|
|
||
Очень грустная песня.
Я - Маугли, джунглей приемный сынок,
Известен я всем вам с пеленок.
От вас я безумно, безумно далек -
Мне ближе мой серый волчонок.
Шерхана нахального я запугал
И выгнал из нашего леса,
Он умер в тоске, лежа на песке,
Без всякого к нам интереса.
Не знал я, что тигр убогий - Шерхан,
Внесен будет в Красную книгу,
И мне за убийство срок долгий был дан,
И двадцать лет не были мигом.
Теперь я на паперти нищим стою,
В дрожащей руке моей палка.
Нет дома, нет джунглей, и только пою:
"Подай, кому сколько не жалко".
Р-р-ы.
Я - лук-итальянец, известный вам всем,
Назвали меня Чипполлино,
Но я не жалею об этом совсем,
Пусть имя мое слишком длинно.
Мой враг - озабоченный красный томат, -
Меня обозвал коммунистом.
И зря: раздобыл я тогда автомат -
Томат оказался зернистым.
Тюрьма городская - теперь ты мой дом,
И с солнцем играли в разлуку,
Струилась вода... Сбежал я с трудом,
Не будь я отъявленным луком!
Теперь я на паперти нищим стою,
В дрожащей руке моей палка.
Синьоры, си, прего и только пою:
"Подай, кому сколько не жалко".
Грация.
- Я - Карлсон злой, - а я - злой Винни-Пух,
Удавим за ложку мы меда,
Пока наш желудок не опух,
Поем эту песню народу.
Отправил к теням я мальчишку.
Но добрым и честным был другом,
Однажды связал, утопил всех в мешке
Мед съел; получил по заслугам.
А он на меня рассердился,
Сказал мне: "Какой же ты, правда, нахал!"
И вдруг с крыши наземь свалился.
Признали меня виноватым во всем,
И дали огромного срока;
Вот с этим медведем сидели вдвоем
Мы десять лет око за око.
Теперь вот на паперти нищи стоим,
В дрожащих руках наших палки.
Поем гласом твердым, но еле живым:
"Подай, кому сколько не жалко".
Мням.
Мы все обращаемся с просьбою к вам:
Помилуйте и пожалейте,
Мы дружно протянем граненый стакан -
Налейте, налейте, налейте...
Вот песне приходит законный конец,
И вечер на нас наступает...
Теперь, кто подал - тот большой молодец,
А кто не подал - тот сам знает.
Всё.
10-12.02.03.
|