Женщина брела по оживленной улице огромного серого города. Внушительные фасады зданий слегка обдувал прохладный ветер. С тяжелого низкого неба неторопливо срывались первые капли дождя. Женщина поёжилась, легко передернув плечами под складками коричневого шерстяного пальто. Каблуки монотонно отбивали такт по мостовой. Деловито урча, мимо проносились автомобили, спешили куда-то люди. Молоденькая худышка на углу застыла, неуверенно теребя в руках тяжелый розовый зонт, и поминутно поглядывая на безрадостное небо. Осень была на исходе, и вот-вот готова была разразиться прощальным дождем. Женщина пересекла многолюдный проспект и свернула в более тихий жилой район. Несколько седых капель упало на роскошные, немного растрепавшиеся волосы. И как только она, ускорив шаг, вбежала по ступенькам к подъезду одного из домов, небо прорвало, дождь хлынул сплошной стеной.
' Льет совсем по-летнему', - мелькнуло в голове у женщины, прежде чем тяжелая дверь с легким скрипом затворилась за ней.
В подъезде было необыкновенно тихо, пахло сырой прохладой и готовящейся пищей. Люди вернулись с работ и собирались ужинать. Женщина поспешно поднялась на свой этаж, прогремела ключами в дверном замке и оказалась в пустой покрытой сероватой плесенью полумрака квартире. Медленно, теперь спешить было некуда, положила ключи на комод, стянула тяжелое пальто и сапоги, тряхнула волосами и прошла в гостиную. Здесь было темно и душно. В прямоугольнике окна вырисовывалась только сплошная серая муть. Женщина привычно подошла к столу. Там, поблескивая лакированной поверхностью, стоял телефон. Прикусив в раздумье губу, она сняла трубку. Резкие гудки ворвались в тишину квартиры. Ей некуда было звонить. Вернее, не было того самого подходящего голоса, который смог бы сейчас расставить все по местам, перекричав это гнетущее неопределенное чувство, теснящееся в груди, и этот осенний последний дождь. Но женщина медлила. Она застыла с телефонной трубкой в руке, перебирая в памяти голоса и образы, надеясь, что кого-то все-таки забыла, и, боясь определиться. Наконец, запас знакомых был исчерпан, а монотонное гудение трубки стало раздражающим. Женщина брякнула ее на рычаг, что-то досадливо пробормотала и подошла к окну. Дождь так бодро начавшийся, понемногу стихал. Серые капли угловато ползли, оставляя разводы на недавно вымытых стеклах. Женщина задумчиво провела пальцем, следуя по пути одной из капель. Эта осень показалась ей особенно тягостной. Она поняла это только теперь, как-то внезапно осознав. Тягостной. Она закрыла глаза, вспоминая другую осень, пропахшую сухой листвой, дымком костра и щедро взбрызнутую золотом. Где-то там жила и она, где-то там может и теперь существует некий ее отпечаток. На миг сухое с легким оттенком тления дыхание той осени коснулось ее лица. Женщина блаженно улыбнулась и вытянула вперед лицо, словно подставляя его невидимому теплу. И открыла глаза. Иногда казалось, что в настоящем жила всего лишь ее тень, тень ее прошлого, случайно забредшая сюда. Женщина медленно прошлась по комнате, зажгла свет. Потом вышла в прихожую и, осветив ее, остановилась у большого зеркала, сосредоточенно разглядывая собственное отражение. Лицо, молодое с едва заметной тенью поблекшей свежести, присущей юности. Роскошные волосы, обычно она словно скрывая, закручивала их в замысловатые узлы. Хрупкая фигурка, теперь в сочетании с годами смотрелась немного нелепо. Женщина внимательно вглядывалась в свой образ, силясь разглядеть малейшие изменения, подтверждающие силу времени. Ей было за тридцать, но на гладком лице не было морщин. Было что-то такое в глазах. Что-то уставшее, что помимо ее воли шло изнутри и выливалось во взгляде. Вздохнув, женщина неторопливо отошла от зеркала и вернулась в комнату.
Подумала, что вероятно придется еще несколько часов провести в одиночестве. Взяла с полки тонкий альбом в кожаном коричневом переплете и, забравшись под толстый плед, удобно устроилась на диване. Фотографий было немного, и сегодня они не способны были расшевелить в ней ничего радостного или светлого. Старые засмотренные кусочки бумаги. Женщине было нестерпимо грустно. Она рассказала о своем чувстве застывшему на фото образу. Это был высокий, статный мужчина. Фото было пятилетней давности, но оригинал не изменился, оставаясь все таким же статным, улыбающимся и красивым не ярко-рекламной, а какой-то уж очень тонкой и притягательной красотой. В нем был шарм. Так считали все. Он сочетал в себе правильность черт и мужественность. Он неизменно располагал к себе. Женщина вздохнула, вспомнив какое впечатление произвел он на нее при первой встрече. Пять минут общения, и она почувствовала, что готова выйти за него замуж. Искра, пробежавшая между ними, сказала о многом. Она поняла, что этот человек никогда не разочарует ее ни словом, ни делом. Она почувствовала это по тому, как он говорил, непринужденно подбирая правильные слова, не запинаясь и не задумываясь. Она могла сказать 'достаточно' после этих пяти минут, и то была не пресловутая любовь с первого взгляда, а ее женская оценка или интуиция. Каждый раз, встречаясь с людьми, она мгновенно оценивала их, но чаще всего спустя пять минут, ее охватывало невыносимо тоскливое чувство, и она мысленно говорила: 'достаточно', и мысленно же уходила прочь. Собеседник же лицезрел вежливое внимание и пустые глаза. В случае с будущим мужем ее 'достаточно' имело совершенно другой смысл. По губам женщины судорогой пробежала улыбка. Она была счастлива с этим человеком и теперь, и не считала, что ошиблась в сделанной за считанные минуты оценке. Их жизнь была временами яркой и кружащейся, как танцовщица на бразильском карнавале, временами тихой и безмятежной как падающий снег. Улыбка стала более мягкой. В уголках глаз мелькнули непозволительные тонкие, как паутинка, морщинки. Но тут же улыбка эта погасла медленно, как одинокий истлевший уголек на кострище, уступая место грусти. Уголки губ упали, крохотные стекляшки слез появились в глазах. Если бы однажды она, словно очнувшись от сна, не вспомнила ту самую осень. Если бы не вспомнила, как заразительно смеялась и искренне радовалась тогда. Видел ли муж ее истинную радость, открытую выплескивающуюся из глубины души. Словно тысячи разноцветных капель брызнули на мир и заиграли огоньками под теплыми солнечными лучами. Женщина покачала головой. Нет, пожалуй. Та радость, те эмоции и тот смех остались в далеком прошлом. Словно звон колокольчиков донесся издалека, напомнил о себе и растаял, оставляя привкус горечи на губах. Она закрыла дверь прошлого на крепкий засов, но неожиданно он не выдержал, сломался и дверь, распахнувшаяся настежь, обрушила на нее растерянную и подавленную все краски, запахи и звуки. Нет, она не была готова принять такое. Женщина закрыла глаза, рука с фотографией безвольно опустилась на глянцевые странички альбома. Зачем ей это все? Зачем было ворошить давние воспоминания? Что бы понять, что теперешняя жизнь только серая тень той, ушедшей? Но ведь она счастлива. Рядом любимый муж. Они смогли построить многое, поддерживая друг друга, смогут раскрасить и каждый новый день. Ее грусть, вероятно, всего лишь осенняя хандра.
