Фукру приник ухом к стенке выработки: еле слышные ритмичные удары, тишина, затем снова удары. Опытным чутьём определил: сосед находится рядом, вот-вот пожалует в гости. Чёрной гадюкой вползла в сердце злость: сосед уверен, что он, Фукру, до сих пор валяется на больничной койке, поэтому торопится выскрести золотоносные пески из той части пласта, которая находится на чужой территории. Потом завалит выработку землёй, а если не успеет, скажет:
- Извини, брат Фукру, не умею я мерить, сколько прополз под землёй. Нечаянно попал на твой участок. А там и не было ничего. Никакого металла. Одни пустые пески.
И золота, уж точно, не отдаст. А как же это не было, когда именно в той части шурфа, что смотрит на закат солнца, он, Фукру, в каждый заход брал по пятнадцать-двадцать граммов?! И не пыль или мелкие чешуйки - тараканы с ноготь попадались! Cосед думает, что он - хитрая лиса, которая может всю жизнь обманывать других, но Фукру давно раскусил его. Не хитрая лиса, а грязный шакал - вот кто живёт рядом. А ещё точнее - помесь грязного шакала с бабуином.
Каждый год, когда поспевает кукуруза, Абду, так зовут соседа, начинает ходить на своё поле не прямой тропой, а в обход, так, чтобы пройти по кромке соседского участка. И не раз видел Фукру, как, воровато оглянувшись, Абду делал шаг в сторону, сламывал пару початков чужого урожая и спешил убежать прочь. Точь в точь бабуин пакостливый!
Злость разгоралась. А какими глазами сосед смотрит на его жену? Конечно, свою жену Абду не жалел. Заставил рожать в двенадцать лет, теперь у них уже четверо. Да все домашние дела взвалил на неё. Вязанку хвороста ленился из джунглей принести. Вот и стала его Алмас старухой в двадцать лет. Потухли глаза, ввалились щёки, пустыми мешочками повисла иссушенная грудь, пальцы стали узловатыми и корявыми, походка - тяжёлой и усталой. Теперь уж и не вспомнить, когда она заплетала на голове сотни косичек. Волосок к волоску, косичка к косичке - такой узор выплетала, засмотришься. А сейчас? Если не знать, сколько ей лет, то все сорок дать можно. А он теперь на соседку заглядываться начал. Грязный, вонючий бабуин!
А как они делили между собой участок земли между шурфами? Когда советские геологи из далёкой северной страны закончили работы по разведке золота на этом месторождении, оказалось, что одна линия шурфов начинается у хижины Фукру, другая - у хижины Абду. Это была большая удача. Медлить нельзя, надо срочно начинать выбирать золотоносные пески. Когда начнётся государственная добыча - ничего не возьмёшь. Соседи промерили копьём расстояние между линиями. Получилось тринадцать длин. Разделили пополам, вбили вешку и только тогда догадались, что мучились зря. Пласт- то золотоносный находится на глубине длины копья, его толщина не больше длины кончары. То есть мерить надо под землёй, а не по поверхности. Не карьер же им вскрывать! А как засунешь в выработку копьё? Через шурф не получится, в него человек-то еле протискивается. Решили мерить кончарами. Этот широкий длинный тесак всегда под рукой, им удобно и кукурузу рубить и тропу в джунглях проделывать. Намерили сорок пять длин. Договорились, что каждый пройдёт под землёй не больше двадцати двух длин своей кончары. А через несколько дней увидел Фукру, что у соседа новый тесак появился. "Ручка у старого сломалась, - объяснил Абду, - пришлось купить новый". А оказалось, что новую ручку к кончаре приделал сам сосед, и она получилась на целую ладонь длиннее старой! Жадный шакал!
А как они продавали добытое золото? За ним приходил человек из Могадишо или Найроби! Важный человек, богатый человек. С таким человеком не спорят, не торгуются, он лучше знает, сколько стоит металл, сколько надо заплатить всем, кто помогает ему проделать такой длинный и опасный путь. Так эта грязная свинья, этот жадный шакал и вонючий бабуин, этот Абду каждый раз предлагал уважаемому человеку встретить его на границе и там передать свою добычу. Подороже, конечно, ведь путь сократится, значит и платить помощникам надо меньше. А остальные? Не каждый ведь может оставить хижину на несколько дней. Да и бродить по джунглям с золотом? Из-за нескольких лишних быр? Ах, шакал!
И вот теперь... Недели две назад Фукру почувствовал, что надо идти к доктору. Болел живот, внутри что-то бурчало, переливалось, и надо было сто раз в день бежать в кусты. Невозможно стало не то что работать, но и просто сидеть дома.
- Дрищем? - русский доктор улыбался, - амёба, брат, шутить не любит. Сейчас мы тебе всю твою микрофлору в кишечнике гробанём вот этими таблеточками, - он показал большие плоские кружочки, - потом потихоньку будем восстанавливать. Но не всё, а только то, что нужно. Пару дней полежишь здесь, а там посмотрим.
Фукру ничего не понял из весёлой русской речи, покорно проглотил лекарство и собрался идти домой. Однако чернокожая медсестра на амхарском языке объяснила Фукру, что надо лечь в постель и лежать два дня. Поворчав, тот согласился. Но, когда прошли два дня, у него появилась такая слабость, что даже встать с кровати он не смог. Вспыхнул жар, кружилась голова, руки и ноги тряслись, тело то обливалось потом, то замерзало так, что даже под одеялом нельзя было согреться.
- Вот тебе, бабушка, Юрьев день, - удивлённо сказал непонятные слова доктор, - мало тебе амёбы, так ты ещё и малярию откуда-то приволок. Лежи теперь, будем лечить и это.
И вот, только вчера он разрешил Фукру идти домой. Перед этим медсестра дала коробочку с таблетками и объяснила, что надо глотать их по две штуки каждый день, пока не закончатся.
Когда Фукру со многими передышками добрался до дома, стояла уже глубокая ночь. Жена обрадовалась его возвращению, сварила кофе на костерке, постоянно тлеющем в круглой лунке посередине хижины, и пока он наслаждался горячим ароматом, рассказала, что сосед все эти дни не вылазит из своего шурфа. И даже сейчас, наверное, роется под землёй, выковыривает пески.
Он сразу разгадал ход мыслей Абду. Выбрать с чужой половины всё, что только можно успеть, пока хозяин в больнице, потом попробовать засыпать выработку землёй, как будто так и было. Допив кофе, Фукру полез в шурф. И вот догадка подтверждается. Абду уже давно роется на его площади. И скоро пробъётся в выработку. Проклятый, грязный недоносок!
Фукру выбрался из выработки в шурф, поднялся на поверхность, присел на землю. Вытер выступивший на лбу пот, пошарил вокруг рукой. Копьё лежало на месте. Он взял его за самый конец древка, поудобнее устроился, свесив ноги в шурф и стал ждать. Вскоре снизу послышался шорох, широкие ноздри Фукру уловили резкий запах пота. И тогда он без замаха, но резко, с силой, ударил копьем вниз, будто бил дикого кабана, попавшего в охотничью яму.
Короткий предсмертный вопль подбросил в воздух пантеру, скрадывающую зазевавшуюся антилопу. Антилопа убежала, а пантера, упав на все четыре лапы, зашипела и закрутила головой, пытаясь определить, откуда донёсся так возбудивший её звук. Но джунгли молчали.