутался шарфом по самый нос и ускорил темп. Впервые после произошедшего с Софи она позвонила ему и пригласила к себе. Он даже представить не мог, что ему предстоит услышать и по какому поводу ему выпала такая честь.
  Однако отказывать несчастной девушке Билл не собирался. Ведь все это время он не переставал думать о случившемся и справедливо укорять себя. Чувство вины настолько крепко поселилось в его сердце, что стало сродни чувству голода или жажды, с той лишь разницей, что его нельзя удовлетворить, и с каждым днем оно становилось все острее, обретая новые формы. Теперь он считал себя виноватым во всем, что происходило с ним и окружающими его людьми.
  С одной стороны, он перестал обижаться на отца и искать причины его ужасному отношению к сыну, пенять на жестокую судьбу, повернувшуюся к нему спиной, и смирился с мыслью, что жизнь не злая тетка, а лишь активная форма существования материи, и во всех своих бедах виноват только он сам. Но с другой стороны, навалившаяся ответственность была слишком невыносимой и тяжелой для семнадцатилетнего подростка с и без того расшатанной психикой.
  Обвинения в школе еще больше подавляли его, а неожиданное презрение со стороны недавно набивавшихся в друзья одноклассников доводило почти до безумия. Но Билл не винил ребят. Они столько времени пытались ему помочь, а он лишь плевал им в лицо. Так что нынешнее отношение было заслуженным.
  И Билл уже привык терпеть все это. Вот только мысль, что молодая девушка, которой жизнь нужна гораздо больше, чем ему, теперь по его вине сидит в инвалидной коляске, постепенно убивала его, словно яд замедленного действия. Он никогда никому не желал зла, но невольно послужил причиной того самого зла и сейчас ненавидел себя за это всем сердцем.
  Добравшись до дома Софи, Билл замер у входной двери, не решаясь нажать на звонок. Но все же немного поколебавшись, он пересилил себя, и вскоре мама девочки впустила его внутрь. Как ни странно, на ее лице не было ненависти или презрения. Она вела себя так, словно не он виноват в трагедии, произошедшей с ее дочерью.
  - Проходи, Билл. Софи ждет тебя в своей комнате, - женщина указала рукой на дверь в конце коридора, и Билл последовал туда.
  Постучавшись, он услышал тихое "Войдите" и, нажав на ручку, отворил дверь. Перед глазами предстала светлая просторная комната с большой кроватью посередине и декоративным камином в углу. На стенах висело множество картин с изображением природы, а окна были заслонены сиреневыми шторами.
  Билл сглотнул и перевел взгляд на хозяйку спальни, по его вине прикованную к инвалидному креслу. Она сидела к нему лицом, но определить, что она сейчас чувствовала, было затруднительно.
  - Привет, - все еще топчась в дверях, прошептал он и опустил взгляд.
  - Заходи.
  Билл нерешительно вошел и, закрыв дверь, с разрешения Софи сел в кресло.
  - Как ты?
  - Нормально, а ты? - отвечать подобным образом вошло в привычку за долгие годы. Но сейчас такой ответ был явно не уместен. Поэтому Билл сию минуту пожалел о сказанном. - Извини, я имел в виду...
  - Я нормально, Билл. Как видишь, я не жду своего часа и не пытаюсь его ускорить. Если я не могу ходить, это еще не значит, что ты не можешь спросить у меня "Как дела?". И у меня бывает хорошо.
  - Да, прости, - теперь он смутился еще больше и поэтому поспешил перевести тему. - Красивые картины.
  - Правда? - на лице Софи появилась лучезарная улыбка, а в глазах загорелся счастливый огонек. - Я сама их рисовала!
  - Сама?! Они потрясающие! Я думал, это дело рук какого-то великого художника! - Билл не льстил. Гипнотизирующие взгляд закаты, величественные водопады, не менее завораживающие леса и океаны были похожи на живую природу, а не картины, созданные кистью и красками. - Я не знал, что ты так здорово рисуешь!
  - Я тоже не знала. Прожигая жизнь с парнем и друзьями, я даже не пробовала. Талант рисовать я обнаружила в себе только после аварии.
  Упоминание об автомобильной катастрофе заставило сердце Билла болезненно сжаться в маленький комочек. Чувство вины вновь накрыло его с головой, подавляя все другие чувства.
  - Как видишь, Билл, я нашла себе занятие.
  - Прости, Софи, прости. Если бы не я, ты бы могла сейчас ходить, жить полноценной жизнью и...
  - Я буду! Я еще обязательно буду! И пойми, не ты в этом виноват!
  - А кто?
  С уст Софи сорвался рваный вздох, и дрогнули губы. Билл отчетливо видел слезы в ее глазах, но она не давала им волю. Подъехав на своей коляске к нему поближе, она взяла его за руку.
  - Никто, Билл. Так сложилась ситуация, но в этом никто не виноват! Я знаю, что в школе тебе покоя не дают, обвиняя в том, что со мной произошло. Но они не правы! Именно для этого я и позвала тебя. Я хочу, чтобы ты понял, что в этом нет твоей вины. Поверь мне.
  - Но ведь если бы не я...
  - Если бы не ситуация, Билл. Даже если бы ты на меня накричал, но я бы не выбежала на дорогу, ничего не произошло бы. Или если бы не ехал в это время тот автомобиль, тоже ничего бы не случилось. Понимаешь?
  Билл молчал, не находя слов. То, что он услышал, повергло его в шок. Неужели одноклассники выбрали его в качестве козла отпущения, а сама Софи, ставшая жертвой, оправдывает его? Почему ее так волнует, что он чувствует, каково ему приходится?
  - Софи...
  - Билл, я же вижу, что ты уже долгое время в глубокой депрессии. И началось это еще до аварии. Что происходит?
  - Тебя это правда волнует?
  - Если бы не волновало, не спрашивала бы.
  - Но почему? - лицо Билла выражало искреннее недоумение.
   Может быть, она влюблена в него? Это объяснило бы, и почему она так яро звала его на свой День Рождения, и почему так сильно расстроилась из-за него в тот день, и почему беспокоится о том, что его винят в случившемся. Однако никакого проявления подобных чувств с ее стороны Билл никогда не замечал. К тому же она уже долго встречается с Марком, который регулярно навещает ее даже после того, как она оказалась в инвалидном кресле. Так в чем же дело?
  - Потому что мне жаль тебя, Билл. Просто по-человечески жаль.
  - И все? - в услышанное верилось с трудом. Неужели обычное сострадание к другому человеку может быть сильнее собственного горя и обиды?
  - И все, - однако взгляд Софи был искренним. Да и какой смысл ей врать?
  Только сейчас, глядя в чистые голубые глаза, Билл осознал, от какой дружбы он отказался. Он обрек себя на одиночество, полагая, что никому на самом деле нет до него дела, но сильно ошибся, впритык не замечая очевидного.
  - Мне очень жаль, что я тогда отказался пойти к тебе на День Рождения, - с горечью прошептал он, сжимая хрупкую ладошку в его руке.
  - Мне тоже, - по щеке Софи скатилась слеза, оставляя за собой влажный след, но тут же на ее лице появилась добрая улыбка. - Придешь ко мне завтра?
  
  Томас не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он остался один в покоях. В груди поселилось стойкое ощущение, что время вообще перестало существовать. Не остановилось, не замерло, а просто исчезло.
  Вместе со временем исчезли и чувства. Все казалось таким неважным, приземленным. Имело ли сейчас смысл то, за что он боролся, за что готов был отдать все, что у него есть?
  В голове начали всплывать воспоминания из детства: добрая улыбка матери, вечно недовольный Август, хмурый, но любящий взгляд отца, и бесконечный интерес ко всему на свете. Складывалась мозаика из отдельных эпизодов - коротких и незначительных, длинных и ярких. Одним из самых острых воспоминаний было пронзительно голубое небо над головой и душераздирающий крик до боли в горле. В этот день Тому исполнилось двенадцать, и в этот день умерла его мать. Боль от потери оставила глубокий след в его душе и ненависть к собственному дню рождения. Они с Августом ожидали еще одного братика, а отец ребенка. Но не родившийся малыш не только погиб сам, но и отобрал жизнь у матери.
  - Мама... - еле слышно прошептал принц, выпуская накопившуюся в глазах влагу.
  Сейчас ему, как никогда, не хватало материнской любви и заботы. Пускай все считали его уже состоявшимся мужчиной, которому самому пора заводить семью и детей, он все еще чувствовал себя подростком, не дополучившим материнской ласки.
  Негромкие всхлипы разрушили тишину в комнате, вдохнув в нее жизнь, и снова запустили ход времени. Перед глазами, словно наяву, появился образ несчастного пленника, его черные спутанные волосы, подрагивающие от истощения губы и окруженные темными кругами глаза, в которых по непонятной причине все еще пылала надежда.
  Этот взгляд заставил Томаса собраться с последними силами и сию секунду подняться с кровати. Оглушительно хлопнув дверью, принц выбежал из комнаты.
  - Где Билл? - бесцеремонно ворвавшись в покои брата, Том напугал не только его, но и Аделину, нежившуюся в объятиях супруга.
  - Томас, что случилось? - брови Августа поползли вверх.
  Крепко прижимая к себе жену, он недоверчиво смотрел на брата в ожидании ответа. Грудь Томаса вздымалась от тяжелого дыхания, а лицо выражало тревогу.
  - Да что с тобой, Томас?
  - Я спросил четко и ясно. Где Билл?
  - В темнице. А где он должен быть? - Август ядовито улыбнулся и, сощурившись, добавил, - В твоей кровати?
  - Не смей так говорить!
  - Не нервничай, брат, тебе это опасно, - отпустив жену, Август встал и бросил на нее стальной взгляд. - Будь так любезна, дорогая, оставь нас наедине.
  Аделина покорно кивнула и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
  - Что ты собираешься сделать с ним? - Том пытался успокоиться, но злоба была слишком сильной.
  - Ничего. А что я должен с ним сделать?
  - Прекрати издеваться надо мной! - губы предательски дрожали, а в глазах снова накопились слезы. Том был награни.
  - Томас, ты меня пугаешь, - спокойный тон Августа и его насмешливый взгляд выводили из себя еще больше. - Сначала ты говоришь, что тебя кто-то преследует, потом он приходит к тебе в комнату и душит тебя, не оставляя при этом никаких следов, теперь ты врываешься ко мне в покои и гневаешься, что я что-то не то сделал с этим...
  - Биллом.
  - Да, Биллом. Что с тобой происходит?
  - Я... я не знаю... - Том беспомощно вздохнул и опустил глаза, только сейчас осознавая, насколько нелепо себя ведет.
  - Не волнуйся, братик. Присядь, - Август заботливо присадил брата в кресло и сел напротив. - Если тебя так волнует этот пленник, я могу его освободить.
  - Правда? - в душе появилась пылающая надежда, и Том цеплялся за нее обеими руками.
  - Конечно. Ради твоего спокойствия что угодно. Только при одном маленьком условии.
  - При каком? - ради свободы Билла, ради того, чтобы снова его увидеть, Том был готов на все.
  - Отец не должен о нем ничего знать.
  - Такая мелочь!
  - Да, тогда договорились?
  Том был так счастлив, что не обратил ровно никакого внимания на подозрительно сощуренные глаза и на хитрую ухмылку брата. Быстро обняв его, принц произнес слова благодарности и вернулся в свои покои.
  
  Легкий ветерок незначительно колыхал листья деревьев, а пение ночных птиц и сверчков поселяли в душе умиротворение. Том вдыхал прохладный вечерний воздух, сполна наслаждаясь запахом весны, и вспоминал, как Билл после длительного заточения в темнице наслаждался природой.
  Перед глазами ярко предстала картина того дня. Воспоминания о пленнике разжигали костер в сердце принца, заставляя его биться с бешеной скоростью. Глупо было отрицать, что это уже гораздо больше, чем просто желание помочь.
  На миг закрыв глаза, Томас осмелился представить прикосновение бархатистых губ к своим, поглаживание нежной ладони по щеке, и вздрогнул, осознав, насколько приятны ему такие фантазии.
  Однако остановить их было уже невозможно. Они сумасшедшим потоком накрывали юношу с головой. Оставалось только поддаться искушению и разрешить своим мыслям будоражить сознание.
  Сев на скамью возле дерева, Томас прислонился к нему и снова закрыл глаза. На этот раз он полностью предался собственным мечтам, разрешив им унести его далеко от реальности. И только сильный удар по голове заставил его вернуться, но лишь на считанные секунды. Дальше наступила уже знакомая темнота и ощущение падения в пропасть.
  
