Фатеева Людмила Юрьевна : другие произведения.

История одного траха

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Этот рассказ, написанный Степаном Царевым, известного под псевдонимом Стефан Бахус, Сонечка тоже забраковала. В один день Степа получил и гонорар и по голове в темном переулке, напившись на радостях после первого получения. Поутру Степа отчетливо понял разницу между "трахнуть" и "грохнуть".Степа провел неделю на больничном, лечился водочными компрессами и писал "Историю одного траха" ОДНОВРЕМЕННО.

   В добрый путь ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОГО ТРАХА

"Пойдемте, провожу вас, тут недалече"...

И. Сусанин

   1.
   Кувалдин долго не мог понять: где он и что с ним стряслось. Гудела голова, вяло стучало сердце, болотная муть покрывала мозги. Решившись открыть глаза, Кувалдин сперва ничего не увидел, лишь давно не стираной простыней колыхалась серая пелена. Постепенно взвесь рассеялась, и Кувалдин увидел четыре тополя. Они стояли парами - по два рядышком. В мозгу что-то начало проясняться. Кувалдин вдруг отчетливо вспомнил, что тополя было не четыре, а два - обнявшиеся, словно родные братья. И именно в эти сросшиеся стволами деревья врезался он головой со всей дури, когда убегал от огромной собаки.
   Конечно, в чужие дачи лазить грешно. Но есть-то хотелось. И тридцатичетырехлетний Леша Кувалдин, спившийся школьный учитель, промышлял легкими налетами на дачные участки. Сначала везло. Но вот сегодня нарвался на собаку. И открыл в себе такие способности к бегу на длинные дистанции, что сам поразился. Собака давно осталась позади, а Леша все бежал, бежал, с ужасом оглядываясь - не догоняет ли страшный пес. Обернувшись в последний раз - увидел небывалый фейерверк, услышал смачное - трах! - и мощный удар опрокинул Кувалдина в темноту.
   "Боже, - грустно размышлял Кувалдин, - все люди как люди. Все мои одноклассники, ну, почти, все, знакомые, сокурсники чего-то добились в этой жизни. За что ж я такой невезучий? И ведь нравилось работать в школе, нравилось учить, возиться с ребятней. Куда это все делось?"
   Леша никогда не мог себе признаться, что именно ученики и увлекли молодого педагога на скользкую дорожку. Кувалдин, обладая звучной фамилией, был скромным, даже застенчивым человеком без особых достоинств, но и без серьезных недостатков. Кто бы поверил, что первый глоток спиртного Леша выпил в компании девятиклассников - после экзаменов. Ученики тогда оттащили домой пьяно раскисшее тело преподавателя, заботливо оставив на опохмелку две бутылки пива.
   С тех пор Кувалдин не пропускал ни одного школьного праздника. Ученики охотно угощали Кувалдина водкой, понимающе кивали: "Разве на твою учительскую зарплату разживешься? Пей, Алексей Иваныч, что учителю терять, кроме своих очков?"
   Несколько лет Кувалдину удавалось скрывать пьянки с учениками. Но когда все открылось, разразился жуткий скандал - и Леша оказался на улице с волчьи билетом. Ни одно учебное заведение не решилось бы взять его на работу, каким бы замечательным педагогом Кувалдин ни был.
   Леша пытался подрабатывать литературными переводами, работать в газетах. Но отовсюду вылетал, поскользнувшись на пробке. Наконец, он очутился в дачной сторожке, подрядившись охранять дачные участки от налетов бомжей и мелких хулиганов. А сам не мог удержаться от искушения - урвать что-нибудь с доверенных ему дач. До сих пор мелкое воровство сходило с рук. Однако сейчас, Кувалдин чувствовал это тридесятым чувством, в сторожку возвращаться не стоило. Сам был не раз свидетелем, как пойманных с поличным воров дачники прилюдно пороли розгами, а потом привязывали к воротам на ночь. А утром связанного несчастного воришку цепляли за бампер к легковушке и таким манером препровождали в город - машина едет медленно, а за ней спешит грабитель с плакатом на груди и на спине - "Я вор".
   Кувалдин поежился. Нет, такая перспектива его не прельщала. Надо было придумывать что-то другое. А что можно было придумать, когда от тополиного удара голова разрывалась на части? Леша застонал. Преодолевая боль, морщась при каждом движении, он сел, облокотившись о тополь. Ну и куда теперь? Денег нет, ладно жрать, а вот выпить скоро организм запросит. До города двадцать километров - не дойти с такой головой. Остается только сдохнуть здесь, под кроной предательского дерева, на родной земле, такой неприветливой к несуразному сыну своему. Кувалдин всплакнул. "А и сдохну, - решил он. - Если я вам не ко двору, не буду обременять вас своим присутствием. Живите в радости, а я пойду червей кормить - все какая-никакая польза".
   Приняв решение, Кувалдин воспрянул духом. И начал прикидывать - как бы лучше и безболезненней совершить столь решительный поступок. До пруда далеко - а ведь самое подходящее место: утки плавают, тишина утренняя, когда никого народу еще нет. И березки, березки там знатные. Леша разулыбался, но тут же обругал себя - нет, такое место не годится для лишения жизни, слишком благостное, еще передумать заставит.
   Кувалдин нахмурился - ничего не приходила в ноющую голову. "Что за урод, и как умереть не могу придумать", - разозлился он. Сжав виски ладонями, Леша мужественно поднялся. Земля накренилась вправо, влево, поехали деревья в одну сторону, в другую, небо, грозя расплескать синеву, наклонилось к горизонту. Постояв несколько минут в ожидании, пока закончится бесплатный аттракцион, уляжется головокружение, Кувалдин направился обратно к дачам - к той злобной псине, чтобы сожрала его и косточек не оставила.
   Медленно, неверными шагами, двинулся Леша по дороге. Первые минуты дались с трудом - ноги выписывали кренделя, никак не хотели подчиняться хозяину. Но Кувалдин все же справился с непослушными конечностями и заставил их идти почти прямо.
   Задорное солнце светило в глаза, словно дразня Кувалдина - дурак ты, смотри, как здорово вокруг. А ты на что идешь?
   Но Кувалдин отмахнулся от солнечной провокации. Он упрямо шел дальше, прикрывая глаза ладонью. Уворачиваясь от солнечных лучей, Леша склонил голову набок и боковым зрением увидел высокую каланчу. Замер. Несомненно, решил он, само провидение меня направляет. И повернул к каланче.
   Что это была за каланча, Кувалдин так и не узнал. А мог бы, хотя бы из уважения и признательности: ведь именно это нескладное творение рук человеческих в корне изменило всю его жизнь.
  
   ххххххххххххххххх
   В маленьком африканском королевстве, что граничит с одной стороны с Гондолупой, а с другой - с Гвадерасом, - зависла гигантская молния, растянувшись раскидистой золотой ветвью над крохотной территорией страны, именно в тот момент, когда Кувалдин врезался в дерево. И замерла на долгих пять минут. Вдруг молния дрогнула и словно рухнула в невидимо разверзнувшуюся пропасть. Ой-ё-ёо-о! - многоголосно прошелестело по всему королевству. И тишина... Малочисленное население в ужасе замерло в ожидании великих бед и несчастий.
  
   2.
   Зюзюкин маялся приступом мыслительного процесса. Призвав все духовные силы, напрягши весь интеллект, который только смог собрать в закоулках мозгов, предводитель изрядно ощипанного коммунистического крыла мучительно искал выход из создавшейся, откровенно говоря, безнадежной ситуации.
   Народные массы стремительно теряли веру в ленинские идеалы. Да и Бог бы с ним, с Лениным. Зюзюкин так и не смог внедрить в человеческое сознание себя - как образ нового кумира коммунизма. Социализм, коммунизм уже не представляли интереса для граждан. Эти слова, скорее, отпугивали, ибо люди уже знали, куда можно зайти дорогой Ленина. Повымрут последние старички и старушки, все еще верные делу коммунизма. И что станет с движением? На кого оставить партию, некогда великую и единую? Для молодых сейчас куда привлекательней демократия. Они еще не понимают, что демократия ведет к разложению общества, к тупику в развитии - когда все можно, уже ничего хорошего не хочется. Большинству, по крайней мере. Да и чем коммунистам можно увлечь и привлечь молодых в свои ряды? Пока только деньгами. Потому что, как ни крути, а толстенький плешивенький, Зюзюкин недовольно скосился в зеркало, вождь за собой не манит. Тут нужен новый герой - человек, способный удивить, завоевать сердца и души, чтобы повести народ за собой в светлое будущее новыми путями. Нужно свежее мышление, незашоренный взгляд, неформальное мышление. Но где взять такого человека? Чтобы и взял за жабры народные массы, и в то же время был послушной марионеткой в руках партии. Сколько Зюзюкин ни искал, подходящей кандидатуры не находилось. Прокол следовал за проколом. То удалось завербовать известного рок-певца, любимого до идиотизма молодежью. Но рокер быстро свихнулся на своей идее-фикс: мол, он новый мессия. И начал игнорировать курс партии, вытворяя такие вещи, что даже некоторые его поклонники отшатнулись. Девок на гастролях предвыборных сколько перепортил - полстраны! А его кожаные штаны да татуировки - преданные делу коммунизма бабушки и дедушки плевались и крестились, словно сатану видели. Пришлось срочно удалять певца с политической арены. Но тот удаляться не пожелал, основал свою партию хэви-трэш-коммунистов, смущая последователей истинной коммунистической идей.
   Пришлось рокера отправить на курсы ликвидации личных политических амбиций к незабвенному Владимиру Ильичу. А партия вновь осталась без приманки для молодежи. И Зюзюкин бесился при мысли, что на следующих выборах его партия может не попасть в заветную Думу. О последствиях такого провала даже думать не хотелось. Поэтому оставалось надеяться, что все же найдется человек, отвечающий всем требования Зюзюкина. Но пока все усилия были тщетны. Неужели перевелись богатыри на Руси? - грустно думалось Зюзюкину. Вот уж и лето на исходе. А лидера все нет...
  
   3.
   Кувалдин все бодрее шел по дороге. Каланча уже маячила совсем близко. Надо было только свернуть в лесок и пройти еще метров пятьдесят. Спрыгнув с обочины в высокую траву, Леша зашагал к заветному маяку, обещавшему скорое упокоение мятущейся душе.
   Все ближе и ближе нелепая башня, уже видны облупленные кирпичи, покосившаяся лестница, уходящая на верхушку высокой каланчи. Впрочем, назвать лестницей железные скобы, было сложно. Но Кувалдин был уверен: он заберется на самый верх любым путем. Выдержат эти скобы его дохлый вес или нет - он найдет способ подняться, чтобы оттуда камнем рухнуть вниз.
   Вблизи каланча казалась совсем развалиной. Кувалдин недоверчиво потрогал кирпичи руками: не осыплются ли? Но кирпичи, хоть и выглядели хило, сидели в гнездах плотно и крошиться вроде бы не собирались. Задрав голову, Леша посмотрел наверх. Метров десять будет, это точно. Должно хватить для приведения в исполнение задуманного.
   Скобы несколько смутили Кувалдина: ржавые, они грозили выскочить из гнезд под весом даже Лешиного тела. Но исполненный решимости Леша, махнул рукой - все равно же решил свести счеты с жизнью - и полез наверх.
   Сомнительная лестница скрипела и трепетала под ногами. Липкий страх охватил Кувалдина. А хорошо ли он подумал? Но Леша категорически запретил подобным мыслям возникать даже на долю секунды. И, чтобы занять голову, принялся вспоминать свою жизнь. И первую любовь - она же на всю жизнь единственная и, разумеется, несчастная и безответная. И детство, и студенческие годы, как говорят, самые веселые и счастливые. Правда, Кувалдин этого не ощутил: он честно учился, зубрил и вдалбливал, втискивал в себя гранитные знания - на веселье и счастье времени не хватало.
   Кувалдин представил себя со стороны: маленького, худенького, отчаянно цепляющегося за скобы слабыми ручонками. Наверное, он сейчас такой бледный, что и веснушек не видать. А нос, и без того острый, еще больше обострился, - суицидник-Буратино, да и только. Ноги то и дело соскальзывали со ступеней, срывались. Тогда Леша, как обезьянка, судорожно вцеплялся в верхнюю скобу и, пыхтя, нашаривал ногой уступ.
   Кувалдин слабо усмехнулся. Ладно-ладно, недолго осталось мучиться. Вот скоро он доберется до верха и распрощается с серой унылой жизнью, так много обещавшей и ни черта хорошего не давшей. Сколько лет надеялся - вот-вот выпадет шанс, ведь он, Кувалдин, заслужил его - добрый и заботливый сын, примерный ученик, образцовый студент. Тихий человек, в жизни никому пакости не сделавший. Так за что его так судьба наказала? Так умри же вместе со мной, злодейка, думал Кувалдин, взбираясь все выше, все выше...
   Мысли о несправедливости земной так захватили Лешу, что он забыл об усталости, о шатких ступенях. Одно стучало в висках, перемежая обвинения в адрес судьбы: идти, ползти, из последних сил, но наверх, наверх.
   И вдруг среди бестолковой толпы оголтелых мыслей, особняком мелькнула одинокая мыслишка: а почему так долго? Каланча давно должна уже закончиться...
   Кувалдин затормозил, тяжело дыша, глянул вниз. Ма-ма, подумал он и судорожно вцепился в скобы. "А за что, собственно, я держусь?" - отвлеченно спросил себя Кувалдин, с дурацким видом озираясь вокруг.
   Вокруг летали птицы, плыли, не торопясь, облака. И было очень холодно. А земля виднелась где-то далеко внизу. И каланча казалась маленькой детской башней из песка.
   Кувалдин завис над землей, крепко держась за невидимые скобы и опираясь на невидимые же ступеньки.
  
   4.
   В маленьком африканском королевстве негус, голый по пояс и ниже колен тоже голый, тряс министра безопасности - потомственного вудуиста - за плечи. Голова колдуна мотылялась из стороны в сторону, зубы щелкали от страха. Колдун - не колдун, а королевской властью могут и на кол посадить. Негус был ужасен в гневе. В бессильном гневе. Еще ничего не успело произойти после загадочного зависа и провала громадной молнии, лишь дожди зарядили безостановочно, но чуяло, чуяло королевское сердце - неспроста появился в небе знак. Негус хотел знать: чего ожидать и как предотвратить. Недаром был он королевской крови в десятом поколении. Он любил свой народ и желал ему только добра. Потому-то так непочтительно и пытал царедворца. Хоть и подозревал, что со стороны это смотрится довольно-таки некрасиво: молодой, полный сил и энергии чернокожий мужчина выколачивает душу из сухонького сморщенного старичка. Но люди должны знать, что негус стоит за них горой. Наконец, его величество изволило притомиться. Пара капель пота скатилась с гладко выбритого блестящего черепа на массивную грудь. Оттолкнув колдуна, негус вернулся на трон черного дерева. Отвалившись на спинку, он повелел, целя указательным пальцем в министра:
   - Узнай - что грядет. И в чем причина. И как избыть.
   Колдун даже на расстоянии почувствовал, как королевский палец протыкает грудину и вонзается в сердце. И был готов узнать все, что угодно. Любой ценой, применив все свои знания, умения, весь опыт, накопленный за сотни лет его предками. Причина будет найдена. И берегись тогда навлекший невзгоды на священную землю.
  
