Сегодня воскресенье. Утренний поезд доставил меня из моего любимого Крыма в не менее любимую Москву. Ежегодный плановый отпуск закончился. До свидания, отпуск, до свидания, лето, до свидания, Крым! До свидания, море, до свидания, величественные, такие близкие, и всегда манящие горы, до свидания, великолепные парки с их затаенными скамейками для влюбленных в тени сосен, вечнозеленых кустарников и вечнозеленых лиственных деревьев, до свидания, особенный, которым никогда не надышаться, крымский воздух! Этот воздух напоен и летом, и зимой, и весной, и осенью необыкновенным букетом ароматов роз, моря, цветов всех времен года, хвои, дождя, и только ему присущей бодрящей свежести, когда хочется развернуть плечи, распрямить грудь и дышать, дышать и дышать.... Когда покидаю Крым, а отпуск имеет при всех своих прекрасных, замечательных, необходимых, незабываемых мгновениях и последствиях, одно нерадостное свойство - рано или нет, он заканчивается, как невидимый шлейф, окутывая и завораживая меня, тянется за мной сладкая, слегка щемящая, грусть расставания. Грусть расставания несет воспоминания о красоте, окружавшей тебя весь отпуск, природы, о ласкающем море, о старых друзьях, о новых приятных знакомствах, обо всех тех маленьких и больших радостях, которые ты можешь понять, принять и оценить, что почти невозможно в суете бесконечно трудовых буден. Но как только вы окунетесь в работу, с плотным графиком, с бесконечными командировками, совещаниями и т.д., шлейф развеивается, воспоминания отодвигаются, задвигаются куда-то в глубины подсознания и... исчезают. Но я говорю не тех воспоминаниях, печальных и грустных, от которых ломит сердце, от которых трудно уснуть, и ты не знаешь, что же с тобой, от чего ты убежала: влюбленность, сердечная радость, наваждение, любовь или отчаяние - смятение сердца в работе не утопить, но это другие истории. Москва встретила меня сухой солнечной теплой осенней погодой. Собраться в отпуск, разобраться после отпуска - всегда требуется немало времени, да еще сборы на работу после резкой смены времен года - осень, хотя и теплая, на смену жаркого Крымского лета. И... началось - бег белки в колесе, я думаю, москвичам это очень знакомо: подъем в 5утра, электричка, метро, автобус или троллейбус, прогулка пешком или спортивным шагом, нередко и бегом, вечером все в обратном порядке, с одной лишь разницей - прогулка медленным усталым шагом. И так 20лет, кто больше, кто меньше! Вот жаль, что к пенсии нет добавок, тем, кто отработал в Москве, а жил в области, но это не моя тема! В то осеннее утро, повинуясь настойчивому требованию мышц тела, сбегала босиком на школьный стадион, побродила по еще зеленой, покрытой росой, траве, пробежала по дорожке стадиона 10кругов, выполнила ряд упражнений для разминки и раскрутки тела (стоя, по системе йоги), поднялась по лестнице через 2 ступеньки на 7этаж, душ, (завтрак - чашка кофе - на работе), одеваюсь, обуваюсь и... тот самый бег по кругу! Длинные, густые, здоровые, цвета "рубин" волосы перевязаны узлом в "хвост", на мне элегантный светлокофейный плащ, такого же цвета австрийские сапоги на высоком каблуке 10-12см, но самое главное - высокая скорость передвижения. На мосту над железнодорожными путями при переходе на московскую платформу моя правая нога вдруг потеряла опору, видимо, наступила на что-то скользкое и заскользила назад, между тем левая, набрав инерцию движения вперед, опираясь почти на один лишь каблук, двигалась вперед, не отрываясь от поверхности моста. Еще какие-то доли секунды и я села бы на полный шпагат (мне даже страшно представить, последствия этого шпагата!), но спасительное "качество" покрытия поверхности моста, в углубление которого застрял каблук левого сапога, остановило мое приседание на шпагат, и в тот же момент меня резко развернуло влево, сработал закон механики - крутящий момент! И вы думаете, что я в своем великолепном