  - Я вечером вернусь, - Билл широко улыбнулся и, быстро обняв Арне, выбежал на лестничную площадку.
  Арне молча наблюдал, как он вошел в лифт и, еще раз помахав рукой на прощание, уехал. Душа ликовала за брата, которого он уже практически отвык видеть таким веселым.
  Софи словно оживила его. И хотя с отцом и в школе все еще бывали серьезные конфликты, в Билле что-то явно переменилось в лучшую сторону. Он стал жизнерадостным и общительным, а главное, он снова полюбил жизнь, которая уже, казалось, угасла в нем.
  Выбежав из подъезда, юноша направился к автобусной остановке. Его не волновали ни сильный мороз, ни снегопад, ни люди, что-то недовольно ворчавшие в ожидании автобуса. Он лишь думал о встрече с Софи, которая стала лучшим и единственным за всю жизнь другом. С ней он мог говорить обо всем на свете. Почти обо всем. Лишь одну тайну он тщательно скрывал от подруги, но на это у него были серьезные причины.
  Погрузившись в собственные мысли, он и не заметил, как быстро добрался до ее дома.
  - Привет! - несмотря на то, что он навещал девушку почти каждый день, стоя на пороге, он все равно каждый раз испытывал легкое волнение.
  Ее доброе лицо и лучезарный взгляд заставляли его светиться изнутри, наполняя смыслом до того бессмысленное существование.
  Но на этот раз все было по-другому. Софи молча впустила его и, вертя руками колеса своей коляски, поехала в комнату. Вид у нее был совсем невеселый.
  - Что с тобой? - Билл взволнованно всмотрелся в ее лицо и заметил покраснение вокруг глаз, как от слез. - Ты плакала?
  Она лишь шмыгнула носом и опустила лицо. Билл сел напротив нее в кресло и почувствовал, как сердце сжимается от жалости к бедной девушке.
  - Софи, что случилось?
  Но опять без ответа.
  - Тебя кто-то обидел?
  - Марк... - после недолгой паузы почти шепотом отозвалась Софи, и по ее щеке начали одна за другой катиться слезы.
  - Что Марк? Он тебя обидел?
  - Он меня бросил! - было видно, что слова давались ей крайне тяжело. Закрыв лицо руками, она начала рыдать навзрыд.
  - Бросил? - у Билла в голове не укладывалось, как можно бросить ТАКУЮ девушку в ТАКОМ состоянии.
  - Да!
  - Но почему?
  - Он сказал, что больше не может так... что он молодой и что он хочет жить полной жизнью, отрываться по полной... - Софи глубоко вздохнула и, подняв лицо, посмотрела Биллу прямо в глаза. - Он нашел себе новую девушку.
  - Вот ублюдок! - Билл вскочил на ноги и в сердцах ударил рукой о дверной косяк. - Да как он мог?! Я убью его!
  - Не надо, Билл, у тебя и так море неприятностей в школе!
  - Да плевать мне на неприятности! Только последний ублюдок мог так поступить!
  - Ты не прав.
  - Что? - Билл замер от удивления и ошарашено посмотрел на подругу. - Ты что еще и выгораживать его вздумала?
  - Я просто... не могу его винить.
  Не веря своим ушам, Билл взглянул, нет ли нимба над головой девушки, и даже удивился, что его там не оказалось. Или он просто не виден ему, грешнику?
  - Что ты такое говоришь?
  - Он ведь и правда не обязан тратить свою жизнь на меня. Никто не обязан. И никто не будет, - последнюю фразу Софи произнесла с особой болью в голосе.
  Билл растерянно бродил взглядом по комнате, словно ища поддержки у безмятежных картин и книжных полок. Наконец собравшись с духом, он придвинул Софи к себе и нежно поднял ее голову за подбородок.
  - Будет. Я обещаю. Еще найдется тот, кто посвятит тебе жизнь и ни разу не пожалеет об этом, - конечно, это было далеко не все, что он хотел сказать, но на большее не хватило смелости.
  
  Звук открывающихся дверей и яркий свет факела заставил Билла вскочить на ноги от испуга. В темницу вошли трое мужчин с каменными лицами.
  "Наверное, сейчас меня казнят" - в ужасе подумал пленный и отчаянно оглянулся по сторонам в поисках возможного спасения. Но бежать было некуда.
  Не проронив ни слова, мужчины взяли его за руки и грубо поволокли на выход.
  - Ч-что вы делаете? Куда вы меня ведете? - заикаясь, спросил Билл. Голос предательски дрожал, а сердце трусливо сжималось в крохотный комочек.
  Но, как и следовало ожидать, объяснять никто ничего не собирался.
  Сильный, но еще контролируемый страх стремительно перерастал в животный ужас. Ведомый стражей по темным коридорам Билл паниковал так, что слышал удары собственного сердца.
  Но вскоре его вывели наружу, где он окончательно потерял рассудок. Только теперь не было страшно. Свежий воздух кружил голову, а созерцание звездного неба сводило с ума. Юноше казалось, что он в раю, вот только ангела нигде не видно.
  - Том... - с трудом шевеля губами, прошептал пленный. - Где же ты?...
  
  Сильная головная боль пронзила изнутри. Томас открыл глаза, и перед его взором предстал украшенный богатыми узорами потолок, сильно схожий с потолком в его покоях. Однако отличия были весьма существенными. Долго размышлять не пришлось, чтобы понять, где он находится.
  Только Том собрался позвать брата, как услышал уже знакомый голос доктора.
  - Частые обмороки и головные боли не есть хороший признак.
  - Что вы хотите этим сказать, Бернхард? - чересчур наигранно спросил Август.
  Судя по цоканью каблуков, он как обычно расхаживал по комнате. На Томаса по-прежнему никто не обращал внимания, а значит, можно закрыть глаза и притвориться спящим, что он незамедлительно сделал.
  - Ваше Сиятельство, я не хочу вас пугать. К тому же, я не могу быть полностью уверенным и надеюсь, я ошибаюсь...
  - Не томите, - в стальном тоне, беспринципно оборвавшим врача, Том узнал голос короля.
  - Ваше Величество, как ни прискорбно, но я должен огорчить вас.
  - Так огорчайте! К чему столько слов?! - Дитрих сорвался на крик, что бывало крайне редко.
  - Простите, Ваше Величество, просто я...
  - Если вы сейчас же не объясните, что происходит с моим сыном, я немедленно прикажу вас казнить!
  - Да, Ваше Величество, - судя по интонации, Бернхард не на шутку испугался. - Я осмелюсь предположить, что у принца Томаса серьезное психическое заболевание.
  - Вы хотите сказать, он душевно больной?
  - Мне очень жаль, Ваше Величество.
  - Вон, - на удивление, это прозвучало весьма спокойно. Однако в следующую же секунду король закричал так, что Томас содрогнулся. - Во-о-он!
  Раздались быстрые шаги и скрип дверей. В комнате воцарилась тишина.
  - Отец, но что если доктор прав? - осторожно произнес Август спустя некоторое время.
  - Да как ты смеешь такое думать про своего брата?!
  - Я не желаю даже думать об этом, однако...
  - Вон! - Дитрих перебил его так же бестактно, как и врача.
  И вероятно, если бы Август не повиновался сию минуту, он был бы выпровожен таким же способом.
  Дождавшись, когда все утихнет, Томас наконец открыл глаза. Пришло время поведать королю правду.
  
  Удобно расположившись в роскошном кресле, спинка и локти которого были обшиты золотом, Август неспеша потягивал дорогое вино из хрустального бокала. Бернхард сидел напротив, в нетерпении покусывая губы.
  - Ваше Сиятельство, меня очень беспокоит одна мысль, - нерешительно начал он.
  - Я слушаю вас.
  - Вдруг вашим планам не суждено осуществиться?
  - Что вы имеете ввиду? - Август сощурился и бросил в сторону доктора гневный взгляд, от чего тот растерялся еще больше.
  Но все же собравшись с духом, он продолжил:
  - Что если Его Величество усомниться в правдивости наших слов и пригласит другого врача осмотреть принца Томаса? Ведь тогда выяснится, что он не болен.
  - Это будет печально, - Август пожал плечами и, достав большую сигару, закурил. - Потому, что если отец узнает, что вы ему солгали, вам не сдобровать.
  Бернхард нервно сглотнул от услышанного и потупил глаза.
  - А как же ваша идея заполучить трон? Если обнаружится, что принц Томас не болен, он может достаться ему.
  - У меня на этот случай есть еще один план. Запасной.
  Внезапно в комнату постучали три раза и с разрешения ее хозяина вошли.
  - Ваше Сиятельство, - Генрих выглядел крайне обеспокоенным. - У меня плохие новости.
  - Присаживайтесь, - Август указал на кресло возле Бернхарда, и Генрих сию минуту сел. - Говорите.
  - Принц Томас поведал Его Величеству о том, что произошло с ним, и Его Величество ему поверило! - взгляд мужчины нервно блуждал по комнате, а лицо залилось краской. - Более того, Его Величество приказало тщательно следить за каждым шагом принца и выслеживать его преследователя! Ваше Сиятельство, если мы продолжим запугивать и нападать на принца, нас поймают!
  Август сердито сдвинул брови и поставил бокал с вином на столик рядом с его креслом. Он ожидал такого поворота событий и подготовился. Однако все равно крайне негодовал, что первый план не сработал. Ведь на его исполнение ушло достаточное количество времени.
  - Да, это нужно прекращать. Что еще говорил отец?
  - Он замолвил слово о том, что все еще не определился, кто из наследников более достоин престола, и собирается решить это на завтрашнем балу, когда принц Томас представит ему свою избранницу.
  По лицу Августа было видно, что он сильно расстроен услышанным. Однако держался он стойко. Элегантно зажав между пальцами ножку бокала, он опустошил его и поднялся с места.
  - Мне очень жаль, что наши старания прошли даром. Более всего я сочувствую Бернхарду. Вам, увы, придется хуже всех.
  - Почему, Ваше Сиятельство? - Бернхард никогда не плакал, но сейчас слезы скопились в его глазах, просясь вырваться наружу.
  - Король будет зол, что вы лгали ему. Но он благородный человек. Быть может, помилует вас. Будем уповать на это.
  - Но вы ведь сами говорили мне лгать, Ваше Сиятельство! - врача захлестнуло отчаяние, с которым он не мог совладать.
  - А разве об этом кто-нибудь узнает? - Август угрожающе подошел к нему и надменно посмотрел сверху вниз. - Учтите, что я менее благородный из всей семьи. Так что решайте, с кем лучше иметь проблемы. К тому же, обещанное вознаграждение вы получите в любом случае. Только если не проболтаетесь.
  - Как скажете, Ваше Сиятельство, - Бернхард покорно опустил голову.
  На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Генрих прервал ее первым:
  - Что же теперь будет, Ваше Сиятельство?
  - Ничего. У меня есть запасной план, - губы принца растянулись в недоброй улыбке.
  - Что прикажете делать, Ваше Сиятельство?
  - Пока только ждать. Я уже послал за Биллом.
  
  Очередная ссора с отцом. Очередная пощечина. Но на этот раз Билл не собирался отстаивать свои права. Он молча развернулся и пошел в свою комнату, закрываясь изнутри. Дождавшись, когда хлопнут входные двери, он вышел наружу.
  Что же происходит? Последнее время все было спокойно. Юноша даже поверил, что отец изменился, но, увы, ошибся.
  Такое ощущение, что с уездом Софи все вернулось на свои места, и после недолгого полета Билл снова спустился на землю.
  Открыв окно, он вдохнул полной грудью и, невзирая на холод, сел на подоконник. Снег таял, и с крыш стекала вода. Приближение весны чувствовалось во всем: в по-весеннему греющем солнце, в пении одиноких птиц, в детях, весело играющих на улице. Вот только в сердце все еще стояла зима. И казалось, она там поселилась надолго.
  Билл оперся головой об оконную раму, давая воспоминаниям накрыть его с головой. Перед глазами предстала Софи. Счастливо улыбаясь, она сообщила, что уезжает в Швейцарию, где работает знакомый ее отцу врач, готовый сделать ей операцию на позвоночник. Она так верила, что сможет встать на ноги. Но прошло уже две недели, а она все еще даже не чувствует ног.
  Билл с трепетом ждал звонка каждый день, надеясь на чудо. Но чудо не случилось. Софи до сих пор уверяла его, что встанет. Но он уже перестал верить.
  Мысли текли безудержной волной, возвращая юношу в день, когда он собирался признаться Софи в своих чувствах. Он так долго подбирал слова, так сильно волновался, а в итоге, не успев сказать ни слова, узнал, что она помирилась с Марком.
  " - Он приехал ко мне в Цюрих! Представляешь? - с энтузиазмом рассказывала по телефону Софи. Судя по ее голосу, она буквально захлебывалась от счастья. - Сказал, что когда я уехала, он понял, какую ошибку совершил! Он все это время не переставал думать обо мне! Билл, ты слышишь?
  - И ты простила его? - голос прозвучал слишком холодно, слишком ревниво.
  - Конечно! Все мы совершаем ошибки, и у каждого есть шанс исправиться. Я люблю его и не собираюсь лишать такого шанса!"
  После этого случая Билл смирился, что ему не суждено быть с девушкой, которую он любил. С первым человеком, к которому он испытывал такие сильные чувства. Он даже вслушался в ее слова и решил дать шанс исправиться отцу. Но видимо, зря. Не хотелось думать, что Марк тоже не сможет измениться и снова предаст Софи.
  По телу побежали мурашки, а кости уже ломило от холода. Билл встал с подоконника и закрыл окно, а вместе с ним и свое сердце.
  