   5.
   Анализировать на расстоянии нескольких десятков метров от земной поверхности - сложно. Особенно, если неизвестно как держишься навису. Кувалдин глубоко вдохнул, зажмурился и потряс головой. Может, он пропустил момент, когда сорвался с каланчи и упал на землю? И в данный момент находится на пути в царствие небесное?
   Леше даже страшно не было. Любопытство овладело сознанием и заставило провести эксперимент. Кувалдин решил спуститься. Если получится - значит, он живой. Просто, рассудок помутился, явив картину парения над землей. Если же он умер, то спуститься не сможет.
   Кувалдин осторожно оторвал от ступеньки одну ногу и заболтал ею внизу, нашаривая ступеньку. Скобу услужливо скользнула под стопу, предлагая опереться. И Леша медленно двинулся вниз.
   Спускаться было гораздо сложнее. Тем более, руки-ноги сковало холодом. Но все же Кувалдин приближался к земле, твердя: "Мне надо спуститься, спуститься вниз". Он старался не смотреть на землю, чтобы не грохнуться от ужаса, забыв, что еще так недавно за тем и взбирался на верхотуру.
   - Я жив, - обрадовался Кувалдин, - Господи! Я жив!
   Каким же надо быть дураком, чтобы покончить жизнь самоубийством! Ему всего тридцать четыре года! Вся жизнь впереди! А он собрался оборвать ее из-за такого пустяка. И пить можно бросить, и работу найти нормальную. И жить! Люди, жить!
   Вдохновленный идеей новой жизни, Кувалдин переставлял ноги все быстрее. Спуск уже не казался столь тяжелым как в начале обратного пути. Эйфория покрыла тело Кувалдина пупырями счастья. Он не полз по лестнице вниз, он мягко ступал по скобам, не задаваясь вопросам: где же, собственно, скобы?
   Вот и ровная площадка верхушки каланчи. Кувалдин легко спрыгнул с лесенки, уперся обеими ногами в бетонную поверхность, раскинул руки и, закинув голову, во весь дух закричал:
   - Люди! Я живой!
   Смех идиота огласил окрестности, вспугнув стаю галок. Леша вдыхал полной грудью воздух жизни.
   Насладившись головокружительным ощущением счастья - вот оно, можно руками потрогать, - Кувалдин почувствовал, что соскучился по земле.
   Скобы жалобно скрипели под его ногами, но Леша не щадил их, торопясь вернуться на землю.
   - Трум-пурурум-пам-пам-пам, - пел во весь голос Кувалдин. - Турурам-трям-пам-пам, па-ра-рам-та-ра-рам, трям-пам-пам-пам-пам-пам-пам... Пам... - Лешин голос подсел, - пам, - еще тише сказал Кувалдин и выдохнул еле слышно: - пам...
   - Кажется, перебор, - пробормотал он, оглядевшись.
   Темно, как в могиле, кругом земля. Нигде просвета нет, даже над головой. Хотел земли? Вот, она, в огромном количестве. Наслаждайся.
   - Э, нет, господа хорошие, - возразил Кувалдин. - Я ж говорил - на землю. А не - в землю. Давай назад.
   Снова заскрипели невидимые скобы под ногами Кувалдина. Все выше и выше...
   Наконец, голова выскочила на свет, и Леша чуть не задохнулся от обилия свежего воздуха. Выбравшись на поверхность, Кувалдин упал на траву и закрыл глаза. Случившееся требовало объяснений. Без бутылки не разберешься. Но омрачать радость встречи с новой жизнью алкоголем не хотелось. Леша решил полежать немного на свежем воздухе в компании с природой и поразмыслить. Как сие могло произойти? Взойти по воздуху, опуститься под землю. Просто так, без всяких подручных средств.
   - Кто из нас спятил, - задумчиво проронил Кувалдин. - Или я... или... снова я.
   "Стоп! - Затормозил себя Леша. - Начнем с начала. Раньше я такое мог? Нет, не мог. Хотя, откуда я знаю, может, просто не пытался. Если взять за основу, что не мог, то когда я научился этим фокусам? Интересно, а по воде можно? А в другое измерение?"
   Кувалдин был начитанным человеком. И фантазия его заработала на полную катушку. Какая, в самом деле, разница: мог, не мог? Сейчас-то может! Этак куда зайти можно? И есть ли предел? Лешу охватил азарт. Он лихорадочно соображал: что он делал для того, чтобы проходить там, где нет пути. Вспоминать свои мысли, действия. И вдруг в голове зажглась лампочка: да ведь на этом можно деньги зарабатывать! Вот заработать немножко, чтобы на жизнь хватило, и...
   Кувалдин застонал, широко распахнув глаза: это ж можно в такие миры окунуться, такое увидеть... И поплыли перед глазами картины неведомых сфер в самых глубинах и на окраинах мироздания...
  
   6.
   Кортеж - четыре черные "волги" - мчались по дорогам Подмосковья. Зюзюкин мрачно смотрел в окно с заднего сиденья автомобиля. Коммунистический лидер был в отчаянии. Скоро начнется предвыборная кампания, а заманивать избирателей тем же, что и в прошлый раз - уже не пройдет. Нечем, ну, нечем привлекать электорат. По сводкам партийной команды, почти четверть сторонников коммунистической партии отправилась в мир иной по старости. А притока новых поклонников не наблюдалось, если верить тем же самым сводкам. И на водку уже мало кто купится, и на кур не польстятся. Умный стал избиратель, битый за годы демократии, будь она неладна.
   Честно говоря, Зюзюкин и сам давно сомневался: а существует ли этот самый Ленинский путь? Никто не видел той дороги, и коммунисты, сколько ни кричали о тоннеле, ведущем к всеобщему счастью, на протяжении стольких лет оказывались на обочине или в глухих застойных зарослях. А как вести туда, куда никто не видит дороги и, следовательно, смысла - зачем туда надо идти?
   За окном мелькнуло название населенного пункта - Зюзюкин даже прочитать не успел.
   - Притормози, - велел он шоферу, - не надо лихачить, чего народ распугивать.
   Кортеж сбавил скорость. Теперь коммунистический вожак мог во всех деталях разглядеть неказистые улочки маленького города. Хмурые прохожие не обращали внимания на сверкающие машины, будучи озабочены лишь тем, как бы не вступить в очередную лужу. А уж вступить в какую-нибудь партию, тем более, коммунистическую - Зюзюкин даже поежился, представив, куда его пошлют.
   - На площадь, - буркнул он водителю, - если здесь есть такая.
   - Есть, - отозвался шофер, - тут рядом.
   И лихо вырулил вправо. Через три квартала водитель кивнул:
   - Вот она и есть - центральная площадь.
   Зюзюкин оглядел площадь, и его сердце радостно дрогнуло: вокруг памятника Ленину толпился народ. То ли митинг, то ли собрание - лица заинтересованные, с печатью духовного подъема. Уж что-что, а такие лица предводитель коммунистов еще помнил. Зюзюкин довольно крякнул, откашлялся. Хоть и не было в планах остановки в чахлом городишке, но тут явно знак судьбы.
   - Есть, есть еще люди. Тормози, приехали пока что.
   На вышедшего из автомобиля в окружении свиты и охраны Зюзюкина никто внимания не обратил. Даже когда пресс-секретарь рявкнул в мегафон "Здравствуйте, товарищи, братья!", десяток-другой лиц повернулись в их сторону, но тут же отмахнулись, как от досадной помехи. Толпа человек в сто сосредоточенно смотрела на памятник Ленину. Молча, напряженно. Словно ждала чего-то. Зюзюкин в растерянности замер. Но решил не торопить события: пусть пока все идет своим чередом, главное - публика есть. А начать представление будет не поздно и через полчаса. Вдруг - что-то важное, полезное обнаружится. Да и обстановку разведать неплохо.
   На площади царила тишина, нарушаемая лишь приглушенным покашливанием и шмыганьем носов. Никто не переговаривался, даже шепотом. Все, словно загипнотизированные, смотрели на памятник. Зюзюкин обалдело оглядел толпу: может, культ Ильича? Секта имени Ленина? Тогда почему партия не ведает?
   Памятник ничем не отличался от своих братьев-близнецов, разбросанных по всему бывшему Советскому Союзу. Тот же костюмчик, позеленевший на вожде, та же приблатненная кепка. Рука на отлете, указывающая светлый путь, тоннеля, в конце которого свет, да Бог знает, что имел в виду скульптор. Зюзюкин изучал памятник. Внимательно, сквозь очки. Ничего особенного не заметил. Приказал принести бинокль. Рассмотрел в деталях, надеясь увидеть нечто загадочное, что известно толпе и скрыто от него, последователя великого вождя пролетариата.
   И, наконец, увидел. Вероятно, это и было то, чего ждал народ. И что не могло привидеться Зюзюкину в самом страшном сне: странно одетый мужичонка, похабно вздыбив головой гульфик, вылез из бронзовых брюк Владимира Ильича-памятника. Толпа взорвалась одобрительными криками, аплодисментами, перегаром и гомерическим хохотом.
   Зюзюкин задохнулся от возмущения: как посмел?! В штаны! Вождю! Прилюдно!
   - Сюда эту сволочь, - прошипел он, - убью, тварь, за разложение доверчивых масс.
   Секьюрити змеями просочились в толпу. А пресс-секретарь прильнул к пельменеобразному уху Зюзюкина.
   - А как он это сделал? - прошептал он. - Вы обратили внимание - он вышел из скульптуры?
   Первой мыслью Зюзюкина было - пора менять пресс-секретаря, этот чокнулся. Но в следующий миг рассудок заработал в нужном направлении и выдал информацию о странности произошедшего.
   - А и в самом деле, - озадачился Зюзюкин. - Тем более, надо познакомиться с этим парнем.
   Дабы избежать возможных инцидентов, Зюзюкин вернулся в салон автомобиля, откинулся на мягкую спинку сиденья и начал прокручивать варианты разговора с типом, цинично залезшим в штаны вождя пролетариата, путь и в бронзовом изображении. Он уже готов был простить наглецу непристойную выходку, смутно предчувствуя какие-то новые возможности, скорые перемены.
  
   7.
   Ничего хорошего от приобретения чудного дара Кувалдин поначалу не увидел. Много мечталось о путешествиях в различные точки Галактики. Но, даже обладая фантастическими возможностями, как оказалось, нельзя обойтись без денег. Леша мог пройти куда угодно. Но все передвижения все равно приходилось совершать пешком: идешь и идешь, хоть под землей, хоть по воздуху, хоть под водой. А ходьба сил много отнимает. Тут нужен либо рюкзак за спиной, либо деньги в кармане. Без денег он попробовал зайти в закрытый на ночь магазин и разжиться продуктами. Войти-то он вошел, даже сигнализация не пискнула. Да вот охранник, очевидно, страдал бессонницей. Пришлось спасаться бегством сквозь пол.
   Неудачная попытка незаконной подзаправки в магазине убедила Кувалдина: будь ты хоть семи-десяти пядей во лбу, но денежку имей обязательно. Грабить банк - кишка тонка, не осилит Кувалдин такого монстра в одиночку даже со своим сверхъестественным даром. И Леша решил заработать. Но и это оказалось не так-то просто.
   Кувалдина уже два раза били, когда он пытался воспользоваться новоприобретенными способностями. Э, нет, даже три раза. Первый раз - когда стеснительный от природы и потому робкий с женщинами Леша, решил проникнуть в женскую баню. Проникнуть-то проник, даже успел покайфовать, краснея, минут пять. А потом его заметили и так отходили тазиками, что мало не показалось. Леша утвердился во мнении, что женщины - страшные существа и для него недостижимые, и зарекся от подобных и прочих опытов в общении с дамами, бабами, тетками - в общем, с женщинами любого возраста, сословия и образования.
   Второй раз Кувалдина отдубасили на базаре - Леша справедливо рассудил, что начинать надо именно там, где огромное скопление народа.
   Незнакомый с правилами русского рынка, неопытный, он решил, что мигом соберет толпу, удивит до обалдения и срубит денежку. Но только он вышел на свободный пятачок и громко объявил:
   - Суперпредставление! Проникновение в любую точку планеты и Галактики! - как тут же рядышком материализовались бритые ребята и потребовали лицензию от какого-то Мони Покидая.
   Ни о каком Моне Кувалдин слыхом не слыхивал, о чем и сообщил бритоголовым. Но те заметили, что незнание не освобождает от наказания, и принялись лупить Лешу по самым болезненным точкам. Прежде чем Кувалдин сообразил провалиться под землю, его успели основательно помять.
   Нырнув на значительную глубину, Леша отлежался, отдышался, проверив - целы ли ребра - и, не решившись подниматься наверх в том же злополучном месте, пошел домой подземным коридором. Оказавшись в родных стенах, Кувалдин заплакал от обиды: можно сказать, единственный на земле человек, обладающий уникальными возможностями, подвергается унижениям и оскорблениям со стороны какого-то уголовного элемента.
   Но что толку плакать? И Леша вновь отправился на базар, нашел тех бритоголовых и вежливо поинтересовался насчет лицензии: в какие сроки можно получить, какие бумаги заполнять, какие документы предоставить. Очевидно, он спросил что-то не так, потому что бритые долго ржали на весь квартал. Но все же разъяснили новичку, что:
   а) получить лицензию можно хоть через пять минут;
   б) ничего заполнять не надо и никаких документов предъявлять не придется - в их демократичной конторе людям верят на слово, до сих пор никто не обманывал;
   в) самый важный пункт: работать в строго определенное время, на определенном месте, не бегая с точки на точку, и в конце работы сдавать тридцать процентов выручки в контору.
   Это по-божески, не половину же, заметил один парень. Даже предварительного взноса не требуется. Так что, вполне человеческие условия. Опять же, автоматически вступаешь в профсоюз имени Сакко и Ванцетти: никто не обидит, все права защищены.
   Кувалдин внимательно выслушал, пообещал подумать и известить о своем решении.
   - Думай, мужик, в случае чего мы всегда здесь, на месте, - зевая, почесал внушительное пузо самый толстый и благодушно хлопнул Лешу по спине, отчего тот едва не рухнул на лоток с фруктами.
   Жалкое Лешино жилище взывало даже и не думать, а быстрее соглашаться на условия профсоюза. Хоть Кувалдин и сообразил, что имеет дело с обычными бандитами, но нищенская домашняя обстановка вопила, что нечего думать о несправедливости в этом мире. И Леша не нашел в себе сил спорить с жизненными обстоятельствами.
   Как и говорили бритоголовые, вопрос с лицензией решился крайне быстро. На следующий же день Кувалдин нашел профсоюзников на базаре и объявил о своем согласии. Ударили по рукам. Закрепили за Лешей постоянное место - на центральной площади ("Цени, браток, - доверительно сказал старший, - о-очень хлебное место, не каждому достается, смотри, не облажайся"), и определили род деятельности - магические фокусы, и время - самое удобное: час пик.
   - Успехов, Копперфильд, - доброжелательно простились с Кувалдиным братки. -Если что - там всегда наши дежурят, так сказать, оперативная бригада. Можешь на них рассчитывать. Но, смотри, не думай химичить.
   Леша сделал огромные глаза и судорожно замотал головой:
   - Ни, Боже мой...
   На том и расстались, довольные друг другом.
   К первому рабочему дню Кувалдин готовился тщательно. Разработал программу - чтобы не просто так выйти и удивить. В общем, пришлось поломать голову. Хоть работа и несложная - не то, что в школе. В воздух подняться - не на много, метров на пять с лихвой хватит, чтобы ошеломить зрителей. Ну и под землю спуститься - посидеть там недолго и явиться народу. Делов-то - на пятнадцать минут. Но Кувалдин понимал: за пятнадцать минут и морду набить могут, мол, денег хочешь, так работай, нечего филонить. Действо надобно удлинить. А за счет чего? Именно за счет ничего не значащих, но изящных мелочей. Нужна изюминка... Кувалдин включил воображение, соображая и прикидывая. Так и уснул в облезлом скрипучем кресле - и снились ему безудержные овации и денежные дожди.
   Наутро Кувалдин, наскоро умывшись и запив жидким чаем корочку хлеба, поспешил в городской драмтеатр к однокласснику. На счастье, тот оказался на месте. Леша выпросил у актера цилиндр и черным с красной подбивкой плащ, пышную манишку и лакированные штиблеты, образца тридцатых годов прошлого века.
   - Только, Леха, - просил одноклассник, - мы хоть и не играем почти что, но ревизии в костюмерной проводятся. Так что, береги реквизит.
   - О чем ты говоришь! - воскликнул Кувалдин.- У меня - как в банке!
   Актер с сомнением покачал головой, про себя добавил "с огурцами", но все же не передумал. Даже помог Леше примерить новый костюм, научил управляться с плащом и манишкой. Поглядев на одноклассника в новом облачении, актер наморщил лоб и вытащил из-под вороха пустых коробок трость: черную с блестящим металлическим набалдашником.
   - Не серебро, конечно, но смотрится, - протянул он трость Кувалдину.
   Леша взял трость и повернулся к зеркалу.
   - Неужели это я? А? - обернулся он к однокласснику. - Слушай, а я ведь еще ничего... Как думаешь? Слушай, я возьму еще бороду? Вот эту, - покопавшись в ворохе свалявшихся париков и бакенбард, Кувалдин вытащил окладистую бороду. - Или нет, вот эту, - сменил он лопатообразную бороду на маленькую, изящную - клинышком. - Тогда будет вообще шик.
   Актер закивал, профессионально скрывая усмешку.
   - Я твой должник, - объявил Кувалдин, снимая облачение мага. - Как только первый гонорар - угощаю в лучшем ресторане. Кстати, а какой лучший?
   Одноклассник не ответил, лишь махнул рукой.
   - Ну ладно, - заспешил Кувалдин, - я побежал. Спасибо тебе и до встречи.
   Отрепетировав дома, на сей раз по-настоящему - в сногсшибательном костюме, с тростью, с приклеенной бородой - Леша перекрестился, хоть никогда и не верил в Бога, и отправился на рабочее место.
   В стареньком трико Кувалдин шел по светлым улицам города, неимоверно гордый своим новым профилем работы - никто из прохожих даже не подозревал, насколько таинственная и загадочная личность идет рядом - с драным полиэтиленовым пакетом подмышкой, солидной тростью и большим плакатом, прикрытым от любопытных глаз мешком из-под прошлогодней картошки.
   Плакат он любовно намалевал вчера вечером: на темно-синем фоне белые звезды, составляющие текст: "Супермен - покоритель пространства". Слабо, конечно, но пока ничего другого Кувалдину на ум не приходило.
   На площади было людно. Народ спешил с работы, а дорога через площадь была самой безопасной, ровной и чистой, здесь можно было ходить практически без риска упасть в яму или открытый колодец, сломать руку-ногу, нарваться на ораву юных бандитов.
   Кувалдин огляделся. Нырнул в плотные заросли кустов, переоделся, нацепил бородку, поднял плакат и, опираясь на трость, вышел из убежища.
   Пока добрался до памятника Ильичу, нахватал кучу косых и опасливых взглядов. Столько внимания Леше еще не приходилось привлекать, он застеснялся, съежился и чуть было не повернул обратно. Но вовремя рассердился, напомнил себе о своем чудном таланте и все же дошел до рабочего места.
   Бросив пакет с будничной одеждой к подножию памятника, Кувалдин вбил ножку плаката в землю, положил перед собой на землю деревянную резную шкатулочку (для денег), поправил плащ, цилиндр, откашлялся, раскинул руки, растопыривая плащ и делаясь похожим на дистрофичную летучую мышь, и возвестил:
   - Суперпредставление! Проникновение в любую точку планеты и Галактики!
   От волнения Кувалдин ничего вокруг не видел и не слышал. Он даже не знал: смотрели на него, останавливались или проходили мимо, пожав плечами? Подготовленный дома сценарий напрочь стерся из памяти. Ничего не соображая Леша приказал себе подниматься вверх по лестнице. И он полез вверх. Больше всего на свете ему хотелось не останавливаться - а уходить все выше и выше, чтобы никогда не возвращаться вниз. Но как честный человек, он не имел права на это - договор есть договор. Поэтому Кувалдин умерил страстный порыв души и завис над землей метрах в пяти-шести. Он опять раскинул руки, приподняв полы плаща, и решился посмотреть вниз.
   Картина его порадовала: толпа зевак, раззявив рты, смотрела на парящего в воздухе человека. Внезапно Леша представил себя со стороны: в развевающемся на ветру плаще, блестящих на солнце ботинках, в высоком цилиндре, размахивающего тростью - стоит над головами безо всяких подставок и подпорок. Попрочнее упершись ногами в невидимую лестницу, Кувалдин снял цилиндр и помахал толпе, словно приветствуя собравшихся.
   - Единственный в мире аттракциона! - заорал Леша, опьяненный эйфорией. - Спешите видеть! Супервозможности! Магический потенциал волшебника Ордена Семирамиды!
   Леша и сам не знал - причем тут Семирамида? Вырвалось, от волнения, наверное. Но Семирамида не отпугнула зрителей. Вздох восхищения пронесся под Кувалдиным.
   - Подвластно все: воздух, вода и недра земные! - вещал Леша вдохновенно. - Подняться в небо! Спуститься под землю! Под силу ли это вам? Искусство и таинство древней магии!
   Решив, что парить в воздухе уже достаточно, пора бы и показать уход под землю, Кувалдин начал медленно спускаться вниз. Народ, затаив дыхание, следил за ним. Кто-то подошел прямо под парящего мага и пошарил руками в поисках подвоха в виде невидимых канатов, лестниц и прочей аппаратуры для работы на простака. Лешу это не смутило: он-то знал, что никто не найдет ничего подозрительного, потому как все лестницы и коридоры существуют лишь для него, для Кувалдина.
   Чтобы не опуститься на голову недоверчивого обывателя, застывшего прямо под Лешиными ногами, Кувалдин притормозил, дожидаясь, пока ошарашенный мужик отойдет в сторону. И вдруг почувствовал дискомфорт - словно кто-то дергал его за левую ногу. Обернувшись, Леша увидел троих парней в милицейской форме. Самый высокий, встав на цыпочки, дотянулся до Лешиного ботинка и вцепился в него мертвой хваткой.
   - Слезай, колдун, разбираться будем.
   Толпа недовольно загудела.
   - Отстаньте от убогого!
   - Отвали, мент, дай закончить!
   - Не видишь - человек летает!
   Отпустите мужика!
   Но милиционеры не обратили внимания на протесты зрителей. Они настойчиво тянули Кувалдина на землю. И Леша был вынужден подчиниться.
   Ступив на землю, он бы схвачен железной рукой.
   - Пойдем, мужик, ты попал.
   - Но за что? - возмутился Леша.
   - Вот и выясним - кто, за что, кому и сколько, - равнодушно проговорил милиционер.
   Кувалдина стиснули с двух сторон, но он все же успел подхватить шкатулочку. Так и шел сквозь стену публики, зажатый милиционерами, держа в скрюченный руках деревянную шкатулку.
   Шкатулку люди восприняли как сигнал: в деревянный ящичек посыпались деньги. И монеты, и бумажные купюры. Леша склонял голову, бормотал "спасибо" и покорно шел, ведомый стражами порядка.
   Наконец они пробились сквозь толпу и завернули за угол.
   - Ну что, летун? Делиться будем? Ты, кстати, кто такой? Почему без лицензии выпендриваешься? - старший забрал шкатулку и встряхнул. - Неплохой урожай. Придется в наказание все забрать. Так бы треть отдал, а теперь, извини. Если мы тебе простим на первый раз, так и остальные распояшутся.
   - Как без лицензии? - снова возмутился Леша. - Мне Покидай лицензию выдал, мы договор заключили!
   - Ах, Моня...
   Милиционеры переглянулись.
   - Обнаглел Моня, - словно забыв про Кувалдина заговорили они меж собой, - совсем нас за шестерок держит.
   - Ох, как он мне надоел, - задумчиво проговорил тот, который стаскивал Лешу на землю, и вдруг, размахнувшись, врезал дубинкой Кувалдину по почкам.
   Леша задохнулся от резкой страшной боли. Еще не утихли ее отголоски, как новый удар обрушился на живот. Кувалдин согнулся пополам, судорожно пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха. Третий удар бросил Лешу на асфальт. В голове загудело, заухало, и Кувалдин поплыл в разноцветных мутных шарах, ничего не соображая. Сквозь дурноту он слышал голоса, улавливал обрывки фраз, но не мог их склеить воедино.
   - ...наш парень...
   - ...да мы откуда знали...
   - ...не по понятиям...
   - ...да ни сном, ни духом...
   - ...короче, вы на улице...
   - ...мамой клянусь...
   Разноцветные шары мелькали все чаще, заслоняя от Леши реальность, и, наконец, он отключился полностью.
  
