Когда меня спрашивают, заранее поднося палец к виску - чтобы покрутить им, словно дырку высверливая, - какого рожна я и мои товарищи в октябре 93-го полезли в самую гущу событий, ведь как ни смотри, а всё оказалось напрасно, несмотря на все жертвы и стоило ли их то, за что принесены были, - у меня нет готового ответа, хотя подобными вопросами я и сам нередко мучаюсь, особенно вблизи роковой даты -ежегодно. Никогда не забыть как вернулся вечером 3-го октября в Черноголовку на одном из последних автобусов 320-го маршрута, как встретила на пороге жена и, быстро поняв, что красные разводы и пятна на обуви и одежде - не абы какая грязь, а, скорее всего, кровь, бросилась ощупывать да осматривать супруга на предмет повреждений. - Ну, что что? - измученно отвечал я, цел, цел, не моя это, но побили наших, как есть всех положили! Слушай, эти, с автоматами - они же там русские ребята, мы же за них шли, а они по нам - очередями из всех стволов! Как после этого жить-то!? И хоть в тот день жизнь - свою и чужую - спасать приходилось неоднократно, жить и вправду при осознании перенесенного не очень хотелось рядом с теми, кто все это устроил. Включил телевизор - там перекошенная физиономия Сванидзе: "Мы спровоцировали их, заставили вылезти из щелей!"
- ага, это и обо мне, значит,(МФ) - "они получили свое по заслугам, теперь их спокойно можно будет добить!" Как же я ненавидел его тогда! Сейчас? Чувства теплее не стали - лишь острота ощущений прошла - с ней, действительно, жить нельзя было и к причастию не допустил бы поп, если б открылся на исповеди. До сих пор с тяжелым чувством отслеживаю на экране тех, кто был "за Ельцина", кто разжигал и науськивал или призывал голосовать на выборах, кому раздавал автоматы, полученные от министра Шойгу "такой милый и интеллигентный" (из сюсюканья актрисы Ахеджаковой) Е. Т. Гайдар - а вот и он сам - сменяет на экране Сванидзе с призывом на " защиту демократии", - опять от меня! - причмокивая чаще и громче обычного.
"Вы спрашиваете, каким образом узнавать упырей? Заметьте только, как они, встречаясь друг с другом, щелкают языком. Это по настоящему не щелканье, а звук, похожий на тот, который производят губами, когда сосут апельсин. Это их условный знак, и так они друг друга узнают и приветствуют."
У всякого читавшего мистическую повесть АК Толстого "Упырь", и хоть раз наблюдавшего выступление Егора Тимуровича не могло не возникнуть тяжелых на его счет подозрений, которые по мере развития и углубления т.н. шоковой терапии, доведшей до расстрельного "черного октября", постепенно сменялись уверенностью. Ну, Е.Т., как говорится, отошел не так давно в мир иной, там с него и спросится за качественное исполнение роли Плохиша в современной постановке сказки своего дедушки - что ж мне-то, покуда живому, на него зло держать? Сложнее с более близкими согражданами - черноголовцами, отметившимися в те дни застрельщиками огненно-свинцовой кары над своими оппонентами. Что мне думать о полновато- лысоватом человеке, кричавшем в зал Большой гостиной Дома ученых: "Да, стреляли, и впредь будем стрелять!" у меня до сих пор перед глазами как он взмахивал при этом рукой - словно перед строем расстрельной команды. Хотя, этот, слышно, тоже отдал Богу душу, не передо мной ему извиняться. Но еще жив, возможно, тот, кто 3-го октября "стукнул куда следует" о проехавшем мимо Черноголовки грузовике с моряками из Дуброва, спешившими на помощь осажденному Верховному Совету - память об их погибшем командире, последнем советском офицере, сдержавшем Присягу, капитан-лейтенанте Игоре Остапенко до сих пор берегут на чкаловском повороте жители соседнего Щелкова (коммуняки, да, местная организация, кому еще дороги истинные патриоты России!) и мемориал этот, несмотря на скромные размеры, если приглядеться, вполне из космоса различим на электронных картах Гугл или Яндекс, если знать, где искать. А тот же Шойгу - он, вроде, неплохо начал в должности министра обороны - после предыдущих наших "маршалов" Паши Мерседеса и Толи Табуреткина это, видимо, не так сложно, но тот эпизод с безоговорочным вооружением ельцинско-гайдаровских добровольцев все же не дает возможности доверчиво расслабиться в отношении бравого служаки. Умение исполнять приказы, полагаю, все-таки не самая главная черта русского военного, рвение паливших по нам, безоружным гражданским, в Останкино отмечено высокими наградами родины - они так никем и не оспорены до сих пор, и что, так к ним и относиться как к героям? А честно заработанных тогда же "зеленых" мало? Я уж не говорю о танкистах, расстрелявших свой же парламент - этим ,по слухам, распихивал валютными пачками в потные лапы лично Егор Тимурыч - вот это справедливо - чем же еще платить за расстрел российской центральной власти! Сложное отношение сложилось к ветеранам-афганцам: прикормленная Ельциным московская организация (котенёвцы), вооружившись автоматами МЧС и добровольно став буржуинским воинством, приняла самое деятельное участие в расстреле баррикадников на Рочдельской улице утром 4-го октября и после, во время преследования уцелевших. Вспоминая же ощущения собственные и своих товарищей, то мы натурально представляли себя мальчишами-кибальчишами в их последней схватке с проклятыми буржуинами-компрадорами в ожидании спешившей на помощь Красной Армии. И она пришла, родная, ...