Аннотация: Новый рассказ, из цикла "Пропавшие без вести"
Продавщица.
Прозвучал последний звонок, минские школьницы Дарья Юшкевич и Мария Пуговкина, решили пойти в армию. Ну, или хотя бы в какое-нибудь военное училище. И после долгих поисков, обе девушки пришли к выводу, что их мечта об армии тщетна, зато военком подсказал выход. И по направлению военкома, Маша и Даша, пошли в торговый техникум, неисповедимы пути господни. Но это только штамп, девушки-то обе были неверующие, советское воспитание.
Так вот, в положенный срок и Мария, и Дарья, окончив торговый техникум, попали в армию, в 42-ую стрелковую дивизию, продавщицами в военторг.
Хоть девушки не были писаными красавицами, они сразу стали звездами в Бресте, да и страхолюдинами они не были, но на фоне обывательниц города, обе молодые и свежие комсомолки стали - лучами света в темном царстве. Почти все неженатые командиры и все солдаты, мгновенно влюбились в наших героинь, и даже некоторые женатые командиры, тоже ходили в воздыхателях.
Ну и что, это их проблемы, думали девушки, да и не за женихами или романами пришли девушки в армию, они пришли защищать Родину. Правда они понятия не имели, что скоро, очень скоро, им придется реально защищать страну. Причем от такого врага, перед которым и псы-рыцари, и даже Батыево воинство, показались бы просто школьниками-хулиганами.
Но пока, девочки занимались своими торговыми делами, и одаряли улыбками всех, всех без разбора, а что, они молоды, симпатичны, во дворе лето, что еще надо в молодости-то?
А жизнь, редко бывает безоблачной, стал к Дарье клеится, один красноармеец, причем сперва культурно-обходительно, а получив отвод, даже хамски. Застав ее одну в военторге, боец полез ее обнимать, да не на ту напал, Дарья сильно ударила парня, тут случайно зашел Василий Манджура, водитель из интендантской службы 42-ой СД. Парень, сразу понял, что к чему, и началась драка. Был ли Манджура из числа воздыхателей, или нет, история умалчивает, но происшествие дошло до особиста.
Особист, старший политрук Семеркин, обругал обоих драчунов нехорошими словами, и пригрозил, при повторении силового метода диалога, законопатить парней в Сибирь. Красноармеец-зачинщик, сразу же исправился, то ли от внушения особиста, то ли от тумаков Манджуры, зато у Дарьи начался роман с Василием. Мария, в то же время, зачитывалась Беляевым и Шпановым, и пропустила зарождение чувств у подруги.
Но с кем, было делится секретами своей чистой и сладкой любви Дарье, как не с подругой? Наперсницей ее сладких тайн, стала конечно Маша. Двадцатого июня 1941 года, Маша должна была выехать за товаром в Минск, а водителем, на ЗИСе которого планировалась поездка, оказался Василий. И Мария сама упросила подругу, ехать со своим возлюбленным, Дарья долго не соглашалась, а когда интендант второго ранга Михалев, практически приказал ей, согласилась. Влюблённые уехали в Минск. Пока доехали до столицы Советской Белоруссии, наступила суббота, а обратно выезжать пришлось бы им в воскресение. Но все планы разрушила война.
В сорок втором году Даша вышла замуж за Василия, и это было в городе Москве, затем Василий ушел снова бить фашистов, а беременную Дарью демобилизовали. В положенное время она родила, и назвала дочурку, именем подруги, а Мария так и исчезла вместе с гарнизоном Брестской крепости.
Василий вернулся с фронта, в 1944-ом, без левой ноги, но это не помешало его счастью с Дашей. У них появились еще четверо детей, Саша, Костя, Наташа и Оксана. А Машенька, дочь Дарьи, выросла и стала врачом-хирургом, и спасла сотни человеческих жизней, оперируя больных.
Много раз Дарья, в свои отпуска, ездила по Белоруссии, и даже выезжала в Польшу, но следов Марьи так и не нашла...
Из показаний Евгена Печерицы, уроженца города Львова, бывшего красноармейца 125-го стрелкового полка, 6-ой СД, осужденного за измену Родине, народным судом г. Сталино.
... немцы меня отпустили из лагеря военнопленных, как украинца. Вначале я был батраком на хуторе Владислава Костинского, поляка, затем обокрав хозяина, бежал на Украину. По дороге, меня задержали полицаи одной белорусской деревни, но посмотрев бумаги отпустили. Потом меня взяли к себе немцы, я у них был грузчиком, и потом познакомился там с неким Парфеном Сологдиным, уроженцем Брасовского района, Брянской области. Оказывается его родственник, там, на родине, стал бургомистром, и Сологдин, предложил идти туда. Так я попал в милицию Локотского округа, и потом стал бойцом в бригаде Каминского...