светлокофейном плаще закружилась по мосту? Ошибаетесь! В те считанные секунды, пока я "приспосабливалась" к приземлению с разворотом, какие-то сильные руки подхватили меня подмышки и поставили в неустойчивое вертикальное положение, спасительный оторванный каблук с благодарностью лежал в ямке бетонной поверхности моста. Мужчина поднял каблук, отдал его мне, уверенный, что сломанный каблук явился причиной моего падения, предложил мне свою помощь довести меня до стоящей электрички (благо, что с собой я взяла туфли для помещения), я крепко оперлась на его сильную руку, и, прихрамывая, на одном каблуке, доковыляла до скамейки в вагоне электрички, переобулась, призадумалась.... За тридцать минут поездки в электричке было о чем подумать! Самая первая мысль была - как быстро прошел отпуск! Нет! Как быстро и неумолимо возвращаются трудовые будни! Вторая мысль была - что за примета "оторванный каблук"? По логике разгадок - дорога не состоится, по моей разгадке, а я все разгадываю наоборот, - дорога состоится. Я успокоилась, еду на работу, без опоздания, своей электричкой, значит, есть и время на чашечку кофе. На работе закружилась (а на мосту - нет!), звонки, ответы, разговоры, по делу и без..., проверки, просмотры и т.д., наконец, позвонил Главный и пригласил к себе на прием. Вот тогда и сработала примета "сломанного каблука" в моей разгадке. Мне предложено сегодня же выехать в командировку для участия в рабочей комиссии по сдаче очередного объекта, проект которого выполняла наша организация. Приказ подписан, командировочные оформлены, ведомость в кассе ждет, срочно за билетом и в путь! Приказы не обсуждаются, даже в первый день после отпуска, "шлейф" растворился окончательно. По пути домой беру билет на самолет, дома решаю все необходимые на время моего отсутствия дела, собрала свой "дежурный чемоданчик" и спокойно занимаюсь личными делами, предварительно мысленно переведя время вылета в Москве на местное время города командировки! "Попутал, так попутал"!! Я сидела за письменным столом в детской комнате моих мальчишек спиной к двери, дверь была открыта. Несколько раз сын проходил мимо двери, потом остановился, я оглянулась: мама, спросил он, ты не опаздываешь, покажи билет. Я отбросила свое несрочное занятие (из двух полупустых тюбиков французской туши я выковыривала тонкой отверточкой остатки черной краски, недостающие красящей щеткой, и заталкивала в третий тюбик, так мы жили). Это потом, на летящем такси в аэропорт, догоняя по времени улетевший самолет, я со смехом и обидой подсчитывала, сколько новых тюбиков французской туши я могла бы купить за потерянные деньги, приобретая билет на следующий рейс! Взглянув на билет, я все поняла, в мгновение ока выбежала из дома, проходящая электричка словно поджидала меня, когда я, не касаясь ступенек, летела с лестницы, благо, любимые сапоги были уже сломаны и надолго поселились на работе. Все мое передвижение происходило в автоматическом режиме. На площади станции метро, с которой отправляются такси в аэропорт, машин свободных было много, я нырнула в ближайшую из них, не торгуясь, не интересуясь оплатой за недобор пассажиров, за скорость, произнеся лишь с отдышкой: быстро, почти опоздала. Люблю неразговорчивых понимающих таксистов! Все шло по задуманному кем-то плану. Машина остановилась у входа в здание аэровокзала напротив стойки регистрации моего рейса. Почему я так решила? Все просто, над стойкой горело табло с номером моего рейса, как я поняла, табло по моим подсчетам горело более пяти часов. Мелькнула мысль: может, забыли выключить? Но я упорно двигалась к своей цели. Надо сказать, что я в принципе упорный человек - козерог! и этого у меня не отнять, не люблю терять набранную высоту в горных походах, не люблю бросать невыполненную работу, не люблю терять время без дела, и никогда не теряю надежду. За стойкой стояла регистратор, наклонив голову, она