   8.
   Пару раз Кувалдин собирался было прийти в сознание. Но тут же выползала страшная мысль: а вдруг он лишился своих чудесных способностей вследствие удара? Если приобрел после стремительной встречи головы с тополем, значит, возможен и обратный процесс - только вместо тополя - асфальт? И Лешино сознание снова отключалось, не доводя хозяина до шока.
   Но все-таки в чувство Кувалдина привели. Очнулся он на родном раздолбанном диване. Первое, что он увидел - бритый затылок и мощную шею.
   - Значит, говорите, доктор, ничего страшного?
   - Я написала рекомендации: процедуры, режим, препараты. Сиделку наймете сами, мы не назначаем в подобных случаях. Могу посоветовать хорошего специалиста.
   Затылок удалился, видимо, провожая доктора до двери. И скоро вернулся, не затылок, конечно, а его владелец, затылок, естественно, он нес с собой.
   - О, Копперфильд! Очухался? Клево! Здорово тебя отделали. Ну, ничего, полежишь, отдохнешь... Доктор, вон, говорит: жить будешь, а шеф велел передать - лучше прежнего, - парень хихикнул. - Цени, босс - человек, - благоговейно произнес затылковладелец, направляясь на кухню. - Он своих не обижает, заботится. Вот ты, к примеру, кто такой? - громко говорил парень, чем-то звеня и брякая на кухне. - Да никто! Чмо на палочке! - высунул он голову в дверь. - А вот босс тебя не только от ментов спас, но, - парень поднял указательный палец, - и врача прислал, и велел взять с тебя не тридцать процентов, а только двадцать, в виду того, что ты - пострадавший. И меня оставил - в помощь, как говорится, героям Куликовской махаловки.
   Парень трындел без остановки, а Кувалдин болезненно морщился при звуке его голоса. Когда ты заткнешься, шея бычья? Наконец, он не выдержал:
   - Слушай, - перебил он болтуна, - у вас там все такие грамотные?
   - Ага, - с удовольствием сменил тему парень. - Шеф без образования к себе не берет. Хоть восемь классов, но чтобы было. И по фене ботать только в особых случаях разрешает. Так что, у нас контора культурная, не то что некоторые.
   Кувалдин застонал: казалось, монологу заботливого братка не будет конца. А Леше хотелось побыть одному. Больше, чем боль, ему причиняли страданий сомнения: сохранились ли способности?
   - Плохо, да? - услышав стон, прибежал браток. - Сейчас, сейчас, я вот приготовил отвар, еще моя бабка меня спасала так. Выпьешь - и порядок.
   Кувалдин готов был выпить что угодно, лишь бы парень оставил его в покое. Отхлебнув огненного кисло-горького напитка, он попросил:
   - А можно, Женя, кефирчику?
   - Так у тебя магазин внизу - сейчас сбегаю.
   Кувалдин облегченно вздохнул, когда за Женей хлопнула входная дверь. Теперь можно было провести эксперимент: не лишился ли Леша возможностей проходить туда, куда другим пути нет.
   Поднялся Кувалдин, скрипя зубами от боли. Но мужественно терпел, потому что оставить невыясненным вопрос о чародейских способностях было для него смерти подобно.
   - Куда сходить-то? - спросил Кувалдин у своего несчастного зелено-синего отражения в зеркале. - О! Вот туда и пойдем, - оживился он, - в зеркале я еще ни разу не был.
   И прошел сквозь стекло. Но ничего интересного Леша по ту сторону зеркала не увидел, хотя много читал и слышал про удивительные магические свойства зеркал. А может, был еще очень слаб, и сознание сосредоточилось только на одном: удержаться бы на ногах. Леша прошелся вдоль стеклянно-зеркального коридора, конца и краю которому не было. Его удивило, что по зеркалу можно идти только вперед и назад. Ни вправо, ни влево он дернуться не мог. Только прямо. Кувалдин пожал плечами, постоял, прислушиваясь, присматриваясь. Все казалось: вот-вот откроется потайная дверь в новый, неведомый волшебный мир...
   Леша отметил еще одну странность - в зеркальных стенах коридора он не видел своего отражения. Зеркало не отражало изнутри!
   Вдруг зеркальная поверхность пошла рябью. Лешу замутило, затрясло мелкой внутренней дрожью. Стало страшно: случись что - никто не поможет. Кувалдин напрягся, пытаясь сфокусировать на чем-нибудь взгляд. Сосредоточиться не получалось: ощущение невесомости, растворения в зеркальном пространстве превратило чувства в кисель. А мозг словно растекся на две половинки: половина не желала возвращаться в прежний реальный, знакомый до боли, духовной и физической, мир. Другая же половина отчаянно рвалась туда - к себе, в привычную атмосферу человеческой жизни. Резкая боль стержнем вошла в макушку и, не торопясь, вышла через пятки. "Наверное, так женщины рожают", - ни к чему подумал Кувалдин и оторопел, упершись взглядом в себя самого: изможденного, разукрашенного синяками и ссадинами. "Бред, - понял Леша, - стеклянный коридор не отражает", - и потряс головой. Когда он открыл глаза, игра зеркал с сознанием уже закончилась: Леша стоял, по-прежнему, не отражаясь, в сверкающем коридоре. Никаких потайных дверей, ходов не открывалось. Кувалдин разочарованно вздохнул и вернулся в комнату. Только там он заметил, что чувствует себя гораздо лучше, чем до путешествия в зеркале. Практически не болела спина, перестала ныть и трещать голова, да и вообще все тело ожило и даже захотелось есть. Не зря отправил Женю за кефиром. Хотя, кефиром вряд ли обойдется - Кувалдину жутко захотелось мяса. Не вина, не водки, а именно большого куска мяса, хорошо прожаренного.
   Заворочался ключ в скважине, и на пороге возник Женя с пакетом кефира в руках. Увидев повеселевшего и порозовевшего пациента, парень поднял брови, выпучил глаза и выпалил:
   - Ожил покойничек! Чудеса!
   Кувалдин заговорчески подмигнул ему:
   - Терпение, все узнаешь. Только вот, знаешь что, ты меня, конечно, извини, но... Чудеса еще случаются, - хохотнул Леша. - Слушай, мой поздоровевший организм жрачки требует...
   Через полчаса кривоногий стол на кухне ломился от обилия самого разнообразного мяса: про говядину можно даже не говорить, медвежатина, оленина и прочие деликатесы всех видов и способов приготовления. В центре красовалась бутылка хорошего красного вина (Женя настоял именно на вине).
   Как лучшие друзья Женя с Лешей сидели друг напротив друга и уплетали за обе щеки.
   - Ну, - малоразборчиво проговорил Женя, - так что ты там хотел рассказать?
   - О чем? - сперва удивился Кувалдин. - Ах, да. Выздоровел я, конечно, чудесным образом. Хотя, я уже ничему не удивлюсь в этой жизни.
   - Почему-у-у?
   - А вот, брат, такая со мной история приключилась. Расскажу - не поверишь.
   - Да ты расскажи, а потом и скажу: поверил или нет, - настаивал Женя.
   Кувалдин подумал и махнул рукой:
   - А и ладно, слушай...
   Разговор затянулся за полночь. Женя охал, ахал, недоверчиво косясь на Кувалдина. Но тот, видно, так живо описывал произошедшее с ним чудо, что браток слушал, как про себя самого, а не про мужика, которого впервые увидел пару дней назад.
   Вино быстро кончилось. Но Женя не огорчился. Слетать в магазин - пару пустяков. Правда, он пытался заставить Кувалдина пройти в магазин под землей и вернуться с бутылкой, но подвыпивший Леша наотрез отказался:
   - Позорить дар Божий?! - грозно глянул он на братка. - Ни за что!
   Впрочем, Женя не обиделся и сгонял сам. Бутылка за бутылкой, Леша и уснул за столом. И проспал до утра. А когда проснулся, Жени уже не было. Кувалдин было засомневался: на самом ли деле были события последних дней? Или привиделось все спьяну?
   Но заботливо развешенный на плечиках черный плащ, слегка помятый, но не потерявший форму цилиндр, лакированные штиблеты и трость с набалдашником убедили Кувалдина - было. Все было наяву. А деревянная шкатулка с заработанной вчера денежкой полностью развеяла последние сомнения, если таковые еще оставались.
   Леша попытался припомнить детали вчерашнего дня. И надо же - получилось! Память словно расписала день по минутам. Да, инцидент с милицией, конечно, - неприятно. Но! В общем и целом, Кувалдин остался доволен. Деньги заработаны честно, народу понравилось. Сегодня нужно повторить. Только вот придумать еще какую-нибудь забавную штуку, элементик ввернуть какой-нибудь нестандартный... Кувалдин заходил по комнате. Надо же, как повезло: один удар, правда, очень хороший удар, о дерево - и столько пользы. И мозги-то стали яснее, работают четче, гибче. Эх, почему я не доктор, подумал Леша, написал бы диссертацию на эту тему: влияние ударов головой о различные твердые и кривые поверхности.
   Тут-то и выскочила эта злополучная мысль: как с пользой для дела использовать памятник Ленину. А то, что он зазря стоит на заднем плане. Был декорацией, станет реквизитом. Кувалдин в восторге от собственной сообразительности захлопал в ладоши. Именно, именно! Народу это понравится. А потом, когда надоест, можно будет что-то еще придумать. Можно даже гастроли организовать по России. Да что по России! Весь мир объездить! У Леши закружилась голова: этак можно будет года за два заработать такую кучу денег, что запросто в любую точку земли без головной боли сходить получится. Да что земли! На космос замахнуться! Лишь рюкзак покрепче да пообъемней!
   На работу Кувалдин пошел в замечательном настроении. Он улыбался всем - прохожим, собакам, кошкам, даже постовому милиционеру не пожалел улыбки. Он намеревался устроить грандиозное зрелище - сообразное своему настроению.
   И людей собралось множество, и настроены все были как надо - на некое таинство - видимо, слух о вчерашнем представлении прокатился по городу. Воодушевление полностью овладело Лешей. И он постарался от души. Повторив вчерашние трюки, Кувалдин огорошил зрителей той самой изюминкой, которая пришла в голову вчера вечером. Точно рассчитав, он вернулся из путешествия под землей через ширинку великого вождя. Вернее, памятника вождю. Публика была в восторге: Кувалдин слушал аплодисменты, как музыку. И был горд собой - затея удалась, народ доволен. В шкатулку посыпались деньги.
   Вдруг с обеих сторону Кувалдина подхватили под локти здоровенные мужики и потащили прочь с площади. Лешиному возмущению и удивлению не было предела: опять бить?! Уже и в профсоюз вступил, и деньгами, как положено, поделился. Что еще? Женя же сказал вчера, что больше проблем не будет!
   Кувалдин, поднятый дюжими молодцами, болтал в воздухе ногами, пытался выдираться из цепких рук, но все было тщетно. И устрашающий гул толпы не смутил и не остановил конвоиров. Словно не слыша нарастающего мятежного рокота, они благополучно дотащили Кувалдина до черной машины, запихнули в салон, закрыли за ним дверцу, и в ту же секунду автомобиль рванул с места.
   "Похищение!" - мелькнула страшная мысль в Лешином мозгу. Такой насыщенной жизнью Кувалдин не жил никогда. Может быть, раньше он и порадовался бы очередному приключению. Но Леша на собственной шкуре познал, что ничего хорошего приключения не сулят. И приготовился к худшему.
  