и ...ударила по нам с тыла, чего ну никак не ждали мальчиши: видать, разгадали-таки буржуины нашу военную тайну, заключавшуюся, оказывается, к вечному стыду всех военных ветеранов в простом знании того, кому из армейских и милицейских можно в лапу сунуть, и все - рухнула советская власть, рухнул могучий Советский Союз! Кажется, это самое слабое место на всех без исключения российских редутах во все времена и пронюхали о нем вражеские лазутчики! Но тогда, в бесконечных и стремительных маршах по улицам столицы мы этого и предполагать не могли - что тайна раскрыта, деньги выделены, получатели найдены и часы отмерены. Вплоть до несчастного исхода марша на Останкино сохранялось ощущение близкой победы: Ура, мы ломим, гнутся шведы! Когда после прорыва за Крымский мост погнали вяло сопротивляющиеся батальоны дивизии имени Дзержинского - за воняющие милицейской "черемухой" Зубовскую и Смоленскую площади к Новому Арбату и дальше, к Белому осажденному буржуинами Дому, то казалось, что так, на плечах противника,
и в Кремль залетим, не остановил даже первый обстрел колонны перед зданием мэрии и вид первых убитых товарищей - на одном дыхании прорвали осаду Дома и захватили стрелявшую мэрию - те первые залпы не были прицельными и массированными, то ли беглецы-дзержинцы напугали мэрскую охрану слухом о бесстрашном десанте злых научников из Черноголовки под предводительством какой-то бешеной тетки, взмывающей над схваткой (наша Валя Ковалева) и сразу двух кандидатов наук, один в очках, другой - однорукий, то ли заколебался и дрогнул кто-то из начальства, но при захвате мэрии сопротивления почти никакого не было. Кстати, штатные химические гранаты- маленькие дымовые шашки, выстреливымые из гладкоствольных ружей от Смоленки в сторону Зубовки, как оказалось, - полная фигня, если в череп не попадет, студентом первого курса КПТИ я синтезировал их активное вещество лакриматор хлорацетофенон сотнями граммов, мои гранаты взрывного распыления, честно испытанные на себе же в заволжских лесах, были значительно эффективнее. Потом эти же самые быстро бегающие дзержинцы и охрана были вновь собраны и, видимо, хорошо "вздрючены" горластым подполковником Лысюком, будущим Героем России, а то и самим минвнуделом Ериным, после чего посланы вдогонку той же самой колонны, теперь направлявшейся в Останкино, - возможно, с приказом не щадить никого, кто переступит красную линию: Вас что, б, стрелять не учили, на?! Психологически понятно желание эмвэдэшников реабилитироваться в глазах руководства после ряда унизительных поражений в первой половине воскресенья 3-го октября от безоружной толпы очкариков, если, конечно, их бегство со Смоленской площади и массовая сдача в плен при захвате мэрии не были постановочными эпизодами какого-то коварного общего плана ельцинских штабистов по провоцированию сторонников Верховного Совета, ну или я просто не знаю, чем еще объяснить тупую жестокость спецназа "Витязя" возле телецентра, стрелявшего и в тех, кто еще шевелился после первого залпа, и в тех, кто пытался их вынести. Сложнее объяснить мотивы личностей, взявшихся руководить антиельцинским восстанием, когда они посылали безоружных людей на автоматы ельцинской охранки. Многое, однако, прояснится, если вспомнить политическую эволюцию тех же Руцкого и Хасбулатова, когда они вместе с Ельциным свергали в 1991-м году ГКЧП, то есть на апогее "бархатного" этапа буржуинской революции в СССР. Полагаю, что это их участие сильно исказило картину мира в глазах руководства московским восстанием 93-го года. Приемы "бархатных" революций возникли не сами по себе, а разрабатывались стратегами и тактиками США и НАТО специально для антисоциалистических переворотов в странах Варшавского Пакта и предусматривали нежелание растерянного и дезориентированного руководства этих стран прибегать к жестким методам подавления уличных толп, поддержанных так называемым мировым общественным мнением (МОМ), становившимся к тому времени весомым политическим фактором - не важно, что формировала и разжигала его главным образом пресса "свободного мира", то есть стран НАТО прежде всего. И Руцкой, и Хасбулатов были фигурами в шахматной партии уже на этапе развала Советского Союза и, полагаю, остались под сильным впечатлением того, насколько быстро и без явного противодействия удалось скрутить