Аннотация: Я плохо разбираюсь в категориях фэнтези. Наверное, лесная фэнтези. В общем, лешие, водяные, шишиги и другие, и люди, конечно.
"НАСЛЕДСТВО БЕРЕНДЕЯ"
Берегиня -
больше , чем жена...
Берегиня -
больше чем подруга...
Берегиня -
это Полнота
с Пустотою
связанная туго...
Берегиня -
это чистый Свет...
Берегиня -
это песня сердца...
Ты со мной,
и в тоже время нет...
И не нужно
взламывать мне дверцы...
Берегиня -
это как сестра...
Берегиню -
мы не выбираем...
Берегиню -
нам даёт судьба...
Только с нею
мы себя познаем...
Хейока
Кирилл окончательно заблудился. Он это понял, когда Славка, отняв компас, бесследно исчез в густом сосняке.
Вчера Виктор и Славка подошли к Кириллу и предложили взять на следующий день отгул и поехать закрыть грибной сезон. Кирилл выразил сомнения в целесообразности такой затеи: по утрам лужи уже покрывались звонко хрустящей корочкой льда, лист с деревьев упал на землю, и даже если грибы еще есть, то найти их будет непросто.
- Какой лист?! - воскликнул Славка. - Мы тебя в такой сосновый бор отвезем - закачаешься!
Добирались долго нудно: час на первой электричке до Зеленогорска, там с боем втиснулись в автобус и полтора часа прели, пока он, натужно подвывая двигателем, полз до конечной остановки. Помятые, скрюченные от долгого пребывания в неудобной позе грибники, как перепуганные тараканы, гулкой рысью кинулись в лес. Виктор презрительно окинул взглядом суетливых людей, судорожно пытавшихся оказаться первыми, и сказал:
- На хрена нам идти за этим взбесившимся стадом бизонов? Лучше сделаем часовой марш-бросок и там свернем в лес - хоть от этих хапуг избавимся.
Пока шли по шоссе, Славка, невысокий лохматый крепыш, все время вырывался вперед, а рассудительный Виктор его осаживал:
- Куда спешишь, торопыга?
Славка отвечал:
- Не спешу я - ноги сами несут.
Шоссе в будний день было пустынным. Кирилл знал, что где-то близко должна начаться запретная зона, а частные машины тормозили километров за пятнадцать до автобусного кольца, и это направление не пользовалось популярностью у автовладельцев.
Кирилл, высокий темноволосый тридцатилетний мужчина, с удовольствием дышал полной грудью. Воздух и там, на автобусной остановке, был неправдоподобно чист, а здесь - казалось, загустел, стал хрустально прозрачным и живительной струей лился в легкие. Виктор скомандовал:
- Левое плечо вперед! - и, когда они вошли в лес, спросил Кирилла. - Ну как?
Кирилл восторженным взглядом повел вокруг.
Редкие сосны высоко вздымали свои густые кроны. Сквозь них яркое осеннее солнце с трудом дотягивалось до мха, пышного и мягкого. Холмистая неровная поверхность пересекалась беспорядочными глубокими провалами. Стояла звенящая лесная тишина, изредка нарушаемая веселым теньканьем синицы или бодрящей дробью дятла.
Друзья углубились в лес. Схваченный утренним заморозком мох недовольно шуршал под ногами. Белесый пар поднимался от освещенных солнцем пригорков. За час неспешной ходьбы Кирилл разогрелся, расстегнул ватник и стащил с головы "петушок". А вот грибы почти не попадались. Лишь Виктор изредка подавал голос, сообщая об удаче. Славка вообще ничего не нашел, а у Кирилла в корзине одиноко катался промерзший моховик, сердито постукивая по стенкам. Справа Кирилл увидел обширное пространство, покрытое невысоким, но очень плотным сосновым подлеском. Крикнув ребятам, что он побродит по этому подлеску, Кирилл нырнул туда.
Сосенки росли очень густо, и ему приходилось непрестанно петлять, выискивая щели между ними. Он выскочил на небольшую прогалину, и в глазах зарябило от обилия горькушек. Кирилл вздохнул, наклонился и, утешаясь мыслью, что на безрыбье и рак - рыба, начал аккуратно собирать их. Он опустился на четвереньки и медленно пополз. Грибы потянулись куда-то в заросли - он за ними. Наконец, собрав все, Кирилл, кряхтя, встал и понял, что совершенно не представляет куда идти. Пока он крутился на четырех конечностях, солнце закрылось плотным слоем облаков и теперь даже не угадывалось за серым, безликим покровом. Кирилл несколько раз безрезультатно крикнул и убедился, что дальше ему придется собирать грибы одному. Это не особенно его огорчило: компас у него был, направление выхода он знал, а в подобном случае ребята договорились самостоятельно добираться до автобусной остановки к пяти часам, чтобы успеть на предпоследний автобус.
