Федотов Алексей Николаевич : другие произведения.

Страшный суд

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Даже не просто добрый рассказ, а благая весть. Вы всё спите, а вас уже судят.


   Я с сомнением поглядел на разбросанные по столу листы, заполненные мелким и убористым почерком.
   Заманчивое желание сразу поставить штемпель "шизофрения" и отправить пациента в желтый дом пришлось подавить в зародыше - врачебная этика крайне протестовала против скоропалительных решений. Поэтому я все же благожелательно улыбнулся пациенту и сказал:
   -Что ж, давайте еще раз выслушаем вашу историю.
   Пациент заерзал на стуле. Его благообразные морщины от каждого движения словно сминались подобно листу фольги.
   -Я рассказывал ее уже много раз, уместно ли... - начал он хриплым низковатым голосом.
   Я кивнул.
   -Вполне уместно. Возможно, предыдущие врачи упустили какую-то мелкую деталь... Итак, - я прервался, чтобы сделать глоток из стакана с водой, - вы утверждаете, что попали на страшный суд?
   -Так и утверждаю, - важно подтвердил старик.
   Я бросил взгляд на бумаги.
   -Сергей Степанович, вы можете вспомнить, как у вас это началось?
   Старик закивал.
   -Дело было так, - резко начал он. - Однажды, когда солнце светило так ярко, что у каждого выходившего из под покрова шатра от жара вскипали глаза, я мирно беседовал дома со своими друзьями.
   -Дома? - Я еще раз покосился на лист со сводкой информации о пациенте. - Покровская улица, 54, двенадцатая квартира?
   -Нет, - слегка недовольно ответил старик. - Стоянка в оазисе Ангхен, что в двадцати колесницах от злавратого Дабалона.
   -В оазисе? То есть вы жили в то время в пустыне? - уточнил я.
   Старик вальяжно кивнул.
   Я с сомнением завертел в пальцах ручку. Маразм или шизофрения? Учитывая возраст больного - восемьдесят восемь лет, ответ кажется очевидным. Но связное и последовательное изложение бреда - явный признак не физической деградации, а психического расстройства.
   -Итак, я как раз беседовал с любимыми друзьями, когда почувствовал боль в груди.
   -Приняли корвалол?
   -Нет, послал домочадцев убить любимую козу, чтобы достать лечебный камень. К сожалению, в Армугинде безоара не нашлось. Тогда я приказал лучшему рабу, его звали... Как же его звали? - Старик закатил глаза.
   Я забеспокоился.
   -Не могли бы вы перейти поближе к сути истории?
   -Да-да, как раз к ней и подхожу, - отвлеченно сказал Сергей Степанович. - Вспомнил. Имя его было Меру. Лучший гонец в оазисе, никто не смог бы успеть добежать до Дабалона и вернуться обратно с лекарем, никто кроме него.
   -Так вы успели вызвать врача? - без интереса спросил я.
   -К сожалению, Меру загрызли шакалы, - с грустью произнес пенсионер. - Мы нашли только его кости. А пока суд да дело - боль становилась все сильнее, и в конце концов я почувствовал такой укол, знаете, как будто копьем ударили.
   Я на секунду отвлекся, чтобы достать из ящика медицинскую карту пациента. Очевидно, воспоминания о пережитом инфаркте, принявшиеся встраиваться в систему бреда.
   -И вот, - продолжил старик, - глаза закрылись, на веки словно подвесили тяжелые мешки с пшеницей. Прошла вечность, ну, во всяком случае, так мне показалось. Затем я умер.
   -Что вы сделали? - переспросил я.
   -Умер, - недовольно повторил Сергей Степанович. - Сыграл в ящик, откинул копыта.
   -А, ну да, - понимающе сказал я. - Продолжайте.
   -Смерть - это такое особое состояние, когда нет ничего и тебя тоже нет. Не существует времени, пространства, мыслей, забот. Разум отсутствует, нет контроля. Видимо, поэтому она и оказалась такой - не оставившей после себя ничего, но хорошо запомнившейся.
   Затем были трубы. Да. Первый звук, который услышал - а ведь меня не существовало, такой он оказался силы. И после этого я себя почувствовал... Вы можете не знать, что такое почувствовать себя, но после веков и тысячелетий отсутствия это очень приятное чувство. В тот момент меня охватило безграничное счастье от проникающей в каждый укромный уголок жизни. Не помешало даже то, что я превратился в песок.
   -Вы знаете, почему стали песком? - спросил я.
   -Конечно, - разгоряченно произнес старик. - Родные сожгли тело на третий день после смерти по традициям моего народа. Да, у меня были очень хорошие родственники. Они устроили крайне пышные похороны, соорудили комнату из песчаника, в которую поставили урну с прахом. - Он принялся загибать пальцы. - Золотых бус три штуки, нефритовые статуэтки кошек из Египта, расписанная лучшими придворными художниками колесница, у скотоводов купили три прекрасных тучных тельца.
   Старик прослезился.
   -Вы опять сбились с темы, - сказал я.
   -Ах да, - прошептал пациент. - Так вот. Похороны устроили шикарные. Я остался очень доволен. Целая гробница, прямо как у царя. В общем, как только песок слепился, в этой гробнице я и оказался.
   -И что же вы там делали? - поинтересовался я.
   -Кричал от возмущения, - горестно произнес старик. -Пока отсутствовал, какая-то сволочь, сын шакала, внук змеи, да будет проклято его имя перед потомками, утащила все драгоценности. К тому же выход завалило, и я долго кричал и требовал, чтобы меня выпустили.
   -Выпустили?
   -Да, - сказал Сергей Степанович. - Через три дня я услышал, как кто-то разбирает завал у входа. А затем в гробницу вошел суровый человек с крыльями, который строгим голосом потребовал пройти за ним.
   Все-таки маразм, подумал я отстраненно. Связности не хватает.
   Старик тем временем продолжал.
   -Мы шли дни и ночи напролет. Один раз я рискнул спросить, куда мы идем.
   -Все вопросы к начальству, - произнес крылатый с серьезным выражением лица.
   Так мы и шли, никуда не останавливаясь. Есть и пить тоже не хотелось. Мы прошагали пустыню, затем болота, какие-то леса, снова болота, перелезли через горы... И однажды, привычно шагая за своим таинственным проводником, я увидел гигантскую равнину. Сначала она показалась мне поросшей каким-то высоким кустарником, колышущимся под ветром и сильно шумящим листвой. Затем я пригляделся и понял, что это люди, одни сплошные люди до горизонта и дальше, люди на каждом квадратном сантиметре поверхности. Никогда столько не видел, у меня аж сердце ушло в пятки.
   -Это ужасно, - сочувственно сказал я, а сам пометил в блокноте: латентная охлофобия.
   -Так вот, - продолжил пенсионер. - Крылатый повел меня прямо к толпе. Я еще успел удивиться, как же мы сумеем втиснуться в это скопление, но тут прямо перед крылатым появился проход. Может быть он так ловко работал плечами или просто принял свое любимое суровое выражение лица, но люди, тем не менее, охотно расступались.
   Крылатый завел меня куда-то вглубь и остановил перед группой прижавшихся друг к другу лысых людей в набедренных повязках.
   -Ваш номер, - сказал он так сердито, как будто я ему чем-то насолил в прошлой жизни. - Сорок два. Первая децима седьмой когорты третьего войска тысяча сто пятьдесят четвертого мириада.
   -А, - было открыл рот я.
   -Третий эон, - безжалостно произнес крылатый. - Не забудьте пройти санитарные процедуры и получить типовой комплект одежды.
   Он резко развернулся и я только увидел удаляющиеся крылья.
   Все произошло так быстро, что даже непонятно. Ошарашенный, я повернулся к группе лысых, которые мрачно оглядывали меня с головы до ног.
   -Да, дохлый попался, - разочарованно произнес один. - С ним еще оберешься бед.
   -Каких бед? - спросил другой. - О чем ты, Анджи?
   -Да ты посмотри, какой тощий, - произнес первый. - Небось будет исподтишка тибрить у нас еду.
   -Какую еду, Анжи? - сказал второй. - Мы здесь уже несколько месяцев стоим и не видели никакой еды.
   -А все-таки он больно подозрительный, - произнес Анжи.
   Второй повернулся ко мне и улыбнулся.
   -Новичок, иди к нам. Как тебя зовут? Мое имя Хасут.
   -Янгмар, - коротко сказал я. В голове появились странные мысли. Хасут... Что-то знакомое...
   -Простите, - я прервал старика. - Как вы сказали, вас  зовут?
   -Янгмар.
   Я сделал отметку.
   -Хорошо. Продолжайте.
   -В общем, - начал Сергей Степанович, - Хасут сказал мне:
   -Ты, наверное, хочешь знать, что происходит?
   Я закивал.
   -Дело сложное, - произнес Хасут. - Мы и сами толком не успели во всем разобраться. Но кое-что знаем. Тут ходят такие, вроде того, что тебя притащил. Они называют себя ангелами и рассказывают кое-что о происходящем.
   -Что же? - спросил я.
   -Утверждают, что Атон воскресил всех мертвецов, а теперь собирается подробно взять и определить для каждого, является ли он хорошим человеком или плохим.
   -А дальше?
   -Ну... - Хасут пожал плечами. - На этот счет они отделываются дежурными фразами вроде "всем воздастся по заслугам". И что бы это значило, хрен поймешь...