   9.
   А в двухэтажном здании на улице Сакко и Ванцетти начался переполох. Контролеры Мони Покидая запомнили номер машины, увезшей Кувалдина с городской площади. Но Моню это не утешило. Из-за нерасторопности своих людей, он лишился человека, который решил бы многие Монины проблемы. И Покидай начал свирепствовать.
   Досталось, в первую очередь, Жене: он слишком поздно доложил о разговоре с Кувалдиным и о его способностях.
   Схлопотал и консультант Мони: он не успел вовремя проанализировать информацию и сделать выводы: что можно с этого Кувалдина поиметь.
   Но больше всех влетело контролерам: упустить подотчетного человека, да еще такого перспективного!
   А сколько можно было сделать! Моня застонал от бессильной злости: еще пять минут назад он думал, что деньги на избирательную кампанию уже у него в кармане. Три минуты назад Моня был просто уверен в победе над основными соперниками: при помощи Кувалдина можно было заполучить любой компромат, самый убойный! Да мало ли чего еще можно было сделать полезного, имея в своей команде человека, умеющего запросто ходить по воздуху, по воде, под землей. И все это было рядом, в нескольких десятках метров. А теперь такое сокровище уезжало в сторону Москвы в машине самого ярого Мониного конкурента - Зюзюкина.
   Моня яростно стукнул кулаком по столу, отбив костяшки.
   - Вернуть! - заорал он диким голосом на подчиненных. - Любыми средствами! Слышали?!
   Те шарахнулись от разъяренного босса и синхронно кивнули.
   - Слышали? - не удовлетворился кивком Покидай.
   - Слышали, - нестройным хором отозвались подчиненные.
   - Вон отсюда, - махнул рукой Моня. - Я думать буду. И вам всем - думать! - рявкнул он, и толпа кинулась врассыпную.
   Моня рухнул в кресло. Прежде мягкая ласковая кожа любимого кресла успокаивала в любых стрессовых состояниях. Но сегодня даже она не смогла привести хозяина в ровное расположение духа. Выбив пальцами дробь на столе, Моня потянулся к телефону. Набрав номер мобильного телефона Зюзюкина, Покидай, скривившись, слушал длинные гудки, словно дребезжание старой бормашины. И на без того туго обтянутых кожей скулах заиграли желваки. Маленькие серые глазки недобро сверкнули.
   - Значит, вы слишком заняты, господин Зюзюкин, так, что даже трубочку взять не можете. Интересно, чем это вы так заняты? Впрочем, знаю, - Покидай ухмыльнулся. - Ладно, наслаждайся пока беседой, сукин ты сын. Поговори с человеком. Недолго тебе придется с ним общаться.
   Никакого плана в голове Мони еще не зародилось. Но цель светила яркой лампочкой. А если была цель, то Моня найдет и средство, как ее достигнуть. Не мигая, Покидай уставился в окном, словно видел там сукина сына Зюзюкина и хотел испепелить его взглядом.
   - Ладно, Кувалдин, мы с тобой встретимся, - многозначительно пообещал незримому будущему соратнику Моня. - Обязательно встретимся...
  
   10.
   Влетев в салон машины, Кувалдин врезался в важного господина, восседавшего с видом хозяина посередине сиденья.
   - Алкоголик? - строго спросил важный господин.
   - Никак нет! - поспешно откликнулся Кувалдин, но тут же устыдился собственной лжи и малодушия и поправился: - Да! - гордо взглянул он на собеседника. - Имею право!
   - Безусловно, - развел руками тот. - Никто не оспаривает вашего права. Тем более я.
   Кувалдин несколько растерялся.
   - Почему?
   Человек пожал плечами:
   - Мы уважаем права человека.
   - Мы?
   - Да, наша партия всегда заботилась о людях, тем более - о простых людях.
   - Партия? - совсем озадачился Кувалдин. - Что еще за партия?
   - Коммунистическая, - почти пропел важный господин. И тут же рявкнул: - Имя, фамилия, отчество!
   - Кувалдин, Алексей Иванович, - автоматически отрапортовал Леша. - А вам зачем?
   Собеседник кивнул чернявому мужику, сидящему спереди, и тот торопливо застучал по клавишам портативного компьютера.
   - Сначала я хотел тебя убить, - задумчиво и как-то совсем буднично сказал незнакомец, - думал, разорву тебя в клочья за святотатство. Но! - поднял он вверх указательный палец, - я обуздал гнев - нельзя вершить правосудие единолично. Вот я и решил: ты предстанешь перед партийным собранием. Пусть общество скажет, что с тобой, охальником и гнидой, делать.
   Кувалдин вспотел.
   - За что? - сглотнул он набежавшую тягучую слюну, лихорадочно соображая, что такого он мог натворить. Неужели за дачу? Из-за каких-то вонючих огурцов и пары картошек? Нет, дело пахло похуже, чем просто очередное избиение: господин внушал если не ужас, то глубокий и неосознанный страх. От этого так просто не отделаешься и третью выручки не откупишься.
   - За что? - искоса взглянул на Кувалдина страшный человек. - За осквернение святыни! - торжественно произнес он, - за оскорбление светлой памяти великого человека!
   Леша никак не мог понять: кого же он так задел, что его готовы убить? Вот так просто, а чувствовалось, что для этого человека - было действительно просто раздавить Кувалдина, как таракана.
   - Помилуйте, - глянул Леша снизу вверх на суровое лицо, - кого я обидел? - никак не мог он взять в толк.
   - Ваше невежество или нежелание понять свою вину только усугубляет ваше положение, - каменно отозвался собеседник.
   Кувалдин заерзал на сиденье. Может попробовать ускользнуть под землю? Или взмыть в воздух повыше, чтобы не поймали? Но Леша никогда еще не делал своих трюков на такой скорости и не знал, как скажется скорость на перемещении в пространстве. Его могло размазать по асфальту, могло оторвать голову. Но и оставаться в машине было опасно.
   - Мне нехорошо, - простонал Кувалдин. - Остановите машину, дайте воздуха глотнуть.
   - Нет уж, дорогой, видел я ваши фокусы. Стоит вам выйти из машины, только мы вас и видели. Кстати, - обратился страшный господин к водителю, - включи сирену и мигалку - не стоит останавливаться на светофорах, а то еще не досчитаемся пассажира, - кивнул он на Кувалдина.
   Леше стало не по себе. Он был безоружен перед бандой похитителей, имеющих самые нехорошие намерения. Сделалось так жалко себя, так жалко, что захотелось заплакать. Кувалдин швыркнул носом, часто заморгал, изо всех сил стараясь удержать слезы, чтобы не опозориться окончательно.
   - Но я же не имел в виду ничего дурного... - дрожащим голосом начал Леша, но важный господин прервал его.
   - Меру вашей вины определит партсобрание, - отчеканил он.
   В голове у Кувалдина заиграл траурный марш, заволок сознание кладбищенский туман.
   - Да что я такого сделал, объясните, ради Бога!
   Страшный человек вплотную приблизил свое лицо к Кувалдинскому, его серые глазки врезались в Лешины зрачки, как копья.
   - Надругался над вождем пролетариата и не понимаешь своей вины?!
   Кувалдин икнул. Так вот, в чем дело. Но это же смешно! Сейчас не то время, когда за подобные действия можно было нарваться на смертный приговор.
   - Времена всегда одни и те же, - словно прочитал Лешины мысли собеседник.
   Кувалдин сидел как пришибленный. Он был в руках у свихнувшихся фанатиков и не видел способа избавиться от них. Зато они могли избавиться от Леши запросто. Уничтожить маленького человека, стереть с лица земли, развеять прах по ветру, и никто ничего не узнает, не заметит, как было долгие годы.
   - Впрочем, - после долгой паузы заговорил человек. - У вас есть выход. Вы можете смыть свою вину.
   Кувалдин в ужасе сжался в комочек, ожидая слова - "кровью".
   - К-как?
   Собеседник почесал мясистый нос.
   - А вот мы сейчас посмотрим ваше досье, тогда и поговорим. Что там, - снова обратился он к чернявому, - скоро?
   - Сейчас, Валерий Карпович, уже вывожу.
   Леша вжался в спинку сиденья. До конца так и не верилось в реальность происходящего. Снова стали казаться фантастикой, игрой белой горячки с воображением события последней недели, включая и сегодняшнее похищение. Спереди что-то загудело. Кувалдин услышал в этом звуке глас судьбы и впервые в жизни обратился к Господу с просьбой: "Пусть все быстрее закончится, или пусть не начинается вовсе. Пусть я очнусь возле того двойного тополя, что так свернул мне башку, Господи, на хрена мне, дохлому, эти сверхъестественности?".
   Машина неслась по трассе с огромной скоростью. Валерий Карпович внимательно читал досье на Кувалдина, Кувалдин с ужасом ожидал собственной участи, а за автомобилем на некотором расстоянии следовал маленький джип, а за джипом - юркий мотоцикл, практически бесшумно двигавшийся по шоссе. Если б Кувалдин знал о мотоциклисте, он бы на ходу выскочил из машины, ни минуты не раздумывая, рискуя разбиться, сломать шею. Но Леша не знал. И его волновало только одно: что будет, когда Валерий Карпович закончит чтение?
  
   11.
   Скорости Юня не ощущала. В голове крутилось одно: не упустить кортеж. Не потерять из виду машину, где находится странный пассажир. Это просто чудо, что они встретились, вернее, что Юня увидела его. Не зря интуиция заставила ее проехать именно через этот городок. Как раз такой человек Юне был нужен, просто необходим. Только вот ее опередили.
   На площади Юня не успела подойти. Дожидаясь, пока этот клоун закончит свое дурацкое представление, она курила в сторонке сигарету за сигаретой. На виду у всех знакомиться не хотелось, вот и собиралась уловить момент, когда он останется один, может быть, выследить, где живет. И тогда прийти со своим предложением.
   Но тут внезапно появились эти мордовороты, сломав Юне все планы. И теперь мотоциклистка, затянутая в черный кожаный комбинезон, неслась по дороге, нарушая все правила, рискуя своей и чужой жизнью. Но дело того стоило, и Юню не мучила совесть.
   Ее вообще редко мучила совесть. Всегда четко знала: это хорошо для нее, а это - плохо. Вот это черное, а это - белое. Два фактора несколько омрачали жизнь - имя, данное не в меру романтическими родителями. Юнона - назвали они дочь. Но подростком она возмутилась и сократила имя до Юни. Так и звалась до сих пор, отказавшись от Юноны навсегда. Хорошо, что родители не решились на второго ребенка, радовалась Юня, а то родился бы мальчик, не дай Бог. Вот бы кому мучиться всю жизнь пришлось.
   Второй мрачный фактор: материальный. Вернее, отсутствие материального фактора. Пример родителей, не нажившись к старости ничего своего, даже крыши над головой, протест против чужого благополучия и безразмерная независимость сделали Юню такой, какой она стала - сочетание железного тело и стального характера дало необычайно мощный и стойкий сплав.
   Половину жизни Юня провела в закрытом интернате для детей военных. Вторую половину - в свободном полете. Пробовала учиться в нескольких институтах, но быстро понимала, что ничего нового ей там дать не могут. Работала в геологической партии, профессионально занималась альпинизмом, мотоспортом. Но так и не смогла остановиться на каком-то одном занятии прочно и основательно. Все становилось скучно и пресно.
   Но еще сильнее страдала Юня от одиночества - страшного, невиданного одиночества. Дважды побывав замужем, Юня убедилась, что большинство мужчин ей неровня. А на поиски одного-единственного может уйти вся жизнь. Вот и махнула рукой на мужскую половину. Да и подругами не обзавелась - в детстве не получилось с кем-то сродниться душой, а став постарше - и подавно. И некому было поведать тайну, сумасшедшую идею-фикс, владевшую Юней последние несколько лет. Тайна все грузнее давила на Юню, но девушка не сдавалась. Однажды, угнав роскошный мотоцикл, отправилась по стране в поисках одного-единственного человека, способного осуществить задуманное ею. Она верила, что такой человек есть. Его просто не могло не быть. И Юня оказалась права. Правда, она успела изрядно вымотаться в путешествии. Но зато нашла его, этого дурака в идиотском цилиндре. И если б не дурацкое невезение!
   Но Юня не падала духом. Она верила в свою победу, потому что не может судьба не дать награды после стольких усилий.
   Юня не отрывала глаз от дороги. Скоро Москва. Там будет сложнее следовать за машиной, игнорирующей светофоры и дорожные знаки - Юня-то должна соблюдать правила, у нее нет ни мигалки, ни сирены. Разве только пристроиться к кортежу? Опасно, отклонила мысль Юня. Было бы два мотоцикла, идея бы проскочила. Значит, надо утроить внимание.
   Юня зло посмотрела вслед "волге". Она даже видела затылок этого человека. Так близко. А не достать. Ведь не атаковать же, в самом деле, хоть и небольшой, но кортеж. Тем более, видимо, не одна Юня интересуется пассажиром "волги". Вон и джип висит у машины на хвосте, не догоняет, но и не отстает. Если пока не достать, значит, надо запастись терпением, сердито подумала, Юня и прибавила газу.
  