И Кирилл пошел дальше, изредка нагибаясь за редким грибом, а больше любуясь застенчивой красотой леса. Две синички привязались к нему и, громко перекликаясь, сопровождали. В одиннадцать часов Кирилл отдохнул, поел и взял направление по компасу с таким расчетом, чтобы выйти к автобусной остановке лесом. Местность началась какая-то совсем неровная, приходилось то взбираться на крутые взгорки, то спускаться глубоко вниз, в почти ямы. Стали попадаться грибы, но обязательно где-нибудь в стороне, и такие красивые, как бывают только на рисунках: белые и моховики-крепыши. "Эге! - оглянулся Кирилл. - А здесь я уже был." Он подошел к расщепленной сосне, из дупла которой торчал сучок, напоминающий змеиную голову. "Не удивительно, что сбился, - подумал он. - На компас я только пару раз взглянул, а тут то вверх, то вниз, да грибы еще по сторонам." Он взял компас в руку и, поминутно поглядывая на него, отправился дальше. Его поразило, как легко он отворачивает от правильного направления. Минуту, другую, двигаясь без компаса, он поворачивал почти в обратную сторону. "Надо же, какой здесь лес обманчивый!" - думал Кирилл. Вдалеке издевательски заухал филин. "Чего это он так не вовремя?" - удивился Кирилл.
- Кирилл! - из провала вынырнул Славка. - Ты куда идешь?
- Обратно.
- Какое обратно? С точностью до наоборот!
- Ты на компас посмотри.
- У тебя ножик в руке, - сказал Славка, - он мешает. Отдай компас.
- А твой где?
- Потерял.
Славка отнял у Кирилла компас, покрутился, уверенно махнул рукой вбок: туда! - и быстро пошел. Кирилл с трудом поспевал за ним. Тут он увидел неправдоподобный по красоте боровик.
- Подожди! - крикнул Кирилл и направился за грибом.
Славка, как будто не слыша, нырнул в сосняк. Кирилл быстро сорвал боровик и, секунду полюбовавшись, побежал вдогонку. Но Славки и след простыл.
- Слава!! - громко закричал Кирилл. - Слава!!
В ответ опять гнусно заухал филин. "Вот гад!" - непонятно о ком раздраженно подумал Кирилл, и так как солнце по-прежнему не показывалось, пошел почти наугад, стараясь ориентироваться по седым лишайникам на стволах деревьев.
Кирилл взобрался на пригорок и в восхищении замер: перед ним открылось тихое, целомудренное в своей красоте, лесное озеро. Кирилл спустился на берег, присел на коряжину, достал папиросу, но не закурил. С тихой грустью он залюбовался осенним очарованием. Проглянуло солнышко. Ни единое движение не беспокоило изумрудно-зеленую гладь воды. Вековые сосны, вплотную обступившие озеро, бережно обнимали лесную красавицу. Тишина стояла удивительная. Кирилл слышал, как от одинокой ивы, горестно склонившейся над водой, отрываются последние листки и с шелестом опускаются на зеркальную поверхность.
Нежный всплеск и громкое щебетанье двух ситничек над головой раздались одновременно. Кирилл оторвал затуманившийся взгляд от озера и глянул на часы: ого! - было уже половина четвертого.
- Спасибо вам, милые создания, - поблагодарил Кирилл синичек и с неохотой пошел назад.
Поднявшись от берега вверх, он обнаружил перед собой необычного старика, с выпиравшим брюхом, обвислыми щеками и красным носом. Седые с прозеленью космы опускались на покатые плечи. Он стоял в рубище серого цвета, перепоясанного на животе удивительной веревочкой. "Не иначе, как лыко" - подумал Кирилл. На ногах у старика были надеты лапти, в руках он держал длинную суковатую клюку.
- Здравствуй, мил человек, - поздоровался старичок. - Куда путь-дорогу держишь?
- Здравствуйте, дедушка, - ответил Кирилл, - заблудился я что-то, никак к автобусу не выйду.
- Ну что ж, -раздумчиво сказал старик, - уж больно ты моей младшенькой приглянулся. Провожу я тебя.
"Заговаривается дедуля." - подумал Кирилл. Вновь заухал филин.
- Вот я тебе, лешачье отродье! - сердито взмахнул клюкой старик.
С сосны шумно сорвалась большая черная птица, взмыла вверх и исчезла за деревьями.
- Ступай за мной, паренек, - сказал старик, повернулся и пошел.
"Старик стариком, - шумно дыша и с трудом поспевая за поводырем, думал Кирилл, - а ишь, как чешет!"
Старик остановился и подозвал Кирилла.
- Видишь, парень? - он указал на чуть приметную тропку. - Иди по ней,
никуда не сворачивай, грибы не бери, а то вновь тебя лешак попутает. Грибы ни в коем разе не бери!
Спасибо, дедушка, - поблагодарил Кирилл. - Как зовут-то вас?
Старик насупил косматые брови:
- Ни к чему тебе это знать! Про грибы помни.
Кирилл шел по узкой, невероятно петлявшей тропинке. Справа и слева он видел редкие по красоте грибы, но какое-то внутреннее чувство останавливало его, и он не сходил с дорожки. По сторонам и сзади кто-то с треском ломился сквозь лес, сопел, неясно бормотал. Кирилл лишь прибавлял шагу. Наконец, почти в полной темноте, сзади кто-то громко и недовольно крякнул и затих. Через минуту Кирилл вышел к автобусному кольцу.