Расскажите, как вы оказались в плену?
Служил я в шестой дивизии, и расположены мы были в городе Бресте, в самой крепости. Двадцать первого июня, я был в самоволке. В десяти-пятнадцати километрах от крепости, в польской деревне, жила солдатка Марыся. Ну, полька, жена жолнежа, муж ее погиб в бою с немцами, еще в тридцать девятом. А у меня с ней был роман, встречались мы с ней. Мало того, она настояла на свидании той ночью.
Под утро, началась война, я думал учения какие, потому что самолеты пролетали десятками, пушки стреляли без остановки. И я, наскоро попрощавшись с Марыськой, побежал в крепость, но добраться до нее не смог. Там все горело и кипело, и тут я встретился с группой лейтенанта Колючкина. Не то что бы это его взвод, нет, это были такие же как я, люди, бегущие в крепость, и командование взял на себя лейтенант, ну, Колючкин из 333-го полка, нашей дивизии.
Он сказал, что это немецкая провокация, и мы должны явиться к месту дислокации и пригрозил мне взысканием за самоволку, всего нас оказалось четырнадцать человек. Ах да, с нами была еще и девушка, продавщица из военторга сорок второй дивизии, я точно не знал Маша она или Даша, мы их так и называли Маши-Даши.
И оружия у нас нет, только у Колючкина пистолет ТТ, и все, нас обстреляли, ранили одного бойца, имени его я так и не узнал, потому что он умер, потом. Как только нас обстреляли, и тот красноармеец упал, лейтенант приказал взять его на руки и отходить, по командам слышно было, что впереди немцы. Потому как говорили те, на немецком.
Раненый уже не стонал, он был без памяти, так как он шел впереди, тои взял на себя все три пули, в остальных не попало. А парня ранили в грудь, в живот и в голову, он и помер через пятнадцать минут.
Лейтенант с одним сержантом-эстонцем из шестой СД, ушли вперед, и скоро вернулись, с немецким пулеметом и винтовкой. Они там фашистских пулеметчиков прижучили, подкрались сзади и Колючкин пристрелил обоих немцев. Пулемет отдали Анискину, он пулеметчик из 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, и быстро разобрался с немецким пулеметом, тем более уже светало.
Затем, Колючкин повел нас обходными путями к крепости, и мы снова нарвались на врага, в результате у нас убило одного чернявого бойца, то ли грузина, то ли армянина, зато мы убили троих немцев, и взяли две винтовки и один автомат. Но к крепости пройти не смогли, из крепости наши тоже пуляли знатно, а немцев было видимо невидимо. Лейтенант тогда решил идти на восток, мы считали, что наша армия идет на помощь крепости, но не встретили Красную армию, зато встретили немецких танкистов и мотоциклистов. Танки мы пропустили, нечем их было бить, зато обстреляли два мотоцикла, Анискин их очень красиво причесал, убил экипажи обоих мотоциклов, одной очередью. И мы разжились еще одним пулеметом, жратвой, двумя винтовками и автоматом. И этот автомат забрала продавщица, оказывается ее, все-таки звали Маша.
Ну, шли мы долго, и нарвались на таких же, как мы красноармейцев, они попали под бомбежку, ехали ребята из 472-го артполка, 42-ой дивизии, на ЗИС-е, но не доехали. Ихнего командира убило, и вел их сержант Перебийнос, у них, у всех, было оружие. Дальше шли вместе, и командовал всеми наш лейтенант, при этом мы разведывали окрестности, где есть немцы, и в каком количестве, а где их нет. Колючкин считал, что это пригодится нашим войскам, но мы прошли много, а Красной армии нигде не было.
Вечером нарвались на немцев, те оказывается, отдыхали, на привале, мы по ошибке приняли фашистов за своих, и там погибло пятеро наших, мы тоже обстреляли, но их было больше и нам пришлось уходить. В результате того боя, погибло как я говорил пять человек красноармейцев, в том числе и лейтенант Колючкин, и сержант Перебийнос. Мы все уже были на грани, и тут командовать нами стала та самая Мария. И мы, если честно, стали ее слушаться, хоть она и была дивчина.