   12.
   Досье на Кувалдина Зюзюкин читал долго. Морщась и хмурясь, шевеля отвислыми губами, водя пальцем по бумаге.
   Кувалдин пытался заглянуть в написанное, но всякий раз натыкался на косой взгляд строго господина. Наконец, Леша оставил эту пустую затею - все равно никто больше, чем он сам, о нем знать не может. Гораздо полезнее было бы проанализировать ситуацию.
   Первая волна паники улеглась, и Кувалдин попытался осмыслить свое положение.
   Спокойно, насколько это было возможно, покопавшись в памяти, сопоставив речь и внешность похитителя, он понял - кто сидит рядом с ним. Но узнавание само по себе ничего не значило: все равно было непонятно - что делать и как себя вести.
   Кто их поймет - политиков, партийных деятелей. Кувалдин всегда считал таких людей либо фанатиками, либо прощелыгами. И не мог понять - что их толкает в мерзкое болото - политику. А тут вдруг, оказывается, сам вляпался. Ну, пока еще не вляпался, но, похоже, грозит ему такая участь. "Надо отбрехиваться любыми средствами, - решил Леша. - Иначе сгину почем зря и мир не успею посмотреть. Да что - мир! Миры! Если не получится отвертеться по-хорошему, придется драпать", - по-пацанячьи подумал Кувалдин.
   Зюзюкин кашлянул.
   - Ну что, вообще-то я ожидал худшего, - заговорил он. - Правда, сильно портит картину пьянство с юным поколением. Ну так, что поделаешь с русским народом: планида у него такая. Водка да баня. - Зюзюкин вздохнул. - Сами не понимают, чего хотят, вот и приходится из кожи вон лезть, чтобы направить на правильный путь. Да хоть бы спасибо сказали, нет, еще и недовольны. Как дети малые, честное слово, - покачал он головой. - Но не будем отвлекаться. Биография у тебя подходящая, - уперся он зрачками в Кувалдина, - наша биография, можно сказать, пролетарская. Ну, интеллигентскую гниль мы подчистим, не впервой. Пьянку с учениками - сотрем, как и не было. Да, - критически оглядев Лешу с головы до ног, заметил Зюзюкин, - перекрасить его надо, слышишь? - переспросил он чернявого. Тот согласно закивал. - Пусть будет русым - а то на еврея смахивает, нам этого не надо. Правда, - покосился он снова на чернявого, - ты тоже не больно-то славянин, но тебе на публике не показываться. А ему постоянно придется. Мы им как флагом размахивать будем, - хихикнул Зюзюкин.
   Кувалдин насупился. Коммунистический флаг сейчас - как красная тряпка для быка. Это однозначно, что на корриду выставлять будут. Но промолчал, слушая и прикидывая, до чего может дойти в своих фантазиях коммунистический лидер.
   - А пока, - продолжал Зюзюкин, - расскажи-ка нам, как ты дошел до такого, чтобы в штаны к Ленину лазить. Как это у тебя получается? Фокус какой? Или научное достижение?
   Что мог Кувалдин ответить партийному деятелю? А отвечать надо было: вон как чернявый зыркнул, аж мурашки по коже побежали.
   - Э... - промычал Леша, соображая, чего бы такого наплести, чтобы поверили и отстали.
   - Ты не мекай и не крути, - сурово приказал Зюзюкин. - Отвечай по существу.
   От отчаяния Кувалдин выдал нечто невообразимое:
   - В психбольнице от алкоголизма лечился, да вкололи мне что-то не то, организм не принял, в коме валялся два месяца. А очнулся - могу ходить в любое место.
   Чернявый хихикнул.
   - Сходить в любое место я тоже могу, и по-большому и по-маленькому, - важно усмехнулся Зюзюкин. - Ты не заливай, в досье про психушку ничего не сказано.
   - Потому и не сказано, что ошибочка у них вышла, и я чуть не помер.
   Чернявый с Зюзюкиным переглянулись. Про ошибочку звучало правдоподобно - и не такие проколы случались в народном и бесплатном здравоохранении.
   А Леша вдохновился и продолжал:
   - Со мной до сих пор припадки бывают, в любое время, между прочим, может случиться. Вот чую, скоро будет - видите, веко дергается, - ткнул Кувалдин себе в правый глаз. Глаз тут же заслезился, и веко, как по команде, задрожало.
   Зюзюкин ухватил громадной пятерней свой мясистый нос, словно испугался, что он отвалится. Минут пять он молчал, плюща и сминая нос в лепешку. Кувалдин терпеливо ждал.
   - Так, - опустил, наконец, руку Зюзюкин. - Ну, эту проблему мы тоже решим. Подключим психиатров. Найдем выход, не боись, коммунисты и не такое видали. Ты только подумай, какое тебе дело великое предлагают.
   И Зюзюкин, сверкая глазами, расписал перед Кувалдиным картину его, Лешиного, неизмеримого вклада в дело Ленина.
   Говорил Зюзюкин долго и цветисто. Но Кувалдин отбрасывал словесную шелуху и уловил основное. В общем, Кувалдину предлагалось стать проводником в мир всеобщего благополучия и счастья. Задача: отыскать пресловутый путь Ильича (если таковой имеется) и двинуться по нему первопроходцем. А за ним, Кувалдиным, стройными рядами - во главе колонны - партия, ведущая весь народ.
   Леша поначалу подумал, что над ним просто издеваются. Ну, скучно стало политикану, захотелось развлечься, нашел шута горохового и устроил себе забаву. И решил подыграть.
   - Но, - возразил он, - я ж хожу исключительно в трех направлениях. Небо, земля, вода. Даже в космос еще не пробовал. А вдруг ваш Ильич имел в виду дорогу именно в другую галактику. Может, там и есть где-нибудь коммунизм на одной, отдельно взятой планете. Только вот идти-то за мной никто больше и не сможет.
   - А этого и не требуется, - недовольно сморщился Зюзюкин. - Я же сказал: за тобой пойдет партия. И только за партией все остальные.
   Кувалдин поперхнулся.
   - Но за мной и партия пройти не сможет, - робко возразил он.
   - А вот это ты загнул, - презрительно прищурился Валерий Карпович. - Наша партия да не сможет?! Ты что, в институте историю партии не изучал, двоечник?
   Леша проклял свой язык, выслушивая Зюзюкинский панегирик родной партии. Примерно на середине монолога Кувалдин насторожился: что-то изменилось в голосе Валерия Карповича. Кувалдин взглянул на Зюзюкина и поразился: огонек безумия плясал в глазах партийца.
   "Да он чокнутый!" - перепугался не на шутку Кувалдин. Игрой уже и не пахло. И на забаву происходящее не походило. Леша моментально вспотел, беспомощно огляделся: водитель сосредоточенно вел машину, чернявый на переднем сиденье равнодушно смотрел в окно. Видимо, подчиненные знали о боссе больше, чем широкие массы. И тут Кувалдина резко бросило влево, и он оказался прижатым носом к носу Зюзюкина.
   Зюзюкин крепко держал Лешу за ворот рубашки и шипел:
   - Вот ты и найдешь эту планету, Атлантиду, царство Аида. Должно же это где-то быть. Не мог Ильич обманывать. Он-то знал, он видел! Это мы не поняли гения, а он с таким мудрым прищуром - за пределы мироздания заглядывал, - жарко шептал Зюзюкин, и слюни мелкими брызгами усыпали лицо Кувалдина
   У Кувалдина мелькнула мысль: а не спятил ли товарищ, увидев его, вылезающего из штанов Ленина-памятника? Или это еще раньше случилось?
   Не может быть нормальным человек, которого заклинило: ищи место, указанное Лениным, и точка. Надо бежать, бежать надо, Кувалдин снова впал в панику. "Санитаров сюда! - мысленно вскричал Леша. - Рубашку ему смирительную! Ау, люди, помогите!". Но помочь Кувалдину никто не рвался. Зюзюкин, как заведенный, бормотал о великом Ленинском пути, водитель плевал в окно, чернявый лениво зевал. Надеяться Леше можно было только на себя. Кувалдин втянул голову в плечи. Ну что за жизнь началась: погони, похищения, профсоюзы бандитские! А, черт, с волками жить - по-волчьи выть. Человек не собака - ко всему привыкает. Кувалдин неумело, но почти что хищно оскалился. "Тоже мне, нашли призрака коммунизма: ходи, говорят, по миру, с носилками. Я вам устрою и призрака, и носилки... Мне бы только на улицу выбраться".
   Кувалдин напряг мозги, силясь составить мало-мальски приемлемый план побега. Но ничего не получалось. Он не знал - куда его привезут, что там будет, что с ним сделают. Может, наручниками прикуют. Леша приуныл. Ничего хорошего впереди он не видел.
  
   13.
   Юня устала. Уже проехали Москву. Когда же они остановятся?! Девушка была в отчаянии. Наконец, "волги" свернули на проселочную дорогу. Юня поначалу обрадовалась: на дачу едут, скоро можно будет расслабиться. Но потом сообразила, что дача будет не простая. С высоким забором, с внешней охраной. За машинами не проехать: придется спешиваться, искать лазейку, а за это время можно потерять объект из виду. Ищи его потом.
   Так и получилось. Показалась массивные ворота с постовыми: автоматчики в камуфляже не курили, не травили байки, а внимательно бдили окрест.
   Кортеж пропустили, а джип даже не сунулся следом. Юне тоже не было пути за "волгами". Спрятав мотоцикл за кустами, Юня лихорадочно обдумывала ситуацию. Из джипа, остановившегося в десяти метрах от нее, вылезли трое бритоголовых. Один отошел в кусты по другую сторону дороги и мощно зажурчал, освобождаясь от выпитого пива, другой обозревал местность, а третий вытащил мобильный телефон и потыкал в кнопки.
   Юня настропалила уши.
   - На дачу Зюзюкинскую его привезли. Ага, нам туда не попасть. Ну, мы возвращаемся...
   Троица забралась в машину, и джип, лихо развернувшись, укатил прочь.
   Значит, Юня не ошиблась. Джип пас именно пассажира. Выходит, охотников за нужным человеком гораздо больше. Только Зюзюкин успел первым. У Юни был только один выход: опередить тех, джипастых. Зато она теперь знает, кого искать на этих дачах.
   Девушка села на траву, сложив руки на коленях. Она знала: надо только успокоиться, и решение само придет.
   Через пять минут Юня уже неслась ближайшую деревню. Увидев вывеску "Промтовары", она заглушила двигатель и вошла в магазин.
   Выбор в сельпо, как и в прежние советские времена, был невелик. Но Юнее было все равно. Откопав в ряду ситцевых безобразий более-менее приличный костюм, она скрылась в примерочной.
   Через полчаса продавщица заглянула в кабину, но покупательницы не обнаружила. И костюм пропал. Продавщица забила тревогу, весь персонал магазина выскочил на улицу. Но там уже даже пыль улеглась от Юниного мотоцикла.
   Место для переодевания и временного пристанища мотоцикла Юня искала долго. Остаться без транспорта в самый ответственный момент - верх безрассудства. Наконец, мотоцикл был заботливо и тщательно укрыт от посторонних глаз, а Юня уже ничем не напоминала кожаного ниндзя. Миловидная девушка в скромном костюмчике вышла на проселочную дорогу и направилась к дачам.
   Обыскали ее охранники больше из любопытства, чем по необходимости - спрятать оружие было просто негде: обтягивающая юбка на сантиметр выше колена, приталенный пиджак. Вместо блузки - тонкий топик. Но прощупали ее основательно. Юня мужественно вытерпела нахальный обыск и была вознаграждена: она узнала местонахождение Зюзюкинской дачи и неприступные ворота распахнулись. Путь был свободен. Оставалась мелочь: проникнуть в усадьбу.
  
   14.
   Моня бешено вышагивал по кабинету: из угла в угол, к окну, по периметру. У охранника закружилась голова, глядя на виражи, выписываемые боссом.
   Наконец, Моня резко затормозил у стола и, схватив телефонную трубку, набрал номер:
   - Это я, - прокаркал он, - кто у нас есть на правительственных дачах, вхожий к Зюзюкину? Как? - Моня побагровел. - Найти такого, шкуру спущу, жир вытоплю за спокойную жизнь накопленный! Чуть требуется пошевельнуться - у вас уже одышка! Ну так ищите! - Моня бросил трубку мимо телефона. Стекло на столе глухо крякнуло и пошло сетью трещин. - Черт! - Он выскочил в коридор и рявкнул секретарше: - Стекло заменить, и быстро. Я уезжаю. Женя! - заорал Моня. Женя тут же возник, как из-под земли. Моня испуганно шарахнулся: - вечно твои штучки дурацкие! Возьмешь двоих парней и поедешь к дачам правительственным. И чтобы пулей! Глаз не спускать! Если твоего подопечного оттуда вывезут, а я об этом не узнаю - башку оторву! Позже я свяжусь с вами, скажу, что делать.
   Женя отчеканил:
   - Так точно! Будет исполнено! - и исчез.
   Моня не в силах был ждать результатов поиска нужного человека. Его все равно известят, когда найдут. Слишком многое поставлено на карту, хоть, в принципе, Моня ничем не рискует, но если Кувалдин окажется в руках Мони - это такой шанс, упустить который было бы непростительно. И Покидай не мог спокойно сидеть на месте: кровь кипела, нервы, натянутые, как гитарные струны, звенели от напряжения. Моня рванул к любовнице: молодой, горячей девке. Там-то он выбросит избыток энергии и избавится от нервной трясучки. А к тому времени и известия поступят - обязательно хорошие, плохих Моня не выносил, и подчиненные это хорошо знали. Поэтому плохие новости Моня узнавал редко. Он сам себе рыл яму, глубокую, широкую, заставляя подчиненных скрывать большую часть неприятностей - никто не хотел рисковать, пока Покидай в силе. А когда все откроется, на Моню навалится такой ком, что ему уже будет не до наказаний виновных.
  
   15.
   Леша не ошибся в своих мрачных предположениях. Как только машина остановилась, его выволокли из салона, протащили по коридорам и лестнице так быстро, что он даже по сторонам оглядеться не сумел, и заперли в маленькой комнате на втором этаже, приковав к старинной кованой кровати с ангелочками-амурчиками. С такой кроватью не то что взлететь, под землю спуститься не получится. Этот якорь кого угодно на месте удержит, а уж Кувалдина, совершенно не соответствующего своей звучной мощной фамилии, и подавно.
   Лешу пообещали накормить и вывести на вечернюю прогулку с Зюзюкиным. Его явно намеревались обрабатывать до победного конца, хотя Кувалдин так, честно говоря, и не понял: какого черта от него хотят? Нельзя же воспринимать всерьез разглагольствования коммунистического лидера! А, может, согласиться для видимости? Мозги задурить, усыпить внимание и дать деру. Чем он рискует? Уйдет куда глаза глядят, заметет следы. Неужели в пространстве не найти места для одинокой души? Бог с ними, с принципами. Можно со временем наловчиться и добывать мелочишку на пропитание. С его способностями мир увидеть и без денег можно. Господи, это же всего лишь деньги! Неужели они стоят того, чтобы менять на них свободу?!
   Воистину - если нас хотят сделать несчастными, делают слепыми, глухими и тупорылыми. Был без гроша, но свободен. Погнался за деньгой - получи наручники и "заманчивое" предложение от свихнувшегося политикана. Кувалдин бешено дернул руку, прицепленную к кровати. Монстр прошлого века не шевельнулся. Леша не видел иного выхода, как согласиться на Зюзюкинский бред: отыскать путь Ильича в неминуемый коммунизм.
   Кувалдин скрипнул зубами. Но в положении узника не стоит кочевряжиться. Будешь, Леша, и дорогу Ленинскую искать, и дурака валять, и шута горохового изображать.
   Эх, ну что можно извлечь из новообретенных способностей узнику, прикованному наручниками? А если можно? Леша занырнул вглубь себя, вызывая то состояние, которое давало ему возможность покорять небесные выси и подземные раздолья. Получалось плохо. Трудно, осознавая себя пленником, обрести даже внутреннюю свободу. Но все же Кувалдину удалось сосредоточиться, и он даже сделал пару шагов вверх, пока в руку не врезался металл оков. Однако Леша не остановился. Он продолжал ковыряться в сознании, запоминая те тонкости, которые позволили оторваться от земли. Вновь и вновь медитировал Кувалдин, то поднимаясь в воздух, то уходя по щиколотки в пол. И вдруг!...
   Леша завис в нескольких сантиметрах от пола. Нечто неявно знакомое обозначилось в ощущениях. Появилось слабое чувство раздвоенности: словно один Леша парил в воздухе, а другой вернулся на землю. И снова, как тогда в зеркале, засверлила боль в макушке, но гораздо слабее, чем в первый раз. Кувалдин напрягся, пытаясь удержать это непонятное чувство, распознать, раскусить его природу и возможности. Но тут некстати раздался негромкий щелчок, словно кто-то щелкнул пальцами. И Кувалдин мгновенно утерял тонкую нить, ведущую, может быть, к новым чудесам.
   Леша в сердцах долбанул носком лакированной туфли по ножке кровати и взвыл - больно. И тут ему послышался голос - нежный, певучий, голос ангела.
   - Ну что, чмо? Долго ты так собираешься сидеть, как бобик на привязи?
  