Виктор и Славка накинулись на него с бессвязными упреками:
- Ты куда делся? Почему оторвался от нас? Мы орали, орали.
- Ты сам хорош! - вскинулся на Славку Кирилл. - Отнял у меня компас и
был таков!
- Зачем мне твой компас? - выпучил глаза Славка. - У меня свой есть.
Когда я твой брал?
- Ты же меня встретил в лесу, сказал, что свой потерял и отобрал у меня!
- А ну дыхни! - приказал Славка. - Я все время с Виктором был. Вот мой
компас. А ну, дыхни.
- Да ну тебя! - отмахнулся Кирилл, но дыхнул.
- Странно, трезвый.
Кирилл сунул руку в карман ватника, достал свой компас и в изумлении уставился на него. Виктор захохотал:
- Да никак тебя, дружище, леший по лесу водил!
Кирилл с задумчивостью взглянул на друга и промолчал.
- Ого! - воскликнул Славка. - А грибов сколько насшибал! Дай полюбоваться, - он взял в руки боровик, покрутил и разочарованно протянул. - У-у, да он червивый.
- Как червивый? -удивился Кирилл.
Действительно, грибы, которые он собрал в одиночку, оказались трухлявыми до крайности. Кирилл озадаченно покрутил головой и выкинул
почти все, что нашел.
В течение всей зимы Кирилл нет-нет, да и вспоминал со щемящим тоскливым чувством тихое ласковое лесное озеро. И как-то уже в марте он решил съездить и попытаться найти его, просто посидеть на льду, а может и рыбку половить. В дополнение к обычным ящику и коловороту Кирилл взял лыжи. На первой электричке он доехал до Зеленогорска и без труда сел в автобус. В нем он был единственным рыбаком и поэтому его вид вызывал удивление у пассажиров. В пути к Кириллу подсел бравый майор, и они разговорились. Лицо майора производило двойственное впечатление: широкое открытое курносое, с пышными усами цвета перезрелой ржи, но бесцветные глаза иногда загорались нехорошим желтым огнем. Обезоруживающая искренняя улыбка открывала большие, выдающиеся вперед, хищные клыки.
Кирилл рассказал про озеро, утаив, что сам бывал на нем, и посетовал, что опасается не найти его. Майор покрутил головой и нехорошо посмотрел на Кирилла.
- Есть такое. Ох, и красивое! Только... Мне -то, в конце концов, что за дело? Держись от кольца строго на северо-восток и прямехонько выскочишь на него.
Кирилл поблагодарил.
Третий час шел Кирилл по лесу и, памятуя о своих осенних блужданиях, чуть ли не ежесекундно сверялся с компасом. Наконец Кирилл взмок и решил отдохнуть. "Не надул ли меня вояка?" -подумал он, присаживаясь на ящик, и осмотрелся.
Крепкий мороз укутал деревья бархатным инеем. Кристальной чистоты снег сиреневато подсвечивал в лучах яркого солнца, с трудом пробивавшегося сквозь серебристую хвою. И как всегда стояла удивительная тишина. Над головой у Кирилла затренькала синичка. Кирилл поднял глаза. Синичка отлетела в сторону и села на сосну, посидела немного и вернулась обратно. Тенькнула, вновь взлетела и опять вернулась. "Да не зовет ли она меня? -изумился Кирилл. -Воистину, волшебный лес!" Он встал и пошел за птицей. Та улетала вперед и, дожидаясь, громким голосом давала о себе знать. Бодрым темпом Кирилл отшагал еще минут сорок. Наконец, синичка, тенькнув на прощание, унеслась вперед, где за длинной грядой угадывалось открытое пространство.
Кирилл поднялся наверх и замер. Темно-изумрудные сосновые витязи в белых снежных шапках надежно охраняли покой своей прелестной сестры, грациозно изогнувшейся у их ног и уснувшей на зиму. Казалось, озеро покрыто чистым сахаром, ослепительно сверкавшим под ярко-синим весенним небом. Кирилл неуклюже, но аккуратно спустился вниз, вышел на краешек берега, сел на ящик и закурил. Как и тогда осенью, щемящее сладостное томление охватило его. Он не знал, долго ли так просидел, ожидая Бог знает чего. Кирилл подумал, что пора бы и рыбку половить, отошел метров на пятьдесят от берега и оглянулся - уродливая цепочка следов тянулась за ним. "Эх, -вздохнул Кирилл, -жалко лед дырявить. Что-то разомлел я." Он просверлил лунку, измерил глубину и удивился:IОго! Шесть метров." Тихонечко работая рукой, Кирилл проводил мормышку у грунта, поднимал вверх, постукивал ею по дну. Все безрезультатно. Он поднял голову, выискивая глазами новое место, и вдруг седьмым чувством ощутил: клюет! Кирилл опустил голову и вперился взглядом в кивок. Такого рыбак еще не видел. Кивок плавно изгибался вправо и влево, как будто мормышка внизу раскачивалась из стороны в сторону на большом маятнике. Вот кивок на мгновение замер в крайнем правом положении, и Кирилл резко подсек. Леска со звоном натянулась, и по неподвижности добычи он понял, что или зацепился за корягу, или поймал нечто действительно большое. Кирилл чуть опустил руку, и рыбина подалась вниз. "Ага! - все в нем радостно всколыхнулось. - Есть!" Кирилл предельно осторожно начал вытягивать леску, готовый при малейшем рывке тут же сдать вниз. Но рыба хоть и медленно, но ровно подавалась. И вдруг леска ослабла. Такое случалось, когда рыба, пытаясь освободиться от крючка, резко устремлялась вверх. Кирилл лихорадочно выбирал жилку и где-то на середине по мгновенному натягу понял, что добыча еще сидит на крючке.