  Дни стали невыносимо похожи один на другой. Настолько, что Билл отличал сегодня от завтра лишь количеством уроков. Впрочем, последние две недели он перестал посещать школу, взяв больничный. Он понимал, что так не может продолжаться вечно, и категорически решил поставить всему конец. Конец плохим оценкам, конец равнодушию со стороны одноклассников, конец созерцанию одних и тех же картин каждое утро, каждый день и каждый вечер, конец наблюдению за жестокостью и страданиями, конец потухавшей искорке надежды, что Софи когда-нибудь снова сможет ходить, а в мире восторжествует справедливость, конец своему бессмысленному существованию. А было оно именно бессмысленным, впрочем, как и все остальное.
  Билл был твердо уверен, что смысл это лишь мнимое предназначение, которого на самом деле не существует. За что бы человек ни боролся, что бы ни делал, он всегда надеется на конкретный результат, называя его смыслом. А на самом деле исход один. В каждой истории. В каждой жизни. В каждом случае. Без исключений. А память, которую человек надеется оставить после себя, является такой же бессмысленной иллюзией, как и сам смысл. Ведь когда его не станет, ему будет уже все равно, что о нем говорят и говорят ли вообще. Он даже не узнает этого. Он больше вообще ничего не узнает и не почувствует. Его безжизненное тело закопают под землей или сожгут, а прах поместят в колбу. И все будут равны: верующие и атеисты, благородные и скупые, милосердные и убийцы. Врожденное чувство справедливости не давало Биллу смириться с абсолютной несправедливостью. Хотелось кричать о том, как все неправильно, пеняя на судьбу, обвинять кого-то во всех невзгодах человечества. Но некого. Жизнь всего лишь большая случайность, и все, что в ней происходит - хаос.
  Только вера наделяет все смыслом. Она толкает человека на доблестные поступки, вселяет в него желание жить и радоваться жизни, надеясь после смерти продолжить свое существование. Множественные религии обещают, что каждому воздастся по заслугам. И как же Биллу хотелось верить хоть одной из них! Но он не мог. В нем не осталось ни капли веры, а бессмысленное существование угнетало с каждым днем все больше.
  Подобные мысли не покидали его ни днем, ни ночью, лишая здорового сна. Последние два месяца он не мог уснуть без приема снотворного. Мать и брат не на шутку беспокоились за него. Даже отец перестал трепать ему нервы и пытался наладить нормальные отношения. Но Билл не верил в благородность его намерений. Хотя сейчас ему было уже все равно.
  Главное, что завтра Арне уезжает на свадьбу к другу, а родители отправляются на прием к психиатру договариваться насчет Билла. Он не знал, чего именно они хотели - положить его в клинику или лечить амбулаторно. Это было неважно, ведь не случится ни того, ни другого. Завтра его уже не станет.
  
  Ведомый двумя мужчинами Билл вошел во дворец и сразу же узнал зал, в котором он очнулся после падения со второго этажа своего дома. Высокие потолки, роскошную мебель, обшитую золотом, и повсюду изящные узоры невозможно было не вспомнить. Билл сделал еще несколько шагов вглубь зала, и в ноздри ударил неприятный запах дыма. Как и в прошлый раз, в помещении было огромное количество зажженных свеч. В голове проскользнула мысль, что, наверное, очень некомфортно постоянно жить без современных коммуникаций... или коммуникаций его времени. Хотя после недели заточения нахождение во дворце ему казалось пребыванием в раю. Только тревожное чувство, разраставшееся с каждым шагом и вскоре накрывшее его с головой, напоминало об аде, скрывающемся в этих хоромах.
  Стражники повели Билла к противоположной от входа стене и остановились. Один из них отпустил юношу и надавил на стену. К великому удивлению Билла, в том месте оказалась потайная дверь, о существовании которой он бы ни за что не догадался. Впихнув его внутрь, они заперли дверь с внутренней стороны и потащили его по темному коридору, освещая путь факелом.
  - Куда вы меня ведете? - тревога стремительно переходила в панику.
  Но ответа не последовало.
  Вскоре блуждание по темному коридору закончилось. И теперь Билл увидел вокруг себя другой коридор, освещенный свечами и украшенный золотыми узорами на стенах и потолке.
  - Где... - но задать вопрос не удалось, так как стражник грубо закрыл ему рот рукой.
  - Молчать! - зашипел он и постучался в одну из многочисленных дверей.
  Казалось, он выстукивал какую-то мелодию, и только когда закончил, ему открыли. На пороге стоял не кто иной, как брат Томаса, принц, который бросил Билла в темницу. От одного его взгляда у юноши сжалось сердце, и ватными стали ноги. Брезгливо поморщившись, Август отошел чуть в сторону, пропуская внутрь.
  - Ваше Сиятельство, мы...
  - Я вижу, - бесцеремонно перебил стражника принц, не сводя глаз с пленного. - Отпустите его, - мужчины повиновались мгновенно. - Теперь можете идти.
  Все тело била мелкая дрожь, и Билл был не в силах совладать с собой. Он обвел взглядом комнату и заметил слугу в белом парике, которого первым встретил во дворце. Кажется, его имя Генрих.
  - Ну, что ты дрожишь, как девица перед первой брачной ночью? - усмехнулся Август, заставляя вздрогнуть. Однако Билл удержался от ответа и лишь опустил глаза. Принц неспеша обошел его кругом и остановился за спиной. - Генрих, а вы знаете, сзади его можно запросто спутать с девицей. Только платье одеть на него и можно вести под венец! - оба рассмеялись, и лишь Билл оставался серьезным. А Август все не унимался, - Вот только помыть его надобно, а то вонь от него жуткая! Вряд ли мой братец возжелает его, если его не искупать.
  От последних слов у Билла округлились глаза.
  - Возжелает? - не удержался от вопроса он.
  - Если привести тебя в опрятный вид, то непременно.
  - Но я не... Для чего вы сюда меня привели?
  - А ты еще не догадался? - с уст Августа сорвался злобный смех. Подойдя к нему вплотную и заглянув в глаза, он уловил в них страх и наслаждался этим. - Думал, тебя сейчас накормят и отпустят? Ну, накормить-то мы накормим. Иначе ты совсем выбьешься из сил и не сможешь ублажать Томаса. А отпускать тебя никто не станет.
  - Ублажать? - слух цеплялся за слова, от которых становилось больно и противно.
  - Тебя привели во дворец потому, что ты приглянулся моему любезному брату и будешь ему служить для любовных утех, - улыбка исчезла с тонких губ, и лицо Августа стало серьезным. - Если сможешь его удивить, будешь жить здесь. А если ему что-то не понравится, придется тебя отправить обратно в темницу.
  - Любовных утех? - в услышанное не хотелось верить.
  Ведь Билл так верил Томасу. За один его благородной взгляд он был готов называть его ангелом небесным и молиться на него. Неужели это все фальшь? Но чего ради? "Любовных утех"? В глазах скопились слезы, и стало трудно дышать.
  - Естественно. Я надеюсь, ты хоть что-то умеешь? А то он, знаешь ли, многих искусников повидал.
  Слова больно резали душу. Настолько больно, что хотелось умереть. Единственный человек, ради которого Билл снова захотел жить, предал его. Осознавать это было невыносимой пыткой.
  - Лучше сразу прикажите меня казнить! - отчаянно закричал Билл, выпуская слезы наружу. - Я не собираюсь никого ублажать и служить для любовных утех!
  - Ты будешь делать то, что я тебе говорю. И не смей перечить! - Август сузил глаза и гневно поджал губы. Затем он повернулся к слуге, - Генрих, проследите за тем, чтобы этот юнец был чист и свеж, и подберите ему нормальную одежду. Когда все будет готово, приведите его в покои Томаса.
  
  - Здравствуй, - на плечо опустилась рука брата, и Том обернулся, сталкиваясь с парой черных глаз, чем-то похожих на свои собственные.
  Молча кивнув, он вернул взор к качелям, которые еле заметно раскачивал ветер. Меньше всего ему сейчас хотелось говорить с Августом.
  - Как ты? - фальшивая забота раздражала больше равнодушия, но не ответить нельзя.
  - Хорошо.
  - Все прошло?
  - Да, - Томас даже не пытался сделать вид, что ему интересен разговор.
  - У меня для тебя хорошая новость.
  Тому стало любопытно, и он посмотрел на брата, замечая, как тот настороженно покосился на стражника, которому король приказал охранять принца беспрестанно.
  - Хочешь снова ударить меня по голове? - ядовито спросил он, прожигая брата взглядом.
  - Господи, что за абсурд?! - по лицу Августа было сложно определить, возмущен он до глубины души от нелепости предположения или удивлен, что его раскусили. - Я не знаю, что с тобой на самом деле произошло, но я здесь не замешан! Как тебе хватает дерзости и глупости думать такое?! Да и вообще, знаешь... Мне кажется, это дело рук Бернхарда.
  Томас округлил глаза и теперь уже с искренним интересом слушал. Поймав на себе любопытный взгляд, Август сел на скамью рядом с Томом и зашептал почти в губы.
  - Не верю я, что ты болен. И не поверю ни за что! И дело даже не в том, что я отказываюсь верить, и не в моей необъятной любви к тебе, не в сердце, что бешено бьется и рвется на куски при одной лишь мысли, что мой любимый брат...
  - Быть может, песню о любви ты мне в другой раз споешь? - закатив глаза, остановил его Том.
  - Иногда мне кажется, что мои чувства не взаимны! - Август склонил голову на бок и с притворной грустью тяжело вздохнул.
  - А мне иногда кажется, что не взаимны чувства твоей жены. Между прочим, ей ты должен в любви клясться, а не брату.
  - Какой ты черствый! - наигранно взметнув руки к небу, воскликнул Август и, видимо, опомнившись, опустил их и сделал нормальное лицо. - Я думаю, у тебя появились недоброжелатели.
  - Я тоже думаю, что меня не из-за необъятной любви по голове бьют и душат по ночам.
  - И я догадываюсь, кто это, - пропустив мимо ушей язвительное замечание, продолжил старший из принцев. - Это Бернхард.
  - Но зачем это ему? - доверия к странному доктору у Томаса не было ни грамма, однако причины, чтобы тот преследовал его, он найти не мог.
  - О, мой милый брат, не будь таким наивным! Ты ведешь себя как малое дитя! Бернхард врач хороший, это всем известно. Но славы у него особой нет. Лечит то, что может. Но этим никого не удивишь. А вот если бы он вылечил то, чего еще никто не мог излечить, тогда б прославился он на всю страну и разбогател.
  - Говори яснее.
  - Он ведь не волшебник, Томас. Вот и придумал тебе небывалую болезнь, чтобы потом якобы вылечить ее и прославиться.
  Рассуждения Августа звучали вполне логично, и вид у него был искренний. Однако нескольких вещей Том не мог понять.
  - А почему он избрал именно меня? Куда проще было бы "излечить" кого-то из слуг, и риска меньше.
  - Ты не просто дитя, ты грудной младенец! - Август горячо топнул ногой и придвинулся к брату еще ближе. - Кого бы волновало излечение какого-то слуги? Другое дело принц! Такая новость в миг бы обошла все государство!
  - Но как он умудрялся столько раз нападать на меня и оставаться незамеченным?
  - И это очевидно. Заплатил кому-то хорошенько.
  - Не жалея денег?
  - А зачем? Он ведь не думал, что его раскусят. Размечтался, что все получится, и денег станет в десятки раз больше. Настолько погряз в своих мечтах, что не предусмотрел, что кто-то может оказаться умнее его.
  Томас не нашел, что ответить. В груди зародилось чувство просветления, словно после томительного нахождения на солнце его облили ледяной водой, приводя в себя. Все встало на свои места. Конечно, Август подлец и лицемер, но он не стал бы сводить с ума родного брата. И как только Том мог подумать на него такое? В который раз ему стало стыдно перед братом.
  - Прости, - одними губами прошептал он и был заключен в короткие объятия.
  Убрав руку, Август внимательно взглянул ему в лицо.
  - А про какую новость ты говорил?
  - Я выполнил твою просьбу.
  - Ты о Билле? - на лице Тома заиграла лучезарная улыбка, а глаза светились от счастья.
  - Он ждет тебя в твоих покоях.
  - Август, я... даже не знаю, что сказать... Я так тебе благодарен! - Томас крепко обнял брата и вскочил с места.
  Он уже собирался уйти к себе, как тот его остановил.
  - Постой! Ты уже решил, что делать с Бернхардом?
  - Не знаю. Быть может, ты решишь за меня?
  - Хорошо. Тогда я поговорю с отцом и поведаю ему о наших догадках.
  Томас нетерпеливо кивнул и, получив в ответ улыбку, умчался во дворец.
  