- Как глупо, как глупо все это, - простонала женщина и потерла лоб. Кончик фотографии царапнул кожу.
Но с недавних пор прошлое стало преследовать и мучить ее. Такое уже было много лет назад. Она обратилась к психоаналитику. Он и оказался будущим мужем, избавившим ее от призраков, излечив любовью. Теперь ей снова понадобилась помощь. Она глядела в окно и думала, что точно такое же окно было у нее ТОГДА, только шторы были другие. И выглядывало то окно во двор не с просторной гостиной, а с маленькой комнатушки в просиженном молью и тараканами районе. Этот район был где-то и сейчас. Странно, но женщине тяжело было припомнить, где именно все происходило. Нет, не здесь, не в этом городе. Где-то рядом был городок на берегу моря, там прошло ее детство, пропахшее какао и свежевыпеченными булочками. Потом мама как-то неожиданно вышла замуж за смешливого толстенького человека, и укатила вместе с ним в город покрупнее. Женщина невольно улыбнулась, вспоминая всю суету и недоразумения тех дней. Мама продала квартиру, рассчитывая, что дочь отправиться вместе с ней. Новоиспеченный муж натянуто улыбался и достаточно бодро поддерживал маму. Но дочери не хотелось переезжать. Она поступила в университет, тем самым, прекратив всякие разговоры об отъезде. Мама укатила, беспрестанно твердя о своих переживаниях и больных нервах. Толстенький человечек рядом что-то энергично пыхтел в ее поддержку, в сущности, оставшись более чем довольным. К слову сказать, он исполнил свой долг, предложив 'новой' дочери оплачивать съемное жилье, учебу и пропитание. Это было начало новой жизни. И у молоденькой девушки горели глаза в предвкушении всего того нового и заманчивого, что может предложить неповторимая студенческая свобода. Она рванулась ей навстречу, как цветок, протягивающий лепестки солнцу. Она воспарила ввысь и на пике блаженства встретила ЕГО.
- Стоп! - решительно скомандовала себе женщина, не желающая давать волю воспоминаниям. Она знала их коварную силу. За яркой историей следовало тупое разочарование и чувство одиночества, в последнее время отравляющее ее жизнь.
Словно кто-то понемногу подсыпал мышьяку в ее утренний кофе. Женщина знала - ей нужна помощь. Как тогда, много лет назад, когда она переступила порог кабинета будущего мужа. Это было спустя месяц после переезда к матери. Смешливый толстенький человек к тому времени исчез в неизвестном направлении, и приезд дочери был как нельзя кстати. Мама была всего лишь расстроена. Дочь крайне подавлена и замкнута. Это было тогда. Может быть, это было намного хуже, чем теперь. Но только теперь она не может просто так обратиться к мужу. Может быть, он решит, что он виной ее теперешнего разлада? Ей давно следовало рассказать всю эту историю. Может быть, если бы она так долго не консервировалась в закутке ее подсознания, может быть, решись она сама распахнуть запретную дверь... Да, наверняка все было бы по-другому. Но ей никогда, ни на что не хватало смелости. И вот однажды, выпавшая из кипы старых бумаг фотография с треском сломала замки и выпустила целый поток воспоминаний. Женщина знала, что не сможет воспользоваться ничьей другой помощью. Она была давно знакома со всеми коллегами мужа. Итак, ей следовало рассказать ему всю эту историю, тем самым, освободившись от нее навсегда. Но как? Временами самые простые слова просто невозможно выговорить. Может посоветоваться с мамой? Нет, в таком деле советчики, смотрящие на все со своей колокольни способны разве что оказать 'медвежью услугу'.
- Нужно, прежде всего, успокоиться и все обдумать, - решила она и глубоко вздохнула.
Вздох получился судорожным и каким-то жалким.
- Вечером придет муж, - продолжала она убеждать себя, не обращая внимания ни на какие вздохи, - вы сядете и спокойно поговорите.
Она зажмурилась, отчаянно представляя себе внимательные глаза мужа. По роду профессии он был мастерским слушателем. Женщина знала, сколько внутренней работы скрывает этот спокойный внимательный взгляд. Он будет слушать, даже если придет в конец уставший. Она скажет ему:
'Послушай, мне нужно рассказать тебе что-то очень важное'.
И он покорно устроиться в кресле. Нет, пожалуй, прежде его нужно накормить. Но настрой может рассеяться, раствориться в простом домашнем пространстве, теряя свою важность. Нет, она должна поговорить с ним с порога. Сказать хотя бы несколько слов, заложив фундамент будущей беседы. А потом можно и на кухню, если у него, конечно, не пропадет аппетит. Нужно сказать что-то, что бы ни пропал. Что-то не очень пугающее.
Женщина все больше нервничала, и буквально подскочила на месте, услышав звонок в дверь.
- Что такое? Почему так рано? - залепетала она, совершенно растерявшись.
И бросилась открывать. Он стоял на пороге с большим мокрым зонтом в руке. Смотрел на нее уставшими глазами.
- Хорошо, что захватил зонт, - сказал он. - Иначе промок бы до нитки, пока добирался от стоянки до дома. Льет, как из ведра.
Она слабо улыбнулась. Он ответил на улыбку, и, видя ее растерянность, тихо спросил:
- Что?
Она нервно заложила за ухо непослушный локон. Шарящий взгляд, дрожащие пальцы. Муж насторожился.
- Так что же? - с трудом сохраняя мягкость в тоне, переспросил он.
- Давай все изменим! - выплеснула она так неожиданно, что мужчина оторопел. Она еще больше смущенная своими словами потупила взор. В голове закружился целый рой испуганных мыслей.
'Что я несу? О чем я? Это совсем не то, что нужно было сказать! Я должна объясниться! Немедленно! Иначе он может это как-то не так'...