Леска опять ослабла. Кирилл продолжал быстро работать и вдруг в ужасе окаменел. Из лунки высунулась небольшая женская кисть руки, а за ней показалась и рука целиком. Лед как резиновый раздался в стороны и через несколько секунд перед Кириллом на снегу сидела русалка, свесив рыбий хвост в воду. Ошеломленный Кирилл широко раскрытыми глазами уставился на нее, зубы, чтобы не отвисла челюсть, он крепко сжал.
Красивая изящная женщина, видимо, среднего роста, голова гордо посажена на лебединой шее, пышные темно-золотистые с прозеленью волосы крупными волнами падали на хрупкие плечики и оттуда на длинную спину и небольшую высокую грудь и почти доходили до плоского живота и широких стройных бедер. Какие у русалки ноги, Кирилл не сумел определить - с середины бедер начиналась крупная, со столовую ложку, чешуя, а по колено ноги находились в воде.
Кирилла поразило, что русалка казалась совершенно сухой. Но она замерзла - ее молочно-белая кожа покрылась частыми пупырышками, розовые соски напряглись. Маленькие ладошки русалка крепко сцепила вместе и большими, чуть вытянутыми, зелеными, цвета бутылочного стекла, глазами с мольбой смотрела на Кирилла. В пухлую верхнюю губу изнутри крепко вонзилась мормышка. Из полураскрытого рта сочилась тоненькая струйка крови, стекала по подбородку и капала на правое бедро.
- Что же это я? -засуетился Кирилл. -Сейчас, сейчас!
Он достал из кармана ватных штанов чистый платок, вытер кровь на подбородке и бедре русалки, аккуратно через платок завернул верхнюю губу и осмотрел рану. "Да-а, - подумал он, - если вынимать крючок в обратную сторону, то выдерется кусок мяса."
- Потерпите немного, -сказал он вслух, опустил губу, поднялся с ящика, достал из него длинногубцы, которые непременно возил на рыбалку, помыл их в воде, вновь отогнул губу и осторожно, режущими кромками, откусил свинцовую часть мормышки от крючка.
- А теперь потерпите, будет чуть больно! -предупредил Кирилл.
Он быстро проткнул крючком изнутри кожу, русалка пискнула, и вытащил крючок вперед. Затем он из фляги смочил платок спиртом и промыл рану. Русалка впервые вскрикнула:
- Больно!
Кирилл развел руками:
- Дезинфекция.
Русалка пристально, не отрываясь, смотрела на Кирилла. Он почувствовал, что тонет в ее бездонных глазах, ставшими вдруг такими огромными. В голове у него гулко зашумело, сердце билось сильно и редко. Кирилл покачнулся, поехал в сторону и слетел с ящика, нелепо растянувшись на спине и очумело озираясь. Русалка негромко рассмеялась. Наваждение исчезло. Кирилл смущенно - эк я неловко! - потер левую щеку и сел. Русалка озорными глазами весело стрельнула в него:
- Повезло тебе... Но рыбу здесь не лови. Не надо. И лучше совсем сюда не ходи.
- Почему?
- Много будешь знать - скоро состаришься.
- Скажите, - замялся Кирилл, - а вы что,... мотылем питаетесь?
Русалка нахмурилась, грозно свела брови:
- Видать куриный у тебя умишко, раз такое подумал. Я играла с твоей бусиной. Дуну - она в сторону летит, вдохну - ко мне возвращается.
- Простите, - извинился Кирилл. - Я не знал. Я очень сожалею, что причинил вам боль. Но я даже не подозревал, что вы на самом деле существуете.
Русалка совсем рассердилась:
- Уходи! - грозным голосом приказала она и вдруг жалобно добавила. - Ну, уходи, очень тебя прошу.
Кирилл схватил веревку, привязанную к лыжам, коловорот, не смотанную удочку и спиной вперед попятился к берегу. Русалка сидела, упершись руками в лед, подтянув плечи и опустив голову. Кирилл готов был поклясться, что она плачет. Когда он ступил на берег, русалка подняла лицо, издала негромкий тягучий звук, извернулась и головой вниз ушла в воду. Лед встал на место.
Возвращаясь домой в полупустой электричке, Кирилл угрюмо размышлял. Что это было? Как он, мэнээс, занимающийся в НИИ одним из разделов физики, смог столкнуться с нечистой силой? Бред, нонсенс! Придется признать, что он галлюцинировал. По-видимому, у него случилось носовое кровотечение, этим и объясняются окровавленный платок и пятна крови на левом рукаве плаща, надетом поверх полушубка. В полуобморочном состоянии неизвестно почему он перекусил длинногубцами мормышку. Только так. Вешая дома плащ на крючок, Кирилл присмотрелся и снял с рукава длинный волос. Кирилл не поленился и измерил его длину - метр тридцать! Волос отливал золотом, кое-где прерываясь зеленым цветом. Кирилл глубоко задумался.
