- Московское время три часа шестнадцать минут! - объявил громкоголосый старенький динамик.
- Сколько, сколько? - переспросил Василий Селиверстыч.
- Шестнадцать минут четвёртого, дубина! Оглох, что ли? - повторил динамик.
Василий Селиверстыч продрал глаза. Взору его предстал отмытый до блеска токарный станок. А между ним и стеной, на грязных промасленных ватниках, спал он, Василий Селиверстыч, слесарь-ремонтник шестого разряда.
И спать-то как сладко было! Он обнимал подмятые под щёку рукава одного из старых, замусоленных ватников и снились ему светлые, юношеские сны.
Пробудившись, он ещё какое-то мгновение жил этими снами, но от резкого контраста между сладкими видениями и действительностью внутри Василия Селиверстыча что-то оборвалось.
- Как я сюда попал? - не успев до конца испугаться, удивлённо спросил Василий Селиверстыч, глядя на динамик.
- Это тебе, мил человек, должно быть известно. Пошевели мозгами, вспомнишь, - ответил динамик.
- Вспомню я... Конечно, вспомню! А сейчас - домой, и срочно! Супруга-то, поди, меня потеряла? Это ж я ещё на работе! - начал он понемногу восстанавливать в памяти минувшие события. - И сегодня уже тридцать первое декабря! Ужас!.. Какой ужас!..
Василий Селиверстыч кинулся было к коллективной раздевалке, где висела его куртка, но... железная дверь с приклёпанным к ней изнутри замком преградила путь.
- И замок закрыт, и ключ у мастера. Что же делать? - оторопел Василий Селиверстыч. - А как я домой-то пойду?! Не каникулы же мне здесь проводить?! До десятого января далековато. И менты не найдут, и дома схоронить успеют. Надо что-то предпринимать...
Он пошарил в ящике верстака, нашёл молоток и зубило. В углу стоял небольшой ломик. Прихватил и его на всякий случай. Приложившись зубилом к одной из заклёпок замка, он с силой ударил молотком, вложив в удар всю свою злость и волю к победе.
- Получилось! - возликовал Василий Селиверстыч, видя, как заклёпка легко отскочила, срезанная остро отточенным зубилом.
Остальные пять заклёпок так же без особых усилий поддались настойчивости Василия Селиверстыча. Между дверью и косяком образовалась небольшая щель. Дверь должна бы и открыться, но не тут-то было. Замок крепко вцепился язычком в прорезь косяка.
Василий Селиверстыч всунул ломик в щель. Небольшое усилие, сопровождаемое одноэтажным матом, и замок отлетел в глубь помещения.
Василий Селиверстыч оделся быстро. На проходной никого не было. Он вставил в прорезь автоматической вертушки свой пропуск. Вертушка прокрутилась и выпустила припозднившегося рабочего за территорию завода. Своего завода - шинного.
Он огляделся и сначала не узнал местности. Днём она была такой знакомой, а ночью выглядела немого по-другому. Но глаза стали привыкать к темноте. Вот памятник первому шиннику, вздумавшему перебросить украденную шину через забор. Вот трамвайная остановка и рельсы, вдоль которых предстояло долго-долго идти, вплоть до кардиоцентра, где он жил в девятиэтажке.
Ясно дело, что трамваи в этот час не ходили, и Василий Селиверстыч отправился домой пешком. А что оставалось делать?
Шёл мелкий снежок, он смотрелся, как рой мошкары на фоне горящих вдоль трамвайной линии фонарей. Снежок хрустел под ногами, и при спокойном безветрии дышалось легко и умиротворённо. Сквозь снежную пелену тускло светили звёзды, луны не было. Успела, видимо, спрятаться за крышами домов.
"Как же я мог заночевать на работе?" - мучился вопросом Василий Селиверстыч, и перед его взором постепенно восстанавливалась картина коллективной встречи Нового года. Короче говоря, слесари решили погулять.
Тридцатого декабря, в короткий день, они собрались за праздничным столом в своей мастерской. Мастер - выходец из слесарей. Для него найти в цехе спирт, главный заводской растворитель, было делом плёвым. Так что два литра он добыл. Ну а закуска... кто что принёс, да и буфет рядом.