гекачепистов, когда их несла волна невооруженных демонстраций. В результате переворот в СССР получился практически бескровным, если не считать трагической случайности, приведшей к гибели трех активистов в тоннеле Садового кольца, настолько перепугавшей пресловутых гекачепистов, что о каком-либо сопротивлении "бархатным" революционерам со стороны союзной власти в лице Комитета речь больше вообще не шла, комитетчики частью сдались, частью сами себя перестреляли - очень удобно. Скорее всего, Руцкой с Хасбулатовым, глядя, сколь быстро, успешно и спонтанно развиваются события начала дня 3-го октября, решили повторить "бархатный" сценарий и для этого случая, допуская, что могут быть, конечно, и жертвы - небольшие и лишь работающие героическим примером на повышение энтузиазма, но не учли при этом, что сценарий разрабатывался в расчете на незлобливых и вялых под гипнозом МОМ поздних генсеков и их министров. Увы, не такова была ситуация в России -1993. Ельцина поддерживали все буржуинские королевства, соответственно было настроено и МОМ, и тот применения жестких мер не постеснялся ни на этапе разгона московским ОМОНом мирных демонстраций до 3-го октября, когда людей забивали дубинками насмерть, ни когда когда решил, что пришла пора стрелять боевыми, ведь "цивилизованный" мир сочувствовал ему и его "демократическим" реформам, а не этим "красно-коричневым", а в том, что противники светоча демократии - враги цивилизованного мира, убедить это "мнение" неизменно удавалось и тогда, и в последующих бархатных переворотах - всякий раз, когда нужно было ошельмовать и подавить сопротивление очередному "бархатному" революционеру, действующему по известному сценарию неважно где - в Сербии, Украине или Грузии . Сам Ельцин понимал лучше своих оппонентов (а скорее его наставники были опытнее), что именно у него в данной ситуации развязаны руки, ну и размахался без малейшего стеснения, а уж "прогрессивная" пресса - внутренняя и мировая - работала по дискредитации противников реформ и оправданию любых способов их подавления как заведенная, кем только нас не номинировали тогда - и погромщиками, и боевиками, и поджигателями гражданской войны, и противниками свободы и демократии, самое мягкое - коммуняками, которых только "мочить", а по-другому никак. Последнее определение - от бабушки россиянской демократии мадам Новодворской, кажется, для которой эта история стала поистине именинами сердца: наконец-то дождалась тетенька, типа "теперь и помереть не жалко"! вот собственно и всё, что необходимо для того, чтобы получилось так, как получилось: Руцкой вошел в азарт от смелости толпы и послал ее в телецентр выбивать для себя эфирное время, Ельцин от страха и ярости, хватил стакан и махнул красным платочком. МОМ заранее подготовлено - публика расселась и зашуршала пакетами с попкорном: русские убивают русских- нельзя пропустить! Look, look: Russian kill Russian! Послышалось ли мне, но я не настолько плохо знаю английский, и, кажется, именно так восклицал оператор CNN, когда снаряды танковых пушек один за другим выбивали облака дыма и пыли из плоского здания российского Верховного Совета в 10-10 4-го октября при международной демонстрации бомбардировки непокорного законодательного органа. Но я лучше помню другой клич - несущийся над головами людей - там, на перекрестке Дружинниковской и Рочдельской улиц перед балконом Дома: "На Останкино!" - кричали все, уж очень хотелось показать кое-кому с экранов козу, а других призвать на подмогу, после серии легких побед все были как пьяные...
Трезвый расчет показал бы, что Останкино - стратегический объект, управляемый из Центра, выйти в эфир все равно бы не удалось - Руцкой бы должен это понимать. Понятно, почему рядовые наплевали на вооруженную охрану: думали, как и в мэрии, шапками закидаем. Но начальнички наши и здесь допустили непростительную оплошность - им-то положено знать о таких вещах и с чем там нас ждут, да и отпускать на сомнительную затею столько
времени и сил, в то время как неподалеку находилась Шаболовка, станция местного значения без центрального, по-видимому, подключения... - в общем, все говорит о том, что это был
стихийный, эмоциональный порыв разогретых победным маршем людей. Более того, вопреки распространенному в демпрессе
убеждению о заговоре и "коварном замысле" путчистов, смею утверждать, что в действиях сторонников ВС с самого
начала торжествовала стихия, на которую и положились формальные лидеры восстания: авось, как в 91-м, само собой получится! Все попытки осмысленных действий становились лишь
бессвязными элементами в ее, стихии, потоке. А ее требовательная женская логика твердила одно: "Ящик, главное орудие манипулирования умами, в руках негодяев. Зло к нам оттуда пришло,
отобъем - и все станет по-другому, разбудим страну, сбросим оккупантов, восстановим Союз."