А потом ему начал сниться один и тот же сон. Русалка, опершись левой рукой, сидит на камне, а правой - теребит прядку волос и печальным взором своих бездонных глаз смотрит в упор на Кирилла. Он извелся. Он отчетливо помнил розовое, просвечивающее на солнце ушко, полные губы, прямой нос. А все вместе в лицо никак не собиралось. Вместо него возникало нечто туманное и дрожащее, лишь огромные глаза грустно и, казалось, с укором смотрят на него.
В конце мая Кирилл не выдержал, вечером в одну из пятниц собрал рюкзак, взял удочки, надувную лодку и вновь отправился на это озеро. Выйдя из электрички и подойдя к автобусной остановке, он наткнулся на знакомого майора.
- А-а, - обрадовался Кирилл, - опять вместе едем.
Майор опалил его желтым тяжелым, правда тут же потушенным взглядом, и ответил:
- Нет, я в другое место. А тебе, вижу, понравилось. Что ж? Желаю удачи, - и вскочил в подошедший автобус.
Кирилл уверенно и быстро шел по лесу. Начались белые ночи и, несмотря на поздний час, воздух звенел от птичьих разговоров, иногда веселых, а иногда бранчливых. Уже невдалеке от озера перед Кириллом выросла невесть откуда взявшаяся старушка с темно-коричневым, сморщенным как печеное яблоко лицом, в длинном до пят ситцевом, синем в горошек платье и в косынке, завязанной одним узлом под подбородком. Натруженной узловатой рукой она опиралась на короткую суковатую палку.
Кирилл пошел дальше и до него дошло, что старушка не докончила: ступай себе с Богом. Он оглянулся и никого не обнаружил.
Оказавшись на берегу, Кирилл неожиданно засуетился, достал спальник, постелил его на полиэтилен, надул лодку, накрылся ею и быстро крепко заснул. Уже засыпая, он услышал, как кто-то осторожно ходит вокруг и как бы постукивает деревяшкой о деревяшку.
Утром Кирилл проснулся поздно, быстро вскочил, забегал, потом махнул рукой: "А-а, да что это я? Все равно ловить не собираюсь." Не спеша набрал отличного сухого хвороста, разве костерок, приготовил еду, медленно со вкусом поел. Потом он вышел на берег, улегся на горячий мелкий песок, закурил и разнежился под жарким майским солнцем.
Кирилл даже в мечтах плохо представлял, что должно случиться. Ему казалось, вот сейчас выйдет русалка, они обрадуются друг другу, начнут дурачиться, веселиться, а вечером сядут у костра и поведут долгие серьезные разговоры. Но ничего не происходило. Стояла полная тишина, даже птицы в полуденный зной смолкли. Кирилл, поглядывая мутным взором вокруг, полежал часик, не выдержал, спустил лодку на воду и стал медленно дрейфовать, подгоняемый легким ветерком.
Два часа уже плавился на Солнце Кирилл. Разделся до трусов, поливал водой раскаленные борта лодки и потихоньку свирепел.
- Черт возьми! - выругался он. - Появишься ты когда-нибудь или нет?
Как бы услышав его, из воды беззвучно поднялась русалочья голова, совершенно сухая.
- Здра-авствуйте, - протянул Кирилл.
- С чем пожаловал? - хмуро осведомилась голова.
- Посмотреть на вас захотелось, - смиренно ответил Кирилл.
- Смотри, - разрешила голова.
Белое тело русалки отчетливо виднелось сквозь хрустальную воду. Погруженные концы волос распустились в ней фантастическим цветком.
- Я еще и поговорить хочу, - попросил Кирилл.
- Так разговаривать неудобно, - согласилась русалка. - Видишь камень? Жду тебя на нем, - и исчезла в глубине.
Кирилл бешено заработал веслами, быстро приближаясь к большому плоскому камню, полого уходившему в воду.
Когда он выбрался, русалка уже ждала его, сидя на камне, подтянув колени к груди, обхватив их длинными руками и положив на них подбородок. Кирилл, усаживаясь рядом, обратил внимание, что хвостовой плавник у нее расположен горизонтально как у китов. Рассыпавшиеся волосы почти скрыли русалку, и Кирилл залюбовался ею.
- Ну что? - холодно осведомилась она.
- Красивая вы, - откровенно признался Кирилл.
Русалка удивленно обернулась:
- Я вроде одна, а ты выкаешь и выкаешь.
- Действительно! - изумился Кирилл. - Ты одна, а я выкаю и выкаю.
- Пошто пришел?
- На тебя посмотреть. Я никогда русалок не видел.
- Я не русалка! - возмутилась девушка. - Я - берегиня.
- М-да, -озадаченно потер нос Кирилл, - вот какая штука - берегиня, а я и не знал.
- Уходи ты отсюда, -попросила берегиня.
