Зима заканчивалась, и в палитру холодных голубоватых тонов постепенно, день ото дня, добавлялись тёплые оттенки жёлтого и рыжего. И вот всеми цветами радуги засверкала весенняя капель.
Наконец-то я смог выбраться на этюды, в лес. Я вышел на улицу и понял, что забыл захватить тёмные солнцезащитные очки. Но возвращаться нельзя - не повезёт. Поэтому, расправив завернувшуюся лямку рюкзачка, в котором лежал небольшой этюдник, я двинулся по улице, в сторону ленточного бора.
Вокруг капало и булькало. Проходя мимо соседнего дома, я поднял глаза, сканируя крыши на предмет сосулек. Крупная капля талой воды, сорвавшись с карниза, щёлкнула по носу.
Дружно таяло! Времени на прорисовку мартовского снега осталось немного, а так хотелось "переплюнуть" Грабаря!
На газонах возле домов ещё высились сугробы. От их вида на душе стало теплее: может быть, ещё успею написать весенний снег!
Идя вдоль тракта, стараюсь держаться от дороги подальше. Там столько воды, что она веером разлетается от машин.
Впереди идёт старушка. Почему-то задерживаю на ней взгляд. Возраст у меня ещё не тот, чтобы интересоваться бабушками, но что-то в ней настораживает.
Вроде бы старушка как старушка: идёт, согнулась, опирается на батожок, на ногах валенки в обрезинке, кургузое пальтишко, из-под которого торчит длинная допотопная юбка, на голове - платок. Всё так, как и должно быть у бабуль, которые зимой и летом "одним цветом".
Но глаз художника обмануть не просто. Может быть, движения чересчур порывистые, а может, ещё что-то, неуловимое.
Я сделал усилие, чтобы не смотреть на старушку, нехорошо сопровождать человека слишком пристальным взглядом.
Но она шла впереди меня. Попытка обойти не оказалась успешной.
И тут я понял: вот в чём дело - скорость движения! Да эту бабулю догнать - не шутка! Не бабушка, рысак какой-то!
Так мы подошли к пешеходному переходу. На другой стороне тракта, маня к себе красой пейзажа, раскинулся хвойный лес.
Старушка тоже устремилась туда, вероятно, решила погулять, чистым воздухом подышать. Не глядя по сторонам, она заковыляла по оттаявшей зебре, выбирая места посуше.
Я уж было собрался двинуться вслед за ней, как вдруг на дорогу вылетела на страшной скорости машина.
- Мужик, тормози! - что есть мочи заорал я.
"Эх, надо было перевести бабку через тракт!" - упрекнула запоздавшая совесть.
И тут случилось невероятное: старушка резко выпрямилась, бросила свой батожок, подобрала руками юбку, оттолкнулась валенками от асфальта и в один большой прыжок преодолела оставшееся расстояние. В воздухе сверкнуло синее с красными лампасами спортивное трико.
Водитель злополучного авто надавил на сигнал и, забыв снять с него руку, продолжал ехать, оглашая округу рёвом клаксона.
Шофёр следующего за ним автомобиля затормозил и высунулся в окно:
- Нет, ты это видел? Вот это был кульбит! - воскликнул он со смехом.
Я перебежал через дорогу и подскочил к бабке:
- Как вы?
"Старушка" с чувством выругалась басом. Из-под платка на меня смотрело лицо молодого парня.
- Так вы не женщина?
От удивления я не знал, что и подумать. Но парень сам развеял мои сомнения.
- Естественно! - усмехнулся он и начал рассказывать: - В карты я проигрался. Три дня заставили "бабкой" ходить!
- Задолжал? - сочувственно поинтересовался я.
- Не... На желание играли.
Помолчав, он добавил:
- Побывав в "шкуре", понял, какая у стариков тяжёлая жизнь! Надо бы всех лихачей переодевать в бабушек, может, тогда они научатся на зебре тормозить.
- Это точно! - улыбнулся я.
- Зато как же было классно! Представь, иду я по улице, вижу всех своих знакомых, а они меня - нет!
Парень захохотал:
- Вот прикол! Как будто человек-невидимка!
Мы ещё с ним немного постояли, поговорили, а потом я углубился в лес делать эскизы. Хорошо всё-таки, что старушка оказалась не настоящей!