|
|
||
Сегодня школы нет, и со вчерашнего вечера мы с Джеймсоном заняты чем хотим, а хотим больше всего музыку - игры уходят с детством. Друг ночeвал у нас, что сэкономило время.
- Павэл, теперь ты бери компьютер.
Отдаю микрофон. Новый, надо испытать по-всякому. Но главное - наша новая песня! Пока один поёт под компьютерную музыку, которая вырвалась из колонок и поглотила мир, другой смотрит, опять-таки на компьютере, сложную анатомию звуков. Серьёзное занятие на часы.
Надо проверить цветы, что посадили вчера. Скачем, игнорируя лифт, на пятый этаж и, откинув прозрачный колпак, вылезаем на крышу. Цветочки в норме, добавили живости длинной, от перекрёстка до перекрёстка, кровле сомкнутых домов. Здесь растения, шезлонги, зонты, жаровни, даже джакузи. Будто верхняя палуба большого судна, пассажиры которого нынешние, а само старинное, что видно по трубам. Старина и на палубах ниже: угольные бункеры, чугунные печи с комфорками, камины, стены тёмного дерева, слуховые трубы, деревянные трапы... Часть лишь для памяти. Строили первокапитаны Новой Англии, в тихой заводи, куда пересыпали соседний холм. Смотрю вниз: вроде как недосыпали. Ветерок шевелит листву деревьев, и будто сквозь водную рябь видятся каменные стены разных цветов (больше оттенки красного), кружева балконов, эркеры, порталы, колонны, цветы на стенах и возле них, изумрудные украшения из выстрижки тиса, красная брусчатка, элегантно-чугунные фонари, которые светят при солнце не потому, что под кронами мало света (хватает), а потому, что светящийся газом старинный фонарь красивее, чем просто стоящий.
Я попал сюда скрытно, в маме, тем самым очевидно ушёл от заварухи в России. Как увидел Новый Свет, так и стал американцем. Мама и сестра моя, рождённая там, стали здесь своими через несчастливое число лет, поскольку была мама не нормальной беженкой, а с рабочей визой.
Мы с другом хотим на Капли-сквер, где финиш старейшего ежегодного марафона. Надо блок домов обогнуть справа. Но если слева, то можно, по пути к правому перекрёстку, целый блок любоваться чудными цветами, которые как раз возникают. Джеймсон рассудительно говорит, что магнолии будут и сразу справа, там и полюбуемся. Всё-таки идём налево.
Возле торца блока - детская площадка, где я провёл немало времени. Мягкое цветное покрытие, гасящая удар автомобильная шина на цепях, ограждение наверху горки, съезд в пластиковой трубе... Папа сказал, у него там не принято много осторожничать. Но верит: поскольку людей становится меньше, то внимания к ним будет больше. Мне полезен язык, у России будущее. Я побывал на замле, где зародился. Избежал качелей, у которых тяжёлое сиденье с железными уголками, но не примитив-горки. Кошмар, со сломанной ногой оказался в девчачьей палате. Чтобы проще был уход, когда всё время задрана нога, мы были нудистами. Такие патологические нудисты. Я быстро понял, что мне особо рассматривать нечего. Встречнoe мнение было иным.
Цветы покрывают магнолию раньше, чем листья. Пока лепестки вытянуты, но мало раздвинуты, похоже на фигурные лампочки: свечки да сердечки. Далее бокалы, морские звёзды. На разных кронах - белые, красные, кремовые, фиолетовые, микс. Не одно надо смотреть, что мы и делали с папой, когда он был у нас.
Он вообще любил гулять со мной природолюбно. На реке улитки, подплывают утки, гуси, даже рыбы. Динозавр у музея. Высокий цилиндр, там жители вод Земли. В садиках у домов постоянно перемены. Кому-то из жителей этого мало, арендуют огороды неподалёку, тоже есть что смотреть. На улице, где мы сейчас, ещё и длинный бульвар по центру, начинается от большого парка с ручными белками. Привлекательно и в холода, выделяются хвойные, голые кроны в огоньках. Круглый год улыбки сияют, и понятно, что не место тут агрессии, тем более, люди в спортзале выкладываются, и бегают, и Бога чтут. Ну, были самолёты угнаны, но не нашими, да и погнали на символ американской мощи, а Бостон большая деревня. Чего зверствуют? Папа сказал, надо и гасить огонь, и разбираться, как возникает, идёт.
Так вот, много у нас красивого, но магнолии, когда зацвели, - вне конкуренции. Я был то внизу, то поднимался до бороды, до улыбки, до цветов. Высокая, кипящая лепестками стена шла за горизонт, мы за ней, и было так, что вернуться я мог только на папе.
Сейчас я сам оказываюсь среди цветов и вдыхаю знакомый запах: ваниль и немного лимона... От порыва ветра вздрагивают сердечко и свечка.
- Да, Джеймсон, идём.
На бульваре возле перекрёстка - памятник пожарным, которые теснили огонь, а тот забрался в перекрытие, затем оттуда рванул.
Поворот. Близко Капли, люди спинами, крики поддержки. Грохот! Крики ужаса. На нас бегут. Красные капли. Жест полисмена нас повернул. Ещё рвануло. Нас понесло. Что с ногами? А, шорты внизу. Их тащит толчками смартфон. Вынимаю. Поддёргиваю. Догоняю друга. Смартфон ожил. Мама! Говорю, открой скорее. Уф! За каменной стеной и мамой возможные взрывы не так страшны.
- П-павэл! - говорит Джеймсон. - Если бы не ты и эти магнолии...
Я передаю в Россию папе: он спас меня.
Автор литзаписи. У меня от этой истории много эмоций и мыслей. В том числе закольцовка: дети перенесены мамой (пожалуй, мало кто бросит камень в неё) за тридевять земель в тихую заводь; и здесь опасность достаёт; близко подсунулись с ней прибывшие из той же страны парни, которых подтолкнула к экстремизму, как сообщается, их мать... Всё-таки вижу больше хорошего. Вот и мне удалось, несколько мистически, помочь сыну Паше.
|