- Почему? Я прошлой осенью одного симпатичного деда встретил здесь. Странную фразу он произнес, что, мол, я приглянулся его младшенькой. Ты - младшенькая?
Берегиня улыбнулась:
- Знаешь, как из-за тебя тятенька с дядькой лешим подрался! Лес стонал.
- Слушай, - предложил Кирилл, -познакомиться надо. Я - Кирилл. А тебя как зовут?
- Не твоего ума дело! - грубо ответила она. Вскочила в гневе на хвост, глаза сверкают, волосы разлетелись, зубы хищно оскалены.
- Убирайся, покуда цел!
Кирилл встал, грустно посмотрел на нее и пошел к лодке. Берегиня смилостивилась:
- Так и быть, можешь вечером рыбу половить здесь, разрешаю.
Кирилл молча отчалил и медленно поплыл к своей стоянке. Берегиня вытянулась в его сторону и, казалось, хочет остановить.
- А что же ты снишься мне по ночам? - горестно спросил Кирилл.
Берегиня вздохнула и тоскливо пообещала:
- Не буду больше, - высоко подпрыгнула и с шумом ушла в воду.
С различным успехом ловил рыбу Кирилл. Чаще мало, иногда много, несколько раз было очень много. Но с таким клевом он не сталкивался даже в Восточной Сибири. Рыба хватала червя, даже не дав ему толком опуститься, хватала жадно и только крупная. Кирилл не успевал менять наживку и, в конце концов, ловил вообще на какие-то ошмётья. Плотва попадалась граммов по шестьсот -восемьсот, шведская леска ноль два натужно звенела под килограммовыми окунями, и в завершение Кирилл выволок двух лещей, каждый килограмма по три. После этого поплавок замер как мертвый.
Вывернув на берег гору рыбы, Кирилл горько усмехнулся: с нечистой силы хоть шерсти клок, - быстро собрался, глубоко согнулся под тяжеленным рюкзаком и споро и зло зашагал на автобус.
Берегиня, как и обещала, больше не снилась Кириллу. Но зато он начал во сне искать ее. Звал, умолял откликнуться. Кирилл спал с лица, побледнел, сделался угрюмым и неразговорчивым. Виктор заметил Славке: "Не зря его, видно, лешак по лесу таскал. Не к добру это." Кирилл и сам себя уговаривал: "Ну на что она мне сдалась? Вон сколько вокруг красивых, замечательных женщин. А тут полу рыба, полу девица. Да и холодная она, как лягушка, наверное." Но он не мог забыть то случайное прикосновение к берегине, там на камне, когда он ощутил ее горячую трепещущую плоть.
Однажды берегиня откликнулась. "Зачем ты меня мучаешь?" - говорила она. "Я не могу без тебя, " - отвечал Кирилл. "Мы разные, - возражала берегиня. - Ты человек, а я нежить. Не будет у нас вместе счастья." "Ты живая, - спорил он. - Пусть другая, но не дух, не мираж. Раньше вас боялись, но я-то не боюсь, я люблю тебя." "Умоляю, оставь меня, " - заплакала берегиня. Он так и не смог понять, только ли плод его больного воображения этот сон.
Кирилл отклонил предложения отправиться в отпуск: на байдарках, в горы, еще куда-то. И вот в начале июля, вернувшись домой по окончании последнего перед отпуском рабочего дня, он понял, что сейчас соберется и отправится на это чертово озеро. Вместо лодки он взял с собой палатку, подумав, что без разрешения он не рискнет там ловить рыбу, а если берегиня будет милостива, то и на палец наловит сколько хочет.
Вылезая из электрички, Кирилл хмуро подумал: " Увижу того майора - морду набью!" И сам подивился неожиданной и беспричинной злобе. Но майор, видимо прочитав мысли, предусмотрительно исчез.
Кирилл быстро, не разбирая дороги, ломился сквозь лес, с треском и грохотом продирался сквозь непроходимые заросли. Со сдавленным писком прыскала из-под ног какая-то живая сволочь. Все вокруг разбегалось. А он, как танк, пер и пер вперед.
Кирилл вылетел на знакомый берег, скинул вещи, глубоко вздохнул, подошел к воде, опустил в нее ладони и тихо позвал: "Берегиня." Ничего. Тогда громче: "Берегиня, берегинюшка." И опять ничего. Кирилл поднялся, в сердцах плюнул. "Мужик я или не мужик, в конце концов? - спросил он себя. - Хватит нюниться." Кирилл в темноте расставил палатку. Из дров, оставшихся после его предыдущего посещения, сложил и развел костер, сварил кашу с тушенкой и чай, поел, напился чаю и ... успокоился.
Лениво поглядывая на умирающий огонь, Кирилл уловил странный звук - как будто постукивали деревяшкой по деревяшке. Он поднял голову и обомлел - более диковинного существа ему не приходилось видеть. Высокое, почти в человеческий рост, и до невероятности тощее существо неподвижно стояло впереди. Вместо одежды - мешковина с прорезанными дырками для головы и худых суковатых рук. Голова круглая с торчащим ежиком черных волос, безбровая и без ресниц. Абсолютно черные, маленькие и круглые как пуговицы немигающие глаза. Длинный тонкий вздернутый нос, оканчивающиеся как будто обрубленный сучок. Вместо пальцев по пять длинных корявых веточек на каждой руке. Существо начало переминаться на куриных ногах.
