Фёдоров Игорь Валентинович : другие произведения.

Две истории

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Две истории

Как шумят сухие листья

  
   Погода была теплой, хотелось мороженого, но листья уже пожелтели, засохли, опали, а те, что остались, также шелестели по ветру, но не радостно и шумно, как море летом, а сухо и скорбно, как далекие деревянные колотушки из древнего Багдада, только очень часто. Но это зависит от силы ветра.
   Женя, она же Крошка Джейн для друзей и близких, сидела на лавочке и слушала это торопливое перестукивание. Нет, это не деревянные колотушки, подумала она.
   - Будто маленькие ракушки пересыпаешь из одной руки в другую, - сказала она вслух.
   - Что говоришь? - повернулась к ней именинница-Наташа, сидевшая рядом в обнимку с Костей.
   - Шелест сухих листьев похож на звук пересыпающихся маленьких ракушек.
   - Понятно, - Наташа повернулась к мужу.
   - Но я говорю правду, - обиделась Женя.
   - Да кто с тобой спорит?
   - Вы мне не верите.
   - Крошка Джейн, солнышко, - вмешался Костя, - мы верим, просто не пытаемся сравнивать шум листьев с другими звуками.
   Костя, самый верный Женин защитник, всегда говорил с ней мягко и тихо, как с маленьким ребенком, хотя та была старше его на год, а Наташу на два.
   - Ну, нам это без надобности, - виновато добавил он.
   - Это так грустно, - пожалела его Женя.
   - Мы такие, - согласился Костя.
   Не желая слушать глупости сестры и сюсюканье своего супруга, Наташа вернулась к своему разговору.
   - Вот, значит. А Селезнев...
   Этих слов вполне хватило Жене, чтобы вернуться к своим мыслям. Она еще раз прислушалась к шуму листьев. Ну, да. Они шуршат, как маленькие, именно маленькие, ракушки. Вот только листья звучат немного глуше ракушек. Как быть? Да очень просто. Много ракушек можно найти на море, а на берегу моря есть песок. Если на песок рассыпать ракушки, потом взять их в горсть и пересыпать вместе с песком из ладони в ладонь, то это будет как раз шум сухих листьев на ветру. Все верно. Кто-то может сказать, что она не была на море? Только что оттуда.
   Откуда взялось это прозвище - Крошка Джейн, никто не помнит. Просто однажды, ровно десять лет назад, на Наташином дне рожденья с другого конца стола Катя попросила:
   - Крошка Джейн, передай хлеба, плиз.
   - А почему Крошка Джейн? - спросил кто-то из гостей, не входящий в ближний круг.
   И тут все принялись переглядываться и морщить лбы.
   Действительно, когда Женя стала Крошкой Джейн, не знал ни кто. Старшая из двух дочерей и среднего роста, она не особо тянула на "крошку". И если "Джейн" еще можно было объяснить, то вот "крошка" осталось таинственным и непостижимым словом. Тем не менее, Женя и отец переглянулись и улыбнулись друг другу, словно разделяли на двоих одну маленькую тайну.
   - С детства прицепилось, видимо, - предположил отец.
   Других версий не выдвигалось, поэтому остановились на этой, преклоняясь перед авторитетом родителя.
   - Дже-эйн! - позвала Катя.
   - А?
   - Хлеба дай.
  
   Женя не была человеком с другой планеты. Не слышала голоса из иных миров. Не общалась с Богом. Не была юродивой, блаженной или шизофреничкой. Ни в коем разе. Она была мечтательной, а иногда даже через чур мечтательной. Хорошо это, или нет - все зависело от конкретных обстоятельств. Она с детства была фантазеркой и хорошей рассказчицей.
   - А вы знаете, почему звезды постоянно меняют цвета? - спросила она как-то очень давно у Наташиных подруг.
   - А они меняют?
   - Точно меняют, - убедительно кивнула Женя и попробуй угадай, выдумывает она, или действительно знает нечто этакое.
   - Ну давай, расскажи, - скептически попросила Наташа.
   Уж она-то этих историй понаслышалась.
   - На земле живет Большой Ночной Заяц, - начался рассказ.
   - Кто-кто? - засмеялись девочки, но Женя была к этому готова - не впервой.
   - И этот Заяц бежит ночью по земле, и ушами достает до звезд, и та звезда, которую он коснется, меняет цвет.
   - Это какого же размера должен быть заяц, - спросила Наташа, - если он достает до звезд?
   - Я же говорю - Большой Ночной Заяц, значит, он большой. Что тут непонятного?
   - Тогда он должен давить людей, - предположила Катя.
   - Не-не-не, - помотала головой Катя, - он невесом.
   - Невесом?
   - Невесом и невидим, поэтому люди о нем ничего не знают.
   - Тогда ты откуда знаешь? - недоверчиво спросила Света.
   - Он сам мне рассказал об этом.
   - Когда?
   - Ночью. Он же Ночной Заяц.
   - Женька, - язвительно сказала Наташа, - ты просто дура!
   - Погоди-погоди, - вмешалась Катя, не давая Жене времени обидеться, - а зачем звездам менять цвета?
   - Ты видела новогодние гирлянды?
   - Конечно, видела.
   - Вот поэтому. Чтобы красиво было.
   Вспомнив, что ее назвали дурой, Женя вышла из комнаты.
   Подруги осуждающе посмотрели на Наташу.
   - Она все выдумывает, - оправдывалась та.
   - А мне эта выдумка понравилось, - с мечтательной улыбкой сказала Катя, - буду детям рассказывать.
   Не стоит винить Наташу. Есть любимые сестры, а есть такие, что и убить мало. Но эти две были просто разными. Не больше, не меньше. Точнее, более разной была Женя. Вот вроде нормальный человек, учиться хорошо, подруги вполне адекватные, стихов не пишет. К свидетелям Иеговы относится скептически, в митингах за права животных замечена не была. Любит рыбалку, над каждой пойманной рыбой слез не льет. Потом раз - а что будет, если подземные реки потекут вспять? И не дает этот вопрос ей покоя. Всех домашних измучит.
   - Ну папа, подумай, ты же умный!
   - Ничего не произойдет, иди спать.
   - Мам!
   - Сходи лучше в магазин, купи... чего-нибудь?
   - Натах!
   - Отстань, достала уже!
   И знаете, что? Оказывается, если подземные реки потекут в обратную сторону, то у людей правые и левые руки поменяются местами, мы будем читать справа налево, а солнце будет поднимать на западе, хотя это будет уже восток! Все! Мы в Зазеркалье! Теперь можно спать. И все, вроде бы, вполне логично. Только вот, какой в этом смысл?
   Вечно что-то выдумывает, витает в облаках, в то время, как Наташа твердо стоит на земле и предельно ясно смотрит на жизнь. А все ее причуды, такие же, как у других женщин. Иногда ей просто хочется внимания и заботы. Предлагаю читателю запомнить предыдущую фразу. Из-за этого Женя останется несчастной на всю жизнь.
   С этого момента мы и начнем наше повествование.
  
   - Женька! - радостно заорала Наташа в трубку, - Пойдешь к Катюхе на свадьбу?
   - Э-э. Погоди. Давай сначала. Катька выпрыгивает замуж?
   - Ага! За своего охранника.
   Женя чуть не уронила трубку.
   - Радость-то какая! Ну-ну, продолжай!
   - Что, продолжай? Я же все сказала!
   - Давай конкретней, чтобы потом недоразумений не было.
   - Ой, да короче! Катька невеста. Я свидетельница. Светик подружка. Тебя тоже ждут.
   - А что, официально меня не пригласят? - погрустнела Женя.
   - Официально ей надо, - сказала Наташа кому-то.
   В трубке послышалась возня.
   - Крошка Джейн! - голос Кати был такой радостный, будто она только что была в раю, где все так здорово, - Официально приглашаю тебя на нашу с Олегом свадьбу! Так пойдет, или пригласительный надо?
   - Пойдет, пойдет! Обязательно буду!
   - Здорово! Готовься на октябрь. Может, отхватишь себе какого-нибудь толстого мужика.
   - Ой, не знаю, - засмеялась Женя, - я такая придирчивая.
   - Все! Дел очень много! Чмоки-чмоки!
   - Пока!
   Женя отложила телефон и положила руки на колени, как прилежная девочка.
   Катька выходит, подумала она с улыбкой. Светик уже замужем. У Натахи, самой прыткой, уже годовалый ребенок. Но это их близкий круг. Женя является, скорее, доброй приятельницей, чем подругой. Так что, она не может считаться старой девой, и кота заводить не собирается. Двадцать пять лет, это, по сути, возраст, который с нежностью вспоминают большинство женщин планеты. Уж она-то себе мужа еще отхватит. Толстого, так толстого. Худые тоже на старте отсеиваться не будут. Присмотримся, оценим. Главное, чтобы и ее разглядели.
  
   Света ворвалась в квартиру к Жене, протопала в комнату, чуть не запнувшись о ножку кресла.
   - Нормальненько так! - крикнула она, хлопнув в ладони.
   - Что там опять? - спросила Женя, и принялась распутывать леску, запутанную с прошлой рыбалки.
   Причина недовольства Светы была очевидна, но именно Женя отвечала за дела своей сестры.
   - Натаха будет свидетельницей! Не я!
   - М-да, проблемка, - пробормотала Женя, продевая крючок в петлю.
   Света плюхнулась в кресло.
   - У меня она была свидетельницей...
   - Была.
   - ... теперь у Катьки! Не жирно ли будет?
   - Это Натаха виновата?
   Света развела руками, соглашаясь с необоснованностью обвинений.
   - Да нет, в общем-то, - она засмеялась, - это все Катька.
   - И ты, наверно, теперь ночью спать не будешь от переизбытка чувств?
   - Ну, ладно, ладно. Прости. Чего я, в самом деле? Подумаешь.
   - Лучше порадоваться за подругу.
   Что и было сказано выше - Женя нормальная, адекватная, рассудительная женщина.
   - И платье красивое купить. Денег одолжишь? - Света захлопала глазками.
   - Без проблем. О подарке не забудь.
   - Пода-а-арок... - Света сложила ладони вместе, прижалась пальцами к губам и прищурила глаза, - пода-арок.
   - На свидетельнице большая ответственность лежит, - заметила Женя, - а тебе-то что? Пей, гуляй, да участвуй в конкурсах.
   - Во-во, буду пить да гулять. Если муж разрешит.
   - Если ему потом опять по всему городу не придется тебя разыскивать.
   - Хм, неплохая идея.
   Видя упрек во взгляде Жени, она рассмеялась.
   - Крошечка, ты же меня транспортируешь?
   - А меня кто? Я тоже собираюсь оттянуться по полной.
   - Да ладно, тебе. Ты же скромница и тихоня.
   - В тихом омуте...
   Но мысль о подарке не давала покоя. Света позвонила Наташе, свидетельнице в четвертом поколении.
   - Привет, дылда! Крошка Джейн спрашивает, что дарить будем?
   - Я спрашиваю? - изумилась Женя и улыбнулась, - Паразитка.
   - Извечный вопрос... - задумалась Наташа, - Предлагаю не заморачиваться и купить какой-нибудь сервиз или постельное белье. Что-то в этом роде.
   - Классика?
   - Ну да. Будет у них куча тарелок и 5 комплектов постели, что с того?
   - Запас карман не тянет. Круто.
   - Не мы этот стандарт придумали, не нам и менять.
   - Умница, за границы не выходишь.
   - Там ничего хорошего нет. Проверено.
   - А чего-нибудь из детского?
   - Заранее нельзя.
   - Понятненько. Но подумаем еще, - Света отложила телефон, - эй, Крошка Джейн, что задумалась?
   Женя отложила моток лески и, сверкая глазами, предложила:
   - А давайте подарим баян!
  
   Костя, как обычно, подвез невестку до работы, посигналил на прощание и поехал к себе в контору. Женя поднялась на третий этаж, уже из коридора услышав конструктивный спор двух непримиримых коллег.
   - Всем привет! - бросила она, скидывая плащ.
   - Привет, - хором ответил весь коллектив и вернулся к своим обязанностям.
   С ее появлением спор только усилился, будто именно она являлась причиной столкновения.
   - А это ты у Жени спроси, почему здесь минус 5 процентов?
   - Так ты же считала!
   - Ну да. По ее цифрам.
   - Погоди.
   Валера с кучей таблиц быстрым шагом подошел к столу Жени.
   - Евгения, а почему у нас в августе минус 5 процентов?
   Женя пробежалась глазами по колонкам:
   - Задержка оборудования. Неустойка.
   - А-а! Точно.
   - Тут в "пояснениях" указано.
   Валера опять бросился в кучу экономических событий. Зашелестели листы с таблицами. Но в этот день Женя была востребована, как никогда.
   - А каким числом закрывали, не помнишь? - донеслось с поля боя.
   Женя секунду посмотрела на потолок.
   - 23 или 24, вторник был.
   - Ага, вижу. Спасибо.
   - Тоже мне, специалисты, - тихо сказала соседка, - не помогай им, пусть сами разбираются.
   - А у меня скоро свадьба, - радостно поделилась Женя.
   - Что-о?
   - Не-не-не! В смысле, у подруги.
   - Черт, я уже обрадовалась.
   - Погуляю, - Женя сжала ладони в кулачки и покачалась на стуле, изображая что-то вроде танца.
   - Я тоже хочу!
   - Женя, - позвали "специалисты", - можешь подойти?
   - А сами что? - кокетливо спросила та.
   - Без тебя никак.
   Женя, не торопливо, с достоинством, подошла к спорщикам.
   - А я скоро иду на свадьбу, - поведала она, будто этого-то от нее и хотели услышать.
   - Погуляешь, - обрадовались за нее коллеги.
   Женя крутанулась на носочках вокруг себя.
   - Найду себе толстого мужика и уйду в декрет. Будете знать.
   - А мы тебя не пустим! Выдумала тут! И правильно! - загалдели женщины.
   Только Валера молчал, сжимая в руках уже позабытые бумаги. Свадьба, какое коварное слово. Там всегда найдутся люди, свободные от брака. Да и семейные иногда себя ведут не очень благопристойно. Алкоголь, танцы, лукавый взгляд и все! Твоя Женя в объятиях какого-нибудь мужика. Ну не твоя, но очень бы хотелось.
   Повеселившись, коллеги вернулись к таблицам. Помощь Жени, на этот раз состояла в указании одного потерянного коэффициента, после чего она вернулась на свое место.
   Валера вышел покурить. Сквозь дым он внимательно смотрел в окно, словно пытаясь увидеть там причину своей нелепой ревности. Свадьба, да свадьба, ничего страшного в этом нет, даже если учесть, что на этом мероприятии обычно много народа. Но беда в том, что Жене лет 25-26, в этом возрасте некоторые женщины уже повторно выходят замуж, а у Жени если кто-то и был, то уж точно не муж. А так хочется, наверно.
   Валера давно уже пытался открыться Жене, но - что за женщина - она тут же начинает нести свою псевдофилософию, словно сознательно кося под дурочку. Может это такая защитная реакция на него, Валеру. Но его-то это не устраивает. Значит, надо что-то делать. Упустишь, злись потом на себя.
   Он вошел в кабинет, когда женщины разливали чай. 7 минут перерыва - необходимый минимум для того, чтобы мозг отдохнул. А тут... Вот-вот! То, что было сказано. Женя опять включила свой фирменный, никому не нужный, стиль рассуждения.
   - Если на телеге одинаковые колеса, а сама телега катится по обычной российской дороге где-нибудь в степи, то все колеса делают одинаковое количество оборотов. Но это в идеале.
   Женя отхлебнула чай и запихала в рот целую печенюшку, что не помешало ей продолжить рассказ ясно и четко.
   - На самом деле, все колеса по диаметру отличаются друг от друга на миллиметр, два или три. Количество поворотов налево и направо тоже не может быть равным. Как дорога легла, так и осталась. А это значит, что колеса на одной и той же телеге совершают совершенно разное число поворотов.
   - И тебя это беспокоит? - спросил Валера, чувствуя, что настал его час.
   - Это несправедливо!
   - Несправедливо по отношению к чему?
   - К колесам.
   - К парным колесам, или диагональным?
   - К парным колесам, относительно диагональных.
   Эти двое завладели вниманием всего коллектива. Два дурочка в одном кабинете, это уже перебор.
   - Ладно, допустим. Но эта разница в оборотах ничтожна мала.
   - По сравнению с чем?
   - Да хоть с чем. С окном, например.
   - С окном?
   - Такое же прозрачное, как апельсин.
   Все засмеялись. Женя с подозрением посмотрела на Валеру.
   - По-моему, ты несешь ахинею.
   Валера улыбнулся.
   - Как и ты, милая Евгения. Как и ты.
   А потом, у Валеры дома, они до полуночи несли такую заумь, что ни одна плеяда признанных философов не смогла бы разобраться в этой эквилибристике словесных форм и абстрактных понятий. А вот после полуночи... Но, это уже не наше дело.
   Утром, надевая туфли, Женя услышала свой сотовый.
   - Крошка Джейн, такси у подъезда.
   - Ой-ей, Костя, - виновато проговорила Женя, - а я не дома.
   - Не дома, в смысле - уже ушла? - улыбнулся Костя, - Или.
   - Или, - ответила, краснея, Женя.
   - Ух, ты! Ну ладно. Тогда, до завтра?
   - Ой, там посмотрим.
   - Крошка Джейн? - спросил Валера, плохо пытаясь скрыть озабоченность.
   - Ну... Так меня называют близкие.
   - А этот Костя, кто такой?
   - Муж Наташи. Сестры моей.
   - А.
   - Подвозит до работы, замечательный мужчина. А что, - игриво улыбнулась Женя, - ревнуешь?
   - Ни в коем случае. Да кто он такой, этот Костя?
   - Это единственный человек, за которого я могу отдать жизнь.
   - Вот как! А как же я?
   - А тебе могу подарить еще одну ночь, с условием, что от третьей ты тоже не откажешься.
   - Да хоть все ночи, - Валера мягко подтолкнул ее к выходу, - опоздаем.
  
   Жизнь, если не гундеть и не ныть, очень хорошая штука. Одна пара образовалась, другая уже купила кольца и арендовала ресторан. Октябрь, пропитанный любовью так же, как и дождями, только делал вид, что заволакивает небо тучами. Где-то там, наверху, всем влюбленным светит ласковое солнце.
   - А если подарить им баян?
   - Женька, - схватилась Наташа за голову, - я раньше еще сомневалась, но теперь убеждена - ты точно рехнулась.
   - Зачем им баян? - улыбаясь, спросил Костя
   - Играть вечерами, - ответила Женя, чуть расстроившись, - это же весело.
   - Знаешь, что единственное оправдывает дарение баяна молодоженам? Это самый неожиданный и оригинальный подарок.
   - Ну вот!
   - А с практической стороны, самая бесполезная вещь. Что думаешь, Олег реально будет на нем играть?
   - И Катя тоже.
   - Ты хоть раз видела Катю с каким-нибудь инструментом?
   - Никогда не поздно начать.
   - Да никому он на фиг не нужен, твой баян!
   - Подари деньгами, - предложил Костя, - сами разберутся.
   - Самый верный способ, - поддержала Наташа, - и никто смеяться не будет.
   Женя с грустью признала правоту сестры и зятя. У нее еще была парочка идей, но отметать баян, как подарок, она не стала. Будет у сестры день рожденья, там и посмеемся.
   Наташа, последнее время терзаемая жутким любопытством, наконец не выдержала.
   - Говорят, у тебя кто-то появился?
   - Где? - нахмурилась Женя.
   - На работе.
   - Может быть, - смущенно улыбнулась Женя и устремила взгляд на Костю, - кто-то не умеет держать язык за зубами?
   - А я не знал, что это тайна! - возразил тот, - Предупреждать надо.
   - Ну давай, выкладывай, - вцепилась Наташа мертвой хваткой.
   - Зовут Валерой.
   - Красивый?
   - В моем возрасте красота не обязательна.
   - Да-да, лишь бы человек оказался хороший, это понятно. Машина, квартира?
   - В меру обеспеченный.
   - А характер?
   - О, да! Характер тоже.
   После такого "подробного" описания Валера так и остался таинственным незнакомцем.
   - Намеков не понимаешь? - обратился Костя к Наташе.
   - Ну интересно же!
   - После узнаешь.
   - Ты всегда ее защищаешь!
   - Это плохо?
   - А должен меня!
   - Короче, он классный, - подытожила Женя, не давая супругам законного удовольствия поругаться.
   Была ли она в то время счастлива? Да, хоть и не осознавала это в полной мере. Подумаешь, несколько ночей с мужчиной, даже если он "классный". Это не о многом говорит. Не будем задаваться вопросом - хорошо это или плохо, но наше время позволяет мимолетные увлечения. Тем более, что они свободны от брака и тема измены не висит над ними общественным порицанием.
   - Лишь бы с ума не сходили, - сказала мать Жени и Наташи, - а то - раз, (намек в сторону младшей сестры), и приходится расписываться.
   - Не твое дело, - огрызалась Наташа.
   Но чувства - чувствами, увлечения - увлеченьями, а на свадьбу звали, надо идти.
  
   А свадьба получилась, что надо. За исключением того, что невесте было плохо по вполне понятным причинам, само мероприятие прошло, как подобает. Танцы, конкурсы, фейерверк. Даже драка была. Инициатором драки была, естественно, героиня нашего повествования. Дело в том, что Кеша (свидетель со стороны жениха), не сводил взгляд с Наташи. Да ладно бы, только взгляд. Он постоянно подмигивал свидетельнице, приглашал на медленный танец, делал какие-то подозрительные намеки. Костя в этот день работал, напомнить о правилах приличия в жесткой форме было некому. Да и Наташа не давала повода для таких заигрываний. Когда Катя закричала "сор в вине!", Женя закрыла глаза, чтобы не видеть позорного падения сестры. Потом на записи она увидела, что Кеша просто поцеловал Наташу в щеку, но в тот момент она заочно увидела такой страстный поцелуй, да еще и с языком, что ее чуть не стошнило. А демон-искуситель постоянно крутился рядом, вился возле сестры, и эта мука продолжалась несколько часов.
   Так как отстоять честь сестры в трезвом виде Женя не решалась, ей пришлось, против своей воли, но справедливости ради, с вина перейти на водку, но очень осторожно, пытаясь соблюсти меру.
   Когда свадьба подошла к концу, молодожены уехали домой, а гости рассаживались по такси, Женя подошла к Кеше и напрямую предложила:
   - Если жалуешься на избыток зубов, могу помочь.
   - Крошка Джейн, я полагаю, - снисходительно улыбнулся Кеша на грубость подвыпившей женщины, - если вы насчет Наташи...
   Договорить он не успел. Что он хотел сказать, мы никогда не узнаем, но этих слов было достаточно, чтобы Женя с воплем кинулась на Кешу, повалила соперника в лужу и упала следом, вызвав смех и испуганные крики у гостей. Подбежавшая Наташа вцепилась в воротник куртки и потянула на себя. Женя упала на спину, но успела заехать Кеше в глаз. Тот, до сего момента находя это забавным, вскрикнул, закрыв глаз ладонями. Женя отчаянно брыкалась, пытаясь добить нахала и подлеца, но их уже растащили в разные стороны. Потом в Кешу полетели туфли, одна за другой, но не попавшие в цель. Затем Женя, пока ее безуспешно пытались утихомирить, еще долго обещала закопать Кешу в старом колодце и угрожала позвонить братве. Кто бы мог подумать, что в этой тихой женщине скрывался злобный каратель?
   На второй день свадьбы Женя не пошла. Она зашторила в своей квартире все окна, выключила телефон и все воскресенье сгорала от стыда.
   В тот день ее побеспокоили только свидетели Иеговы.
   - Вы верите в Бога? - участливо спросили они.
   - Идите на...! - ответила Женя, и показав себя невоспитанной, хлопнула дверью перед их носом.
   А потом до ночи сидела, не шевелясь, в кресле.
   - Погуляла, блин.
  
   Но Кеша, по всей видимости, не внял ни угрозам Жени, ни моральной этике.
   Наташа изменилась, стала более рассеянной. Разговаривая по телефону, она уходила куда-нибудь в сторону. Часто улыбалась, смотря в пустоту. И если Костя не видел в этом надвигающейся беды, то Женя в отчаянье хваталась за голову. Наташа влюбилась, причем влюбилась по уши, но на все расспросы старшей сестры огрызалась, называла ее дурой и советовала заняться личной жизнью, нежели лезть в чужую.
   Конечно, можно сослаться на излишнюю мнительность Жени, если бы Светик по секрету не поведала всему миру, что "видела этих двоих, выходящих из киношки". А Светик врать не будет. Прижатая к стене Наташа покаялась в страшном грехе - она изменила мужу, но просит отнестись с пониманием. Костя уже давно не обращает на супругу того внимания, какое уделял ей в несколько лет назад. Ни комплементов, ни подарков, ни цветов без повода - ничего, чтобы Наташа лишний раз почувствовала себя любимой. Работа, вот основа его жизни. Рутина поглощает многие семьи, что поделать, но - хорошо это или плохо - Кеша внес в ее жизнь некоторую романтику. Он видит в Наташе женщину, и она счастлива, хотя и понимает, что творит ужасные вещи.
   По завершении исповеди, Наташа разрыдалась, а вместе с ней Катя, Светик и Женя.
   - Ну почему Костя тако-о-ой! - вопрошала Наташа, сидя на полу и стуча затылком об стену до тех пор, пока Светик не подложила ей под голову подушку.
   Наташа пообещала исправиться, и сообща было принято решение никогда нечего никому не говорить. Ни Косте, ни Кеше.
   И если Наташа еще вызывала чувство надежности, то Кеша таких надежд не подавал. Надо что-то делать, решила Женя той же ночью, слушая храп Валеры. Она-то в комплиментах купается. Пока.
  
   Олег уже поведал Кеше, что Крошка Джейн выпытала у Кати номер его телефона и "видимо, ожидается второй акт". Тут было, о чем обеспокоиться.
   - Ал-ло! - отозвался Кеша на звонок, пытаясь за веселостью скрыть тревогу.
   - Кеш, привет, - поздоровалась Женя.
   - Здравствуй, Крошка Джейн! Какими судьбами?
   - Да я тут узнала кое-что, относительно тебя.
   Кеша нервно защелкал пальцами.
   - Если поделишься, то узнаю и я.
   - Ты тут у нас, оказывается... - здесь была сделана специальная пауза, - в театре работаешь?
   Кеша облегченно вздохнул.
   - Ну да, есть такой грех. Но у нас все вакансии заняты.
   - Не-не-не, я о другом.
   - Ну?
   - У вас же там есть всякие платья?
   Такой вопрос, как театральному работнику, ему еще не задавали.
   - Тебе надеть нечего?
   - Ну ты балбес, что ли?
   - Причем тут балбес? Вон, однажды, Олег пришел на спектакль без костюма. Так я их с Катей за кулисы пропустил и выдал рабочую робу.
   - Пропустил, значит, - обрадовалась Женя.
   - Да я их спас, как пару, - заверил Кеша, - Катя ему такой скандал закатила.
   - Какой же ты, оказывается, молодец!
   - Так что там насчет платья?
   - Мне нужно средневековое платье, - мечтательно произнесла Женя, - ну может, не обязательно средневековое, но обязательно что-нибудь такое же.
   - Так. Ну, во-первых, это называется театральный костюм.
   Женя презрительно фыркнула:
   - Не надо так выпендриваться, ты же меня понял!
   - Понял, но ты не забывай, где я работаю.
   - Ах да, прости. Театр... Все дела... Значит, костюм. А во-вторых?
   - А во-вторых... Ничего. Да, есть у нас средневековый костюм. Даже несколько.
   - Слу-у-шай... Давай по-братски, сможешь?
   Недосказанность и намеки всегда раздражали Кешу. Он вздохнул, пытаясь усмирить надвигающую ярость.
   - Джейн!
   - Не-не-не. Или Женя, или Крошка Джейн. Не иначе.
   Кеша досчитал до десяти.
   - Крошка Джейн! Да, в театре есть средневековый костюм. Тебе его целиком украсть, или бутафорскую драгоценность от него! Или ты просто так спросила? Что конкретно тебе надо!
   - Красть ничего не надо.
   - Ну слава Богу!
   - Я хочу сфоткаться.
   - Вот, значит, как?
   - Именно так! Ничего более.
   - Тогда тебе надо обратиться к костюмеру, но говорю сразу, Крошка Джейн, у тебя ничего не выйдет. Костюмы очень дорогие, и мы это не практикуем. У нас театр не настолько бедный, чтобы устраивать дополнительные акции в угоду публике.
   - Не-не-не, ты не понял!
   - Чего я опять не понял? Ты хочешь сфоткаться в средневековом костюме... Или около него, не знаю. Что тут может быть непонятного?
   - Я хочу сделать фотосессию и выложить фотки в сеть. Круто, правда?
   - Круто? - Кеша с сомнением почесал затылок, - А что тут крутого?
   - Ну вот смотри. В сети у всех девок фотки в Париже, или с солнышками на ладонях. Кто-то селфи делает с надуваем губ. У всех примерно одно и тоже. Это все мило, претензий нет, но как-то скучно.
   - А ты в костюме?
   - Не просто в костюме. Я, допустим, могу стоять рядом с рыцарем под руку...
   А вот рыцаря точно нет, подумал Кеша, даже средневекового.
   - ... или сидеть на троне, голову мечтательно повернув налево, и курить длинную тонкую сигаретку...
   Ее бесцеремонно прервали. В трубке послышался хохот, близкий к истерике. Потом возник какой-то шум. Или телефон выпал из рук абонента и покатился по наклонной поверхности, или Кеша бил кулаками по стене, пытаясь успокоиться.
   Это безудержное веселье продолжалось достаточно долгое время. Женя терпеливо ждала. Люди, что с них возьмешь. Наконец, послышался виноватый голос:
   - Ты еще тут?
   - Что я сказала не так?
   - Да тут... как бы... нет у нас трона.
   - И это считается смешным?
   - Я плакал, Крошка Джейн. Реально рыдал. Раньше трон был, но однажды администрация взяла его на дачу на шашлыки, и там его случайно сожгли вместо дров. Это для нас такая потеря.
   - Как сожгли? Он же из золота.
   Кеша зажал рот рукой и бесконтрольно трясся все телом.
   - Это же... бутафория, - еле выдавил он.
   - Ой, прости. Я не знала.
   - Все в порядке. Уф! Так, с костюмами... Идея, безусловно, хорошая. Но никто тебе не разрешит даже примерить костюм, не говоря о большем.
   - А ты, как же?
   - А я не костюмер.
   - Но Кате ты помог!
   - Ох же, Боже ты мой! Я работник сцены, понимаешь? Просто работник. Я таскаю реквизиты, поднимаю кулисы и все такое прочее. Иногда молотком стучу. Катю надо было провести за кулисы и я это сделал, только это тоже было не просто. Вот и все. А к костюмам я не имею никакого отношения. Этим у нас заведует Регина Викторовна, и даже если я попрошу, она просто рассмеется мне в лицо.
   - А ты не говори ей ничего.
   - Очень смешно.
   - Возьми ключи у охраны, договорись, как-нибудь. Быстро откроем костюмерную, ты меня сфоткаешь и все. Это же просто!
   - Я тебя еще и фоткать должен?
   - А кто?
   - Знаешь, это самая идиотская идея.
   - Ты сказал, что идея хорошая.
   - Тебя захотелось покрасоваться, а я должен рисковать работой из-за твоих фоток!
   - Да, покрасоваться! Но таких фоток нет у кого!
   - Скажу больше - ни у кого их и не будет.
   - Для меня это важно!
   - В магазине свое платье купи.
   - Назови адрес.
   - Ну-у, - замялся Кеша, - блин... Короче, это все авантюра.
   - Ты же добрый, отзывчивый и бесшабашный. Так Катя говорит. Это же такое приключение!
   - Пять лет назад меня бы это убедило, но не сейчас.
   - Ну почему?
   - Хотя бы потому, что меня тут же выгонят.
   Катя стала заходить с другой стороны.
   - Возможно, ты просто обиделся?
   Кеша помрачнел.
   - Не за что мне на тебя обижаться.
   - Я тебя ударила.
   - Ой, да ладно. Ты бьешь, как девчонка. Я тут же все забыл.
   Но Женя не отступала.
   - Хорошо, я приношу свои извинения. Лады?
   - Да мне плевать!
   - Но я это из-за Натахи!
   Кеша вздохнул, показывая, что тема себя исчерпала 10 секунд назад.
   - И правильно сделала. Я вел себя плохо. Заслужил. Извинения принять. Тема закрыта. Идет?
   - Значит, поможешь?
   - Нет!
   Женя разрыдалась.
   - Конечно! - с упреком посетовала она, - Олег с Катей тебя друзья!
   - Ну да, - согласился Кеша, - друзья.
   - А я уже нет!
   - В смысле, уже? Когда это мы были друзьями?
   - Ладно, - в трубке слышались сморкания и всхлипы, - может я, действительно, многого прошу.
   - Да не в этом дело, - смягчился Кеша.
   - Не-не-не, забудь. Просто замечталась. Ты же знаешь, я с прибабахами.
   Женя положила трубку, вытерла выдавленные из себя слезы и задумалась. План не сработал, но его успех изначально был равен нулю. Главное, что начало положено.
   В телефоне заиграла мелодия. Женя изобразила горестный всхлип:
   - Алло.
   - Крошка Джейн, давай так. Я подумаю, что могу для тебя сделать. Слышишь? Только подумаю.
   Все-таки не зря Женя сама себя считает великим стратегом!
   - Да-да, Кеш! Слышу.
   - Если ничего не получиться, а это точно не получиться - я для тебя сделал все, что смог.
   - Круто.
   - И без всяких там слез и прибабахов. Да, значит да. Нет, я старался. Идет?
   - Конечно идет, Кеша. Ты хороший, я сразу это поняла.
   - Когда фингал поставила? - улыбнулся Кеша.
   - За секунду до этого.
   Кеша задумался. В словах любого другого человека можно было определить, что это юмор. Но эта Джейн, да еще со своими причудами...
   - Ну, наверно и удар получился таким сильным, - попробовал отшутиться он.
   - Как раз наоборот.
   - Все, - замахал руками Кеша, - я позвоню.
   - Ты только представь, какая я буду интересная. Я же это не ради лайков.
   Ага, подумал Кеша. Что бы актриса была интересной, костюм подгоняют по фигуре. А тут, как бы нелепости не вышло. Тогда огребет Крошка Джейн кучу дизлайков. Хотя, все равно, ничего не будет.
  