  Еще никогда Билл не чувствовал себя настолько преданным и беззащитным. Ни постоянные ссоры с отцом, ни негативное отношение одноклассников, ни даже заточение в темнице не могли сравниться с тем унижением, которое он испытывал сейчас, сидя в одной ночной сорочке на чужой кровати и ожидая, когда его окончательно опустят. Впервые за все знакомство с Томом он не желал его скорейшего прихода, а боялся. Каждый раз, услышав поблизости шаги, вздрагивал, и облегченно вздыхал, когда они удалялись. Но все же понимал, что рано или поздно принц вернется в свои покои, и свершится то, чего он так боится.
  В голове совсем некстати крутились слова Августа о том, что если Билл не сможет удивить Томаса, то ему придется вернуться в темницу. С уст юноши сорвался нервный смех. У него, оказывается, есть выбор - ублажать принца, пока тому не надоест, или провести остаток своей жизни в заточении. Даже неизвестно, что лучше: постоянное унижение или полное одиночество без всякой надежды на спасение. Хотя даже этот выбор лишь иллюзия. Ведь Билл не сможет удивить принца, который познал все превратности секса.
  "Может, выброситься из окна или вскрыться, пока есть возможность?" - подумал Билл, но поздно. В комнату вошел Томас. Отчего-то его лицо светилось счастьем, а взгляд был все таким же благородным. Неужели можно так притворяться, чтобы свет шел изнутри, согревая все вокруг?
  - Билл, ты цел и невредим! Ты на свободе! - принц опустился на кровать рядом с Биллом и взял его руки в свои. Но юноша выдернул их и отвернулся. - Что с тобой, Билл? Ты не рад? - в глазах Тома было искреннее удивление. Наверное, он просто не считал постыдной долю Билла.
  - Почему ты не сказал мне, зачем я тебе нужен? Зачем было лгать, давая ложную надежду? - обида накрывала с головой, затмевая разум. А от недоумевающего взгляда принца становилось еще больнее.
  Он даже не понимает, что участь Билла может быть ему не в радость.
  - Я не лгал тебе ни разу! О чем ты говоришь?
  - Я думал, ты искренне желаешь мне помочь, а ты... - слезы душили горло, требуя вырваться наружу, и Билл не стал сопротивляться.
  Томас взял его лицо в руки и большими пальцами вытер влагу возле глаз и по щекам.
  - Мои намерения были самыми благими!
  - Держать меня в сексуальном рабстве ты считаешь благими намерениями? - Билл позабыл о страхе перед возвращением в темницу. Сейчас он не мог сдерживаться. Чувства рвались наружу.
  - В сексуальном рабстве? - глаза принца округлились, а губы дрогнули. - У меня и мыслей таких не было! Я сходил с ума и днем, и ночью, думая, как помочь тебе! Я пренебрег распоряжением отца найти себе невесту за неделю, не заботился о своей безопасности и здоровье, и завтра я не знаю, с кем пойду на бал - и все ради тебя! Ради того, чтобы ты сейчас был здесь!
  - Ради того, чтобы использовать меня как проститутку?! - прямо ему в лицо закричал Билл и сию же секунду получил звонкую пощечину.
   От неожиданности он замолчал и, вцепившись костяшками пальцев в свою сорочку, испуганно смотрел на Тома. Но к его удивлению, дальнейших действий не последовало. Том лишь встал с кровати и подошел к окну.
  - Понять не могу, откуда у тебя такие мысли. Чем я заслужил их? Они ведь словно нож режут мое сердце!
  - Том... - тихо всхлипывая, позвал Билл. Он был в отчаянии. - Если ты хочешь, я не буду противиться. Но я ничего не умею и не смогу удивить тебя. Скажи, что нужно делать, я постараюсь, но...
  - Что ты мелишь? - грубо перебил его принц, окинув гневным взором. - Все, что мне от тебя нужно - твоя свобода!
  - Но Август говорил...
  - Август? - Томас мгновенно изменился в лице и вновь оказался рядом с Биллом. - Это Август тебе напридумывал всяких глупостей?
  - Напридумывал?
  - Все, что ты сейчас говорил, абсурд.
  - Правда? - губы Билла растянулись в слабой улыбке, а всхлипы начали стихать.
  Он рассказал о разговоре с Августом и нетерпеливо взглянул на принца.
  - Что за чушь! О, нет, мой брат, видать, все неправильно понял! Я просто хотел тебя освободить, а он решил, что... Нет, это не так, Билл. Мне не нужно от тебя ничего! Лишь бы тебе было хорошо!
  - Мне хорошо, - еле слышно прошептал Билл и прислонился к своему спасителю. Тот робко обнял его за плечи и прижал к себе. - Я даже не помню, когда мне последний раз было настолько хорошо.
  - Отчего так? Что ты на свободе?
  - Я не знаю... - закрыв глаза, Билл опустил голову ему на грудь. - Просто очень хорошо и спокойно. Сколько сейчас времени?
  - Уже очень поздно. Хочешь спать?
  - Хочу, если ты будешь рядом.
  - Я буду, - бережно придерживая хрупкое тело, Томас уложил его головой на подушку, а сам встал.
  - Ты куда? - в глазах Билла проскользнула тревога.
  - Свечи погасить.
  Вскоре оба лежали в теплой постели лицом друг к другу. Биллу казалось, что все невзгоды позади. И хотя он понимал, что впереди их ждет много проблем и забот, сейчас было все равно. Главное, что они рядом, и Том его не обманул.
  
  Дитрих внимательно наблюдал за ночными бабочками, что кружились у окна и упорно старались прорваться к свету сквозь стекло. Но на самом деле они его абсолютно не интересовали, только помогали сосредоточиться. От его вердикта сейчас зависела чужая жизнь. Подобные решения всегда давались королю тяжело. Ведь в действительности он не любил подписывать приказы о смертной казни. Но что делать с предателем, едва не сведшим с ума родного сына? Странного доктора, пытавшегося убедить его в безумии Томаса, король подозревал с самого начала, а Август лишь подтвердил его догадки вразумительным объяснением. Хотя и вначале не верилось в правдивость его слов, после длительных убеждений сомнений не осталось.
  - Отец, послушайте, вина Бернхарда бесспорна! Этот страшный человек хотел наклеветать на моего брата! Он не достоин жить! - лицо Августа пылало от гнева, а сам он по старой привычке мерил шагами покои отца.
  - Ты прав. Мне нечего добавить, - Дитрих тяжело вздохнул и закрыл глаза, чтобы не видеть маячившего перед глазами сына.
  - Так в чем же тогда дело? - Август наконец остановился напротив отца и пристально посмотрел на его уставшее лицо. Но ответа не последовало. - Его нужно казнить сразу, как взойдет солнце!
  Он был прав, король не сомневался. Однако что-то в его поведение сильно настораживало. Вообще последнее время Дитрих испытывал к нему недоверие. Хотя был ли повод? Наверное, он просто слишком устал, раз уже подозревает даже собственного сына.
  Резко встав, он забрал приговор из рук Августа и, макнув перо в чернила, расписался в нужном месте. Август удивленно проследил за сиим незамысловатым действием, еле сдерживая победную улыбку.
  - Вы приняли правильное решение, отец, - сдержанно улыбнувшись, он низко поклонился и, вернув себе документ, вышел из комнаты. - Добрых снов! - пожелал он, запирая дверь с внешней стороны.
  
  Утро для короля наступило позже привычного. Обычно он просыпался на рассвете, однако сегодня что-то помешало ему встать так рано. Лишь визит Августа заставил его подняться с кровати.
  - Отец, отец, вы не представляете, свидетелем какой картины мне сейчас пришлось побывать! - взволнованно вещал он.
  - Если ты мне хочешь рассказать подробности казни Бернхарда, то избавь - я не намерен это слушать.
  - Что вы, отец! На его казни я даже не присутствовал! Речь идет о Томасе.
  - О Томасе? - Дитрих моментально напрягся, чтобы не пропустить ни одного слова. - Что с ним?
  - Дело в том, что я вошел к нему в покои... вы знаете, пожелать доброго утра, спросить о его самочувствии, напомнить о сегодняшнем балле... - Август замялся и посмотрел в пол, подбирая слова.
  - Не тяни!
  - Простите. В общем, он в своей кровати спит...
  - И что? - рявкнул Дитрих, раздражаясь медлительности обычно такого шустрого сына.
  - Не один.
  Губы короля растянулись в улыбке, а в глазах появился любопытный огонек.
  - Значит, он нашел себе невесту? Ну что ж, до свадьбы это, конечно, грехопадение, но... хорошо, что он ее нашел.
  - Если бы ЕЕ, отец, - загадочно произнес Август, делая акцент на слово "ее".
  - Что ты хочешь сказать? - Дитрих нахмурился, отгоняя самые неприятные догадки.
  Томас не раз говорил двусмысленные вещи о мужчинах, но король всегда полагал, что он лишь дерзит, пытаясь привлечь к себе внимание и доказать свою независимость. Неужели он действительно занимается мужеложством? Нет, такого быть не может! Томас благоразумный юноша и никогда бы не снизошел до такой низости!
  - Он спит с юношей, отец, - траурным голосом промолвил Август и сделал несколько шагов по направлению к королю. - С молодым незнакомым мне юношей.
  - Но это невозможно! - внутренний голос говорил, что как раз вполне возможно, что это прольет свет на многие вещи, в том числе на то, почему Томас до сих пор не имел ни одной девушки и наотрез не желает заводить невесту. Однако сердце отказывалось с ним соглашаться. И разум тоже.
  Дитрих возлагал на младшего сына грандиозные надежды. И как он сможет их осуществить, если тот вступает в связи с мужчинами? Нет, это какой-то вздор.
  - Я тоже не хотел бы верить в это, отец, - в голосе Августа была слышна печаль. - Но видел все своими глазами.
  Может быть, все-таки недоверие к Августу не напрасно? И то, что он сейчас говорит, клевета?
  - Я не верю! - воскликнул король и принялся поспешно одеваться. - Я сейчас войду в его покои и проверю сам!
  - Как пожелаете, отец, - Август отступил от двери, пропуская Дитриха наружу.
  На самом деле он даже не заходил в покои брата. Но знал точно, что тот спит с Биллом. Ликующим взглядом проводив короля, он отправился вслед за ним. Не зря он все-таки придумал запасной план.
  
  Томас проснулся ровно на рассвете. Ни минуты не медля, он разбудил Билла.
  - Просыпайся быстрее, у нас нет времени.
  - Что? - Билл неохотно открыл глаза и сел в постели.
  Давно он не спал в таких удобствах. Поэтому вставать совсем не хотелось.
  - Сегодня бал, на который я должен привести невесту и официально объявить о нашей помолвке.
  Билл бросил на Тома удивленный взгляд и поджал губы. Но отвечать не стал, лишь молча слушал.
  - Невесту я не нашел и не намерен искать ее. В самом деле это даже невозможно свершить за один день.
  - И что ты будешь делать?
  - Мы будем, - покоряясь внезапному порыву, принц нежно провел пальцами по ладони Билла и с трепетом вложил ее в свою. - Нам нужно уйти.
  - Но куда? - испуганный взгляд требовал ответа, но времени на разъяснения не было.
  - Билл, Билли... - Том шумно выдохнул, удивляясь манере, которой он общался с бывшим пленным. Он испытывал приятное волнение при виде больших молящих глаз. Этот взор покорил его с первой встречи, еще когда он даже не видел всего лица Билла. - Скажи, ты мне веришь?
  - Верю.
  - Тогда просто собирайся. Я потом все объясню.
  Было страшно, но отчего-то Билл доверял принцу и больше ни на грамм не сомневался в его честности.
  
  Покинув покои Томаса, молодые люди остановились в коридоре, прислушиваясь.
  - Кажется, все тихо, - прошептал Билл, держа принца за руку - так было спокойнее.
  - Главное, чтобы отец еще не проснулся. Он обычно встает сразу с восходом солнца, - Том плавно двинулся по коридору, ведя за собой своего спутника.
  Выходили из замка они через черный ход - тот самый, по которому вели Билла к Августу. Всю дорогу юноша не решался отпустить теплую ладонь, да и Том, кажется, не имел ничего против.
  Оказавшись на улице, Билл с наслаждением вдохнул свежий воздух. После заточения он до сих пор не мог привыкнуть к обыкновению природных явлений. Ему казалось все волшебным, райским и немыслимым. На то, чему он раньше не придавал значения, сейчас он готов был молиться. Пение птиц, журчание ручьев и запахи природы кружили голову, как в первый раз, когда он вышел из темницы. Он искренне удивлялся, как мог не замечать всего этого раньше и желать собственной смерти. Земля настолько живая и прекрасная, что желание жить возрастало в миллионы раз и накрывало с головой. Билл не мог поверить, что когда-нибудь вновь будет тоскливо наблюдать за моросящим дождиком, проклинать снег и морозы и злиться на ярко-светящее солнце в жаркий летний день. Нет, теперь он уже никогда не забудет, что чудо, которое он искал долгие годы, прямо под ногами, над головой и со всех сторон, куда не повернись. Человек, которого никогда не лишали всего этого, едва ли сможет понять Билла. Но сейчас это было неважно.
  Томас шел быстро и целенаправленно. Билл следовал за ним, дыша полной грудью и не задавая никаких вопросов. Он не улыбался и не кричал от счастья, но эмоции внутри него были настолько яркими, что оставалось сомнений - он запомнит это день на всю жизнь.
  Наконец молодые люди вошли в конюшню. Томас вывел своего коня на улицу и с легкостью сел на него верхом.
  - Ну, чего ты медлишь? Садись! - сказал он, недоумевая смотря на Билла.
  - Но... я не знаю как.
  - Ты шутишь?
  - Я никогда не ездил на лошади. Даже никогда не сидел на ней верхом.
  - А на чем же вы передвигаетесь на острове Фгуа? На верблюдах?
  - Нет, на маши... Потом объясню, - отмахнулся Билл и с помощью Тома все-таки забрался на коня.
  - Так на чем вы передвигаетесь? - принц дернул поводья, и конь помчался, немного напугав своим ржанием Билла, который тот час вцепился в спину принца.
  - Потом, ладно? Что-то мне нехорошо...
  