...Вот почему мы идем огромной пешей колонной на далекое от Белого дома Останкино, и другого
пути у нас нет. Так некогда армада 2-ой Тихоокеанской эскадры тянулась полсвета от
Петербурга к маленькому неизвестному в России острову нашей беды и позора. Останкино стало Цусимой всего
восстания.
Если следовать к Останкино от пр.Мира по ул.Королева (а именно этим путем пдходила колонна),
то его объекты открываются в такой последовательности. Сразу за прудом справа находится
здание т.н. АСК-1, напротив него слева - сквер, чуть дальше - Телерадиокомитет АСК-3.
Башня - далеко слева, за сквером. Шли туда весело, как-то уж очень дружно, двигались по
проезжей части, транспорт отсутствовал. Перекрикиваемся с застывшей на тротуарах толпой,
людьми, прильнувшими к окнам. На нас не только глазели, были и сочувствующие и даже
примкнувшие по ходу. Но вот "крутой" подкатил на мерседесе: куда идете? " - Мэрию взяли! На
Останкино!" Резкий разворот и умчался - "не наш".
Я шел где-то в третьей от головы шеренге. Господи, какие же красивые люди меня окружали! Нигде
больше я не видел таких прекрасных женщин. Что сталось с той, белокурой и юной, что шла
чуть впереди? Где сейчас парень, похожий на Айвенго, - первый раз я видел его в схватке на
Смоленской и вот он идет неподалеку среди товарищей с трофейными щитом и дубинкой.
Мужчина с рюкзаком - приехал москвичам на подмогу из Белгорода и прямо с вокзала - к нам, пожилой кавказец в папахе - из Кабарды... Я не знаю, что
с ними стало. Но я не в праве о них забывать и не в праве хоронить в своей памяти. Напряги
воображение, читающий эти строки, пусть восстанет на мгновение простреленный снайпером парень, глянет на тебя веселыми глазами, вышедший живым из передряги да не
усомнится в своём участии. Да, всё кончилось крахом, но мы не уподобились
жертвенным баранам и дали последний бой.
18-00, Проспект Мира. Ведущий колонну депутат ВС и генерал Борис Тарасов требует соблюдать строй, лозунги скандирует в мегафон, но
Короче шаг, не поспеваем!" Вот и автобусы с грузовиками начали подкатывать спереди и партиями увозить
людей вперед. Проехал и я последние несколько кварталов на автобусе; пешая колонна
подошла минут сорок спустя, когда уже начался расстрел, и как пишет автор "Анафемы",
наиболее обстоятельного обзора октябрьских событий из мне известных, голова ее попала
под перекрестный огонь.
Здесь хотелось бы остановиться на фактах явного расхождения сообщений СМИ с
наблюдениями, а также здравым смыслом. Их довольно много, однако, специально этим
анализом я не занимался, коснусь лишь отдельных моментов, связанных главным образом с
применением боевых средств. Почему об этом? Потому что это очень конкретный и относительно знакомый материал,
позволяющий обнаружить степень осведомленности или желание "подправить" картину тем
или иным автором.
Итак, взрыв в главном корпусе Останкино(АСК-3), положивший начало массовому истреблению людей. Долгое время его относили на счет атакующих. Известинский
автор, желая показать, какой мощный кулак принесла с собой штурмовая группа Макашова,
пишет о "новейшей конструкции гранатомете, какого не имеют на вооружении даже элитные
части". Дескать "его кумулятивная граната прожгла грудь бойца Витязя". Последнее эффектное, но безграмотное замечание напомнило давнюю версию о принципе действия т.н. "вакуумной бомбы" (так когда-то
называли БОВ, боеприпас объемного взрыва, действие основано на подрыве газо-воздушного
облака), опубликованную еще во времена ливано-израильской войны в журнале "Новое время".
По заверению журналиста эта бомба "создает вакуум, куда проваливаются дома и люди", что, конечно же, полная чушь.