   Есть люди, не знающие, что такое честь, но способные держать слово.
   - В 4 утра подходи к театру, - сообщил Кеша по телефону.
   - Утра? - изумилась Женя.
   - Это надо исключительно тебе.
   - Ну погоди, меня жених не отпустит, - Женя посмотрела на Валеру, тот тоже заинтересовался разговором.
   - Тогда мир не узнает, какая ты интересная, - заключил Кеша.
   Женя закусила губу.
   - Ты пойми, - продолжал Кеша, - мне это особо не нужно. Это мечта всей твоей жизни, значит, надо предпринять хоть какое-то усилие.
   - Логично.
   - Я свой шаг сделал, очередь за тобой.
   - Хорошо-хорошо, я приду.
   - А жених может на улице постоять. Внутрь его никто не пустит.
   - Заметано.
   - Я и так рискую.
   - Все-все, буду.
   Женя нажала "отбой".
   - Важные дела намечаются? - спросил Валера.
   - Да, - тихо согласилась Женя, будто признаваясь инквизитору в ереси, - ночью.
   И как тут объяснить, что ночью состоится фотосессия в стиле средневековья, и ей это просто необходимо. Хотя фотосессия, это только повод для спасения Наташиной семьи.
   - Сопровождающий нужен?
   - Я лучше на такси. Неизвестно, сколько это протянется.
   Валера неохотно пожал плечами - надо, значит надо.
   - Не обижаешься?
   - Если за этого человека ты тоже можешь жизнь отдать, то все нормально.
   - Не-не-не, это человека я как раз чуть не убила.
   Валера только усмехнулся:
   - Вокруг тебя такие интересные люди ходят.
   - Ты мой самый интересный человек.
  
   Ночью такси не самый пунктуальный транспорт. К театру Женя подъехала на 15 минут позже. Кеша уже стоял возле дверей, ежась от холода и нервно прохаживаясь от колонны к колонне. Подошедшую Женю он схватил за руку и повел внутрь.
   - Значит так, для начала надо познакомиться с охранником.
   - Для протокола, да?
   - Нет, он просто хочет посмотреть на "это чудо".
   Они остановились у мониторов видеонаблюдения.
   - Это Евгения, - представил Кеша, - та самая.
   Женя кивнула человеку в форме. Тот покачал головой и усмехнулся, впрочем, вполне дружелюбно.
   - Я спать, - поведал он и удалился.
   Кеша провел Женю по коридору, и втолкнул в "костюмерную", уже приветливо открытую.
   - Вот, здесь у нас костюмы, - важно сообщил Кеша, - слева то, что тебя интересует. То самое средневековье.
   Женя благоговейно ахнула. Каких только нарядов здесь не было! Просто кладовая для любой выпендрежницы, а Женя была именно такой. И будь она плохим человеком, ее глаза сейчас загорелись бы невыносимо алчным светом. На плечиках висели те самые платья, о которых она мечтала, и даже полиэтиленовые чехлы не могли скрыть их великолепия. Все эти котарди, сюркотты, упполанды и пурпуаны! А также рюши, перелинки, брошки и ленты! Всевозможных цветов и фасонов, эти изысканные шедевры будто хранили в себе печать эпохи Медичи, и не важно, что два года назад они покинули мастерскую ателье "Иголочка" в качестве заказа.
   Но Кеша не дал времени повосторгаться.
   - В 7:25 я тебя вышвыриваю на улицу, даже если ты будешь неодета.
   - Ясно.
   - Дальше. О-очень-о-очень аккуратно снимаешь чехол, одеваешься, идешь на сцену, не задевая углы и дверные проемы. Никаких затяжек, не говоря о чем-то большем, понятно?
   Женя согласно кивала, а ее горящие глаза предлагали закончить бессмысленную болтовню и заняться делом.
   - Слюни от восторга тоже можешь не пускать.
   - Не буду.
   - Запоминаешь, где и как висел костюм и вешаешь его на то же самое место.
   - Один костюм можно примерить или несколько? - жалобно спросила Женя.
   - В 7:25 я тебя выгоняю.
   - Понятно.
   Когда Женя вышла из-за кулис, на сцене уже стоял стул ручной работы, столик на высоких ножках и зеркало в рост человека. Весь этот антураж соответствовал концу XVI - середине XVII веков. Блеск и плеск, моя прелесть!
   Кеша оценивающе осмотрел ее с ног до головы.
   - Сапог не видно, хорошо. А вот прическа не соответствует времени,- поморщился он, - женщинам вообще не разрешалось показывать волосы, сразу на костер! Классные были времена.
   - Не будь так привередлив, - отмахнулась Женя, сияя от счастья.
   - Есть парики, но тут уже нужен специалист.
   - Обойдемся и так. Давай уже!
   - Погоди.
   Кеша подошел к ней и поправил плечи.
   - Вот так более-менее. Присаживайся.
   Женя заняла место на стуле.
   - Насчет трона ты пошутил? Что его сожгли?
   - Конечно, - пробормотал Кеша, настраивая фотоаппарат,- как и ты про сигарету.
   Поймал, с улыбкой подумала Женя и предложила:
   - У меня смартфон хороший.
   - На смартфоне хлеб удобно резать. Подбородок повыше... Так... Ага. Теперь посмотри в сторону.
   - Задумчиво?
   - Импровизируй.
   - Влево или вправо?
   - Давай влево. Оп, есть. Встань возле зеркала. Хорошо. Иди за следующим.
   Женя, как лебедушка, поплыла в костюмерную.
   - Стой! - крикнул Кеша, и показал ладони, - Ак-ку-рат-но!
   Ушла немецкая фрейлина эпохи барокко, явилась уже французская принцесса из рококо. Наверно. Женя историю моды не изучала.
   Кеша задумчиво осмотрел ее и убежал за кулисы.
   - Вот! - вернувшись, он протянул Жене веер, а на шею надел бутафорское ожерелье, - Фотки будут - отпад!
   После очередного цикла появилась английская аристократка эпохи классицизма.
   - Ты прямо прирожденная модель, - похвалил Кеша, уже втянувшись в это мероприятие, - все лучше, чем... Ты кем работаешь?
   - Юристом.
   - Во-во!
   - А вам идет, - заметил не сумевший уснуть охранник.
   - Да ладно! - застенчиво улыбнулась Женя.
   Как не щемило ее сердце, как ни хотела она перепробовать все-все-все платья, и не только средневековые, она мужественно остановилась на трех. В 7 часов Кеша придирчиво осмотрел костюмы, закрыл костюмерную, позаимствованную мебель унес на склад, ключи отдал охраннику.
   - Покажь, что получилось, - попросила Женя, когда они вышли на улицу.
   - Нет, я хочу добавить задний фон, чтобы уж совсем здорово было.
   - А ты умеешь?
   - Ну естественно умею, - похвалился Кеша, - у меня куча соответствующих шаблонов. И бальные залы есть, и царские покои. И королевские сады на фоне замков.
   - А рыцари есть?
   - Я и без рыцарей все сделаю на должном уровне.
   - До Нового года успеешь?
   - Если качество тебя не волнует, успею.
   - Не-не-не, тогда не спеши.
   Сославшись на старый и ненадежный аккумулятор в автомобиле, Кеша вызвался проводить Женю, благо погода стояла по-утреннему холодная, но приятная. Город только-только включался в жизнь, людей на улицах было мало. Редкие троллейбусы и грузовики с хлебной выпечкой тоже не напрягали. Женя взяла Кешу под руку и поскрипывая декабрьским снегом, они шли под светом уличных фонарей, то смеясь, то отчаянно споря. А недоразумение, произошедшее на свадьбе, было прочно забыто обеими сторонами.
  
   Начало нового года обозначилось сразу несколькими событиями.
   Кеша прекратил ухаживать за Наташей, но причина была более, чем серьезной. У Кати обнаружили рак. В свете этого ни у одной из сторон не было желания продолжать романтику. Но это было временное затишье, и Женя это понимала. А чтобы окончательно оградить семью Наташи от нежданного ухажера, она планировала охмурить Кешу, и - если угодно, отбить у сестры любовника.
   Других способов она не видела. Взывать к благоразумию Наташи бесполезно, она, видите ли, счастлива, хотя и обещала отречься от Кеши. Рассказать все Косте было совсем уж неблагоразумно, он подаст на развод, не особо вдаваясь в причины. Измена, есть измена, все правильно. А вот если очаровать Кешу, сбить его прицел на другую, незамужнюю женщину, то такой оборот событий имеет смысл. Да ему придется пострадать - у Жени все-таки есть любимый мужчина. Но ему не пятнадцать лет, в петлю не полезет. А там, гляди, и найдется под стать ему, умница и красавица. И кто сможет усмотреть в ее действиях злой умысел? Она спасает Костю, Натаху и племянника.
   Итак, Кеша, под тяжестью несчастья друзей, сбавил обороты. Женя стала набирать.
  
   - Кеш, привет! Не разбудила?
   - В час ночи? Да нет, конечно! Только и делаю, что жду твоего звонка.
   - Ой, извини! Но у меня очень важный вопрос.
   - Важный? - усмехнулся Кеша, - Ну-ну.
   - А почему ты мне "лайк" не поставил?
   - А надо было?
   - Ну конечно! Такие фотки клевые! Надо, чтобы их увидело как можно больше людей.
   - Насколько я помню, тебе лайки были до фонаря.
   - А для меня не надо стараться. Поставь их для себя.
   - А мне-то это зачем?
   - Ты фотки делал, ты их доводил до ума. Такую работу провернул!
   - Да какая там работа? - отмахнулся довольный Кеша, - Что-то вроде хобби.
   - Не скромничай, я уже всем сказала, что ты классный фотограф. Все в восторге.
   - Кто все?
   - Мои коллеги, они так тоже хотят.
   - Но...
   - Не-не-не, средневековье, это моя тема, никому не отдам. Но ты же можешь сделать фотографию ребенка как-нибудь этак.
   Кеша блаженно развалился в кровати.
   - Как-нибудь этак, это как?
   - По-особенному. Чтобы на заднем плане было что-то интересное. Людям необходим эксклюзив... Знаешь, что это такое?
   - Догадываюсь.
   - Можно и подзаработать немного, а? Выручку пополам.
   - Ну, может быть... Потом обсудим... А мужик твой, что говорит?
   - Ничего не говорит, - Женя предала голосу максимальное безразличие, - ему все по фигу. Он меня совсем не замечает.
   - Вот, значит, как? - задумчиво произнес Кеша.
   - Когда летняя жара проходит, осенняя прохлада отрезвляет.
   - Красиво звучит, но не совсем понятно.
   - Ляпнула чего-то, сама не поняла, - рассмеялась Женя.
   - Скажи ему - не будет обращать на тебя внимания, я тобой займусь.
   - Ого! Смело! Думаешь, испугается?
   - Если дорожит тобой, сделает выводы.
   - Передам обязательно. Ну... Тогда, наверно, пока.
   - Пока, - и тут же - Крошка Джейн!
   - Что?
   - Спокойной ночи.
   Женя улыбнулась и, собрав в голосе воедино очарование, нежность и сексуальность, прошептала:
   - Спокойной.
   Если бы Валера знал, что он охладел к ней, подумала Женя.
  
   О, прелесть нового утра. Непередаваемая радость, пьянящий восторг, желание сделать как можно больше дел и при этом не устать! И не важно, что там, за окном - проливной дождь или солнце на синем небе, листопад или сосульки на крыше, с обещанной капелью ближе к полудню. Утро, оно всегда желанно, но только если у вас есть любимое дело, терпеливо ждущее своего часа. И какая же это мука - пытаться побыстрей уснуть, ворочаясь с боку на бок до двух часов ночи. Но вот вы провалились в теплую темноту и, минуя сновидения, уже открываете глаза за пять минут до будильника. Ура, утро! И тогда никому не удастся испортить вам настроение - ни понедельнику, если сегодня понедельник, ни коту, которому только что наступили на хвост. Конечно, если у вас есть кот.
   Воскресенье - отличный день для рыбалки. Женя это знала, как никто другой. И не важно, если на работе лежит недописанный отчет. Воскресенье, девочки и мальчики, это воскресенье.
   Выйдя утром на берег реки на свое любимое место, Женя достала из рюкзака термос, пакет с едой, походный стул, спиннинг, пакетик для рыбы и банку червей. Больше ничего не надо. Телефон, злейший враг рыбалки, остался дома. Ах, да, и обязательно надо кепку, что бы солнце не светило в глаза. Составив все в нужном для нее порядке и еще раз все проверив и, пересчитав предметы, Женя удовлетворительно кивнула. После, нацепив червяка на крючок и поплевав на него, она закинула удочку в воду, села на стульчик и с умиротворением и любовью стала смотреть на поплавок. Так она могла просидеть целый день, а количество пойманной рыбы не является важным показателем. Есть рыба - хорошо, нет - в следующий раз будет обязательно. Она чуть склонила голову на бок и улыбнулась. И вот уже все Кати, Наташи и Валеры с Кешами остались где-то там, за полярным кругом и нулевым меридианом, решать свои насущные проблемы и вертеться в бытовой суете. И даже все ее невероятные фантазии покорно ждут вечера и не высовываются.
   Жене было три года, когда отец взял ее с собой на рыбалку, чтобы та не мешала маме ухаживать за маленькой Наташей. Несмотря на возраст, события того дня запомнились Жене во всех ярких разноцветных подробностях. В первый раз увидев реку, она то неподвижно изучала ее, широко открыв удивленные глаза, то с воплями радости носилась по берегу в обнимку с каждой пойманной рыбой. Потом пошел ливень, и они укрылись под брезентовым плащом, пили чай, ели бутерброды. А после на небе появилась радуга, самая большая из всех радуг, которых Жене довелось увидать. Уже тогда у нее был свой собственный стул. Уже тогда она первый раз в жизни держала удочку, правда, в тот день безрезультатно. И именно в тот день, с легкой руки отца, она стала Крошкой Джейн. Стоит ли говорить, что этот день был самым лучшим в ее жизни?
   И вот прошло 22 года, а Женя остается страстным рыбаком, способная дать фору любому чемпиону в этой области. Так она сама считает.
   Речка медленно и важно течет на восток, что не удивительно - именно там восходит солнце. Небольшой ветер возмущает поверхность реки, образовавшиеся волны отражают изломанное отражение облаков на небе. Ивы слегка покачивают тонкими ветвями, листья благоговейно дрожат перед новым днем. А вот сосны на противоположном берегу стоят молча и неподвижно, и солнечные лучи красят позолотой, как загаром, каждую хвоинку.
   Сороки-белоголовки, не умеющие летать по прямой, а исключительно дугообразно - вверх-вниз, вверх-вниз, вылетают из ивняка, делают полукруг над водой и опять скрываются в густых зарослях, и с какой целью совершается эта стремительная вылазка, знают только они.
   Возле самого берега под водой виднеются камни пятидесяти оттенков серого, возле которых роем носятся угорелые мальки, не ведающие, что где-то их река впадает в большое-большое море, в котором плавают корабли и любопытные водолазы.
   Женя налила в кружку чай, достала бутерброд, с наслаждением зажмурилась и глубоко вдохнула чистый пьянящий воздух, благодаря Бога за предоставленную возможность побыть наедине с собой, без надоедливых посторонних.
   - Крошка Джейн! Привет! - раздался рядом знакомый голос.
   Женя с любопытством и недовольством оглядела Кешу, невесть откуда появившегося в этих местах.
   - Трубку не берешь. Я подумал, случилось что? Решил проверить.
   - Нет.
   - Что, нет?
   - Не случилось.
   - Я рад.
   Решив, что диалог исчерпан, Женя вернулась к созерцанию поплавка, к бутерброду и чаю.
   - Много поймала? - не унимался Кеша.
   Женя что-то пробубнила с набитым ртом, но пояснять не стала.
   - Сама рыбу готовишь?
   Женя отвернулась в сторону и раздраженно прошептала - понаехали тут! Но - она воспитанная девушка.
   - Наташе отдаю, пусть мучится.
   - Жестоко, - улыбнулся Кеша.
   - Рыбой, все равно, Костя занимается.
   - Понятно. А вот...
   - Кеш, - прервала его Женя, - если бы я хотела общения, телефон был бы у меня. Врубаешься?
   - Хочешь побыть одна?
   - Тут связи нет, но дело принципа. Да, одна!
   Кеша посмотрел на нее с такой грустью, с какой Сизиф не смотрел в сторону катящегося вниз камня.
   - Ну... Может я молча посижу рядом?
   - Валяй, - пожала плечами Женя, удивляясь своей доброте.
   Кеша уселся на песок и принялся созерцать реку, пытаясь понять, что так тянет людей, и особенно Крошку Джейн, рыбачить.
   Женя сидела все также неподвижно, лишь изредка вытаскивая из воды очередную рыбу, снимала с крючка, бросала на песок, быстро наступала на нее ногой, обновляла червяка, снова закидывала удочку, а ровно через две минуты отправляла улов в пакет. Все ее действия были четки и профессиональны, из чего Кеша сделал вывод, что Крошка Джейн уже давно не любитель в этом деле.
   Через два часа, вспомнив о визитере, Женя скосила глаза в сторону Кеши. Сидит. Когда солнце поднялось в небе, и кепка оправдала свое существование, повторила операцию. Полулежит, оперевшись на локоть, жует травинку и смотрит на речку. Молчит, молодец.
   - А ты как меня нашел? - спохватилась Женя.
   - Наташа сказала, что ты рыбачишь где-то на берегу у моста.
   Не ревнует, чуть было не спросила Женя, но вовремя спохватилась.
   - На машине приехал?
   - На маршрутке. Боюсь, что однажды аккумулятор сдохнет. Все руки не доходят поменять.
   - Бутерброд будешь? - Женя постаралась предать голосу максимальное безразличие.
   - Давай, - обрадовался Кеша.
   Она передала ему бутерброды и термос, и посчитав, что добрых дел на сегодня сделано предостаточно, тут же забыла про Кешу.
   А вечером на экране сотового Кеши высветилось "К. Джейн" и заиграла мелодия.
   - Ты куда исчез? - обеспокоено спросила Женя.
   - Так... Я же домой пошел.
   - Нормально! Только что был рядом, потом раз - и нет! Я даже испугалась! Надо было сказать.
   - Я ж сказал тебе - я пошел.
   - А я?
   - Кивнула головой.
   - А дальше?
   - Сказал - пока!
   - И?
   - Сказала - угу.
   - А ты?
   - А я пошел домой.
   - Видимо замечталась, - задумчиво проговорила Женя.
   - А что, испугалась за меня? - довольно спросил Кеша.
   - Да не! - махнула рукой Женя, - Просто как-то резко исчез. Неожиданно так.
   Они помолчали. Кеша посмотрел на снимок, сделанный сегодня днем на реке и с грустью спросил:
   - Ну, тогда, наверно, еще раз пока?
   - Пока. А ты чего меня искал? - только сейчас поинтересовалась Женя.
   - Я? Есть хотел. На кого в этом мире еще можно понадеяться, как не на тебя.
   - Ну-ну, шутник.
   Женя не стала докапываться до истинных причин. Может действительно, проголодался. Хотя эта версия была крайне неубедительна даже для нее.
  
   Дни шли, крепко держась друг за друга, как самые дружные вагоны в подвижном составе. Опять неприятная неожиданность свалилась на девчонок. Катя, всем солгавшая о первой стадии, уже мучилась четвертой, рискнувшая своей жизнью ради ребенка и трудно ее в этом упрекнуть. Олег не находил себе места, Кеша, как мог, старался поддержать товарища.
   А Женя тем временем все также играла две роли. В одной она была любимой и любящей, это для Валеры, и это было искренно. А для Кеши изображала несчастную невесту, незаслуженно обделенную вниманием и лаской. Ночуя у себя дома, она названивала Кеше, уже как другу, в любое время и они болтали долго и задушевно. Находясь у Валеры, она отключала телефон, потому что и Кеша, не долго думая, мог позвонить в час ночи, а это грозило вызвать ненужные вопросы, даже учитывая, что Валера с пониманием относился к ее закидонам.
   Раз в неделю, не скрываясь от посторонних глаз, ибо их совесть чиста, они гуляли по парку. А один раз Женя прокатилась с Олегом и Кешей на машине, и втроем чуть не попали в ситуацию. Хотя нет, они как раз таки попали в ситуацию.
   - Стой! - закричала она, размахивая руками, увидев в автомобиле знакомые лица.
   Кеша без особого удовольствия припарковался у тротуара.
   - Приветики, куда намылились?
   - По делам, - бодро ответил Олег, и лишь лицо, не способное лгать, показывало, насколько он устал.
   - Я с вами!
   - Да мы только туда и обратно.
   - Тем более, - Женя изо всех сил уже дергала дверную ручку.
   - Да пусть едет, - тихо сказал Кеша, разблокировав дверь, - может, благодаря ей, нас не убьют.
   - Не убьют, - заверила Женя, не поняв, о чем речь, и расположилась на заднем сиденье.
   Автомобиль плавно катился по улицам, неохотно обгоняя троллейбусы, будто не стремясь быстрее добраться до цели.
   - Ну вот, - пробормотал Олег, когда они остановились у одного из тех самых непримечательных домов, в которых могут твориться жуткие вещи, - тормози.
   - Давай поближе подъеду, - предложил Кеша.
   - Лучше здесь, - возразил Олег.
   Он вышел из машины, прошагал чуть дальше к последнему подъезду, поднялся по лестнице и скрылся за старой дверью.
   - Это он к кому? - поинтересовалась Женя.
   - К своей бывшей, - ответил Кеша, нервно постукивая по рулю.
   - Ух ты!
   - Да не! Просто Катюшке лекарства нужны от боли. Рита может помочь.
   - Рита, значит?
   - Если захочет.
   Они оба наблюдали, как вначале вышел Олег. Следом вышла девушка.
   - Ни че такая, - заметила Женя, - чего не жилось-то?
   - Наркотики, - коротко ответил Кеша, - хотя выглядит неплохо.
   В это время Рита обернулась и помахала рукой. Кеша включил и выключил фары.
   - Вы знакомы?
   - Конечно, знакомы. Только год не виделись.
   - Погоди-ка, - задумалась Женя, - а что это за лекарства такие от боли?
   - Те самые лекарства.
   - Вы охренели, что ли?
   Кеша так резко повернулся к Жене, что она испугалась. У него был вид, будто он только что вышел еле живым из кровавой бойни, при этом растеряв всех товарищей.
   - Сейчас поедем к Катьке, и сама сиди с ней сутками, гладь по головке и лги, что все будет хорошо! Ей больно, понимаешь? - сказал он с надрывом в голосе, - Она умирает! А лекарств пока нет! Значит, будет сами решать этот вопрос! Ты с нами?
   Только сейчас Женя разглядела у Кеши мешки под глазами и усталый взгляд, говорящий, что хозяин может сорваться в любой момент. Не каждый человек способен находится рядом с друзьями в тяжелое время, делить их горе и стараться помочь, чем только можно, особо не задумываясь, насколько эта цель оправдана. В этот миг она подумала, что Кеша заслуживает большего уважения, чем она проявляла до этого.
   - С вами.
   Тем временем Олег с Ритой вели оживленный диалог, изредка срываясь на крик. В один момент Рита обернулась и что-то спросила у Кеши. Тот показал на уши и помотал головой:
   - Да не слышу я тебя, - раздраженно пробормотал он.
   Видимо о чем-то договорившись, Рита кинула камешек в окно первого этажа.
   - Та-ак, - напряженно проговорил Кеша, - процесс пошел.
   Женя от страха вцепилась ему в плечи.
   Из подъезда вышел молодой мужчина, Рита скрылась в подъезде.
   - Так вот ты какой, наркодилер! - сказал Кеша и повернулся к Жене, - Олег все пытался его найти, морду разбить, если получится. А он, оказывается, был под самым носом. Лихо!
   Олег начал разговор с мужиком, но взаимопонимание не было достигнуто уже на первой стадии диалога. Наркодилер отчаянно мотал головой и махал руками.
   - Жди здесь, - Кеша вышел из автомобиля и быстрым шагом направился к ним.
   Имея на этот счет собственное мнение, Женя тут же вышла следом и осмотрелась вокруг. Все, что надо, в избытке валялось под ногами. Она подобрала пять маленьких камней и один увесистый булыжник, прижала все это к себе, тем самым испачкав кофту и отправилась на помощь ребятам, тихий разговор которых уже почти перешел в драку.
   - Извините, что вмешиваюсь, - Женя взяла правой рукой маленький камешек и бросила в окно, надеясь, что не ошиблась с выбором.
   Камешек благополучно достиг своей цели, о чем оповестил звонко и четко.
   - Какого хрена?
   Неприветливый мужик дернулся в ее сторону. Олег схватил его за руку, Кеша толкнул в грудь.
   - Руки убрал!
   Не теряя времени даром, а ситуация в корне отличалась от стандартной, Женя отправила второй камешек вслед первому. И пока над двором не повисла нецензурная брань, она обратилась к мужику.
   - Если вы еще раз попытаетесь прикоснуться ко мне, выбью вам зубы, и поверьте, я это могу.
   - Она может, - кивнул Кеша.
   - Попытаетесь достать мобильник, и он тут же нечаянно упадет на асфальт.
   - Да ты кто такая?
   - Тут у меня еще четыре камня, - продолжила Женя, - и если вы не договоритесь с моими ребятами, этот, - она продемонстрировала булыжник, - будет последним.
   Она бросила третий камешек, раздалось третье "дзынь!".
   - В конечном итоге я отделаюсь штрафом, - продолжила она, - да и окно оплачу, но сдается, что соседи давно косо на вас поглядывают, да и с полицией вы уже общались не раз.
   Понимая, что до сумасшедшей не дотянутся, а с двумя парнями не справиться, мужику оставалось только угрожать. Женя продолжала:
   - Так же мы привлечем Риту против ее воли, а это вас точно не обрадует. Я думаю, она завязала? Так?
   - Вы все покойники, понимаете? - тихо спросил мужик, сжав кулаки.
   - Наши действия обусловлены исключительным желанием помочь нашей подруге, - Женя взглянула на Олега, - и супруге.
   - Мне плевать.
   Женя пожала плечами и замахнулась в четвертый раз.
   - Стой! - в мужике плескалась ярость, наполнив его до макушки.
   Он поглядел на дом. Кое-где из окон уже выглядывали любопытные соседи.
   - Вижу, что вы психи.
   Женя опустила руку. Мужик сообщил, но без особого энтузиазма:
   - Сейчас садитесь в тачку, выезжаете со двора направо, через квартал будет магазин. Ждете там.
   Назвав сумму, он развернулся, не торопясь поднялся по лестнице и громко хлопнул дверью. Женя бросила камни и посмотрела на пальцы. Они дрожали.
   - Ты где такой крутизны набралась? - спросил Олег, садясь в автомобиль, - У меня, блин, ноги трясутся.
   - Там уже ничего нет, - ответила Женя, чувствуя отчаянно колотящееся сердце, - последнее забрала.
   - Это тебе не удочками на реках махать, - заметил Кеша.
   - Чего? - не понял Олег.
   - Да ничего, проехали.
   Через 15 минут на заднее сиденье рядом с Женей сел совершенно другой человек.
   - Держи, - он передал Олегу сверток и посмотрел на Женю, - у вас кофта испачкана.
   - Ой, спасибо! Вот поросенок!
   - Как договорились, - Олег вручил посреднику деньги.
   Не теряя времени даром и без лишних слов, новый мужик пересчитал наличность и вышел из машины.
   - А шприцы где? - крикнул Олег.
   - В аптеке купишь.
   Друзья, будучи не уверенные еще минуту назад в том, что их сейчас не перестреляют, перевели дух.
   - Дальше что? - тихо спросил Кеша, - В аптеку?
   - А дальше, спасибо за помощь. Тебе особенно, Крошка Джейн. Дальше я сам. И мне сейчас нужен консультант.
   Он покинул автомобиль и достал сотовый.
   Кеша довез Женю до дома. Все обратную дорогу они молчали, только сейчас начиная осознавать, чем все это могло окончиться.
   - Зачем ты вышла? - наконец спросил Кеша, - Нас не жалко, а вот ты?
   - Я это сделала только ради Катьки.
   - Да, лишь бы ей это пошло на пользу.
   - Кстати, - с упреком произнесла Женя, - лайк ты мне так и не поставил
   - Сегодня же сделаю.
   Они немного посидели молча, каждый со своими мыслями.
   - Ладно, - хлопнула Женя себя по коленкам, - я, пожалуй, пойду. Мне еще кофточку постирать надо.
   - Так может вместе пойдем, - предложил Кеша вполне серьезно.
   - Чего так?
   - Ну, твой мужик все равно на тебя внимания не обращает.
   - Не обращает, - грустно промолвила Женя.
   - Возьмем вина, стресс снять...Ну и... ты девочка, я мальчик. Все такое...
   Женя застенчиво улыбнулась.
   - Как только он окончательно меня разлюбит, я сразу же примчусь к тебе.
   - Не хочу быть в запасе, - покачал головой Кеша и сделал театральный жест рукой, - я тебя отвергну, женщина.
   - Я буду стоять на коленях, слезно вымаливая прощение.
   - Тогда может быть, - развел руками Кеша, - но я тебе сегодня позвоню.
   Женя быстро сверилось с графиком ночевок.
   - Звони, - она открыла дверь.
   - В час ночи.
   - Буду ждать.
  