перебирала бумаги или что-то искала. Ты не поверишь! Я набралась свойственной мне смелости и храбрости, и несвойственной мне наглости, и тихим, вкрадчивым голосом, уже без отдышки, спросила ее, протягивая раскаленный билет: вы зарегистрируете меня на ... рейс? Женщина подняла голову, я, вполне владея собой, встретила ее взгляд, ничего, кроме спокойствия и доброжелательности невыражающий, она махнула головой вниз - знак согласия, оторвалась от бумаг, взяла мой билет, спокойно прочитала, поставила нужный штампик и спросила: у вас багаж есть? Нет, еле дыша, ответила я. Волнение охватило меня, я боялась о чем-либо думать. Между тем, женщина сделала еще какие-то записи, собрала листки со стола регистрационной стойки и сказала: пройдемте со мной. Мы прошли пустые "накопительные" залы и через стеклянную дверь вышли на небольшую металлическую площадку (как знаком мне этот путь!) Взглянув на поле аэродрома, я сразу увидела недалеко стоящий самолет класса моего рейса, трап его еще стоял у борта; спустившись по металлической лестнице, ступеньки которой сварены из тонких волнистых металлических полосок, вертикально расположенных, (и опять мелькнула шальная мысль: как хорошо, что вовремя сломался каблук, к чему все это?), мы с дежурной по посадке направились к самолету с трапом. Первый раз в жизни, а летала я много, мне не пришлось толкаться в суете посадки, по трапу поднималась без сжатия и растяжения, без толкотни и со всеми пуговицами. Стюардесса на входе в самолет просмотрела мой билет, молча мне его вернула, подсказала, где мое место, раздвинула занавески, разделяющие салон от входа, я сделала два шага в салон, за моей спиной занавески задернулись, и я предстала перед пассажирами, как на закланье. Но вдруг, откуда невозьмись, над салоном повисла абсолютная тишина, все пары глаз были обращены на меня, мой рот медленно начал расплываться в кислой улыбке. Тишина затягивалась. Растерянность сковала, я все еще стояла у входа и не предпринимала попытки двигаться на свое место, длилась эта сцена уже несколько секунд; рот мой сам по себе, на уровне подсознания, начал произносить слова приветствия, то ли шепотом, то ли полушепотом, то ли молча. И, как всегда в таких напряженных моментах, появляется "Deus ex machine" - раздался приятного тембра мужской голос: ну, наконец-то, дождались!, теперь взлетим! Голос прозвучал близко, как оказалось, в моем ряду через проход салона. Тишина рухнула! Раздались смешки, смех, зашумели..., заговорили..., я спокойно дошла и села на свое место. Оживление пассажиров в салоне приутихло с появлением стюардессы, она объявила: самолет должен пройти какой-то профилактический осмотр, может быть, с незначительным по времени ремонтом, полетим завтра рано утром, кто же здесь поспорит? Еще добавила, что у нас есть выбор, или пересидеть ночь в здании аэровокзала в зале ожидания вылетов, или остаться в самолете в своих креслах, решение должно быть единогласным, и как я теперь понимаю - это было начало демократии! К началу работы рабочей комиссии я приехала без опоздания (как работала примета сломанного каблука, я не понимала). Выполнив весь план работы на сегодняшний день, отобедав, (на объекте уже работала вполне приличная столовая для рабочих, занятых наладкой и обкаткой оборудования, для дежурного персонала, для рабочих по устранению недоделок, переделок, одним словом, постепенно набирался штат постоянных сотрудников); члены комиссии, ответственные за виды своих работ, отправились писать, сверять и согласовывать протоколы. Мне казалось, рабочий день после бессонной ночи никогда не кончится. Наконец, сдав протоколы в печать, мы договорились собраться утром, подписать в круговую всем (генподрядчик, субподрядчики, заказчик, представители всех городских служб, а так же ответственные от горкома партии и горисполкома за строительство) отпечатанные и сверенные протоколы с