  Дитрих резко дернул дверь на себя, но тщетно - она была заперта.
  - Как ты входил? - нахмурившись, он взглянул на сына.
  Тот достал из кармана жакета ключ и отворил дверь, быстро объясняя:
  - В связи с тем, что происходило последнее время с моим любимым братом, я держу запасной ключ от его комнаты при себе.
  Но король уже не слушал. Он лишь удивленно глядел на пустую кровать. В покоях никого не было.
  - И где они? - сверля Августа сердитым взглядом, спросил он. Неужто он ему соврал?
  - Они только что здесь были! - Август сглотнул ком в горле, искренне удивляясь, куда могли пропасть Томас с пленным.
  У него даже сомнений не было, что они будут спать в покоях на одной кровати, когда войдет король! Гневно прикусив губу, старший сын короля резко вошел внутрь и принялся судорожно проверять каждый шкаф, каждый угол и даже под кроватью. Но все старания оказались напрасными.
  - Куда они подевались? - риторический вопрос, заданный скорее для самого себя.
  - Быть может, их здесь и не было? - Дитрих сделал несколько шагов навстречу сыну, сократив между ними расстояние до минимума. - И Томас вообще спал один?
  - Вы мне не верите, отец?
  - Отвечай на вопросы! - не на шутку рассерженное лицо короля говорило об одном - сейчас лучше ему не перечить.
  - Когда я вошел в покои брата, отец, Томас спал в своей кровати со своим любовником, - как можно спокойнее соврал Август, хотя рваное дыхание и едва заметное волнение в голосе могли его выдать.
  - Откуда ты знаешь, что он его любовник?
  - Они ведь спали в одной кровати. И юноша томился в объятиях Томаса, - последнее Август придумал только что. Для надежности.
  - А где же тогда он сейчас?
  - Не знаю.
  - Его ведь и не было? - король не верил, и это очень настораживало.
  - Почему вы так решили, отец?
  - Коли я не застал никакого юношу в покоях сына, значит, его здесь вполне могло не быть, - слова Дитриха звучали твердо и уверено, однако взгляд тревожно блуждал по лицу собеседника и случайным вещам в комнате.
  - Но вы также не застали сына, это ведь не значит...
  - Что здесь происходит? - голос брата за спиной был настолько неожиданным, что Август едва удержался на ногах, споткнувшись о ножку стула, рядом с которым он стоял.
  Медленно обернувшись, он с ужасом обнаружил, что Томас был один. Причем выглядел невозмутимо. Непонимающий и одновременно обвиняющий взгляд пронзил его насквозь, будто брат научился читать мысли и сейчас узнал обо всех его злых умыслах.
  - Август твердит, словно ты спал с каким-то юношей.
  - Юношей? - Томас удивленно посмотрел на Августа, а затем перевел взгляд на Дитриха. - Что за чепуха? Осмелюсь напомнить вам, отец и мой любезный брат, что сегодня будет бал, где я представлю всем присутствующим свою невесту. Поэтому хотел бы попросить не беспокоить меня до вечера - все-таки это очень волнительное для меня событие.
  С этими словами принц безмятежно прошел в свои покои и начал расстегивать рубашку. Но мужчины не сдвинулись с места.
  - Отец, если вам угодно, я зайду к вам позже. Но сейчас прошу милости оставить меня одного. Мне нужно многое успеть до балла.
  Только теперь они наконец вышли из комнаты, закрывая дверь с обратной стороны. Август сию минуту ринулся в свои покои, но король его остановил.
  - Немедленно зайди ко мне! - стальным тоном и с железным взглядом промолвил он. Приказ не подлежал обсуждению.
  
  Август мерил шагами комнату, заметно нервничая. Потерять доверие короля не входило в его планы, но именно это только что произошло. Как же несмышленый Томас умудрился обхитрить его, в голове не укладывалось. Но сейчас некогда об этом думать. Нужно решать, что делать дальше.
  "Итак, Томас уверяет, что представит на балу всем собравшимся свою невесту, - размышлял принц, стоя у окна и безучастно наблюдая за маленькими птицами, кружившими над деревом. - Но где он мог найти невесту, если все то время, что дал ему король на поиски, он проводил в темнице у пленного? Выходит, невесты у него нет. Так кого он приведет? Неужто Билла? А что, если на него надеть бальное платье и сделать пышную прическу, он вполне сойдет за девицу, и никто не заметит подвоха. Что ж, хитро придумано. Только братец одного не учел - я узнаю Билла даже в маскарадном костюме"
  На лице принца заиграла злорадная усмешка, а в глазах зажегся ликующий огонь. Совсем скоро король узнает правду и боле не будет сомневаться, кому отдать престол.
  
  Томас в спешке взял все необходимое и покинул дворец через черный ход. Вскоре он уже мчался верхом на лошади к тому, ради кого впервые так грубо нарушил отцовский приказ и рисковал чуть ли не жизнью, но не испытывал при этом ни капли сожаления. Ведь за один взгляд Билла, выражавший сразу столько эмоций, принц готов отдать все, что имеет.
  Растворяясь в мечтах, как он вскоре увидит большие прекрасные глаза, коснется нежной кожи и проведет всю ночь наедине с Биллом, Томас наконец добрался до поместья своего недавно погибшего дяди, которое тот завещал ему, но где он бывал лишь один раз - сегодня утром, когда упрятал здесь бывшего пленного. Крестьяне, работающие и живущие здесь, никогда ранее не видали младшего из принцев, поэтому не знали его в лицо. Лишь великосветское облачение и утонченные манеры говорили о том, что он принадлежит к королевскому роду.
  Томас ловил на себе множество взглядов - восхищенных, завистливых, ненавидящих, презирающих, обожающих, но желал лишь одного, того неповторимого, который мог принадлежать только одному человеку.
  Для укрытия Билла Том выбрал неприметный дом - так было надежнее. Войдя в него, он застыл в немом восторге. Билл стоял во весь свой немалый рост в одном лишь полотенце, обмотанном вокруг бедер и закрывающим ноги до колен, а с черных длинных волос по плечам стекали капли воды.
  - Как ты и велел, мне приготовили ванну, и... я помылся, - юноша густо покраснел и потупил взгляд. - Только вот я не знаю, что теперь надеть.
  - Я взял для тебя одежду из своего гардероба, - сглотнув ком в горле, Том протянул ему вещи и попятился к двери. - Я зайду через несколько минут, чтобы ты успел одеться.
  Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Отчего-то бросило в жар, а навязчивый образ полуобнаженного Билла не покидал его мысли. И все же нужно привести себя в порядок. Ведь если Билл догадается о чувствах Тома к нему, он может испугаться и сотворить какую-нибудь глупость.
  - Я все, - дверь за спиной резко отворилась, и на пороге показался Билл, облаченный в темно-коричневые брюки и белую рубашку с кружевами. По размеру они были чуть великоваты, но в целом хорошо смотрелись на изящно-стройной фигуре.
  - Ты, наверное, очень голоден?
  В ответ последовал лишь короткий кивок и смущенная улыбка.
  Томас позвал верного слугу своего дяди, которого тот завещал ему вместе с поместьем, и приказал позаботиться об ужине.
  Вскоре молодые люди трапезничали за обеденным столом в гостиной. Ее убранство уступало по роскоши покоям принца во много раз, как и любой другой комнате королевского дворца, однако одно присутствие Билла придавало ей несравненный шик. Во всяком случае, так считал Томас.
  Время приближалось к началу бала, и принц заметно нервничал. Отступать было поздно, да и не имело смысла. Но мысль, что его наверняка вскоре начнут искать, если еще не начали, очень беспокоила.
  - Ты жалеешь? - Билл погрузил в рот последний кусок мяса и отодвинул тарелку на край стола.
  - Вовсе нет. Я точно знаю, что поступил правильно, - однако тревожный взгляд и закушенная губа выдавали волнение принца.
  - Может... покатаешь меня на своем коне? - нужно же как-то отвлечь его.
  - Да, пойдем.
  
  - Бал начнется с минуты на минуту, а Томас еще не вернулся! - Дитрих не мог найти себе места. Тревожное чувство в груди разрасталось с каждой секундой. - Что вы смотрите? Лучше найдите его! Немедленно! - рявкнул он на подданных и, хлопнув дверью, отправился в покои Августа.
  - Отец? - пальцы принца застыли на воротнике рубашки, которую он поправлял, стоя у большого зеркала.
  - Томаса до сих пор нет во дворце!
  - В самом деле?
  - Куда он подевался? Не мог же он забыть про бал!
  - Не волнуйтесь, отец. Я думаю, он вот-вот вернется. Быть может, его невеста задержалась или еще что-нибудь стряслось.
  - Хотелось бы верить твоим словам, - король тяжело вздохнул и опустился в кресло. - А где Аделина?
  - Готовится к балу. Служанки ее наряжают.
  Словно в подтверждение слов Августа, в сопровождении двух молодых служанок в покои вошла его супруга. На ней красовалось пышное платье в кружевах и золотых узорах. Оно было настолько роскошным, что даже угловатые черты лица казались более мягкими и привлекательными.
  - Гости собрались, Ваше Сиятельство, - девушки поклонились и поторопились покинуть комнату.
  - Стойте! - остановил их Август. - А Томас не вернулся?
  - Нет, Ваше Сиятельство.
  - Можете идти.
  - Что же делать? - Дитрих мученически схватился за голову и закрыл глаза.
  - Отец, я думаю, стоит начинать бал без него. Он обязательно потом придет. С невестой. А ты как считаешь, моя дорогая? - Август повернулся к жене и обвил рукой ее талию.
  - Вы непременно правы! - Аделина покорно прильнула к нему и посмотрела в глаза. Жестокие и властные, нетерпящие возражений.
  - Тогда начинаем! - голос короля прозвучал уверенно и твердо.
  "Значит, удалось его убедить, - еле сдерживая злорадную усмешку, ликовал про себя Август. - Ну что ж, тогда остается лишь ждать, когда Томас придет с Биллом, переодетым в женское платье. А дальше последует позорное разоблачение, и мой младший брат навсегда потеряет доверие короля"
  
  Страх исчез, словно его и не было. Остался только адреналин и приятное волнение от прикосновений к юному телу принца, который неустанно дергал поводья, подгоняя коня. Набирая скорость, двое мчались навстречу весеннему ветру. Вблизи виднелись деревья, и Томас начал потихоньку притормаживать коня, вскоре и вовсе остановил его.
  - Слезай, - скомандовал принц, когда спустился на землю.
  - Но я боюсь! - Билл испуганно посмотрел вниз, но все же слез, конечно, не без помощи Тома.
  Небо затянулось чернотой, и только редкие звезды освещали его. Оглянувшись по сторонам, Билл сделал вывод, что они остановились на какой-то поляне, где не было ничего, кроме травы и редких деревьев, могущественно раскинувших свои ветви в стороны.
  - Здесь так красиво... - он затаил дыхание от восторга, боясь пошевелиться, словно все, что его окружает, лишь прекрасное видение, которое может исчезнуть от лишнего вздоха.
  - Мне тоже нравится, - Том нерешительно коснулся плеча Билла и почувствовал, что он дрожит. - Тебе холодно?
  - Нет, просто... волнуюсь.
  - Успокойся. Теперь все будет хорошо.
  - Надеюсь.
  В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь пением птиц, которых не было видно. Ночные птицы не редкость для этих местностей, но обычно они издавали другие звуки. Такого божественного пения Томас еще не слыхал.
  Все еще держа руку на плече Билла, принц провел ею по шее и затем обнял, другой рукой обвивая хрупкую талию так, что юноша оказался впереди него, прижатый спиной к его груди. Билл моментально вытянулся как струна и шумно выдохнул.
  - Все нормально? - спросил Томас, надеясь на положительный ответ, так как отпускать его совсем не хотелось.
  - Да, - Билл запрокинул голову, укладывая затылок на плечо Тома и направляя взор к небу. Вдруг он издал восхищенный вздох и поднял указательный палец, - Том, что это?
  - Где?
  - Вот же, над нами!
  Проследив за его взглядом, принц заметил круживших в небе птиц необычайной красоты. Так вот кому принадлежит это небесное пение! Том много о них слышал, но увидеть их собственными глазами удалось впервые.
  - Это райские птички. Они не имеют ног и всю свою жизнь проводят в воздухе, питаются лишь небесной росой, а коснувшись земли, сразу умирают, - в это сложно поверить, но так ему рассказывали учителя.
  - О чем ты говоришь, Том? Они такие же птицы, как синицы или воробьи, только красивее и обитают в других местах. Кстати, откуда они здесь?
  - Они сюда прилетают, чтобы принести кому-то любовь. Вот увидишь, завтра обязательно кто-то влюбится, - в этом сомнений у принца не было. Сколько рассказывали об этих чудесных птицах во дворце! Они действительно появляются, когда рождается новая любовь, причем только чистая и настоящая.
  - Нет, Том, такого не бывает. Птицы не могут прилететь из далекой Новой Гвинеи или Австралии только для того, чтобы принести кому-то любовь.
  - Тогда откуда они здесь? - Том одним легким движением развернул Билла к себе и посмотрел в глубокие черные глаза, в которых застыл вопрос и восхищение.
  - Не знаю. Я уже ни в чем не уверен, - тихий шепот прямо в губы вызвал приятную дрожь по телу.
  - Можно? - сдерживаться было невозможно - розовые губы так и манили, просто призывали впиться в них!
  Билл лишь кивнул в ответ и закрыл глаза. Томас накрыл его губы осторожным поцелуем, прислушиваясь к реакции. Билл отвечал, и этого было достаточно, чтобы сойти с ума от счастья, прижать к себе юное тело и целовать со всей страстью, которая накопилась за последние дни. Рука блуждала по дрожащей спине, гладким волосам, бархатной коже лица. Горячее дыхание обжигало, а влажный язычок, играющий во рту и принца, вызвал сильную волну возбуждения. Еще немного, и он уже не сможет остановиться.
  Вдруг прогремел гром, и сверкнула молния, разрезая небо пополам. Юноши разорвали поцелуй и испуганно отпрянули друг от друга.
  - Нужно возвращаться, пока не началась гроза, - принц помог Биллу забраться на коня и, оседлав его следом, дернул за поводья. - Надеюсь, мы успеем.
  