   Еще два месяца пролетели, но уже без приключений и опасности. Все жили переживаниями о Катюхе, и ждали новостей о ней больше, чем о событиях на Дальнем Востоке. Сама Катя напоминала пушинку на постоянно переменчивом ветре. Она то звала подруг в гости, то никого не хотела видеть, спокойное принятие скорой смерти неожиданно сменялось истерикой. Единственное, что оставалось неизменным, это ее любовь к театру. К тому самому, на сцене которого удалось побывать Жене в трех ролях подряд. После последнего визита Кати в мир искусства к Жене постучались
   На пороге стоял Кеша бледный, с красными глазами. В руке он держал бутылку водки, не удосужившись для приличия спрятать под куртку.
   - Можно? - хмуро спросил он.
   - Проходи, - Женя отступила назад и тут же схватилась за сердце, - что, уже?
   - Да я думаю, что лучше уже, чем так жить дальше.
   Он скинул обувь, Женя повела его на кухню, заметив, что Кеша чуть прихрамывает.
   - Как узнал номер квартиры? - спросила Женя, - Хотя я, наверно, догадываюсь.
   - Есть на свете добрые люди. Уютно у тебя тут, - заметил Кеша, навряд ли способный в таком состоянии по достоинству оценить обстановку квартиры.
   Женя молча согласилась, ободряюще растрепала Кеше прическу, поставила на стол две стопки, открыла холодильник в поисках закуски.
   - Уж не знаю, как они там справляются, он я бы на их месте уже давно сиганул в петлю.
   - У Катьки есть такой опыт, - поделилась Женя, считая, что хранить такие секреты уже не имеет смысла.
   - Да? - удивился Кеша.
   - Я поэтому и согласилась на эту историю с наркотиками, что бы она, не дай Бог, не решилась это повторить. Один из семи смертных грехов, сам понимаешь.
   - Надо же. А этот дурачок тоже как-то яда наглотался.
   - И что?
   - Да ничего, только родителей огорчил, да голос испортил.
   - Вот почему он так хрипит.
   - А раньше песни мог петь.
   Рассеянный взгляд Кеши упал на бутылку. Он всплеснул руками, будто вспомнил нечто важное. Открутив пробку, он поставил бутылку на место. Тяжелое молчание заполнило кухню. Женя, как хозяйка, не могла придумать, чем развлечь гостя.
   - А когда у нее слетел парик, - вдруг очнулся Кеша, - я сам чуть с ума не сошел.
   - Так страшно?
   - Так жалко. Даже скамейку с психу пнул.
   - Заметила, что хромаешь.
   - Зато немного успокоился.
   Он налил водку по стопкам и опять опустил руки на колени. Наступило время самого главного.
   - Сегодня я побывал в театре исключительно как зритель.
   - Это почему?
   - Уволили с позором, - грустно улыбнулся Кеша, - не надо было мне лайки ставить.
   Жене показалось, что сердце остановилось, а легкие отказались работать.
   - У меня же весь коллектив в "друзьях". Вычислили костюмы на раз. Долго молчали, но кто-то все же проговорился.
   Он взял в руку стопку...
   - Охранник тоже вылетел.
   ... и поставил обратно.
   На глазах у Жени навернулись слезы. Мир потерял четкость, расплылся, как чернила в воде. Она моргнула и две капли покатились по щекам, обгоняя друг друга. Уже не в силах сдерживаться от потока плохих новостей, она спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.
   - Дура, дура, дура!
   - Что есть, то есть, - мягко согласился Кеша.
   - Я исправлю, - хрипло прошептала Женя, не открывая лица, - я все исправлю.
   - Мой директор, это не какой-то там наркодилер. Разбитыми стеклами его не проймешь. Трудовую уже выдали.
   - Я придумаю что-нибудь.
   - Придумай как-нибудь успокоиться и не пороть горячку, - грустно возразил Кеша, - и начинай искать клиентов, буду фотографией заниматься.
   Он ушел. Водка осталась стоять на столе не тронутой.
  
   Ровно через сутки Кеше позвонили.
   - Извините за беспокойство, - сообщим мужской голос, - Иннокентий?
   - Да-да, чем обязан?
   - Я вам звоню по поводу Евгении.
   - А что с ней? - насторожился Кеша.
   - Пропала она. Утром на работе не объявилась. На звонки не отвечает.
   - Так, а мой номер у вас откуда?
   - У родителей есть ключи от ее квартиры. Жени там нет, телефон оставила. Вот я сейчас обзваниваю всех, кто есть у нее в контактах, но пока никто ничего не знает.
   Да что же это такое? Кеша осмотрелся вокруг с целью что-нибудь сломать. За каким хреном он вчера наговорил ей много чего лишнего? Это же не Наташа, это Крошка Джейн!
   - Валерий, если я не ошибаюсь?
   - Все верно, Валерий.
   - Если она оставила телефон дома, то возможно, я знаю, где она, но это не факт.
   - Отправилась на рыбалку? Зимой?
   - Да она спец в этом деле. Думаю, подледный лов ей по плечу. Но, кто ее знает?
   - Наверно, стоит проверить все возможные версии. А где ее место, знаете?
   - Вы сейчас у Кро... у Жени?
   - Да, мы с родителями пытаемся ее найти.
   Не обращал внимания, а тут-то что спохватился? - зло подумал Кеша.
   - Я сейчас подъеду.
   Через 45 минут они выехали к берегу реки. Кеша выскочил из машины и заорал в заснеженную темноту:
   - Джейн!!!
   Ответа не было.
   Валера достал фонарик и посветил на землю, потом на лед реки.
   - Следов нет, - сказал он с горечью.
   - Возможно, она не отсюда пошла. Надо пробежаться по льду в разные стороны...
   - А вон там, - указал Валера вдаль, - что это?
   На середине речки виднелось темное пятно. Чтобы это ни было, других вариантов не наблюдалось. Кеша побежал вперед, едва не упав на первых же метрах. Следом бросился Валера, и свет от фонаря заплясал по всему льду.
   Внезапно Кеше захотелось, что бы это была не Крошка Джейн, а какой-нибудь камень, торчащий из реки, или другой рыбак, уснувший и не проснувшийся. Но нет, это была она. Синие губы, сама бледная, иней на ресницах, волосах и шапке, все это указывало, что Крошка Джейн "рыбачит" уже давно. Лунка замерзла, зимняя удочка выпала из рук. Рядом лежал бур, еще раз доказывающий, что она профессионал в этом деле. Термос валялся рядом, пакет с рыбой надежно вмерз в лед.
   - Жива? - дрожащим голосом спросил Валера, освещая Женино лицо.
   - Пар идет!
   Не сговариваясь, Кеша обхватил Женю за грудь, Валера за ноги и они, как только могли, потащили Женю к машине, скользя по льду и падая. Одно из таких падений вывело Валеру из строя. Он лежал на льду, держась руками за лицо. Ноги Жени стукнулись об лед, она застонала.
   - Ты как? - крикнул Кеша, подрастерявшись в данной ситуации.
   Валера только замахал руками в сторону машины.
   - Догоняй!
   Кеша повернулся лицом к берегу, схватил Женю за запястья и поковылял вперед, про себя заметив, что подобные действия на земле были бы крайне затруднительны.
   Подходя к берегу, он услышал за спиной топот, Валера снова встал в строй.
   - Я залезаю на заднее сиденье, - скомандовал он, коверкая слова и вытирая разбитые губы, - за мной Женю!
   - А я?
   - Ты на свое место!
   Ругаясь на тесноту автомобиля за невозможность по-человечески развернуться, он залез внутрь и потащил Женю за собой. Кеша сел за руль и повернул ключ зажигания.
   - Рано, - отозвался Валера, - включи печку и опусти спинку назад. Да не свою, соседнюю! Теперь тащи ее ноги к себе. Так, снимай обувь и грей ноги, пальцы особенно. Растирай, дыши на них. Я займусь руками.
   Кеша дотронулся до голых ступней Жени и ахнул, они были не теплее камня, вмерзшего в вечную мерзлоту. Как же она без ног-то будет, если вообще будет? Так-так, где-то он слышал, что отогревать замерзшего человека надо своим телом. Он вышел из автомобиля, скинул пальто, бросил его на снег и сел обратно. Кое-как скрючившись и повернувшись лицом к Жениным ногам, разместив свои ноги на водительском кресле, туловище на соседнем, он задрал свитер и футболку и прижал ступни к своей груди.
   Он догадывался, что это будет не тепло, но опровергая его наивные представления о настоящем холоде, ледяной обруч сдавил грудь, да так, что невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть ни одного кубического сантиметра воздуха. Открыв рот и дергаясь всем телом, Кеша считал удары сердце, которое билось внутри, как в пустой бочке.
   - Ты чего? - спросил Валера, прижимая Женю к себе и растирая ей руки.
   Но Кеша мог издавать только короткие звуки, похожие на икоту.
   - Э, братан! Ты того...
   -Ё... мо... ё, - наконец вырвалось из Кеши.
   Он уже не чувствовал грудной клетки, только космический холод во вселенском вакууме, учитывая, что спина была мокрой от пота. Если я получу воспаление легких, - думал Кеша, - но не спасу Крошку Джейн, это будет крайне несправедливо.
   - Тепло... чувст... вуете?
   - Нет еще.
   Женя застонала.
   - Пальцы, как гвозди, - пробормотал Валера, - Женя, просыпайся!
   - У тебя... морда... в крови, - сообщил Кеша.
   - Надо было к ней на машине подъехать.
   От холода в груди у Кеши разболелась голова, но включив мозговую деятельность, он вынужден был согласиться.
   - Дураки мы.
   Свет в машине погас как всегда - неожиданно. Они остались в полной темноте.
   - Аккумулятор сел, - прохрипел Кеша упавшим голосом.
   - Твою! Что делать будем?
   - Звони. Мой там... на земле.
   Валера достал телефон. Свет экрана осветил его окровавленное лицо.
   - Сети нет! - заорал он.
   Женя опять застонала.
   - Пойду связь ловить, - решил Кеша.
   - Давай, я.
   - Нет. Печка пока теплая. Только поближе надо пододвинуть.
   - Где мой бур? - послышался в темноте слабый голос.
   - Ее обуть надо.
   - Не вижу ни хрена!
   - Держи сотик.
   - Время теряем. Сейчас постараюсь быстро выскочить.
   Кеша убрал из-под футболки Женины ноги и уцепившись за подголовник своего кресла, рывком сел, застонав от боли в груди. Он взялся за дверную ручку, как услышал.
   - Кеш, прости.
   Кто у кого еще должен прощенья просить? Он резко дернул ручку...
   - Скоро буду!
   ... и вывалился наружу.
   Обшарив пальто и отыскав телефон, он еле встал на ноги и вскрикнул от боли. В какой момент он упал коленом на лед, Кеша не помнил, не до этого было. Но сейчас понял, что ситуация стала еще серьезней, хотя, куда уж больше.
   Сквозь навернувшиеся слезы он посмотрел на экран телефона. Нет, связи не было. Ни одной полоски возле значка антенны. Чем же они прогневили Небеса, что шлют одну напасть за другой? Он оглянулся напоследок на автомобиль. И чья вина, что старый аккумулятор не дождался замены, и теперь Крошка Джейн готовиться предстать перед Богом? Твою же ж медь!
   Оставив пальто на земле, подругу в остывающей машине, но только не надежду, а иначе - какой смысл, Кеша побежал по берегу, а практически - поскакал на одной ноге.
   Только бы не упасть, твердил он, пожалуйста, только бы не поскользнуться, не зацепиться за кочку или корень. Можно налететь головой на пень, можно потерять сознание от боли, да что угодно может случиться. Он бежал, держа перед собой телефон, будто компас, периодически останавливаясь и проверяя связь. Связи не было так же, как для пессимистов нет смысла жизни.
   Сколько он уже так проскакал - неизвестно, только легкие горели огнем, принимая и принимая все новые порции холодного воздуха. А колено, по ходу, раздроблено, подумал он. Будем с Джейн на пару хромать...
   И тут послышалась мелодия. Телефон заработал. Чтобы зарядка не кончилась или сверху не упал метеорит, учитывая, как разбушевались законы подлости в последнее время, Кеша поднес телефон к уху и заорал:
   - Да! Да! Алле! Не слышу!
   Но никто не ответил, лишь мелодия продолжала звучать радостно и обнадеживающе.
   - Черт!
   Кеша нажал на кнопку, и мелодия оборвалась.
   - Да!
   - Нашли ее? - спросил Олег.
   - Олега, собирай всех наших, все сюда!
   - Куда? Куда ехать?
   - Ой, мама, помоги, - Кеша схватился руками за голову и оглянулся вокруг, - объездное шоссе, перед мостом налево вдоль берега! Наташа знает! Только быстро! Иначе - все!
   - Братан, едем!
   Кеша опять остался один под холодным темным небом, на берегу замерзшей реки, по которой гулял ледяной ветер. И куда теперь идти? Если бы он захватил с собой пальто, то просто постелил его на землю, сел и ждал, сам рискуя замерзнуть насмерть. Но пальто не было, а садиться на голую холодную землю не хотелось. И Кеша поковылял назад. Когда приедет помощь, не известно. А ноги Крошки Джейн сейчас нуждаются в тепле, которым он еще может поделиться.
   Через полчаса он увидел свой автомобиль, упал на заснеженную землю и зарыдал - от боли, от бессилия и от страха за двух женщин, до этого момента сидевшего глубоко в душе, без возможности выйти наружу. Возле машины горел большой костер, тепло которого Кеша чувствовал на расстоянии. У костра, покачиваясь от боли в пальцах, на своем стульчике сидела его (его, а не какого-то там Валеры!) Крошка Джейн, одетая во всевозможные куртки и пальто и укутанная с головой чехлами от кресел. Валера сидел рядом на корточках в рубашке. В одной руке он держал сигарету, в другой термос с разогретым чаем. Периодически он подходил к Жене, подносил термос к ее губам, возвращался и устало смотрел на пламя. Руки его ходили ходуном, все лицо было в запекшейся крови, что в свете огня делало его невыносимо страшным. Мужик - молодец, ничего не скажешь. Рядом лежал бур. Женя заставила Валеру принести с реки ее вещи. Ну что за женщина!
   Позади послышался звук моторов, а в округе заплясали синие и красные пятна. По берегу ехал наряд полиции, и следом два автомобиля, везущие "всех наших".
  
   Все трое угодили в больницу. У Валеры обнаружили сотрясение мозга. Так же он лишился трех зубов и сломал нос. Кеша получил воспаление легких, плюс к этому запрет на бег на любые дистанции. Да и вообще теперь он будет всегда прихрамывать на одну ногу. Женя обморозилась по полной. Нет абсолютно никакого желания описывать ее боль и слезы, все эти барокамеры, капельницы с лекарствами и неутешительные прогнозы врачей, а так же последствия, которые будут ее мучить всю жизнь. У нее отняли большие пальцы ног и зимнюю рыбалку. На этом и остановимся.
  
   В квартиру Жени постучались. Не позвонили, а именно постучались, и кто бы это мог сделать, как не Кеша своей тростью? Неуклюже вошел он в прихожую, еще не освоившись с хромотой. Сейчас, по крайней мере, он был не в том угнетенном состоянии, что в прошлый раз. Божью благодать не излучал, но и страдальцем не был.
   - Как ты? - спросил он, заходя на кухню.
   Это был их первый разговор, после предыдущего на этой же кухне. За все это время не было сделано ни одного звонка. Даже на похоронах Кати они не обменялись ни словом, только кивнули друг другу в знак приветствия и улыбнулись. Но плохие времена прошли, слезы высохли, и надо было принимать какое-то решение в их отношениях.
   - Никогда не ловила рыбу при помощи динамита, - вместо ответа сказала Женя, - вот, думаю, может летом стоит попробовать? Как думаешь?
   Она достала из холодильника ту самую бутылку, предварительно надев кухонные рукавицы, немного закуски, поставила на стол две стопки. Все, как в прошлый раз.
   Кеша представил себе Крошку Джейн, поджигающую фитиль динамитной шашки и забрасывающую ее в реку. Нормально.
   - Думаю, это хорошая идея.
   Он сел на стул, трость прислонил к кухонному шкафчику.
   - Будем бежать наперегонки, я тебя обгоню, - улыбнулась Женя.
   Не отвечая на колкую шутку, Кеша достал телефон и принялся возить пальцами по экрану.
   - Вот, с фотика скинул.
   Женя осторожно взяла в руки телефон. На экране была ее фотография в том самом, первом, платье. Она стояла возле зеркала и смотрела в сторону, будто прислушиваясь к крикам людей, защищающих ее крепость от неприятеля. Снимок был не обработан, как те, что выложены в сеть. На заднем плане висел синий занавес.
   - У меня там все есть, до единой, - гордо поведал Кеша, - и такие есть только у меня.
   "Все" и "все до единой" - разные вещи и Женя это понимала. Она пролистала снимки и с удивлением обнаружила еще одну, о которой даже не догадывалась. Бог весть когда, но Кеша умудрился сфотографировать ее на первой рыбалке, с удочкой в одной руке и бутербродом в другой. А я очень даже ничего, подумала она. А что, действительно, надо идти в модели. Дефилировать по подиуму из-за ног уже не получиться, да и возраст не тот. Но глянцевым журналам могу очень даже пригодиться. А то, откроешь, бывало, один такой, так и хочется тут же закрыть от переизбытка безвкусицы. Бог ты мой, кого только не берут теперь в модельный бизнес...
   - Ау, - Кеша защелкал пальцами перед ее лицом, - Хьюстон, вы на связи?
   Женя неохотно выплыла из своего модельного будущего и посмотрела на Кешу.
   - Все-таки, зачем ты тогда пришел, кроме как поесть?
   - Хотел с тобой побыть. Чего не понятного? Ты же, как солнышко среди всех остальных скучных людишек.
   - Не слишком ли озлобленно для бывшего театрального работника?
   - Я себя имею в виду в первую очередь. А ты такая одна-единственная.
   - Нас таких 538 на Земле, - попыталась пошутить Женя, чувствуя, куда этот разговор может завести.
   Кеша забрал телефон и закончил мысль:
   - Эти фотки будут только у меня. Никому не дам.
   Женя осторожно, что бы не ошибиться с выводами, и внимательно посмотрела на него, будто этот гость вошел не в дверь, а возник в ее квартире неожиданно. Хотя, в какой-то степени, так оно и было. На кухне сидел уже не тот знакомый-друг-приятель-братан, кем Кеша являлся до этого момента. Новый блеск в его глазах говорил о многом. Он решился!
   - Но... Почему? - она помотала головой, - Я как бы поняла... Но не очень.
   Кеша наклонился вперед и осторожно взял ее ладони в свои.
   - Потому что там, на сцене, ты была единственной, кто не притворяется. В отличие от актеров, ты показалась мне открытой и естественной. Наивной, конечно, но настоящей. Как ребенок.
   Почти не касаясь, он гладил ее ладони и от его ласки все, что навалилась на Женю за последнее время, попросту растаяло, как снег, как плохой сон или дурное предчувствие.
   - Тебя, наверно, поэтому и прозвали Крошкой Джейн? Я прав?
   Женя смущенно улыбнулась.
   - Папа так придумал, но делает вид, что это произошло само собой.
   Из прихожей раздался звонок.
   - Ждешь кого-то еще?
   Женя осторожно освободила руки:
   - Да я и тебя не особо ждала, - улыбнулась она и потрепала Кешу по волосам, - сейчас разберемся.
   Она вышла из кухни, послышался звук замка. До Кеши долетели тихие неразборчивые голоса.
   Женя вернулась быстрым шагом с выражением озабоченности на лице.
   - Какой адрес у того наркомана?
   - Э-э, так, Березовая, 27.
   - А квартира?
   - Ну, если Рита живет на пятом, - он закрыл глаза и с помощью указательного пальца пересчитал по памяти двери в подъезде сверху вниз, - то получается 15.
   Женя опять вышла в коридор, кому-то сообщила информацию и вернулась назад.
   - Это кто такой приходил?
   - Свидетели Иеговы, - поведала Женя, - я их отправила к нашему другу. Может, они его образумят.
   Кеша нахмурился, потом его рот расплылся в улыбке, а после он захохотал, сложившись пополам. Женя, не видевшая в стремлении помочь заблудшей душе абсолютно ничего смешного, зацепила вилкой кусок колбасы и стала жевать, пытаясь вспомнить, когда это Кеша умудрился сфотографировать ее на рыбалке.
   Водка так и не дождалась своего часа, а Кеша снова взял и долго еще не выпускал из рук ладони Крошки Джейн.
  
   Женя не могла отказать Кеше. Не могла и все тут. Она сама охмурила его, увела у сестры из родственной любви к Косте, причем сделала это так ненавязчиво, что и сама не поняла, как все произошло. Из-за нее, из-за ее бредовой мечты, Кешу выгнали из театра, а он даже не упрекнул ее в этом. Также она видела, как Кеша помогает Олегу и Кате, как стремиться хоть как-то облегчить им жизнь, беря часть непосильной ноши на себя. Сложно не оценить положительно усилия такого человека. Да и Валера рассказал в деталях все события той рыбалки, где при равных усилиях со стороны обоих, он отдал Кеше основную заслугу. Если бы в тот вечер она убрала свои руки из Кешиных, он бы попросту сломался. Во что бы это вылилось, в суицид, депрессию или нервный срыв, не важно. Может, он и держался до этих пор, что любил ее? А она уже была ответственна за любые возможные последствия. Валера друзей из пропасти не тащит, с работой у него все хорошо. Он справится. А Кеша - нет. В конце концов, Кеша очень хороший человек. Именно поэтому, после долгого телефонного разговора Женя, глотая слезы, удалила номер Валеры и взяла на работе отпуск сразу после больничного. Оправдана ли эта жертва? Кто знает?
   Может быть, и нет.
  

Возвращаясь к началу.

  
   Она еще раз прислушалась к шуму листьев. Ну, да. Они шуршат, как маленькие, именно маленькие, ракушки. Вот только листья звучат немного глуше ракушек. Как быть? Да очень просто. Много ракушек можно найти на море, а на берегу моря песок. Если на песок рассыпать ракушки, потом взять их в горсть и пересыпать вместе с песком в ладонь, то это будет как раз шум сухих листьев на ветру. Все верно. Кто-то скажет, что она не была на море? Только что оттуда.
   - Наши идут, - оповестила Наташа, облокотившись на баян, час назад ей подаренный любящей сестрой.
   По аллее шли Кеша, Женин племянник и маленькая Катя, Крошка Кейт для ближних, гораздо более счастливая, чем та, в чью честь ее назвали. Еле-еле передвигая малюсенькие ножки, и одной рукой держась за отца, она несла, другой рукой прижимая к себе, сразу три мороженных.
   - Ну-ка, дай маме одно, - сказал Кеша, глядя с любовью сверху вниз на свое чадо, отпустив ее руку.
   Дочка протянула маме одно эскимо.
   - Ах, ты, моя хорошая, - похвалила ее Женя и приняла мороженое за палочку кончиками пальцев.
   Наташа с Костей заулыбались.
   - И тете Наташе.
   - Где Олег с Саней? - спросил Костя.
   - Вот-вот подойдут.
   Бедный Олег, подумала Женя. А Катька недавно ей приснилась. Сидела в заснеженной степи и смотрела в огонь. Говорит, что у нее все хорошо.
   - А знаешь, как шумят сухие листья? - спросила Женя Кешу.
   - Да все равно, как они там шумят.
   Он сел рядом и обнял, не замечая, как у нее заблестели глаза.
   Ее муж в прошлом был любовником ее родной сестры. Валера не общается с ней даже по работе, и что он думает о ней, остается только догадываться. Ее дочь, заботливо вынашиваемая под сердцем девять месяцев, ничуть не похожа на нее. Вся в отца.
   Подул ветер и листья зашелестели, то ли как багдадские колотушки, то ли как ракушки, вперемешку с песком. Не-не-не. Близко, но не то.
   - Сухие листья шумят, как одиночество, - тихо сказала Женя.
   - Ну нам-то это не грозит, - улыбнулся Кеша, - кушай, пока не растаяло.
  
  

Всматриваясь в огонь

   Молодая женщина подкинула веток в костер. Те, под весом огня, затрещали, и серый дым стал подниматься, к звездам, слегка сносимый в сторону легким ветром, и растворятся в ночи. Возле костра стало жарко, женщина отодвинулась чуть подальше и в очередной раз оглянулась вокруг. Освещенная тонким месяцем и скупым светом бесчисленных звезд огромная ночная степь, белая и безмолвная. Промерзшая до первого водоносного горизонта. Всю степь покрывает толстый слой снега, в котором виднеются островки желтых трав и засохшие стебли саранок. А вокруг - мелкие мышиные следы, будто ниточный шов, стягивающий большие куски белой ткани.
   Ее следов нет нигде. Сидя на маленькой табуретке, неизвестно кем поставленной, она смотрит в огонь, поставив локти на колени и положив подбородок на ладони. И в этом огне женщина видит всю свою жизнь, от первого крика до последнего вздоха. Говорят, мы все через это проходим. Но кто же знал, что таким образом.
   Странное место, странное дело - сидеть и смотреть в огонь. И нет возможности избежать этого. Стоит только отвести взгляд, закрыть глаза или отвернуться - изображение застывает, как море на картине Айвазовского.
   Тишину нарушил отдаленный громыхающий шум, похожий на работу сотни станков в цеху. Вдали показалась цепочка светящихся окон электровоза, спешащая в свой пункт назначения. Женщина проводила его заинтересованным взглядом. Там живые люди, знающие, но постоянно забывающие, что каждый их поступок четко зафиксирован. Ее жизнь записана в языках пламени. Хотя, может у каждого это происходит по-разному? Чуть слышно простучали колеса по стальным рельсам. Покачиваясь от усталости, вагоны пробежали по железнодорожной насыпи и исчезли в темноте. Напоследок послышался печальный и тоскливый гудок, звучащий крайне гармонично с этим местом.
   Она взяла из хвороста ветку, посмотрела на нее. Изломанная, ассиметричная, как трещина на стекле. Как и ее жизнь, которая повторно завершиться с последним потухшим угольком. А здесь она просто пассивный наблюдатель. Больше половины жизни уже просмотрено - рождение, детство, юность. Осталось самое важное. Гори, гори в огне мое прошлое. Вместе с дымом исчезай безвозвратно в ночной тишине. Она бросила ветку в огонь, в безжалостные языки пламени.
   Гори.
  