утверждающей чьей-то подписью. На этом моя миссия должна быть закончена. Так оно и было. На машине генподрядчика меня подвезли к гостинице. Всю вторую половину рабочего дня я только и мечтала о теплом душе, о крепком горячем чае и о сладком сне. Оформив номер в гостинице (он был забронирован), я с чувством удовлетворения приближалась к своей мечте на третьем этаже. Дверь номера была открыта, портье предупреждал меня о заселении номера вторым жильцом, соблюдая приличия проживания в гостинице, я постучала, молодой женский голос пригласил меня войти. Я вошла в прихожую номера, закрыла на ключ дверь (по своей старой, годами отработанной привычке), и прошла в комнату; на мое приветствие молодая женщина произнесла: ну, наконец-то, дождалась! Я вздрогнула! Совсем недавно я это слышала в самолете, что за наваждение? На мой вопрос, как это понимать, соседка по номеру назвала свое имя, которое я сразу не запомнила, было не до нее, и начала говорить что-то о диете, о количестве приемов пищи в день, о пользе горячей, холодной, теплой, жидкой и твердой пищи и еще..., и еще..., и.... Я слушала, но не слышала, разбирая и раскладывая свои немногочисленные вещи. Когда же, прихватив полотенце и халатик, я направилась в душ, она резко встала у меня на пути с восклицанием: так, что же вы, мы пойдем в ресторан? Раскрыв от удивления глаза, я спросила ее: куда, зачем, я не хочу есть, и вообще-то я никогда не питаюсь в ресторанах, потом без эмоций добавила: Разрешите, я приму душ, а потом и поговорим. Осуществив одно из трех желаний, мне удалось ее выслушать и понять, но она по-прежнему была взволнована и весьма настойчива в моем походе с ней в ресторан. Суть ее просьбы была такова - ей необходимо съесть тарелку горячего, это мог быть либо борщ, либо суп, либо уха, если у вас есть фантазия на этот счет, дорогой читатель, можете продлить список мысленно. Без малейшего желания я дала согласие на ее просьбу, утешая себя тем, что в ресторане смогу осуществить свою вторую мечту дня - выпить чашку горячего сладкого чая. Время было не позднее, где-то около двадцати часов, заказ приняли быстро, исполнили не очень, не включая чашки горячего очень сладкого чая. Не спеша, выпив половину чашечки небольшими глотками, я стала незаметно наблюдать за миловидной брюнеткой: ей было около тридцати пяти, тридцати восьми лет, бальзаковский возраст, пышная, но не полная, яркая, но не вульгарная, безусловно, достойная внимания особого рода мужчин, теперь я понимала, почему ей так не хотелось идти в ресторан одной за любимой тарелкой борща, они бы, льстецы и любители чужих женщин, не дали бы просто ей поесть, надоедая своей лестью и вниманием. Но эта была не вся правда.... Вкушала она с аппетитом, не торопливо, заказан был полный обед - закуска, первое любимое блюдо, второе, сок, десерт и, на мое удивление, чашечка натурального кофе, так что вторую половину сладкого холодного чая я пила небольшими глотками, словно насилуя себя. Мы почти не разговаривали, соблюдая приличии малознакомых людей, обменивались короткими фразами ни о чем и обо всем. Когда молоденький официант поставил перед ней тарелку борща, он еле слышно, с чуть заметной ухмылкой произнес: приятно кушать. Почему-то эта фраза мне запомнилась навсегда! Во время приема второго блюда, я обратила внимание, что она не естественно низко наклоняется над тарелкой и как будто пытается спрятаться за моей в то время неширокой грудью. На правах сопровождающей и старшей по возрасту я набралась смелости и оглянулась! Все стало ясно. Мужчина, сидящий за соседним столиком, прямо за моей спиной, весело жестикулировал, от неожиданности, он еще продолжал манипулировать руками, я ему погрозила пальцем, как малому дитю, совершенно не осознав, почему я так сделала, соседка улыбалась, выпрямилась, но напряжение лица и тела не покинуло ее. Мне не удалось ее ни рассмешить, ни отвлечь от пришедших к ней неприятных