Так вот, кумулятивная граната предназначена для пробития многосантиметровой брони танка, окажись на его месте человек, от него бы клочья остались. Что же касается новейших на то время гранатометов (типа "Муха"), то внешне они представляют собой герметичные цилиндры без
явно выдающихся деталей. В Останкино у одного из макашовцев я видел обычный РПГ-7 с надкалиберной
гранатой и принятый на вооружение еще в конце 60-х. цена известинской публикации - 0
Сомнительное описание того же события имело место и с противоположной стороны. Понятно
желание автора "Анафемы" представить останкинскую бойню как неспровоцированный
расстрел, но его версия взрыва плохо согласуется с наблюдаемыми фактами. Он пишет, что
взорвались 2-3 ручные гранаты, брошенные спецназовцами под ноги демонстрантам. А
кумулятивная граната с неснятым предохранительным колпачком (забыли снять) будто бы была выпущена
уже после первого залпа, не взорвалась и убила спецназовца, как простое пушечное ядро.
Но, во-первых, взрыв был один и гораздо более мощный, чем от ручной гранаты, пусть даже
и двух, каким-то образом взорвавшихся одновременно. Нет, не после залпа спецназовцев, а непосредственно перед ним. Вспышку, охватившую два этажа здания,
и тяжелый оглушающий грохот я запомнил отчётливо, судя по звуку, рвануло порядка 0.5-1 кг тротила. Во-вторых, он произошел не под
ногами толпы (я сам находился там), а где-то в глубине вестибюля . Далее автор "Анафемы" пишет: "Приказа на открытие огня Макашов не отдавал, и
никто из демонстрантов не стрелял." Действительно, скорее всего, такого приказа не было,
поскольку вряд ли генерал рассматривал свои силы иначе, чем демонстрационные. Был,
впрочем, приказ (так и не выполненный) отойти всем невооруженным назад. - Как же! Мы тоже хотим! Что бы за этим
последовало - если бы отошли?.. Нервы не выдержали раньше. Многие свидетели утверждают, что этому
предшествовал выстрел со стороны АСК-1 в гранатометчика - я его не слышал, не
заметил и того, как производился выстрел из гранатомета. Но последовавший взрыв, действительно,
чуть не бросил на землю... помню, как коленкам захотелось присесть, а животу - прижаться к землице. Что это было? Командир спецназа Лысюк до сих пор уверяет, что это наши долбанули из гранатомета, если честно, я и сам так поначалу думал - а на фига ж еще ружье выносили в первом акте, и показывали всем какой красивый у нас гранатометик! Но ведь это как раз тот случай, когда следы скрыть невозможно и все элементарно можно установить! И нашлись люди, которые этим занимались, пока не пресек Ельцин, недовольный расследованием, вот, что рассказал следователь Леонид Прошкин, занимавшийся расследованием октябрьских
событий: следов взрыва кумулятивной гранаты в помещениях не обнаружено, в холле АСК-1, по данным экспертизы не нападавшими, а именно оборонявшимися было взорвано некое взрывное устройство, вероятнее всего пронесенное туда кем-то из бойцов "Витязя", что привело к гибели одного из них и послужило сигналом к огневой
атаке стоявших на улице людей. (уголовное дело Љ 18/123669-93).
Когда, спустя пару секунд тишины, автоматные очереди зелёными брызгами пронизали толпу, мне
удалось отбежать и около часа пришлось отсиживаться за небольшим автобусом-пазиком в зоне огня. Рядом
прижались к его борту ещё десятка полтора столь же удачливых, но окрест нас множество людей повалилось наземь
кто где стоял, целые вперемешку с поражёнными. На моих глазах один попытался подняться и отбежать,
но тут же упал навзничь и больше уже не шевелился. Минут через десять после начала я услышал
близкий хлопок и ощутил резкий запах "черемухи" как при обстреле газовыми гранатами на Смоленской площади. Соседи закашлялись и спрятали лица. - Эх, любо, братцы, любо, любо, братцы, жить!... Выкуривают,
что ли, сволочи?.. Едва ветер отнес едкое облако, как через несколько минут - новый хлопок и удар по
глазам. Тогда заметили: один из наших старательно целится и пуляет из газового пистолета в сторону здания,
гремящего выстрелами метрах в сорока, а газовое облачко хлорацетофенона ветерком сносит на нас. Пули высекали снопы искр прямо у нас перед носом, зелёные трассы
метались по тёмной улице, только что хлопнула и зашипела шина нашего автобуса, ранило в левую руку моего
соседа прямо под его днищем. В его-то крови я и перепачкался пока стягивал с него верхнее и помогал знающим перетягивать рану. Но больше всего я опасался, что вдарят под автобус сверху по касательной к мостовой: хуже нет, чем получить хаотично вращающуюся рикошетную пулю - рванет ткани так, что либо болевой шок и мучительный кердык , либо ампутация обеспечены. Но стрелки в здании были заняты охотой по движущимся мишеням - как раз тогда, вероятно, был убит случайно затесавшийся в толпу и выносивший раненых романтичный американец Майкл Тэрри Данкен (Terry M. Duncan) - двенадцать вытащил, на тринадцатом сам попал на прицел. О чем думал "кибальчиш" с газовой пулялкой? - да ни о чем постороннем - хоть
чем-то по гадам "вмазать"! Его от досады чуть под пули не выгнали за дурость. Так что стреляли бы и наши,
если б могли, невзирая на какой-то там "приказ Макашова" или Руцкого... И если действительно не было
ответного огня по спецназовцам (я специально не повторяю названия этого подразделения,
не применимо к нему прекрасное русское слово, обозначающее наших древних рыцарей), то по одной единственной причине:
делать это всерьез было уже некому, практически все вооруженные белодомовцы-макашовцы, полтора десятка
мальчишек лет восемнадцати в камуфляже, стоявшие с укороченными калашами перед прицелами спецназа вместе, как на картинке,были
сметены залпом в первые же секунды. Вот они, действительно, были витязи, только враг оказался сильнее, погибли соколы, даже имен не осталось...