   16.
   Несколько дней в маленьком африканском королевстве шли дожди. Лили, не переставая. Впрочем, пару-тройку раз дождь стихал, но это не приносило облегчения: тут же начинался страшный ветер, какой только можно вообразить. Сносило крыши хижин, людей отрывало от земли и уносило в небо. Некоторых нашли позже на территории соседних государств - выжили только трое, и те - сильно покалеченные. Остальные пропали бесследно. В королевстве началась паника. Негус молил небо, чтобы дождь больше не прекращался, хотя многие семьи, спасаясь от наводнения, бежали на соседние земли. Это было не так страшно: они вернутся, Негус был уверен, лишь только ситуация вернется под контроль королевской власти. Чем ураган, уносящий в неизвестность подданных, пусть лучше дожди. Пусть льют. По крайне мере, до тех пор пока министр не найдет причину бешенства стихии. Но проклятый колдун все молчал и на службу не являлся. Дважды Негус посылал за колдуном, но всякий раз охрана возвращалась ни с чем: министра думает, работает, отвечали они. Негус не мешал колдуну думать - но время шло, скоро королевство просто смоет с лица земли.
   Властелин уже раздумывал - а не посадить ли колдуна на кол, вымоченный в сперме бешеного вепря, и взять на службу другого вудуиста, помоложе, с новыми взглядами, свежими идеями, и вообще заменить весь кабинет к едрене фене - как вдруг колдун сам предстал перед королем.
   Говорил он долго, с подвываниями и гортанными всхлипами, вздымая руки кверху, мотая головой, как слон-эпилептик. Негус, плохо понимая древний диалект, терпеливо слушал, хотя у него уже сводило челюсти от нудной речи колдуна. И терпение его истощилось:
   - Короче! - рявкнуло величество, заставив министра отскочить к дверям и согнуться в три погибели. - Что ты нашел? Иди сюда, что жмешься, как шакал? Все вон! - велел величество всем присутствующим.
   Когда зало опустело, остался лишь стенограф за ширмой, вудуист приблизился, наклонился к самому королевскому уху и жарко заговорил на языке, понятном негусу.
   Стараясь не говорить лишнего, чтобы не сердить величество, колдун изложил следующее: в пространстве их королевства открылась фрактальная дыра в параллельный мир. Или не в параллельный. Или не в мир вовсе. Но факт остается фактом: сгусток энергии, закрывавший пространственный канал, вырван мощной силой. Кто-то или что-то оттянуло на себя столь мощный, если можно так выразиться, кусок нематериальной субстанции. Для более точных расчетов необходимо время. И люди, и еще парочка "крейтов" терабайта по полтора, вздохнул шаман, как бы признавая, что без науки он в дальнейшем слабосилен.
   - А при чем тут дождь? - глубокомысленно вопросил негус.
   - Дождь - наша защита, маленькая ширмочка, заслоняющая провал.
   Королю был понятен закон сохранения энергии. Он также был наслышан о законе энтропии. И то, что природа не терпит пустоты - тоже знал. Величество, окончивший московский университет им. Патриса Лумумбы, помимо традиционных колдунов, без которых немыслим ни один уважающий себя африканский государь, содержал целый штат парапсихологов, аналитиков и прочих полезных профессионалов.
   Стенограмма доклада министра легла на стол аналитического отдела. Теперь им предстояло обработать информацию, рассчитать процент вероятности, возможной ошибки и выдать свои рекомендации, основанные на тесной смычке традиционных и нетрадиционных методов. Научная группа поднатужилась, объединив усилия с вудуистами, и выдала результат.
   Через сутки маленький отряд вылетел в Россию на поиски Алексея Кувалдина, вытащившего пробку из пространственной трубы. Экспедиция была укомплектована по полной программе: миникомпьютеры с системой обнаружения объекта и слежения, система спутниковой связи, и прочие электронные приспособления последнего слова науки и техники.
   Для астральной спецсвязи с министром безопасности с группой отправилась его дочь Нера: высокая худощавая, черная, как украинская ночь. За спиной у девушки висел небольшой рюкзачок из качественно выделанной нежной кожи мошонки гиппопотама. Там у Неры было свое спецоборудование: сухая куриная нога, мандибула паука-птицееда, сердце лягушки-царевны и множество других важных компонентов.
   Участники акции спасения королевства отбирались тщательно. С каждым было проведено собеседование. И каждый проникся важностью предстоящей операции. Оперативники крайне серьезно восприняли предупреждение: неизвестно, ради каких целей Кувалдин украл пробку, но какими способностями он сейчас наделен, сказать точно не мог никто. Может, придется иметь дело с человеком-невидимкой, может с человеком-молнией. Какое угодно чудо может скрываться под личиной простого русского алкоголика.
   Отряд был настроен решительно и наделен огромными полномочиями. Разрешались любые действия, любые средства для поиска похитителя. Лишь в одном группа была ограничена: Алексея Кувалдина требовалось доставить в Африку живым и невредимым. Агентам доходчиво объяснили: если с Кувалдиным что-то случится, маленькое африканское государство сметет с земли так быстро, что никто и жужукнуть не успеет.
  
   17.
   Нежным ангельским голосом, вспугнувшим тишину и новые ощущения, шарахнуло по барабанным перепонкам. "Вот все, - грустно подумал Леша, - голоса чудятся. Ничто не бывает даром и не проходит бесследно в этой жизни". И тут же получил вполне материальный, ощутимый щелчок по носу. Болезненный, он вернул Кувалдина к реальности.
   А реальность представляла собой молодую интересную девицу. Прищурившись, она презрительно осматривала Кувалдина, словно прицениваясь.
   - Да, - наконец проговорила она, - не Аполлон.
   Леша не мог возразить из патологической правдивости. И ответить тем же тоже не мог, мол, на себя посмотри. Потому что посмотреть у девицы было на что. Полный набор - длинные красивые ноги, даже под пиджаком угадывалась славная фигурка, а личико ангела удовлетворило бы даже самых взыскательных поборников классической красоты.
   Вот только глаза немного портили впечатление: две черные точки под прямыми бровями, колючие, пронзающие насквозь.
   Кувалдин слабо помахал на девушку руками, мол, изыди, сатана. Но девица никуда не исчезла. Наоборот подошла поближе и снова щелкнула Лешу по кончику носа. На глаза навернулись слезы, и Кувалдин поверил окончательно, что девица - не видение, а самая что ни на есть настоящая.
   - Ты кто? - спросил он, зажмуриваясь, чтобы прогнать слезы.
   - Кобыла в пальто, - резко отозвалась девушка. - Я за тобой.
   Вроде бы, Леша должен был обрадоваться. Но в свете последних событий он приучился настораживаться, когда у кого-то возникала в нем нужда.
   - Зюзюкин прислал? - осторожно поинтересовался он.
   Девица страдальчески заломила брови:
   - Святой отец по тебе соскучился. Ну при чем тут Зюзюкин, чучело охмуренное? - девушка уперла руки в боки.
   - Тогда зачем?
   - Что зачем?
   - Зачем: ты - за мной?
   Девица взрыкнула:
   - Ты хочешь тут сидеть до ишачьей пасхи? Нет? - Кувалдин помотал головой, не хочу, мол. - Тогда пойдем со мной. Вопросы оставь на потом, пойдем скорее, того гляди кто-нибудь завалится.
   "Сумасшедшая", - мелькнуло в мозгу Кувалдина.
   - И как ты себе это представляешь? - осторожно спросил он самым мягким тоном, на который только был способен. И приподнял руку, охваченную браслетом наручников.
   - Ох, до чего вы, мужики, тупые! - вздохнула девица. - Ты никогда таких кроватей не видел?
   Леша отрицательно покачал головой.
   - Деревня, - протянула девушка и, вцепившись тонкими пальцами в амурчика, венчавшего кроватную стойку, с усилием свернула крылатого херувима на несколько миллиметров влево.
   Кувалдин, оторопев, смотрел, как девица скручивает ангелочка. Амур скрипел, не желая поддаваться, но девушка победила. Скоро крылатый бациллоноситель любви был отброшен в сторону, а Кувалдин отцеплен от кровати. Правда, наручники так и остались болтаться на руке. Но это уже была совершенная ерунда. Девушка раскраснелась, и черные глаза уже не казались такими колючими. Румянец сгладил цепкость взгляда, и освободительница превратилась в премиленькую барышню. До тех пор, пока молчала.
   - Пойдем, лопух, - процедила она, прерывисто дыша.
   Кувалдин кивнул и направился было к двери. Но девушка резко остановила его:
   - Куда дергаешься, идиот? Думаешь, так и пройдешь мимо охраны? Я не знаю, зачем тебя сюда притащили, да и знать не хочу. Но если уж притащили, еще и приковали, так просто не выпустят.
   - И что? - растерялся Кувалдин. И тут же сообразил, каким способом он может теперь вырваться из заточения. Но... он посмотрел на спасительницу. Он-то уйдет. А она? Удастся ли протащить ее с собой под землей? Леша еще не пробовал перемещаться с грузом. Вдруг получится?
   - Вот что, - решился он, наконец, - ты только не удивляйся, садись ко мне на плечи и ничего не бойся.
   Девушка минуту смотрела на него огромными глазищами и вдруг обидно захохотала. Она старалась смеяться негромко, чтобы не услышали за стеной. Всхлипывая и утирая слезы, девица согнулась пополам.
   - Ты... ты... - никак не давалась ей фраза, - меня... на... себе...
   Кувалдин разозлился. Тоже - спасательница. Ей предлагаешь выбраться благополучно вместе, а она издевается. Но тут он и впрямь усомнился: сможет ли сделать хоть пару шагов с девушкой на закорках?
   Девица внезапно успокоилась и презрительно посмотрела на Лешу.
   - Ты совсем болван, я уже и не знаю - нужен ли ты мне. Как, по-твоему, я тут появилась?
   "Действительно, - опешил Леша, - а как она здесь? Впрочем, ладно, если она так хочет"... И без лишних слов углубился в пол. Он уже наполовину вошел, когда девица ухватила его за волосы и, шипящего от боли, втащила обратно.
   - Мозги совсем потерял?
   - В чем дело? - возмутился Леша.
   - А охрана? По стене, дурак. Хватит болтать, иди за мной, - ухватив Кувалдина за руку, девица вдруг исчезла в стене. Машинально Леша последовал за ней, все еще ничего не понимая.
   Внутри стен Леша ходить не любил: холодные, шершавые. То ли дело земля, даже самая сухая, или вода. Но деваться было некуда. Они спустились на первый этаж, и Кувалдин не удержался: сунул голову из стены в комнату - просто так, из любопытства, он никогда не видел, как живут богатые люди. Заглянул и замер, раскрыв рот: аппетитная дамочка в прозрачном расстегнутом халатике перед зеркалом взвешивала на ладони грудь. Взвешивать было что: размером грудь напоминала глобус в миниатюре. Впрочем, в довольно объемной миниатюре. Кувалдин облизал губы и, наверное, слишком шумно выдохнул. Дамочка обернулась, увидела Лешу и завизжала на такой высокой ноте, что у Кувалдина заложило уши. Лешина спутница протиснулась рядом с Лешей.
   - Маньяк, - прошипела она и грубо протолкнула Кувалдина вниз.
   Даже проходя сквозь колючий фундамент, Кувалдин слышал визг дамочки, а спереди доносились мрачные ругательства девицы-спутницы:
   - Скотина... приспичило ему... сейчас все сбегутся...
   Кувалдин шел сквозь пушистые слои земли, абстрагируясь от шума, и постепенно до него доходило: девица-то такая же, как он.
   Осознав этот факт, Леша повеселел. Это же надо! Он не одинок! Он нашел спутницу, соратницу! Вернее, она его нашла. Но это уже не так важно. Главное - они вместе. Так вот зачем она здесь появилась. Вызволить собрата. Сразу девушка предстала перед Лешей в ином свете - окруженная ореолом отваги и благородства.
   Кувалдин обрел былую бодрость. Вышагивая, он даже начал ритмично приговаривать: "Пока мы едины, мы непобедимы". Потом сбился с шага и вспомнил еще один девиз: один за всех и все за одного. Новая чудесная мысль пришла в голову: если их двое, значит, есть еще такие собратья-вездеходы. Идея неимоверно подняла дух Кувалдина. Он уже представлял, как они с напарницей (кстати, надо узнать - как ее зовут) ищут по белу свету и находят своих. Как создают они свой Орден. Леша уже начал придумывать название для Ордена, как в лицо ударил солнечный свет: следуя по пятам за освободительницей, Кувалдин и не заметил, как они поднялись на поверхность.
   Лес приветствовал появление людей добродушным шумом ветвей и птичьим гомоном. Леша вдохнул полной грудью сосново-березовый аромат. Охваченный восторгом, он кинулся к спасительнице и страстно обнял ее.
   - Это чудо! - вскричал Кувалдин.
   Но девица резким движением сбросила его руки. Леша потерял равновесие и шлепнулся на землю. Но не обиделся: в самом-то деле, набросился на девушку, даже имени не узнав, что она должна была подумать и как отреагировать?
   - Отвернись, - процедила Юня, - переодеться надо.
   Кувалдин, смущенный своей дерзкой выходкой, отвернулся от Юни и, раскинувшись на траве, сладко потянулся:
   - Господи! Хорошо-то как!
   Сквозь деревья просвечивало небо с белыми пятнами спешащих облаков. После стольких событий и необыкновенной кутерьмы казалось счастьем вот так просто полежать, послушать звуки природы, давшей ему, спившемуся учителю, частичку своей силы. "Здравствуй, мир!" - воскликнул про себя Леша и блаженно закрыл глаза, впитывая природные токи и забыв обо всем на свете.
   Юня ждала, сколько хватило терпения, злясь на нелепое создание, называемое мужиком лишь потому, что между ног у него болтается принадлежность, присущая существам мужского пола. Но прошло пять минут, десять, двадцать, Юня уже успела переодеться в дорожный комбинезон и могла бы успеть еще раз двадцать переодеться туда и обратно. А Кувалдин продолжал валяться на земле, не открывая глаз и не шевелясь. "Уснул?" - предположила Юня и толкнула Лешу ботинком.
   Тот подпрыгнул, в недоумении озираясь, словно не понимая - где он, кто он. Юня пришла в бешенство: надо же, раз в жизни выпала удача, и то - сомнительная: коллега оказался придурком, если не сказать большего. Но другого кандидата не предвиделось, и Юня твердо решила выжать из нового знакомого все, что возможно. Пусть даже под дулом пистолета.
   Пока Кувалдин приходил в себя, свыкался с реальностью, девица как бы невзначай повернулась к нему боком. И Леша моментально вернулся к действительности: даже будучи человеком исключительно мирным, Леша узнал в очертаниях предмета, заткнутого за кожаный ремень спасительницы, пистолет. И не маленькая дамская игрушка, а солидное такое оружие, как у полицейских в американских боевиках. Кувалдин закатил глаза и тихо застонал. Кажется, приключения еще не кончились. Тяжелое предчувствие, что самое веселье еще впереди, придавило Лешу к земле, и он грузно осел на землю.
   - Опять расселся? - стервозно спросила девица. - Поднимайся. Нам пора. Отдохнули, и будет. Делом надо заниматься, нечего время попусту терять.
   Никаких хороших дел Кувалдин не ждал от людей, носящих оружие. И от людей в правительственных машинах - тоже. И вообще уже не представлял, какая весть могла бы его обрадовать. Пожалуй, единственное, что благоприятно подействовало бы на Лешину, потрепанную за последние несколько дней, нервную систему - внезапное пробуждение на любимом облезлом диване. Пусть голова раскалывается от страшного похмелья, в доме нет ни гроша, ни крошки хлеба, но также нет на горизонте ни Зюзюкина, ни Мони Покидая с его бритоголовой гвардией, ни девицы с глазами-дулами и пистолетом за поясом. Кстати, о девице: а как ее зовут и что ей от него надо?
   Леша немедленно задал освободительнице эти вопросы и получил столь исчерпывающий ответ, что лучше бы не получал никакого.
   Оказалось, что у девицы кроме вздорного характера, совершенно идиотское имя. Юня-Дуня - немедленно срифмовалось в Лешиной голове. А уж про ее планы относительно коллеги по чудесному дару Кувалдин не знал что и подумать.
   А Юня вошла в раж, расписывая потенциальному напарнику все прелести их совместной деятельности.
   - Ни один банк не устоит перед нами! - яростно жестикулируя, вещала Юня. - Пока один чистит сейфы, другой стоит на шухере. Конечно, нас обязательно заметят. Но если б я была одна, мне пришлось тут же сматываться с копеечной добычей. А вместе мы составим непобедимую пару: один набивает сумки, другой обезвреживает охрану.
   - Э... - промямлил Кувалдин, - обезвреживает - это, в каком смысле?
   Юня досадливо сморщилась:
   - Ну что ты как сопля растекся? Для чего люди оружие придумали? Господи! Да неужели ради миллионов трудно замочить пару-тройку?
   Леша замер с открытым ртом, в полном ужасе глядя на увлеченную Юню. Но она не заметила ступора коллеги и продолжала с воодушевлением:
   - Что толку от наших способностей без денег? Шляться по земле без гроша? И далеко уйдешь? Хрен там. А я хочу весь мир посмотреть. И не на своих двоих - на машине, самолете, на собственной яхте, наконец.
   С горящими глазами, раскрасневшись, девушка распалялась все больше и больше. Казалось, все сокровища мира уже лежали под ее ногами. И она небрежно ступала по ним, не боясь запачкать, растоптать - вместо одного сокровища будет другое, новое, лучше прежнего.
   Кувалдин непроизвольно отодвинулся от Юни - такая раздавит и не заметит. И отключился от ее разглагольствований, погружаясь в те же невеселые раздумья.
   Вырвавшись из одного плена, он попал в другой. И, кажется, более серьезный. Отказавшись, Леша покосился на пистолет, он рискует жизнью (кажется, Юня не менее чокнутая, чем Зюзюкин), согласившись - становится тем же Моней Покидаем, только классом повыше, а, следовательно, в дерьме побольше. Дерьма не хотелось. Но хотелось жить. И Кувалдин, познавший за короткий срок науку политики, принял решение - не принимать никакого решения.
   - Надо подумать, - вставил он, едва Юня умолкла, чтобы набрать воздуха. Услышав кувалдинский ответ, она резко и шумно выдохнула, в изумлении уставившись на Лешу.
   - Ты совсем дурак? - прямолинейно поинтересовалась она. - Тебе кто-нибудь предлагал такое? Что ты видел в этой жизни? Я не знаю, кем ты был, кто ты есть, но не думаю, что ты жил по высшему классу, если в фокусники подался.
   "Если б знала, - подумал Кувалдин, - что мне предлагал Зюзюкин. А, может, предложить ей заменить меня у Зюзюкина?". Мысль показалась здравой. На первый взгляд. Со второго - уже менее привлекательной. Вскоре Кувалдин и вовсе разочаровался в идее. Не пойдет Юня на это: слишком увлечена своей идеей-фикс. Ну почему он в последнее время натыкается на параноиков? Или - каждый притягивает себе подобных?
   Нет, себя Кувалдин параноиком не считал. Хотя бы потому, что нашел выход.
   - Слушай, - решительно поднялся Леша. - Все это замечательно, но я жрать хочу, и поспать надо пару часиков. Имею право? Потом там и поговорим. А то башка ни черта не варит.
   Юня впилась взглядом в Кувалдина. Сейчас перед ней стоял не тот размазня, что растекался по траве пять минут назад. Черт его знает, может, и будет от него толк? Юня кивнула, оседлала мотоцикл, Леша вскарабкался сзади, и они медленно покатили, петляя меж деревьев.
   Трасса открылась неожиданно. Просто резко оборвалась зеленая полоса, и сменилась серой лентой. Юня привычно склонилась над рулем и добавила газу. Но скорость мотоциклу набрать не удалось - на шоссе беглецов поджидал очередной сюрприз.
  