мыслей, которые тревожили и не давали расслабиться. Не дотронувшись до чашки кофе, она быстро поднялась, и мы поспешно вышли из зала, а музыка только набирала скорость и сентиментальную красоту звучания.... Да! Приятно кушать! Меня не огорчил инцидент с жестикулирующим мужчиной, я была во власти предвкушения осуществления третьей мечты дня! Я ошибалась, " мечты сбываются и не сбываются!" В номере Рита, так звали мою соседку, но она представилась - Марго, разговорилась, я понимала, ей надо высказаться, чужому, незнакомому человеку, время разведет, и больше никто никого никогда не увидит. Отступать было поздно. Мы расстелили постели, и с огромным наслаждением, во всяком случае, я, приняла горизонтальное положение, это вам не кресло самолета. Приятно кушать! Время исповеди пришло! Рита рассказала о себе, откуда и в какую организацию она приехала, по какой специальности она работает, и как часто и куда она ездит в командировки. Я умышленно привожу о ней не конкретные данные, так как далее последует искренний рассказ от ее имени. События, о которых пойдет речь, произошли прошлым летом в этом городе и в этой самой гостинице. Кушать подано! Не первый раз я приехала в этот хорошо знакомый мне город, номер в гостинице был, как всегда заказан двуместный, не люблю быть одной, не потому, что мне скучно или одиноко, я просто привыкла к постоянному общению, разговорам на приятные мне темы, к обсуждениям просмотренных кинофильмов, если удавалось выкроить время, картинной галереи, небольшой, но с полотнами знаменитых художников, которую я посещала почти в каждый мой приезд сюда. Соседка по номеру выглядела совсем юной миловидной особой, из разговора при знакомстве выяснилось, что у нее было два сына - школьники младших классов. Мы определились о времяпровождении и рано утром разъехались по своим трудовым местам. В шесть часов вечера, как и договорились, после перерыва на санитарный час, нас ждал ресторан Центральной областной гостиницы. Надо сказать, что в ресторане всегда чувствовался праздник: белые, выглаженные, аккуратно выстеленные скатерти отражали яркий свет больших люстр, панно простенков между высокими окнами были окрашены в нежные светлые тона, без ядовитых и отвлекающих красок, официанты, насколько я помню, всегда были одеты в белые блузоны, и женщины, и мужчины, до начало игры оркестра или приглашенной профессиональной музыкальной группы звучала тихая спокойная ласкающая музыка. Люди приходили сюда отдохнуть, повеселиться, отметить свои торжественные даты - шумно или тихо, весело или скромно, вкусно поесть или как мы просто пообедать с удовольствием. Три дня командировки пролетели незаметно, соседка уехала в районный центр, где она жила с семьей, мне оставался один вечер провести и отобедать одной, вряд ли в пятницу кого-то подселят ко мне в номер. День в делах прошел быстро, вылет у меня был в субботу утром, и я отправилась еще в не позднее для обеда и ресторана время обедать. Людей в зале было очень мало, обычно по пятницам командировочные разъезжаются, местные жители для отдыха и веселья еще не подошли - не их час!, а залетные, ночные пташки, еще отсыпаются. За редким столиком сидели по одному или по двое посетителей, я выбрала столик у стены, села спиной к залу и стала ожидать официанта. Буквально через пару минут послышались мягкие шаги, я не успела обернуться, как передо мной стоял высокий мужчина и с какой-то скромной улыбкой спросил: у вас не занято? Вместо ответа я сказала, что в зале много свободных не только мест, но и столиков. Все так же скромно он сказал, что быстренько хочет поесть горячее первое, но не привык питаться в одиночку, всегда дома, всегда с семьей.... Этим он меня и подкупил, я разрешила ему сесть за мой столик. Он говорил тихо, рассказывал не навязчиво, умел помолчать, во время замолчать, задавал корректные, без тени любопытства, вопросы, не мешал вкушению