Существо уселось на полено и, не мигая, уставилось на костер.
- Прости, друг, но еды не осталось. Чаю хочешь?
Существо кивнуло. Кирилл зачерпнул из котелка чаю и вместе с пачкой сахара протянул бредовому видению. Существо, громко прихлебывая, стало с хрустом пожирать сахар. Когда половина пачки с невероятной скоростью исчезла в его огромном, от уха до уха, безгубом рте, существо вздохнуло, отодвинуло сахар, с бульканьем допило чай и скрипучим голосом произнесло:
- Спасибо.
- Прости меня, - сказал Кирилл, - но я здесь новичок. Будь добр, объясни, кто ты?
- Кузьма. Шишига.
- Ага! Вот здорово! А поподробнее можно?
- Кикимор злой.
- Злой? С какой стати? Непривычный для меня - согласен. Но зачем же так сразу - злой?
Шишига встал, проскрипел еще раз:
- Спасибо, - и добавил. - Завтра полнолуние.
- Ну и что?
- Гулять будут. Могут съесть. Оберегись.
- Как?
- Сам знаешь.
Шишига повернулся, точнее не повернулся, а вывернулся - на миг затуманился и там, где было лицо, оказался затылок, и зашагал в темноту на не сгибающихся куриных лапах с деревянным стуком.
Засыпая, Кирилл подумал: "Значит, завтра меня слопать могут. Ну, шиш! Я невкусный."
Весь следующий день Кирилл промаялся у воды, бесполезно ожидая берегиню. Наступил вечер. Кирилл поел и грустно сидел у костра. Время приближалось к двенадцати. В просвет густых черных облаков высунулась луна и залила все вокруг синим мертвым светом. "Однако не гуляют, - подумал Кирилл, - а самое время. Пойду-ка я спать." И в этот момент он услышал из лесу жалобный детский плач, перешедший в ребечячий крик. Не раздумывая, Кирилл рванулся на помощь, вылетел на поляну, залитую лунным светом, и обнаружил маленького ребятенка с длинными льняными волосами, в белой ночной рубашке, не то мальчика, не то девочку.
- Что с тобой, прелестное дитя? - участливо наклонился Кирилл и отшатнулся.
Дитя холодно взирало на него пустыми провалами глазниц. Несколько десятков подобных существ в полной тишине накинулись на него, повалили, крепко ухватили и куда -то понесли. Кириллу было неловко против детей применять силу и он осведомился:
- Куда вы меня волокете, милые мои?
Кирилл увидел в стороне шишигу, который проводил его равнодушным взглядом, вывернулся и быстро зашагал прочь. Когда лес начал густеть, Кирилл подумал: "Однако! Мне надоели эти забавы." Резко согнул руки и ноги, дети повалились. Кирилл вскочил на ноги. Из чащи вылетел Кузьма, с быстротой молнии описал вокруг них полный оборот и замер. Дети застыли.
Кирилл осмотрелся и обнаружил впереди на ветке берегиню, как всегда обнаженную. Но хвоста у нее не было, вместо него белели невероятно длинные стройные девичьи ноги. Берегиня соскочила с дерева и подошла к человеку. Он с удивлением обнаружил, что она почти одного с ним роста.
- Скажи спасибо Кузьме, что позвал меня, - сказала берегиня.
- Спаси-ибо, - Кирилл поклонился в пояс, опустив правую руку до земли, - а то, чую, эти пузыри загрызли бы меня.
- Они бы тебя утопили, - спокойно сказала берегиня, - в болоте. Это мавки.
- В болоте, значит. Мавки... А я-то думаю дети, дети, а это мавки получается. Огромное спасибо! - Кирилл еще раз поклонился.
- А теперь уходи, - жестко сказала берегиня.
- Пошли, Кузьма, - Кирилл обнял твердые плечи шишиги. - Я лишний на этом празднике. Ни задрать, ни утопить не могу, - процитировал. - Мы побредем с тобой паломники, чувства придавив... Побредем?
- Побредем, - согласился Кузьма.
Вот молодец! Ты мне все объяснишь, что, почему, расскажешь.
- Как же, расскажет этот, - иронически усмехнулась берегиня.
- Расскажу! - твердо, как гвоздь забил, возразил Кузьма.
- Конечно расскажешь, - продолжал Кирилл. - А то я как слепой кутенок, тычусь носом, а меня мордой о стол хрясь!! И всем весело, все смеются, а мне почему-то не смешно, мне плакать хочется.
- Не надо, - сказал Кузьма, - я с тобой.
- Ах ты умница! - Кирилл звонко чмокнул шишигу в деревянный висок.
От Кузьмы терпко пахло сосновой смолой.
- Пошли, друг, ча-аю надуемся!