   -Атон, - задумчиво произнес я. Вдруг молнией блеснула догадка. - Так вы аммонитяне!
   Они переглянулись друг с другом.
   -Да, нас так называют дикие кочевники с востока, - произнесла одна женщина, присевшая в тени от Анжи.
   -Так где же вы научились так шпарить на нашем? - спросил я.
   Анжи и Хасут недоуменно переглянулись.
   -О чем ты, Янгмар? - сказал Хасут.
   -Я же говорил, какой-то он подозрительный, - произнес Анжи. - Наверное, больной.
   -Мы же с вами как-то общаемся, - сказал я, - а значит, вы разумеете мой язык.
   -Ты говоришь на языке Та-Кема, чужеземец, - крайне недовольно сказал Анжи.
   -Не может быть, - произнес я. - Я ясно слышу, на каком языке говорю.
   -Может, может, - сказала одна из женщин. - Помните того странного колдуна в глупом кожаном доспехе, который подходил пару дней назад? Он утверждал, что знает заклинание, из-за которого нам всем кажется, что мы все общаемся на одном и том же языке.
   -Какое заклинание, Тасана? - спросил Хасут.
   -Я выучила его наизусть, - гордо сказала женщина. - Сейчас, минуточку.
   Она закатила глаза.
   -Согласно квантовой механике теоретически может произойти такое совпадение суперпозиций частиц, находящихся в отделах мозга, отвечающих за нейролингвистические процессы, что каждый будет воспринимать волны, затрагивающие его барабанные перепонки, как звуковые колебания, соответствующие звукам и словам родной речи.
   Повисла пауза.
   -Ну и ну, - сказал наконец Хасут. - Кто бы мог сказать, что означает эта бессмыслица?
   -Вероятно, имена демонов, - предположил я, - отвечающих за речь.
   -Я думаю, - благоговейно произнесла Тасана, - это заклинание помогает нам общаться. Я буду повторять его каждый день.
   Неожиданно толпа расступилась. Сквозь людей пробрался еще один крылатый - не тот, что привел меня сюда.
   -Заклинаний не существует, - наставительно произнес он. - Демонов тоже не существует. Это падшие, страшные существа. И тот, кого вы называете Атоном в их числе. Вас будет судить создатель всего мира и людей в частности.
   И тут же скрылся в обратном направлении.
   Анжи обхватил голову руками:
   -За нами всюду следят, всюду следят, - простонал он.
   -Итак, что же теперь делать? - спросил я.
   -Ждать,  - ответил Хасут. - Что еще остается? Будем надеяться, все как-нибудь утрясется.
   И мы принялись ждать и надеяться.
   -Долго ждали? - спросил я.
   -Ну... - Старик задумался. - Трудно так сказать. За временем особо не следил. Но я точно запомнил, что мне пришлось два раза одолжить у кого-то ножик, чтобы побриться.
   -А что было дальше?
   -Через несколько дней мы перестали ждать. К этому моменту ангелы как раз начали всех расселять в просторные сухие палатки на двенадцать человек. И до нашей когорты скоро дошла очередь. Мы все заселились в тент и принялись терпеливо ожидать своей участи. Тогда я впервые поспал за несколько месяцев с моментом переключения.
   Потом как-то начали раздавать еду. Говорили, для тех, кто привык, чтобы не пугались особо. И мы тоже стали ходить питаться.
   -Да. - Старик зашамкал, его глаза уставились в пол. - А потом мы узнали, что в соседнюю палатку поселили римлян.
   Анжи как узнал, так сразу начал ходить кругами с бешеным взглядом.
   -Это заговор, это заговор, - безустанно повторял он. - Нас хотят затравить. Нужно предпринять какие-то меры.
   -Мы не должны предпринимать никаких мер, - мрачно сказал Хасут. - А наоборот, придти первыми и вступить в долгосрочные дипломатические отношения.
   -Дипломатические отношения?
   Голос принадлежал Имхотепу, молодому врачевателю из нижнего Такема, которого перевели в нашу когорту через несколько дней после меня.
   -Да, - сказал Хасут. - Именно так.
   -Но это же римляне, - воскликнул Имхотеп. - Какие отношения могут быть с захватчиками Мемфиса?
   -Такие, - отрезал Хасут. - Тут по соседству живет столько народов, с некоторыми мы даже и не сталкивались. Среди них встречаются полные безумцы...
   -Да, - сказала Тасана, - помните тех идиотов, которые сшили набедренные повязки между ног?
   По палатке раскатились громы хохота.
   -Как же не вспомнить, - произнес я, утирая выступившие от смеха слезы. - Они и до сих пор в них ходят.
   -В полосатых? - спросил Хасут.
   -Да-да, в самых что-ни на есть, с синим полем, покрытым белыми людьми.
   -Как они их называют?
   -Шорты.
   И мы снова засмеялись.
   -Тем не менее, - сказал Хасут, когда смех прекратился, - это наши соседи. И мы вынуждены их терпеть. Ничего не поделаешь, дикари - тоже люди. А римляне, хоть и враги, но все же цивилизованные в некоторой...
   -Урки они, - воскликнул Анжи. - Бандиты и висельники с большой дороги. Да вы посмотрите только на их рожи, ходить мимо страшно, тьфу, - и он смачно плюнул.
   -Неправда, - сказал Хасут, - среди римлян попадаются и умные цивилизованные люди.
   -Это не умные и цивилизованные, это дикие тупые животные! Вспомни, что было в Мемфисе! Как они толпой насиловали четырнадцатилетнюю девочку только за то, что та такемеженка.
   Хасут помолчал.
   -Это случилось давно, - наконец сказал он. - Мы все умерли тысячи и тысячи лет назад. Разногласия уже давно не имеют смысла.
   Имхотеп не стал ничего говорить, а только молча лег на койку и повернулся к стенке.
   Утром мы собрали делегаццию и отправились к соседнему шатру.
   Там, на выжженной от жаркого солнца сухой каменистой земле лежали здоровые мужики с крепко сбитыми лицами. При виде направляющейся в их сторону толпы все тут же повскакивали с мест, в руках появились обломки досок, осколки чьих-то достаточно крупных костей.
   Хасут выставил вперед открытые ладони и мы все повторили его жест. После этого население римской палатки слегка расслабилось.
   -Чего приперлись? - сказал один из них, самый волосатый и страшный, с квадратной выдающейся за пределы черепа челюстью и большой дубинкой в руке.
   -С кем имею честь беседовать? - холодно осведомился Хасут.
   -Чего? - спросил римлянин. - Тебе че, имя штоле надо? Так бы сразу и сказал. Меня Восьмак зовут. А ты кто такой?
   -Хасут.
   -Понятно, Хапус, - произнес Восьмак. - И чего те здесь надо со своей братвой?
   -Мы ваши соседи, - сказал Хасут. - И пришли просто, чтобы познакомиться.
   -Ты с какой когорты, Хапус? - спросил Восьмак.
   -Седьмой.
   Римляне отвернулись и принялись о чем-то шептаться друг с другом.
   Наконец Восьмак снова повернулся к нам.
   -Так ты чего, значит, - сказал он и низкий лоб начал сильно морщиться. - ты это... Тут Гай говорит, в седьмой египтяшки одни черномазые. Вы чего, из Египта штоль все приплыли?
   Ох, не к добру увязался Анжи за "посольством мира". Разумеется, он не выдержал. Из-за спины донесся негодующий крик:
   -Да как вы смеете, тупые неоттесанные варвары?
   -ЧЕГО?! - взревел Восьмак. - Кто варвары? Слышали, пролетарии?
   -Слышали, - раздалось от римской палатки.
   -Мерзавцы, сволочи, дикари, - визжал тем временем Анжи сзади.
   -Да это наезд, - воскликнул Восьмак.
   И римляне угрожающе подняли оружие. Мы поспешили поскорее ретироваться.
   Той же ночью в палатку заглянули ангелы.
   -Нам нужен человек по имени Анжи из седьмой когорты, - хмурясь, произнесли они.
   Анжи сильно кричал и пытался отбиваться, когда его уводили.
   -Мерзавцы, предатели, почем продали страну? - кричал он крылатым. Ноги летали во всех направлениях, но конвоиров бунтарь так ни разу и не смог пнуть.
   Я мельком взглянул на биографию пациента. Родители репрессированы в тридцать восьмом году, отец умер в лагерях, мать вышла в пятьдесят третьем году. Мальчик рос с бабушкой.
   Понятно. Это, значит, детская травма.
   В груди потихоньку разгоралась научная страсть. Первое впечатление оказалось ложным: у субъекта не началась деменция, он являлся больным, больным бесповоротно. На таком ни одну диссертацию можно защитить...
   Замечтавшись, я совсем не обратил внимание на то, что перестал слушать рассказ старика.
   -В общем, делать все равно ничего не оставалось. Как мы поняли, на суд вызывали в алфавитном порядке, так что, например мне или Хасуту ничего не грозило еще очень долго. Прения шли очень долго, как мы узнали, создатель вселенной принимал каждого подсудимого лично и долго о чем-то с ним беседовал за закрытыми дверями.
   Поэтому мы решили переехать подальше от палаточного лагеря третьего эона. Скарб перевести оказалось нетрудно, а место выбрали благодатное - рыба, дичь, ягоды, собирай не хочу.
