Жизнь в деревушке текла спокойно и размеренно. Здесь был лишь один маг, хотя, по моим меркам он больше походил на знахаря, да и волшба у него была странная. Похоже, что он не принадлежал ни к одной из стихий, да и энергию брал не из окружающего мира в целом, а из источника, который находился неподалеку. Все это я выяснила за один день, проведенный в деревне.
Для начала я пробралась в мысли Мирославы (именно так звали хозяйку дома, где поселилась) чуть поглубже, и выяснила, есть ли в деревне маг. Потом, на следующий день, отыскала его дом и, увидев его хозяина, стала подходить к нему все ближе и ближе. Действовать приходилось осторожно, стараясь резко не нарушая магический фон. Хотя, опасалась я зря, меня не "почуяли". У местного знахаря был гость. Он выделялся среди местного населения не только одеждой, но и манерой поведения. Судя по тому, как он разговаривал с хозяином дома, можно было понять, что гость выше его по положению.
"Эх, была, не была!" - подумала я и стала читать мысли знахаря на поверхностном уровне, чтобы узнать, о чем идет речь.
- Уверяю, Вас, Денис Васильевич, мы ничего не проводили уже три недели, тем более, так далеко от деревни. Последний праздник был в день летнего солнцестояния. Вы же понимаете, мне, старому человеку, идти неделю (это в лучшем случае) по лесу только в одну сторону не так уж и просто. Тем более, если я здесь, то значит, не мог этого сделать, ведь в противном случае, меня бы не было в деревне еще дней шесть. Других магов, кроме меня в деревне нет, - старик обращался к молодому человеку так, будто объяснял ребенку прописные истины. Голос его был мягок и спокоен.
- Хорошо, хорошо, Вы меня убедили!- парень, видимо, пошел на попятную. - Но кто же тогда мог устроить такой большой выброс? Я никогда не слышал о природных явлениях с таким мощным энергетическим фоном, - он был явно озадачен.
- В Ваших учебниках, молодой человек, не пишут о том, что собирали наши предки десятки веков. Возможно, вы слышали лишь малую толику, рассказывающую о домовых, русалках и прочих существах, населяющих наш мир. Это все, что в них просочилась, но не более того.
- Мы занимаемся наукой, Родомир, а не сбором фольклора, - парень поморщился.
- Зря, Денис Васильевич, зря. Вы относитесь к нам так, словно мы сектанты какие-нибудь, а это не так. Мы пытаемся восстановить древние знания, оставленные нам предками, хотим научиться жить в гармонии с природой, окружающей нас.
- Давайте не будем касаться вашего образа жизни, - перебил его молодой человек. - Я так понял, у Вас есть какие-то предположения на счет того, что произошло на месте выброса энергии. Расскажите, пожалуйста.
- Это долгая история, - начал Родомир. - Давайте, я расскажу ее Вам по пути на место. Ведь я буду обязан там присутствовать. Возьмем проводника и отправимся в путь.
- Отлично. Вам хватит часа на сборы?
Старик был явно удивлен таким нетерпением, но возражать не стал.
- Да, конечно... Сейчас соберусь, позову Пересвета и пойдем.
Парень вышел из дома, а знахарь подождал немного, после чего обратился в пустоту:
- Вылезай, хватит прятаться. Даже не удобно перед гостем было, словно я специально приказал тебе подслушивать.
Сердце у меня ушло в пятки.
"Вот к чему привела моя самонадеянность! И что мне не сиделось дома у Мирославы? Зачем понесло в очередной раз за приключениями на свою... голову? Расплетать невидимость не буду! Пусть для начала попробует ее сам снять. Силенок-то не хватит!"
Тем временем из-за печи вылезло существо больше крысы, но меньше кошки. Оно чем-то отдаленно напоминало человека, сильно заросшего, с серой кожей. Волосы на голове и борода были того же оттенка, что и кожа, и напоминали пыль, выметенную из-под кровати. Существо неловко поклонилось хозяину дома и что-то пискнуло.