  Томас запер двери и, приказав слуге приготовить чай, подошел к окну. Косой дождь обильно омывал стекла и орошал землю, хотя еще минуту назад его не было.
  - Нам крупно повезло, - Билл встал за спиной принца, положив голову ему на плечо. - А то промокли бы до ниточки.
  Том лишь молча кивнул, наблюдая за стекающими по стеклу каплями.
  - О чем думаешь?
  - Ни о чем, просто...
  - Жалеешь, что подвел отца?
  - Нет, не жалею, - принц не соврал - он действительно не испытывал ни капли сожаления.
  Но все же в душе таился страх перед неизведанным. Ведь четкого плана, что делать дальше, у него не было, а просто сидеть и ждать нельзя. Наверняка уже скоро Тома начнут искать и, возможно, через пару дней найдут.
  - Том, а ты любишь своего отца?
  - Люблю, - голову занимали беспокойные мысли, поэтому отвечал он односложно, хотя не пропускал ни одного вопроса.
  - А он тебя?
  - Больше чем Августа, - Том грустно усмехнулся, добавив про себя "до сегодняшнего дня".
  - А меня отец не любит, - столько печали было в голосе Билла, что принц больше не мог стоять к нему спиной.
  Он резко обернулся и посмотрел в глаза, наполненные грустью и обидой.
  - Но почему?
  - Не знаю, - в воздухе повисла тишина, прерываемая лишь стуком дождя по крыше. Билл облокотился о подоконник, бесцельно глядя в окно. - Так странно, я всю жизнь пытаюсь понять, за что родной отец меня ненавидит, и не могу. Иногда мне кажется, что бессмысленно искать ответ. Его просто нет. Но если бы он был, мне было бы легче. Том, а у тебя есть мать?
  - Была.
  - Она умерла? - почти шепотом переспросил Билл, нервно теребя низ своей рубашки.
  - Да.
  - Ты ее любил?
  - Да, Билл, я ее любил, я очень ее любил, она ведь моя мать! - Томас едва не сорвался на крик, но вовремя себя остановил. Билл ни в чем не виноват, он и так еще не оправился после семидневного заточения в сырой темнице. - Прости, я не хотел тебя обидеть.
  - Нет, это ты меня прости, - Билл старался держаться спокойно, однако в его глазах застыл испуг.
  - А у тебя есть мама?
  - Есть, но я ее почти не вижу. Она постоянно уезжает в командировки.
  - В командировки?
  - Да, по работе, - Билл запнулся, понимая, что сказал что-то лишнее.
  - Твоя мать работает?
  - Да, - однако эмоции нахлынули безудержной волной, и остановиться было невозможно. - И ей абсолютно наплевать, что отец в любую минуту может закрыть меня в кладовке, накричать или выгнать из дома на мороз!
  - На мороз? Разве на вашем острове бывают морозы? - принц говорил без подозрения, но с бесконечным удивлением в голосе.
  - Нет, то есть да, то есть...
  - Билл, откуда ты? И кто ты?
  - Я странник из острова Фгуа.
  - Нет такого острова, - Том скрестил руки на груди и беззлобно улыбнулся.
  Губы бывшего пленного раскраснелись от постоянного облизывания, а щеки залились розовым румянцем. Принц поймал себя на мысли, что он откровенно им любуется.
  - Том, я... я завтра расскажу тебе всю правду. Можно?
  В комнату вошел слуга и, вежливо поклонившись, позвал трапезничать.
  - Ваше Сиятельство, прошу вас за стол.
  - Сегодня ночью, - шепнул Томас Биллу на ухо и пошел к столу, призывая его следовать за ним.
  
  Задернув шторы и погасив свечи, принц лег на кровать рядом с Биллом. Кромешная темнота не позволяла видеть его лицо, но было достаточно чувствовать его дыхание, чтобы душа наполнилась радостью и счастьем.
  - Том, ты веришь в Бога?
  - Верю, конечно, всем сердцем верю! Неужели ты не веришь в существование Всевышнего?
  - Раньше не верил. А когда тебя повстречал, поверил, - Билл прижал лицо к подушке, обнимая ее руками. Губы растянулись в мечтательной улыбке. - Ты ангел, Том, а ангел не может быть случайностью. Случайность это хаос, а ты не хаос.
  - Билл, - Том ласково провел ладонью по щеке.
  - И природа не хаос. Все в жизни не случайно. Знаешь, я ведь раньше ненавидел любую пору: ни снег, ни дождь, ни солнце не вызывали у меня радости. Только теперь я готов целовать каждый куст и наслаждаться холодной росой, вдыхать запах весны целыми днями и бесконечно удивляться, как я мог думать, что Бога нет. Ведь только Он мог сотворить такой прекрасный мир! А то, что ученые могут многое объяснить, ничего не значит. Они могут хоть все объяснить, это все равно не докажет, что Бога нет, верно?
  - Верно, Билл. Ведь понимание законов государства еще не означает, что их никто не создал. То же самое с законами природы, только их не нужно менять - они совершенны, как сам Господь. А ты любишь фокусы?
  - Фокусы? - Билл нахмурился, не понимая, причем здесь они.
  - Да, фокусы. Я много их повидал, повстречал самых талантливых иллюзионистов, но никогда не отпускал их, пока они не раскроют мне свой секрет. Обычно для людей чудо, это то, что нельзя объяснить, поэтому они предпочитают, чтобы фокус оставался тайной. Но не для меня. Мне же важна суть, и, только поняв ее, фокус становится для меня настоящим чудом.
  - Что ты имеешь ввиду?
  - Что главное чудо - мы сами. Наши возможности бесконечны, просто люди направляют их не туда, куда нужно. Бог создал рай, а ад мы сделали сами, - Том грустно вздохнул и выждал паузу, словно на что-то решаясь. - Билл, у меня есть одна очень наивная и глупая мечта, и я хочу поделиться ею с тобой.
  - Я буду очень рад ее узнать! - Билл нетерпеливо заерзал на кровати, устраиваясь поудобней.
  С уст принца сорвался рваный выдох.
  - Я надеюсь, что настанут времена, когда не будет такого страшного неравенства, когда люди начнут любить своих братьев и сестер, а не убивать их ради власти, когда власть перестанет быть безграничной, а крестьяне будут свободными, когда каждый сможет строить свою судьбу сам, а не ждать, казнит его король или нет только из-за того, что он не так посмотрел. Я хочу, чтобы в мире было хотя бы немножко больше справедливости, и еще чтобы... люди научились летать. Знаю, что глупо, но все равно мечтаю, что когда-нибудь настанут такие времена.
  Билл хотел вымолвить хотя бы слово, но в горле встал ком. Слова принца его настолько тронули, что, казалось, из глаз вот-вот польются слезы, а сердце вырвется из груди. Подавляя чувства, он коснулся вспотевшей ладонью руки Тома, сжал ее пальцами и всхлипнул.
  - Билл, ты чего? Если я сказал что-то лишнее, извини, я...
  - Такие времена уже настали, - голос был сдавленным от слез.
  - Что? - Том поднялся на локтях и направил взгляд туда, где лежал Билл. Он не видел его, но чувствовал.
  - Я обещал рассказать тебе ночью всю правду о себе, так слушай.
  Рассказ получился длинным и эмоциональным. Воспоминания об Арне были самыми острыми, и когда Билл говорил о брате, не мог сдерживать слез. А Том слушал, не перебивая. Он вел себя настолько тихо, что Билл иногда переспрашивал, не уснул ли он. Но принцу было не до сна. Он вслушивался в каждое предложение, стараясь не упустить ни слова. И когда Билл замолчал, он все еще не рисковал нарушить тишину.
  - Том, ты мне веришь? - дыхание стало сбивчивым от волнительных воспоминаний и тревоги быть осмеянным. Но главное, Билл переосмыслил все, что с ним произошло. Теперь его жизнь не казалось глупой и нелепой. Она наполнилась смыслом, которого он раньше не замечал лишь потому, что был слеп.
  - Это кажется невозможным, но я верю тебе, Билл, без тени сомнений.
  
  Билл открыл глаза и зажмурился от яркого солнца, наполнившего своим светом комнату. Осторожно повернув голову, он не обнаружил никого рядом с собой. В груди поселилось неприятное чувство тревоги.
  Выбравшись из-под одеяла, юноша быстро оделся и вышел из комнаты. С уст сорвался вздох облегчения, когда он увидел безмятежно глядевшего в окно принца.
  - Доброе утро, Билл! - на его лице сверкнула теплая улыбка, от которой стало так легко на душе, как никогда. - Нам уже подали завтрак.
  Неизведанное ранее чувство накрыло юношу с головой. Вспомнился вчерашний разговор, и казалось, с этого момента все границы стерлись между ними.
  Билл приблизился к принцу и рукой коснулся его щеки, наслаждаясь нежностью кожи. Глаза блуждали по лицу, опускаясь от ресниц к губам. И в этот же миг возникло непреодолимое желание впиться в них. Одного незначительного движения головой было достаточно, чтобы слиться с принцем в страстном поцелуе.
  Никогда еще в своей жизни Билл не испытывал ничего подобного. От каждого прикосновения бросало в жар, от горячего дыхания кружилась голова, и возбуждение накатывало безудержной волной.
  Билл не успел заметить, в какой момент руки Томаса принялись освобождать его от одежды. Но он не стал сопротивляться, хотя волнение возросло в разы.
  Не отрываясь друг от друга, они последовали в спальню и вскоре очутились прямо на кровати. Билл запрокинул голову, подставляя шею под влажные поцелуи, от которых по телу шла крупная дрожь. Руками нащупав пуговицы на рубашке Тома, он принялся их судорожно расстегивать.
  - Я хочу тебя, - жаркий шепот на ухо заставил выгнуться дугой и позволить снять с себя остатки одежды.
  Ласки принца становились все настойчивее и властнее, но Билла это не пугало. В крепких мужских руках он чувствовал себя защищенным.
  С уст сорвался хриплый стон, когда он ощутил прикосновение к самому интимному, а сердце забилось в груди, словно собралось вырваться наружу. Легкого поглаживания было недостаточно. Хотелось большего. И Билл попросил, от стыда прикрывая лицо руками.
  - Возьми меня, - и неважно, что будет после, и не страшно, что может быть больно. Главное, что они вместе, настолько близко, что ближе уже не бывает.
  Резкая боль пронзила тело, и слезы брызнули из глаз. Но пути назад не было. Билл терпел, зная, что так должно быть, что потом будет приятно.
  Несмотря на невероятное возбуждение, Томас старался быть осторожным. Наверное, поэтому спустя недолгое время гримаса боли на лице Билла переменилась на выражение блаженства, а глухие всхлипы обратились в протяжные стоны наслаждения.
  Два разгоряченных тела сливались воедино, даря друг другу непередаваемое счастье и любовь. Казалось, это утро длилось вечно. И казалось, оно пролетело за один миг.
  На грани экстаза Билл едва срывался на крик, а Томас шептал всякие глупости и нелепые признания. Но слова не имели значения. Все было ясно без них. Они любили и верили без тени сомнений.
  Все стихло, и лишь две пары любящих глаз смотрели друг на друга, еще не отойдя от случившегося, но уже точно зная, что теперь все будет иначе, что они уже никогда не смогут друг без друга.
  - Я люблю тебя, - принц был уверен в своих словах больше, чем в чем бы то ни было.
  Долгожданный ответ, в котором он, однако, ни капли не сомневался, вознес его почти до небес:
  - И я люблю тебя.
  
  Несмотря на блаженное утро, весь последующий день Билла не покидало чувство тревоги. Он старался не показывать свои переживания, но Томас не отходил от него ни на минуту и в итоге заметил волнение в его глазах.
  - Что случилось, Билл? - принц ласково провел ладонью по его лицу и поцеловал в щеку. - Ты выглядишь очень взволнованным.
  Билл поколебался несколько секунд и все же решил поделиться своими нехорошими мыслями.
  - У меня плохое предчувствие, - он нервно закусил губу, ладонями сжимая ткань рубашки Тома. - Как будто что-то случится в скором времени.
  - О чем ты говоришь? У нас все будет хорошо! - вряд ли принц верил собственным словам, но так не хотелось думать о плохом.
  - Но так не может продолжаться вечно! Рано или поздно нас найдут! И я не думаю, что на это им понадобится много времени! - эмоции рвались наружу, выпуская весь огонь, что накопился в душе за день.
  Билл не мог больше сдерживаться. Он понимал, что нужно срочно что-то решать, что-то делать! Вот только что? Он не видел счастливого финала, не находил ни одного верного выхода, только двери в пропасть, дорогу в никуда.
  - Мне страшно, Том. Мне очень страшно.
  Томас молча прижал Билла к груди и начал успокаивать поцелуями в затылок и поглаживаниями по спине.
  - Уже поздний час. Давай ложиться спать, а утром что-нибудь придумаем.
  - А вдруг утром уже будет поздно? - слова прозвучали тихо, словно этого вообще нельзя говорить вслух.
  - Не будет. Вот увидишь.
  