   Но так ли уж ее прошлое было плохим?
   В тот день на улице имени Геращенко произошел прорыв трубы. Хлынувшая горячая вода затопила автомобильную дорогу и залила пешеходные тротуары. Пар от кипятка окутал весь район, который в народе назывался Пролетарским из-за событий столетней давности. По причине аварии "Газели" с номерами 2, 34, 47 и 56 не смогли выйти на маршрут. Жители района, осторожно передвигающиеся по бордюрам, как канатоходцы, дружно прокляли этот день. Аварийщики тоже не прыгали от радости. Работники троллейбусного депо ликовали. Так этим маршрутчикам и надо! Пусть и на короткий срок, но справедливость восторжествовала.
   Катя вошла в переполненный троллейбус и протиснулась в середину салона. Из-за толпы невозможно было отряхнуться от снега, впервые выпавшего в этом году на радость детям и будущим снеговикам. Она подула на воротник и снежинки посыпались на парня, сидящего рядом. Молодой человек вздрогнул, отвлекаясь от своих дум, и рассеянно поднял глаза.
   - Ой, извините.
   - Девушка, присаживайтесь, - парень встал с сиденья.
   - Спасибо, я постою, - ответила Катя с вежливой улыбкой и поправила очки.
   Троллейбус встал на перекрестке, ожидая нужного цвета.
   - Значит, я зря поднимался? - парень изобразил огорчение.
   - Выходит, что так, - посочувствовала Катя, - что поделаешь?
   Парень оглянулся. Вокруг стояли мужчины и подростки-студенты, все молодые и здоровые, предлагать место было некому.
   - А знаете, что? - спросил он с вызовом.
   - Что? - отозвалась Катя.
   - В таком случае я тоже не сяду. Будет толпиться вместе.
   Катя равнодушно пожала плечами.
   - Эх, такого человека обидели, - послышалось за спиной.
   Молодежь засмеялась.
   Катя наигранно вздохнула, показывая свое отношение к происходящему, и присела. Стараясь быть в курсе того, что творится за окном, она все равно чувствовала присутствие мимолетного поклонника.
   Да только поклонник оказался не мимолетным.
   Он вышел вместе с ней и держась на расстоянии, присущем воспитанным людям, продолжил ухаживания.
   - Разрешите проводить вас до дома?
   - Я вас не знаю, - объяснила Катя, не испытывая, впрочем, недоверия к молодому человеку.
   - А хотите, я угадаю, как вас зовут?
   - Анастасия.
   - Очень приятно, но вы не ответили на мой вопрос.
   - Нет, не хочу.
   - А я бы со второй попытки угадал. Точно говорю.
   - Не велика премудрость, - заметила Катя.
   - Полностью с вами согласен, - обрадовался парень, - а знак Зодиака вас интересует?
   - Нет.
   - Возраст?
   - Нет.
   - Может быть, вес?
   - Молодой человек, - Катя резко остановилась и сделала шаг к нему, - я каждый день встречаю вам подобных, у которых в запасе одни и те же способы знакомств. Никакой индивидуальности и оригинальности. Как по шаблону. Надоело.
   Парень смутился, но тут же перешел в наступление.
   - А как тут можно проявить индивидуальность, если вы и вам подобные воротят нос от нашего брата и не дают ни малейшей возможности проявить себя вне шаблона.
   Катя удивленно приподняла брови и усмехнулась. Или обидчивый, или напористый. К обоим типам мужчин ее мама относилась с осторожностью, а мамы редко ошибаются. Они, мужчины, должны быть уравновешенными и иметь чувство собственного достоинства. Если мужик не может держать себя в руках, значит - зачем он нужен? Первую половину жизни мучайся с его капризами, а потом, когда жизнь прошла, привыкаешь. Так мама сравнивала всех мужчин с Катиным отцом, человеком уравновешенным, как 21 марта и 22 сентября. Людей таких же спокойных, при желании, можно найти, но еще более спокойных... Это совершенству нет предела, а спокойствию - уже найден. Вот были бы все мужики такими, глядишь - и войн бы не было.
   Катя посмотрела в сторону дома, прикинула расстояние.
   - За пять минут вы успеете показать свой внутренний мир и осыпать меня не штампованными комплиментами?
   - Я только этого и жду, - обрадовался парень.
   - В противном случае вы идете домой и даже не думаете ежедневно караулить меня возле подъезда с букетом цветов?
   - Это был мой второй вариант... Но я согласен.
   - Время пошло.
   Катя взяла его под руку и под хруст первого снега они пошли, рядом со школьниками с коньками и бабушками с сумками.
  
   У нее уже был один поклонник в детском саду. Все норовил сесть рядом, хитростью и силой отвоевывая маленький стульчик у других детей. Он мог долго, открыв рот, смотреть, не отрываясь, на маленькую Катю, которая не очень-то и оценила все старания мелкого ухажера, способного пробежать под столом, не задев его головой. Чистая невинная любовь существовала вплоть до первого класса, когда несостоявшийся жених пошел учиться в другую школу, следуя непререкаемой родительской воле.
   С тех пор кто только не клеился к ней до этого дня, каких чудес не предлагали. На каких только не подъезжали тачках, из окна приглашая ее подвести, при этом забывая об элементарных правилах приличия, а иногда даже и не зная таких. И Егор, тот, что из троллейбуса, выгодно отличался от всей этой хамоватой, через чур уверенной в себе, массы. Он был в меру галантен, немного воспитан и достаточно обходителен, чтобы показаться культурным человеком. По крайней мере, мама Кати была приятно удивлена, когда молодой человек, сопровождающий ее дочь, поздоровался с ней возле подъезда. О чем не преминула сказать за ужином, а мамы редко ошибаются. Так и сказала:
   - Вы случайно, не возле театра познакомились?
   На что Катя только фыркнула.
   - Зря пыхтишь. Один раз попробуешь, и на первой же дискотеке тебя стошнит от передозировки убожества в ваших песнях. Отец, скажи!
   - От хорошей драмы еще никто не умирал, - согласился тот.
   - А как же герои на сцене? - улыбнулась Катя.
   - Красивой смертью не грех умереть, - предположила мама.
   - Работа у них такая, - добавил отец.
   Мама недовольно нахмурилась.
   - А чего это от тебя табаком несет?
   - Потому что забыла жвачку купить, - просто ответила Катя и ушла к себе в комнату, давая понять, что нравоучения на этот момент ей не интересны.
   - А Егорка знает? - крикнула мать.
   - Не скажешь, не узнает! - донеслось из-за закрытой двери, - Я, вообще, только балуюсь.
  
   И хотя в тот день Егор ничего из себя сверх оригинального не продемонстрировал, Катя дала ему еще один шанс. Потом еще один. Да тут еще удачно подвернувшиеся новогодние праздники и зимние каникулы, все это внесло вклад в развитие отношений. А уже весна добила молодых чистым теплым воздухом и прозрачной капелью в свете мартовского солнца. Не в силах противостоять весеннему вихрю, подобно остальным обреченным, их унесло с головой в пучину под названием любовь. Студенческая жизнь вполне может себе это позволить - пора такая. Катя приходила поболеть за Егора на игры по волейболу в его колледж. Егор делал за Катю чертежи для дипломного проекта. Катя сменила очки на линзы, Егор посвятил Кате свои первые и последние же нескладные стихи.
   Вскоре Катя предложила Егору то, что не каждая девушка может себе позволить.
  
   - Спроси, нет ли у меня лишнего билетика на спектакль?
   Егор внимательно посмотрел на Катю, пытаясь понять тему прежде, чем ему все разложат по полочкам. Впрочем, его мама дураков не рожала.
   - У тебя случайно нет лишнего билетика... А что за спектакль?
   - "Нежданная любовь" с Любашиной и Андрюхиным. Мама говорит, что это реально круто.
   - А в театрах показывают что-то крутое? Я думал, там классика или нечто гениальное.
   - Во-первых, не показывают, а дают. Это же театр. И в театре дают "Нежданную любовь". А во-вторых, крутая классика круче обыкновенной классики... Вот я из-за тебя ерунду городить начала.
   - Так что там с билетиками? Найдется лишний?
   - Вам очень повезло, молодой человек, - радостно выкрикнула Катя, - у меня как раз есть одна лишняя контрамарка. Это билет такой. Можно сказать, что вы родились под счастливой звездой. Любашина редко к нам заглядывает, а она, между прочим, дважды почти получила "Золотую маску".
   - Но не получила?
   - Номинация тоже о многом говорит.
   - То есть, ты хочешь сходить в театр?
   - Молодец, догадался.
   - Я нельзя было просто об этом сказать?
   - Сразу видно, что ты темный, некультурный человек. Пропащий пасынок мрачной эпохи. Театр - это не кино. Там человек сыграл роль, получил бабло и читает следующий сценарий.
   Монолог Катя сопровождала элегантными движениями рук.
   - Театр, это волшебное действие, где событие переживается актером каждый раз по-новому. Всякий раз переосмысленное и сыгранное с еще большей отдачей. Театр, это жизнь, прожитая много раз, и не похожая на предыдущую.
   - А пафос обязателен?
   - Пафос - неотъемлемая часть театра. Актер без пафоса, халтурщик и пустышка. Так папа говорит.
   - Папа врать не будет.
   - Вот и я о том же.
   - Ты сама-то хоть раз ходила туда.
   - Это будет наш с тобой дебют.
   Вот никак Егор не собирался ходить по театрам, где много говорят и мало умирают.
   - Ну давай сходим на эту Любашину, если так хочешь, - равнодушно согласился он.
   - Не я хочу, а мы хотим, - поправила Катя, - вместе. Ты этого хочешь так же, как и я.
   - Да-да, это мечта всей моей жизни.
   - Не вижу оптимизма на твоем лице, но завтра вечером ты станешь новым, одухотворенным человеком.
   - Значит, спектакль завтра? - уточнил Егор.
   - Завтра, в семь вечера. Ты цветы купишь?
   - В первый же раз ты хочешь оттянуться по полной?
   - Я не привыкла измерять свою жизнь полумерами, - гордо сказала Катя.
   - Сколько пафоса, - с улыбкой заметил Егор.
   - Завтра окунемся с головой в театральную жизнь, а если не понравиться - будет ходить в кино, хавать ширпотреб и наслаждаться убогостью массовой культуры
   - Ты как-то предвзято относишься к киноискусству.
   - Актер кино играет роль, получает бабло и читает следующий сценарий, - повторила Катя.
   Олег отрицательно помотал головой.
   - Актер получает не бабло, а гонорар за роль, которую он должен сыграть настолько идеально, чтобы ее не надо было переосмысливать заново. Или ты считаешь, что "Москва слезам не верит" убожество?
   Катя с удивлением и почти испуганно посмотрела на защитника киноиндустрии.
   - Кино, это развлекаловка, - продолжила она гнуть свою линию, - сколько бы Оскаров не получил фильм - одни плачут над "Титаником", другие в это же время жуют попкорн и трещат по мобильному. В театре такого нет.
   - В театре убогие, дешевые декорации, все условно, все на уровне детсадовских утренников, а билеты в десять раз дороже. В фильме, по крайней мере, картинка отличная. Особенно в 3D.
   - В театре не надо прибегать к техническим новинкам, чтобы погрузиться в атмосферу.
   - Если актер выйдет на сцену пьяным, второго дубля не будет.
   - Ну, это конечно, весомый недостаток, - замялась Катя и тут же победно выкрикнула, - Зато первый спектакль прошел гораздо раньше "Прибытия поезда".
   - По вполне объяснимым причинам. Я понимаю твою любовь к театру, но ты оскорбляешь кино без необходимой на то причины. И это не очень тактично для ценителя искусства.
   Катя театрально махнула рукой.
   - Я бы не стала принимать близко к сердцу мои слова. В конце концов, я играла свою роль.
   - Вот завтра я лично сравню, так ли хорош театр, как ты его превозносишь.
   - Только не надо судить строго, - предупредила Катя, - ты в этом деле еще новичок. Еще не знаешь всех тонкостей театрального искусства.
   - Я буду снисходителен.
   Они были замечательной парой, им обоим светило одно солнце, периодически прятавшееся за тучами. Возможно, ссоры тоже для чего-то нужны. Без них не было бы примирений, а жизнь превратилась в серую однообразную смену дней.
  
   Следующим вечером, сразу после спектакля, конструктивный спор едва не перерос в воинственную полемику. И причиной тому был факт, что Егора, в отличие от Кати, не вдохновили ни игра актеров, ни декорации, а сама пьеса показалась ему скучной и затянутой. Он был единственным из зрителей, кто аплодировал без особого восторга.
   - Просто это не мое, - пытался оправдаться Егор.
   - Не его это, - ворчала Катя, - неспособность оценить классику не является достоинством современного высокообразованного человека. Это было божественно.
   - А вот меня не зацепило, - продолжал Егор.
   - Театр не должен никого цеплять, - она поморщилась, придавая последнему слову максимальное пренебрежение, - театр сначала возносит к небесам, а потом плавно опускает на землю. И то, через несколько часов, когда проходит чувство легкой эйфории.
   - Что-то не похоже, что сейчас у тебя именно это чувство.
   - Потому что ты мне испортил первый поход в театр.
   - Надо было одной идти, не было бы разочарований!
   - Надо было, - воскликнула Катя, - надо! Если бы знать все заранее, то и вечер не прошел бы впустую.
   Егор глубоко вздохнул и мысленно подсчитал до десяти.
   - Ну давай попробуем еще раз. Может, я был не очень внимательным.
   - Да ты, по ходу, был где угодно, только не там, - пробурчала Катя, но уже более мягким тоном.
   - Сразу после диплома, идет?
   - Даже не знаю, - с легким кокетством сказала Катя, - тебе, действительно, лучше по киношкам ходить.
   - Я серьезно. Давай сходим еще раз. Театральный сезон только начался, впереди еще много интересных постановок.
   Катя с интересом посмотрела на Егора, но многозначительно промолчала.
  
   Но после диплома у них все окончательно разладилось. Защита у обоих проходила в один день. Егор утром позвонил Кате и предупредил, что мысленно он с ней, а значит - все будет хорошо. Катя ему поверила и, как оказалось, не зря. Егор окончил средне-техническое образование, Катя - высшее. Они уже созвонились и сердечно поздравили друг друга с окончанием учебы. Казалось бы, последний день студенчества - пей, веселись, радуйся жизни. Что они и делали.
   Приближалась ночь, вчерашние студенты и завтрашние молодые специалисты вышли из ресторанов и направлялись навстречу друг другу, в компании своих однокурсников. Встреча была изначально не запланирована, и стала своеобразным сюрпризом для обоих.
   Катя увидела своего парня в самом неприглядном виде, и это не радовало взгляд. Егор был пьян, даже исключительно пьян, но это не помешало ему разглядеть в руке Кати сигарету, которую та щелчком отправила в сторону. Егор проследил траекторию бычка, засек место падения и устремил на Катю взгляд, полный презрения.
   - Вот, значит, как? - спросил он тоном человека, которого только что предали.
   - Получается, так, - согласилась Катя, не совсем понимая смысла этого диалога.
   Однокурсники озадаченно переглядывались между собой, пытаясь определить суть конфликта.
   Егор еще немного постоял, изображая несчастного человека, потом резко развернулся и пошагал в обратную сторону. Катя последовала его примеру. Ниточки, до этого надежно удерживающие пару, рвались одна за другой, по мере увеличения расстояния между молодыми людьми.
   - А что, собственно, произошло? - поинтересовался парень из компании Егора, - кто-нибудь понял?
   - В энциклопедии близких отношений это называется расставание, вследствие несоизмеримой гордыни, - заключила Катина подруга.
   Не теряя времени даром, две компании объединились в одну и продолжили прогулку по ночному городу. Благодаря встрече, из этого коллектива в будущем возникли одна дружная семья, одна - не очень. Если кому-то интересно.
  
   Катя подошла к окну, встала за занавеской и оглядела двор. Стоял теплый летний вечер. Тень от соседнего дома уже закрыла всю детскую площадку и медленно двигалась к ее подъезду. Двое детей резвились в песочнице. Еще одного, веселого и крикливого, качал на качели старший брат. По центру двора ходил одинокий голубь, воровато оглядываясь. В палисаднике, среди берез и высокой травы два кота выясняли отношения.
   Егора не было. Скамейка, на которой он последние несколько дней сидел, в надежде на разговор, в это время пустовала.
   И что-то вдруг переменилось в ее дворе. Все вроде бы находилось на своих местах - и дети, и березы, и вечерняя тень, медленно двигающаяся по двору. Но все же одна важная деталь отсутствовала, и это отчетливо бросалось в глаза, и делало общую картину незавершенной. Уже не рискуя быть замеченной, она отодвинула занавеску и вплотную наклонилась к окну, практически касаясь носом прохладного стекла.
   Он опоздал. Он разлюбил. Ему просто надоело каждый день сидеть на этой скамейке и смотреть на ее окно, ожидая, когда время перемирия наступит. А она даже зареклась еще хоть раз прикоснуться к сигарете...
   С грустью на сердце Катя отвернулась от окна и рассеянно посмотрела на свою комнату. И почувствовала себя жалкой и одинокой.
   А что ты хотела, спросила она себя. Самый совершенный механизм ломается, а человек подавно. Сколько ему еще надо было сидеть под окнами и караулить ее? Ссора, это, конечно, хорошо, но в определенных количествах. Хотя...
   Тише, тише, котенок. Не стоит все принимать близко к сердцу, если вдруг что-то пошло не так. Она еще раз выглянула в окно, на всякий случай, и ей даже показалось, что он, прежде незамеченный, сидит на своей полюбившейся скамейке. Но все осталось так же, как и мгновение назад, только двор еще больше погрузился в вечернюю тень.
   Самое нелепое в данной ситуации было то, что ссоры, как таковой, не было. Была невысказанность, молчание. То, что можно было обсудить и разрешить, осталось нетронутым. И каждый день вдали друг от друга только усугублял ситуацию.
   А ведь Егор звонил, предлагал встретиться. Писал СМС-ки. Потом каждый вечер приходил к ней во двор и сидел на скамейке до ночи, надеясь на встречу. Катя молчала, игнорировала, ушла в подполье. И если даже Солнце однажды перестанет светить, то надежда тем более долго не живет. Надежду надо подпитывать, чтобы она знала, что есть смысл в ее существовании.
   Егор пропал на целый год.
  
   - Молодой человек, что вы во мне увидели интересного? - спросила Катя, не скрывая раздражения.
   - Привет, - улыбнулся наглый парень, сидевший в троллейбусе напротив.
   - Мы знакомы? - презрительно прищурилась Катя, зная, как она думала, ответ. Не он первый строит глазки.
   - Мое почтение, Екатерина, как вас там по батюшке?
   Катя внимательно посмотрела в лицо соседа, которое уже показалось более знакомым.
   - Ну ты даешь! - изумился парень, приложил руку к сердцу и слегка поклонился, - Никита.
   Ах да, Никита. Теперь все встало на свои места, хотя особой радости она не испытала. Ухажер-воздыхатель из детского сада не закрывающий рот, и не отводящий взгляда от маленькой Кати. Сколько же лет перемахнуло через забор прошлого, чтобы вот так неожиданно лицо с фотографии из папки "Здравствуй, школа!" возникло перед ней, сильно измененное, но узнаваемое после небольшого напоминания. По крайней мере, сейчас его рот был закрыт, а глаза не источают ту детскую влюбленную нежность.
   - Привет, Никитос! - выпалила Катя, слегка подрастерявшись от неожиданной встречи.
   Никита чуть поднял удивленно брови, но тут же улыбнулся, как бы говоря - называй, как хочешь, но не перегибай палку.
   - Куда направляешься? - спросила Катя
   - Дома скучно. Вот - гуляю. А ты?
   - В театр, за билетами.
   - Духовно просвещаешься? Молодец.
   Они помолчали. Не поклонница затянувшихся пауз, Катя продолжила разговор.
   - Чем занимаешься?
   - Строю объекты по области, работаю вахтой, часто в разъездах.
   - На автобусах ездишь или в поездах?
   - В поездах, - ответил Никита, - двадцать дней там, десять здесь.
   - Наверно интересно часто путешествовать, - предположила Катя, - многое видишь по дороге.
   - Ага, много чего, - поморщился Никита и устало махнул рукой, - степи, леса и маленькие станции. Все!
   - Зато, бесплатно.
   Троллейбус остановился, впустил-выпустил людей, и тронулся дальше.
   - А ты чем?
   Катя задумалась.
   - Я только что универ закончила. А ты уже работаешь...
   - А вот не надо все одиннадцать классов оканчивать, - поучительным тоном сказал Никита, - после девятого я рванул в техникум, а когда ты перешла на третий курс, я уже обеспечивал сам себя.
   - Круто, - согласилась Катя, - время зря не теряешь.
   - Тем более, что я и года не отучился. Появилась возможность, я ею воспользовался.
   - Вот как!
   - У тебя есть кто-нибудь? - неожиданно спросил Никита, - И я сейчас не про родителей спрашиваю.
   Катя замялась. Ответа на этот вопрос она наверняка не знала.
   - Был один... - неуверенно сказал она.
   - Тогда, может, сходим куда-нибудь? Что бы время не терять.
   - С тобой?
   Никита демонстративно оглянулся по сторонам, в поисках других кандидатов, вызвав у Кати улыбку.
   - Да хотя бы со мной.
   - Давай в театр, - загорелись у Кати глаза.
   - В театр? - как-то грустно удивился Никита.
   - А что тебе не нравится в театре?
   - Да я всегда думал, что театр - отстой, - и, увидев возмущение в глазах Кати, поспешил исправиться, - то есть, театр, это, безусловно, круто. Но как-то несовременно.
   - А ты когда в последний раз там был? - с вызовом спросила Катя.
   Убить его за такие слова она еще успеет. Но для начала надо попытаться обратить дикаря в свою веру.
   - Да я там вообще никогда не был, - с гордостью заявил Никита, - Бог миловал.
   - А слабо хотя бы один раз посмотреть спектакль? Или друзья-строители тебя не поймут?
   Никита криво усмехнулся.
   - Не надо меня на "слабо" брать. Не сработает.
   Родителям он точно не понравиться, подумала Катя. Слишком развязанный и самодовольный. Но о ЗАГСе речи пока нет.
   - Но если хочешь в театр... Давай сходим. Потом похвастаюсь перед друзьями-строителями, когда будем раствор замешивать.
   Они вышли на одной остановке возле театральной площади. Никита, как джентльмен, предложил даме покурить. Слегка поколебавшись, Катя приняла сигарету.
   Затягиваясь и выпуская дым в небо, она мысленно попрощалась с Егором.
  
   Катя подкинула веток в костер. Хвороста еще много. Уже меньше половины, но хватит, чтобы о многом пожалеть.
  
   Как и предполагалось, Никита не произвел на Катиных родителей должного впечатления. Не дотягивал до идеала. Работает человек - хорошо, зарабатывает прилично - еще лучше. Голова соображает, руки растут, откуда надо. А значит, гвоздь прибить сможет. Но нет в нем душевного равновесия и элементарного чувства такта. Даже в общении с будущей тещей. Нет-нет, да промелькнет в разговоре какая-нибудь грубость и опрометчивая резкость. Ляпнет что-нибудь такое, что в интеллигентных семьях считается недопустимым, а сам не заметит.
   - Анекдот про тещу, - предложил как-то Никита.
   - Не надо, - оборвал его отец, зная, чем могут закончиться подобные шутки.
   - Хотя не стоит, он немного нецензурный, - согласился Никита.
   - Тем более.
   Воспитание - больше уличное, чем семейное, предположила мама. Такой и жену ударить может, а не ударит, так замахнется, что тоже не добавит ему призовых очков.
   - Скажу прямо, из таких получаются хорошие любовники для непостоянных встреч. Как муж, он нестабилен.
   - Не какой? - переспросила Катя.
   - Хреновый муж из него выйдет, - пояснила мама, - неверный.
   - Нам еще как-то рано о замужестве говорить.
   - А о постели не рано? А? Молодые, да ранние?
   - Это мое личное дело, - заметила Катя с уловимой долей агрессии.
   Мама смиренно подняла руки, демонстрируя ладони:
   - Согласна, твое, - она напряженно вздохнула, - делайте, что считаете нужным. Но мне очень бы не хотелось когда-нибудь от тебя услышать, что я была права. И слез твоих, тоже не хочу видеть.
   - Не увидишь, - пообещала Катя.
  
   Прошел год. Отношения между молодыми оставались на уровне. Глобальных ссор не возникало. В плане театра Никита оказался стойким и терпеливым. Театр ему не нравился, он его ненавидел, но старался не показывать вида. В конце концов, объяснял он Кате, театр - это тусовка, это какое-никакое мероприятие, это нечто пафосное и в меру интересное. За двадцать дней работы в области, возводя строительные леса и бегая за пьяными работниками, можно настолько духовно обеднеть, что и театр сойдет за отдушину. Так он рассуждал, лежа под Катиным одеялом, после очередной вахты. Но как-то неискренно.
   В это время раздался звонок в дверь. Никита, недовольно ворча, потянулся за одеждой. Катя взглянула на часы - для родителей еще рано. Она быстро накинула халат и поспешила в прихожую. И открыв дверь, она потеряла дар речи - в подъезде стоял Егор. Подтянутый, стройный, уверенный в себе.
   - Привет, - сказал он с осторожностью, с какой диггер спускается в незнакомую пещеру.
   - Привет, - выдавила Катя, и напомнила дела минувших дней, - давно не виделись.
   - Я в армии был, - гордо заявил Егор, - хотел сказать, но ты меня игнорировала.
   - Да ты проходи, - еле прошептала Катя и сама сделала шаг назад.
   Егор шагнул через порог и оглядел прихожую. С его последнего визита ничего не изменилось, разве что какой-то молодой человек в майке и семейных трусах прошел на кухню.
   - Здрасте! - бросил тот.
   - Здравствуйте, - пробормотал Егор, чувствуя, как замерло, а потом с бешенной скоростью застучало сердце.
   Катя не знала, куда деваться. Жизнь ее не научила, что делать в таких ситуациях. Повода не было. Поэтому придется выкручиваться самой.
   - Так ты почему ничего не сказал? - спросила она, стараясь казаться веселой.
   - Я же звонил, - еле выговорил Егор, поражаясь, как глухо звучит его голос, - ты трубку не брала.
   - Сообщение хотя бы послал, - настаивала на своем Катя, уже зная ответ.
   - И посылал, и сам приходил, - пробормотал бледный Егор, - мама говорила, что тебя нет. Что гуляешь с подругами...
   - Да там все как-то завертелось... - промямлила Катя и вдруг разозлилась, - ну ты же все уже понял!
   - Понял.
   Егор вышел во двор, чувствуя себя смятым фантиком, в придачу еще и втоптанным в грязь.
   - А меня девушка бортанула, - сказал Егор сам себе и беспомощно оглянулся вокруг.
   Объятый прохладой одиночества, и ощущающий себя никому не нужным, он направился прочь от этого подъезда, до которого еще полтора года назад проводил девушку. Шел не спеша, еле передвигая ноги, не зная, что из своего окна смотрела на него Катя, до боли в пальцах вцепившись в занавеску.
   - Кто приходил? - поинтересовался Никита, плюхаясь в кровать.
   - Бывший парень, - не стала скрывать Катя.
   - Хотел все начать заново?
   Катя беспомощно развела руками.
   - Да он даже не знал, что все закончилось.
   - Да ты крутая, - удивился Никита, - могла бы позвонить, что ли. Ради приличия.
   - Мы поссорились, а его номер удалила.
   - Бедный юноша. А в записной книжке?
   - Нет у меня записной книжки, - пододвинула косметику и открыла карманное зеркальце, - и телефонного справочника тоже нет.
   - А в сетях?
   - Нет его в сетях.
   Никита сел на кровать.
   - А вот потеряешь телефон, где будешь меня искать? - он потянулся за штанами, - Меня в сети тоже не наблюдается.
   - Чего тебя искать? - грустно улыбнулась Катя, - Вот он ты, здесь.
   Читатель может предположить, что Егор обязательно вернется и отвоюет свою Катю у этого проходимца. Многие истории так и заканчиваются. Нет, мой друг. Егор, этот замечательный парень, больше не появиться на страницах нашего повествования. Потому что я, как жесткий и беспощадный автор, так решил. Да, Егору будет трудно, ему будет больно, но он обязательно найдет свою любимую, они проживут долгую счастливую жизнь и умрут в один день ровно через сто лет в окружении детей, внуков и бессчетного количества правнуков. Я, как автор, знаю это стопроцентно.
   А вот расплата нашей Кате за содеянное не заставила себя долго ждать.
  
   Костер чуть ослабел, языки пламени стали меньше, дрова уже радостно не щелкали. Катя со злостью подкинула в огонь несколько толстых веток и, обращаясь к небесам, с вызовом крикнула:
   - А вот обязательно еще раз надо напомнить, какая я дрянь?
   Небо молчало, огонь от сытости раздулся. Катя опять посмотрела на пламя и сцены из ее жизни, замерзшие, как от нажатия кнопки "pause", вновь ожили.
   Так надо.
  
   Как ты к людям, так и они с тобой. Как аукнется, так и откликнется. Много пословиц и поговорок придумано нашими предками в наседании своему неразумному потомству, то есть - нам. Кто бы еще прислушивался к мудрым советам.
   Когда в Никите проснулась его давняя любовь, для Кати он был просто человеком, влюбленным и забавным. Но когда те же чувства стали проявляться в ней самой, Никита начал сдавать назад. Его пыл стихал в то время, когда Катя готова была его часами слушать, раскрыв рот. Он с меньшей охотой отвечал на ее звонки, она же звонила каждые три часа с идиотским вопросом "ты меня любишь?". Он хотел побыть один, посмотреть свой любимый фильм, она звала его в этот мерзкий театр, на каких-то там Ерошиных, Богословских, Васюковых. Этих гениев современности, будь они не ладны. Он их ненавидел. Ненавидел их кривляние, называемой игрой, дешевые декорации и антракт, потому что из-за антракта выйти из театра (и попасть домой) можно на двадцать минут позже.
   На вахту Никита уезжал уже с радостью, двадцать дней работал по-стахановски, возвращался с грустью и тоской. А тут опять его ждали очередные свидания, а свидания проходили почти всегда в театре. В остальное время Катя пыталась устроиться на работу.
   Не в правилах Никиты было выдумывать причины, чтобы пропустить очередную клоунаду. Он не собирался "болеть" и заниматься "более важными делами".
   - Больше я в театр ходить не буду, - сказал он с твердостью застывшего цемента, а в цементе он понимал больше, чем в спектаклях.
   - Это почему еще? - не удивилась, а возмутилась Катя, - Скажешь тоже...
   - Я его не люблю, я некультурное быдло, и меня тошнит от всего этого сброда.
   Дав Кате ровно столько времени, чтобы понять смысл его слов, но не успеть ответить, он продолжил:
   - Именно - сброда. Показывать один и тот же спектакль десятки раз в разных городах и при этом зашибать деньгу, это надо иметь колоссальное терпение.
   - Но...
   - Но невозможно играть в сотый раз так же искренно, как в первый. Это уже рутина. А пока они все доедут до нашего города, их запал проходит. Все их монологи мертвы, а герои двухмерны. Им хочется поскорее все закончить, а некоторые к занавесу уже еле на ногах стоят.
   - Ты стопроцентно не прав.
   - Да я с плитку кладу с большей душой, чем они играют.
   Катя обиженно молчала. У нее уже был опыт в полемике насчет театра. И опыт показал, что результат возможен только при двустороннем компромиссе, а сегодня уступать никто не собирался. Но ее останавливало другое. Если перепалка приведет к ссоре и разрыву, она может опять потерять своего мужчину, а вот этого ей хотелось меньше всего.
   Никита встал с лавочки.
   - И нам надо расстаться, - неожиданно сказал он.
   Кате словно врезали пощёчину в тот момент, когда она задувала свечи на именинном торте.
   - Я охотник и мне нужна женщина, которую надо завоевывать каждый день, снова и снова. Мне не интересно, когда ты кидаешься мне на шею. Я должен наговорить тебе кучу комплиментов, чтобы ты только позволила только чмокнуть в щечку. Сплошной монолит, понимаешь?
   - Я легко стану монолитом, - прошептала Катя и встала на ватные ноги.
   - Это уже будет просто притворством, - покачал головой Никита, - ты не сможешь измениться так же, как и я. Иначе это будет более худшей игрой, чем то, что вытворяют твои лицедеи. Дай телефон.
   Катя с готовностью протянула ему сотовый, в надежде благополучного решения сложившейся ситуации. Но Никита удалил свой номер, стер все сообщения и уничтожил историю вызовов. Катя чувствовала себя униженной и беззащитной. За нее уже все решили, не дав шанса хоть как-то спасти ситуацию.
   - У меня в книжке он записан, - тихо проговорила она.
   - Конечно, записан, - Никита вернул телефон, - извини.
   Он повернулся и пошел в ту сторону, где была его жизнь без Кати и театра.
   Легкое дуновение ветра, шелест листьев, солнечные лучи, греющие кожу. Все это не могло спасти от случившегося.
   Кате хотелось расплакаться. Слезы могли бы немного облегчить душу, но их, как назло не было. Что-то тяжелое и безысходное опустилось к ней на плечи, заставило сгорбиться. Катя дрожащими руками достала сигарету и опустилась на лавочку. Несколько попыток заставили колесико зажигалки чиркнуть о кремень и вызвать огонек. Такой драмы ей еще не приходилось наблюдать, а участвовать в ней и подавно. Еще совсем недавно она чувствовала себя очень плохо, когда бросила Егора. Но теперь, когда правосудие восторжествовало, это было исключительно гадко. Все же бросать и быть брошенной, это две разные вещи.
   В голове словно образовалась каша из эмоций, желаний, непролитых слез - и все это застыло, как на морозе. Словно змеи запутались в тугой клубок, и ни одна из них не может выбраться, и тем самым ослабить узел. Тупик.
   Дым от сигареты плясал в воздухе, кувыркался - легкий и независимый.
  