- Ну, ты и сам все слышал. Собери нам для двух человек на две недели припасов, только таких, чтоб места много не занимали и не быстро портились, - Родомир отдавал приказания размеренно и четко, оговаривая каждый пункт отдельно. - Положи их в два заплечных мешка, что лежат под лавкой у обеденного стола. Больше мои разговоры с ведунами не подслушивай, а то они и рассердиться могут. Ну все, иди выполнять.
Я стояла в углу избы и еле дышала. Ведь чуть себя не обнаружила. Не заметили меня лишь потому, что от этого маленького человечка исходила магия, чем-то похожая на мою. Я ее сразу даже и не заметила, ведь мое внимание было полностью поглощено разговором двух магов.
"Что же это за нечто такое? - думала я по пути к облюбованному мной дому Мирославы. - И почему он не рассказал про меня своему хозяину? Ведь он, скорее всего, почуял меня точно так же, как и я его".
Пересвет был мужем Мирославы. Ждан, их первый и единственный сын, прыгал вокруг своего отца и теребил его за штанину в то время, когда молодой мужчина разговаривал с Родомиром:
- Нехорошее там место, - говорил он, - и вещи там странные происходят. Вокруг растения странные растут, я такие раньше и не видел никогда, да и звери его стороной обходят.
- Значит это - именно то место, что нам нужно. Сколько туда добираться?
- Дней за семь-восемь в одну сторону уложимся, - Пересвет свел свои темно-русые брови, - хотя это в том случае, если бы я шел один. Как будет пробираться сквозь лес этот городской мальчик, я не знаю.
- Ну, за него не беспокойся, - знахарь усмехнулся, - их там еще и не такому учат!
- Что ж, надеюсь, он не будет нам обузой, Родомир. Я пойду собираться, - с этими словами он поклонился старику, подхватил мальчонку на руки и пошел в дом.
На сей раз, я решила не слишком рисковать, а читать мысли хозяйки дома, которая стояла неподалеку, делая вид, что разговор мужчин ее совсем не касается. Как только все стали расходиться по своим делам, мною было принято решение не путаться под ногами, а пойти в хлев, где имелся чердак, отдохнуть немного и пополнить свой магический резерв. Прошлую ночь я провела на этом же месте, проспав так, что меня не разбудило бы даже землетрясение.
В этот раз я не спала, а скорее дремала, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу: вот курица снеслась и противно кудахтала, свинья решила очередной раз поесть и громко зачавкала, собака залаяла где-то снаружи... Вдруг что-то зашуршало тихо-тихо, почти беззвучно, но совсем близко от меня. Я открыла глаза, при этом оставаясь по прежнему неподвижной. Очередной шорох указал мне более четкое направление, в котором следовало искать источник шума. Им оказался, судя по виду, близкий родственник существа, виденного мной не так давно в доме волхва, только у этого вместо "пыли" были "солома и сено". Это нечто кралось тихо и почти бесшумно, то и дело останавливаясь и принюхиваясь. Видимо, оно меня искало, отслеживая магический фон, при этом тщетно пытаясь учуять мой запах. Я еще немного посмотрела, как это существо подбирается ко мне все ближе и ближе, и послала в его сторону мысленный приказ, стараясь вложить в него как можно больше власти и не выдать свой страх:
- Стой!
Существо остановилось как вкопанное, при этом его уши прижались к голове, а сам он еле заметно присел.
- Что ты здесь ищешь?
- Госпожа! - оно чуть не бухнулось на колени, делая глубокий поклон. Приходилось читать его мысли, потому что слова, произнесенные им, хоть и походили на человеческие, но все же были мне не понятны. - Я пришел к Тебе, как к хозяйке. Ты - единственная истинная госпожа, мы все рады служить тебе, не гони!
"Ой, я еще раз куда-то вляпалась по самое не балуйся! Вот чего мне не хватало сейчас, так это культа моей личности среди маленьких пушистых человеко-крысо-кошко-чего-то-там. С другой стороны, скажи я сейчас, что они обознались, так ведь сразу побегут докладывать о моей шпионской деятельности знахарю. Он хоть и слаб по сравнению со мной, но может и гостя своего позвать, а у того магический фон о-го-го какой! Вместе они меня сотрут в порошок, я даже пискнуть не успею!"
- Как ты узнал меня?- мысленную речь приходилось окрашивать в величественные и холодные тона, хотя сама я боялась не меньше моего неожиданного "слуги".