Она подняла глаза, и мысли разом оборвались. Муж смотрел на нее холодными чужими глазами. Это казалось еще более нелепым, чем ее фраза. Он взялся за дверную ручку и захлопнул дверь. Громко, с треском. Поток воздуха шевельнул волосы женщины. Она, часто моргая, уставилась на дверь. Квартира погрузилась в тяжелую тишину.
****************
Тонкая струйка сигаретного дыма потянулась вверх, смешиваясь с горьким ароматом кофе и растворяясь где-то под потолком, где сквозь мрак проглядывали старые деревянные балки. Молодой человек и девушка сидели за столиком в углу и, потягивая горячий кофе, слушали тихий вечерний джаз. Они частенько заходили в это кафе с его неизменным покоем и полумраком, где каждый столик казался отдельным миром, или уютным домом. Они познакомились здесь же несколько месяцев назад и с тех пор не разлучались ни на день. Ее звали странным именем Эллина. Она, бывало, смущенно поясняла при знакомствах, что родители в свое время не смогли выбрать между Алиной и Элей.
- Правда дурацкое имя, - досадовала она.
- Почему же? - улыбнулся он в день их знакомства. - Очень красиво.
Его звали Влад. Он был студентом медиком, как и она.
- Знаешь, почему я пошла в медицинский? - спрашивала она. - Потому что до чертиков боюсь врачей. Нет, совсем не так, как все нормальные люди. Я их ДЕЙСТВИТЕЛЬНО боюсь. Не могу зайти в кабинет окулиста или, скажем, терапевта. Коленки дрожат, голос пропадает, даже если нужно всего лишь подписать справку. Думаешь теперь смогу излечиться от страха?
Она лукаво посмотрела на него и отбросила за спину непокорную темно-медную прядь волос. Был сентябрь. Яркий, солнечный, все еще хранящий краски и тепло лета. Они сидели на набережной, ели хот-доги и наблюдали за тем, как крикливые чайки носятся над темной морской водой. Он исподтишка любовался ее улыбчивым юным лицом, густой копной рыжих волос, так и зовущих к себе солнце, стройными ножками, обтянутыми темно-коричневым капроном.
- Я думаю, тебе следовало обратиться с таким вопросом к психоаналитику, - наконец ответил он и, откупорив бутылочку ароматного 'Швепса', сделал большой глоток.
Эллина резко поднялась со скамейки, изображая на лице крайнее негодование. Хлебные крошки с ее короткого пальто полетели на асфальт.
- Вот как? Я-то надеялась, ты успокоишь меня! Скажешь: 'Ничего, милый друг, теперь люди в белых халатах перестанут ужасать тебя'!
- Правда, не знаю, - улыбнулся он.
- Ну и ладно, - неожиданно согласилась она и, вновь опустившись на скамейку, откусила от хот-дога. Крошки снова посыпались ей на пальто. Но Эллину меньше всего волновал беспорядок. Она дышала золотым воздухом осени и наслаждалась обществом своего нового друга. Влада вряд ли можно было назвать разговорчивым или красивым. Он был милым, что-то было в нем уютное, простое и понятное.
Они любили горячий кофе, джаз и одиночество, как это ни странно. Долгие прогулки по морскому побережью, загородные шоссе, пустынные лесные тропы. Еще было много дорог, по которым предстояло пройти вместе. Многое открыть и обрести. Они встретились и даже сами не знали, насколько вместе были теперь.
*****************
ПЯТНИЦА, 22.05
Пик, пик, пик...
Монотонный звук пробивался к ушам сквозь плотно прижатые к ним руки. Звук, свидетельствующий о том, что она еще жива. Безразличное бормотание машины...
Кирилл открыл глаза и медленно, словно спросонья обвел глазами палату. Белые стены, белые стулья, белые простыни на кровати, где лежала она. Его единственная, любимая женщина. Его жена. Вот уже три дня она не видела его, этих белых стен, эту странную картину висевшую прямо напротив кровати. Все три дня он безуспешно звал ее, не отходя ни на минуту, веря во что угодно, что могло бы разбудить ее, заставить открыть глаза и улыбнуться. Они были вместе так недолго, так счастливо и так живо верили в будущее. Все могло закончиться сейчас, или завтра, или через год. Врачи ничего не могли сказать наверняка.
Пик...Пик...Пик...
- Открой глаза! Это же я, - шептал он, осторожно касаясь ее тонкой, словно прозрачной руки. Но чуда не происходило. Ее веки даже не дрогнули. Только это пик, пик, пик...
**********************
Эллина стояла, опершись спиной о ствол старой липы. Солнце весело играло в ее глазах и волосах. Серые тени от листвы лежали кое-где на лице и одежде. Девушка, с едва заметной улыбкой, задумчиво бродила взглядом по раскрашенному осенью 'под роскошь' больничному парку. Рядом стоял худощавый, невысокий и почти лысый мужчина, казавшимся таким неприметным, как камешек на дороге. Он смотрел на Эллину особенным взглядом. Так мог смотреть только он - Даниил, художник и пациент психиатрической клиники. Они знали друг друга давно. Может быть даже слишком давно. Даниилу, для которого прошлая жизнь казалась некогда прожитой и далекой вечностью, Эллина представлялась единственным доказательством того, что жизнь эта была настоящей, полной, и безвозвратно утерянной. К счастью? К сожалению? Даниил привык к визитам девушки по вторникам. Она привыкла приходить. А может быть, ей действительно нравилось говорить с ним. Им разрешали прогулки по парку на территории больницы. По вторникам... Больше к Даниилу никто не приходил.
- Я познакомилась с парнем, - нехотя произнесла Эллина, не глядя на собеседника.
- Я нарисовал картину... - эхом отозвался Даниил, не отрывая от нее пытливого взгляда.
- Мы неплохо проводим время.
- А как же тот, другой...
Эллина вздрогнула и испуганно глянула в глаза другу.
- Другой? Откуда ты знаешь? - растерянно пролепетала она.
На лице Даниила не дрогнул ни один мускул.
- Я сказал, что на картине луна разговаривает с тобой, - невозмутимо пояснил он.
Девушка облегченно вздохнула и потерла лоб.
- Забудь. Да нет, впрочем,... Даня, мне кажется, что я схожу с ума.
Собственные слова показались такими нелепыми. Но Данил думал иначе.
- Если ты окажешься здесь, возможно, мы сможем видеться чаще, или вообще не пересечемся. Оставайся лучше на воле, меня устраивают визиты по вторникам.
- Ты шутишь, а я серьезно, - обиделась Эллина.
- Я не шучу, я прикидываюсь сумасшедшим, - доверительно сообщил Даниил.