То, что происходило потом, не имеет названия. Это не был бой в обычном смысле, поскольку одна из сторон осталась совершенно
безоружной. Это не было и классическим расстрелом демонстрации, потому что люди не
разбегались дальше, чем метров на 300. Факт, поразивший весь мир: беспорядки случаются в разных странах, но все их
участники обычно ретируются, как только раздаются выстрелы. У нас залегли, но остались на месте, под пулями.
Более того, потеряв еще с десяток человек, подожгли бутылками с бензином угол здания, где засели стрелки.
Это был какой-то массовый Матросов, решивший заткнуть собой глотку вражескому доту,
"поганому ящику", "развратителю". Долго не сдавались и бились как могли, да клыки в пасти остры - головы сложили,
а не заткнули, он их, мертвых, до сих пор грязью обливает, да и мне покою не дает, потому как не могу я ложь его оставить совсем без ответа, а их память - без моей посильной защиты...
Ведущий телепрограммы "До 16-ти и старше" опрашивает новоиспеченных
героев-спецназовцев, те отвечают с характерными подростковыми интонациями: - Привет, ребята! Как
чувствуете себя после такой ночи? Не было страшно? - Да нет. А чё, нормально. - А чего
хотели эти люди? - Да не знаю я, чего они лезли. У нас приказ, присяга... По ним бьешь, а они лезут и лезут, как
фанаты. А чё?.. Мелькнул двухсекундный кадр (больше его не показывали никогда): утро 4-го
на улице Королева, вповалку лежащие люди, запрокинутое юношеское лицо, женщина с разбросанными
волосами и задранной юбкой.
В это время на площади перед Домом Советов снова начался митинг. Михаил Д, мой товарищ, оставшийся там, рассказывает: "Народ требует: давай, говори про Останкино, только не врать, не
приукрашивать! Отвечают: сейчас все расскажем, как есть. Но опять не получилось без
вранья. Говорили, что идет бой, взят первый этаж или даже вообще всё. Но вот начали
прибывать раненые, картина прояснилась - дела плохи, людей положили, а в здание даже за порог не ступили. Снова стали записываться в отряды, сначала поставили к одному подъезду, потом к другому. Говорят: ищите
бутылки. Пошли искать. Приносим - идите на реку, там стоят автомашины, сливайте в бутылки
бензин. Сделали и это, хотя смысла большого не усмотрел - это же не самовоспламеняющаяся
смесь, а поджигать самому бутылки перед бросками под пулями- удовольствие сомнительное. После восьми вечера появилось много зевак, то ли разведчики вражеские, то ли просто так, поглумиться:
А вы чё тут, ребята, стоите, домой не идете? До часа ночи, наверное, ходил с несколькими
дружинниками, но группа разошлась. Вернулся к Дому, там тихо, подкатывают лишь машины с
ранеными из Останкино. Дежурят казаки и баркашовцы. Появился еще человек. Я, говорит, был у
Моссовета, там строят баррикады, готовятся к обороне. Меня это заинтриговало - неужели? -
и в третьем часу ночи мимо американского посольства по Кольцу вышел на Тверскую. Пустынно, но
метро работает. Уже на площади Пушкина встретил первую баррикаду, вторую - у Моссовета
и там же митинг "демократов". Выступает Глеб Якунин. Отметил про себя резкое отличие в том, как
говорили об армии здесь и у Дома. На наших митингах о ней говорили доброжелательно и с
надеждой, здесь сильно ощущались раздраженность и претензия, : ну где же эти войска?! Пора бы им типа взяться за красно-коричневых - за нас то есть.Это
было основным рефреном выступавших. Подумалось: словно нетерпеливый клиент,
оплативший заказ. Зачем же, думаю, тогда весь этот театр с баррикадами?... Народ все
больше характерный, южного типа, снуют машины с напитками да закусками. Много нерусских лиц, много
молодых и крепких с деревянными, хорошо отделанными дубинами. "Память" стоит под своими знаменами в шинелях.