   -Вы же сказали, что воскресшим не требовалась пища, - уточнил я.
   -Ну да. - Пенсионер слегка потупил взор. - К тому времени мы уже привыкли к общественному питанию и отказываться от этой привычки было невероятно трудно. Примерно то же самое у меня произошло с сигаретами.
   В общем-то, я больше удивился тому, что произошло на следующем совете когорты. Первым делом мы рассмотрели возможность переселения к нам третьей когорты десятого войска (тоже из такемцев) и пятой децимы из соседней восьмой когорты (все мои соплеменники, правда лет на сто позже по времени). А затем совет перешел к домам.
   -Дома? - удивленно сказал я. - Зачем дома? Мы же все мертвы.
   Все посмотрели на меня, как на идиота.
   -Янгмар, - сказала Тасана снисходительным тоном, - суд будет идти долго, ты же видел, сколько народу собралось. А жить как-то надо.
   -Жить - да, - сказал я, - но нам ведь не нужна защита от жары или холода, и от дики...
   -Достаточно, - сказал Хасут. - Дома - вопрос уже решенный. Сегодня мы должны вынести другое решение: где взять материал?
   Я смирился. В когорте оказалась куча выходцев из нижних слоев, и уж после смерти они вознамерились пожить на полную катушку. Поэтому со следующего дня мы начали потихоньку работать: рубить лес, добывать камень. Поселение постепенно росло, вскоре к нам переселилась еще одна когорта. Мы плавно застроили вершину одного холма жилищами, и новые поселенцы перешли жить на соседний.
   Как-то я с Хасутом гулял по окрестностям. Мы обсуждали вопрос эмиграции. Путь проходил мимо нескольких общин, решивших дожидаться суда поблизости.
   -Понимаешь, - говорил я, - у нас живет уже несколько когорт, а управляем мы по-прежнему все вместе. И тем не менее все это называется советом когорты.
   -Ты предлагаешь переименовать совет? - спросил Хасут.
   Мы прошли мимо стоянки дикарей в полосатых шортах. За полгода с того момента, как они переехали сюда из палаточного лагеря, стоянка существенно облагородилась, посередине появился костер, а вокруг - странные конструкции из веток, присыпанные травой и листьями. Строения жалобно шатались от каждого дуновения ветерка.
   -Мы должны жить, как настоящие индейцы, - горячо доказывал один с большим, переваливающимся через шорты животом. - Только так можно выжить в этом суровом мире.
   -Зачем нам выживать? - спросил другой. - Наши задницы же все перенесло в загробный мир, не так ли?
   -Не спорь со мной, - решительно сказал толстый. - Я посмотрел все выпуски "Выживания с Тимом Тентоном".
   На этих словах все полосатые шорты издали восторженный вздох.
   -И еще я знаю, как живут настоящие индейцы, - ободренно продолжил жирдяй. - Они живут... они живут... в общем, они живут в таких шалашах...
   -Нет, - сказал я Хасуту. - Переименовывать совет не надо. Лучше двинуться в обратном направлении. В конце концов, это они пришли ждать к нам, а не мы к ним. Так что мы имеем право единолично решать, как здесь дожидаться.
   -Верно, верно, - Хасут задумчиво покивал. - Если не нравятся, могут идти восвояси, земли много.
   Мы прошли мимо поселения викингов. У тех, как всегда происходили шумные разборки.
   -Я Тор! - кричал один со светлыми волосами.
   -Нет, Тор - это я! - кричал другой такой же.
   -Нет, я - Тор! - рычащим голос произнес первый.
   На этом аргументы у оппонента закончились и он схватился за топор. Другой поступил также. Произошла яростная и кровавая хватка, а затем половинки одного разлетелись в разные стороны. Они полежали немного в траве, а затем подтянулись друг к другу и раны быстро склеились.
   -Гребаный топор, - произнес "убитый". - Это уже четвертый раз за сегодня. Ну хорошо, ты Тор.
   Мы прошли мимо.
   -Еще я думаю, - сказал Хасут, - что надо строить стены. Как ты смотришь на это?
   -Что? - переспросил я. - Стены? Но зачем?
   -Все строят стены, - ответил мой друг. - Значит, и мы должны.
   -Это какая-то чушь, - воскликнул я, - зачем нам оборона? Какие войны могут быть в этом мире? Мы уже давно отжили свое, даже убить толком никого нельзя. Осталось дождаться суда...
   Я обвел руками окружающую природу. Клены тихо шептали что-то траве, лучи солнца мягко падали на дорогу. Вокруг воцарилась полная идиллия, само слово "война" в таком пасторальном пейзаже было чем-то посторонним, словно застрявший в зубах кусок мяса.
   Хасут задумался, его лицо постепенно начало принимать такое выражение, что я понял: аргумент сработал. Но в этот момент Хасут принялся вглядываться вперед:
   -А кто это там бежит? - спросил он.
   Я присмотрелся. Бежал мальчик Наади, сын одной из наших женщин. Давным-давно, задолго даже до моей смерти, его с матерью закололи кочевники. Кости остались лежать рядом, благодаря этому и в момент воскрешения они оказались вместе.
   -Тревога, тревога, - кричал Наади, размахивая руками.
   -Что случилось? - спросил Хасут.
   -Напали, - тяжело дыша принялся тараторить Наади. - Сразу как только вы ушли, это Восьмак и его люди.
   Мы переглянулись.
   -Римляне, - процедил сквозь сжатые зубы Хасут. - Снова римляне. И ты еще спрашиваешь, зачем нужны стены?
   Когда мы добежали до города, все уже оказалось кончено. Догорали последние здания, над холмами стоял протяжный женский вой.
   Я увидел недавнюю знакомую: пару недель назад она принялась активно строить мне глазки, а сейчас сидела у порога несуществующей хижины и горько рыдала.
   -Всех! - сдавленным хриплым голосом повторяла девушка. - Всех моих деток, родненьких? За что? Все кувшинчики, горшочки, вазочки, и за что же вам такая судьба, как же мне теперь жить-то без вас, кровинушек...
   Я старался сохранять каменное выражение лица, но каждое разрушенное жилище, каждый крик и каждая слезинка тяжелым грузом вешались на сердце.
   Вечером мы решали, как быть дальше.
   -Нужно уходить, - сказал Хасут, - Восьмак со своей бандой - сумасшедшие и не дадут нам спокойно дождаться своей участи. Остается только одно - покинуть это место, терять нам здесь больше нечего.
   Никто даже не попытался возразить. Вскоре мы двинулись на юг.
   Следующее поселение мы основали на небольшом скалистом мысе, с трех сторон омываемом морем. Сначала от земли мыс отделила траншея с узким мостом и высокие стены, только затем мы принялись за строительство домов.
   Поселенцы прибывали активно, а на суд уходили медленно, так что население постепенно росло. Но с севера прибывали тревожные новости. Как и все разрушители, римляне не отличались особым интеллектом, недолго думая они поселились на месте нашего первого города и устроили целое разбойничье логово. Народ к ним шел еще активнее, в основном, за счет того, что в Новом Риме было много еды и мало работы.
   Мы назвали этот город Тибаритом в честь одного инженера-грека, помогавшего соорудить укрепления, которые надежно защитили людей от внешней угрозы.
   Ну... Как надежно. Через пять лет Восьмак и несколько сотен его людей разбили под Тибаритом военный лагерь. Мы посмеялись, еды в городе хватало, и колодец исправно работал, а даже если бы припасы и кончились, всегда можно было бы начать не есть.
   Но, как оказалось, в плане обороны имелся изрядный просчет. Его мы обнаружили уже тогда, когда толпа захватчиков ворвалась внутрь.
   И снова над землей раздались стоны выживших... Я, конечно имею в виду тех, кого еще не забрали на суд. Тибарит был разрушен, город тщательно сровняли с землей. Мы поняли, что в одной стране с римлянами нам ужиться невозможно.
   Еще на небе полыхало кровавое зарево от догорающих руин, когда произошло внеочередное собрание совета. Старейшины разделились на два лагеря: одни трясли кулаками и кричали, что такое невозможно забыть, мы должны организовать войска и уничтожить Рим. Другие требовали не ввязываться в рисковую авантюру и вступать в конфликт с военной машиной римлян.
   Последнее слово, как всегда, осталось за Хасутом.
   -Братья и сестры, - железным голосом сказал он. - Буду краток. Ублюдки из Рима слишком сильны, чтобы просто взять и напасть на них. Мы все силы тратим на создание нового, они на разрушение существующего. Нам никогда не переиграть их по их же правилам.
   Совет недовольно зароптал.
   -Однако, - Хасуту пришлось чуть повысить голос, - однако эти подонки никогда не отстанут от нас, подонки никогда не отстают от слабых. Наш единственный путь выжить - стать сильными.
   Загудела другая половина старейшин. Хасуту пришлось чуть ли не кричать:
   -Поэтому, у нас есть только один путь! Да, сейчас мы слабы, поэтому направимся на юг. Там за морем мы найдем новую землю, лучше этой и построим еще более могущественный город. И там, вдалеке от Рима, создадим могучую армию, а затем вернемся, чтобы навсегда стереть его с лица земли. Рим должен быть разрушен!
   Сначала некоторые старейшины, а затем и все остальные разразились овациями.