Подумав немного, он добавил:
- Мне нравиться прикидываться сумасшедшим, ты предпочитаешь прикидываться нормальной, вот и вся разница между нами. Вот и вся разница между всеми. Мой врач сказал мне как-то на днях, что я никогда не покину этих стен. Знаешь, чего он боится? Я выйду, мир глянет на меня, и поймет, что гораздо более двинутый...
- Ну, ты даешь! - весело рассмеялась Эллина. - Мне бы хотелось увидеть твои картины.
- Ты их увидишь, - кивнул Даниил. - Но позже. Я должен закончить цикл.
- На всех этих картинах изображена я? - заинтересовалась девушка. - Почему?
- Потому, что только ты приходишь ко мне по вторникам, - серьезно пояснил он. - А рисовать санитаров и 'сокамерников', не вдохновляет.
- А что вдохновляет рисовать меня?
- Маленький и прекрасный, как солнечный день демон. Он приползает ко мне каждый вторник после твоего ухода и шепчет: 'Нарисуй ее, иначе будешь думать, что, выйдя за пределы твоего мира, она растворилась и больше никогда не материализуется'. И демон прав. Я думаю так каждый раз после твоего ухода, и пытаюсь быстрее воссоздать тебя. Это смешно? Думаю, нет, если учесть, что в этой жизни я играю роль сумасшедшего.
- А большой и прекрасный, как летняя ночь демон встречает меня за воротами твоего мира. Сниться во сне каждую ночь. Он всюду! Он словно преследует меня. И это не смешно, учитывая, что я играю в этой жизни роль нормального, трезвомыслящего человека.
- Если это демон, обратись к священнику, - развел руками Даниил. - Но я попробую расспросить о нем у своего маленького и прекрасного как солнечный день.
Он ободряюще похлопал девушку по плечу и улыбнулся.
- Пойду прямо сейчас. А ты приходи в следующий вторник.
Эллина кивнула и, попрощавшись, зашагала по покрытой сухими листьями дорожке к выходу.
- Странно, что он попросил прийти. Неужели, действительно сомневается, что так и будет, - бормотала она, ускоряя шаг. - А священник это не плохая идея. Чем черт не шутит!
*******************
ИЗ ДНЕВНИКА ЭЛЛИНЫ
'Я стояла на станции метро в чужом городе, чувствуя себя одинокой в толпе спешащих людей. Казалось совершенно немыслимым сесть в вагон и помчаться куда-то, настолько чужим и неуютным было все вокруг. Я приехала всего на несколько дней. Зачем? Навестить маму? Или еще с какой-то целью? Какая разница. Главное, что в какой-то момент жизни я оказалась там, со странным щемящим чувством внутри. Я стояла погруженная в холод безразличия людей, стен, электричек... Я оглянулась, надеясь увидеть хоть что-то стоящее, и увидела его. Высокий, красивый, как летняя ночь он стоял в полушаге от меня и не отводил застывшего взгляда. В больших черных глазах жили белые тени и неяркие огоньки. Он смотрел так пристально и стоял так близко, что я удивилась, почему не ощутила его присутствия. Он и сейчас казался нереальным не похожим ни на кого в этой толпе.
'Какой красивый мужчина',- растерянно подумала я и попятилась назад, успев все же испугаться пристального немигающего взгляда. Я отвернулась и поспешила к эскалатору, уверенная, что он ни на миг не отвел глаз и не сдвинулся с места. Это было странно, решила я позже, и благополучно выбросила инцидент из головы. Прошло несколько недель. Я вернулась в свой город, жизнь стала обыденной. В один из летних дней я рисовала с Даней. Вообще, это занятие крайне не благодарное, рисовать с настоящим художником. Даня приходил в ужас от моих 'творений', и не стеснялся критиковать меня безбожно. Каждый раз после такого, я клялась никогда не рисовать при нем, и частенько этим клятвам изменяла. (Что-то было забавное во всех этих наших перебранках). Так было и в тот ясный весенний день. Мы сидели в парке и рисовали. У Дани выходила сплошная мрачнуха, я же взялась рисовать лицо. Просто лицо. Набросала детали, и с удовольствием разглядывая результат, поняла, что он кажется мне знакомым. Даже близким. Тоска едва заметно кольнула сердце.
- Ты явно делаешь успехи, - проговорил Даня, мельком глянув на портрет.
Это было поразительно. Я буквально открыла рот от удивления, не зная, что и сказать.
- Нарисовано с душой, - продолжал хвалить Даня. - Знакомый? Тебя видно тянет к этому человеку...
- Это просто портрет, - нервно возразила я. - Может быть, похож на кого-то из... прошлой жизни.
Этот кто-то приснился мне той же ночью.
- Разве ты не помнишь меня? - печально спросил он. - Ну же, Эля, как меня зовут?
Это был странный человек из метро чужого города. Он называл меня так, как не называл никто - Эля, и смотрел все так же пристально и напряженно.
Просто совпадение. Еще через неделю беспрерывных сновидений, я списала все на расшатанные нервы, через месяц - на сглаз, порчу и демонические культы, а потом я привыкла. Собственно, кроме того, что странный человек снился, чуть ли не каждую ночь, ничего необычного не происходило. Мне даже нравилось видеть эти сны. Странный, не похожий ни на кого ночной гость притягивал как магнит. Я была очарована, но понимала, что это всего лишь игра моего воображения.
******************
Казалось, осень никак не хотела превращаться в плаксу и зануду. День за днем все так же ярко и тепло светило солнце, золотилась листва и пропитанный пылью и паутиной воздух. Пользуясь таким подарком природы, Эллина и Влад отправились в поход. Собственно они делали так в любую свободную минуту. Поход - значило идти, куда глаза глядят без заранее намеченного маршрута. Лишь бы далеко, лишь бы ново. Лишь бы дышать свободой и не задумываться, кто ты есть. В этот раз ноги принесли их на невысокий горный склон, покрытый пожухлой травой и безлистым кустарником. У подножья всюду, куда не кинешь взор, простиралась равнина с мелкими островками деревьев. Где-то за горизонтом едва заметно поднимался дымок. Там была деревня. Если взобраться на гору, ее можно было увидеть всю, но Эллина и Влад предпочитали не знать ни о чьем существовании. Молодые люди примостились на большом, прогретом солнцем камне.
- Мне бы хотелось провести здесь остаток своих дней, - заявила Эллина и тут же поправилась. - Нет уж, остаток дней - это слишком. Хотелось бы побыть до тех пор, пока душа не пересытиться этим местом.
- То есть, пока не переварятся в желудке все съеденные бутерброды? - поддел ее Влад и улыбнулся.
Эллина печально глянула на него.
- Да, ты прав. Захочется есть, и мы живо побежим в город к супермаркетам, тряся своими тощими кошельками. А может!