  Билл проснулся среди ночи от бешеного стука в дверь. Широко распахнув глаза, он сел в кровати и повернулся к принцу. В глазах того застыл испуг.
  - Томас... - едва шевеля губами, прошептал юноша и почувствовал, как собственное сердце едва не вырвалось из груди, когда раздался особенно сильный стук и грохот падающей двери. - О, Боже!
  Давно он не молился, но именно сейчас возникло острое желание воззвать к Господу. Мысленно прося Всевышнего о помощи, Билл вскочил с кровати и начал быстро собираться. Томас поступил так же.
  Не прошло и пяти минут, как в комнату ворвался Август со стражей из четырех человек.
  - О, мой любезный братец! Тебя весь замок ищет, а ты тут прячешься с любовничком! - столько яду было в его голосе и злорадства, что Билл чуть не умер на месте от испуга.
  Казалось, сейчас им уже никто не поможет.
  - Август, что ты здесь делаешь? - Том был напуган, но старался вести себя спокойно.
  - Что я здесь делаю? - Август запрокинул голову и бесстыдно рассмеялся, открыто издеваясь. - Я ищу тебя, как и все остальные! А вот что ты здесь делаешь? - он сузил глаза и угрожающе подался вперед. - Развлекаешься с любовником? Да! - он принялся загибать пальцы, считая, при этом все больше сокращая расстояние между собой и братом. - Занимаешься мужеложством? Да! Нарушаешь приказ короля? Да! В конце концов, ты самым позорным образом сбежал с бала, где собралась вся королевская элита, где сотни гостей ждали, что ты представишь им будущую королеву!
  - Королеву? - все предыдущие слова вдруг потеряли смысл. Лишь одно единственное слово застряло в голове и отдавалось эхом. - Но будущая королева ведь твоя жена!
   - О, Томас, сорви маску благородства и наивности! Мы оба знаем, что из нас двоих отец всегда предпочитал тебя! И знаем это не только мы! Это известно всем вокруг! - в глазах Августа пылали ненависть и зависть, а в голосе звучала боль. - Я всегда делаю все, как хочет он! Я красив, умен, хитер и беспощаден - что еще надо для правителя страны?! Но нет, он выбрал тебя! Даже когда ты сбежал с бала, как последний трус, он счел это за храбрость и независимость и лишь укоренился в своих намерениях оставить трон тебе! Он безумец!
  - Не смей так называть отца!
  - Не смей мне приказывать! Потому, что править все равно буду я! - комната вновь наполнилась смехом Августа, но на этот раз он более напоминал истерику.
  Билл попятился к стене, поймав на себе грозный взгляд старшего из принцев.
  - А с тобой, мерзавец, я расправлюсь в первую очередь! - Август достал шпагу и нацелил ее прямо в горло Билла, но Томас резко оттолкнул его и встал спереди.
  - Не трожь его!
  - Хорошо. Тогда я убью тебя первым! - казалось, Август совсем перестал отдавать себе отчет и шутить не собирался.
  По телу Билла прошла волна ужаса, когда он увидел, как к шее Томаса прикоснулось лезвие.
  - Но если ты убьешь меня сейчас, король тебя казнит! - голос принца дрожал, все тело колотило мелкой дрожью, но он не опускал глаз.
  - Откуда он узнает, что это сделал я, а не твой любовник?
  - Но это смешно! У него даже шпаги нет!
  - Вот поэтому я приготовил для тебя сюрприз, - Август понизил тон и вкрадчиво посмотрел на одного из стражников. - Гельмут, достань вино.
  - Ты... хочешь отравить меня?
  - Мне жаль, мой дорогой брат, - он мерзко улыбнулся и взял в руки протянутый Гельмутом пузырь с вином и ядом, в одну секунду открыв его.
  - У тебя ничего не выйдет! Отец все равно все поймет!
  - О, Томас! Ты не перестаешь меня шокировать! Неужели ты думаешь, что я еще ничего не продумал? Или ты сомневаешься в моих актерских способностях? Вспомни, как я обвел всех вокруг пальца, как убедил тебя в вине Бернхарда! А ведь это я хотел выставить тебя сумасшедшим, а он всего лишь исполнял приказ. Бедный Бернхард! Он был так верен мне! - Август состроил печальную гримасу и наигранно смахнул слезу.
  - Нет уж, актер из тебя бездарный, - несмотря на весь ужас, который испытывал Томас, от вида брата стало даже смешно.
  - В любом случае тебе некуда деваться. Позади только стена, а впереди я и стража, которая мигом тебя задержит.
  Томас тяжело сглотнул, подавляя слезы. Меньше всего сейчас хотелось показывать свою слабость.
  - Выбирайте, кто из вас умрет первым.
  - Что?! Ты ведь не собираешься Билла тоже убивать?!
  Август обвел брата насмешливым взглядом и сделал еще несколько шагов вперед, заставляя того пятиться к стене.
  - Как трогательно! Жизнь жалкого пленного тебе дороже своей собственной! - он развел руками, продолжая веселиться. - Вот только неужели ты думаешь, что я настолько глуп, что убью тебя, а его оставлю в живых, чтобы он потом все поведал королю? Ведь отец настолько потерял разум, что додумается его спросить о том, что произошло, а потом еще и поверит ему!
  - Но если ты его убьешь, выйдет нелогично, - Том цеплялся за каждую загвоздочку в надежде уберечь любимого от смерти.
  - Нелогично? О, нет! У меня продумана каждая деталь! Я скажу, что когда мы пришли, он уже успел тебя отравить, но яд еще остался. И он так испугался, что его вновь бросят в темницу и начнут пытать, что отравился прямо перед нами! Мой план гениален, не правда ли?
  - Но зачем ему меня травить? - Томас из последних сил старался говорить спокойно, но дрожь в голосе его предавала.
  - Дорогой брат, никто не знает цель его прибытия к нам во дворец. Король легко поверит, что его послали, чтобы убить тебя.
  В комнате повисла тишина. Пугающая и гнетущая. Томас не видел ни одного пути к спасению и, что самое прискорбное, про себя признал, что план Августа действительно безупречен.
  Однако Билл не собирался сдаваться. Он понимал, что обоим им отсюда живыми не выбраться, но одного спасти можно. Хотя бы попытаться.
  - Так кого угостить вином в первую очередь? - губы Августа растянулись в змеиной улыбке.
  Времени обдумывать свое решение не было, и Билл ответил сразу:
  - Меня.
  - О, мы решили построить из себя героя! Ну, что ж. Не будем слишком церемониться. Я и так забеседовался с вами, - Август приказал двум стражникам держать Билла и подошел к нему со смертельным пузырем.
  - Нет, Билл, не надо! - истерично закричал Том и ринулся к нему, но стража его схватила за руки железной хваткой. - Пустите меня! Не смей травить его, мерзавец! Я ненавижу тебя!
  - Закройте ему рот, - бесцеремонно приказал Август, что было немедленно исполнено.
  Теперь Томас мог лишь мычать и брыкаться, но безрезультатно.
  - А ты должен сделать ровно три глотка. Не больше, не меньше.
  Билл посмотрел на фляжку и на глаз прикинул, что это будет где-то половина от всего содержимого. Значит, его план должен сработать.
  - Освободите ему одну руку.
  Когда приказ был выполнен, Август протянул Биллу баклажку, чтобы тот взял ее в руку, но и свою не отпустил.
  Вдруг стало очень страшно. Еще не так давно Билл пытался отравиться сам, хотя не было на то причин. Он бы умер глупой бессмысленной смертью. Сейчас же он умрет за любимого. Но он не хочет больше умирать. Он слишком сильно полюбил жизнь!
  Билл отчаянно попытался опрокинуть пузырь, чтобы вылить из него все содержимое, но тщетно. Хватка Августа была слишком сильной.
  - Ничего не получится. Пей, скотина! - рявкнул он и приложил горлышко к губам Билла.
  Думать было некогда. Билл мысленно поблагодарил Бога за то, что Он помог ему все переосмыслить, понять, что все в жизни наполнено смыслом, и одними уголками губ улыбнулся любимому, который все еще пытался вырваться из рук стражников и спасти его.
  Резко опрокинув фляжку так, чтобы жидкость телка прямо в рот, Билл принялся судорожно глотать, за раз умудрившись выпить все.
  - Что ты делаешь, ублюдок?! Черт, черт, черт! - Август истерично убрал пузырь, но поздно. Он был абсолютно пуст. - Он выпил весь яд! Весь до капли! Нет! Что же теперь делать?!
  Но его слова уже не имели для Билла никакого значения. Важно было лишь то, что он дал Тому шанс на спасение своей жизни и страны. Ведь именно благодаря таким как Томас мир не падает в пропасть, а становится лучше.
  Принц пока не осознавал, что Билл все сделал правильно. Ему удалось вырваться из рук ослабивших от потрясения хватку стражников и кричать во все горло, что он ненавидит Августа за убийство любимого, что ненавидит Билла за то, что он не стал бороться, что ненавидит весь мир, что впервые так сильно ненавидит. Он бился в истерике и выкрикивал проклятия в адрес брата, не желая верить в случившиеся и мириться с ним. Он упал на колени рядом с осевшим у стены Биллом и клялся ему в вечной любви, целовал побледневшее лицо и пересохшие губы. Он бесконечно задавал один единственный вопрос "Зачем?", а Билл лишь шепотом ответил "Так надо. Ты скоро все поймешь".
  
  Дитрих мчался на своем коне впереди всех. Завидев издали поместье, подаренное Томасу, он начал подгонять коня еще активнее. Сейчас он был так близок, и не оставалось сомнений, что его любимый сын именно там.
  Вдруг король заметил неладное - входная дверь была выбита. Значит, кто-то подоспел раньше него. Но кто? Неужто Август? Доверие к старшему сыну давно исчезло без следа, поэтому от одной мысли, что он уже там, стало нехорошо.
  Когда Дитрих был совсем близко, он услышал крики боли и отчаяния, а затем сумасшедшее биение собственного сердца. Он кратко обернулся, чтобы удостовериться, что за ним все еще следует стража, и, остановив коня, слез с него.
  Неуверенными шагами он вошел внутрь в сопровождении стражников. На кухне было пусто, и они прошли в спальню. Увиденное там повергло в шок. Август метался по всей комнате, истерично выкрикивая всякие ругательства, у стены с отстраненным видом и остекленевшими глазами лежал черноволосый юноша, а низко склонившись над ним, сидел Томас. Он что-то ласково нашептывал юноше, держа его лицо в руках. Но тот, казалось, не слышал. Лишь четыре мужчины из королевской стражи, с которыми, судя по всему, прибыл Август, растерянно озирались по сторонам.
  Но стоило королю войти внутрь и топнуть каблуком, как все замерли, словно парализованные. Стражники испуганно принялись кланяться и извиняться, а Август так и остался стоять с открытым ртом. Он стал настолько неподвижным, что Дитрих бы подумал, будто он умер, умудрившись при этом не упасть, если бы не капелька пота, предательски скатившаяся по его лбу.
  Томас тоже обратил внимание на своего отца, но очень слабо. Он только медленно обернулся и одними губами прошептал:
  - Поздно.
  - Что поздно? Что случилось, сын? - Дитрих незамедлительно бросился к нему и обнял за плечи.
  - Он умер, - стальным голосом отозвался Том.
  Так говорят, только пережив огромную потерю. После моря слез и отчаянных криков, когда эмоции бешеным ураганом вырвались наружу, и больше не осталось сил страдать. Только тупая боль поселилась в груди, медленно убивая все светлые чувства, и, кажется, по-другому уже не будет.
  - Август его убил.
  - Я не убивал его! Он сам отравился! - завопил Август, словно только что вновь ожил.
  - Он убил его, отец! - столько страданий было в голосе Томаса, что сердце Дитриха сжалось от жалости к сыну. - Он убил его и меня хотел убить!
  - Ч-что? - от услышанного сдавило горло, и слова с трудом срывались с уст.
  - Что за вздор? Отец, я не делал этого! Я всегда желал Томасу лишь счастья! Неужели вы не верите мне? - Август отчаянно развел руками, мгновенно теряя уверенность под уничтожающим взглядом короля.
  - Не верю ни одному твоему слову.
  - Но... черт! - внезапно Август бросился к двери и хотел сбежать, но Дитрих приказал страже задержать его, что было моментально исполнено. - Что вы делаете? Отпустите! Не-е-ет!
  - А теперь свяжите его и этих четверых и бросьте в темницу, - король говорил железным тоном, показывая, что сейчас его не переубедить.
  - Отец! Вы не можете со мной так поступить! - Август пытался вырваться изо всех сил, но тщетно. - Вы ведь даже ничего не знаете!
  - Томас расскажет мне. Теперь у нас достаточно времени, - не желая видеть лицемерное лицо старшего сына, Дитрих коротко добавил, - Уведите его сейчас же. И этих прохвостов его.
  Вскоре они остались вчетвером: Дитрих, его личный стражник, Томас и безжизненное тело Билла, от которого принц отчаянно не хотел отходить. Он все еще надеялся, что тот внезапно откроет глаза, слабо улыбнется и попросит воды, что его доставят во дворец и спасут. Несмотря на остывавшее в руках тело любимого, он все еще верил, что ему можно помочь.
  Но костер надежды угасал с каждой секундой, оставляя лишь слабые искры, не имеющие права на существование. Принц отчаянно целовал побледневшие щеки, гладил спадавшие по плечам волосы, не стесняясь короля, говорил Биллу, что любит его, и был уверен, что тот слышит. Может быть, уже не в теле и вовсе не ушами, но обязательно слышит. Ведь его душа все еще рядом. Томас чувствовал ее всем своим сердцем.
  - Томас, нам пора. Ему уже не помочь.
  - Но давайте заберем его с собой? Вдруг еще есть шанс? - в глазах Тома застыла бесконечная мольба.
  Наверное, таким был взгляд Билла, когда тот впервые увидел принца из темницы. Именно такому взгляду невозможно сказать "нет", если в вас есть хоть капля человечности. И король не сказал. Он был уверен, что юноша уже мертв, но не мог отказать сыну.
  