   Два месяца мы потратили на то, чтобы соорудить корабли для всех жителей города - а их число к тому времени уже превысило несколько тысяч. Затем галеры устремились в открытое море, навстречу неизвестности.
   Две недели прошло спокойно, галеры двигались на юг по бескрайнему морю, но никакой земли не наблюдалось. Три недели спустя мы уже принялись жалеть, что не нашли ни одного достойного морехода. Через месяц команда принялась бунтовать.
   Я прекрасно помню этот момент, когда Наади вбежал в капитанскую каюту и принялся кричать о том, что гребцы на нашем корабле отказываются работать. Мы в этот момент с капитаном - Хасутом, и единственным ученым человеком на корабле - Имхотепом, пытались определить, куда плывем и что же теперь делать.
   Хасут принял сообщение о мятеже со спокойным лицом. Как только Наади убежал, оно тут же закаменело.
   -Пойдем, посмотрим, что там происходит, - сказал я.
   В помещении для гребцов оказалось темно и душно, я чуть не потерял сознание. Затем глаза приспособились к полумраку, я разглядел толпу людей, стоящих вокруг взобравшегося на скамейку оратора. Тот декларировал:
   -Доколе мы будем плыть неизвестно куда на край света, и ничего за это не получать? Что нам положено? Ломоть хлеба и чарка рома за весь рабочий день. Так больше продолжаться не может! Мы не хотим куда-то грести, чтобы просто взять и свалиться с планеты, да еще нечего за это не иметь! Все народные массы должно единодушно поддержать наши требования: долой палубу эксплуататоров...
   Имхотеп откашлялся. Вся толпа развернулась в его сторону.
   -Во-первых, - сказал лекарь, - Земля круглая.
   -Кто сказал такую глупость? - поинтересовался оратор.
   -Один профессор-физик из Стэнфордского университета. Во-вторых, вас плохо кормят только из-за того, что у нас кончаются припасы, а есть все равно не обязательно.
   Тут уже пришла пора удивиться мне.
   -Что значит не обязательно есть?
   -Ну... мы же умерли, - сказал Имхотеп.
   -И что? - гордо сказал оратор. - Это не значит, что мы не должны есть.
   Хасут поспешил вмешаться в происходящее:
   -Достаточно, - сказал он. - Мы просто удвоим рацион всем гребцам.
   Это заявление получило всеобщее одобрение, остался неудотвлоренным только главный агитатор.
   -Как его зовут? - спросил Хасут, когда мы поднимались на верхнюю палубу.
   -Гэннип, - ответил Имхотеп. - Приходил пару раз ко мне на лечение с укусами от всяких животных. Любит их.
   Хасут хмыкнул.
   -Интересный парень. Надо взять на заметку. Что касается гребцов... Янгмар, проследи, пожалуйста, чтобы с сегодняшнего дня они были прикованы к веслам. И распорядись уменьшить их рацион вдвое.
   Имхотеп выпучил глаза.
   -Какое неслыханное коварство! - произнес он.
   -Это потому, мой друг, - сказал Хасут, - что ты ученый муж, мудрец. А я реалист.
   Через неделю мы все-таки пристали к берегу. Это оказалась благодатная земля, сильно напоминающая тот дом, в котором я родился и прожил всю жизнь. Место сразу пришлось всем по душе, мы решили основать новый город здесь.
   Первым возведенным зданием стал высокий дворец, в котором расположились старейшины. Отсюда мы командовали возведением города. После стен начали расти казармы, в которые предстояло заселиться будущим солдатам.
   Однажды Хасут созвал меня, Имхотепа и еще несколько самых доверенных старейшин в зал совета.
   -Дела идут плохо, - коротко сказал он, - как только мы вошли.
   -Что случилось? - поинтересовался один из старейшин.
   -Мы задержали римского шпиона. Китаец хрен знает какого века, утверждал, что просто торговец. Ничего, как сунули под задницу раскаленный прут, сразу заговорил. Он назвал имя человека, который обменял нас на римское серебро.
   -Имя? - послышалось в зале. - Кто-то из наших - предатель?
   -Тасана, - сказал Хасут.
   -Не может быть, - вскричал Имхотеп. - Это абсурд, ведь она была с нами с самого начала.
   -Значит, серебра оказалось много, - произнес Хасут.
   -Это точная информация? Необходимо проверить!
   -Точная, точная. Уже проверили. Китаец остановился именно на этом имени, и ничего другого мы от него не слышали. А потом прут дошел до горла и он вообще перестал с нами общаться.
   Мы долго переваривали услышанное.
   -Римляне уже знают, где мы находимся. Скоро они придут. Мы должны ускорить военные приготовления. И еще нам нужно придумать, как защититься от шпионов в будущем.
   -Есть одна идея, - сказал медленно Имхотеп. - Конечно, на первый взгляд она может показаться несколько странной...
   -Что за идея?
   -А что, если нам договориться о том, чтобы вместо определенных слов произносить какую-нибудь бессмыслицу?
   -Ну, тогда мы перестанем понимать друг друга, - недоуменно сказал я.
   -Тогда... - Имхотеп задумался. - Тогда так. Давайте произносить вместо определенных слов определенную бессмыслицу. Например стол. Вместо стола можно говорить кор. И тогда тот, кто решит подслушать наш разговор, не поймет, что в нем идет речь о столах, а решит, что мы обсуждаем корабли.
   -Хм, а хорошая идея... - Брови Хасута сошлись на переносице. - Что-то знакомое, по-моему я где-то такое уже встречал.
   Он расслабился.
   -Ну, неважно. Это можно реализовать в будущем. А пока я хотел бы поделиться одним соображением. Думаю, предательство произошло не из-за денег.
   -А из-за чего же? - поинтересовался я.
   -Тасана - женщина. А в Риме полно мужиков. Наверняка влюбилась в кого-нибудь и выболтала ему все секреты, а затем ее уже поймали за язык.
   -Это какая-то бессмыслица, - пробормотал Имхотеп, - мужчину гораздо легче соблазнить...
   -Ерунда, - пошло по совету. - Да не может быть такого, это дурь. От женщин все беды, им доверять нельзя. И вообще, лучше держать в узде, а то полезут куда-нибудь и накосячат, как обычно...
   -В общем, - сказал Хасут, - я с вами мыслью поделился, а вы теперь подумайте.
   Казнить предательницу оказалось делом трудным. Мы пробовали разные способы - и просто отрубить голову, и отрубить голову, а затем спрятать в укромное место, и сжечь, и еще что-нибудь сделать. К сожалению, Тасана упорно возрождалась, а на суд ей предстояло отправиться еще очень нескоро.
   В итоге мы просто закопали ее поглубже, чтобы там, под толстым слоем земли, она в ожидании суда поразмыслила о своем поступке.
   Как оказалось, у римлян появились те же проблемы. За время нашего плавания власть в Новориме успел захватить подручный Восьмака по имени Гай, но его правление длилось недолго. Восьмак подключил к делу оставшихся верными людей - в результате Гаю нанесли шестьдесят четыре раны кинжалом - десять раз подряд - а когда он не умер, просто вышвырнули прочь из города.
   Мы ускорили приготовления к войне. Металл для оружия удалось найти, ограбив торговцев. Те, кто особо упирался, отправлялись в комнату уговоров - к шпионам и прочим предателям страны.
   Одновременно начал претворяться в жизнь план Имхотепа. Теперь каждое утро начиналось с того, что мы неохотно повторяли перед особым человеком бессмысленные звукосочетания, которые следовало употреблять вместо слов. Дело шло вяло, идея оказалась неожиданно трудной в исполнении.
   Однажды Хасут вызвал меня для того, чтобы проверить состояние войск.
   -Мажа, Рахас, - сказал он, когда я зашел в кабинет.
   Слово мажа уже было знакомым, по замыслу Имхотепа оно обозначало приветствие. Но второе...
   -Э... что? - сказал я.
   -Не что, а ном, - недовольно поправил Хасут.
   -Да. Ном?
   -Рахас. - Хасут зажмурился, как наевшийся сметаны кот. - Это моя надива, идея. Мо подумал, если можно менять слова, то почему бы не менять имена? Если римляне захотят устроить покушение на одного из нас, то не смогут определить, кого именно.
   -Хорошая идея, - сказал я. - Но как быть с тем, что нас вызывают на суд именно по именам?
   -А, - Хасут махнул рукой, - сами как-нибудь разберутся. Почему мы должны рисковать жизнью из-за этих глупых правил?
   -Но у нас нет жизни, - робко сказал я, - мы умерли.
   Хасут сердито посмотрел на меня.
   -Вечно ты влезаешь с этим моментом. Как будто никто не помнит. Ты считаешь себя самым умным?
   -Нет.
   -Вот и хватить повторять это на каждом шагу. Прошло уже много времени, зачем ворошить прошлое?
   Я промолчал.
   -Так что теперь т... так что теперь ю Рахас. Хотя, - Хасут критически осмотрел меня сверху вниз. - Нет, все-таки не Рахас. Сахар... не то, Сарах... нет. Сарех. Сарх. Да. Твое второе имя Сарх.
   -А тебя как теперь зовут?
   -Я подумал и вспомнил, как меня обозвал когда-то этот кретин Восьмак. Хапос. Звучит, не правда ли?
   -Да, действительно, очень хорошее имя, - произнес я.
   Мы вышли из дворца и направились в сторону уже почти законченного форта.