   18.
   Женя устал. Скучно было стоять на пустынной дороге, пялясь на неприступные заборы правительственных дач. И в джипе сидеть - тоже радости было мало: Жене и так казалось, что задница стала плоской, как блин. Ребята резались в очко на заднем сиденье, попивая пиво. Но Женя почему-то с отвращением думал о том, чтобы присоединиться к ним. Каждый раз одно и то же: как вынужденное безделье, так пиво и очко. Очко и пиво. Да и приказано-то было наблюдать за дачами. Вот Женя и наблюдал, облокотившись о капот джипа, посасывая травинку.
   Женя уже жалел, что передал ночной разговор с Кувалдиным Моне. Не то чтобы сдружился Женя с Лехой, но пили же вместе. Да и потом - душевный он мужик, хоть и недотепа. А как он рассказывал про миры какие-то! Женя слабо представлял, о чем горячо говорил Кувалдин, но какие-то смутные видения возникали в мозгу. После того разговора Женя увидел первый в жизни сон. И не просто какую-то картинку недвижимую, а самый настоящий фильм, цветной и озвученный. Как шли они с Лехой по каким-то кочкам блестящим, перепрыгивали, словно по воздуху перепархивали. Еще по радуге бегали, как пацаны. Женя смущенно кхекнул и оглянулся, словно кто-то из мужиков мог подслушать его мысли. Вот бы смеху было! И зачем Моне Кувалдин понадобился? Ну, явно не для того, чтобы премию вручить за верную службу. И Женя смутно подозревал, что подставил хорошего человека, причем - по-крупному. Впрочем, так хоть был шанс вытащить Леху от Зюзюкина. Тоже, та еще сволочь, Женя сплюнул. Хотя, чем Моня-то лучше. Эх, вот был бы Леха вместо Мони, вдруг прорезалась крамольная мысль. Женя снова оглянулся, испугавшись собственных раздумий.
   Сзади послышался шум двигателя, и с основной трассы на проселочную свернула машина. Женя напрягся.
   - Пацаны! - скомандовал он.
   Команда высыпала на дорогу. Но, похоже, тревога было ложной: по направлению к дачам двигалось обыкновенное такси. Не доезжая до ворот, такси остановилось, высаживая странную группу пассажиров. Женя внимательно следил за высадкой:
   - Раз, - загнул он один палец, когда из машины вылез первый человек, - два, три, четыре... пя-ать... ше-есть... ни хрена себе... Колобашки, - сплюнул Женя, - ничего по-людски не могут, даже в машине ездить, набьются, как зэки в камере...
   На дороге лениво озирались, потягивались и позевывая, пятеро шоколадных негров, обвешанные фотоаппаратами и видеокамерами, и черная, как украинская ночь, кучерявая телка, в смысле - коза, в смысле - девка.
   - Не понял... - протянул один из команды. - Это что за делегация?
   Но, похоже, делегация не была официальной, так как все шестеро не пошли к дачам, а спустились поближе к лесному массиву, и залегли на травке, переговариваясь на своем языке. Откуда-то возле компания появилась объемная корзина, из которой извлеклись (Женя посмотрел в бинокль) копченая курица, банка икры черной, красной, балык, колбаса, какие-то консервы.
   - Туристы, - лениво процедил один браток.
   Но Женя был иного мнения. Все иностранные туристы без бутылки на русской природе не обходились. А у этих даже пива не было. Женя насторожился.
   Но черная компания вели себя миролюбиво. Судя по всему, парни заигрывали с девицей, а она ломалась. Вот дураки, без пузыря девку уламывать! Женя презрительно хмыкнул. Мелькнула мысль подойти, присоединиться, внеся вклад в виде пары бутылок, всегда имевшихся на всякий случай в багажнике. Но Женя вовремя вспомнил про задание. Хотя и не верил, что Кувалдина сегодня куда-то еще повезут, а хотя бы видимость озабоченности хозяйскими проблемами создать надо было.
   Женя присел на корточки возле колеса и продолжил наблюдения за воротами дач. Изредка он наклонялся, посматривая на чернокожую компанию, так, на всякий случай. Те лопотали, не замечая, казалось, вокруг никого и ничего. Лишь один раз Женя заметил, как пристально посмотрела негритянка на джип. Вперив огромные глазищи в машину, она застыла минуты на три. Словно заснула с открытыми глазами. Но вскоре очнулась и снова захихикала, кокетничая с мужиками.
   Солнце припекало, как в июле. Женю разморило. Реальность затуманилась, занавесившись сонным мороком. Снова замелькали пестрые сияющие шары, поплыли радуги: семицветные, двенадцатицветные, стоцветные. Женя нырял в них, словно в душистые ванны, наслаждаясь ласковой прохладой. Вдруг в одном из шаров прорезалось суровое лицо Мони. Из радуги высунулся его же палец с бриллиантовым перстнем и погрозил Жене. Он тут же очнулся от дремоты и вскочил. Послышалось? Или и впрямь со стороны леса было движение?
   Женя не ошибся. Все явственней звучало урчание двигателя мощного мотоцикла, которое не спутаешь ни с чем. Не зря Моня ценил Женю: тот нюхом чуял тревогу. Не промахнулся и в этом раз. Из леса на трассу выруливал мотоцикл. За рулем явно сидела девица. А вот за спиной у нее...
   Прежде чем успел подумать, Женя поднял тревогу:
   - Братва! По коням!
   Но дверцы машины даже не шелохнулись. Братва медлила. Зато негритянская делегация проявила активность. Оставив на траве всю снедь, они как по команде двинулись к дороге. Женя сунулся в машину.
   - Ну вы что?! - заорал он было, но тут же осекся: братва храпела, как стадо бизонов под наркозом.
   Женя оторопел. Такого еще не бывало, чтобы на задании бойцы завалились спать. Внезапно в памяти всплыл странный застывший взгляд негритянки - почему-то это показалось важным. Загипнотизировали, решил Женя и растерялся. Но ненадолго.
   - Ну вы, козлы! - завопил он и загнул длинную тираду родным русским матом, против которого не устоит никакая магия.
   Сработало: братва вывалилась из небытия на асфальт в полной боевой готовности. Недалеко от них застыли в охотничьей стойке негры. Мотоцикл мчался прямо на замерший живописный ансамбль. Женя уже мысленно прощался с жизнью - он стоял прямо по центру. Как вдруг мотоцикл чихнул раз, другой... и остановился. Женя скосил глаза на негров: чернокожая девка стояла, упершись взглядом в мотоцикл и простерев руку с торочащей кверху пальцами куриной лапой. Братва проследила за взглядом Жени.
   - Ну, е-мое! - воскликнул один. - Только колдунов нам тут еще не хватало!
   Негритянская группа нервно переглядывалась, косясь на братков. Видно, что-то нарушилось в их планах. Повисла тугая, как натянутая бельевая веревка, тишина.
   Женя тупо переводил взгляд с Кувалдина на негров, с негров - на братков, с братков - на девку в кожаном комбинезоне. "Что за узел, елки-палки? - озадачился он. - И что: рубить или развязывать?".
  
   19.
   - О! - обрадовался Кувалдин, разглядев на дороге знакомую фигуру. - Женька! Стой! - крикнул он Юне в ухо.
   Но она то ли не услышала из-за шлема, то ли проигнорировала просьбу Леши. И мотоцикл со всей дури понесся прямо на джип. Вдруг трасса заполнилась народом: какие-то негры смешались с бритоголовыми братками и перекрыли путь. Но Юня не убавила ходу, и парочка мчалась в самую людскую гущу. Кувалдин дико заорал, живо представляя то месиво, которое останется на шоссе после Юниного налета. Выпучив глаза, Леша вцепился в Юню. Из живописной группы выступила высокая негритянка и протянула руку по направлению к мотоциклу, словно надеясь остановить могучую железяку. И удивительно - железяка послушалась. Словно подчиняясь неведомой силе, мотоцикл вяло всхлипнул и остановился.
   Юня, чертыхаясь, попробовала своевать с непокорной машиной, но лишь впустую потратила время и силы. Поняв, что попала в засаду, девушка выхватила из-за пояса пистолет и направила его на впередистоящих.
   Как по мановению волшебной палочки, в руках и негров, и братков появилось оружие, нацеленное на беглецов. Что-то сообразив, команда Мони разделилась: двое взяли на мушку негров, а двое продолжали держать под прицелом Кувалдина с Юней. Негры произвели тот же маневр.
   Сколько они так простояли - Леша не знал. Но вдруг ему показалась такой смешной ситуация, что он, не выдержав, заржал. Кувалдин устал бояться. Столько напряжения, столько событий, столько идиотизма сконцентрировалось вокруг его скромной персоны, что нервы не выдержали. Кувалдин хохотал. Он сполз с мотоцикла, сел на землю и смеялся. Одной рукой утирая слезы, другой указывая на застывшую скульптурную композицию.
   - Церетели на вас нет, - простонал он, рыдая от истеричного хохота. - Ох, и Мухина не дожила до сего дня... Какой ансамбль... Какая натура...
   Юня впервые в жизни растерялась. В принципе, надо было утаскивать отсюда Кувалдина - явно по его душу такой парад устроили. Но он прочно уселся на асфальте, и его сейчас даже под пистолетом не заставишь подняться, сейчас ему плевать не все и на всех. Да что ж это такое?! Ну, братва - понятно. Не хотят упускать ценный источник дохода. А негры-то откуда взялись?!
   - О! - раздался всхлипывающий голос Кувалдина. - Еще натурщики едут! Ох, какой сюжет пропадает!
   Юня оглянулась: так и есть. Пропажа вездехода обнаружилась, и спешит зюзюкинская погоня - в две машины.
   Кувалдин совсем зашелся: он сучил ногами по асфальту, колотил кулаками по воздуху и хохотал, как ненормальный, взвизгивая и похрюкивая.
   Погоня по мере приближения к странному собранию замедляла ход. Вот машины остановились, и композиция пополнилась новыми фигурами.
   Юня с Кувалдиным оказались в капкане: спереди негры с братками, сзади - зюзюкинцы. Никто решительных действий не предпринимал. Все заняли выжидательную позицию. Сколько бы так простояли - неизвестно. Если бы Леша не разрешил ситуацию, несколько озверев после истерики.
  
   20.
   В маленьком африканском королевстве негус не находил себе места. Он метался по дворцу, создавая вихорьки ветра. Колдун витал в астрале, поддерживая непрерывную связь с дочерь. И негус не мог влезть в эти каналы сверхсекретной связи. Оставалось только ждать.
   Наконец, министр вышел из транса и отчитался по всем пунктам.
   Объект найден. Предприняты меры по захвату. Но случилось непредвиденное: безотказная магия оказалась бессильной против русской матерщины, и нейтрализованные было конкуренты вышли из-под контроля. Негус не удивился - силу русского языка он знал не понаслышке.
   - Но кто-то же должен был привести их в чувство?
   Министра замялся:
   - Снова непредвиденное осложнение - странное видение сняло чары с одного из конкурентов.
   - А что - видение нельзя было нейтрализовать?
   - Пытались, но слишком сильный образ, - склонился министр, расписываясь в собственной немощности.
   Негус свирепо глянул на колдуна:
   - И что теперь?
   - Потом появилась еще одна группа. Ждут нашего совета.
   - А оружие на что? Самое современное!
   - Там объект рядом, - вздохнул министр, - какова будет его реакция... - колдун возвел очи горе и развел руками.
   - Да что такое, в самом деле! - взорвался негус. - Группа во всеоружии не может выполнить мой приказ?! - и прошипел, вытянув шею, как гусак, приблизив лицо к министру. - Если этот русский завтра не будет здесь - сидеть тебе на колу, не будь я негус!
   Министр, непрестанно кланяясь, задом двинулся к выходу. Он раболепно кивал величеству, стараясь не встретиться с негусом глазами.
   "Негусь ты, негусь чегножопая", - бесился про себя министр, направляясь домой, упаковывать самое необходимое и ценное. На кол! Дадут тебе на кол посадить лучшего агента КГБ! Нет, министр потер лоб. Вроде уже не КГБ? МОССАД, конечно, уже лет пять как МОССАД. Точно, как обнаружилась ошибка в пятой графе, так и переметнулся. Вот теперь и пожинай плоды своего упрямства, негусь, - злорадно думал министр. - Не хотел по-хорошему уступить людям, - цена на алмазы ему, видите ли, маленькой показалась - уступишь по-плохому. Впрочем, через пару дней и уступать не придется. Вряд ли экспедиция увенчается успехом. В Америке, например, еще можно было бы рассчитывать на удачу. А в России... Хорошее было королевство, светлая ему память.
  
   21.
   Когда приступ истерии прошел, Кувалдин вполне осмысленно обвел взглядом собравшихся. Так. К Зюзюкину не хотелось. К Моне - Боже упаси. Господи, а неграм-то он зачем понадобился? Юня - Юня тоже не слаще, свихнутая на красивой жизни.
   Леша встал. Развел руки в стороны и, поворачиваясь вокруг своей оси, обратился к присутствующим:
   - Люди! Что вам всем от меня надо? А? - Кувалдину стало вдруг глубоко наплевать на свою дальнейшую судьбу. - Ну за каким чертом вы за мной все носитесь? Коммунисты, бандиты, девочка чокнутая... Еще и братья наши меньшие, - повернулся Леша в сторону негритянской группы. - Вам-то я на что?
   Народ безмолвствовал. А Лешу несло:
   - Как же мне всем вам угодить? Как решите? На части меня порвете? - Кувалдин рванул на себе рубаху из театрального реквизита. - Нате! Рвите! Жрите! Или дайте мне уйти к чертовой бабушке! На все четыре стороны! Куда от вас скрыться? Да провалиться мне на этом месте, что ли?!
   Вдруг Леша замолчал, словно прислушиваясь к чему-то, не слышимому другим. Глаза его помутнели, голова бессильно повисла. Присутствующие насторожились, не зная, чего ожидать, как реагировать на непонятное состояние объекта. А объект, не обращая внимания на возникшее вокруг него безумное напряжение, вдруг дернулся и... из одного Кувалдина вышли еще трое.
   Собравшаяся толпа одновременно выдохнула, и по шоссе ушел гулять ровный гул.
   А в четырех направлениях расходились четыре Леши Кувалдина, уходя от собрания все дальше и дальше. Все три группы переглянулись. Пожали плечами и снова завертели головами, провожая глазами то одну фигуру, то другую...
   Опомнились тоже все разом. И кинулись за исчезающими в туманной дымке силуэтами. Коммунисты - направо, братки - налево, негры к главной трассе, а Юня устремилась за Кувалдиным, бредущим вдоль дачного забора.
   Скоро на шоссе не осталось ни души. Равнодушно взирали на мир вековые сосны, сосредоточенно долбил где-то дятел. Пустынно и тихо стало на дороге. Лишь одинокий джип да корзина с недоеденной снедью напоминала о недавнем столпотворении.
  