   Катя заглянула в отдел кадров.
   - Я по объявлению.
   - Только что учебу закончили? - предположила женщина, смерив Катю опытным взглядом.
   - Да, - солгала та, - но у меня высокий средний балл.
   - Но опыта работы нет?
   - Есть непреодолимое желание работать.
   Женщина грустно улыбнулась.
   - Оставьте ваше резюме.
   Катя вышла на улицу и в блокноте вычеркнула из списка восьмое предприятие. Оно же - последнее.
  
   В день очередного отбытия Никиты на вахту, Катя пришла на вокзал. Она бродила среди мужчин с большими сумками, слышала их разговоры, анекдоты, смех. Как выброшенный на берег необитаемого острова напряженно вглядывается в бесчисленные волны, поддернутые утренней дымкой, так и она искала Никиту среди мужских лиц, так похожих друг на друга. Но вот самого Никиты нигде не было видно. Может он уже сидел в вагоне, может уволился или взял отпуск. Может, уехал в другой город. Расспросы тоже не увенчались успехом.
   Она не знала, где он живет. Не знала его друзей. Номер телефона не записала и не запомнила наизусть. Даже фамилию не смогла вспомнить, а фотографии из детского сада лежали, позабытые где-то в потаенных недрах квартиры. Одним словом, человек исчез из ее жизни, не оставив следа, кроме рубцов на сердце. Может, надо было больше интересоваться жизнью своих мужчин, а не зацикливаться на себе и театре.
   Люди заняли свои места в вагонах, на весь вокзал раздался гудок электровоза, женский голос объявил об отправке очередного состава. Поезд, стуча и лязгая металлом, потащил тяжелые вагоны на восток. А Катя осталась одна, никому, как ей казалось, не нужная.
  
   Катя не хотела видеть, что будет твориться дальше. Она в очередной раз закрыла глаза, и тут же ее охватила тишина, полная и безжалостная. Ветки не трещали, языки пламени, как казалось, застыли на месте. Ничего не выйдет, опять подумала Катя. Это не закончиться без меня. Проклятье.
   Она открыла глаза и все ожило.
  
   Катя вернулась домой, автоматически включила чайник. Родители на работе, никто не помешает. В ванной комнате она повернула оба крана, заполняя ванну теплой, приятной на ощупь, водой. Затем в комоде отыскала пару ножниц, на поверку оказавшиеся тупыми. Недостаточно острыми были и ножи в кухонном шкафчике. Дело должно быть сделано сразу, вторая попытка может быть отменена из-за боли. Катя ходила по квартире, как пожарный инспектор, внимательно заглядывая в каждый ящик, в каждый угол.
   В кладовке, среди прочего хлама и старой одежды, хранились инструменты отца, в беспорядке сваленные в одну кучу и укрытые брезентовым пологом. Но они хоть и выгодно отличались по остроте от предложенных судьбой чуть раньше хозяйственных приборов, тоже не внушали особого доверия. Ножовка, топорик, даже болгарка, приглянувшаяся в начале, больше походили на набор маньяка, а не брошенной девушки. Но Катя знала, что ей сейчас может пригодиться - сапожный нож для резки кожи, очень острая и удобно сидящая в руке вещь. Она крепко взялась за ручку ножа. То, что нужно. Острое наточенное лезвие - отец часто пользовался ножом для резки линолеума или войлока.
   И будто инструмент хранил энергию отца - в какой-то момент лицо папы, постаревшее и с глазами, полными слез, возникло перед Катей. Вдруг нож показался тяжелым, а решение прекратить душевную боль одним движением руки - не достаточно обоснованным. Ее решительность, непоколебимая прежде, пошатнулась, а покалеченная душа будто чуть подтаяла на весеннем солнышке. Как же не вовремя все эти сантименты, подумала она, будто витязь на перепутье принимает решение, а ворон на камне нервно кричит и сбивает с толку.
   В любом случае сначала надо выключить воду, а потом все хорошенько обдумать. И повернувшись к двери, она задела ногой стопку бумаг или журналов. Что-то посыпалось на пол, отражая глянцевой поверхностью свет лампочки. Это были старые фотографии из детства и в частности - из детсада. Катя подняла одну, верхнюю, где каждый из детей ее группы был обрамлен рамкой с подписью имени и фамилии. Вот она, Катя Панова. Хорошая воспитанная девочка, любящая своих родителей и любимая ими. А вот и он, Никита Рушников, тогда еще безумно влюбленный в нее с чистой детской непосредственностью. Уничтоживший все памятные ей сообщения на ее же телефоне, не дав ни единого шанса все исправить. По крайней мере, она вспомнила его фамилию, была бы она ей теперь нужна.
   Впервые делать подобные вещи всегда страшно, но нельзя быть уверенным, что в следующий раз будет проще. Катя закрыла кран, проверила рукой температуру. Не один суицидник не полезет в кипяток или в холодную воду. Здесь надо быть настроенным на результат, не отвлекаясь на неудобства. Оставалось только одно.
   Она села за стол в своей комнате и выдрала листок из чистого ежедневника. Не вдаваясь в подробности, написала классическую фразу - "прошу в моей смерти никого не винить". В последний раз прогулялась по квартире. Извлекла линзы, оставила их на столе за ненадобностью. Напоследок осмотрела квартиру. Бытовые приборы выключены, чистая посуда убрана в кухонный шкаф, полы помыты. Все в порядке.
   Катя залезла в ванну, чувствуя себя необычно в намокающей одежде. В правой руке она зажала нож, вторую сжала в кулак и посмотрела на вены, где пока еще бежит легко и непринужденно ее жизнь.
   Это было сравнимо с вхождением медицинской иглы в кожу, если бы кончик игл был раскален. Послышался чуть слышный звук разрезаемой кожи, а может, это Катя зашипела от боли. Кровь, как вырвавшийся на свободу зверь, выскочила наружу, забрызгав стенку ванны, и тут же потекла вниз тонким ручейком уже более спокойно. Кровавые капли падали в воду и там расплывались, преображались, меняли форму, напоминая раскрывшийся бутон розы. Запястье пылало огнем, как от сильного ожога. Катя посмотрела на рану и брезгливо поморщилась. Не любительница подобного рода зрелищ, она решила, что раз в жизни можно посмотреть, из чего сделан человек. После чего опустила руку в воду. Мысли в голове отсутствовали, видимо вытекшими с первой порцией крови, остался только страх, легкий, но ощутимый. Вскоре в ушах глухо застучало, это сердце кричало о непоправимой беде. Левая рука онемела, во рту пересохло, а по телу разлилась неприятная слабость. Она несколько раз проваливалась в черную пустоту и сразу же возвращалась обратно. И первое, что бросалась ей в глаза, это кровавая ванна. И каждый раз ее охватывала паника. Сколько же литров уже растворилось в воде. Гордыня, как виновница множества бед человеческих, уничтожила еще одну жизнь. Катя несколько раз вытаскивала руку из воды, но, обессиленная, она тут же падала обратно, поднимая красные брызги. Я сейчас упаду в обморок, скачусь в воду и захлебнусь своей кровью.
   А что будет, когда родители откроют дверь, подумала она с нескончаемым ужасом. Им-то это зачем?
   А потом вдруг все пропало.
  
   Но в огне Катя видела, как мать открыла дверь и застыла на пороге ванной комнаты. Как она страшно закричала с такой силой, что тут же сорвала голос, а хрип был еще ужасней. Видела, как вбежал отец, оттолкнул мать и вытащил из ванны почти мертвую дочь. Как он положил ее на диван и держал ее руку возле запястья, перекрывая движение последней крови, одновременно что-то крича в телефонную трубку. Как мама упала в обморок и раскроила голову, и отец уже не знал, какую из женщин спасать. Как "скорая", включив сирену, мчалась по улицам мимо ее любимого театра. И от стыда Катю трясло. Слезы катились по щекам, она стонала и ревела, качалась на табуретке взад-вперед, зная, что изменить уже ничего не может.
   А может это и есть ад, пронеслось у нее в голове. Потому что, в противном случае, каков он - настоящий ад?
  
   Очнулась она ночью в больнице, укрытая простыней и судя по всему - в реанимационном отделении. Несколько секунд хватило, чтобы вспомнить, что произошло и, самое главное, чего удалось избежать. Больше - никаких глупостей, тут же приказала она себе. Второго шанса тебе никто не даст. Это же надо было придумать - резаться из-за какого-то козла. Она все выдержит, слезы родителей, стыд, шрамы на руке, этих... кто там у них... психотерапевтов и групповые сеансы с такими же, как она, неудачниками. Это все пройдет. Только бы не умереть.
   Катя осмотрелась вокруг. С правой стороны, в ночной полутьме, тянулось нескончаемое количество кроватей. Все они были пусты, и ей было крайне неуютно быть единственной пациенткой в таком огромном помещении.
   Она повернула голову в сторону света, безмолвно маячившему с левой стороны. За столом сидел мужчина в белом халате, склонившись над журналом, не спеша заполняя нужные ему графы. Это медбрат, подумала Катя, или глава отделения. Может его стоит позвать, оповестить, что я жива? Или не мешать работать, тем более, что чувствую себя нормально. И много чего стоит обдумать. Она посмотрела под простыню. На ней был надет больничный халат. Хотя бы не голая.
   Она откинула простыню и села на кровати. Голова закружилось и Катя вцепилась в край кровати, чтобы не упасть. Через минуту голова прояснилась. Катя посмотрела на левую руку, запястье было перебинтовано на совесть, самое страшное позади.
   - Здрасте, - сказала она человеку.
   Мужчина удивленно поднял голову и нахмурил брови. Он не видел Катю, лежащую далеко за чертой освещенного круга.
   - Я здесь, - позвала Катя.
   Мужчина быстро вышел из-за стола и направился к ней.
   - Как чувствуете себя? - спросил он.
   - Вполне нормально. Это я, типа, в больнице?
   - В больнице, вас привезли с большой потерей крови. Еле спасли, - добавил он с легкой укоризной.
   Спасли. Слово-то какое хорошее. Надежное.
   - А можно позвонить родителям? - попросила Катя жалобным голосом, - Они волнуются.
   - Ваши родители в курсе, что вы живы, и что динамика положительная.
   - Но ни не знают, что я очнулась.
   - Я думаю, будет лучше, если они узнают это рано утром, - предположил мужчина.
   - Пожалуйста, - попросила Катя, - и я буду послушно глотать таблетки и общаться с психологом.
   - Это в ваших же интересах следовать указаниям врача.
   - Только одну минуточку. Скажу и все.
   - Сейчас три часа ночи.
   - Они не будут ругаться.
   Мужчина только усмехнулся. Он некоторое время поразмышлял, разглядывая кафельный пол. Потом решительно кивнул.
   - Хорошо. Сейчас мы пойдем в ординаторскую, там телефон и сразу же назад.
   - Спасибо.
   - Только без резких движений, все делаем плавно и осторожно. Голова кружится?
   - Немного.
   Он помог Кате спуститься с койки, одел на нее тапки и не спеша повел к двери.
   - А почему здесь больше никого нет? - кивнула Катя в сторону пустых кушеток.
   - Их удалось спасти, - объяснил мужчина.
   - А таких, как я, много?
   Мужчина вздохнул и открыл дверь.
   Они вышли в коридор, по больничному белый и прохладный.
   - Погодите, сейчас ключи от ординаторской возьму.
   Мужчина скрылся за дверью и закрыл дверь. Шорох его тапок стих.
   Катя оглядела коридор. Неоновые лампы на потолке тихо гудели, некоторые мигали, обличая халтурную работу электриков. Это мигание немного нервировало Катю. Тут же бросилось в глаза, что в коридоре отсутствовали скамейки. В больницах всегда было полным-полно всяких скамеек и кушеток. Должны же посетители где-то общаться с пациентами. Ах да, в реанимацию посетителей не пускают. Но все же, было как-то странно стоять одной в пустом коридоре.
   А мужчина все не появлялся. Катя потянула дверь на себя. Та оказалась закрытой. Несколько повторных попыток не увенчались успехом. Закрыто. Катя постучалась и прислушалась. За дверью было тихо. Если долго стоять на одном месте, то можно упасть в обморок, решила она. Когда ходишь, чувствуешь себя легче. Постояв немного, она пошла по коридору, по пути пытаясь открыть остальные двери. "Прачечная", "перевязочная", та самая "ординаторская", все было закрыто. Небольшими шажками, периодически оглядываясь назад, она дошла до конца коридора. За спиной все также никого не было. Перед ней осталась еще одна дверь.
   Катя дотронулась до ручки. Эта дверь плавно открылась, демонстрируя большое помещение, очень похожее на предыдущую реанимацию. Также стояли больничные койки, и на каждой из них лежал человек, укрытый простыней с головой. Если рассуждать логически, то здесь лежат те, кого не удалось спасти. Но на морг это не было похоже.
   Стол, заваленный бланками и журналами, освещенный светильником, пустовал.
   - Ау! - негромко позвала Катя.
   Никто ей не ответил, ни одна фигура под простыней не пошевелилась. Но почему-то стало страшно.
   Совсем сбитая с толку, Катя прошлась вперед, в надежде, что на столе окажутся ключи от ординаторской. Если она их не найдет, в таком случае будет абсолютно непонятно, что она здесь делает и как ей выбраться отсюда хоть куда-нибудь. Подойдя к столу, она с облегчением вздохнула - на столе лежала связка ключей. И один из них наверняка будет нужным.
   Но как только Катя взяла в правую руку ключи, в коридоре послышались шаги, громкие и отчетливые. Шаги хозяина. Они становились все громче, а вместе с ними громче стучало Катино сердце. Катя почувствовала, что этот человек несет с собой вечную боль и обреченность. И чем ближе он приближался, тем труднее Кате было дышать.
   Рана вдруг напомнила о себе, место пореза сначала защипало, потом обожгло, будто к нему приложили раскаленное железо. Катя поморщилась от боли, а на повязке проступила кровь.
   Человек в коридоре уже подошел к двери и взялся за ручку. Катя нажала выключатель на лампе и тут же, заметив нечто интересное, включила. В журнале, уже запятнанном ее кровью, она увидела свою фамилию в конце списка пациентов. Дата поступления пока что отсутствовала.
   Дверь открылась и Катя закричала.
  
   Чего только не присниться в бреду, подумала Катя, глядя в огонь. Хотя таких страшных снов ей никогда не снилось. Бр-р.
  
   Она открыла глаза и увидела, как кто-то темный и большой склонился над ней, внимательно разглядывая, будто экспонат в музее, затем медленно выпрямился и растворился в ночном сумраке.
   - Вы живы? - спросила ее подбежавшая женщина в белом халате, - Ой, что я говорю?
   Катя, часто дыша, только кивнула.
   Она снова лежала в реанимационном отделении, но на этот раз была привязана ремнями за-руки, за-ноги к каталке и под простыней не чувствовался халат. Вот это было уже более логичным, учитывая причину ее нахождения здесь. С правой стороны стояла капельница с темно-красной жидкостью в полиэтиленовой упаковке с надписью группы крови. В ушах все также продолжало стучать, голова кружилась, но смерть на своих черных крыльях пролетела мимо. Судя по всему.
   - Сейчас позову врача, - сказала женщина и направилась к дверям, - вы сейчас так кричали.
   Попробуй тут не закричать, подумала Катя, разглядывая пространство над собой, не выглянет ли кто-нибудь из темноты. Но больше гость из параллельных миров ее не беспокоил.
   Страх прошел, как проходит он после пробуждения от дурных снов. Тихо и незаметно.
   В палате находилось еще два спящих человека, видимо не слышавшие ее криков из-за принятых лекарств. Эта реанимация была небольшой, да и выглядела более реальной, чем предыдущая.
   В палату вошел мужчина в сопровождении уже знакомой женщины. Этот врач оказался более строгим - он сразу же отказался звонить родителям, даже ради самых благих намерений.
   - Ваши родители звонят каждые день в восемь утра в течение недели, пусть поспят.
   - Недели? - изумилась Катя.
   - Восьмые сутки пошли, - уточнил врач, прощупав пульс и посмотрев глазное яблоко, - сейчас вам дадут снотворного. Поспите.
   - Я уже выспалась.
   - Мы ничего лишнего не делаем, - мягко сказал врач, - и вы отсюда не сможете уйти, даже если напишите отказную. Попросту не сможете. Верите?
   - Верю, - кивнула Катя.
   - Покой, вот что вам сейчас нужно, а родителям я обязательно передам привет. Ремни не жмут?
   - Может их развязать? Я хулиганить больше не буду.
   Врач отрицательно покачал головой:
   - Вы у меня вызываете доверие, но я тоже немало повидал за свою жизнь.
   Катя осталось только покориться, и вскоре она провалилась в беспамятство, как камень падает в озеро, и также медленно опустилась на дно теплой пустоты.
  
   За следующие три дня она узнала много интересного. Во-первых, вены тоже надо уметь резать. Об этом ей сказала медсестра, но открывать тайну не стала. Зато сообщила, что ад существует только для самоубийц, так что "делай выводы, сестренка". Во-вторых, не столько поучительно, сколько для проформы - она не суицидник, а суицидент. Оправдывает ли это Катины действия? Нет. А в-третьих...
   - Мама, увидев тебя, потеряла сознание и разбила голову, - поделился отец, когда они уселись на диванчике возле сестринского поста.
   Правильно ли он начал разговор, кто знает, он не психиатр. Катя хотела что-нибудь сказать, но слова застряли в горле.
   - Сейчас она в порядке, но приготовила ремень к твоему возвращению.
   - Это была ошибка, - пискнула Катя.
   Как же ей сейчас хотелось убежать к себе в палату и залезть под одеяло с головой. Но ее жизненный принцип гласил - здесь и сейчас. Потом будет только хуже. Она поэтому и полезла в ванну с ножом.
   - Если бы все люди так ошибались, человечество бы вымерло еще до всемирного потопа. Думаешь, я сразу встретил маму и влюбился по уши? До этого несколько девушек меня успели бросить, и вашему брату от меня тоже досталось. Помню даже, как из-за одной комсомолки мне один беспартийный товарищ морду набил, так я потом еще и головой об стену бился, но не так сильно, чтобы череп себе проломить.
   Отец был бесконечно счастлив, что единственная дочь осталась жива. Но он был и очень сердит. Что говорить в таких случаях? Да и не каждый день случаются подобные вещи, чтобы правильно подобрать слова и не сказать лишнего.
   - Папа, прости, - Катя обняла его и замерла.
   - Честно говоря, мне самому хочется дать тебе ремня, не смотря на то, что ты на голову выше меня, кобылка.
   Он обнял ее, и Катя разрыдалась. Проходящая мимо медсестра, которая знает все про ад, улыбнулась.
   После выписки из больницы ее поставили на учет. После двух посещений психиатра, Кате и родителям дали необходимую в данном случае информацию, несколько рекомендаций, список препаратов на ближайшее время и попрощались с ней, переключив внимание на более проблемных людей.
   Несмотря на все обещания, ремнем Катю никто не выпорол.
  
   Прошел год. Все устаканилось, утряслось, легло аккуратными рядами на полочки с бирками от А до Я. За Егора поставлена свечка в Кафедральном соборе, не самая большая, но больше средней. Пусть не обижается. Никите спасибо за урок - как ты поступаешь с любимым человеком, точно так и тебя бросят. Давно пора запомнить древнюю мудрость. Шрам на запястье - глупый, идиотский шрам - побелел, практически слился с кожей, но все равно оставался, как напоминание о самом нелепом поступке в ее жизни. Катя даже собиралась сделать на месте пореза татуировку в виде фантасмагорического узора, да все руки не доходили.
   А время, как добросовестная прачка, настойчиво отстирывало с памяти пятна, до сих пор казавшиеся долговечными. Катя все реже и реже вспоминала, что где-то живет бессовестно брошенный ею Егор, а Никита постоянно разъезжает на поезде на вахту и обратно, даже ни разу не раскаявшись в своем поступке. Все это ошибки молодости, как сказал лечащий врач, которые надо не допускать в будущем, если хотите, чтобы это будущее было.
   Пришла пора избавления от подростковых иллюзий, надо было повзрослеть, и Катя решила отбросить до лучших времен все любовные страдания, дискотеки и даже сами мысли о мальчиках, таких красивых и юных, табунами ходящих вокруг да около. Надо было утвердиться в жизни, встать на ноги на радость родителям и ни от кого не зависеть. Тем необычным было ее поведение, когда она села на скамейку в парке рядом с молодым человеком и первая (первая!) заговорила с ним.
   Парень неподвижно сидел, уставившись безразличным взглядом в пустоту, его лицо не подавало каких-либо признаков интеллектуальной деятельности. Кате даже показалось, что у него случилась трагедия на личном фронте. А так как Катя сама прошла через это, и имела определенный опыт, то тут же решила, во что бы то ни стало помочь страдальцу избавиться от депрессии.
   - С вами все в порядке? - участливо спросила она.
   Парень тут же ожил, ясный сознательный взгляд посмотрел на Катю. На губах появилась легкая улыбка, как выражение благодарности за заботу.
   - Все нормально, спасибо.
   Голос его был немного хриплым, словно последние пару лет он прожил отшельником в лесу в полном одиночестве, отчего голосовые связки немного атрофировались.
   - Просто вы кажитесь немного грустным в такой прекрасный день.
   Парень посмотрел на небо, где сквозь густой слой облаков еле просвечивался скупой свет солнца.
   - Я бегал, - объяснил он, - вот, отдыхаю.
   - Понятно, - разочарованно произнесла Катя. Услуги психолога сегодня не понадобятся.
   Возникло молчание, продолжительность которого была обратно пропорциональна первому и последнему "до свидания". Ну же мужчина, думала Катя, действуй. Ты же мужчина? Но мужчина молчал, ссылаясь на то, что пробежка отнимает много сил, так необходимых для общения.
   - А давайте познакомимся? - бросилась Катя в атаку, позабыв о необходимости вначале встать на ноги.
   - Вы курите? - вдруг спросил парень.
   Неожиданно, удивилась Катя, дерзко и решительно. Имеет ли смысл обмануть? Или лучше пойти обходными путями?
   - Вам не нравятся курящие женщины?
   Парень пожал плечами.
   - Да мне все равно, как-то. Но давайте заглянем в будущее.
   - Ну, если только в недалекое, - улыбнулась Катя, - в далекое мне родители не разрешают заглядывать.
   - Представьте нашу свадьбу, - предложил парень.
   - С большой охотой, - согласилась Катя.
   - И вот я сижу с гостями, участвую в конкурсах, а вы, в белом шикарном платье, с подругами курите в туалете.
   - Наверно, это не очень красиво.
   - А курящая мама с ребенком на руках?
   При ином раскладе Катя уже принялась отстаивать права всех курящих женщин на Земле. Но этот спортсмен умел смотреть в будущее, в будущее, приятное для любой незамужней женщины и не важно, курит она или нет.
   - Я не против, - продолжал парень, немного распаляясь, - но поставь ты ребенка на землю, пусть побегает, и покури спокойно. Но нет, надо ему в лицо дым пускать, пусть дышит!
   - А вы никогда сами не курили? - прервала его Катя.
   - Немного, - признался парень, - я считаю, что при желании можно попробовать все, кроме наркотиков и однополых отношений. Попробовать, узнать, что это такое и забыть, если это плохо.
   Какой же необыкновенный тип, подумала Катя.
   - Тем более, что вы атлет-разрядник?
   - У меня работа малоподвижная, вот и бегаю. Но, может быть, вы предлагаете знакомство исключительно для создания платонической дружбы? Тогда курите на здоровье, я стерплю.
   Ах, ты какой, спортсмен! Да если бы знать наверняка, зачем она подсела к нему, зачем завела разговор, и с какой целью предложила знакомство. Была, не была. Катя полезла в сумочку и достала оттуда недавно купленную пачку за сто пятьдесят рублей, между прочим. Демонстративно сжала ее в кулаке, расплющив до нетоварного вида и, сама удивляясь этому ритуалу, бросила ее в урну, почти попав в цель.
   - Тем более - нет, - неожиданно заявил парень.
   - А сейчас-то что не так? - изумилась Катя.
   - Давайте еще раз заглянем туда же.
   Ему уже самому понравилось заглядывать в будущее. Его глаза заблестели от азарта придуманной им же игры, он повернулся к собеседнице, увлеченно жестикулируя руками.
   - Давайте-давайте, - нетерпеливо поторопила его Катя.
   - Прошла свадьба, наступила бытовуха. Я лежу на диване, одним глазом читаю газету, другим смотрю футбол. Так все мужья поступают. А вы носитесь туда-сюда по квартире и причитаете: я ради тебя курить бросила, а ты не можешь чего-нибудь там... Допустим, полочку прибить.
   Катя некоторое время недоуменно смотрела на спортсмена-философа, потом разразилась задорным смехом. Парень тоже решил принять участие. А если человек смеется над своими шутками, значит, это неплохой человек.
   - Разве я не прав? - выдавил он из себя.
   - Так и будет! - захлебывалась Катя словами.
   Какое-то время они полностью посвятили себя этому безудержному веселью, которое их несколько сблизило и позволило перейти на "ты". На душе у обоих полегчало, мир стал ярче, воздух свежее, скамейка более удобной.
   Катя подсела поближе к парню, которого, как мы узнали бы позже, зовут Олег, положила вытянутую руку на спинку скамейки и побарабанила пальцами по его плечу.
   - Знаешь, - она постаралась, чтобы ее взгляд был чарующий и таинственный, - если мы будем вместе, у нас все получится.
   - Одна из моих любимых фраз, - поделился Олег.
   - В таком случае, если я являюсь инициатором этого действия, разреши пригласить тебя в театр.
   - В театр?
   Еще один!
   - Мама утверждает, что это лучшее место для начала отношений. Надо проверить. Я уже два года являюсь убежденной театралкой, но в последнее время все как-то одна, да одна.
   - У меня там друг работает.
   - Хочешь предложить друга в качестве кавалера?
   Олегу ничего не оставалось, как принять это необычное приглашение. Да и знакомство их отличалось от стандартного. Зато не шаблонное, подумала Катя, обмениваясь телефонными номерами. И тут она вспомнила очень важную вещь, способную повлиять на дальнейшее развитие отношений.
   - У тебя девушка есть? - спросила она, недоверчиво прищурив глаза.
   Глаза Олега забегали, сообщая, что хозяин хочет показаться остроумным и сказать что-то неординарное.
   - Нет. Могу поклясться.
   - Библия не одобряет клятвы.
   - В таком случае, уже есть.
   - Смотри мне, - ласково пригрозила Катя, - прознаю что - не убежишь.
  