"Маяк" накачивает по репродуктору.
Баррикада была и с другой стороны площади, дальше полное затишье. На Манежной стоят
легковые машины с потушенными фарами, но рядом люди. Такие же машины видел на многих
перекрестках по дороге на Курский вокзал, видимо, это были наблюдатели какой-то секретной
службы. Кругом темнота, у Исторического музея горит костер, рядом молодежь веселится.
Красная площадь тоже затемнена, люди виднеются лишь на зубцах стен. Когда же открылись
вдруг ворота в Кремль, пропуская машину, увидел: все внутри набито войсками - техника и
солдаты с автоматами. На Васильевском еще один митинг.
Но, честно говоря, угроза нависшей катастрофы не ощущалась мною в те ночные часы.
Обе
стороны ждали армию и надеялись на неё, каждая уверенная в своей правоте ("Лишь бы день простоять да ночь продержаться").
Действительно, казалось, вступление армии должно быть твердым и спокойным и, уж конечно,
справедливым. А в это время в подмосковных гарнизонах уже формировали экипажи убийц."
* * *
Эта ночь была последней для многих защитников Конституции. Она была как будто
спокойна. Мертвая тишина воцарилась на улице Королева. У чкаловского поворота, не
прорвавшись на грузовике через очередную огневую засаду, пустил себе пулю в висок, но не сдался омоновцам
капитан-лейтенант Игорь Остапенко, моряк из Дуброво. Спали тревожным сном баррикадники
у Дома Советов, где, уложенные в вестибюлях, дремали в тяжелом забытьи раненые в Останкино, которых в течении нескольких часов принимал и обрабатывал в группе однокурсников и черноголовский студент-медик Женя Ковалев, сын Валентины, впоследствии трагически погибший в общежитии своего института.
Последняя ночь Советской власти.
* * *
Немало поездившему по Москве в предшествующие дни, мне, как и моему другу, приходилось
наблюдать и сравнивать особенности обоих лагерей противостояния. Пожалуй, наиболее яркое впечатление
произвел в этом смысле день 28-го сентября, когда состоялся митинг в поддержку Ельцина.
... Манежная площадь, здесь собираются "демократы"; сначала кажется, их не очень много.
Плакаты: "Борис, ты опять прав!", "Ельцин, грузины всегда были за тебя, помоги и ты нам!"
(это было незадолго до сдачи Сухуми абхазам). Пока ждали начала, толпу подогревали гоняемые по
репродуктору заокеанские ритмы и наша попса, бросалась в глаза какая-то ярмарочная веселость,
прямо-таки безудержная радость, как будто в предвкушении чего-то, долгожданного и приятного. "Наконец-то мы
покончим с красно-коричневыми!" - беззубым ртом хохотал мне в лицо пожилой мужчина.
Пронзительным женским голосом молодой человек читал в мегафон довольно скверные вирши типа "Хасбулатов
наш удал, хотел прыгнуть, да упал. А Руцкой-то пуще, утоп в сортирной гуще."
- Из детсада не вышел, а уже трансвестит - подумалось. Любимец
публики, опереточный Тёркин с гармонью, в форме рядового Великой Отечественной, явно выпущенный для "народности",
запрокинув голову, распевал песни.
В толпу затесалась некая бабушка, надумавшая вдруг агитировать за ВС. Говорила она
негромко - двум-трем соседям, но ее живо разоблачили, обсвистали - "заблудилась, старая
сука!" - и вытолкали взашей. Были там и наши, черноголовские -по лицам узнал. Но пусть они сами о себе
расскажут, а мне уже поздно за объективизм держаться...
Наконец, тронулись, пошли по Тверской к Моссовету. И тут я увидел, как их много. Зрелище
было внушительным, ничего не скажешь, на глаз тысяч 30-40. Сцепившись локтями, во всю ширину улицы шли первые шеренги, в головной заметил Льва Пономарева из "правозащиты" и демпопа Глеба Якунина - тоже веселые, разухабистые и по виду - поддатые - ну, это понятно: почему не выпить, когда дела налаживаются? Следом за ними - "Солдатские матери" и знамена, знамена...
Сам митинг эмоционально мало отличался от тех, что проходили у Дома Советов, особенно,
когда выступали дамы - визгу много. И все же отличался чем-то и в этом "чём-то" - очень сильно.
Дух был другой. Долго я здесь не стоял, получив впечатление, ушел с тяжелым чувством.