   21.
   Леша неторопливо шел подземным путем. Он не знал, который он из Леш, разошедшихся по свет - основной или второстепенный. Да и не волновало его это. Шел Кувалдин злой, как сто чертей. Хотя, казалось бы, опасность миновала. Вовремя пришло то самое ощущение, впервые посетившее его в зеркале, а потом на Зюзюкинской даче. И когда Кувалдин понял, что может раздвоиться или растроиться - по желанию, он решил удовлетворить всех. Кто поймает Лешу Кувалдина - будет вознагражден. "И оставьте меня в покое, - думал Леша, шагая в земных недрах, углубляясь все дальше и дальше. - Дайте пожить нормальной жизнью. Как я устал, всего несколько дней - несколько дней! - а как устал. От политиков, от бандитов. А от Юни - и вовсе за пару часов притомился. Как хорошо было, когда пил. Ничего вокруг не видел и не слышал!". Кувалдин резко затормозил, сраженный внезапной догадкой. Он проник в причину русского вечного пьянства, дремучего и беспросветного: если быть всегда трезвым - с ума ж сойти можно! И никакого просвета! Леша аж зубами заскрипел и ударил кулаками в мягкие земляные стены.
   Вдруг сзади послышалось тяжелое дыхание, сопение, словно кто-то догонял Кувалдина. "Юня, - обреченно подумал Леша. - Ну и черт с ней. Пусть лучше пристрелит, чем..." Закончить мысль Леша не успел, потому что из мрака вынырнула знакомая фигура. Приглядевшись, Кувалдин с безмерным удивлением узнал Женю.
   - Ты что... Ты как... - только и смог проговорить он.
   Женя, запыхавшись, пробормотал:
   - Я... с тобой... лучше... Ну их... всех... Научи меня... Я с детства... мечтал... по радугам... А? - Женя с мольбой уставился на Лешу.
   - Да как ты смог? - закричал Кувалдин.
   Женя словно очнулся и огляделся.
   - Мама... - выдохнул этот здоровенный детина. - Как это я? А? Я ж за тобой пошел... Просто пошел...
   Они помолчали. Женя обалдело разглядывал свои руки, ноги, ощупывал голову и не находил никаких изменений.
   - Ну и что? - угрюмо спросил Кувалдин. - И куда теперь?
   Женя оживился:
   Женя оживился:
   - На радугу, пойдем на радугу!
   - Пацан, - небрежно обронил Леша. - Какие тут радуги при такой жизни. Нет, Женя, ты как хочешь, а я пойду искать такое место на земле, где бы мне хорошо было.
   - Это как? - глупо вытаращившись, спросил Женя.
   - Знаешь, этакое тихое местечко, да основать там свое государство: чтобы ни бандитов тебе никаких, ни коммунистов. Да вообще - никаких тебе ни волнений, ни страхов, ни проблем. Спокойно, сытно, нервы в порядке, желудок опять же... И никаких отрицательных эмоций! Вот это жизнь! А тут: ей Богу, даже наверх подниматься страшно.
   Вдруг Кувалдин умолк, просветлев лицом.
   - А пойдем, - кивнул он Жене и пошел впереди. - Будем бродить по свету, пока не отыщем такой уголок, - милый сердцу, - пропел Леша где-то уже далеко впереди.
   Женя трусцой побежал за ним.
   По земляным коридорам следом за путниками шествовало эхо, постепенно затухая, впитываясь в почву.
   - Мы же можем...
   - Ага, еще как можем...
   - Можно в цирк... Кстати, о цирке, мне еще надо костюм занести приятелю в театр - правда, рубаху я порвал. Ладно, сговоримся как-нибудь. Я ему выпивку обещал... И домой ко мне на минутку заскочим. И двинем - вперед. - Не получилось у меня сеять доброе, разумное, вечное, будем сеять светлое, радостное... Хотя, честное слово, мне больше всего хочется залезть в какую-нибудь нору и сидеть там, не высовываясь.
   - Точно, каждому по радуге!
   - Да что ты зациклился на этих радугах! Вообще-то у меня направление к чертовой бабушке...
   - А какая она?
   - Вот и узнаем...
   - А оно надо? Может, ну ее?
   - Так ведь ждет, наверное?
   - Перебьется.
   Двое ушли слишком далеко, земля заглушила голоса, утопила эхо.
  
   22.
   Наяву Леша Кувалдин слабо помнил, как он очутился в этом тихом мирке. Кажется, он пришел из другого мира через зеркало. Зато каждую ночь ему снился тот другой мир, полный ярких красок. Полный мощных эмоций, радостей и тревог, тех полос, которые в том мире называли почему-то черно-белыми. Для Леши эти полосы во сне обретали цвета радуги: из них состояла настоящая жизнь. Не та, какую знал он в зеркальном мире - неизменно озаренная ровным светлым блеском, тихая, спокойная и размеренная, без маленьких побед каждый день, без обидных поражений. Кувалдин был в зеркальном мире не один. Рядом существовали такие бесцветные существа, как он. Их было немного. Но все похожи друг на друга: спокойно-равнодушные, лишенные эмоций. Не знающие ни горя, ни радости. В вечном покое, в идеальной тишине - люди, без морщин, без единого седого волоса. Всем довольные, не знающие горечи неудач существа.
   Но Леша знал: все они, едва посетит их сон, видят то же, что и он сам. Солнечные дни и лунные ночи, дождевые лужи на разбитом асфальте, громадные снежные сугробы, елочные гирлянды и фиолетовые пятна выблеванного винегрета на Новый год... Чертов трах! Угораздило же так стукнуться!
   Кувалдин и сам страдал по ночам, если можно назвать ночью время, когда гаснет зеркальное покрытие и все вокруг постепенно погружается во мрак. Ночами он снова бежал от злющей собаки на дачах, распивал водку с учениками, развлекал публику у памятника Ленину... И каждый раз, когда он, избитый и измученный, подходил к зеркалу, Леша кричал себе: "Стой!". Но остановиться не получалось. Как не останавливался тот, другой Кувалдин, исчезавший в конце зеркального коридора, чтобы вернуться в настоящую жизнь, оставляя своего двойника навсегда в зеркальном плену. В безопасном, уютном и до смерти надоевшем...
  
   23.
   В Кувалдинскую квартиру Женя с Лешей попали безошибочно. Как-то сразу поднялись в жалкое Лешино жилище, убогое и унылое. Женя сразу рванул в туалет, а Кувалдин, подчиняясь какому-то необъяснимому порыву, подошел к зеркалу. Внезапно нахлынувшая тоска вдруг пронизала все его существо, едва он коснулся рукой гладкой зеркальной поверхности. Вдруг всплыли в памяти тихие, сияющие безмятежным гладким блеском коридоры. Грустно улыбаясь, Кувалдин водил рукой по зеркалу, наслаждаясь прохладой стекла и ощущая нарастающее желание вернуться туда - в покой. Он смотрел на свое печальное отражение. "Какой же я жалкий", - подумалось тоскливо. И вдруг...
   - Не понял, - пробормотал Кувалдин, вытянув шею и почти прижавшись носом к зеркалу.
   Зеркальное отражение Кувалдина, грустно улыбаясь, поманило его, позвало к себе. Пораженный, как загипнотизированный, Леша шагнул в зеркало.
   Женя вышел из туалета, застегивая на ходу брюки. Кувалдин налетел на него с дурным криком - "Женька!" - и стиснул в объятиях.
   - Ты что? Соскучился? - Женя недоуменно, даже с легким опасением, отстранил Кувалдина.
   - Да нет, это я так, - в каком щенячьем восторге, подпрыгивая на месте от избытка чувств, отвечал Леша. - Слушай, как тут, оказывается, здорово! И диван мой любимый, - Кувалдин кинулся к обшарпанному продавленному инвалиду с торчащими из нутра пружинами. - Привет клопам! Соскучились, гады, изголодались по "кровавой Мэри"? Вот только обои, обойчики повеселей бы наклеить. И совсем хорошо будет.
   Женя оглядел нищенскую квартирку. Что тут можно найти хорошего - не понял. А Кувалдин продолжал сходить с ума:
   - Жизнь прекрасна, Женя! Мир принадлежит нам!
   - Ага, - уныло согласился Женя. - Когда начнем-то?
   - Что начнем, голубчик? Впрочем, не отвечай, потом, все потом. Давай-ка чайку соорудим, кажется, у меня еще оставалась мелочишка какая-то в шкатулке. Женя, жизнь прекрасна! Ты что такой кислый?
   - Так мы же в миры хотели... - растерянно промямлил Женя.
   - Успеется в миры, голубчик, успеется, никуда они не убегут, - рассмеялся Кувалдин. - Поверь мне, все миры хороши. И этот ничем не хуже других, может, даже лучше. Весь вопрос в том, чего ты хочешь? Голубчик, столько можно успеть, столько можно сотворить! И вовсе необязательно где-то там, в другом измерении. И здесь можно пожить в удовольствие, в ярких красках, гораздо насыщенней, чем... гм... Ну да Бог с ним. Надо только глаза открыть. Эх, Женька, хорошо-то как... Почему люди-то этого не видят? Женька! - вытаращил глаза Кувалдин, - они не видят.
   Женя с опаской покосился на Лешу, даже немного попятился от его застывшей фигуры с поднятым кверху пальцем.
   - Я не понял, - набычившись, пробурчал Женя. - Это что - все твои планы? Жить в этом говне и радоваться?
   - Женя! - взмахнул руками Кувалдин, задев лампочку без абажура. - Да мы столько еще здесь не видели...
   Лампочка раскачивалась у Жени над головой, дразня и без того набухшее раздражение.
   - Да ты что, интеллигент гнилой! - заорал он, по привычке вскинув обе руки с загнутыми пальцами. - Сам жить не хочешь и меня с собой хочешь похоронить? Тебе такие возможности дали, а ты так на заднице сидеть и будешь? Вот во всем вы такие, в натуре, все бурчите, хаете, а что-то изменить, пальцем пошевелить - не-эт, - Женя исступленно потряс перед носом Кувалдина пальцем. - Это вам слабо, как бы чего не вышло. Как бы... - Женя внезапно стих, съежился, опали плечи. - А пошли вы все... - безнадежно обронил он и провалился сквозь пол.
   - Женя! - крикнул Леша, но с места не сдвинулся. Лишь вздохнул, пожал плечами. Со вздохом умиления оглядел свое жилище, ласково погладил истерзанную поверхность стола-инвалида, чмокнул губами в сторону дивана, клопиного приюта, послал нежный взгляд в сторону шифоньера. Кто поймет этих бандитов? Да и что может понять человек, не побывавший в безмятежном зеркальном мире? И тут же Кувалдин забыл о Жене, вдохновленный идеей о создании общественной организации "Жизнь прекрасна"...
  
   24.
   Леша в зеркальном мире стал лунатиком. Блуждая во сне, он отыскал-таки дверь в зеркальный коридор. И запомнил путь. Но оказалось, что выйти из зеркала в свой бывший мир нельзя, не оставив зеркалу свое второе "я". Кувалдин часами мог стоять, сплюснув нос о стекло, и смотреть на свою комнату, проклиная тот день, когда променял бурную жизнь на вечный покой. Леша пару раз видел себя, суетящегося, радостно возбужденного. Он пробовал кричать, стучать, звать на помощь. Но никто не отзывался. Кувалдин даже внимания не обращал на зеркало. Рано уходил из дома, редко забегал днем, возвращался поздно и сразу, наскоро перекусив чем придется, бухался спать. Весь был в каких-то пустячных делах, призрачных планах и фантазиях. Время шло и, наконец, пришло полное осознание: это навсегда. Желал покоя - получи его. И никогда больше его второе "я", познавшее ужас безмятежной жизни, не глянет в зеркало, не войдет, чтобы поменяться местами с зеркальным Кувалдиным. Леша горячая слеза обожгла веко, пробороздила огненной змейкой щеку. И тут до Кувалдина дошло: впервые за все время существования в зеркальном мире он испытал эмоции!
   Зафиксировав состояние, Леша робко попробовал оживить в памяти события прошлой жизни, возбуждая забытые чувства: страх, счастье, неловкость, возмущение. И - получилось!
   Кувалдин испытал такой душевный подъем, такую гамму ощущений, что чуть не лопнул. С каждой минутой Леша наполнялся прежними переживаниями, обидами, печалями и радостями. Острой болью отозвалось воспоминание о четверых собратьях, легкомысленно выпущенных на свет и отданных на растерзание. Где они сейчас? Что с ними? Ведь не посторонние же люди - кровиночки, плоть от плоти...
   Внутри Кувалдина словно рос огромный мыльный пузырь, раздвигая сознание, разрывая грудь и черепную коробку. Кувалдин ощутил страх от этого неведомого состояния, но и не пытался подавить его. Напротив, он растил страх до ужаса, до паники. И вместе со страхом росла небывалая радость, переходящая в эйфорию.
   Кувалдин уже перестал ощущать себя - он уже был не человеком, пусть даже зеркального мира, а огромным воздушным наром, наполненным вместо гелия или воздуха чувствами. Простыми человеческими чувствами. Не в силах сдержать напор ощущений, Кувалдин резко вдохнул, вспоминая первый подъем в небо, и звонко лопнул.
  
   25.
   О Юне с тех пор не было ни слуху, ни духу. Наверное, приперла-таки к стенке Лешину вариацию. И осуществила свою мечту - банки по стране разорялись и лопались один за другим.
   Да и Моне Покидаю, видать, повезло. Выбился в депутаты, явно не без Кувалдинских фокусов. Да и не он один, Моня наверняка помог ближайшим соратникам - почти вся Дума вскоре по фене заботала. Но долго Моня и под депутатской эгидой не зажился - шлепнули его в подъезде собственного дом на улице им. Сакко и Ванцетти.
   Долго и безуспешно носилась армия коммунистов за призраком Леши Кувалдина. Или за самим Лешей - сказать трудно. И Зюзюкин не выдержал. Поздно ночью, один, без сопровождения, прибыл в маленький городок, подрулил к площади, оставил машину на стоянке и подошел к памятнику Ленину.
   - Ну как же, - бормотал он, ходя кругами вокруг постамента. - Ну, где-то же должен быть путь.
   И вдруг Зюзюкин почувствовал, что умрет, сию минуту, решительно и бесповоротно, если немедленно не ступит на ленинский путь светлого будущего. И чудо свершилось: ему открылся тот самый коридор, через который вылез когда-то на свет божий Леша Кувалдин. Не помня себя от счастья, Зюзюкин рванулся сквозь брючный гульфик памятника - к свободе, к свету и счастью коммунизма. Но едва он очутился в ширинке великого вождя, властная бронзовая рука прижала его, не давая двинуться с места, оставляя лидера коммунистического движения в штанах Ильича. Теряя сознание, Зюзюкин успел подумать: "Так вот ты какое - светлое коммунистическое будущее"...
   Наутро жители городка были ошарашены. На площади образовалось столпотворение: такого люди еще не видели - памятник Ленину стоял в позе танцующего Майкла Джексона, навеки заключив Зюзюкина в долгожданном коммунистическом будущем.
   Только про маленькое африканское королевство ничего до сих пор неизвестно. Слишком маленькое оно - было или есть, разве узнаешь? Но ни о каких глобальных катастрофах не сообщалось. Наверное, и им повезло с поимкой Кувалдинского клона.
   Лишь бывший министр безопасности, супер-агент в отставке, с трудом отмыв с тела маскировочную краску-грим не без помощи многочисленных платных девочек, вспоминал славные беззаботные денечки в маленьком банановом королевстве.
   Впрочем, об одном странном происшествии все же передали все информационные агентства без исключения - настолько это было необычно и странно. В один день, да что там в день - в один миг во всем мире вдруг лопнули зеркала. Единым взрывом разлетелись на миллионы осколков. Причем, только те зеркала, что висели, стояли в жилых домах. В магазинах же зеркала не пострадали. Производители и продавцы зеркал торжествовали: спрос будет огромным. Мир был взбудоражен. Экраны телевизоров заполнились вещунами, с разных точек зрения объясняющими столь странное явление. Газеты и радио выдвигали теории от нашествия инопланетян до первого звонка перед концом света.
   Ажиотаж поддерживался слухами о новом мессии, творившем чудеса то в одной части света, но в другой. Он мог проходить сквозь стены, пересекать пространство недоступными человеку способами, мог проникать в человеческий организм, входя в него, словно в открытую дверь, находить неполадки и исправлять - одним словом, чудеса излечения были подвластны новому чудотворцу. Мессия не был похож на сына Божьего: здоровенный молодой парень, стриженный ежиком, являя очередное чудо делал пальцами - большим и безымянным - "козу" и частенько приправлял свою речь солеными словечками.
   За шумихой никто и не заметил, что мир пополнился новыми членами общества. Освобожденные из зеркального заточения, они растворились в массе человеческой, вознося хвалу чуду, позволившему им вернуться к жизни. Лишь ничтожное меньшинство недовольно ворчало, что нарушили такое славное существование. Только Леши Кувалдина среди них не было - беднягу разорвало от избытка чувств, разнеся вдребезги сложную структуру стеклянного мира, не выдержавшую накала страстей.
   Зеркальный бум улегся. Взамен разбившихся в домах появились новые зеркала, восстанавливая разрушенную человеческими эмоциями систему. Зеркальный мир быстро оправился от взрыва, и зеркала снова засияли равнодушным призывным блеском в ожидании разочарованных, жаждущих покоя, отдохновения от суетной жизни.
  
  
  
   16
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"