Никто в селе бедней Ермана 
Из всех сельчан не проживал. 
Всегда вставал он утром рано, 
Но труд богатства не давал. 
Решил тогда Ерман податься 
В края, что были далеки, 
В надежде там суметь наняться 
К богатым людям в батраки 
И заработать много денег 
Для избавленья от нужды, 
Что прицепилась, как репейник. 
В дорогу взяв с собой еды, 
Ерман с сельчанами простился 
И в путь далекий свой пустился. 
Он долго шел. Когда устал, 
То под тенистою чинарой 
Расположился на привал, 
И вынул из котомки старой 
Чурек да сыр. Перед едой, 
Хотя и скудной, и простой, 
Он, по обычая веленью, 
Ввысь устремив свои глаза, 
Просить стал рьяно небеса 
Дать место с ним в пути везенью. 
Молитву кончил лишь шептать, 
Как небо сразу просветлело:
Святой Георгий дал так знать,
Что просьба эта долетела
К нему на крыльях ветерка.
И в тот же час вдруг у дороги
Ерман увидел седока.
Он разделить обед убогий
С ним верхового попросил,
Но тот молчал. Затем вдруг всадник
Бесстрастным голосом спросил:
- Куда ты путь свой держишь, странник? 
Бедняк, вздохнув, ему сказал:
- Я у нужды все жил в неволе 
И кнут отчаянья погнал 
Меня на поиск лучшей доли. 
А ты кто, добрый человек?
Я никогда тебя не видел.
Твой конь весь белый, словно снег,
А сам же как из мрака вышел:
Во все ты черное одет. 
Наездник, бросив взгляд свой острый 
На бедняка, сказал в ответ:
- Не человек я, и не добрый. 
Меня все зрят в последний миг 
Своей житейской коловерти, 
Когда у них предсмертный крик 
Слетает с уст. Я - Ангел Смерти. 
Но ты не бойся. За душой 
Твоей пока я не явился.
Хочу, напротив, чтоб простился 
Ты со своею нищетой. 
Желаешь если, то со мной 
Ходи, как лекарь, по селеньям. 
Я буду в доме, где больной, 
Всегда присутствовать виденьем 
Твоим подвластным лишь глазам. 
И коль стоять я буду там, 
Где у больного изголовье, 
То за леченье не берись: 
Уйдет несчастный тот в безмолвье, 
И скорбно ты с семьей простись.
А если стану там, где ноги, 
То ты тогда засуетись 
И за лечение возьмись: 
Удел не ждет его жестокий 
И через три-четыре дня 
Проворней будет он коня. 
Тебе ж, бедняк, за исцеленье, 
Лежавших на одре людей, 
Перепадет вознагражденье 
От их признательных семей, 
И не пройдет, поверь, трех лет, 
Как ты расстанешься с нуждою. 
Ну, а теперь скажи: со мною 
Ходить ты хочешь или нет?
Ерман, конечно, согласился.
Нарвал повсюду разных трав,
Их насушил, в пучки связав,
В путь по селениям пустился.
Все шло, как Ангел говорил.
Недужных всех, что Смерть щадила,
Успешно травами лечил.
Родня же каждая дарила
Ему подарков дорогих
За исцеление больных.
Когда же Ангел к изголовью
Больного все же подходил,
Не прибегая к пустословью,
Ерман из дома уходил,
Где Смерти слышалось дыханье
Под звуки плача и рыданья.
По всем селениям молва
О чудном лекаре летела.
Все восхищались, как трава
Болезни прочь гнала из тела,
Еще тому, как он с утра
Всегда за дело рьяно брался;
Подняв больного из одра,                '
К одру другому отправлялся 
И в зной, и в стужу, не ленясь,
Совсем при этом невзирая
Нa то, кто ждал его, стеная:
Педняк убогий или князь.
Лишь третий год, как чиж проворный,
Над головою пролетел,
Целитель так разбогател,
Что дом воздвиг себе просторный.
Развел овец, коров, коней,
Нез счета уток, кур, гусей
И для ведения хозяйства
Холопов тьму себе набрал,
А сам все дни в тени богатства
В черкеске белой отдыхал,
Предав целительство забвенью.
Но пиру всякому конец
Всегда приходит, к сожаленью.
И вот к Ерману во дворец
Без спроса старость заявилась.
А время счастья удалилось
Куда-то прочь, забрав с собой
Ермана кудри, зубы, силы,
Оставив старости лихой
Того, кто в тьме своей могилы
Укрыться к сроку не успел
От кабалы ее гнетущей.
И тут на старца налетел
Болезней всяких ворох злющий.
Ерман теперь с большим трудом
Во двор на солнце выбирался.
Пробью там чуть, обратно в дом
К своей кровати направлялся.
Когда Ермана боль в боку
В одре согнула раз в дугу,
Как будто печень грызли черти,
Он тут нежданно увидал,
Что в доме гость - сам Ангел Смерти,
У головы его вдруг встал.
Ерман в кровати развернулся,
Оставив мигом Смерть в ногах.
А Ангел криво усмехнулся,
Разбив Ермана хитрость в прах:
Он снова встал у изголовья. 
Забыв про годы, про здоровье, 
Старик маневр свой повторил 
На зависть парню удалому. 
Хоть Ангел Смерти не спешил, 
К концу кровати он другому 
В мгновенье ока подошел. 
Неутомимо, словно вол, 
Туда-сюда Ерман метался 
В своем одре как мог резвей, 
Но тут вдруг Ангел рассмеялся:
- Коль дорожишь ты так своей 
Никчемной жизнью, мой приятель, 
То здравствуй до скончанья дней, 
Пока последний обитатель 
Земли сойдет в страну теней. 
Но звать меня к себе не смей, 
Как станет адом жизнь казаться. 
Отверг покой - тогда живи 
И знай: не стану я являться 
К тебе, хоть сотни лет зови. 
Взглянув на старца без любви, 
Он поспешил скорей убраться. 
Ерман же старый и больной, 
Хоть жизнью мало наслаждался, 
Но отправляться в мир иной 
Он никогда не собирался, 
Считая: лучше жить больным 
Под солнцем, что сияет ярко, 
Чем быть навеки неживым, 
Зато здоровым в Царстве мрака... 
А время старца все текло 
И жизни темное теченье 
Потоком медленным несло 
Его в глухое заточенье, 
Тугой где старости аркан 
Ему сдавил больные ноги. 
Усохший, как мертвец, Ерман, 
Забытый всеми, одинокий, 
Стал полным пленником одра.
О сне могильном лишь мечтая, 
Все ночи, дни и вечера 
Он, взор к окну свой устремляя, 
Все к другу-Ангелу взывал, 
Моля, чтоб тот уж не сердился, 
А поскорей к нему явился 
И душу старую забрал. 
Однако вредный Ангел Смерти 
Хозяин слову, что давал, 
И к старцу, что худющим стал, 
Подобно самой плоской жерди, 
Ему зайти все недосуг, 
Чтоб путы жизни снять скорее 
С его недужных ног и рук. 
Ерман же, горла не жалея, 
И до сих пор еще зовет 
Того, кто скоро не придет.