   -Кстати, - сказал я. - Слышал, Восьмак провозгласил себя императором.
   -Интересно, - проворчал Хасут, - как это разбойники умудрились построить империю?
   -Я клоню к другому. Они пытаются придать себе политический вес. Не следует ли сделать то же самое нам? Люди уже начинают удивляться. Вчера какой-то мальчик подходил ко мне и спрашивал, кто этот дядя, который всеми командует?
   -Имени мальчика не запомнил? - тревожно спросил Хасут. - Боюсь, он вражеский агент и ведет против нас информационную войну.
   -Какую войну?
   -А, это Имхотеп со своими дружками. Они называют себя политхетонологами или что-то в этом роде. Думаю, как-то связано с одеждой.
   На плацу уже маршировали первые взятые в армию новобранцы. Самые разные рекруты: пузатые, высокие и тощие как жерди, низенькие и маленькие, пытались шагать в ритм, но получалось как-то не очень.
   -Левой-правой! - еще раз на всякий случай сказал командир, но снова не получилось. Усы командующего грустно обвисли.
   -Это глупые троглодиты, - пожаловался он Хапосу. - Они не знают, где находится лево.
   -Привяжите к левой ноге что-нибудь съедобное, - посоветовал Хасут. - Рыбину, например. Только проследите, чтобы не сожрали ее, рыба - это народное достояние.
   Мы еще немного посмотрели, как измученный инструктор пытается заставить новобранцев выполнить хоть какие-то приемы. Это было жалкое зрелще.
   -Этим солдатам, - сказал Хасут, - нужно что-то, что сможет зажечь огонь в их сердцах.
   -Что же это может быть?
   Хапос задумался.
   -Помнишь, когда мы только плыли сюда из разрушенного Тибарита... там был один гребец...
   -Как не помнить, ты же сказал, что это интересный человек. Я сразу понял, что он обязательно еще где-нибудь появится.
   Верные люди тут же привели к нам этого гребца. Гэннип оказался несказанно рад удостоенной чести: стать первым главнокомандующим нашей великой армии. Только он потребовал предоставить поблажки трудящимся.
   -Это будет, - пообещал Хасут.
   Гребец действительно смог преобразить армию, да что там. Всего два месяца хватило ему, чтобы рекруты без всяких рыбин накрепко запомнили, где у них лево, а уж затем...
   -Слоны? - воскликнул Хасут.
   Гэннип сиял как натертый медный чайник.
   -Это уникальные животные, - сказал он. - Они сильны, они умны и послушны, они не испытывают страха, они заставляют испытывать страх других. Они очень пригодятся в войсках. Я даже думаю, не создать ли еще два отряда...
   -Тогда через пару лет крепость просто утонет в навозе, - заметил я.
   Крепость все-таки не утонула, а вот на кораблях, которые перевозили войско в римские владения, сложилась тяжелая обстановка.
   В конечном итоге, поход начался очень удачно. Гэннип походя несколько раз полностью стирал с лица земли войска неприятелия - бандиты, умевшие только грабить, готовы были бежать при одном виде нашей пехоты, что уж говорить о слонах. Войска быстро приближались к Риму, а мы уже начали всерьез обсуждать, что будем делать, когда Рим окажется захвачен.
   Трагедия случилась внезапно. Однажды дождливой ночью я получил срочную депешу.
   "Гэннип дождался суда. Войска в панике. Римляне придумали пугать слонов. Солдаты убегают домой по дну моря"
   Все было кончено. Мы ясно это понимали. Хасут все еще старался хранить лицо на выступлениях перед народом, но за кулисами дворца наступило полное отчаяние.
   Конец оказался страшен. Прекрасный город превратился в кучу обломков. И снова мы оказались вынуждены искать новый дом.
   А места уже не оставалось. На западе поселилась лига продавцов бус, мы пообоялись вступать с ними в конфликт, особенно, учитывая, как унижали торговцев. С севера было море - и Рим, а с других сторон легла пушистыми коврами пустыня.
   И мы двинулись в пустыню. Переселение прошло достаточно быстро, однако на месте мы столкнулись с существенными трудностями. Здесь ничего не росло, не было животных и никаких ресурсов. Так как армию у нас уже разгромили, а добывать пищу и что-то строить оказалось невозможно, люди просто заскучали. Скоро это вылилось в недовольства.
   В попытках хоть как-то занять людей, Хасут предложил притащить сюда обломки старого города и разложить их в ровные кучи.
   -Зачем? - последовал недоуменный вопрос из толпы.
   Хапос на секунду задумался, затем его глаза закатились.
   -Мне был глас свыше, - объявил он. - Судья сказал, что в этих камнях... да, в этих камнях накоплена особая энергетика. Энергетика наших предков. Если мы соберем их поблизости, то регулярно будем получать... подпитку, которая позволит нам быстрее дождаться суда... И еще если прикладывать их к больным местам, то они будут быстрее проходить.
   Народ одобрительно загомонил.
   Обломков действительно оказалось много. Потребовалось несколько десятков лет, чтобы только притащить их в нужное место. Затем мы потратили еще один век, а может и полтора, пытаясь как следует все собрать.
   В конце концов получилось три ровных груды камней: одна большая и две малютки по бокам.
   Мы удовлетворенно стояли на скале и смотрели на деяние своих рук. Старый город уместился рядом - в очень компактном виде.
   -Однако, - сказал я, - теперь у нас нет дела.
   Хасут улыбнулся.
   -Разведчики вернулись еще неделю назад. Там, на востоке пустыня заканчивается, за ней начинается большая река. Много растительности и животных, обширные запасы глины. По примерным оценкам, этого хватит на тысячу лет беспрерывной деятельности.
   Некоторые обрадовались новости, но большинство сильно расстроилось из-за необходимости покинуть заряженные положительной энергией кучи. Хасут пообещал перевезти их поближе к новому месту еще до того, как суд перевалит через первую треть алфавита.
   -Алфачто? - поинтересовался кто-то неизвестный.
   Этот короткий вопрос поселил в наших сердцах тревогу.
   -Слишком долго возились с чепухой, - сказал Имхотеп надломанным голосом. - Люди начинают забывать простые вещи, например, умение писать.
   Хасут отмахнулся.
   -Вопрос выживания первичен, все остальное следует отметать. Как только все наладится, разберемся с письменностью.
   -Как же обмениваться информацией? - спросил я.
   -Можно делать рисунки, например. Нарисовать человечка всякий сможет.
   Имхотеп подал мне знак, что хочет поговорить. После совещания мы как будто случайно направились в одну и ту же сторону, в пышные заросли дельты. Как только густые заросли тростника закрыли от глаз соглядатаев из отдела уговоров, я коротко свистнул. Спустя несколько секунд Имхотеп вышел из противоположных зарослей.
   -Наконец-то можно спокойно поговорить, - проговорил он слегка нервным голосом.
   -Тебя тоже беспокоит Хасут?
   -Не то слово. Он уже давно ведет себя странно, еще с момента разрушения первого города. Чего стоит только эта дурацкая идея со сменой имен. Я не хочу быть Идоном, я не Идон! Если уж необходимо перестраховаться, почему не дать право выбирать самим?
   -Тебе еще повезло, - сказал я. - Меня вот назначили Сархом. Ничего не поделаешь, власть портит людей.. Но почему ты решил поговорить об этом именно сейчас?
   Имхотеп зыркнул по сторонам.
   -Как только все наладится, - пробормотал он. - Я уже слышал это. Давным давно, но уже после смерти. Как только прибыл в место страшного суда. Как только все наладится. Так и сказал мне Хасут в самый первый день нашего знакомства. Как только все наладится, мы обязательно подумаем о санитарии.
   -Не вижу в этом ничего...
   -Все дело в том, что он не испортился, - перебил Имхотеп. - Дело не во власти, он всегда был таким, просто хорошо это скрывал. Наверное, следует пройти бок о бок с человеком тысячу-другую лет, чтобы узнать его как следует.
   Я задумался. Вода спокойно текла по густому, слоящемуся илу, заросли шевелились в такт движению потока. Природа словно умерла, ни одного звука птицы или животного не доносилось из глубин дельты.
   Слишком тихо...
   Между высоких стеблей сбоку блеснуло что-то еле заметное.
   -Бегом по моей команде, - пробормотал я сквозь зубы.
   -Что?
   -Нас окружили, не подавай признаков тре...
   Лекарь тут же оглянулся назад, одним движением головы разрушив все планы отступления.
   -Бежим! - заорал я. И мы побежали сквозь камыш и липкое болото, брызги разлетались во все стороны, как от стада носорогов, а шум стоял такой, будто неслись не два человека, а несколько молодых слонят. Мимо летели стрелы и доносились страшные крики, но я бежал как ветер, почти как молния, тело слилось с воздухом и...
   Я споткнулся об корягу и полетел в жидкую грязь. Руки тут же завязли в гадостной массе, резкие рывки только затягивали все глубже в трясину. Я попытался выбраться из западни, но в этот момент посыпались искры, и небо, прекрасное чистое голубое небо над головой, раскололось на две части и я свалился глубоко в темную лисью нору.
   Сознание возвращалось медленно, рывками. Когда я очнулся полностью, вверху снова оказалось небо. Только на этот раз его закрыла глухая решетка.