Кузьма действительно не умел внятно излагать пространные мысли. Из его обрубленных корявых фраз Кирилл понял лишь, что здесь не нечистая сила, а нежить, что-то промежуточное между людьми и нечистой силой. Черти, ведьмы - это нечистая сила. Существуют ли они, Кузьма и сам толком не знал. А лешие, водяные, кикиморы, домовые, берегини - это нежить. Анчутка, тот нечистая сила, но немножко и нежить, а вот русалки - нежить с примесью нечистой силы.
- Елки-моталки! - воскликнул Кирилл, подкидывая полешко в костер. - Совсем глупый стол. Что же мы с тобой всухую беседуем? Ты водку пьешь?
- Пью.
- Точнее, не водку, а спирт.
- Я все пью, - гордо ответил Кузьма.
- М-да, - почесал нос Кирилл, - про керосин я как-то не подумал. В следующий раз.
- Не забудь, - забеспокоился Кузьма.
Кирилл достал из рюкзака плоскую трехсотграммовую флягу со спиртом. Кузьма добыл где-то деревянный стакашек и живо подставил его. Кирилл плеснул жидкость туда и в свою жестяную кружку.
- Какие у вас тосты говорят? - спросил он.
- Как у вас.
- Тогда за дружбу, Кузьма, за тебя. Вздрогнули.
Кузьма лихо опрокинул стакан в рот и не стал закусывать. К костру вылетело небольшое суковатое создание и пропищало:
- Папка, тебя мамка ищет.
- Мое, - гордо сказал Кузьма.
- Чудесный мальчик, - согласился Кирилл.
- Девочка, - поправил Кузьма.
- Вот я и говорю: редкая живость в личике. Слушай, Кузьма, а что ты жену не привел? Познакомь!
Шишига встал, вывернулся и через минуту вернулся с застенчиво переминающейся кикиморой, поразительно похожей на мужа, только пониже ростом, с жесткой, как проволочной, косицей на затылке, в платочке и платьице.
- Анфиса, - представил Кузьма.
Кирилл вскочил:
- Мадам, позвольте ручку, прошу к нашему скромному очагу.
Кикимора смущенно сунула свою лапку человеку.
- Простите, не могу предложить вам бургундского, - несло Кирилла, - у нас только спирт.
- Это ничего, - окончательно смутилась Анфиса.
После третьего или четвертого: вздрогнули! - у Кирилла зашумело в голове. Он заметил, что вокруг в кустах собралась всяческая нежить, и заорал:
- Прошу всех к нам!
К костру выкатились лохматые бесформенные существа, каждый со своим стаканчиком и начали представляться: домовой Федор, банник Ермий, полевой Парфен, подовинник Варак, волосатка Гликерья.
- Кузьма, - обратился Кирилл, - будь другом, разлей. Мало осталось, а я пьян, могу невзначай кого-нибудь обидеть, - и он встряхнул флягой. Она по-прежнему была полная. Потом Кирилл с кем-то танцевал, проорал песню Высоцкого IОх, где был я вчера!I, чем снискал колоссальный успех.
Отупев, Кирилл сидел в сторонке и методично клевал носом. Нежить продолжала веселиться без него. Появились маленькие девочки - русалки, и водяницы, почти обычные женщины. Кирилл поднял глаза, прикрыл один рукой и высоко в ветвях разглядел бледное печальное лицо берегини. IВсе! - решил Кирилл. - Хватит! I Пошел к воде, вымылся по пояс, немножко протрезвел и залез в палатку спать.
Поздно утром Кирилл с трудом выбрался наружу. Руки дрожали, дышалось со свистом, в голове мерно ухал паровой молот. Нежить за собой все аккуратно прибрала, а флягу поставила на пень. Кирилл взял ее в руки и понял, что она наполнена: вот, молодцы-то какие, о водичке позаботились! Он отвинтил крышку, хлебнул из горлышка и, выпучив глаза, с трудом сглотнул - фляга была полна спирта. Кирилл вышел к кромке воды и сел на песок. Из кустов тихо выскользнула берегиня и опустилась рядом.
- Горе ты мое, - сказала она. - Болит голова-то?
- Не то слово. Башка разлетается на кусочки, собирается вместе и опять разлетается. Частота взрывов близка к резонансной.
- Мудрено говоришь.
- Сейчас умру, - пояснил Кирилл.
- Ложись, поправлю тебя, - приказала берегиня.
Кирилл лег на спину. Небо носилось из стороны в сторону. Он закрыл глаза. Берегиня встала перед Кириллом на колени, приложила горячие ладошки к его вискам и забормотала. Кирилл осознавал лишь отдельные куски: ...побегите от раба Кирилла за три дня, за три поприща... от чужого домового, от ведьмы киевской, от моргуньи-русалки... а будь мое слово: сильнее воды, выше горы, тяжелее золота, крепче горючего камня Алатыря... и есть мое слово рабу Кириллу ограждение...
Головокружение прошло, горло прочистилось, и дышалось опять легко и свободно, головная боль съежилась и почти исчезла. Кирилл сел:
- Вот, спасибо!
Берегиня радостно улыбнулась.
- Ты что? - не понял он.
- Ночью ты не так благодарил.
- А ты ночью не так и делала.
Сзади неслышно подошел шишига и встал около них.
- Привет, Кузьма, - поздоровался Кирилл. - У тебя голова болит?
