Аннотация: Седьмой и на данный момент последний рассказ из цикла "Были-небыли"
- Динь, ты выпила яд, чтобы спасти меня? - Да. - Но почему, Динь? <...>
- Дурачок ты.
("Питер Пен", Джеймс Барри)
Если уж существа из древних легенд и сказаний поднимаются из тени и обретают плоть, человеческую форму, то книжным героям и подавно сам бог велел. И все-таки речь пойдет не о героях знаменитой истории Джеймса Барри, а о совсем другой фее, и совсем другом мальчике, который не хотел расти. Наша героиня была тезкой знаменитой феи Починки - ее тоже звали Динь. А вот мальчик носил совсем другое имя, но мы все равно будем звать его Питером - чтобы не путаться.
На самом деле нашей фее вполне можно дать медаль - за жизнелюбие. Ее жизнь была такой разной, но Динь никогда не теряла своего оптимизма. Даже когда все было из рук вон плохо. Оптимизма у нее было не меньше, чем у ее тёзки - пыльцы, и она охотно делилась им со всеми желающими. Питер Пен появился в ее жизни вовсе не неожиданно - не так, как в сказке, и не совсем таким. Он был взрослым. И не так, как в сказке, Питер отнесся к ней - он тоже ее полюбил. И это было прекрасно и удивительно - какое-то время. А потом оказалось, что не так то это и просто - быть настолько разными. Динь была слишком маленькой. А может, это Питер был слишком большим. Решения, одинаково справедливого для обоих, не нашлось - они не могли измениться поровну, а значит кто-то один должен был стать другим, подчиниться. Они спорили очень долго - Питер говорил, что не может быть феей, вернее, феем, а Динь - что не хочет быть взрослой. Их судьбу определил самый нелепый в мире жребий - монетка. Фея проиграла. Но она утешала себя тем, что любит и любима - а значит, у нее есть то, ради чего многие всю жизнь бьются в закрытые двери.
Влюбленные стали жить вместе - и вдруг выяснилось, что Питер был взрослым только внешне. В душе он оставался ребенком - а значит, часто бывал жестоким и безжалостным, как, впрочем, и все дети. И таким же переменчивым и противоречивым. Он сердился, когда она становилась маленькой, потому что боялся, что она улетит от него. Он злился, когда она долго не становилась маленькой, упрекая ее в неискренности. Он просто был ребенком - невыносимым и прекрасным. Он капризничал, хотел и того, и другого, через секунду уже передумывал и требовал что-то третье... Фея очень уставала от этого. Ей непросто было стать взрослой, и еще труднее было ею оставаться. Она очень часто вспоминала о том, как весело и легко ей было. Но гораздо больше она хотела оставаться рядом с Питером.
У нашего героя, как и у книжного, было свое лекарство - невкусное, горькое. Но он пил его так часто, что оно стало для него привычным, и даже родным. И когда он выпивал его чуть больше, чем надо, то смеялся и говорил, что не верит в фей. Это была, как ему казалось, очень смешная шутка. Слова, которые убили бы Динь раньше, теперь просто были похожи на пощечины - на те самые аплодисменты, которые когда-то могли бы спасти.
Я не верю в фей, говорит Питер в первый раз, и Динь сгибается пополам от боли. Она думает, что умирает. Но все-таки она теперь отчасти человек. Динь просит Питера перестать, и он обещает, говоря спасительную детскую клятву. Ябольшенебуду.
Я не верю в фей, говорит Питер в другой раз - о, дети так легко нарушают свои обещания, и Динь задыхается. Но ощущения уже не столь неожиданны. Ведь ничто не сравнится с первым разом, и неважно, в какой области, будь то первый поцелуй, первая сигарета, первая рюмка водки, первый секс.
Я не верю в фей, говорит Питер уже через миллион клятв и клятвопреступлений, и Динь ругается - мол, сколько уже можно, надоело, хватит. Она не замечает, что подсела на эту боль - как на наркотики.
Я не верю в фей, говорит Питер, доставая из холодильника очередную бутылку своего лекарства, и Динь просто недовольно морщится, продолжая молча мыть посуду. У нее еще очень много дел: ей надо сходить в магазин, убраться в квартире, постирать. И все это надо сделать побыстрее - вечером в гости придет мама Питера. А у них дома такой бардак...
Динь больно - она не разучилась чувствовать. Но она привыкла жить так - говорят, привыкнуть можно ко всему. Ей тяжело, но она терпит - она же теперь большая девочка. Динь уже давно не становилась крошкой феей - дела, дела... Может быть, она еще не догадалась, что все-таки умирала. Каждый раз, маленькой смертью. Может быть, Питер убивал в ней то, что не нравилось ему самому. Может быть, Питер - неважный скульптор; он даже замки из песка всегда лепил косо и криво, а потом злился и затаптывал. Все может быть.
И эту историю нельзя назвать сказкой - и не потому, что в ней нет диснеевской романтики и фирменного голливудского хэппи-энда - это ведь не обязательный атрибут. Дело в том, что выхода-то у них нет. Выбор есть, а выхода нет. Ведь она вряд ли будет без него. А с ним все-таки будет, пусть и не совсем собой. Питер правда очень-очень любит Динь. Он жить без нее не может. Просто дети - они такие. Жестокие. А обвинять его в том, что он пытается изменить того, кого любит - ханжество. Кто из нас не пытается? А способ - ну что ж. Кто как умеет.
У Динь огромный выбор. Миллионы вариантов. Весь мир у ее ног.