   В день похода в театр, в их первое свидание, ничего не предвещало беды. Ну не беды, скажем прямо - некоторого недоразумения. Маленького промаха, который, по Катиному представлению, можно сопоставить с глобальной катастрофой. Так получилось, что Олег пришел на спектакль в синем спортивном костюме. Не в том, красном, в котором он совершает ежедневные пробежки. У него, как оказалось, есть еще один, для выхода в свет. Предыдущим мужчинам хотя бы хватало ума прийти в виде, соответствующим событию.
   Катя, увидев его, схватилась за голову, благодаря Бога за то, что родители - истинные театралы - остались дома и не видели этого кошмара. А они хотели познакомиться с очередным мужчиной их дочери. И тут - такое.
   Ноги отказывались войти в здание театра с таким кавалером. Так они и стояли на улице, наблюдая, как народ торжественно идет на спектакль и все, как один, подобающе одеты. Олег держал в руках билеты, самые дорогие, на лучшие места. Катя уже видела этот спектакль в прошлом году, но на этот раз она позаимствовала у родителей маленький театральный бинокль, чтобы выгодно отличаться от остальных зрителей. Событие обещало быть значимым в их начинающихся отношениях. Но произошла осечка.
   После замечания Олег осмотрел себя внимательнее, но никакого изъяна не нашел. Фирменный костюм, дорогой и качественный. Главное - красивый.
   - Кроссовки тоже красивые? - упавшим голосом спросила Катя.
   - А так нас не пустят?
   Можно зайти по одиночке, подумала Катя, но как же это будет унизительно. Будто любовники, скрывающиеся от своих благоверных. Рука автоматически дернулась к сумочке, где раньше лежали сигареты. Курить хотелось еще больше, чем посетить спектакль. Но одно нельзя, другое тоже не получалось. Что ж за жизнь такая?
   - Олежа, конечно пустят, но, - она беспомощно развела руками, - есть же определенные правила поведения. Бандиты уже так не ходят, как ты.
   - Давай сходим в другой раз, - предложил Олег, - тем более, что ты этот спектакль уже видела.
   - Так я же о тебе беспокоюсь. Чтобы ты не только физически развивался.
   Олег понимающе кивал головой, в действительности понимая одну вещь - он облажался и первое официальное свидание было испорчено. Ситуацию не спасал ни теплый летний вечер, ни стаи веселых стрижей, ни забавные дети, гуляющие с родителями по театральной площади. До начала спектакля время еще было, но не так много, чтобы позаимствовать костюм у какого-нибудь друга. Бежать, сломя голову, в ближайший магазин тоже не было хорошей идеей - все деньги ушли на билеты.
   А еще два дня назад он смело заглядывал в недалекое будущее, рисовал воображаемые картины, и говорил, вроде, складно. Теперь же стоит в нерешительности, подавленный, не зная, что предпринять. Никита, не к ночи будет упомянутым, просто взял бы ее за руку и повел на спектакль, с высокой колокольни плюя на мнение остальных зрителей, а на определенные правила поведения - тем более. Но вот он-то был в костюме, кто бы мог подумать. Но черт с ним, любезным. Катя еще раз внимательно осмотрела Олега, в надежде обнаружить в его костюме хоть какую-нибудь презентабельность. Но костюм был спортивным, а значит - исключительно для занятий спортом. К искусству он не имел никакого отношения.
   - Я же только один раз в театре был, - попробовал оправдаться Олег, - когда помогал другу новые декорации занести, да и то - за кулисами.
   - У тебя же тут друг работает, - вспомнила Катя.
   - Угу, Кеша, - печально кивнул Олег, - тогда просто рабочие заболели, он меня позвал помочь по-братски.
   - А сейчас он на месте?
   Олег достал сотовый, продолжая сокрушаться:
   - Наверно. Тогда я тоже в спортивном был. Я же не знал. А зачем он тебе?
   Возможно, бинокль сегодня еще пригодится. Катя хитро улыбнулась, и намекающе кивнула в сторону театра:
   - По-братски, а?
  
   Спектакль прошел отлично. Зрители аплодировали стоя. Свет, звук, декорации, шикарные костюмы ХVII века - все было на высоте. Житников, Володарский и Ракитина блистали на сцене, как если бы это было их последнее выступление. Нельзя не отметить игру Андрюхина, теперь уже второстепенного актера, который в самый ответственный момент забыл текст роли, но виртуозно сымпровизировал, в очередной раз доказав всему миру, что мастерство не пропьешь и тем самым заслужив отдельные аплодисменты. Но выйти на поклон актер уже был не в состоянии.
   А вот нашим молодым было запрещено аплодировать и это являлось единственным минусом. Но этот минус бледнел на фоне точки наблюдения всех двух актов спектакля. Они стояли возле кулис в окружении обслуживающего персонала, одетые в робу, стараясь не делать лишних движений. Катя в спецовке выглядела очень сексуально, но бинокль в руках портил всю картинку. Настолько это выглядело нелепо.
   Но самой Кате было не до своей сексуальности и неотразимости. Вцепившись в локоть Олега она, затаив дыхание, смотрела уже знакомый ей спектакль под другим углом, что позволило ей разглядеть незаметные ранее нюансы и по-новому оценить игру актеров. Антракт стал для нее самым тяжелым испытанием, когда герои превратились в актеров и всей труппой отправились к черному входу для перекура. Вот сейчас бы Катя, с умным видом размахивая сигаретой, объяснила Житникову свой взгляд на концепцию современного лицедейства сквозь призму временного интервала. Ну или что-нибудь в этом роде. И только начало второго акта вновь вернула ее в атмосферу ХVII века. Реальный мир перестал существовать, вокруг царила волшебная сила искусства.
   - Ты это слышишь? - шепотом спросила Катя.
   - Что?
   Катя только махнула рукой.
   А с их позиции было хорошо слышно, как таинственно и чарующе скрипят деревянные подмостки, а смех в зале, к которому она не была причастна, звучал не как восторг от шуток, а как благодарность за отличную игру. Главные герои жили и умирали достоверно, не переигрывая. А когда раздался роковой выстрел, Катя чуть не взвизгнула от неожиданности.
   Когда под оглушительные овации актеры вышли на поклон, Катя почувствовала, что Олег пристально смотрит на нее.
   - Ты выглядишь такой счастливой, - улыбнулся он.
   Осталось только поблагодарить Олега за спортивный костюм и приобрести абонемент в закулисье.
   - Никаких автографов, никаких оваций, с Андрюхиным не пить, - двумя часами раньше грозно предупредил директор, услышав всю историю и вошедший в положение этих молодых, но всецело преданных театру, зрителей и мягко добавил, - даже, приятно, что есть такие люди.
   Кеша, до этого не верящий в человечность директора, согласно кивал головой:
   - Да-да, они такие...
   Нестандартное знакомство, необычное свидание... Далеко пойдут, если найдут друг в друге свою второю половинку, а не будут метаться в поисках чего-то нового и интересного. Кто знает, возможно и у Олега найдется за душой грех, называемый "ошибкой молодости". Но не будем гадать и приводить всех к одному знаменателю. Неблагодарное это дело. Лучше порадуемся за молодых.
   - Ну что, - веселился довольный Олег, провожая Катю до дома, - пригодилось тебе твое вечернее платье?
   - Ну молодец, молодец, - сердито похвалила его Катя, - выкрутился. Надо было селфи сделать.
   Они шли не спеша по улице, утонувшей в вечернем полумраке. Пока еще слабый свет фонарей проникал сквозь листья рябины и причудливыми пятнами мягко ложился им под ноги. Катя разглядывала в бинокль проезжающие мимо автомобили, комментируя их в драматическом ключе.
   - Синяя машина: Ах, если бы всю жизнь горел зеленый, я не опаздывал бы к милой на обед.
   - Не верю!
   - Красная машина (обгоняя синюю): Негоже, человек, иметь такую тачку, когда не можешь, быстро... быстро... Помогай!
   - Ездить в ней.
   - Точно! - Катя победоносно подняла вверх руку с жатым кулаком, - Ездить в ней!
   Вдруг Олег взял ее за руку.
   - Вдруг убежишь, - пояснил он тихо, - ищи тебя потом по всем закоулкам.
   - На каблуках далеко не убежишь, - посетовала Катя.
   - А как же скрытые возможности человеческого организма?
   Катя чуть улыбнулась и посмотрела на него в бинокль:
   - Ты же меня догонишь?
   - А я пойду по пути наименьшего сопротивления.
   Катя некоторое время обдумывала последнюю фразу и, уловив смысл, удовлетворенно кивнула.
   - Получу зарплату, костюм куплю, - поведал Олег, - в следующий раз нас не пустят.
   - Только не вздумай его еще и на свадьбу надеть, Кеша не будет вечно помогать. Мы, кстати, не поблагодарили нашего будущего свидетеля.
   - Сейчас исправим, - Олег набрал на телефоне номер друга и, дождавшись ответа, проорал, - спасибо, свидетель!
   - Спасибо! - крикнула Катя.
   И оставив Кешу в некотором недоумении, они продолжили свою вечернюю прогулку.
  
   Что бы получать свою зарплату, Олег сидел на КПП железнодорожного техникума, равнодушным взглядом разглядывая студентов, в надежде выследить в одноцветной толпе кого-нибудь без формы. А увидев такого, его работа, как охранника, приобретала хоть какой-то смысл. Тут же следовала стандартная процедура - "вы к кому?", "ваш паспорт, пожалуйста", после чего выписывается пропуск и, например, - "второй этаж, направо, 26 кабинет". Все. И опять - юноши и девушки в синих костюмах туда-сюда. Иногда приходиться открывать ворота для автомобилей профессоров и деканов. И тогда все студенты неконтролируемой рекой проникают в здание или выходят на улицу. Несколько посторонних людей могут оказаться в этой массе, но террористов, слава Богу, замечено не было. И так целый день. Не удивительно, что как только смена передавалась ночной охране, Олег спешил домой, переодевался в свой любимый костюм и отправлялся в парк, где он бегал по периметру, чтобы стряхнуть с себя весь запас неподвижности, накопленный за день. Иначе, говорил он, мой организм вскоре придет в негодность после такой адской работы. Потому что ЧП происходят крайне редко. Могут парни подраться из-за пустяка, или преподаватель напьется до полной невменяемости. А скоро сдача экзаменов и защита дипломов, и все. Вот тогда-то и начнется настоящая скука. Если только его не определят на другой проект.
   И он бегал каждый вечер, кроме воскресенья и дождливых дней, а Катя сидела на скамейке и развлекала себя, как только могла. В хорошем настроении она засекала по часам время, затраченное на каждый круг или пыталась свистом подбодрить бегуна, как преданный болельщик. При меньшем расположении духа не отрывалась от своего смартфона. Потом, после того, как Олег отдохнет, шли гулять.
   - На следующей неделе зарплата, - оповестил однажды Олег, отдыхая после очередной пробежки.
   - Планы? - коротко поинтересовалась Катя, пребывающая в паршивом настроении.
   Привычка курить не успела пустить глубокие корни в Катиных легких, но иногда она проклинала день, когда повстречала этого атлета, любящего заглядывать в будущее, такое же недалекое, как и он сам. Прийти в театр в спортивном, это надо уметь. И то, что спектакль они, все же, посмотрели, теперь особой роли не играло.
   - Планы - купить костюм.
   - Костюм, это хорошо, - задумчиво одобрила Катя.
   И выпросив у родителей денег, купила себе красивый (красивее, чем у Олега), спортивный костюм. Ярко-желтый, с белыми полосками на рукавах и штанинах. Также белые кроссовки, наручные часы с секундомером, напульсник и повязку на лоб, чтобы роскошные волосы не лезли в глаза, когда она будет обгонять Олега на первом же повороте. О поражении речи не шло.
   Перед первым стартом Олег внимательно осмотрел ее с ног до головы.
   - Завидуешь, неудачник? - горделиво посмотрела на него Катя, - У меня красивей.
   - Запасные шнурки купила?
   Катя на мгновенье задумалась.
   - Зачем?
   - Ты же собралась на Олимпиаду за медалями? Запасную пару надо держать на всякий случай. Там всякое может случиться.
   - Ну тебя, - раздосадовано ответила Катя, - я же курить бросила. И все из-за тебя, между прочим, шутник. А я же могу и плюшками стресс заедать. Мне-то что...
   - Бег трусцой, это то, что тебе надо, - одобрил Олег, - но часы-то зачем? По-моему, это лишнее.
   - Что бы отдаваться делу полостью, а не мерить полумерами... - она поморщилась сказанному и замахала руками, - Короче, ты понял.
   Так, участвуя в совместном пробеге, из обычной пары они превратились в спортивную. И никто их в том не упрекнул.
   Единственный раз, он же последний, когда Катя проиграла, был их самый первый забег. Не желая быть джентльменом, Олег на первом же круге обогнал Катю. И завершил третий, когда Катя застряла на втором. Все последующие разы Катя попросту ждала, когда Олег одолеет два круга и выдохнется, и присоединялась уже на третьем. И естественно, приходила к финишу первой.
   Родители познакомились с новым Катиным женихом в театре, куда Олег проводил ее и тут же поспешил по своим делам. А сами дела заключались в том, что костюма он еще не приобрел, а за кулисы такую большую кампанию, скорее всего, не пропустят. Мама с папой, поначалу относившиеся к Олегу с осторожностью, вскоре, после краткого рассказа о нем, прониклись к нему симпатией. Конечно, он не такой вежливый и обходительный, как Егор (бедный Егорка!). Но в то же время и не мерзота, на подобии Никиты - и на том спасибо. Являясь своеобразным симбиозом первых двух мужчин Кати, Олег, ко всему прочему, увлекался спортом (и заразил этим дочку), а также проявлял интерес к театру. Тут уже она постаралась.
   - В общем, надежный такой парень, - для галочки заметила мама, глядя, как Олег в спортивном красном костюме выходит из театра, - а он всегда так одевается?
   - У него сейчас тренировка. А одежда у него есть на все случаи жизни.
   - Всецело положительный юноша, - поддержал отец, но как-то неискренне, - он охранник, ты сказала?
   - Охранник, - кивнула Катя, - студентов охраняет от самих же себя.
   - Молодец, - похвалила мама, думая, сколько же их у тебя еще будет?
   - А еще он заставил меня бросить курить, - выложила Катя заранее припасенный козырь.
   Родители удивленно переглянулись. В памяти всплыло, что давно не видели дочку с сигаретой, давно не возникало неприятных и бесполезных разговоров на эту тему. Они улыбнулись, их лица помолодели, появилась вера в человечество, еще недавно переживавшая не лучшие времена.
   - Уже две недели.
   Мама нахмурилась:
   - А эти две недели... что-нибудь значат? То есть... - не всем родителям легко дается общение на такие темы, - ну вот ты бросила курить...
   Отец напрягся. Катя улыбнулась:
   - Исключительно, чтобы подохнуть со здоровым цветом лица.
   Родители облегченно выдохнули. Дочка, она, конечно, лапочка. Но, верная своему характеру, может и учудить. Где гарантии, что завтра у нее на лице не появится татуировка в виде дракона или (о, ужас!) она не решит стать вегетарианкой. Стоит задать вопрос, один ребенок в семье - это плохо, или же, стоило рискнуть в свое время.
   - Какой хороший человек, - похвалила мама, - умеет наставлять на путь истинный.
   После спектакля Олег встретил их на выходе уже в другом костюме, синем. Он стоял на мраморных ступенях, возле гранитного столба, как памятник безвкусице и вульгарности. Его статус тут же пошатнулся, и чтобы он не упал на самое дно и поберечь психику родителей, молодые поспешили раскланяться и держась за руки, отправились в другую сторону, где вечерние платья и спортивные синие костюмы вполне уживаются.
  
   - У тебя шрам на запястье, - как-то сказал Олег, стараясь, чтобы сказанное звучало как можно более равнодушно, - и если считаешь, что это не мое дело, ничего не говори.
   - Этот? - Катя мельком посмотрела на руку, - Досадная ошибка молодости.
   Олег некоторое время изучал носки своих кроссовок.
   - Обязательно надо было через это пройти?
   - Даже не знаю, - Катя потерла шрам, - наверно, можно было и обойтись. Но теперь я точно знаю, что это был не самый лучший вариант.
   - Не каждый согласится на такой опыт.
   - Только самые отчаянные.
   - А страшно не было?
   - Тогда мне было все безразлично.
   - А мне было.
   Катя с удивлением посмотрела на Олега.
   - Тоже вены резал?
   - Нет, у меня внутреннее кровотечение открылось.
   - Съел что-то не то?
   - Выпил чистящее средство с агрессивной формулой.
   Катя поморщилась.
   - Фу-у! Да такое даже представить противно.
   - Если залпом и в состоянии, близком к истерике, то нормально.
   - Нормально, - фыркнула Катя, - если уж и выбирать суицид по душе, то явно не твой. И что дальше?
   - Дальше горло было обожжено, поэтому и голос у меня такой.
   - Так вон оно что!
   - А еще я потерял много крови, и через три дня уже не держался на ногах. В глазах темнело, и я падал на пол без сознания. Умирать к тому времени мне расхотелось. В больницу не пошел, думал, что само пройдет. Яд, как надо, не подействовал, но последствия сказывались. Сестра вызвала участкового врача, и пока я его ждал, меня вдруг окутал холодный ужас, что я могу умереть.
   - Даже так? Холодный ужас?
   - Я еще ничего не успел в жизни, а тут такое.
   - Но не умер?
   - Кое-как спасли, хотя врач сказал, что одной ногой я был "там".
   - Вот, значит, как? А тебя посещал темный такой человек?
   - Нет, только родители.
   - А свет в тоннеле видел?
   - Это была не клиническая смерть, а простая потеря крови. Какой-нибудь глубокий обморок.
   - А у меня, получается, была не простая потеря крови?
   - Мне сейчас все равно, что было у тебя, а что у меня. Все это в прошлом, и вспоминать, как я глотал эту химию, нет никакого желания.
   Они немного помолчали.
   - А ты в курсе, что ад существует исключительно для самоубийц?
   - Серьезно?
   - Реально.
   - Да и в рай-то не особо верю.
   - А во что ты веришь, кроме вечной любви?
   - В чудеса точно не верю.
   - Учитывая, что они разбросаны по всей округе?
   - Разбросаны, ага. А ты знаешь, что в нашем городе есть переулок, в который можно войти, а выйти проблематично? Все там теряются.
   - Ух ты, а где?
   - Да нигде, это городская легенда.
   - И что, никто-никто не нашелся?
   - Только одна женщина смогла выбраться, но в переулок зашел ее брат, и пропал.
   - А брат зачем туда пошел?
   - Не знаю, наверно, пошел сестру искать.
   - Адреса, значит, нет.
   - Да и переулка нет, сказки это.
   - Это все случилось из-за девушки? - вдруг спросила Катя.
   - Что случилось? - не понял Олег.
   - Ну, вот то, что ты...
   Олег молча кивнул.
   - А она хоть стоила того?
   - Она была наркоманкой.
   - Ни фига себе!
   - А может и осталась. Не знаю.
   - Не выдержал?
   - Честно говоря, да. Когда постоянно пропадают деньги из кармана, вещи, а она только невинно хлопает глазками, с этим тяжело жить... И все ее обещания завязать... На лечение ложиться она тоже отказывалась... И постоянно какие-то кавалеры вокруг ошиваются, которые ей не безразличны по вполне понятным причинам. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
   - Предпринимал что-нибудь?
   - Пытался найти сбытчика, но в этой среде у них все зашифровано.
   - Но она хоть красивая?
   - Да так... нечего особенного.
   - Давай колись, ревновать не буду. У меня до тебя тоже жизнь была.
   Олег вздохнул:
   - Если бы не наркотики, я сейчас был бы с ней.
   Некоторое время они помолчали, вспоминая что-то из своего прошлого.
   - И давно ты решился на это?
   - Год назад.
   - Как же мы в больнице-то не встретились. Было бы, о чем поговорить.
   - Например, о чем?
   - Ну, что дураки мы, все-таки, с тобой.
   - Да нет, это называется нытье, - поучительным тоном сказал Олег.
   - Что конкретно ты называешь нытьем?
   - Решение все закончить здесь и сейчас, а не жить дальше. Считать, что твою боль не испытывал никто и никогда. Это нытье и малодушие.
   Теплый, ласковый, нежный вечер меньше всего подходил для размышлений на подобные темы, но - хорошо это или плохо - разговор состоялся.
   - Дураки пишут стихи, ползают к любимым по водосточным трубам и радуются жизни. А нытики вешаются и бьются об асфальт, считая, что выхода из тупика нет. А на самом деле - тупика как раз и нет.
   - А папа называет таких трусами.
   Олег задумался ровно на две секунды.
   - В нашем случае, скорее всего, это одно и тоже.
   - И какие выводы ты сделал?
   - Не стоит забывать, что у меня есть родители, брат, две сестры, Кеша, Татьяна Буланова и студенты, которые могут без меня распоясаться.
   - Буланова? - переспросила Катя, - Буланова? Не Шевчук, не Кинчев, а Буланова?
   - Именно Буланова, - не реагируя на сарказм, подтвердил Олег.
   - Ладно, серьезный список причин не пить гадость в следующий раз, - одобрила Катя, - не плохо бы у нотариуса заверить.
   - А ты кого могла огорчить своим уходом? Родители, понятно. А еще?
   - Натаху, Светика, второй театральный сезон, будущего мужа, детей и врожденную привычку казаться умнее всех. Ну и Кинчева, разумеется.
   Тут же была озвучена совместная клятва впредь остерегаться опрометчивых поступков и закреплена долгим поцелуем.
  
   Будущее, хоть и недалекое, настало! В тот день весь мир переменился - дата на календаре, положение Земли относительно Солнца, длина котлована на соседней улице. Летняя жара спала, уступив место осенней прохладе, да и вообще - все стало немного другим. Настало такое утро, нежное и в ярких красках, которого не было никогда. В этот день много людей умерло, еще больше огласило свое появление на свет первым криком. Все, о чем говорили фантасты и пророки - сбылось. Будущее наступило. Не верите, выгляньте в окно.
   Это будущее не обошло стороной и Катю с Олегом.
   Они стояли в ювелирном магазине, заказывая обручальные кольца.
   - А как мы его назовем? - спросила Катя, положив руку на живот.
   - Вначале нам надо пожениться, - напомнил Олег, сосредоточено всматриваясь в предложенный выбор колец, - а на следующий день будем выбирать имя.
   - Давай, Кешой, если мальчик?
   - Только не Кешой, - отмахнулся Олег, - как угодно, только не Кешой.
   - Тогда, Сигизмунд, если как угодно. Сигизмунд Олегович, звучит?
   - Сигизмунд? - переспросил Олег, - Что это за имя такое?
   - Не знаю, где-то слышала.
   - Вот, смотри. Эти симпатичные.
   Катя внимательно посмотрела на будущего мужа:
   - А ты когда успел богатеньким Буротиной заделаться? Клад где-то откопал?
   - Пока незнакомая женщина не успела объявить нас мужем и женой, давай я сам буду распоряжаться своими финансами.
   Катя хотела возмутиться такой постановкой вопроса, но тут же бросила короткий взгляд на шрам на запястье, напоминающий, что она не одна на белом свете, что есть и другие люди, обладающими еще большими, нежели у нее, амбициями. Она пожала плечами:
   - Валяй, если мне на яблоки останется.
   Олег подозвал девушку-продавца и указал на свой выбор:
   - Шестнадцать с половиной и девятнадцатый, будьте добры.
   Девушка, понимающе улыбаясь, сверилась с базой данных компьютера и с сочувствующим лицом сказала:
   - Извините, но девятнадцатого размера нет. Могу предложить другие варианты.
   - Давайте, - вздохнул Олег.
   Фраза "Как мы его назовем?" прозвучала не впервые. Изначально Катя воспользовалась ею в тот момент, когда Олег даже и не думал, что вскоре станет не то, что мужем, а тем более - отцом. Она сидела у Олега на кухне, пила чай с пряниками. Теперь Катя знала о своем мужчине все.
   - Как мы его назовем?
   - Кого? - спросил Олег, проверяя пальцем остроту ножа.
   - Нашего ребенка.
   Олег застыл на месте, его мама выронила тарелку из рук. Та разлетелась на части, как спокойная холостяцкая жизнь.
   - На счастье, - подытожила Катя.
   - У вас будет ребенок? - спросила мама Олега.
   - Да я сам только что узнал. Сам в...
   Олег остановил фразу, рискуя вызвать массу негативных эмоций.
   - В шоке, - спокойно договорила Катя и откусила пряник, стараясь не крошить на стол.
   - Я сейчас в обморок свалюсь, - мама растерянно смотрела на осколки, будто подсчитывая их, - как же вас так угораздило?
   - Как и тебя в свое время, - жестко ответил Олег, не зная, как вести себя в такой ситуации.
   - Мы с твоим отцом сначала поженились, а потом начали вас рожать.
   - Так и мы вначале поженимся, а потом все остальное.
   Мама взяла веник и собрала бывшую тарелку в совок.
   - А ты что молчишь... доча?
   - А что я... - замялась Катя, словно ее поймали за чем-то очень неприличным, - я силы берегу, мне еще девять месяцев за двоих работать.
   Вела она себя спокойно и расковано, потому что - здесь и сейчас. Незачем откладывать дела, от которых все равно не отвертеться.
   Мама села на табуретку и внимательно посмотрела на молодых.
   - Аборт будете делать?
   - Ни в коем случае, - помотала головой Катя.
   - Мам, ты чего?
   - Вот и хорошо, - неожиданно согласилась мама, - вот и правильно.
   Слезы радости навернулись на глазах будущей бабушки, она поспешно покинула кухню.
   - Может, надо было вначале мне об этом сказать, - с некоторой суровостью в голосе спросил Олег, - в первую очередь, это наше личное дело.
   - А ты видел, как мама обрадовалась?
   - Видел, и что?
   - И все.
   Олегу осталось только развести руками. У него полностью отсутствовал опыт в споре с беременной женщиной. У них, он слышал, вырабатываются какие-то гормоны, они склоны к истерике, перепаду настроения и чутки к интонации собеседника. Остается только смириться с этой новостью и думать о будущем.
   - Какой срок? - спросил он с нежностью, на которую только был способен.
   - Три недели уже, - Катя так расслабленно допивала чай, будто беременность для нее было чем-то вполне обыкновенным. Тем более, что это естественно.
   - Так значит, нам надо пожениться, - сделал Олег.
   - Это ты так предложение делаешь?
   - Это я так размышляю вслух. Извини, я не каждый день становлюсь отцом.
   - Так ты еще им не стал, - засмеялась Катя.
   С тех пор время пошло быстрее. Родители обеих сторон встретились - у вас товар, у нас купец - и обсудили ключевые моменты дальнейшей жизни молодых, такие, как свадьба и дальнейшее их место проживания. По причине того, что в семье Олега - детей тьма тьмущая, а Катя одна-единственная ребенок, было решено, что Олег переезжает к тестю и теще, в надежде на взаимопонимание и дружное сосуществование. А пока одни родители готовились проститься с ребенком, а другие ждали нового члена семьи, Олег втайне от всех стал просматривать объявления о вакансиях. У него были свои взгляды на жилье.
   Потом был поход в ЗАГС с будущими свидетелями, Наташей и Кешой. Дата свадьбы была определена на октябрь.
   - Самое оно, - одобрил Кеша, - не жарко и не холодно.
   - А свидетелям обязательно целоваться? - спросила Наташа, имеющая мужа.
   - Обязательно, - заверил Кеша, - это же традиция.
   - Пипец, - вздохнула Наташа, - а может Светик меня заменит?
   - Ты красивее Светика, - слукавила Катя, - не можем же мы... С ней... На фотографии... Сама понимаешь.
   - Что есть, то есть, - улыбнулась Наташа.
   Улыбнулся и Кеша.
   Наконец, молодые получили свои кольца. При примерке они удобно расположились на безымянных пальцах, а их гладкая поверхность отражала весь мир и радугу на чистом небе.
   - Мне идет? - спросила Катя, рассматривая кольцо на вытянутой руке.
   - Тебя все идет.
   Кольца упаковали в маленький полиэтиленовый мешочек, Олег тут же убрал их во внутренний карман.
   - Так что там за имя такое ты придумала? - спросил он на выходе из магазина, чувствуя себя более старшим и солидным, чем был пятнадцать минут назад.
   - Если мальчик, то Александр, если девочка, то Наташа.
   - Хорошо, - согласился Олег.
   - И что, даже спорить не будешь?
   - А что тут спорить? Меня устраивает.
   - Устраивает его. Начинающие родители всегда спорят из-за имени детей. Так положено.
   - По мне так, это хорошие имена, вполне подходящие.
   Катя замечталась. Солнце, отраженное от витрины магазина осветило ее лицо, позолотило челку и зажгло в глазах по маленькой звездочке.
   - Я думаю, у нас будет двойня, - уверенно предположила Катя.
   Она взглянула на Олега.
   - Чего улыбаешься? Опять я выгляжу счастливой?
  
   Этот момент Катя могла просматривать бесконечно, перематывая, смакуя каждый кадр, и вновь перематывая пленку назад, если бы это было предусмотрено. По причине отсутствия такой возможности приходилось, затаив дыхание, ловить каждый момент, зная, что это вновь уже не повторится. Но как бы ей хотелось опять оказаться на пороге семейной жизни, где все ново, интересно и волнительно. Когда все подруги плачут навзрыд, будто это их судьба решается, а свадебное платье сшито исключительно под их фигуру. Но нет, в центре внимания будет Катя, уж извините.
  
   Вот и пришло для Екатерины время повзрослеть. Стать более хозяйственной и терпимей - семейная жизнь подразумевает некоторые компромиссы и уступки. Свадьба отыграет в полную силу и останется лишь приятным воспоминанием, а семейная жизнь предполагает более длительный отрезок времени. И если нет желания этот период сократить до минимума - не стоит забывать о чувствах и привычках человека, который будет просыпаться каждое утро рядом. Такого человека, если это не любовник, называют мужем. А когда появиться ребенок, нежность и любовь придется делить на двоих, маленькому человечку - побольше, большому - сколько останется.
   Накормить, постирать, приготовить, погулять, маневрируя коляской между лужами. На себя, любимую, остается очень мало времени. Ну да ладно. Катя на все готова, только не отбирайте у нее театр, и тогда она будет счастлива, как никто другой.
   По мере приближения октября листьев на деревьях становилось меньше, отчего улицы казались ярче от солнечного света. Кате нравилось гулять по городу с пакетом заранее купленных яблок, стараясь к шести часам вечера оказаться возле техникума. Не желая заставлять беременную невесту ждать, Олег выскакивал из своего КПП, наспех сдав объект охраны ночной смене. Дальше, согласно установленному ритуалу, они направлялись в парк, где Олег бегал три своих обязательных круга. Катя уже перестала составлять ему компанию. К вечеру на нее наваливалась усталость, да и настроение менялось часто и не всегда в лучшую сторону. И нечего здесь нельзя было поделать - организм перестраивался, готовился к появлению ребенка. Так что, Катя была не виновата, если Олегу доставалось за мелкие прегрешения.
   - Как-то ты сегодня медленно бежал, - заметила Катя, посмотрев на часы, - время тянул, чтобы со мной поменьше быть?
   - Бежал как, всегда, - попробовал оправдаться Олег, готовясь к худшему.
   - Значит, я ошиблась? - с вызовом спросила Катя, - Так и скажи, что я дура.
   - Не скажу.
   - Зато подумаю, да?
   Олегу самому было не до романтики. Начальство его не ставило на новый объект, более оплачиваемый, из-за II категории. Все объявления, которые он просмотрел, его не устраивали, или он не устраивал работодателей. Все резюме, около двух десятков, оставленные в отделе кадров, были положены в особую папку, где, скорее всего, будут ждать своего часа еще очень долго. А на нынешнюю зарплату охранника особо не разгуляешься. Из-за приближающейся свадьбы он уже был в колоссальных долгах. Грех жаловаться на жизнь, если руки-ноги на месте и голова на плечах, но все же нынешнее положение не увеличивало долю оптимизма. А тут еще Катя с ее придирками, и желательно быть спокойным и терпеливым. Он посмотрел на часы, чуть-чуть шевеля губами, будто отсчитывая время.
   - Смотришь, когда домой надо будет идти?
   - Жду, когда пройдет твое плохое настроение, - спокойно ответил Олег, - если часы не ошибаются, оно только что закончилось.
   - Клоун.
   - Артист больших и малых театров.
   Катя сердито посмотрела на него, но ничего не сказала и полезла в пакет за очередным яблоком. Сложно подсчитать, сколько штук она могла съесть за один день, но их хруст повышал настроение. Через минуту яблоко перестало существовать.
   - Потерпи еще восемь месяцев, - сказала она и беззаботно выкинула огрызок за спину, как плохо воспитанная женщина, далекая от мира искусства в частности и мира прекрасного в целом.
   Олег хотел напомнить, что мусорная урна стоит на том же месте, что и прежде.
   - Это удобрение, - объяснила Катя, пытаясь оправдать себя.
   - Сколько надо, столько и буду ждать, - Олег позаимствовал яблоко.
   - Какой же ты у меня сильный, - похвалила Катя, - я бы уже капитулировала.
   - Я думаю, тебе гораздо труднее, чем мне.
   - Мягко сказано.
   - В таком случае, о капитуляции речи быть не может. Мой батя трижды через это прошел, и ничего. По ночам в холодном поту не просыпается.
   Катя рассмеялась.
   - А мы, давай, остановимся на двоих, - предложила она, - получиться среднее арифметическое наших семей.
   Олег выбросил огрызок в урну.
   - Чистоплюй, - поморщилась Катя.
   - Скоро здесь будут гулять наши дети.
   - Вот опять я плохая!
   Катя заплакала, но эти слезы были слезами беременной женщины - ничего серьезного. Появляются часто, быстро проходят.
  