К двенадцати часам дня спирт разлили по стаканам. Носы у всех почёсывались и слюнки текли, прям как по Павлову. Василий Селиверстыч решил было отказаться от возлияния, сославшись на простуду, насморк и кашель, но Валерка, напарник, убедил его выпить.
- Ты что, Селиверстыч! От коллектива решил оторваться? Мы все тут семейные и все болеем. Сейчас спиртику жахнем, закусим поплотнее, прогреемся изнутри, и все хвори наши разбегутся, будто их и не было.
Василий Селиверстыч посомневался-посомневался и махнул рукой.
- А! Была не была! Вотрём по маленькой и разбежимся. Лишь бы домой вовремя прийти...
Выпили по полстакана, закусили, разговорились. Потом шахматисты сели за нудные шахматы, курильщики пошли на улицу покурить. К ним примкнул и Василий Селиверстыч. Курить он двадцать лет как бросил, но по пьянке да за компанию - сам бог велел.
После первого глубокого вдоха сигаретного дыма по ушам его побежали мурашки, и лицо стало неметь. Земля поплыла из-под ног, и Василий Селиверстыч перестал себя ощущать.
"Видимо, друзья-товарищи и уложили в мастерской, за токарным станком. А чтобы мягче спать было, кинули пару старых ватников. А потом забыли про меня", - предположил он.
Василий Селиверстыч дошагал по проспекту Космонавтов до перекрёстка, свернул на Малахова и побрёл дальше.
Девятиэтажки, что попадались на пути, постарели, хотя вроде недавно их построили на месте бараков. Дома постарше стояли небелёные, с облупившимися стенами. Дворец моторостроителей был похож на большой тёмно-серый сарай. Сантехнические колодцы сплошь парили. И по улице Петра Сухова (в народе - Петра Мокрого), как ни странно, не бежала вода.
Напротив остановки "Столовая "Бия" трамвайный путь пошёл на спуск, и в темноте было непонятно, что таят в себе тёмные очертания, так похожие на кусты, расположенные справа и слева от дороги.
Из-за этих кустов навстречу Селиверстычу вышел какой-то неряшливо одетый мужик с палкой.
- Эй, товарищ! - хрипло крикнул он. - Скажи, что здесь за станция, и тебе ничего не будет.
- А если не скажу, - дерзко ответил Селиверстыч.
- Тогда вот этой палкой по башке получишь!
И мужик потряс увесистой дубиной.
- Так вот и получу? А насчёт сдачи ты не подумал?
- Получишь! И сдачи дать не успеешь! Это я тебе говорю! Серёга! На полном серьёзе!
"Прям как в "Мимино"", - подумал Селиверстыч. А вслух сказал:
- Не станция это, а трамвайная остановка "Столовая "Бия". Дальше - "Больница шинников" будет...
- Как? Это разве Барнаул? - огорчился мужик. - Да ещё и Поток рядом? А я-то думал, что возле Озёрок толкусь, на железной дороге. Ну, спасибо за вразумление! Теперь всё ясно!
И мужик бросился целовать Селиверстыча.
- Ладно-ладно! Иди своей дорогой. Целоваться с женой будешь! - остановил навязчивого мужика Селиверстыч.
- А ты-то куда спешишь? - спросил подобревший мужик. - Дерябнули бы по граммульке. У меня пузырь водяры есть... - И он полез во внутренний карман ватника.
- Домой я спешу, с работы. Некогда мне! - грубовато ответил Селиверстыч и побрёл по тротуару вдоль парка Юбилейного, где еле виднелось из-за деревьев здание насосной станции водоканала.
Ему остался всего один переход до "Больницы шинников". Там, на улице Юрина, напротив кардиоцентра, стояла его девятиэтажка, где он жил с семьёй.
Селиверстыч прошёл мимо ямы у самого кардиоцентра, которую в семидесятые годы хотели заполнить водой и запустить туда лебедей, да не решились. Испугались, что утопленников станет больше, чем благородных птиц. Район-то считался бедовым.
Но вот и дом родной! Селиверстыч поискал ключи, но их в кармане не оказалось. Тогда он набрал номер квартиры на табло домофона.