Его маленькие глазки, похожие на две бусинки красного цвета, удивленно заморгали, а он понизил свой писк до еле слышимого, что указывало на его искреннее удивление, а может и сильный страх. Выглядело это так, будто я задала вопрос из серии: "А как ты определил, что солнце светит"?
- Даже самый маленький овинный, банный и домовой узнают тебя, как только ты появишься на пороге хлева, бани или дома, и будет служить тебе всю свою жизнь.
"Надеюсь, никто из них не решит уйти в отставку пораньше, подстроив мне несчастный случай".
- Я видела, как один из вас служит Родомиру. Кто он такой?
- Не гневайся госпожа! - человечек опять сделал очень глубокий поклон. - В нем течет капелька силы твоего народа, и мы признаем его за хозяина, не имея истинного господина или госпожи.
"Спрашивать, как он понял, что я госпожа, а не господин, даже не видев меня, лучше не буду, а то покажу себя полной дурой. Как бы отучить его постоянно причитать и бухаться мне в ноги?"
- Спину больше не ломай и глаза не прячь, я должна их видеть, и не верещи - в ушах звенит. Я все равно все твои мысли слышу. Были ли здесь до меня господа, и если были, то когда?
Овинный (ну не домовому же или банному по сараю шастать!) сглотнул, а потом яростно закивал головой и быстро-быстро затараторил:
- Как пожелаете, госпожа, конечно госпожа. Был на моей памяти один. Где-то два-три человеческих поколения назад. Правда, тогда здесь жили совсем другие люди, хозяйство вели по-другому, про нас больше сказок, чем былей рассказывали, волхвов у них не было... А тот, что пришел, лицо им сразу открыл. Они как увидели, что он другой, сразу его и прогнали, чуть до смерти не забили. Господин еле уйти успел. Мы тогда на людей сильно разозлились. Те, кто его выгнал, долго не прожили, - на маленьком личике появилась усмешка, показавшая ряд острых зубов, - кто грибами отравился, кого бык забодал, кому лошадь череп проломила.
- Куда он ушел?
- Не знаю, госпожа... Мы с лешими не сильно-то общаемся, но они его, скорее всего, вывели из леса, погибнуть не дали. Силу его тоже, поди, почуяли, иначе до деревни он бы не добрался.
- Как далеко до другого поселения?
- Тоже не знаю, госпожа, - видно было, что овинный все больше и больше грустнел оттого, что не может мне помочь, - мы ведь за пределы своих домов и сараев практически не выходим, а за ворота деревни - и подавно.
- Дней через четырнадцать, а может и больше,- на личике человечка появилось выражение непонимания, вызванное, как мне показалось, неумением считать до такого большого числа, - я скажу, когда пройдет половина этого срока, вернется Пересвет. К тому времени я должна выучить местный язык и уйти с тем, кто прибыл в деревню сегодня утром, - на глазки-бусинки навернулись слезы, и мне стало жалко это маленькое существо, больше походившее на домашнее животное (собаку или кошку), которое запросто могло перегрызть глотку крысе или волку, передавить птенцов, выпавших из гнезда, но при этом с таким счастьем смотреть в глаза хозяина, что вы бы никогда не видели в нем грозного и безжалостного хищника.
Я смягчила тон и, слегка прикоснувшись рукой к его шевелюре, добавила:
- Я должна уйти. Этого не изменишь. Не могу же я все время здесь сидеть, прячась от людей. Если я по виду и речи стану походить на них, то меня и замечать не станут. Может быть, встретите когда-нибудь еще одного господина. Очень уж здесь бойкое место, - на последних словах я улыбнулась. - Мне же надо, чтобы домовые приносили еды из разных домов столько, чтобы пропажи не было видно, да и мне было ровно на один раз. Ты будешь охранять мой сон и будить по тревоге. Раз в день мне надо слушать речь Мирославы и запоминать слова. Через каждые три дня, ночью, мне надо будет мыться в бане. Если что-нибудь еще понадобиться, я тебе скажу. Да, кстати, как мне тебя позвать?