   Я огляделся. Имхотеп сидел в противоположном углу сырой ямы, в которую нас посадили. На все действия и слова он лишь мелко трясся и повторял что-то о том, что ничего не знает.
   -Ага! Проснулся, - раздался торжествующий голос сверху. Я поднял взгляд. На решетке кто-то стоял, подошвы не узнал, но и по голосу понятно, что Хасут.
   -Ну что же, дражайший друг? - издевательски донеслось из-за решетки. - Ты доволен? Доволен, что выбрал судьбу заговорщика и мятежника, вместо того, чтобы вместе рука о руку править целым миром?
   -Каким миром? - пробормотал я. - О чем ты? Мы разбиты. Оттеснены на задворки цивилизации, туда, где нам позволили существовать римляне.
   -Глупец! - прогремело с высоты. - Это не римляне что-то посмели позволить мне, это Я до поры до времени решил позволить римлянам существовать в одной из отдаленных провинций собственной империи.
   -Но ты не император, - сказал я. - Император Октавиан.
   -Ты всегда отличался умением невовремя вставить какую-нибудь глупость, - раздался злой голос. - По-хорошему надо было бы отдать тебя мастерам уговаривать, чтобы разлучить с поганым языком. К сожалению, он снова отрастет. Можно было бы просто помучить...
   Он замолчал.
   -Уговорщики не смогут заставить тебя пережить те же мучения, какие пережил я, когда узнал о предательстве лучшего друга. Но есть кое-что получше. Ты будешь сидеть здесь. Всю жизнь. И ты будешь видеть, как растет новая столица. Отсюда я примусь сокрушать империи, а ты будешь вечно ждать у подножья твердыни, когда же твой бог смилостивится, чтобы освободить меня.
   -Мой бог занят. Но, конечно, когда дойдет очередь, он вырвет меня из любых стен, не только из этой темницы.
   -Твой бог! - Хасут захохотал. - Ничего не существует. Жалкие безумцы, тупые фанатики, неспособные оторвать взгляд от замшелых истин. Не существует никакого суда, нас всех обманули. Всех до единого, чтобы использовать в своих грязных целях. Эти ангелы... Наверняка, крылья у них ненастоящие. Думаю, это сделали римляне. Они хотели провести людей, но не вышло! Я оказался слишком непрост. Идиоты. Я давным давно понял, что все это обман. Ничего не существует, мы живем только здесь и сейчас. И нужно ловить момент, взять от жизни все, прямо сейчас!
   -Если все это обман, - сказал я, - то кто же поднял тебя из мертвых?
   -Я никогда не умирал, дурак. Я бессмертен. Я и есть настоящий бог. Хочешь доказательств? Полюбуйся, как я спущусь вниз сквозь эту решетку.
   Я было дернулся ответить, но в этот момент бог-Хасут начал проникать сквозь решетку в виде золотого дождя.
   Я слегка отвлекся, чтобы записать: "возможные сексуальные девиации, подавленные сознанием".
   Бред становился все многограннее, маразм и шизофрения сплетались в нем с многочисленными фобиями, паранойей. Я начал понимать, что напротив сидит не просто пенсионер божий одуванчик. О нет, под личиной старикашки сюда пробралось само безумие.
   Диссертация, подумал я.
   И все-таки что-то не давало покоя. Что-то оставалось еще, о чем я никак не мог подумать. Назойливая муха крутилась за гранью разума, я понимал, что зевнул, но упущение обнаружить не мог.
   -Мы сидели в темнице очень долго, - говорил тем временем старик. - Сразу же после ухода Хапоса решетку подняли, чтобы закинуть внутрь ведро, и теперь его каждые два дня наполняли помоями. Я аккуратно опустошал сосуд, чтобы не слишком смущать тюремщиков видом ничем не питающихся узников. От "еды" в яме стоял удушливый кислый запах - как от свежей блевотины.
   Когда над головой прошло две полных луны, я принялся считать дни. Черта за чертой выдавливались в мягкой стене пещеры, их количество росло быстро и так же быстро рос город наверху. Я видел стены, лачуги, дворцы, роскошные храмы, они высились подобно шпилям, здания все приближались и приближались, наконец полностью обступили яму и сквозь решетку стал виден только узкий кусок неба, со всех сторон ограниченный глиняными стенами.
   Город назвали Новый Мемфис.
   Однажды, когда линии, обозначающие дни, полностью заполнили один угол ямы и стали двигаться к месту, где обитал Имхотеп, я услышал сверху скрип. Решетка поднялась, сверху глянуло толстое усатое лицо.
   -Радуйтесь, предатели человеческого рода, мерзость подземного мира, плевки дохлого шакала.
   Из отверстия посыпалась настоящая еда. Сушеный инжир, немного мяса, вяленая рыба. У меня даже слегка разыгрался аппетит.
   "В честь чего такая щедрость?" завертелся на языке вопрос, но тюремщик, кажется, сумел прочитать мысли.
   -В честь обретения нашим великим народом нового правителя. Солнцеликий сын Ра снизошел с небосвода, чтобы осветить своим сиянием дорогу к светлому будущему. Он стал первым - и единственным, бессмертным фараоном Египта.
   Решетка оглушительно захлопнулась.
   В тот день я понял, что это страшное зло - безумец, возведенный в божества, полностью властвующий над каждым, и что самое худшее, по-настоящему подобный богам, бессмертный, не нуждающийся ни во сне, ни в пище.
   Как и мы все.
   Зло нужно остановить. Но решимости мне все не хватало.
   Каждое утро я собирал волю в кулак, но воля утекала сквозь пальцы. Каждый вечер давалось торжественное обещание с завтрашнего дня начать борьбу.
   За ночь оно превращалось в порошок.
   Я наносил черту за чертой, дни летели, как стрелы, медленные тяжелые стрелы сквозь мед, и все никак не появлялась достаточная решимость.
   Однажды линий стало слишком много. Они покрыли все, стены, пол,  каждую свободную точку пространства. И я наконец решился.
   Имхотеп мирно дремал в уголке. Пришлось крепко потрясти за плечо, чтобы сонные глаза наконец раскрылись.
   -Вставай, - сказал я. - Пора уходить.
   -Сегодня, - просипел удивленно лекарь.
   -Мы и так задержались здесь слишком надолго.
   -Но как ты хочешь сбежать?
   Один план появился за время ожидания. Он казался странным, абсолютно дурацким, в том реальном мире он бы таким и был.
   Но мы не в реальном мире.
   Мы умерли и воскресли. Мы ждем суда.
   -Эй ты! - закричал я в решетку.
   Сверху раздалось грозное ворчание.
   -Да, к тебе обращаюсь, тупоголовый! Ну ты как там, слышишь? Или уши уже отвалились вслед за носом?
   -Что ты делаешь... - подал голос Имхотеп, я знаком сказал ему помолчать.
   Тюремщик появился между узлами решетки.
   -Ну ты, - сказал он грубо. - Давай, заканчивай.
   -А то что, пальчиком погрозишь?
   -По зубам получишь, - предупредил страж.
   -Ну, конечно, я и забыл, тебе нужны зубы. Конечно, нехорошо, когда старуха мать вынуждена разжевывать сыну-раздолбаю еду.
   -Если ты будешь продолжать в том же духе, - сказал тюремщик, - я ударю тебя вот этим.
   Сквозь прутья просунулся острый блестящий наконечник.
   -Да не ударишь, - сказал я беспечно.
   -Думаешь, не посмею ранить пленника? Ошиба...
   -Нет, - сказал я. - В этом не сомневаюсь. У таких тупоголовых решимости всегда хватало. Вот только копьецо наверняка коротковато. Так же, как...
   В этот момент последовал удар. Сначала я услышал вскрик, и только затем, как кости черепа дробит что-то невероятно тяжелое. Разум словно провалился под тонкий лед в ничего, но спустя - что? в небытии нет времени - спустя короткий срок сознание тут же отшвырнуло на место. Я снова увидел пещеру.
   Вынуть из головы копье оказалось делом нехитрым, кости тут же принялись с хрустом восстанавливать прежнюю форму.
   -Что за... - успел пробормотать тюремщик. Затем острие ткнулось ему в лицо. Тонкая струйка крови потекла между прутьями, лицо стража приняло бессмысленное выражение, а затем пузан громко грохнулся на решетку.
   -Давай, живо, - сказал я Имхотепу. - Он вырублен ненадолго.
   Ключи, висевшие на поясе тюремщика, свесились через край решетки. Это оказалось весьма стати, пришлось чуть ли не прилипнуть к потолку, чтобы суметь дотянуться одной рукой до замка. Но тут ждало серьезное разочарование: при первом же повороте ключ просто треснул. Замок настолько приржавел к креплениям, что даже не шевельнулся.
   Проклиная все на свете, я поднял копье и принялся работать им, как рычагом. Опасения, что тюремщик в этот момент очнется, исчезли: усатое лицо будто окоченело. Наконец замок принялся поддаваться, раздались страшные скрежещущие звуки и решетка принялась подниматься в сторону.
   С огромным усилием я толкнул металл вверх. Тюремщик откатился в сторону, и впервые за огромный срок в лицо ударил поток свежего воздуха.
   -Быстрее, - сказал я Имхотепу. Тот стоял с тупым видом.
   -Это какая-то глупая авантюра, - донеслось бормотание.
   -Глупец! - закричал я, - мы убегаем!