   Олег проводил Катю до подъезда, поцеловал на прощание и медленно побрел домой. Как бы жестоко это не звучало, но оставаясь наедине с собой, он чувствовал себе свободнее, будто только что сдал экзамен по философии самому принципиальному преподавателю. Осеннее вечернее небо не отличалось от летнего ночного, прохладный воздух был свежим и приятным - такая прогулка успокаивала нервы, растревоженные будущей супругой.
   Единение было нарушено звонком мобильного телефона. На экране высветился незнакомый номер.
   - Добрый вечер, - поприветствовал его женский голос, - вы оставляли у нас резюме на должность охранника?
   - Да-да, - с готовностью отозвался Олег, - оставлял.
   - На строительный объект мы набираем ответственных чистоплотных людей, среди вакансий есть и охранники. Вас интересует?
   Стройка, подумал Олег, но он не приходил в строительные компании.
   - Интересует, конечно. Вы жилые дома строите или промышленные объекты? Для интереса.
   - Не только строим, но и продаем, покупаем, меняем - все виды сделок с недвижимостью.
   - Понятно.
   - Вредные привычки имеются?
   - Отсутствуют полностью.
   - Курение в принципе не воспрещается, но лучше без него.
   - Я не курю, занимаюсь спортом.
   - Замечательно, но это только предварительная беседа. Сами понимаете.
   - Будет собеседование?
   - Будет. График работы - день, через день, ночь, через два. Устраивает?
   - Вполне. А что по оплате?
   На другом конце линии назвали сумму. При приблизительном сопоставлении она была в 2,4 раза больше предыдущей. День грозился закончиться на хорошей ноте.
   - У меня только II разряд.
   - Я вижу по резюме. Для начала этого вполне хватит.
   - И опыта работы на стройках нет.
   - Значит, будете приобретать. Инициатива поддерживается.
   - Да, я согласен, - Олег чуть не добавил "храни вас Бог".
   - Завтра в девять утра с документами подходите в отдел кадров.
   Женщина назвала адрес и название предприятия. Ничего подобного Олег не припоминал. Все это немного настораживало.
   - Простите, - сказал он, чувствую себе неблагодарным подонком за свои подозрения, - а вы сейчас на работе? Просто, уже поздно.
   В трубке раздался веселый смех.
   - Вы почти меня раскусили. Но знаете, работы очень много, приходится брать на дом.
   - Понятно, - скептически согласился Олег.
   - Кстати, у нас полагаются премии особо ответственным сотрудникам. Намек понятен?
   - Таких, как вы?
   - Если не я, то кто же?
   - Понятно. Я согласен.
   - Тогда, до завтра. Не опаздывайте. Лучше всего сразу показать директору, что вы тот, кто нам нужен. Запишите, ее зовут Нелли Ибрагимовна.
   Стройка не самое желанное место для охранника - могут навесить штрафов за пропавшие стройматериалы. И все эти махинации с накладными и просто воровством. Это не спокойные посиделки в техникуме. Но не о спокойствии надо думать. Олег решил рискнуть.
   А через минуту Катина мама взяла телефон.
   - Ну как?
   - Посылка принята, с тебя коньяк, и желательно хороший.
   Уже потом, на свадьбе, Олег с удивлением увидит среди гостей со стороны невесты свою начальницу, близкую подругу тещи. Но к тому времени он уже не будет помнить о странном звонке и быстрому приему на работу. По его соображениям, это целиком его заслуга. А теща, глядя, как зять танцует со своей начальницей, только улыбнулась.
  
   Сама свадьба, по крайней мере для Кати, прошла не очень гладко. Стоило ли мечтать о замужестве и представлять себя в белом платье? Наверно, надо было вначале родить, а уж потом выходить замуж. Сейчас даже такого понятия - незаконнорожденный - не существует. Нет, вначале все было хорошо. Закончилось тоже неплохо. А вот середина чуть все не испортила.
   Когда их объявили мужем и женой, это было волнительно и радостно. Когда звучали поздравления, на головы сыпался рис, а голуби вспорхнули с ладоней в небо - трогательно. Поездка на украшенных лентами автомобилях - веселой и громкой. Весь город был в курсе - едет свадьба.
   Но за столом Катя не смогла съесть ни крошки. Вкус блюд ей казался ей абсолютно другим, отвратительным. Это казалось всего - и горячего, и салатов, и сладкого. Напитки отдавали затхлым. Даже на каравай, которым родители встретили молодоженов, ее чуть не вырвало. Только уходом в себя и полной отрешенностью от мира удалось избежать неприятной ситуации.
   - Токсикоз, наверно, - объяснила она Олегу и видя его грустный взгляд приободрила, - да ты-то чего виноватого строишь? Лопай, давай. Потом расскажешь, как вкусно было. И веселись. Отвлекай внимание на себя. Не каждый же день такой бриллиант в жены берешь.
   Когда начались танцы, Катя наклонилось к Олегу:
   - Я пойду в туалет, покурю, все-таки.
   И видя недоумение мужа, подмигнула. Только глаза ее были далеко не веселыми.
   - Что случилось? - спросил Кеша, заподозрив неладное.
   - Нездоровится немного. Отвлекайте гостей, переводи все внимание на себя.
   - А когда со свидетельницей обычно целуются?
   - Остынь, бичара, - отозвалась Наташа.
   - Это традиция, - возмутился Кеша, - надо чтить.
   - Когда крикнут "сор в вине", - поведал Олег.
   - Пусть хоть заорутся.
   - Так, товарищи свидетели, - рассердился Олег, - идите, развлекайте гостей. Если Катя потеряет сознание и упадет лицом в торт, чтобы этого ни один гость не увидел.
   - Лучше бы Светика припахали, - пробурчала Наташа и с Кешой на пару бросились в водоворот событий выполнять свои обязанности.
   Когда Катя вернулась за стол, ее глаза заблестели прежним озорным светом, только мешки под глазами выдавали ее с головой.
   - До первой брачной ночи поправишься? - похотливо улыбнулся Олег, желая развеселить супругу.
   - Тебя только одно интересует.
   Но, по крайней мере, к Кате вернулся аппетит.
   - Что тут без меня произошло? - спросила она, пододвинув к себе тарелку.
   - Свидетельница огрызается.
   - Надо было Светика брать.
   - Она так и сказала.
   - Запомним.
   Когда гости вернулись к столу, слово взяла Нелли Ибрагимовна. Наговорив много хороших слов, и подкрепив их сердечными пожеланиями, она подошла к молодым и протянула главе семейства конверт.
   - Мы поддерживаем особо ценных сотрудников, но не бескорыстно, а надеясь на взаимность. Это вам подарок от нашей фирмы.
   Олег извлек из конверта связку ключей и стараясь не радоваться раньше времени, вопросительно посмотрел на начальницу.
   - От домофона, верхний замок и нижний, - пояснила, она, - мы не Рокфеллеры, но однушка, это тоже неплохо. Квартира уже ваша, а документы оформим после свадебного путешествия.
   Последние слова утонули в аплодисментах. И опережая порыв гостей крикнуть "горько!", Катя сложила ладони рупором и закричала:
   - Сор в вине!
   Как уже было сказано, Олег пригласил Нелли Ибрагимовну на танец, рассыпаясь в благодарности. Начальница ни разу не сказала "да ладно", "чего уж там", только кивала головой, радуясь, что угодила с подарком. Теща, сыгравшая роль феи-посредницы, только улыбалась.
  
   Праздник закончился, ночное октябрьское небо раскинулось над городом. После свадебного торжества молодые, имея на руках ключи и адрес, решили направиться сразу к себе домой.
   Гости рассаживались в арендованный автобус. Олег, отдавший телефоны Кеше, попросил вызвать такси.
   - Езжайте к нам, - настаивала Катина мама, понимая, что не только не приобретает зятя, но и дочь теряет, - мы с отцом у брата переночуем.
   - Поедем-поедем, - заверила Катя, - только на квартиру глянем. Вдруг...
   Она обернулась в поисках Нелли Ибрагимовны. Той поблизости не было.
   - ... там убожество какое, - шепотом добавила она.
   - Завтра утром посмотрите, - настаивала мама, - у вас же сегодня... Сама понимаешь.
   - Туда и обратно, - пообещала Катя, - интересно же.
   - Быстрее, - крикнул Олег из такси.
   Катя бросилась к мужу, все-таки не забыв напоследок поцеловать маму. Та только развела руками и вздохнула. Вся в мать!
   Молодожены уехали, пропустив драку Наташиной сестры и Кеши.
  
   Такси доставило их по указанному адресу. Сегодняшний день так был щедр на подарки, что явно не собирался останавливаться. Таксист наотрез отказался брать плату за проезд.
   - Подвозить молодоженов - к удаче, а брать с них деньги - к несчастью, - пояснил он и подмигнул, - спокойной ночи.
   Квартира непредумышленно оказалась на пятом, последнем, этаже. Катя, отказавшись от помощи новоиспеченного мужа, захотела преодолеть этот путь сама. Они не спеша поднялись, без проблем открыли дверь и Олег, согласно очередной традиции, на руках перенес Катю через порог.
   - Нормально так, - похвалила Катя, - симпатично.
   - Может к рождению ребенка что-нибудь побольше подарят?
   - А ты, как я посмотрю, уже привык к халяве.
   - Если предложат, не откажусь.
   Они еще немного побродили по квартире, оценили кухню, заглянули в ванную, проверили сантехнику. Вышли на балкон, застекленный лоджией. Отсюда хорошо, как на ладони, был виден маленький двор, освещенный тремя фонарными столбами, соседний двор с магазином, детская площадка.
   - Окна не пластиковые, - заметил Олег, - экономят на всем.
   - Как думаешь, - спросила Катя, - справимся?
   - Мы сегодня выслушали часовое поздравление моей тети и ни разу не зевнули. Конечно, справимся.
   Закрыв за собой дверь балкона, они вернулись в свое жилище.
   - Вызывай такси, - попросила Катя, - может опять бесплатно отвезут.
   - А у меня нет телефона, - похлопал Олег себя по карманам, - мы же их не брали с собой.
   - Ну, здорово! Что тут еще можно сказать!
   Олег, не специалист в области принятия мгновенных решений, в этот раз отличился:
   - Попросим соседей вызвать такси. Не откажут, наверное.
   Катя, до этого момента любитель влезть в небольшую авантюру, на этот раз только покачала головой:
   - Поздно уже, не успели поселиться, а уже надоедаем.
   - Увидят нас в свадебных костюмах, сразу захотят помочь. Это же к удаче.
   - В костюмах! - усмехнулась Катя, - Я тоже в костюме?
   - В нарядах, - исправился Олег.
   - Господи, помилуй, - покачала головой Катя, - что же я в тебе такого нашла?
   - Ой, да много чего, - самоуверенно улыбнулся Олег, - всего и не перечислишь.
   Они немного постояли в тишине пустой квартиры, беспомощно оглядываясь по сторонам. За окном проносились последние автомобили, окна в доме напротив гасли одно за другим. Звезды светили ярче. Они были женаты всего несколько часов, а уже умудрились попасть, пусть и не в трагическую, но все же ситуацию.
   - И что будем делать, если не стучаться к соседям? Пешком пойдем?
   - Можно и прогуляться, - Катя лукаво посмотрела на мужа, - но тогда никакой первой брачной ночи не будет.
   Олег оценивающе посмотрел на пол. Какая-никакая, но поверхность. Почему бы и нет. Он улыбнулся Кате.
  
   Они вернулись только к обеду.
   Мама с беспокойством осмотрела дочку в свадебное платье.
   - А почему оно такое грязное? Вагон с углем разгружала?
   - Ой, мама! Там такое было... Мы зашли в один переулок. В общем, мы заблудились. А потом нашлись. Телефонов нет. Кошмар. Брось его в стирку, пожалуйста.
   Катя через минуту уже спала крепким сном, а Олег собирал свои вещи в доме родителей, стараясь не замечать мокрых глаз матери.
  
   У этой пары все было не как у людей. Вот и второй день свадьбы тоже оказался не совсем обычным. Он начался с глобального переезда. Оттого и людей было меньше. Оставшиеся, самые преданные и выносливые, помогавшие переносить вещи, к тостам "за молодых", примешали "за переезд".
   Кеша с синяком под глазом продолжал строить Наташе глазки.
   - Тебе мало? - удивлялась та, - Сейчас опять Женьке позвоню, мне несложно.
   Кеша послал ей воздушный поцелуй.
   - Угомонись, - попросил Олег.
   - Не-а.
   - Крошку Джейн лучше не бесить, - предупредила Катя.
   Наспех организованный стол с купленными в ближайшем магазине продуктами стоял среди всевозможных вещей, нужных и не очень. Однокомнатная квартира оказалась не слишком вместительной для всего, что было у молодых до свадьбы, также постарались родственники и друзья, подсунув им ненужную мебель, посуду, технику, полагая, что новая семья с радостью примет весь этот хлам. Плюс наборы ножей, картины, постельные принадлежности, подаренные на свадьбу.
   - Завтра на помойке будет праздник для бомжей, - прошептал Олег, - все выброшу.
   - Тарелки с розочками надо оставить, прикольные.
   - У нас этой посуды...
   - Вот ее и выкидывай, а те оставь. И канделябр тоже.
   - А он-то зачем?
   - Свет выключим, поставим свечки, будет ужин при свечах.
   - И тарелки с розочками?
   - Вот именно.
   Олег вдруг увидел, что Катя побледнела.
   - Опять.
   Катя грустно кивнула и медленно отодвинула тарелку.
  
   Отгремел новогодний фейерверк. Шампанское открыто. Желания загаданы. Оберточная бумага сорвана с подарков. Пришло время плохих новостей.
   - У меня рак, - просто, как "будьте здоровы", сообщила Катя.
   И пока Олег что-то сумел понять, добавила:
   - Извини, что говорю об этом именно сейчас, но... Сама не знаю, почему. Новый год, новая жизнь. И вот это тоже новое... Что-то в этом роде.
   Олег посмотрел на нее более, чем недоверчиво.
   - Скажешь тоже, - и вернулся к салатам.
   - Не веришь?
   - На прошлой неделе ты сказала, что ненавидишь меня. Вот это было более достоверно.
   - А на этой неделе у меня рак.
   - Да с чего ты взяла.
   - Врач сказал.
   - Так и сказал?
   - Сказал, что есть подозрение на рак поджелудочной.
   - Ну, врачи любят лишний раз подстраховаться. Лучше ошибиться в плохую сторону и оказаться неправым, чем не заметить болячку, которая потом разрастается до неоперабельных размеров.
   - И тем не менее.
   - Тем не менее, сейчас такая медицина мощная. Лечат все, что угодно.
   - Рак поджелудочной, - напомнила Катя.
   - Я понял, и что?
   - При беременности его не лечат.
   Какое-то осознание, наконец, посетило Олега. Он нервно сглотнул и отложил вилку.
   - Это же не точно?
   - Ну пока сделали биопсию, там видно будет. Но...
   Катя указала чистой вилкой на оливье:
   - Вот это отдает плесенью.
   Олег смотрел на нее молча, не желая додумываться своим умом.
   - Верный признак.
   - А если это токсикоз?
   - После праздников все узнаем.
   Долгие новогодние выходные, свойственные России, проходили в легкой тревоге. Олег, стараясь оградить молодую семью от тяжелых ожиданий, водил Катю на горки, в кино, по магазинам - заменяя действием общение, которое будет приводить к той же неприятной теме. Впервые он пожалел, что театральный сезон прерывается на каникулы - все актеры подрабатывают на утренниках, да и им самим тоже хочется отдохнуть. Теперь он был готов ходить на любую постановку любого режиссера, даже если это будет самая распоследняя бездарность.
  
   Подтвердилось самое страшное - у Кати рак желудка.
   Она тихо стояла в коридоре перинатального центра возле окна, держа в руках результаты анализов, всевозможные направления, памятки для больных. И тихо плакала. Слезы, как капли дождя по листьям, медленно текли по щекам. Почему именно она? Почему именно сейчас, когда под сердцем растет новая жизнь? Неужели ее грехи перекрывают грехи других женщин? Как всегда, запущенная болезнь, не предусматривающая хирургическое вмешательство во время беременности. III степень (как же так?), это почти приговор.
   В ее положении было четыре варианта событий.
   Она делает аборт, и мгновенно начинает лечение. Самый верный, по словам доктора, вариант, только шансы не очень большие. Будут у вас еще дети, будут, но позаботьтесь вначале о себе.
   Она рожает, но рак, к тому моменту, уже входит в последнюю стадию, при котором лечение невозможно, а жить остается два-три года, в зависимости от... всего.
   Третий вариант. Она рожает и успевает вылечиться, если будет соблюдать все наставления врача - строгая диета, здоровое питание, в меру подвижный образ жизни. Хорошее настроение обязательно. Хороший вариант, но маловероятный. Не будем кривить душой - если уж очень повезет. Этот заведомо проигрышный вариант только для сильных женщин. Сильных, в первую очередь, морально и духовно.
   И наконец - ребенок и Катя умирают. Самый безжалостный вариант, но кто же будет с фальшивой улыбкой обещать чудеса? Дело серьезное, а решение должно быть ответственным, но и оно навряд ли что решит - шансы никто прогнозировать не собирается.
   - Вы поймите, на четыреста тысяч рожениц только одна болеет раком. Это по статистике. Специалистов по вашему вопросу попросту нет. И не только у нас. Их вообще не существует. Это очень редкий случай.
   - Значит я такая везучая?
   Тогда еще Катя восприняла эту информацию как ложную, хотя и готовилась к этому все новогодние каникулы. Но услышав эту фразу, мозг словно отказался ее воспринимать, будто она, эта фраза, заведомо ошибочна. В самом деле, какой рак, если на носу старый новый год? Праздники продолжаются.
   Но выйдя в коридор с кучей бланков и посмотрев на других женщин, все сомнения растаяли. Другие были радостны, задумчивы, чем-то озабочены, но озабочены по-хорошему, по-матерински. И ни у кого из них не было внутри, помимо маленькой жизни, раковой опухоли, которая разрастается, затягивая другие органы в свою чудовищную игру, устанавливая свои порядки.
   А мы же тебя не ждали, не приглашали. И вообще не знали о твоем существовании, если только понаслышке. Нам вдвоем и без тебя очень хорошо. Спрашивается, какого хрена ломится без приглашения, если тебе здесь не рады.
   И что теперь мужу сказать, и как он отреагирует? Не сбросит ли Катю с ее болезнью со своих плечей, как ненужный более рюкзак? Не захочет ли устраивать свои ежедневные пробежки с какой-нибудь другой, более здоровой любительницей бега на короткие и длинные дистанции?
   - Что доктора сказали? - спросил Олег, только переступив порог квартиры.
   - Начальная форма рака, - беспечно бросила Катя, смотря телевизор, - но если муж будет заботиться и помогать всячески, то все будет нормально и ребенком и с мамой. Так врач сказал. Даже аборт делать не надо.
   Олег сел на диван и обнял Катю.
   - Если мы будем вместе, у нас все получиться.
   - Знакомая фраза. Практикуешь плагиат?
   - Знала, за кого замуж шла, терпи.
   - Это ты включай терпелку на полную мощность, я буду еще больше капризничать.
   - Все ради тебя.
   - Меня?
   - То есть вас. Ради вас обоих.
   - То-то.
  
   Катя, не из просматриваемой жизни - настоящая, задумалась. Стоило ли врать Олегу, ну не врать - слегка лукавить душой, про стадию болезни. Между цифрами 1 и 3 невелика разница. Между первой степенью рака и третьей - колоссальная пропасть с возможным летальным исходом. Что бы он предпринял, узнав, что его жена не проживет более двух лет и виной этому, не без оснований, еще не родившийся ребенок, непредумышленно препятствующий полноценному лечению матери? Взял бы он ее за руку и отвел бы на операцию со страшным названием "аборт". Сейчас она была бы жива, надолго ли, это уже другой вопрос. Но в тот момент ей казалось, что она поступила правильно. А значит, и жалеть не о чем. Врачи очень хотели поговорить с Олегом, но Катя утверждала, что муж очень занятой человек, что он в курсе всего. Она сделала все, что бы Олег не знал правды. А в медицинские бумаги он не заглядывал, по причине не знания латинского языка.
   Еще пара веток брошено в костер, огонь запылал сильнее.
  
   "Терпелку" пришлось включать на мощность, превышающую все допустимые пределы. Катя капризничала по-полной. У нее болел живот, ее тошнило, и попробуй догадайся, где тут токсикоз, а где "это самое". Какой тут оптимизм и хорошее настроение, если муж постоянно на работе, а по телефону сорваться на него не получается?
   Через неделю ее положат на сохранение. Кесарево - однозначно. Возможно, спровоцируют преждевременные роды, в таком случае ребенок родится семимесячным, а мама выиграет два месяца полноценного лечения.
   - Семь месяцев, это вполне нормальный срок, и гораздо лучше восьми, - объяснил врач, - для вашей же с ребенком пользы.
   - Пусть будет так, - согласилась Катя.
  
   Катя, смотрящая в огонь, улыбалась и плакала одновременно. Мальчик, хоть и семимесячный, был крохотным, но здоровым. Угрозы для жизни не было. Им уже занялись врачи, отслеживая положительную динамику.
  
   - Александр тебя устроит?- спросила она Олега.
   Личных встреч быть не могло, все разговоры только по телефону.
   - Вполне, - согласился Олег.
  
   Она молодец. Она спасла жизнь ребенку, пусть даже ценой своей, но разве настоящая мать может поступить иначе? Нет.
   Потом, сразу после роддома, Катю направили на операцию, затем на паллиативное лечение. Там о ней заботились, снимали боль, настраивали на самое страшное, потому что...
   Потому что Катя, спасая ребенка, упустила единственный шанс. Рак сделал свое дело, он захватил часть кишечника и не собирался останавливаться.
   И если Катя была более-менее готова к смерти, то для Олега это было шоком.
   - Ты же сказала, что степень начальная, что все ерунда! - кричал он в трубку телефона.
   - Я спасала жизнь твоего сына, - глотая слезы, аргументировала Катя, свернувшись калачиком на больничной койке и укрывшись с головой под одеялом.
   - Но ты...
   Нужные слова будто свернули по пути в другой переулок.
   - Я... Ну, значит так надо.
   - Мне этого не надо!
   - Это ты Сане скажи, что всем было бы лучше, если бы его по частям из мамы медицинскими инструментами вытаскивали...
   - Я не это хочу сказать!
   - ...а он даже закричать бы не смог!
   Соседки по палате дружно вышли в коридор.
   - Он бы даже не понял, за что ему все это.
   Олег молчал.
   - Олежа, - тихо прошептала Катя, - или я, или он. Ты это знаешь.
   - Я должен был знать всю правду! - настаивал Олег.
   - То есть ты хочешь сказать, что не повел бы меня на аборт, так?
   Олег замялся.
   - Мы бы все вместе обсудили бы.
   - Скоро все обсудим, здесь дольше двадцати дней не продержат.
   - Я думаю, дома тебе будет легче.
   - Вот уж не знаю, - зло рассмеялась Катя, - не уверена.
   - Ты уже доказала, что ты хорошая мама.
   - Ну... Э... В смысле... Наверно, да.
   - Я попробую доказать, что я хороший муж.
   Катя вытерла слезы и шмыгнула носом.
   - Что там у нас по репертуару?
   Будто ожидая этого вопроса, Олег радостно отрапортовал:
   - "Лилии на снегу".
   - Уже подсчитал?
   - Ага.
   - Про что это?
   - Судя по всему про цветы в зимнее время. Драма. В ролях Марченко и Сологубова.
   - Таких не знаю, но пойдет.
   - Тогда, спокойной ночи?
   - Спокойной. И посмотри в магазинах парики. Скоро понадобится.
   Олег встал со стула и швырнул сотовый в окно. Раздался звон стекла, телефон упал между рамами.
   Все справки, рецепты лежали на самом видном месте. Сохранение, семимесячный ребенок! Оберегая от всего, он абсолютно не интересовался медицинской стороной Катиной беременности. Попросту спустил на тормозах, веря показному спокойствию Кати. И теперь так получилось, что семейное счастье, которое он представлял в виде яркого теплого шара в ладонях, растаяло, просочилось сквозь пальцы и перестало существовать.
  