Ее глаза подозрительно заблестели.
- Может, попробуем прожить на природе. Построим шалаш из веток, на берегу какой-нибудь реки. Будем собирать грибы, ягоды, ловить рыбу. Ну что ты так смотришь? Сумасшедшая идея? Хорошо, возьмем с собой палатку и консервы и выберемся куда-то на выходные.
- Идея замечательная, - одобрил Влад. - Возьмем еще удочку и крем от комаров. Будем всю ночь жечь костер и рассказывать друг другу страшные сказки.
Эллина рассмеялась и взъерошила Владу волосы.
- Здорово, что ты такой же дикарь, как и я, - проговорила она, заглядывая парню в глаза.
- Здорово, что мы встретились, - тихо отозвался он и притянул девушку к себе.
********************
СУББОТА 11.26
Серое небо проливало слезы над унылой, оголенной землей. Мутные струйки стекали по стеклам. Кирилл сидел у окна и наблюдал за ними. В руке дымилась чашка с кофе. В пустой квартире поселился серый полумрак. Неожиданно в дверь позвонили. Мужчина вздрогнул и, бросив в сторону коридора возмущенный взгляд, медленно поднялся. Кто посмел побеспокоить его? Никто не должен был вторгаться в его жизнь, нарушать установленный теперь порядок вещей: дом, больница, одиночество. Неохотно Кирилл подошел к двери и, щелкнув замком, отворил ее. На пороге стояла Любовь Николаевна, мама его жены. Они никогда не были в хороших отношениях, но, пожалуй, только ее Кирилл теперь не решился прогонять.
- Проходите, - пробормотал он и посторонился.
Женщина вошла и застыла в нерешительности.
- Проходите, - еще раз предложил Кирилл, принимая у нее из рук промокший плащ. - Угощу вас кофе.
- Как твоя работа? - спросила женщина, когда он вернулся в комнату с дымящейся чашкой. - Говорят, ты закрыл кабинет.
Кирилл пожал плечами, снова устраиваясь в кресле у окна.
- Вряд ли теперь я смогу помочь своим пациентам. Это конечно не навсегда. Как только...
Он запнулся, не в силах говорить о жене.
- Может быть, тебе самому нужна помощь? - нерешительно предложила она.
Мужчина горько усмехнулся.
- Предлагаете психоаналитику обратиться к кому-нибудь из коллег. Забавно, наверное, будет смотреться. Нет, Любовь Николаевна я в норме. Я сам разберусь со своими проблемами, лишь бы... Лишь бы она открыла глаза.
Женщина окинула взглядом окутанную полумраком комнату, человека, сгорбившегося над нетронутой чашкой кофе, и с сомнением покачала головой.
- У тебя есть что-нибудь кроме кофе? - спросила она.
Кирилл нервно махнул рукой в сторону кухни.
- Там полный холодильник продуктов.
- Я приготовлю что-нибудь? Не отказывайся. Вряд ли ты нормально ел в последние дни. Вид у тебя, мягко говоря, не очень...
Кирилл снова пожал плечами, не отрывая взгляда от остывшего кофе. Женщина поднялась и, пройдя в кухню, распахнула дверцу холодильника. На дверце звякнули пару бутылок с пивом, а на верхней полке одиноко стояла тарелка со скрюченными кусочками колбасы и сыра.
Любовь Николаевна поджав губы, захлопнула дверцу и вернулась в комнату.
- Можно пообедать в ресторане или заказать еду на дом, - решительно заявила она.
- У меня полный холодильник продуктов, - раздраженно проговорил Кирилл. - Мы никогда ни в чем не нуждались, особенно в еде из ресторанов. Мы вообще редко выходили из дома. Знаете, моя работа отнимала много времени. Но когда я возвращался, дома всегда ждал роскошный ужин. Она накрывала на стол. Цветы, свечи или еще что-нибудь...Она выглядела всегда так свежо. Я никогда не спрашивал, чем она занимается, пока я выслушиваю дорогостоящие бредни пациентов. Но когда возвращался, всегда видел свет в наших окнах, такой теплый и зовущий к роскошному ужину и ее улыбке. Сейчас я думаю, может, зря не расспрашивал ее. Даже не знаю, смотрела ли она сериалы, болтала ли с подругами по телефону или бегала по магазинам. Не знаю, подпиливала ли она ногти, накручивала ли волосы на бигуди. Я никогда этого не видел. Она всегда выглядела идеально к моему возвращению домой. А когда я уходил рано утром, она еще спала. И у нас редко бывали дни, когда мы могли проснуться вместе. Мои пациенты требовали внимания к себе. Думаете, меня волновало их здоровье? Отнюдь. Они платили мне хорошие деньги, что бы я копался в их зачастую насквозь прогнивших мозгах. А я хотел за их счет навсегда сохранить этот порядок. Вечер, дом, ужин, свечи, жена. Она никогда не упрекала меня в невнимании, а мне достаточно было чувствовать ее тепло рядом с собой по ночам. Я был счастлив от сознания, что она живет в моем доме и в моем мире, такая красивая и родная. А ведь был еще и ее мир. Так глупо, что я даже не попытался узнать его.
- Зря ты упрекаешь себя, - проговорила несколько ошеломленная его откровенностью Любовь Николаевна. - Моя дочь была совершенно счастлива. Ваши отношения иногда казались мне странными. Но она так любила тебя...
- Почему любила? - встрепенулся Кирилл и посмотрел на тещу мутными от усталости глазами. - Я жду ее возвращения домой. Со дня на день она откроет глаза.
*******************
Раннее утро веяло прохладой. Сквозь вязкий туман прорастали черные ветки деревьев, с подрагивающими на них желтыми простынями листьев. Эллина и ее подруга однокурсница Лиза стояли на остановке в толпе заспанных, спешащих по своим делам людей. Волосы Эллины стали темно-медными от влаги, щеки раскраснелись. Она живо делилась с Лизой новостями. Разговор крутился в основном вокруг Влада. Лиза со снисходительной улыбкой выслушивала подругу.
- Все же он кажется мне немного странным, - заключила девушка. - Ты уверена, что вы подходите друг другу?
Эллина бросила на подругу недоуменный взгляд и открыла рот для однозначного 'Да', когда ветерок донес до ушей едва различимый зов. Словно кто-то произнес ее имя, тихо как вздох. Девушка нахмурилась и огляделась. На противоположной стороне дороги в такой же ждущей транспорта толпе стоял мужчина и пристально смотрел на нее черными, внимательными глазами. На миг мир выключил звук и время, потом прямо над ухом послышался голос Лизы.
- Вот видишь, ты сомневаешься, медлишь с ответом...