"А ну, как две толпы сшибутся в свалку?.. Господи, упаси." Уходил по Тверской,
как бы ожидая пулю в спину.
... А перед Домом стояло, бродило тысячи три народу - обычный минимум. Замечаю Говорухина с "дипломатом", еще несколько знакомых
лиц. Обстановка, как бы это выразиться, тревожно-спокойная, нормальное состояние в этом
месте. ... Сознаюсь: не только после митинга "демократов", но и просто пройдясь по столице,
здесь я отдыхал душой. В спину не целились, вокруг были свои. Хотя кто, собственно, свои?.. Я
не отношу себя ни к какой партии. Если начать копаться, то неизвестно будет, чего у меня с
соседями больше - сходства или различия. И все же здесь я свой. Здесь те, кого поверх всех
идеологий объединила боль за Отечество, униженное и разграбленное, почти уничтоженное.
Те, кто слышат голос его, и как показали последовавшие вскоре события, готов к жертве. Я
сажусь на травяной газон и закрываю глаза... И вспоминая сейчас свое тогдашнее состояние,
окунаясь в атмосферу и переживания тех предгрозовых дней, увязаю в чувстве острой и
слезной нежности к окружавшим меня людям, какую испытывал однажды рядом с обреченным
смертельной болезнью товарищем: я не верил в благополучный исход. Лейтмотивом того ощущения уже, наверное, до конца жизни останется для меня старая казачья песня, которую я напевал тогда про себя, бродя между кострами и сидя под Горбатым мостом в ожидании рейда ОМОНа - "Любо, братцы, любо". И как возле постели безнадежно больного
лихорадочно делаешь все, что положено, бодришься как-то, но внутренний голос,
трезвый и беспощадный, в ответ твердит одно: все кончено. Поэтому так пристально
вглядываюсь я в лица дежуривших у заграждений, смеющихся шуткам, стряпающих у костров людей - здесь
стоит аръергард уходящей эпохи. Эти люди защищают свой романтический идеал. Я не оговорился: не политический или экономический, которые в данном раскладе не более, чем оболочка,
а именно романтический. Идеал, воспринятый в детстве, внушенный еще учительницей начальных
классов, играми в "наших и немцев", - от первых различений своих и чужих, благородства и подлости,
прекрасного и безобразного, когда над ним еще не смеялись открыто, не крутили пальцем у
виска те, кому "своя рубаха ближе к телу", а "хата - всегда с краю". Его не то, чтобы открыто исповедовали, но ощущали постоянным рефреном даже в самые пустые времена "застоя", несмотря
на крепчавшие маразмы "реального социализма".
Я сейчас назову главный императив, объединивший на этой площади и заводилу-безбожника
Витька Анпилова, и православного батюшку о.Виктора, погибшего там же у стен Дома со своей паствой- подразделением казаков. Это идея
бескорыстного действия, жертвенного служения высшему началу. Другие на баррикадах не
дежурили, уж вы поверьте мне. Говорю не о верхушке, что всегда себе на уме, не о крикунах,
политических дилетантах и просто безумных, которых довольно везде, где собралось более десятка человек, а о тех небритых мужиках
в строительных касках, способных защитить разве только от резиновых дубинок, и то, если удар вскользь, о тётках, закутанных в семь слоев от утреннего холода...
О них, принявших первый удар из башенных пулеметов на БТРах гайдаровской гвардии в рассвет 4-го октября.
Нормой же тех, других и нам уже навсегда чужих, стала именно корысть как принцип жизни.
После банкротства и бесславной кончины сгнившего с головы, словно рыба, "реального социализма" к этому
принципу бывшие теоретики коммунизма обратились, как к спасительному лекарству. Впервые в истории, хоть и много позже
других, состоялся "Выбор России" в пользу личной выгоды, жесткости расчета и "золотого
миллиарда" - последнего мифа ХХ-го века... Но вот ирония: многие его адепты сражаются за
"новое" мироустройство порою столь же бескорыстно, а то и в ущерб себе. "Подохнем с
голоду, а за коммуняками не пойдем!" Но это именно ирония, потому что за
завлекалочками типа "прав человека", "свободы", "оздоровления экономики",
"цивилизованных норм" уже тогда ясно проглядывались контуры давно известного кумира - златого
тельца в облике тотального рынка, слепленного по чужому, не ведомому нашей земле
образцу. А стало быть, в этом споре именно они могли предъявить почти неотразимый аргумент
"новых русских", мандат "мира сего", главное оружие буржуинов: в войне людей и денег побеждают деньги.
...Да здравствует свобода?
И в этом - тоже ирония, ибо кто же из стоящих перед зданием ВС против свободы? Кому не надо?..
Всем надо, только не сама по себе она важна, как полагают те, у Моссовета, а лишь как