   Вначале раздался звонок. Рита слышала, как мама протопала по коридору и открыла дверь. Потом она заглянула в комнату с удивленными глазами, будто к ним в гости заглянул не кто-нибудь, а "он сам".
   - Там к тебе, - голос был глухой от волнения, она откашлялась, - иди давай.
   - Кто там еще?
   Не хватало увидеть кого-нибудь из старого окружения. Столько скандалов было, полиция с собаками, лечение в наркологии. Невыносимая ломка, та вообще занимает отдельное место в ее жизни. Хватит. Поэтому Риту слегка затрясло от страха.
   - Там Олег пришел, - громко прошептала мама.
   - Какой Олег?
   - Какой-какой? Тот самый.
   Рита вышла в коридор, готовая убежать обратно в комнату при первой же опасности. У нее под кроватью лежала бита, уже дважды испачканная кровью бывшего "друга". Она не только засветилась по наркоте. У нее еще и "условка" за нанесение тяжких увечий. Но видит Бог, это было необходимо. Сейчас между враждующими сторонами заключено перемирие, но к этому человеку никакого доверия нет.
   Рита выглянула в подъезд. Никого.
   - Он сказал, что подождет на улице, - крикнула мама, - видимо что-то серьезное.
   - Ага, мечтай, - прошептала Рита, спускаясь по лестнице.
   И встретившись взглядом, они чуть было не поцеловались по привычке.
   - Привет, - начал первым Олег.
   Рита молча кивнула.
   - Скажу сразу, я женат, - он продемонстрировал безымянный палец с кольцом.
   - Поздравляю, - холодно сказала Рита.
   - Хотел позвонить, но решил, что так будет лучше.
   - Еще не удалил мой номер? - удивилась Рита.
   - В записнушке остался. Кстати, неплохо выглядишь.
   - Неплохо для бывшей наркоманки?
   - А ты бывшая? - обрадовался Олег.
   - Пришлось повозиться.
   Словно что-то почувствовав, она оглянулась и увидела Кешин автомобиль и самого владельца за рулем. Рита помахала рукой, в ответ ей мигнули фарами.
   - Мы с Тамарой ходим парой?
   - До тебя долго добираться.
   - Раньше тебе это не мешало.
   - Раньше и сахар слаще был.
   - А кто это с ним рядом?
   - Его невеста.
   - Ух ты, захомутали жеребца.
   Тут наступило неловкое молчание, свойственное бывшим влюбленным.
   - Ты, наверно, для чего-то пришел, - напомнила Рита.
   - Да-да, - Олег тяжело вздохнул, - у меня к тебе есть вопрос, только он будет немного необычным.
   - Необычным? - усмехнулась Рита, - Уже страшно.
   - Я серьезно. И сейчас действительно будет страшно.
   - Ну говори.
   - Мне нужны наркотики.
   Рита удивленно подняла брови, будто услышала самую глупую вещь на свете.
   - Наркотики?
   - Очень надо.
   - Если ты еще не понял, то скажу по-другому. Я за-вя-за-ла.
   Она сказала это с определенной гордостью. Что ж, сердечно поздравим ее.
   - Я это понял, молодец. Просто скажи номер дома, или кого-нибудь, кто мне сможет помочь.
   - Странное у тебя понятие о помощи.
   Олег и не рассчитывал, что Рита возьмет его за руку и поведет к знакомому наркодилеру, который сможет решить его проблему.
   - У моей жены рак.
   - Сочувствую.
   - У нее адские боли, а морфин не выписывают. Я уже избегал все инстанции, какие только можно было.
   - Трамал? Хорошее средство.
   - Не помогает.
   - В департаменте здравоохранения надо...
   - Оставить заявку, - прервал ее Олег, - оставил. И в Роспотребнадзор звонил. Говорю, все оббегал. Но пока наркотиков нет. Говорят - ждите. А куда еще ждать, она от боли на стену лезет?
   - И ты решил заделаться анестезиологом?
   - Пока они там все не решат, - кивнул Олег, - мне много не надо. Совсем чуть-чуть.
   - А сколько, по твоему разумению, это самое "чуть-чуть".
   - Я не знаю, - развел руками Олег, - может, один кубик.
   Рита сочувственно покачала головой.
   - Разделю пополам, утром и вечером, вот и сутки прошли, а там...
   - Преставиться твоя супруга, - оборвала Рита злым голосом, - ты хотя бы раз укол в вену ставил?
   - Нет.
   - Тогда и речи быть не может.
   - Просто скажи, к кому обратиться.
   - Да тебе никто нечего не продаст, а рожу расколотят, - еле сдерживаясь, прошептала Рита, - от тебя же ментовкой несет за милю.
   - Я не мент!
   - Ты это им скажи, - Рита мотнула головой в сторону, - если ты не из наших, нечего соваться, куда не следует!
   - Тогда ты помоги.
   Рита злобно рассмеялась:
   - Да я одному уже голову проломила! Битой! За все, про все! Дважды! Не хотел постоянного клиента отпускать! Угрожал, падла, мать прирезать! Тут на районе такое творилось, что меня саму чуть не прибили в подворотне ржавой арматуриной! Чуть не села из-за этого козла! Отделалась условным. Знаешь, что это значит?
   - Что можно загреметь по полной, - сказал Олег.
   Рита чуть успокоилась:
   - Благо, пацаны за меня впряглись, кое-как разрулили, а ты предлагаешь мне сейчас пойти и купить дозу для тебя?
   Олег смотрел на Риту, уже чувствуя, в какой водоворот он может попасть. Это было страшно и вдвойне страшно от Ритиных слов, а сдаваться он не собирался. Но и Рита еще не закончила.
   - А знаешь, что самое интересное?
   - Что?
   - Даже не смерть. А то, что я хочу уколоться. Я могу попросту не сдержаться, если окажусь хоть как-то сопричастна к твоей истории. Еще ничего не произошло, а меня уже колотит. Сорвусь я, а виноватым будешь ты.
   - Скажи адрес, и уходи.
   Рита повернулась к Кеше:
   - Он совсем дебил?
   Кеша дотронулся до ушей и помотал головой.
   - Походи по рынку. Может, найдешь какого-нибудь юношу.
   - Она умирает! - крикнул Олег, - Знаешь, что это такое?
   Рита сжала губы и отвела взгляд.
   - Примерно.
   - А я знаю. Я сам почти умер.
   - Я в курсе.
   - Откуда?
   - Мать твоя звонила, устраивала разборки. Так что, все знаю - и что ты сделал, и по какой причине. И про голос твой, тоже знаю. Я еще подумала, чего он отказывался от кристально чистого товара, а сам травится, черт знает чем. Но это я под кайфом тогда была.
   - А вот она еще не умерла, но очень хочет. У нее уже была попытка суицида, еле откачали. А у нас ребенок. Родители, им и так больно, а если это произойдет?
   - Да я-то тут при чем?
   - Скажи адрес.
   Рита обреченно взмахнула руками, поискала вокруг взглядом, подобрала мелкий камушек, после чего бросила его в окно первого этажа.
   - Это зачем? - с опаской спросил Олег, - Своих пацанов зовешь?
   - Тебе адрес был нужен. Это здесь.
   - Твой сосед?
   - Поэтому ты его и не мог вычислить, что к лучшему.
   - А что тут может быть к лучшему? Может, как раз наоборот?
   - Не строй из себя героя, - поморщилась Рита, - тебя бы пришили в ближайшем палисаднике, а я бы никому ничего не сказала по определенным причинам.
   В окне появился мужчина лет тридцати. Он увидел Риту, и застыл статуей. Более удивленного лица Олегу видеть не приходилось. Рита махнула рукой. Мужчина вопросительно показал на себя пальцем. Рита кивнула.
   - Как же он отпустил тебя?
   - Я же говорю, тут такое было. Только недавно кровь на стене закрасили.
   - В органы не обращалась?
   - Я живу по понятиям, иначе уже не жила бы. Думаешь, кто-то пожалеет наркоманку? Только из-за того, что он написал заяву, а я не стуканула о его бизнесе, за меня и впряглись. А вот он малость попутал берега, огреб по-полной и от меня и от пацанов. Но и он не мелкая сошка, так что...
   И, видимо, не уверенная в безопасности мероприятия, оглянулась назад.
   - ... Кеша бы поближе подъехал, а? Мало ли что...
   - А если спугнем?
   - То же верно.
   Через две минуты наркодилер вышел из подъезда и медленно, ожидая подвоха, спустился по лестнице. Чего там говорить, у Олега похолодело в груди.
   - Этому чуваку нужна доза, - Рита указала на Олега, - я не при делах.
   Она даже не стала использовать сленг или говорить тише. Нет, она произнесла это громко и даже с какой-то радостной злостью. После чего взбежала по ступеням и открыла дверь подъезда.
   - И больше ко мне не приходи.
   Но через пятнадцать минут ее сотовый заиграл мелодию.
   - Я все устроил, - радостно сообщил Олег.
   - Рада за тебя, - мрачно ответила Рита.
   Этот придурок так и не понял, что значит для нее вся эта история. Руки затряслись мелкой дрожью. Рита сжала ладонь в кулак.
   - Знаю, звучит глупо, - в трубке неловко помолчали, - но ты не могла бы поставить жене укол.
   - Да пошел ты на...!
   На стройке так не матерятся, как Рита обрушила на Олега весь свой гнев.
  
   Катя наконец-то уснула спокойным сном, а говоря проще, вырубилась. Рита сидела на кухне, размахивая поврежденной кистью и стонала. Кровь веером слетала с пальцев и капала на пол. Олег открыл аптечку.
   - Обязательно надо было по стене стучать? - он начал разматывать бинт.
   - Зато расхотелось уколоться.
   - Вся кухня в крови.
   - Это не моя проблема.
   - Твоя, если кисть сломана.
   - Все нормально с кистью, - поморщилась Рита, - говорю, как специалист.
   Олег полил на вату зеленку.
   - Ну-ка.
   - Ой-ей-ей, мамочки! - запищала Рита, - Больно-то как!
   - Не дергайся.
   Олег наспех перебинтовал кисть Риты, глядя, как бинт пропитывается кровью и зеленкой.
   - Хреновый из тебя медик, - заметила Рита, морщась от боли и качаясь на стуле, - как уколы-то будешь ставить?
   - Зато она спит.
   - И как долго ты собираешься заниматься этим делом? - Рита еще раз оценила перевязку, - Кошмар.
   - Как только появится морфин.
   - Это не дело, - покачала головой Рита, - если ее положат в паллиативную палату, первые же анализы на кровь покажут наличие запрещенных веществ. Возникнут вопросы к главе семьи...
   - Мы там уже были, - махнул рукой Олег, - отлежали двадцать дней, больше не положено. На дому будут снимать боль, но если нет препаратов, снимать нечем. Оказывается, мы не одни такие.
   - И ты считаешь, колоть самому, это правильно?
   - Если я больше не увижу ее слез - мне все равно.
   - Других способов нет?
   - Мы даже к шаману обратились, отказал.
   - Что так?
   - Последняя стадия не лечится никем и ничем. Так что, будем импровизировать.
   - Не знаю, - покачала головой Рита, - по-моему, ты лезешь не в ту степь.
   - Пока нет законных наркотиков, буду ставить незаконные. Другого выхода у меня нет.
   - Ладно, - Рита встала, зашипев от боли, - делай, что считаешь нужным, по крайней мере, тебя не посадят. Но за тобой должок.
   - А бескорыстная помощь теперь не в моде?
   - Так же, как и китайские пуховики.
   - Слушаю.
   - Хочу в кино, давно там не была.
   - Так сходи, - пожал плечами Олег, догадываясь, что будет дальше.
   - Так своди. Ничего страшного не случиться, если муж пригласит свою приятельницу в кино.
   - Жена в курсе, что ты за приятельница.
   - Эта приятельница сейчас у тебя дома, и многим рискует.
   - Ну ладно, - нехотя согласился Олег.
   - Проблем не будет?
   - С Катей? Она знает, что за все надо платить. И это же просто кино. Несерьезный вид искусства.
   - Вот и порешали, - Рита направилась к прихожей.
   Пока она мучилась с обувью, работая одной рукой, Олег осторожно заглянул в спальню. Катя спокойно спала и выглядела очень даже ничего, но кто бы знал, какие чудовищные процессы происходят с ее организмом.
   - Когда пойдем?
   - Когда заживет, - Рита продемонстрировала руку с чудовищной повязкой, - время есть, а пока звони, договаривайся, давай взятку, а про ЭТО лучше забудь.
   - Постараюсь.
   - Появиться хороший фильм, я позвоню.
   - Хотя бы не в театр, - пробормотал Олег.
   - Чего?
   - Говорю, звони. Сходим.
   - И, пожалуйста, больше со своими проблемами ко мне не обращайся. Мне тоже тяжело.
   Олег закрыл за ней дверь, послушал, как стихает звук ее шагов. В квартире стояла непривычная, для последнего времени, тишина.
  
   - А она красивая, - сказала Катя.
   - Кто? - не понял Олег, ставя пометку в учетном листе.
   - Кто-кто, - проворчала Катя, разглядывая след от укола, - с кем ты там собираешься в киношку.
   Наконец-то появились лекарства. И теперь Олег, загруженный всевозможными обязательствами, в том числе и уголовными, и прошедший практику под руководством медсестры, сам ставил уколы два раза в день, официально и вполне законно. Но, как известно, на последней стадии лекарства нужны только для того, чтобы больной более-менее достойно дожил отведенный ему срок и не сошел с ума от нечеловеческой, постоянно выматывающей боли. Ни подлатать слабое здоровье, ни хоть чуть-чуть продлить бесценную жизнь они не могут. Человек обречен, и это тяжелое знание требует большого мужества и у несчастного больного и его не менее несчастных родственников.
   - Рита? Ну, может есть немного.
   - Хочешь к ней вернуться. Когда-нибудь?
   Все эти разговоры вызывали у Олега боль, но когда исход очевиден, они просто необходимы, чтобы между супругами не возникало отчуждения друг от друга. Так объяснял психиатр.
   - Не думаю, что могу вернуться к женщине, изменявшая мне направо налево, - он убрал лист в папку, а пустую ампулу в специальный мешочек, - даже если она ничего не могла с собой поделать.
   - Но ведь ты не понимаешь, через что ей пришлось пройти.
   - Вот именно, не понимаю.
   - Меня же ты тоже не понимаешь.
   - Я ее на наркоту не сажал.
   - Ты никому ничего не делал, но женщины-то страдают, а помогать им как-то надо.
   - Я мог из солидарности тоже подсесть, она предлагала, но не думаю, чтобы это ей помогло.
   - Ну не обязательно именно так помогать. Просто разделить ее боль.
   - Страдать вместе с ней, осознавая, что моя жизнь будет лучше без нее?
   - Мою же боль ты разделяешь.
   - Ты моя жена.
   - А не была бы женой?
   Олег хотел вздохнуть. Вздохнуть очень глубоко и тяжело, всем видом показывая, как ему осточертели все эти вопросы, ответы на которые должны быть максимально честными и одновременно нейтральными. Хотел, но не вздохнул. Во избежание скандала надо держать себя в руках и не говорить неосторожных слов. Но это получается далеко не всегда.
   - А не была бы женой, была бы невестой.
   - Сейчас я рядом с тобой, - не отступала Катя, - но и она когда-то была для тебя любимой.
   - Когда-то была, а теперь она - прошлое, - сказал Олег и молча обругал себя.
   Ах, эти неловкие слова и выражения, в других случаях безвредные, теперь причиняющие боль. Как бы там психологи не консультировали, не готовили к неизбежному, сложнее экзамена для Олега не было и не будет. Но и Катя это тоже понимала, поэтому не стала раскручивать тему.
   Олег пошел в ванную и включил воду.
   Потерпи еще немного, с грустью подумала Катя. Скоро я уйду, тоже стану прошлым, и ты вздохнешь с облегчением. Но она, умница, таких слов не скажет никогда.
  
   Когда Олег пошел отдавать Рите долг, Катя просто лежала на диване, ставшем ее ограниченным миром и просто смотрела на потолок. Ревновала ли она? Вроде бы, нет. Но...
   - Отдавать долг, придумают же. Смех один. Услуга за услугу, это понятно. Это даже справедливо. Но отдавать долг походом в кино... Сложно представить что-то глупее этого.
   Если возникают такие мысли, значит ревнует.
   Дело не в том, что Рита красивая и, к тому же, бывшая. А бывшие, они, сами знаете... Это не страшно. И не таким рога обламывали. Крошку Джейн попросим. Но Рита была здоровой. Она ходит легко и непринужденно, ест все, что захочет. И, самое главное, эта дрянь может смеяться. А когда последний раз смеялась Катя? Или даже так - когда Катя в последний раз радовалась жизни?
   Наверно, когда Олег приносил Саню от родителей. Катя рассказывала ему, что на Земле живет Большой Ночной Заяц (в далеком детстве тетя Крошка Джейн рассказывала). Он такой большой, что задевает ушами звезды, и они тут же меняют свой цвет. Здорово, правда? Но Катя периодически проваливалась в сон, да так неожиданно, как собиратель брусники в холодную болотную воду. Да и радость ли это - смотреть на ребенка, у которого папа и мама, это дедушка и бабушка. А она? Она выполнила свою роль самой лучшей матери в мире, спасла Саню ценой своей жизни и теперь ее можно отнести на помойку за ненадобностью. Скажите, грубо звучит? Звучит, как надо, если отбросить прилизанное сюсюканье и взглянуть на жизнь трезвым правдивым взглядом.
   Да, на помойку. Сил нет, настроения нет. Молодое тело напоминает развалины старого замка, некогда прекрасного и величественного. Олег, строя из себя примерного мужа, попросту отрабатывает возложенную на него повинность. Он молодец, без сомнения. Но Катя не уверенна, что в своем внутреннем календаре Олег не зачеркивает крестиком каждый прожитый день, отсчитывая, сколько осталось до "того самого".
   Так же и Катя считала дни до своего последнего спектакля. Тогда (подгадали, что ли?) приезжали именитые артисты. Театральные монстры, если можно так сказать. Сидорчук, Кошечкин и Белова. У кого-то из них даже "Золотая маска" имеется. О, что это был за вечер! Огонь, страсть и фейерверк! Оставим на сегодня полемику с киноделами, зачем смеяться над убогими? Тонкий ценитель прекрасного и так легко определит, где искусство, а где обычное заурядное зрелище. Ибо театр есть искусство отражать жизнь. Кто сказал? А? Станиславский. А Константин Сергеевич знал, что говорил.
   Знали и актеры свою роль. И роль, и цель в жизни. А их цель - нести людям свет, очищающий души от невежества, сырости и загнивания. И свою работу они делали великолепно. В театре есть магия и тайна. Это уже слова Кинчева. А Кинчев мужик, он за слова отвечает.
   А когда заиграла музыка бессмертного Караваева-Печорина, Катя закрыла глаза, и ей казалось, что все кресла зрительного зала приподнялись над полом и стали покачиваться, будто китайские джонки на волнах, чуть-чуть постукивая друг друга подлокотниками.
   Как Новый год, шумным праздником врывается в каждую семью, и неожиданно заканчивается, так и священный огонь спектакля погас с опустившимся занавесом. И как же Катя плакала, что не могла аплодировать стоя. Ей надо было беречь остатки сил, потому что дорога от зрительского зала через гардероб до такси ожидалась очень долгой.
   А тут еще позвонили родители и сообщили новость, у Сани режутся зубки, радость-то какая. Но ничего-ничего, сейчас мы ему на десны ватку с настоем ромашки приложим. В трубке был слышен детский плач.
   Парик сполз на затылок. Катя теперь несла его в руках, Олег заботливо накинул на нее капюшон, хотя поздний вечер хорошо скрывал их от посторонних глаз. Так они и шли - Катя посередине, поддерживаемая Кешой и Олегом с двух сторон. Шли медленно, останавливаясь для отдыха возле каждой скамейки. Кеша даже пнул одну из них, дурачок. И каждый из них плакал, кто громко, кто тихо. А где-то плакал маленький Саня, у которого начали прорезаться первые зубки. Которого она ни разу не кормила грудью. И вместо того, чтобы проводить больше времени с ребенком, она, обессиленная, идет в театр, который как наркотик, заставляет на время забыть о неминуемом. От которого она не в силах отказаться. Что ж она за мать-то такая?
   Жизнь исчезала за черным занавесом, а смысл жизни пропал давным-давно.
   А когда они вернулась домой, на нее напала истерика. Окончательно измотанный Олег позвонил Катиным родителям. И пока он сидел на кухне в темноте, в трясущихся руках держа чашку чая, тесть закрылся с дочерью в комнате.
   - Однажды, лежа в коляске, ты выплюнула соску, а погремушку вообще куда-то подевала.
   - И что? - всхлипнула Катя.
   - На тот момент твой мир разрушился, ты была беззащитна против ударов жизни. О, для тебя это была катастрофа вселенского масштаба.
   - А вы на что? - фыркнула Катя.
   - Не лезь со своей философией, - мягко укорил ее папа, - у меня другой вопрос - ты помнишь этот момент?
   - Нет, конечно.
   - Ну хоть немного?
   - Не-ет.
   - Ну, как так? Это же было ой-ей, какой кошмар, - он зажал уши руками и покачал головой, - такое страдания были!
   - Не помню, - улыбнулась Катя.
   - Вот и это не вспомнишь, а Бог не забудет.
   - А ему обязательно надо это помнить?
   - А как же, - убежденно кивнул папа.
   Он поудобнее уселся на краешке дивана и продолжил:
   - Открою тебе один секрет. Богу все равно, победили наши на чемпионате или нет. Раскрутили мы свой бизнес или прогорели. Теперь ты...
   - Э... Приняли меня на работу или вежливо отказали.
   - Молодец.
   - И Богу все равно?
   - До лампочки. Ему важно, как мы относимся ко всему, что с нами происходит. Скулим ли мы при каждой неудаче, ноем ли над разбитой вазой. Или кичимся своим богатством, красотой, умом, как конченые гордецы, а гордыня, сама знаешь, смертный грех.
   - Но я-то не измеряю свое горе разбитой тарелкой. У меня нечто иное.
   - А ты хочешь, что бы твой муж говорил Саньке, что его мама была тряпкой и плаксой?
   - Он такого не скажет.
   - И вместо того, чтобы успеть вложить в ребенка все самое хорошее, она пряталась под одеялом, соплями пачкая подушку?
   Уязвленная Катя молчала.
   - Тогда не надо давать повода даже так думать. Будь сильной.
   В комнату заглянул Олег. Положительно оценив обстановку, тут же закрыл дверь.
   - Это все из-за Егора, - пробормотала Катя.
   - Твой Егор тут совсем не при чем. Не он первый, не он последний.
   - Тогда почему, папа? Почему я?
   От такого вопроса, ответа на которого нет, отец постарел лет на десять, но попасть в тупик было не в это правилах.
   - Котенок, я не знаю. Я бы с радостью поменялся с тобой местами, - вздохнул папа, - если бы это было возможным. Но знаю другое - ты сделала меня самым счастливым дедушкой на свете, а это гораздо больше, чем я мог бы себе пожелать.
   Катя слабо улыбнулась.
   - Я молодец?
   - Мы с мамой постарались.
   Все последующие спектакли в ее жизни, Катя смотрела по сети. Саня стал чаще бывать с родителями.
   Но это было давно, а теперь ее супруг встречался с будущей, возможно, женой.
  
   - Почему ты решила завязать? - осторожно спросил Олег.
   Они зашли в кафешку, но вместо обсуждения фильма, беседа зашла о другом.
   - Потому что ты меня бросил, - просто ответила Рита, без упреков и вытаскивания на белый свет былых обид, - вот и решила.
   - М-да, чувствую себя подлецом.
   - Кстати, правильно поступил.
   - Я оставил тебя одну с твоей проблемой.
   Рита слегка пожала плечами.
   - Это, как посмотреть. Помнишь чувака с первого этажа?
   - С проломленной головой?
   - Он иногда бесплатно снабжал меня дозой. Ну, или почти бесплатно.
   - Я догадывался, что существует такой "спонсор".
   - И не он один.
   Олег удивленно поднял брови.
   - У меня было несколько любовников поневоле, - продолжала Рита свою исповедь, - другие просто оплачивали дозу.
   - Секс-рабство?
   - Считается, что это обоюдное согласие, но тогда для меня это не имело большого значения. Каждый получал то, что хотел. Как ты думаешь, стоила ли я того, чтобы со мной нянчиться?
   - Не знаю, - занервничал Олег (опять эти вопросы!), - трудно сказать что-то определенное.
   - Трудно, потому что я нахожусь перед тобой, а твоя мужская природа не любит обижать женщин. Ты даже бросил меня как-то не по-человечески. Домой придешь, подумай на эту тему. Только, стоит ли?
   Девушка в фартуке принесла мороженое для Риты и кофе для Олега.
   - Тем более, что ты выпил какую-то там гадость.
   - Было дело.
   - Заметила, что у нее на запястье тоже шрам имеется. Семья суицидников, ничего себе.
   - Это немного не твое дело.
   - Вот видишь, что из-за меня произошло, а что еще могло произойти?
   - Но это не твоя вина, а твоя беда.
   Рита прервала его невеселым смехом.
   - Это говорят ученые мужи, считающие ломку чем-то незначительным, вроде похмелья. Если я признаюсь, что это моя, так называемая, "беда", значит, просто снимаю с себя ответственность за все, что было. Таким образом, можно много чего вычеркнуть из моего списка грехов. Одна только фраза "решил попробовать что-то новое", уже является индикатором глупости отдельно взятого любопытного индивида.
   - Но человеку свойственен поиск, - вступился Олег за любопытного индивида, - это наша суть, иначе мы сидели бы у огня в пещере и ели мамонтов.
   Рита подняла указательный палец вверх, призывая к предельному вниманию.
   - Я, кстати, много размышляла, лежа под капельницей, насчет нашей сути и мамонтов.
   - Давай, просвети.
   - Ни один спортсмен, архитектор или поэт не пришел к своему любимому и полезному делу, потому что "хотел попробовать что-то новое". А вот дайверы, парашютисты, наркоманы, те - да. А теперь предположим...
   Рита быстро съела ложку мороженого и вернулась к теме.
   - Предположим, спринтер побегал стометровку три недельки и думает, а попробую-ка я бег с препятствием, а то с простого кайф уже не тот.
   Олег засмеялся, чуть не расплескав кофе на стол.
   - Ты погоди, еще не все. Потом он переходит на прыжки с шестом, и, - Рита опять попросила предельного внимания, - он думает, что сможет запросто соскочить с шеста и вернуться к простому бегу.
   - И при чем тут легкая атлетика?
   - Да ни при чем. Просто, что-то "новое" всегда связано с определенным риском. То есть, мы берем на себя ответственность за все возможные последствия. Не думаю, что бы кто-то захотел уколоться, потому что решил, что это полезно для здоровья. Если только он не полный идиот. А вот поэту этого "нового" не надо, он занимается своим любимым делом, потому что так велит сердце. Он сам переходит с ямба на хорей, когда захочет. И ничем не рискует, кроме задетого самолюбия после конструктивной критики.
   Она и посмотрела на свое отражение в ложке.
   - Иными словами, мы знаем, на что идем, а стало быть - это все наша вина.
   - Это тебя такие мысли посещали?
   - Там такое посещает, что лучше никогда не пробовать ничего нового. Особенно прыжки с шестом.
   - Аминь.
   - Так что, если кто-то думает, что это его "беда", пусть и дальше жалеет себя. Я же стараюсь видеть мир таким, каков он есть, что бы не начать опять стучаться по ночам к своему соседу. Не думаю, что он будет против.
   - А тут я со своими проблемами...
   - Сечешь, парниша, - похвалила Рита, - почаще бы голову включал, цены бы тебе не было.
   - Я постараюсь.
   - Ладно, с моей жизнью разобрались. Ну а ты что собираешься делать "после", учитывая, что у тебя уже грустный вид? Если тебя эта тема не напрягает.
   Олег заметно помрачнел.
   - Вернусь к родителям на время. А станет Сане три года, запишемся в садик и вернемся домой, если сможем... Ты что делаешь?
   Рита, закончив с мороженым, принялась вылизывать тарелку.
   - Самое вкусное, - пояснила она.
   - Люди смотрят.
   - Плевать мне на людей.
   Олег улыбнулся.
   - А ты все такая же, - заметил он.
   Еще он заметил, что Рита, вытирая нос, внимательно смотрит на него, как гроссмейстер на шахматную доску.
  
   - Олег! - слабым голосом позвала Катя.
   Таким слабым, что сама себя еле слышала. Она нащупала в темноте телефон и нажала "вызов". Возле противоположной стены заиграла музыка. Сонный Олег осторожно, чтобы не разбудить Саню, встал с кровати, сел на край Катиного дивана и включил ночник.
   - Воды принести?
   - Саню надо покрестить, - медленно, вкладывая в каждое слово силу, прошептала Катя.
   - Зачем? - нахмурился Олег, - Ему и так хорошо.
   Катя закрыла глаза, собираясь с силами
   - Я поняла, что я плохая мать.
   - Ну конечно, - скептически усмехнулся Олег, - ты же отдала свою жизнь ради Сани.
   - Это не показатель, - попробовала покачать головой Катя.
   - Ну а в чем же ты плохая?
   - Надо было проводить все это время... с нашим ребенком. Когда он держит головку. Когда режутся зубки. Что психолог говорил?
   Зрачки Олега запрыгали вправо-влево в поисках ответа.
   - Что?
   - Достойно провести последнее время.
   Он погладил Катю по голове.
   - А ты, выходит, недостойно провела?
   - С сыном...надо было.
   - Ты часто с ним была.
   - Надо было всегда.
   - Такие обстоятельства...
   - Последнее, что я могу... сделать... что бы ты покрестил.
   - Ну ты же знаешь, как я к этому отношусь.
   Катя схватила Олега за футболку и потянула к себе, но пальцы сорвались и рука лишь безжизненно упала на грудь.
   - Слышишь ты! - злобно зашипела она, - Театр ему мой не нравиться. Крестить он не хочет. Я ради тебя курить бросила, я умираю! А через год ты уже другую найдешь. И она будет Сане мамой. Рита там, или не Рита.
   Олег открыл рот, пытаясь возразить.
   - И ты это сам знаешь.
   - Хорошо, - кивнул Олег, - покрещу.
   - Поклянись.
   - Но... Библия не одобряет клятвы. Сама говорила.
   Катя чуть улыбнулась и попыталась кивнуть.
   - Принеси Саню.
   - Уже? Может "скорую"?
   - И очки.
  
   Хворост давно закончился, костер почти догорел, и только угли переливались темно-красным светом, да серый дым клубился из последних сил, как агонизирующая змея. От страха Катя спрятала лицо в ладонях, и только глаза смотрели сквозь пальцы.
  
   Прошло два часа. Глубокая ночь плавно переходила в раннее утро. В комнате стояла тишина ожидания, после которой что-то должно случиться. Не хватало только часов, своим тиканьем отмерявшие последние минуты. Как бы это не казалось странным, как бы это чудовищно не звучало, но они просто ждали, когда Катя умрет. От "скорой" пользы не будет. Люди в белых халатах не повезут умирающего человека в больницу. От родителей только лишние слезы. Марафон закончился, больше ничего нельзя было сделать, кроме, как просто быть рядом.
   Саня лежал на Катиной груди, макушкой упираясь в подбородок, а пальчиками правой ручки изредка стучал маму по плечу. Олег сидел рядом в кресле, с тревогой смотря на супругу и периодически вытирая глаза. Катя гладила сына по голове, потом опускала уже уставшую руку.
   Она то проваливалась в дремоту, то резко возвращалась, слабо оглядывая комнату, освященного светом ночника. Ее ноги и руки немели, в груди было холодно.
   Вот и все.
   Но она улыбалась. Слабо, почти невидимо, но улыбалась. Ее мальчики были рядом, и ни один, ни второй, не оставили ее, не предали, не обменяли на другую. Поэтому и темного человека нет, что она не одна. Только сейчас она поняла, что такое настоящее счастье.
   Катя что-то прошептала.
   Олег встал с кресла и сел на край дивана.
   - Что?
   - Говорю. Саня. У нас. Классный.
   Катя закрыла глаза, а ее бледное лицо стало еще бледнее.
   Олег дрожащей рукой погладил ее по щеке.
   - Я...
  
   Все угли стали черными и безжизненными. Катя испуганно смотрела на последний, слабый и тусклый.
  
   Голос Олега дрожал. Его колотило, но рыданье застряло где-то внутри и только слезы стояли в глазах.
   - ...тебя...
  
   Уголек почти стал черным. В золе уже ничего не было видно и только слышался голос, но все тише и тише.
  
   - ... люблю.
  
   Все.
   - Нет! - Катя кинулась к кострищу, выхватив уголек и зажав его в кулаке. Боль пронзила ладонь, будто раскаленным гвоздем. Катя кричала, каталась по земле, вперемежку со снегом, стукнулась ногой о табуретку, испачкалась в золе, дергалась, как рыба на берегу, но никто, слышите, никто не украдет у нее тот момент, когда она была самой счастливой женщиной на свете.
   Но вот все стало тихо, боль прошла и Катю окутал свет, описать который человеческим языком не видится возможным.
   - Я их не забуду, - упрямо твердила Катя, - не забуду.
   - Не забудешь, - пообещал тихий добрый голос.
   И кто-то взял ее ладонь в свою.
  

Возвращаясь к началу

   После расставания с Катей Никита долго не находил себе места. Зная, что Катя просто так не смирится и отправится на поиски, он тут же взял отпуск. И в той ситуации он поступил правильно - парни из его бригады сообщили, что его разыскивала "одна милая особа".
   - За алиментами приходила? - смеялись они.
   Вот только Никите почему-то было не до смеха. Всегда считая себе не особо сентиментальным, он вдруг раскис, загрустил и стал плохо спать по ночам. По прошествии двух лет уже реже, но все же он вспоминал Катю, и чувствовал непреодолимое желание вернуться.
   Партия в карты была сыграна, по правилам проигравший должен был купить четыре стакана чая. Никита вздохнул, взял из куртки деньги и направился к проводнику. Поезд шел в свой пункт назначения, за окном проносилась ночная тьма, в стекле отражался вагон. И тут краем глаза Никита заметил свет далекого костра.
   - Заблудился кто? - вслух подумал он, - Там же степь сплошная.
   Ну, костер да костер. Разожгли, значит нужен - зима, как-никак. Тут надо идти будить проводника (ночь, все-таки). Вежливо улыбаясь, просить чай, смиренно выслушивать недовольное ворчание, будто к строителям, едущим на вахту, еще не привыкли. Но почему-то Никита, как загипнотизированный, не мог отвести взгляд от костра. Так и смотрел, пока поезд не отъехал дальше, и огонь исчез в темноте.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"