Свет приглушённый
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Свет приглушённый, зал ресторана.
Им показали столик.
- Ты и в такси качался, как пьяный.
Можно без алкоголя?
- Что мы закажем?
- Кофе, эклеры.
- Пай, две бутылки пива.
Виски достал он из-за портьеры
медленно, несуетливо
выплеснул весь в пивные стаканы.
- Выпей, поставим точку!
Страх её прежний... только он канул
в Лету от двух глоточков.
- Я в гараже оставлю машину,
вот мой айфон... Не стоит
плакать. Так лучше.
Я же мужчина,
странник, ловец историй.
Книгу издам и буду известен,
если в пути не сгину,
в пустоши где-то... выживу если.
Еле держала спину
и улыбалась нежно и томно -
на голубом диване.
Встала... Исчезла в городе тёмном,
словно газель в саванне.
Ты не знаешь, что за тучи соберутся.
Будет пати или маленький погром.
Тучи шепчутся за каменным углом
про возможность иноземных революций.
Просит допинга и разум, и нутро.
Потому мне нужно скрыться в той палатке.
Сливки лета, как они нежны и сладки.
Прогремел негромко августовский гром.
Этот вечер, эти ворохи цветов,
очень ярких, слишком стойких и печальных.
- Кальвадос, двойную порцию, начальник.
Нет в наличии? Да, я забылся, стоп.
Кто-то знает в этом пабе мой язык?
По-французски говорите, по-испански?
Я устал от лопотанья гаитянки.
Понял жесты: долго не было грозы.
Не богатый же уловец твой, рыбак.
Как же много одиночеств в этом мире,
ты свободен, но как будто носишь гири.
Пропитание искать твоя судьба.
В сером небе проплывают облака -
одногорбые, двугорбые верблюды.
- Запашок несвежий, ну даёте, люди!..
Эх, обидел рыбака наверняка.
Встал со стула, худощав и бородат.
Не разжился тут он русскими речами.
Опустел видавший виды медный чайник.
Похлебать бы щей горяченьких, борща...
Ехать дальше или здесь заночевать?
Книга движется ни шатко и ни валко.
Так и станешь сочинять про дуб с русалкой.
Впечатлениями сыт? Да чёрта с два!
Волны катятся, рябится ими плёс.
Подсыхает перевёрнутая лодка.
Прояснилось небо, берег виден чётко.
Подбежал и сел у ног песчаный пёс.
Не накатит ли осенняя тоска?
Снять здесь комнату, чтоб лишь "перо - бумага"?
Буду ждать я, как бродячая собака,
то ли ласки, то ли вкусного куска.
Привезут мне и коньяк, и кальвадос.
И штормовку со штанами поприличней.
В трёх карманах предостаточно наличных.
Буду в город ездить - это не вопрос.
Вновь гармония в душе, но сон прошёл.
Луч блеснул на серебристой банке пива.
Каждый шорох неспокойного залива
в тишине полночной слышен хорошо.
Скоро осень, скоро осень, господа, -
говорил он в микрофон на ноутбуке.
Голос хриплый, в тишине любые звуки
и ошибки раздражали, как всегда.
Говорил он, и сжимались кулаки,
и глаза его предательски влажнели.
Где же, - думал он, - разлапистые ели?
Где же клевер, зверобой и васильки?
И живёт ли в том же городе она,
так похожая на нежную ромашку
в белоснежной крепдешиновой рубашке?
Ей так нравились гроза и тишина.
Барная стойка. Шум ресторана.
Отпуск случайный в Польше.
Музыка ретро, старые раны
не беспокоят больше.
Тонкие руки, слева колечко,
значит, уже свободна.
Что в этом мире прочно и вечно?
В сумке билет до Гродно,
там пересадка, вечером дома,
снова вернётся в детство,
где папа с мамой, где всё знакомо,
дорого с малолетства.
- Любите танцы?
- Парень, прости, но
ты у меня не в списке.
Как он небрежно, даже картинно
выпил остатки виски.
Время прошло, но что в этом толку,
в сердце не тают льдинки.
Так патефон заевшей иголкой
ширкает по пластинке.
Вновь перрон, толпа народу и вокзал.
Запах гари и каких-то чебуреков.
Загорел он так, что стал похож на греков.
Луч прожектора слепит ему глаза.
Он прижался к столбовому фонарю.
Хоть чуток передохнуть и осмотреться.
Всё обычно, но стучит, зараза, сердце.
Он на родину вернулся к ноябрю.
Осень быстро закрепилась в городах,
а поля уже давно черны и ржавы,
не летают в поднебесье птиц оравы.
Вот и осень, вот и осень, господа.
Тихо-тихо в их квартале. Город пуст.
Пролетают мимо редкие машины.
Цвет небес безлунных пепельно - мышиный.
Ощетинился во тьме безлистный куст.
Одинок он, потому и сух, колюч.
Давит шею и плечо ремень баула.
Каждый шаг - не по пескам прибрежным - гулок.
Он приставил к домофону первый ключ.
За столом сидел и думал: я не стар.
Завтра всё опять могу начать сначала.
К чёрту рукопись... душа о ней молчала.
Из-за шторы он достал Пино Нуар.
А приятели увидеться должны,
и случится это в баре ресторана.
И писать начнёт он поздно или рано
про тоску свою и поиски жены.
Но о чём же говорят они теперь,
сидя рядом с барной стойкой ресторана,
под свистки и шум болельщиков - с экрана?
Ну конечно, про количество потерь.
Что, наверно, возвращаться ни к чему
было другу в это горестное время,
что теперь он и ни с теми, и ни в теме.
Здесь по сердцу жить, в загранке - по уму.
- Если бы ты тогда не уехал
было бы только хуже.
Снов сериалы, прошлого эхо -
в общем, какой-то ужас.
Эту грозу средь ясной погоды
я позабуду вряд ли.
Может, когда-то, лишь через годы.
Слушай, а всё в порядке.
Просто вспорхнул - свободная птица.
Просто вернулся в стаю.
- Нет, я уверен: всё мне простится.
Всё ещё наверстаю.
Выжил в пустыне. Был на Карибах.
- Что до твоих историй...
Что в них - верблюды, бренди и рыбы?
Да, я любила море.
- Понимаешь, это лишь моя вина.
- Понимаешь, друг, опять растут налоги.
- Легче время переждать в своей берлоге.
- Я сценарий дописал.
- Давай до дна!
Связаться с программистом сайта.