пищи, коротко, с легким юмором, рассказывал немного о себе и о своей семье. И как-то так получилось, у меня остался только десерт, а он все еще доедал свой любимый горячий в холодном виде борщ. В конце обеда, как по мановению волшебной палочки, на столе из рук официанта с каким-то перевертыванием и вращением появилась красивая бутылка вина, игривыми пальчиками официант быстро открыл ее, так же быстро удалился, ни слова не сказав и не позволив себе налить на пробу вино в бокал. Слегка расслабившись от приема пищи в приятной компании с интересным собеседником, с удовлетворением осознавая конец рабочей недели, я не заставила уговаривать меня выпить бокал вина. Какое прекрасное выполнение заготовленного домашнего задания! Какая тонкая игра! Но я этого не видела и не поняла. Было еще светло, когда мы вышли из ресторана, также как и с соседкой по номеру, у меня было желание перед сном прогуляться по вечернему городу. Дневная жара спала, в этот ранний вечерний час прогуливающихся было мало, кто-то после работы занимался домашними делами, освобождая время для семейного воскресного отдыха, кто-то уже уехал загород, пятница!, кто-то еще не был готов к вечерней прогулке. Мы ходили вдоль парка, разбитого при строительстве гостиницы, расположенного рядом с ней, не было необходимости пересекать какие либо улицы или проспекты. Хочу вернуть вас к первым впечатлениям о мужчине, подошедшем к моему столику в ресторане. Когда он присел за стол напротив меня, я не отводила скромно глаза, а слушала и отвечала ему глядя в глаза, я так всегда разговариваю и веду беседу с людьми, тем более, учитывая мою профессию; вы знаете, добавила она. Исповедь продолжалась. Он был не русским, скорее всего, прибалтом или поляком, но долго прожившим и много говорившим на русском среди русских, так показалось мне по его акценту, внешностью он был похож на крепкого, здорового немца из старых кинофильмов о войне. У него было розовое лицо с розовыми ушками, розовые руки, кисти рук, розовые ногти, его голову покрывала светлорыжая густая, хорошо причесанная, копна волос, руки, кисти рук и пальцы были усыпаны мелкими редкими рыжими волосиками. Черты лица были правильные, приятные, глаза - голубые, небесные, весело-сверлящие. Но голос....Наверняка есть гипнотизеры, завораживающие голосом, он один из них. Я не говорю, что его голос, как незримая нить, привязывал к нему, и, повинуясь натяжению этой нити, я могла без сопротивления самой себе, без сопротивления моего здравого смысла, без каких-либо внутренних усилий сдерживать свои, мне не свойственные, решения и поступки, я этого не утверждаю. Все проще! Вкрадчивый, мягкий голос, умение непринужденно разговаривать далеко не банальными фразами на интересные, неизбитые темы располагал вас к себе подкупающей искренностью и добротой мужской сильной натуры. Вот здесь и скрывалась сила гипноза, плюс безошибочные домашние заготовки на все банальные действия и поступки, отработанные годами, с различными типами женщин разных возрастов. Он не был ни Жигало, ни развратником, ни извращенцам. Он был сильным мужчиной, амбициозным до крайности, уверенным в себе, не принимающий никакие отказы и возражения, насмешки и пренебрежения. Исповедь продолжалась. Я оставила Марго и ее спутника, прогуливающих по парку. Время было не позднее, продолжала все еще с возбуждением соседка по номеру. Моя симпатия и доверчивость к нему, проявившаяся в ресторане, не исчезала, у нас были общие интересы (опять заготовка!, забегая вперед, комментировала Марго). Он легко и свободно рассказывал о своей жизни: родом из Польши, учился в Свердловске в политехническом, женился, в Польшу не вернулся, здесь в командировке, остановился у друга, который в длительном отъезде - где-то на севере Урала. В конце парка, перед разворотом в сторону гостиницы, он указал на пятиэтажный дом, стоящий по другую сторону Центрального проспекта, и, объясняя, почему