И мир запустился вновь. Эллина с трудом отвела взгляд от мужчины на другой стороне улицы и резко схватила Лизу за руку.
- Смотри, там стоит высокий тип и смотрит в нашу сторону...
- Ого! - засмеялась Лиза. - Так ты не потеряла интереса к окружающему!
- Посмотри на него, - возбужденно шептала Эллина, не обращая внимания на слова подруги. - Он преследует меня!
В это время подошедший троллейбус перегородил дорогу. Толпа на остановке ожила и так решительно хлынула внутрь, словно надеялась, что троллейбус окажется резиновым. Девушки тянули головы, стараясь рассмотреть противоположную сторону дороги сквозь пыльные стекла троллейбуса.
- Преследует?
Лиза была заинтригована. Подруга казалась напуганной и, наверное, не преувеличивала.
- Может маньяк? - предположила девушка, бросая на Эллину тревожные взгляды. - Может, стоит обратиться в милицию? Я недавно читала о таком случае...
В этот момент троллейбус, благополучно вместивший всех желающих, медленно поехал, открывая девушкам полный обзор.
- Где он? Где? - нетерпеливо спрашивала Лиза.
Эллина пробежала глазами по людям на противоположной стороне и недоуменно пожала плечами.
- Не знаю...
- Может, понял, что мы его заметили, и решил скрыться, - неуверенно предположила Лиза и разочарованно надула губки.
*******************
ИЗ ДНЕВНИКА ЭЛЛИНЫ
Сегодня я снова видела его во сне. Мужчина из подземки далекого города или с ближайшей остановки (странно опять возле транспорта). Как он мог оказаться здесь? Прошло столько времени. Глупо предполагать, что он постоянно преследовал меня, приехал в мой город. А что же тогда предположить? Не знаю. Может я действительно не в себе? Сегодня во сне я спросила у него, почему он не оставляет меня в покое. Он ответил: ' Потому что люблю тебя'! Какая бессмыслица! Мне следует обратиться к психоаналитику, как говорил Влад. Или просто выкинуть все из головы. Все! Нет никакого мужчины! Да и зачем он мне нужен?
**********************
СУББОТА 22.00
- Все так хотели, что бы я вышел из дома, - сказал Кирилл, и с силой опустил на стол пустой бокал. Подтаявшие кусочки льда глухо ударились друг о друга. Сквозь сизый сигаретный дым и пьяный угар на него смотрели бледно-голубые почти бесцветные глаза женщины. Они вдруг показались мужчине огромными пустыми шарами, которые плыли сквозь дым прямо на него. Как же ее звали? Может Лиза? Может Люда? Может еще как-то. Он подцепил ее прямо здесь, в неимоверно прокуренном и модном баре. Зачем? Ему хотелось поговорить. Вернее поговорить захотелось после четвертой порции коньяка. Знакомство с мужчиной могло быть не правильно расценено, поэтому Кирилл подошел к ней, довольно пристойного вида скучающей блондинке. Она постоянно курила дорогие сигареты через длинный изящный мундштук, потягивала вино, и смотрела на Кирилла так, словно он был представлен в меню на десерт. Ему было все равно, что она думала, заказывала и говорила. Он вообще не слышал ее. Говорил сам, не заботясь о том, чтобы быть интересным и понятым.
- С твоего разрешения, - заплетающимся языком проговорил Кирилл, - я закажу еще бутылку. Ты не пьешь коньяк? Очень жаль. Тогда я закажу тебе еще той дряни, что ты пьешь. Видишь, я вышел из дома! И что же мне стало лучше? Я расслабился? Нет, ты послушай, что за бред. РАССЛАБИЛСЯ. Я не ощущаю себя расслабленным. Только в стельку пьяным. И завтра, может быть, основной моей проблемой будет головная боль (если конечно удастся удачно отделаться от тебя).
Девушка с негодованием пыхнула сигаретой, а Кириллу показалось, что ее мундштук вырос, по крайней мере, на метр.
- Что ты куришь? - поинтересовался он. - Марихуану. Кажется, я надышался дыма. В таких заведениях не курят марихуану, по крайней мере, так открыто.
Девушка продолжала молчать, нервно затягиваясь.
'Что у нее в голове? - удивлялся Кирилл. - Если конечно у нее вообще есть голова'.
- Я заплачу за тебя по счету, - проговорил он и смачно икнул. - Заказывай, что хочешь. Но если надеешься, что приглашу разделить со мной ночь, день, жизнь - не надейся. С меня хватит! Я не настолько пьян, и никогда не буду настолько пьяным, чтобы расслабиться. Это должны бы знать все! Ты знаешь теперь...
Девушка, отодвинув пустой бокал, нервно стучала пальцами по столу. Наконец она раскрыла маленькую изящную сумочку и, небрежно бросив туда пачку сигарет и мундштук, поднялась.
- Придурок! - фыркнула она, и направилась к выходу, неся за собой облачко раздражения.
Кирилл пожал плечами, и отхлебнул из своего бокала.
*****************
- Знаешь про заброшенный дом? - спросил Влад с порога.
Было воскресенье, а ветер, поднявшийся ночью, разогнал тучи, и на небе снова ярко светило солнце. Влад пришел прямо к Эллине в студенческое общежитие, с букетом растрепанных ярко-желтых астр. Всю дорогу он думал, куда отправиться с девушкой и, наконец, нужная идея пришла в голову. Влад, окрыленный ею, спешил. Молодой человек был рад солнечному дню и Эллине, с улыбкой распахнувшей двери.
- Заброшенный дом? - переспросила она. - Первый раз слышу. Где он и кто его забросил?
В ее глазах светилась улыбка.
- Далеко, как для непривычных к пути, - предостерегающе подняв палец, ответил Влад. - Ну, а для нас - раз плюнуть. А уж, кто его забросил, выясним на месте. Так как - срываемся?
- Только накину куртку, - отозвалась Эллина. - Что у нас с едой?
- Есть бутерброды и зеленый чай.
Влад потряс небольшим свертком.
- Великолепно! Значит, смерть от голода нам не страшна.
Эллина в плотной серой куртке и с затянутыми в узел волосами выскочила в коридор. Звякнули ключи.
- Все! Пойдем, - крикнула она, и поспешила к лестнице, опережая Влада.
Им предстояло пересечь город на автобусе, а там, по трассе и полям пешком дойти до заветного заброшенного дома. Он встретил путников позолоченный лучами клонящегося к закату солнца. Загадочная громадина среди голых полей. Рядом росла скрюченная акация и протекала тоненькая чистая речушка. Путники легко перепрыгнули ее, и подошли к заросшему высокой травой входу. Дом с провалившейся крышей казался огромным. Некогда здесь было, по крайней мере, два этажа. Теперь это была коробка, глазеющая на мир множеством пустых окон. Стены кое-где покрывал лишайник и темно-зеленый мох, внутри носились и пищали воробьи. Эллина переступила порог и, глянув вверх на чистое и высокое осеннее небо, поёжилась.