Вызов шёл долго, однако никто не отвечал.
Селиверстыч ещё раз набрал номер.
Наконец ответил хриплый мужской голос:
- Кого это по ночам черти носят?
- А кто вы такой, мужчина? И что вы делаете в моей квартире?.. - растерянно спросил Селиверстыч.
- Это с каких пор квартира стала вашей? Здесь я живу с супругой более десяти лет. А вы ломитесь среди ночи как к себе домой...
- А я домой и пришёл! - крикнул в домофон Селиверстыч и вдруг усомнился: его ли этот дом?
Он поразмыслил немного, сказал в домофон: "Извините", и пошёл по Юрина в строну Северо-Западной.
Дойдя до тридцать пятого училища, он повернул направо и вышел на центральную аллею улицы Георгия Исакова. Именно на этой улице и стоял его дом, с однокомнатной хрущёвкой.
"И как я мог запамятовать? - вздыхал Селиверстыч. - В чужой дом попал, бестолочь!"
Недалеко от хрущёвки, стоящей торцом к центральной аллее, Селиверстыч увидел толпу парней, лет по шестнадцать-семнадцать.
- Куда идём, мужик? - спросил один из толпы, видимо, главарь.
- С работы я иду, ребята. Вот мой дом. На четвёртом этаже живу...
- Что-то не видели мы тебя здесь раньше. А почто чумазый такой да небритый. Вон морда вся в мазуте. Может, ты бомж?
- Да какой я бомж? Слесарь я, на шинном работаю. Вон и погреб мой, отсюда видно... - начал оправдываться Селиверстыч.
- Погреб ты любой можешь показать. Давай-ка выворачивай карманы. Посмотрим, что у тебя там. Глядишь, и грошики какие завалялись...
Парни обыскали Селиверстыча. Нашли пропуск на шинный завод, проездной билет и какую-то мелочь, рублей на десяток.
- Не густо. Ладно, живи, мужик! Документы и деньги возвращаем, но больше нам не попадайся, - произнёс великодушно главарь, похлопав Селиверстыча по плечу.
Каждый из парней приложился ногой к заднице Селиверстыча, и толпа двинулась дальше. А Селиверстыч остался на аллее, соображая: "Его ли это дом?.." Опять сомнения не давали ему покоя.
Вместе с тем росло желание оказаться поскорее дома, лечь под бочок к родной жёнушке и наконец-то отдохнуть.
На Северо-Западной прозвенел трамвай, и Селиверстыч увидел, как вдалеке сверкнул голубовато-красный электрический разряд.
"Видимо, дуга на время отошла от контактного провода, - подумал Селиверстыч. И тут его осенило: - О! Я же на Сулиме живу! Пешком не дойду, а на трамвае наконец-то доеду!"
И он побежал в сторону остановки.
Селиверстыч бежал, бежал... Его ноги вязли в снегу... А трамвай, как в замедленной съёмке, всё ближе и ближе подъезжал к остановке. И, когда казалось, уже всё, не успеет, трамвай притормозил.
- Малость? - засмеялся водитель. - Ладно, садись, трамвай дежурный, домчу до "Янтарного" за несколько минут, а там совсем рядом. Доберёшься.
В салоне Селиверстыч оказался один. Он протянул водителю свой проездной, на что тот со смехом ответил:
- Не нужен мне твой билет!
Возле своего дома Селиверстыч сунул руку в карман. Ключи от квартиры оказались на месте.
Он вошёл. Жена спала.
Селиверстыч разделся и нырнул под одеяло. Жена не проснулась.
Утром Селиверстыч открыл глаза. Часы показывали восемь. Судя по звукам, жена хлопотала на кухне.
- Ты извини, - крикнул он ей. - Я припозднился с работы. Авария у нас произошла, пришлось задержаться...
- Какая авария? - возмутилась из кухни жена. - Не туфти!
- Ты только не ругайся!
- А что мне ругаться-то? - проворчала жена. - Давай лучше ёлку наряжай, а я пока салаты приготовлю да пирог на горячее. А то дети с внучатками скоро придут...
Она вышла, снимая фартук. И тут Селиверстыча обдало ледяной волной. Это была не его жена. И это был не его дом.