Овинный опять растерялся, после чего пролепетал:
- Никто из нас никогда друг друга не зовет, а люди и подавно...
- То есть, у тебя и имени нет?
- Нет, госпожа, - вздохнул человечек, видимо, оттого, что опять не смог угодить своей новой хозяйке.
- Значит, будешь Соломыш, - сказал я, доставая золотой стебелек из его шевелюры. - Я хоть и буду звать тебя мысленно, но так мне будет легче.
Только что названный овинный просветлел личиком и заулыбался, вновь показав ряд острых зубов, от которых меня слегка передернуло.
- А теперь иди, передай всем то, что я тебе рассказала. Да, и до обеда меня не будить! - прокричала я Соломышу вдогонку.
Проспав на чердаке сарая до обеда, я была разбужена моим "личным помощником":
- Госпожа, госпожа! - звал он своим тонким голоском у меня над ухом. Это слово я уже успела выучить. - Я всем все рассказал и принес тебе еду. Баню сегодня же ночью натопят.
Я поднялась со своей соломенной постели и, вытаскивая из волос колкие стебельки, пыталась собраться с мыслями. На голодный желудок получалось плохо. К счастью, передо мной находилась целая куча разной еды. Всего понемножку, как я и просила. Здесь была каша, которую я ела в первое утро пребывания в деревне (ложечка), еще несколько видов оной (тоже по ложечке), ломоть черного хлеба, кусочек масла, огурец, помидор, ломтик мяса, старая деревянная ложка и железная кружка, наполненная водой. Все было исполнено в точности, как я того хотела.
"Просто не жизнь, а сказка какая-то".
В моем воспаленном мозгу уже рисовалась картина, в которой маленькие человечки с волосами из пыли, соломы и мочалок прислуживали мне, а я, как королева, сидела на деревянном троне посреди большой избы и принимала их дары...
"Мда, чего только не привидится на голодный желудок... Скоро и галлюцинации могут начаться. Надо срочно подкрепиться!"
Я поблагодарила Соломыша и погладила его по голове. Он в свою очередь издал звук, отдаленно напоминающий мурлыканье кошки, и я невольно посмотрела на него со стороны спины: а не виляет ли он хвостом? Но хвоста у овинного не было, и я спокойно уселась есть.
После обеда мой помощник убрал нехитрую утварь и скрылся по каким-то своим делам, а я стала анализировать все, что произошло со мной за последние полтора дня. Во-первых, я поняла, что изо всех слов, услышанных мной за это время, я запомнила только имена людей и слово "госпожа", так как оно употреблялось намного чаще, чем остальные. Во-вторых, неделя у них состояла не из десяти, а из семи дней, что по абсолютному значению было почти равно неделе, привычной для меня. В-третьих, они измеряли время в более мелких единицах, чем сутки - в часах. У нас тоже было что-то подобное, но применялось это скорее в научных выкладках и практиках, а в быту таким делением времени не пользовались. Я решила, что это связано, скорее всего, с тем, что сутки у нас были намного короче, чем здесь, и, как следствие, понятия утро, день, вечер и ночь у нас оказывались менее растяжимыми. Со временем я выяснила, что внутренний хронометр у меня работает намного лучше, чем у местных жителей. В-четвертых, магия у них значительно отличалась от той, к которой привыкла я. У нее был другой фон. Даже маленькие существа это заметили.
Накопилась еще целая куча небольших заметок, которые не являлись столь важными. На данный момент главной моей задачей оставалось изучение местного языка. Так как особым талантом в освоении оного я не блистала, то у меня оставался всего один выход: использовать "быструю память". Перспектива, надо сказать, не из лучших, но другого решения я для себя не видела.
Попрощавшись со спокойной жизнью, я со следующего дня начала постепенно учить новый язык. Понемногу, с большими перерывами и сильными головными болями, шаг за шагом я шла к намеченной цели. Иногда боль становилась настолько сильной, что хотелось лезть на стенку. В такие моменты больше всего доставалось Соломышу, который вечно крутился рядом. Магический резерв был настолько истощен, что даже то, что я могла сотворить дома для уменьшения боли, здесь у меня не выходило из-за банального отсутствия энергии. Периодически я все же устраивала себе отдых, что бы не сойти с ума окончательно. Не знаю, что именно было причиной тому, что через неделю мне стало немного легче - то ли мой болевой порог понизился, то ли голова стала "привыкать", а может и то и другое вместе взятое.