- Здесь как-то не по себе, - проговорила она и, сделав несколько шагов, остановилась у большой кучи битого кирпича. - Ты знаешь историю дома?
Влад подошел к девушке и пожал плечами.
- Никто не знает. Я спрашивал, искал в библиотеке. Дом-призрак.
- Такое обособленное место, - проговорила Эллина. - Кому пришло бы в голову строить здесь дом.
Она наклонилась и подняла с земли покрытый засохшей грязью предмет.
- Что нашла? - спросил подошедший Влад.
- Не знаю, - ответила девушка, потом вдруг нахмурилась и неуверенно произнесла: - Это была рамка для фотографии... Она могла бы стоять на камине...
Влад удивленно уставился на подругу.
- Что ты говоришь?
Девушка растерянно глянула на него.
- Не знаю. Мне так показалось, - пробормотала она и, глянув вверх, произнесла: - Пожалуй, нам пора домой, собирается дождь. Такого хмурого неба еще не было этой осенью.
Влад с досадой проследил за ее взглядом.
- Ты шутишь, - неуверенно сказал он. - Небо чистое. Но идти действительно нужно. Время к вечеру. А дом я вижу, не пришелся тебе по нраву.
- Или я дому, - подавленно отозвалась Эллина, вновь глядя сквозь проваленную крышу на небо. Оно и вправду было совершенно чистым, хотя девушка готова была поклясться, что минуту назад видела затянутым его в наряд из черных снеговых туч. - Ты веришь в призраков Влад? - неожиданно серьезно спросила она.
- Скажу, когда выйдем отсюда и устроимся где-нибудь перекусить, - ответил молодой человек, взволнованный странным поведением девушки. В доме и ему было как-то тревожно, словно тяжелое облако постоянно висело над головой.
Они поспешно вышли, и открывшийся вид на пожелтевшие луга, окаймленные вдалеке дремучим лесом, успокоил их. Молодые люди пристроились прямо на траве и с удовольствием взялись за бутерброды с чаем.
- Так ты веришь в призраков? - вновь спросила Эллина, когда бутерброды были съедены, и девушка задумчиво наблюдала, как акация роняет свои листья и дарит их прозрачной воде реки.
- Нет, пожалуй, - ответил Влад. - По крайней мере, я никогда не встречался ни с чем подобным. А ты?
Девушка, немного поколебавшись, качнула головой.
- Нет, но я не исключаю возможность. Иногда весь мир кажется мне призраком. Странное чувство...
- Ты необычная девушка, - мягко сказал Влад и осторожно обнял ее за плечи. - Временами я словно что-то упускаю в тебе, но все же...
Он помолчал, потом решительно добавил:
- Ты нравишься мне именно такой вот странной, со всеми своими странными чувствами и мыслями.
Эллина улыбнулась и опустила голову на плечо парню.
- С тобой так спокойно и уютно, - призналась она. - И не смотря на то, что дом не принял нас, домой возвращаться не хочется. Жаль, что и сегодня наступил вечер.
Помолчав немного, она спросила:
- Куда отправимся завтра?
- Куда глаза глядят, - усмехнувшись, ответил Влад. - А сейчас домой.
Они поднялись и, бросив на дом прощальный взгляд, пошли по уже укрытой серым полумраком тропинке.
*******************
ВОСКРЕСЕНЬЕ. ПОЛДЕНЬ
Кирилл, еще не открыв глаза, ощутил навязчивую колющую боль в затылке. Голову словно набили ватой. Тяжелые веки открывались с трудом. Первое, что увидел мужчина, был светлый квадрат окна, за которым медленно сыпался пушистый белоснежный снег. В темной комнате это зрелище казалось почти сказочным. Кирилл пошевелился, гадая, удастся ли ему вообще подняться с постели. Все тело болело. Мучительно хотелось пить. И только эта жажда заставила мужчину медленно сползти с кровати на пол. Комната немедленно поплыла перед глазами, к горлу подкатила тошнота.
- Надо же было так набраться, - с досадой пробормотал Кирилл.
Наконец ему удалось заставить себя подняться на ноги и медленно, пошатываясь пойти на кухню. Он рывком распахнул дверцу холодильника. Там все еще одиноко лежала засохшая колбаса. На дверце весело звякнули бутылочки с пивом. Никогда еще они не вызывали большей радости.
- Живая вода! - хрипло проговорил Кирилл и, поставив бутылку на стол, бросился на поиски открывалки. В темной кухне это удавалось с трудом и Кирилл, наконец, пробормотав какое-то проклятье, щелкнул выключателем. Яркий свет залил уютную, теперь покрытую тонким налетом пыли кухни. Кирилл плюхнулся на обитый тонкой кожей стул, с высокой деревянной спинкой. Бутылка была открыта. В кухне запахло ароматным хмелем. Одним глотком Кирилл осушил половину спасительного напитка. Потом, чувствуя, что жизнь возвращается в казавшееся с утра бесформенным тело, мужчина обвел взглядом кухню. Он давно не наблюдал ее при свете. Здесь все лежало на своих местах. Все было привычно и правильно. Но словно тонкая корка льда покрыла стены, с тех пор как исчезла ОНА. Этот лед покрыл всю квартиру и самого Кирилла. Не помогла вчерашняя попойка. Лед все еще был здесь, холодными тисками сжимая сердце. Кириллу не хотелось думать, сколько так может продолжаться. Он впервые включил свет в доме и почти сразу он начал раздражать. Кириллу мучительно было находиться здесь. Поэтому, наспех приведя себя в относительный порядок, мужчина вышел на улицу, взял такси и поехал к больнице. Главный врач был его старым хорошим знакомым, поэтому Кирилл мог заходить к жене в любое время. На пороге мужчине встретился молодой ординатор. Снег шапкой ложился на его волосы, скользил по синей спортивной куртке и спорил белизной с видневшимся из-под нее халатом. Сигаретный дымок медленно поднимался в морозный воздух.
- Вот и к нам пришла зима, - весело заметил ординатор и осекся потому, что вспомнил, что Кириллу вряд ли есть до этого дело.
Мужчины встретились глазами, и на миг Кирилл приостановился, пробормотав приветствие. В глазах ординатора вспыхнуло удивление, быстро сменившееся сочувствием.