   Я быстро забрался наверх, затем подал руку Имхотепу - лекарь долго колебался, но наконец все же решился подняться наружу. Ветер ударил в голову, необычайный букет ароматов коснулся ноздрей, - я словно окаменел, пытаясь унюхать каждый. После того кислого запаха, который стоял в пещере, любое новое ощущение казалось праздником.
   -Эй, - услышал я Имхотепа и это вывело из забытья. Друг склонился над телом тюремщика, в голосе чувствовалась тревога. - Тут что-то не так. Он слишком долго не воскресает.
   Я склонился на колени перед стражем. Ужасное предчувствие шевельнулось внутри. Глаза смотрели пусто и в никуда, дыхание отсутствовало. Пульс тоже.
   -Не может быть, - прошептал я. - Этого не может быть.
   -Он мертв, - сказал Имхотеп.
   -Это просто невозможно, - пробормотал я. - Ведь ты же видел, что у меня получилось. Я ожил, почему же тогда он...
   -Невероятно, - бесстрастно произнес лекарь. - Первый мертвец, которого я вижу за полторы тысячи лет. Кто бы сказал такое при жизни, никогда не поверил.
   На глаза начали наворачиваться слезы. Я пытался сопротивляться, но влага упорно лезла наружу.
   -Нет... нет... Я не хотел этого делать... - простонал я. - Оно вышло случайно, это же просто невозможно, нельзя просто так взять...
   -Ты не виноват, - сказал Имхотеп. - Мы все бессмертны, смерть можно пережить только один раз.
   -Но он мертв, мертв!
   Имхотеп ненадолго замолчал.
   -Значит, он сам обрек себя на это. Когда предпочел забыть, когда поверил, что умрет.
   -Что значит поверил? Разве вы с ним были знакомы?
   -Это все Хасут, - сказал Имхотеп, в его голосе чувствовалась боль. - Он сошел с ума. Но самое страшное - сумел убедить других в правоте своего безумия.
   -Откуда ты можешь знать, если сидел в той же ям...
   -Оттуда, - отрезал Имхотеп. - Это началось еще тогда, когда он убедил людей таскать камни с места на место.
   -Что же теперь, - спросил тупо я. - Все те, кто живут в этом городе тоже умрут?
   Имхотеп развел руками. Я собрал волю в кулак. Встать - это действие. Жест, означающий готовность принять ответственность за все, что произойдет впредь. Как будто клетка с крысами, можно сколько угодно ходить вокруг, но когда зашел внутрь - дверь захлопывается, борись за жизнь и истребляй злобных тварей до тех пор, пока не доведешь дело до конца.
   Я встал.
   -Надо двигать, пока не пришли другие, - отрывисто сказал я. - Философию можно отложить.
   Вокруг лежал странный незнакомый город, но, к глубокому сожалению, или к счастью, яма оказалась в бескомпромиссном тупике посреди какого-то бедного квартала. Так что осталась лишь одна дорога - и по ней мы быстро двинулись вперед, надеясь, что из-за угла очередной лачуги не вынырнет вдруг отряд солдат.
   Отряду солдат просто неоткуда было взяться, это мы поняли, когда выбежали из переулка на широкую шумную улицу. Впервые после заключения в яме взгляд охватил столь огромное количество людей - и сразу, нос учуял тысячи незнакомых запахов, а сознание мгновенно затерялось в царящей суматохе.
   Люди двигались по улице странно, словно птицы, приложившиеся к бочке с пивом, и теперь пытающиеся как-нибудь разлететься. Никакой логики в маршрутах не существовало, повсюду царил страшный хаос, я видел перепуганные лица, бежали верблюды, слышалось чье-то мычание.
   -Что происходит? - растерянно произнес Имхотеп.
   В общей неразберихе никто не обращал на нас никакого внимания.
   Я поймал за руку пробегавшего мимо чумазого парнишку.
   -Не знаешь, что происходит? Почему все так несутся? - прокричал я сквозь стоящий над улицей гам.
   Мальчишка сначала смотрел недовольно, но как только слова продрались сквозь толчею чужих речей, глаза удивленно округлились.
   -Вы что, из под земли вылезли? Солнцеликий фараон умер, богоподобные решают, кому из них выпадет честь захоронить тело фараона под Памятником Предков.
   -Памятник предков? - спросил я. - Что это?
   Паренек посмотрел как-то странно и попытался вырваться. Я крепче сжал пальцы на тонком запястье.
   -Гора целебных камней в той стороне, самая большая из трех. Отпустите, пожалуйста...
   Я ослабил хватку. Мальчик тут же с криком помчался по улице, миг спустя полностью растворился в толпе людей, словно и не было.
   -Хасут мертв, - пробормотал я. - Значит, это действительно зависит от веры.
   Имхотеп нахмурился.
   -Богоподобные... Возможно, жрецы или знатные дворяне.
   -Какие дворяне? - ошалело произнес я. - Какая знать в мире, где никто не рождается и не умирает?
   -Я хочу сказать, что если "фараон Хепос" собрал вокруг таких же людей, как он сам, то было бы совсем необязательно ждать его смерти, чтобы начать борьбу за власть.
   -Да, - произнес я, подумав. - Если эти богоподобные такие же, они могли просто завернуть его во что-нибудь поплотнее, чтобы не мог пошевелиться, запереть в тяжелом саркофаге, из которого не будет слышно никаких звуков...
   -И для надежности закопать под самой тяжелой скалой, которую только можно найти в пустыне, - закончил мысль Имхотеп.
   Я начал чувствовать усталость. Конечно, бред - это хорошо, но история оказалась слишком долгой. Бросил взгляд на часы - с момента, как старик начал говорить, прошло уже около двух часов.
   -Может быть перейдете ближе к концу? - спросил я.
   Старик посмотрел ошарашенным взглядом.
   -Но как? - сказал он. - Это совершенно невозможно, я же не рассказал еще о самом главном. Как мы принялись искать людей, не забывших о суде, и как нашли их, как мы напоминали забывшим, что происходит.
   -Вы им напоминали? - уточнил я.
   -Да, - подтвердил пенсионер, - ходили и громко рассказывали о том, как оно все происходило, начиная с самого конца света.
   -Помогло?
   Я принялся перелистывать бумаги. Похоже, тут начали снова прорезаться реальные воспоминания, встроенные в картину бреда. Но ни одного упоминания о пребывании в тоталитарной секте в записях не было.
   -Как ни странно, да, - сказал старик. - Мы смогли убедить довольно большое количество людей в том, что фараоны - не боги, пирамиды не обладают никакой силой и смысл существования заключается не в бесплодном накоплении глиняных горшков. Как правило, охотнее всего соглашались социально угнетенные: чернорабочие, строители, глинокопы, все те, кто строил этот город, но не обладал никакими богатствами.
   С болью в сердце я узнавал в этих людях тех, кого когда-то давным-давно сам приводил к аммонитянам, своих соплеменников, родственников, а некоторые даже были знакомы при жизни. Кто знает, что произошло, пока мы пребывали в яме, каким-то образом общество расслоилось на два лагеря. Бывшие вольные кочевники, скотоводы, стали в нем рабами.
   И им было нечего терять, им не приходилось преодолевать тот страх, который преследовал каждого, сумевшего что-то насобирать. Страх понять, что все твое богатство - просто глиняные черепки, сделанные в попытке хоть как-то себя занять.
   К сожалению, власть имущим не понравились наши слова, они решили, что мы подговариваем слуг к восстанию. Однажды, когда на берегу великой реки я в очередной раз пересказывал всю историю от собственной смерти и до текущего момента, из толпы поднялось несколько десятков одинаково смуглых людей. Прежде чем я успел понять, что стражи фараона переоделись в простых трудяг, руки уже оказались связаны, а все бросившиеся на помощь со стонами и проклятиями отползали по сторонам.
   Один из людей - самый широкий, подождал, пока верные люди поднесут дурацкую позолоченную шапку с орлиной головой на лбу. Нахлобучив эту конструкцию, он вскинул голову и объявил онемевшей от неожиданности толпы:
   -Этот человек пытался убедить вас, в том, что богоподобные эксплуатируют вас ради наживы. Это неправда! Мы живем в стране, по законам которой все граждане равны и никто не имеет права возражать против такого порядка. Этот человек, опытный и ловкий обманщик, надеялся убедить вас, что люди не равны - тем самым подрывая устои нашего славного государства. Сие называется экстрим... экстер...
   -Экстремизм, - подсказал кто-то из прислужников.
   -Да, экстремизм. Это страшное преступление, которое карается несколькими месяцами заключения. Однако! - Он возвысил голос. - Однако этот человек не только говорил странное, он осмелился подвергнуть сомнению божественность фараона. Такое преступление не может остаться безнаказанным. Богохульство карается смертной казнью - для всех без исключений, и у нашего самого гуманного суда не осталось выбора.
   Один из солдат вынул меч.
   -Приговор, - сказал начальник, - будет приведен в исполнение немедленно.
   Коротко свистнул меч, и затем я снова перестал существовать. Новые трещины во льду небытия, а миг спустя я увидел кровь на траве.
   В толпе принялись кричать.
   -Повторить, - ничуть не смутившись отдал приказание командир.
   Снова по шее ударила сталь, и сознание провалилось в пустоту, чтобы тут же вернуться. Крики усилились, а крови стало гораздо больше.