  Дитрих нерешительно вошел в покои Томаса и замер на пороге.
  - Ну что? - в глоссе принца не было надежды, лишь безграничная боль и горечь. А значит, легче будет сказать правду.
  - Томас, понимаешь...
  - Понимаю, - Том отвернулся к окну и поджал губы.
  Он думал, что уже не надеется. Но ответ короля все равно вызвал глубокое разочарование и острую боль.
  Дитрих не знал, что сказать. Для него всегда было трудно находить слова успокоения, а когда утешать приходится собственного сына, в тысячу раз тяжелее. Так и не найдя подходящих слов, он лишь молча положил руку на плечо сына и сжал его, как бы говоря "Я с тобой".
  В глазах Томаса застыла влага, а затем слезами поползла по щекам. Он не мог говорить. Это было слишком тяжело. Он слишком любил Билла и до сих пор любит. Он знал лишь одно: он отомстит. Отомстит Августу, который загубил его любимого. Он не прикажет его казнить, нет - это слишком просто. Пускай томится в темнице всю оставшуюся жизнь. Теперь ему будут приносить раз в день по кусочку черного хлеба и раз в месяц выводить на пятиминутную прогулку, чтобы не забывал, что жизнь все еще идет, только он уже не живет. И он на себе прочувствует, что творил своими руками с сотнями невинных людей. Томас поклялся сам себе, что отомстит, и не только брату, но всем, кто на него похож. Всем беспощадным и жестоким, всем, на кого только хватит сил, и во что бы то ни стало сделает этот мир хоть капельку добрее, хоть немного напоминающим Билла. Все решено, и принц уже никогда не изменит своего решения.
  Оглянувшись, он заметил, что отец уже не стоит возле него. Он оставил его наедине со своим горем и печалью, за что Том был ему безмерно благодарен. В эту минуту ему нужно побыть одному.
  Встав с кресла, принц взял одну свечу и зажег ее. Наблюдая за ровным пламенем огня, он вспоминал все, что у них было с Биллом: каждое прикосновение, каждую улыбку, каждый вздох. Слезы текли по лицу одна за другой, и тихие всхлипы нарушали тишину в комнате.
  - Я люблю тебя, - шепотом промолвил Том, не сводя глаз с пламени свечи и видя в нем лицо любимого. - И буду помнить и скорбеть всю жизнь.
  
  - Люби... - ласковый, как майский ветер, голос прозвучал прямо над самым ухом. Лишь от одного его звучания Билл готов был поверить, что попал в рай. Люди так говорить не могут. Столько нежности и блаженной любви может излучать только божественное создание. И на этот раз Биллу удалось расслышать и второе слово: - ...жизнь.
  "Жизнь, - эхом отдалось в голове. - Жизнь!" Неужели она продолжается?! Сердце затрепеталось в груди, словно птица в клетке, которая смирилась со своей участью быть взаперти, но вдруг вновь захотела ощутить вкус свободы и... жизни.
  - Билл, Билл, Билл! Очнись, умоляю! - сильный удар по щеке, а затем холодная вода в лицо, и юноша почувствовал свое тело, тяжелое, ноющее со всех сторон и изнемогающее, но... живое.
  Ощутив страстный порыв как можно скорее встать с кровати, обнять брата, по которому он так соскучился, и во все горло кричать "спасибо!", Билл попытался пошевелить хотя бы пальцем и понял, что парализован. Но теперь он не испугался, потому что знал, что достаточно лишь тихо застонать, и Арне услышит.
  - Слава Богу, жив! - услышав слабый стон брата, счастливо воскликнул Арне и начал тереть бока Билла горячими руками, - Билл, Билли, держись, я вызвал скорую. Сейчас они приедут, и все будет хорошо. Ты только держись, слышишь?
  Билл не знал, сколько времени прошло до тех пор, когда его привезли в больницу. Но это были самые счастливые минуты его жизни. Ведь несмотря на всю ту боль, что он испытывал, несмотря на мучительные процедуры, которые ему начали делать еще дома и продолжили в больнице - несмотря ни на что, он жив. И это дарило безграничное счастье. Ведь теперь он так любит жизнь!
  Ночь была тяжелой, но Билл пережил ее, и утром к нему вернулись слух, зрение, голос. Он мог ходить без чьей-либо поддержки, и все пришло в норму. Его больше не мучили никакие вопросы. Все стало настолько ясным, как солнце в небе, что после долгой ночи освещало город по утрам и дарило людям улыбки.
  Сидя на широком подоконнике в больничной палате и любуясь, как из низших туч сонно сыпется мелкий дождик, Билл вспоминал последние дни своей жизни там, в прошлом, размышлял обо всем, что с ним произошло, и благодарил Бога за такой бесценный урок. Только пережив две смерти, он осознал, что жизнь стоит того, чтобы за нее бороться, а любовь, чтобы отдать жизнь.
  - Билл, привет, - услышав голос брата, Билл обернулся и, расплывшись в светлой улыбке, соскочил с подоконника, в один миг оказавшись в объятиях Арне. - Билли, как я переживал! Что же ты наделал? Зачем?
  - Спасибо! - прижимаясь к его плечу, восклицал Билл.
  По его лицу текли слезы, но он был счастлив. Ведь больше ни у кого нет такого потрясающего брата! Как же прекрасно, что судьба подарила ему еще один шанс оценить то, что он имеет!
  - Билл, Билли, все хорошо, - Арне еще сильнее прижал его к себе, поглаживая по затылку. - Только пообещай мне, что ты больше никогда...
  - Клянусь! Я клянусь, что больше никогда не наложу на себя руки! Я изменился, Арне, я стал другим... Я все переосмыслил, и ты не представляешь, как я тебя люблю! Как я люблю природу, как я люблю жизнь! - Билл уткнулся лицом в шею брата и, не стесняясь, рыдал.
  - Я тоже тебя люблю, братик, - растерянно отвечал тот, не зная, что еще сказать.
  - Арне?
  - Что, Билли? - глубокий взгляд любимого брата и радость на его лице дарили безграничное тепло в душе.
  - Спасибо.
  
  Через несколько дней Билла уже выписали, сославшись на то, что благодаря его оптимизму, он быстро пошел на поправку. Как ни странно, день выписки совпал с тем днем, когда Билл сбил человека и попал в прошлое. Помнится, тогда шла сильная гроза и сверкала молния. Однако сейчас напротив солнце озаряло все вокруг яркими лучами, а ветер был настолько слабым, что только по легкому колыханию молодых листьев на верхушках деревьев было заметно его присутствие. Но у Билла не было ни капли сомнений, что позже начнется гроза.
  Все утро юноша провел с братом, наслаждаясь каждым его движением и улыбкой, такой доброй и родной. Они не хотели разлучаться даже на пару минут. Спустя несколько часов разговоров обо всем на свете, никто из них по-прежнему не желал умолкать. Слова не имели значения, главное присутствие родного человека.
  Даже дом и обстановка в нем, которые раньше казались Биллу надоевшими до тошноты, сейчас радовали глаз и согревали уютом. Уходить не было ни малейшего желания. Однако заметив, что за окном собираются хмурые тучи и стремительно начинается дождь, в голове появилась идея, требующая срочного воплощения.
  Быстро предупредив брата, что он ненадолго отлучится, и заверив его, что он не совершит ничего дурного, Билл взял ключи от машины и вышел из дома. К этому времени дождь уже перешел в ливень, а меж тучами сверкала яркая молния, тонкой полосой рассекая их пополам. Стоило Биллу сесть в машину, как разразился гром, словно говоря "Пора".
  Юноша ехал быстро, однако, пристально следя за дорогой и оглядываясь на тротуар, чтобы там случайно не оказалось еще одного сумасшедшего пешехода, который бы выскочил на дорогу в самый последний момент.
  Наблюдая за проливным дождем и слушая раскаты грома, Билл улыбался. Теперь он знал, что плохой погоды не бывает. Бывает лишь плохое настроение. Но только не у него и только не сейчас.
  Подъезжая к тому переходу, где он в прошлый раз сбил человека, Билл снизил скорость. На этот раз он остановится и даже выйдет из машины.
  Долго ждать не пришлось - как только загорелся зеленый свет, юноша с черными французскими косичками помчался на противоположную сторону дороги, где его уже поджидал Билл. Выругавшись, парень с косичками бросил разочарованный взгляд на свою промокшую до ниточки одежду. Заметив, что Билл на него смотрит, он обратился к нему:
  - Ну и погодка, черт ее подери! А мне еще в банк нужно, который через пять минут закроется, и неизвестно каким образом я все еще надеюсь туда попасть!
  Билл внимательно рассматривал его лицо, не смея отвести глаз. Сходства с принцем были настолько поразительны, что, казалось, он забыл как дышать.
  - Эй, ты чего так смотришь? Я испачкался или что? - удивленно спросил брюнет, принявшись вытирать рукавом лицо. - Так и знал, что эта чертова шоколадка вымазала мне всю рожу! Кстати, твое лицо кажется мне знакомым, - он убрал руку и пристально посмотрел на Билла. - Мы случайно раньше не встречались?
  - Вполне возможно, - с трудом выговорил Билл, мысленно добавив "в восемнадцатом веке", и открыл дверцу своего автомобиля. - Садись, подвезу до банка.
  Незнакомец бросил на него удивленный взгляд, а затем расплылся в широкой улыбке и нырнул внутрь.
  - Спасибо огромное! Ты мой спаситель!
  "Что правда, то правда, - улыбнувшись краем губ, подумал Билл. - Ты даже не знаешь, насколько точен. Вернее не помнишь"
  - Вот черт! Осталось всего три минуты! И почему эти тупые банки так мало работают? В какое все-таки дебильное время мы живем!
   - Мы живем в отличное время! - не сдержавшись, воскликнул Билл и прибавил скорость. - Ты только представь, у нас есть все, что мы пожелаем: электричество, техника, самолеты, гуманная власть! А ведь раньше люди и вообразить такого не могли!
  - А как же войны, наркомания, бедность, коррупция и прочие проблемы общества, в котором мы живем? - брюнет ухмыльнулся, сверля Билла любопытным взглядом.
  - Конечно, в мире еще достаточно недостатков, но он стал уже значительно лучше.
  - Хм, - парень задумался, смотря в боковое окно, за которым уже просветлело, и дождь почти утих. - Ну, не знаю. Вот когда человечество справится с тем, что я только что перечислил, тогда я с уверенностью скажу, что мир стал лучше.
   - Такие времена обязательно настанут, - Билл с радостью отметил, что его "новый" знакомый заметно повеселел.
  - А ты оптимист, - с широкой улыбкой на лице произнес тот и изменил позу, принимая более удобную. - Даже фантаст, я бы сказал.
  - И верю в переселение душ.
  - Серьезно? И ты помнишь свою прошлую жизнь?
  "Свою нет, а вот твою помню" - промелькнуло в мыслях. Отрицательно покачав головой, Билл подарил своему собеседнику светлую улыбку, которую тот тотчас отразил.
  - Кстати, я Том.
  - Билл. Очень приятно, - на секунду оторвав руку от руля, он протянул ее Тому и вздрогнул, когда ощутил до стука в висках знакомое прикосновение.
  - И, кстати, мы уже опоздали в чертов банк, - взглянув на наручные часы, проконстатировал Том. - Может, тогда заедем в кафе и отметим наше знакомство?
  - С радостью, - Билл не переставал улыбаться, глядя на того, с кем его столько связывает. И неважно, что он ничего не помнит. Главное, что он рядом.
  Притормозив у кафе, Билл вышел из машины, призывая Тома сделать то же самое, но тот лишь открыл дверцу и уставился в небо.
  - Билл, что это?
  - Где?
  - Вот же, над нами! - Том быстро вынул из своей сумки фотоаппарат и принялся фотографировать то, что его так поразило.
  Проследив за его взглядом, Билл заметил круживших в небе птиц необычайной красоты. Таких птиц он видел только единожды в своей жизни и теперь точно знал, зачем они появляются. Его сердце забилось быстрее, а губы растянулись в загадочной улыбке.
  - Это райские птички.
  
  Конец.
  07.03.2011 - 23.11.2011
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"