' Может предложить ему помощь', - мелькнуло в голове у него, но Кирилл уже скрылся за высокой деревянной дверью. Его торопливые шаги послышались в пустом коридоре. Мужчина прошел к доктору, занимающемуся его женой. Тот сидел у окна в кабинете и, так же как и молодой ординатор любовался первым снежком.
- Без изменений! - коротко сообщил он и, приглядевшись внимательнее, спросил: - Вы нормально себя чувствуете?
Кирилл нетерпеливо кивнул и спросил:
- Я могу пройти к жене?
- Время обхода закончилось, так что не вижу причин вас задерживать.
Кирилл медленно пошел к палате. Уже из коридора до него донеслось привычное: пик, пик, пик. Сердце сжалось. Кирилл рвался сюда каждую минуту, все его мысли кружились вокруг этого крохотного кусочка мира, но каждый раз, когда он подходил и слышал механическое пиканье, ему становилось страшно. Страшно сделать еще шаг, войти в палату и увидеть бледную копию женщины, которую так любил. Каждый раз ему приходилось бороться с собой на пороге палаты. Сегодня почему-то он боялся не обнаружить ее. Войти и увидеть вместо жены отчаянно пикающий прибор. Но она была там, такая же неподвижная и безучастная. Кирилл придвинул стул, окинул палату беглым взглядом, словно убеждаясь, что все стоит на своих местах, остановил взор на картине. Привычно подумал, до чего она безвкусна и тут же забыл, переключаясь на жену.
- Это я, милая, - тихо проговорил он, касаясь ее руки. - Сегодня пошел снег. Так красиво. Помнишь, прошлой зимой намело такие сугробы. Наш загородный дом пришлось буквально выкапывать с одного такого. Работали целый день. Нет, я работал лопатой, а ты пыталась слепить снеговика. Снег был сухой и легкий, как пыль. У тебя ничего не получалось и ты злилась. А потом мы разожгли камин, и, забравшись под плед, пили чай с медом. Может быть, я не говорил, но я помню, какими были твои глаза. Такими влажными, словно подтаявшие ледышки, а волосы небрежно падали на плечи. Я знал, какие они на ощупь - словно дорогой шелк. Тебе было хорошо в этот вечер. Я старался, чтобы ничто и никогда не омрачало твою жизнь. Может быть, я что-то делал не так, но делал исключительно с любовью. Я и теперь люблю тебя, и жду, и надеюсь, что вот-вот ты откроешь глаза. Странно, что ты не слышишь меня. От этого становиться как-то не по себе. Словно ты предаешь меня каждый раз, когда я пытаюсь обратиться к тебе. Ты ничего не чувствуешь, не слышишь, не видишь, в то время как я бьюсь в агонии у твоей постели. Тогда кажется, что тебе, по меньшей мере, все равно. Или ты посмеиваешься, наблюдая за моими страданиями сквозь прикрытые веки. Но почему?
Он говорил все тише, сжимая ее хрупкую руку. Внезапно замолчал и скорбно посмотрел на женщину. Потом резко встал и подошел к окну. На улице все не прекращал сыпаться снег. Все вокруг уже стало белым, зимним.
' Этот снег растает до вечера', - с сожалением подумал Кирилл, и до хруста в пальцах сжал кулаки. Через плечо бросил на жену подавленный взгляд. Иногда ему до одури становилось жалко самого себя. Жена оттеснялась на второй план. Ненадолго.
- Так почему же ты поступила со мной так? - проговорил он, не стесняясь ни своего отчаяния, ни своей боли. - День и ночь я спрашиваю у темноты: 'Почему'? 'Почему'? И не нахожу ответа. Неужели ты желала мне этой пытки? Или не могла предположить, что будет так? Или просто не подумала обо мне, и не только. Обо всех, кто будет горевать и мучаться. Обо всех кто спросит: ' Может быть, я чем-то обидел ее? Может быть я виновен? Но я не хотел'! И каждый будет каяться день за днем, не понимая, но предполагая некую свою вину. Так как же ты могла поступить так со всеми нами. Со всеми, кто знал и любил тебя? Господи!
Кирилл застонал и в отчаянии схватился за голову.
- Временами, мне кажется, что я готов возненавидеть тебя. За этот твой поступок, за то, что я не могу его объяснить и вернуть тебя обратно. За то, что я никогда не предполагал в тебе этой...
Он замолчал, сломленный. Горе и усталость неимоверной тяжестью легли на плечи.
- Когда же ты вернешься? - прошелестели губы. - Когда?
*******************
- Чем займемся на выходных? - бодро спросила Эллина, едва успев открыть глаза, не по-зимнему солнечным утром. Влад опустился на краешек постели, держа в руке неизменную дымящуюся чашку кофе. Эллина неделю назад перебралась в его маленькую съемную комнатку в коммуналке на окраине города. Здесь всегда пахло пригоревшим салом, хозяйственным мылом и сигаретным дымом, но девушка нисколько не смущалась. Их комнатка была маленькой, чистой и уютной. На окнах висели плотные шторы с нарисованными еловыми ветками и маленькими тонкими паутинками, на бледно-зеленых стенах висело несколько плакатов, в углу, на старом комоде стоял телевизор и магнитофон, на полочках лежало несколько кассет с джазом и рок-н-роллом.
- Так чем же займемся? - настойчиво переспросила Эллина, так как Влад медлил с ответом.
- Может, поженимся? - тихо спросил он, и смущенно отвел глаза.
- Что? - ее глаза стали совершенно круглыми. - Ты серьезно, Влад?
Ей казалось, что сейчас самое время рассмеяться, но он кивнул.
- Я серьезно! - это прозвучало как вызов. - Я хочу, что бы ты стала моей женой.
Он опустил голову и тихо добавил:
- Я люблю тебя.
Эллина, все еще не отделавшаяся от шока, молчала. Не думала, просто пыталась успокоиться и осознать важность момента. Все возможные слова вдруг показались бессмысленными и банальными. Ей хотелось бы воскликнуть 'ДА', и, взвизгнув от радости, броситься на шею, краснеющего Влада, но... Что-то мешало ей, так просто принимающей все в жизни принять это решение. Что-то глубоко внутри говорило 'нет' тихим умоляющим голоском. Может быть, прошло еще слишком мало времени'? - гадала она.
И знала что это не так. С первого дня ей казалось, что Влад ее человек. Она чувствовала его сердцем, хоть и не всегда понимала и соглашалась. Было что-то еще. Может быть...
- Мне нужно подумать, - наконец осмелилась проговорить она, и, увидев выражение лица Влада, добавила извиняющимся тоном: - Не сердись. Я ведь тоже люблю тебя. Пойду, пройдусь, а ты пока готовь завтрак. И учти, от качества приготовленной пищи тоже многое зависит.