Следующий день для мадемуазель Черневской открывал свои радости и переживания. Она встала рано утром, открыла дорогостоящие французские шторы и посмотрела, как накаливается жизнь за пределами окна. Графиня постучалась и вошла в её комнату.
- Она ведь Черневская! - появился неоткуда Фёдор Александрович. - Поэтому должна соблюдать меры приличия даже в домашней обстановке.
Анна Петровна сразу потупила глаза.
- Я ухожу, - сказал граф Черневский, - к своему другу.
Дверь закрылась, и наступила тишина.
- Мама, - с некоторой грустью в голосе начала Ася, - может, хватит уже?
- Что, доченька, хватит?
- Жить в такой обстановке.
- Тебе не нравятся обои? Мы можем их переклеить!
- Да причём тут обои, мама!
- Я поняла. Тебе не нравятся полы. Давно хочу их поменять.
- Нет. Дело не полах и не в обоях. Дело не во внешней обстановке. Скажи, мама, почему ты так боишься папу?
- Хорошо, я тебе расскажу. Я вижу, пора тебе уже всё знать. Стыдно признавать, но я действительно его боюсь. И всё из-за одного случая, который произошёл со мной ещё в мои юные годы. Мне тогда было девятнадцать лет, я, так же, как и ты, училась в Институте Благородных Девиц. В один жаркий день классная дама пришла будить нас. То был день посещений. В каждый такой день мой будущий муж посещал меня. Мы познакомились с ним года два назад, и он каждый раз с того момента посещал меня. Я никогда его не любила, не люблю и сейчас. А любила я тогда совершенно другого человека - Великого Князя.
- Великого Князя? - недоумевала Ася.
- Да... - вздохнула Анна Петровна. - У нас был с ним роман. Так вот в тот день твой отец сделал мне предложение, я отказалась, ссылаясь на то, что люблю другого человека. Я вообще не хотела, чтобы он меня посещал, но отказать ему было трудно... И когда я ему отказала, он сказал, что, если я не выйду за него замуж, то он покончит с собой... Мне стало его жалко и я согласилась. Я ему не отказала и потому, что боялась его и ещё тогда. Что бы он со мной сделал? Даже и подумать страшно... На тот момент я была беременна от Константина Николаевича, потом вышла замуж, родилась ты. Да, Асенька, твой отец - Великий Князь. И я не жалею о том, что ты его дочь, потому что я родила ребёнка от любимого человека, а не от твоего отца... то есть отчима... Ася, но дай мне честное слово, пообещай мне, что не скажешь об этом своему отцу!
- Хорошо, мама, я ничего не расскажу папе. А мой настоящий отец тоже ничего не знает?
- Нет, доченька. И ему не смей ничего говорить!
- Ладно... - Ася всё ещё сидела в изумлённом виде, тупо смотрела в одну точку и ничего не говорила.
***
И почему-то сегодня ночью Асе не спалось. Она ворочалась на постели, не смыкая глаз. Вдруг она услышала какой-то шум, похожий на стук. Черневская встала со своей кровати и посмотрела в окно. Это был Уильям, он кидал в её окно камешки. Она распахнула окна, и он, почти шёпотом, ей говорил:
- Анастасия, здравствуйте!
- Здравствуйте... - улыбнулась девушка.
- Я пришёл за Вами.
- Но как...? Как я выберусь? Со второго этажа прыгать не очень безопасно!
- Прыгайте, я Вас поймаю!
И только Ася собиралась спрыгнуть, как сзади кто-то прокрался в её комнату.
"Кто бы это мог быть? - рассуждала про себя она. - Ведь я заперла комнату на замок! Папа..."
Черневский грозно на неё посмотрел и выговорил:
- Ну и куда это мы собрались?
Ася слезла с окна, прикрыла его шторами и виновато, как первоклассница, посмотрела. Но Черневский сразу догадался: он подошёл к окну и увидел лорда.
- Опять Каннингем?! Ну всё, ты доигралась!
От шума проснулась графиня. Ей хотелось сказать: "Что здесь происходит?", но не смогла вымолвить ни слова.
- Папенька! - Ася упала на колени и схватила руку графа. - Прости меня! Прости!
- Нет! - воскликнул Фёдор Александрович и высвободил руку. - Никогда!
С этими словами он схватил близлежащую кружку и разбил её о пол. Он задел руку Аси, ручьями потекла кровь. С грохотом и шумом он хлопнул дверью. Анна Петровна достала бинты, перевязала руку дочери.
Опять провал в памяти. Асенька лежала неподвижно на своей кроватке. Лицо её было бледно, руки и ноги холодели. Это всё последствия травмы в институте.
Лорд Каннингем наблюдал за всем, что творилось в доме Черневских, он прекрасно видел, как отец издевался над дочерью, как она рыдала, вымаливала прощенья. Ему до боли стало жаль Асю. Он со злобой обещал самому себе выкрасть её, несмотря ни на что.