он всегда питается в ресторане гостиницы - удобно и близко, (да, именно, удобно и близко!), попросил меня взглянуть, где он живет(?), а, главное, взять деньги, которые остались в рабочих брюках, и вернуть долг официанту за скудный ужин и за прекрасное вино, очень ему хотелось сделать мне приятное. А потом он тут же проводит обратно меня в гостиницу. Все было логично и просто, время было еще "детское". Вы бы поверили? Я - да. Честная, доверчивая, неопытная в таких делах и с такими "деловыми" женщина тоже бы поверила. Марго притихла, ушла в себя, время было уже не "детское". Потом она встрепенулась, и сказала с веселой интонацией в голосе: давайте выпьем по чашечке кофе, кипятильник у меня есть, сахар с печеньем тоже, а кофе - без него я не выхожу из дома, с улыбкой пошутила она. Ее внутреннее окаменение, с которым она выходила из ресторана, прошло. И я поняла, что женщина, так долго носившая тяжелый груз неприятных воспоминаний, готова выбросить из памяти все пережитое год тому назад, готова очистить затаенные уголки подсознания от терзающих и укоряющих самою себя негативных эмоций. Сна не было. Исповедь продолжилась. Мы поднимались на второй этаж, ноги с каждой ступенькой становились все тяжелее и тяжелее, будто к привязанным к ногам гирям прибавляли вес, смутное волнение неожиданно охватило меня, мужчина быстро открыл дверь квартиры заранее приготовленным ключом, вставил в замочную скважину одиночный ключ, я вошла в дом и остановилась у порога, ожидая его с кошельком или деньгами в обратный путь. Это была малогабаритная однокомнатная квартира типа "хрущевка". Одиночный ключ, торчавший в дверях, говорил о том, что квартира была съемная. Молча, притихший, даже в каком-то напряжении, он прошел на кухню, включил свет, вспыхнула тусклая лампочка "ильича", чем-то там занялся. Я не наблюдала за ним, я рассматривала в свете освещения Центрального проспекта неухоженную, неубранную, с запахом нежилого помещения квартиру одинокого холостяка, как надо было мне верить, его друга. Все в комнате было серым, вещи лежали не разбросанными, но вроде бы не на своем месте, круглый стол был покрыт непонятного цвета скатертью. И в первый раз, поверишь ли, за все время общения с ним, я пожалела о том, что в эту минуту не сижу в ресторане за столиком с белоснежной скатертью, и зачем мне понадобилась эта прогулка? Но ягодки были впереди! В проеме кухни появился мужчина с открытой бутылкой вина, двумя гранеными стаканами и с развернутым листом из журнала большого формата, естественно, вместо белоснежной скатерти. Во мне все сопротивлялось. Но как мне отказаться от непредвиденного поворота событий? Сказать, что я не пью, но в ресторане я выпила бокал вина, и с удовольствием, сказать, что поздно, "мама ждет" - смешно, время не позднее, отказываться от скромного предложения гостеприимства - не было повода, я присела за стол. Между тем, мужчина сделал шаг в сторону кухни, развернулся, подошел к двери, повернул ключ в замочной скважине решительно и быстро, ключ утонул в кармане его брюк. Конечно, можно было понимать: хозяин дома - дверь на замке. В эту минуту исповеди Марго я прошептала: кушать подано. Марго продолжала. Он присел за стол, налил по полстакана вина, взял один стакан, стукнул по другому, до которого я еще не дотронулась, не соблюдая элементарных церемоний и правил этикета, он спешил, он молчал, ему надо было срочно переломить ход событий, ему надо было резко изменить сценарий, он был игрок, он любил свою игру и всегда был уверен в своей победе, настроение, эмоции побежденных его не интересовали, он наслаждался своей победой. Человек - победитель в жалких трущобах с низменными запросами! Он произнес тост: за прекрасную женщину и незабываемую ночь с ней, потом быстро ушел на кухню, видимо, чтобы не видеть моей реакции и не объясняться, но я давно все поняла: ключ, утонувший в кармане его брюк, сдернул