Со временем я стала ловить себя на мысли, что начинаю просто ненавидеть улыбающиеся лица и веселую болтовню, от чего мне стало страшно. Появилось такое ощущение, что я становлюсь кем-то другим, совершенно не похожим на меня прежнюю. С этим надо было что-то делать, и я решила на некоторое время ограничиться количеством запомненных слов и фраз и потренироваться в произношении.
Первым делом я перевела имя Соломыш на местный язык. Получилось довольно мило и звучало как шуршание сена, когда он пробирался ко мне по чердаку. Он и был первым слушателем моих упражнений в новом языке. Мой голос оказался гораздо выше, чем обычный голос у местных женщин, хотя на родине он считался нормальным. Про здешние мужские и говорить было нечего, для меня они звучали так, словно их произносили в бочку или водосточную трубу.
Овинный заулыбался. Ему явно понравилось звучание собственного имени.
- Здравствуй! - продолжила я, но даже мне моя собственная речь резала уши чудовищным акцентом.
Соломыш заулыбался еще шире и даже еле слышно хихикнул.
- Спасибо! - попыталась я еще раз сказать что-нибудь из самого простого. - Как жизнь?
После этих слов маленький нахал повалился на сено и, держась за живот, стал смеяться так громко, что я стала тревожиться за нашу конспирацию.
- Живот не боишься порвать? - спросила я, используя те слова, которые успела уже выучить.
Смех немного стих из-за того, что этот паршивец уже не просто смеялся, а истерически всхлипывал.
"Ну все, сейчас ты узнаешь, какой страшной и ужасной может быть госпожа в гневе своем!"
Я потихоньку напела мелодию и выпустила в Соломыша стайку искр. Тот подскочил как ужаленный, локтя на два в высоту. Да, месть моя была ужасна. Пара искр упала на солому и начала гореть веселым пламенем.
"Ну вот опять, - ругала я себя за беспечность. - Сколько раз я обещала себе не играть с огнем там, где может что-нибудь загореться, но даже себя саму послушать не могу!"
Я срочно стала усмирять быстро разраставшееся пламя, попутно заливая его водой для надежности. Очень скоро пожар был потушен, в воздухе стоял запах гари, живность в сарае стала орать на разные голоса, а под ногами у Соломыша расползлась грязная черная лужа. Сам же он был весь испачкан сажей, так как имел неосторожность чихнуть в тот момент, когда огонь я почти локализовала, а залить водой еще не успела. Его соломенные волосы закрывали ему половину лица, телогреечка съехала набок, на грязном лице удивленно моргали округлившиеся глаза-бусинки, к тому же он еще и икал, что было логическим продолжением недавнего неудержимого смеха.
Тут уже валятся по полу от смеха стала я. Мой верный помощник поправил волосы, отряхнул телогреечку и, впервые за время нашего знакомства, покраснел, как в первый день, опустив глаза в пол.
- Ладно, прощаю, - сказала я вслух, - но помни, что я страшная и ужасная!
- Прости, госпожа, я забыл свое место, - проговорил он так тихо, что я еле расслышала его речь.
От этих слов мне самой стало не по себе. Словно я потеряла друга, и между нами из-за моего грубого слова выросла стена. В носу опять предательски защипало, а на глаза навернулись слезы. Я сгребла Соломыша в охапку и прижала к себе.
- Прости меня, - говорила я ему мысленно, - я просто пошутила. Не называй меня, пожалуйста, госпожой, ведь ты мой друг. Меня зовут Аркина, и чтобы "госпожу" я от тебя больше не слышала, понял?
Я опустила Соломыша обратно на пол, стараясь поставить его так, чтобы он не попал в лужу. Овинный шмыгнул длинным носом и улыбнулся, глядя мне в глаза.
"Интересно, а как он определяет, где они у мня?" - пронеслось в моей голове, но я решила не заострять на этом свое внимание. Этот день я решила провести, гуляя по деревне и слушая речь без того, чтобы лезть в чью-то голову.