   -Еще раз, - услышал я, прежде чем снова умереть.
   Следующие разы словно слились в одно сплошное мельтешение - очнуться, получить удар, боль в голове, а затем ничего. В короткие мгновения сознания взгляд успевал поймать только все прибывающую кровь - сначала маленькую лужицу, затем тонкий ручеек, текущий по берегу в воду. Затем ручей превратился в настоящий поток, и жизнь стала чем-то вроде полета раненой птицы, когда крылья с остервенением бьются о воздух. Я слышал голос:
   -Откиньте голову!.. Откиньте... голову!.. Превратите... его... в фарш!
   И наконец периоды осознания сократились до нуля, лед превратился в тонкую полынью и разум провалился вниз. Туда, где нет даже ничего, меньшее, чем ноль, полное не-существование, бессловесный омут.
   Я вдруг понял, что лежу на траве. Экзекуция кончилась, откуда-то издалека кричал старческий голос:
   -Остановитесь, безумцы! Остановитесь! Что вы делаете!
   Я с трудом поднялся на ноги. Никто сзади не посмел опрокинуть назад. Они боялись, я знал. Нос чуял. Все вокруг плотно воняло страхом.
   Или не им. Я повернул голову. Река тихо несла воды на север, то тут, то там посреди алых волн виднелись белеющие брюха рыб.
   Все правильно.
   Страх должен пахнуть именно кровью.
   Крик все не смолкал. Я обернулся.
   К нам бежал согнутый старикашка, одетый так же глупо, как и командир пытавшегося убить меня отряда. При виде этого человека - сухой тростиночки, еще чуть надломи, и стебель с треском упадет на землю - солдаты тут же встали на колени.
   Старик бросился прямо к ногам, я с ужасом и изумлением увидел на его глазах слезы.
   -О, великий Амон, - простенал старикашка сквозь рыдания, - прости этих неразумных тварей, что посмели оскорбить твою божественность.
   -Но я не Амон.
   Старик мигом замолчал, чтобы тут же начать сначала, не меняя интонации:
   -О, великий Ра...
   -Хватит. - Я с отвращением выбрался из грязных узловатых травинок-рук. - Не знаю, кто ты, но ты ошибся. Я такой же бог, как и ты.
   Кое-как я выбрался от места казни в город, к условленному для встречи с Имхотепом к месту. К сожалению, просто уйти оказалось невозможным. Кто-то видел то, что произошло у реки, слухи начали разноситься, как пожар, и уже через час я слышал из каждой подворотни торопливый шепот о том, что вот  идет богоподобный, который в одиночку измолотил целую армию, а когда разобрался с последними воинами, превратил воду в кровь и кинул на город полчища самых страшных животных.
   -Все кончено, - сказал я Имхотепу. - Эта идея полностью провалилась.
   -Но почему? - воскликнул он, - ведь теперь ты стал для людей больше, чем кумиром, ты стал чудотворцем.
   -Теперь они никогда не поймут, - с болью сказал я. - Теперь они просто не смогут. Этот мир, фальшивка, отражение настоящего, станет западней. Лишь в час суда узнают правду... Если только смогут досуществовать, играя по выдуманным самими собой глупым правилам.
   Имхотеп попытался спорить, но спустя день его убеждения оказались крепко подорваны. Оказалось, какой-то шустрый парень из числа угнетенных, воспользовавшись неразберихой, проник во дворец фараона и умудрился убедить того, что вся беда - из-за тяжелого положения его народа. Мы с крайним изумлением наблюдали, как вчерашние слушатели, уже было понявшие, что происходит, снова упали в бездну суеверий и под предводительством этого Мези отправились куда-то в пустыню искать своего счастья.
   В пустыню отправились и мы. Куда? Да куда глаза глядят, ни пищи, ни воды не требовалось, так что мы успели немало походить и избороздили большую часть мира.
   Путешествовали долго. Попадали в разные ситуации, я мог бы много чего рассказать. Например, как однажды мы пришли в город, построенный выгнанными отовсюду извращенцами всевозможных мастей. Имхотеп, как человек ученый, многое повидавший, принялся "изучать социум" со стоическим хладнокровием, я же, выросший в более прямом обществе, был крайне смущен.
   Я начал писать: "возможен латентный гомосексуализм".
   -И что же с вами случилось?
   -Да ничего особенного, - сказал старик. - Имхотеп долго уговаривал посмотреть, как сумели приспособиться отверженные к суровым условиям среды: город был построен около гигантского месторождения соли, которое почему-то называлось морем. Но я все же уговорил его пойти дальше - и хорошо, что так сделал. Едва мы успели отойти, как город подвергся ядерной бомбардировке.
   Шли долго, и наконец это начало надоедать. Имхотеп стал нравиться мне все меньше и меньше, день шел за днем и стали приходить мысли о том, что вообще-то человек это не очень хороший. Да чего там не очень, попросту плохой. В конце концов мне стал ненавистен один вид его лица.
   И тогда я, едва сдерживаясь от злобы, сказал:
   -Прощай.
   -Прощай Сарх-Янгмар, - ответил Имхотеп, чуть не корчась от переполняющего отвращения.
   Мы повернули в разные стороны и пошли.
   С тех пор я жил во многих местах, миссионерством уже не занимался, просто ждал своей очереди на страшном суде. Люди жили, мир стремительно менялся, однажды я услышал о том, что римляне захватили Египет. Спустя неделю, а может быть и не неделю, а сто или двести лет, пришло известие об уничтожении Рима.
   Я терпеливо ждал, и вскоре услышал о появлении на севере нового народа, имевшего невероятную смелость назвать себя ангелами. Им тут же дали презрительное прозвище ангелоноски, чтобы не путать с настоящими ангелами.
   Недооценили. Ангелоноски действовали стремительно. Глазом не успел моргнуть, как весь мир оказался под их пятой.
   И в тот день, когда пришло известие о падении последнего свободного государства, ко мне снова явились. До сих пор помню этот день. Я находился в библиотеке, читал свежую газету, камин весело трещал и дым от сигары складывался в причудливые фигуры, как вдруг один из шкафов с книгами затуманился.
   Я вскрикнул от неожиданности. Туман постепенно рассеялся, за ним оказалась серебристая пустота. В комнату сквозь открывшийся проход шагнул крылатый посланник. Его лицо я узнал даже спустя шесть тысяч лет, тот самый, что когда-то провел меня от могилы до колыбели.
   -Суд дошел до буквы И, - сказал он. - Мы хотели бы попросить тебя разыскать старого знакомого, раз уж все равно оказался без дела.
   -Какого знакомого? - спросил я.
   -Лекарь Имхотеп, - ответил посланник. - Первая децима седьмой когорты третьего войска тысяча сто пятьдесят четвертого мириада. Третий эон.
   Я согласно кивнул.
   На этом месте охватил ужас. Два с половиной часа и "дошли до буквы и". Когда же он в таком случае доберется до Я?
   -Простите, может быть перейдем сразу к концовке?
   -Это и есть концовка, - ответил старик. - Можно было бы еще рассказать, как я искал лекаря, но это не очень интересная история. В конце концов я обнаружил, что следы ведут в одну большую восточную страну. Ну, как большую, чтобы отыскать в ней одного нужного человека, потребовалось почти семьдесят лет, зато...
   Я пошел на некоторое нарушение врачебной этики, когда позволил перебить пациента:
   -Это все очень интересно, Сергей Степанович, но может быть все-таки к концовке? Скажите, как вы попали из э... эпохи страшного суда обратно в э... наше время?
   Пенсионер нахмурился.
   -Что значит из эпохи страшного суда обратно в наше время?
   -Но вы же сами сказали, что попали на страшный суд, верно?
   -Правильно, - подтвердил старик.
   -А теперь вы сидите здесь, значит как-то сумели вернуться обратно.
   -Куда обратно? - спросил удивленно Сергей Степанович.
   Нарушение причино-следственной логики, подумал автоматически, но затем в голову пришла странная идея, как еще можно объяснить слова пациента.
   -Никуда я не возвращался, - тут же подтвердил ее старик. - Я жил от рождения и до смерти шестьдесят лет, и от воскрешения до сегодняшнего дня жил шестьдесят веков.
   -Простите, - начал я, - неужто вы хотите сказать, что...
   -Я итак много чего сказал, - отрубил старик. - Наговорил столько, что язык отваливается, а все почему? Бюрократия страшная, даже в древнем Китае такого не было. Десять раз пришлось все пересказать - и ради чего? Ради того, чтобы произнести несколько несчастных слов.
   -Каких слов? - спросил я.
   -Имхотеп, тебе пора на суд.
   Прежде чем я нашел что ответить, пенсионер выскочил из-за стола и принялся драться. Удары оказались неожиданно жесткими для старого тела, я попытался позвать на помощь, но цепкие пальцы схватили за горло.
   Как-то быстро кончился воздух и дух нехотя покинул тело.
   Он вознесся все выше и выше, и вскоре я попал в странное место, где не было ничего и все присутствовало, странные краски, которых никогда не существовало, заполнили взгляд и до ушей донеслись слова, которые были одновременно всем, что вокруг.
   -Добро пожаловать, сын мой, - сказали слова. - Вот ты наконец и пришел. Давай обсудим, как ты распорядился полученной жизнью.
   Обсуждение шло очень долго.
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"