пелену доверчивости, занавес рухнул, игрок снял маску. Из кухни он вернулся, выключив свет, с тарелкой слив и предложил выпить, я отказалась, я продолжала молчать, комната была слабо освещена с улицы. И вот тогда, этот высокий, стройный, интересный мужчина уже без маски произнес: ну, что ж, не хочешь пить, есть, раздевайся. Я не умоляла..., не просила..., не взывала, тем более, не плакала, слез не было, я ответила - нет, нет и нет. Тогда последовал жесткий, не терпящий никаких возражений ответ: кричать ты не будешь, стучать - тоже, я не позволю, в дверь ломиться бесполезно, я просто изорву твое платье и утром, ты меня слышишь? утром, вышвырну тебя из дома. Марго глубоко вздохнула, как же человеческий разум может вынести такое, прошептала она, и не свихнуться, силы организма велики, ответила я, и мне стало ясно, что Марго перешагнула самую высокую кульминационную точку своих негативных переживаний. Исповедь продолжалась. Я встала из-за стола, попыталась расстегнуть на спине платья замок, руки не слушались, не поднимались, он помог расстегнуть замок спокойно и мягко, подошел к окну, закрыл форточку, задернул портьеры, разделся, лег и молча ожидал меня. Он снова был в маске, но в другой роли! Меня терзало мое безрассудное поведение, моя глубочайшая глупость, грязная комната, мне было невыносимо больно и плохо.... Я была замужем, у меня были редкие встречи с мужчинами... она хотела что-то еще добавить, но замолчала. И я представила ее скованной, молчаливо ожидающей от себя шага на закланье к лобному месту кровожадного ритуала так блестяще подведенным и приведенным ее к логическому концу. Мне вспомнилось, как не более суток я тоже стояла почти перед сотней пар глаз, в нависшей тишине салона самолета, растерянная от непонимания ситуации, но это множество глаз меня не раздевали. Она стояла голая, на нее смотрела лишь одна пара терпеливо ожидающих торжество своей победы глаз, да, может быть, ангел-хранитель с грустью и бесстрастно смотрел со своей высоты на красивое молодое здоровое тело и ни чем не мог ей помочь, прошедшей этот путь по своей свободной воле. Кушать подано! Исповедь продолжалась. Мужчина оказался в постели на удивление нежным и ласковым, но это не оправдывало его жестокую игру и обращение. Наконец он уснул, повернувшись ко мне боком и обнимая меня двумя руками, словно любящий супруг, охраняющий свою хрупкую бесценную собственность. Я попыталась выскользнуть, не удалось. Самое парадоксальное в моей ситуации, он был предельно аккуратен, но, ты понимаешь, о чем это я, отвлеклась Марго, кивнув головой в мою сторону. Ранним утром поднялась без препятствий с его стороны, взяла вещи и прошла одеваться в ванну, за спиной услышала голос: ключ на кухонном столе. Дрожащими руками я не сразу попала ключом в замочную скважину, дверь открылась, голос произнес как выстрел в спину - спасибо, и я плотно прикрыла за собой дверь. На скамейке парка недалеко от гостиницы я присела перевести дух, привести себя в порядок, двери гостиницы были открыты, привратник, видимо, отошел, портье дремал, полулежа в своем кресле с полуоткрытым левым глазом, проходя мимо, я бросила ему: я из ...го номера и побежала по лестнице на свой этаж. В гостиницах обычно по пятницам и субботам подселений не бывает, номер был пуст, душ был свободен. Стоя сначала под холодной водой, потом пошла горячая, я долго охлаждалась, отмывалась, обмывалась, согревалась, расслаблялась и, наконец, легла в постель и уснула, спала не долго, рейс был в первой половине дня. Марго умолкла. На протяжении всего времени ее рассказа я так и не успела, не сумела задать тот единственный вопрос, который дал бы мне ответ, о причине, о толчке, который подвигнул ее на исповедь, и дал возможность ей освободиться от самоедства, угрызений совести и не страдать от терзавших ее воспоминаний. А вы успели задать этот вопрос? Господа, кушать подано! 12.2010.Москва