Еще два дня мы шли на восток, при случае нападали на малые группы немцев, даже в один из дней напали на немецкую легковую машину "Опель-капитан", и убили какого-то немецкого оберста. С каждым днем было труднее, днем шли через лес, параллельно дороге, а если лес был далеко, то обходили. У всех форма была уже порвана и местами обгорела, ведь мы ночевали на земле, вечерами жгли костры. А Мария оказалась боевой девкой, и стреляла по немцам, и по ночам дежурила наравне с нами, называла нас "своими мальчиками".
Затем у нас кончилась еда, и пришлось заходить в деревни, люди нас боялись, но давали есть, кто картошки, кто сала, кто молока в бутылке, ну и хлеба давали почти везде. И все селяне, рассказывали, что Красная армия разбита, везде немцы, фашисты взяли Минск. В один из дней, меня, с красноармейцем по фамилии Земских, Мария отправила за провиантом. Там я встретил старосту деревни, он нам дал, конечно, еды, ведь у нас было оружие, но сказал, что Советы кончились. И я еще целый день раздумывал над словами старосты, в тот день под вечер мы напали на немецких велосипедистов. Их было пятеро, связисты, когда мы обыскивали их трупы, появилась немецкая колонна, около десяти грузовиков с пушками. Пришлось нам уходить от немцев, и там погибли еще трое, Марию ранили в руку. Она сама себя перевязала, и поддержала наш отход огнем из своего автомата.
А я все думал над словами того старосты, осталось нас шестнадцать, причем вместе со мной и с продавщицей, которую мы называли командир-девицей. Потом на нас наткнулись полицаи, и снова был бой, их было больше, пришлось опять уходить, и там мы оставили еще шесть человек. Еды не было вообще, по ночам стало холодать, и я две ночи не спал, тем более все вокруг, ну в селах, говорили, что Советы разгромлены немцами. Потому я решил уйти от них, и ночью ушел, а утром меня взяли в плен немцы. Остальное вы уже знаете.
Из письмаВольфганга Теодора Граубера, водителя 31-го артиллерийского полка, 31-ой пехотной дивизии вермахта, найденного, в разбомбленном советской авиацией поезде.
Милая Трудхен, у меня все хорошо, жиды и большевики разбегаются, как только издали почувствуют присутствие твоего Вольфганга. Очень дикая страна, дорог нет, люди неотесанные мужланы, а женщины... А женщины тут милая фанатички, просто с ума сходят от своего большевизма и своего диктатора. Недавно был случай, ехали мы за провиантом, дороги как я рассказывал, не дороги, а какие-то катакомбы. Так вот едем мы, и у Фридриха, ну ты его знаешь, после Франции он со мной приезжал на отпуск, спустило колесо. Обер-лейтенант Хоген, остановил всю колонну, ибо большевики грабят и убивают отставших.
Починили мы колеса Фридриху и поехали дальше, затем забарахлил мотор у Генрихова блица, опять Хаген остановил колонну, пришлось нам опять торчать. Починив грузовик, мы поехали дальше, но из-за этих задержек, пришлось заночевать в русском лесу.
После ужина, баварец Отто, пошел по нужде, и пропал, страна же ужасная, и герр обер-лейтенант, погнал нас всех в лес, на поиски этого баварской свиньи.
Там мы случайно наткнулись на группу русских, их было около шести человек. Представляешь, командовала ими девушка, как и другие русские она была нечёсаная, и в отвратительно грязной военной форме. А еще у нее на шее МП-40, на поясе офицерский пистолет, и в руках гранаты. Причем, все оружие наше, германское, видимо к своему оружию у этих фанатиков кончились патроны и они воевали нашим, немецким.
Эта стерва убила гранатой герра Хагена, из автомата убила троих ребят, и еще из пистолета умудрилась застрелить Гюнтера, помнишь, я рассказывал, как он в Рождество напился и обосрался? Вот его последним застрелила русская ведьма, причем у нее одна рука была забинтована, и во время боя она получила еще три или четыре раны.
Эта славянская сука, не дала себя убить или пленить, она подорвала себя гранатой, и еще умудрилась осколками той гранаты располосовать пузо толстяка Франка. У того все кишки вывалились наружу, и он орал как резаный хряк, под Рождество. А баварца мы так и не нашли, видимо русские его укокошили, жаль он такие штуки отмачивал.
Русская умерла, Франка увезли в госпиталь, и я не знаю, выживет он или нет, твоему Вольфгангу повезло, меня даже не ранило, зато снял с ушей русской фанатички, золотые сережки, которые и высылаю этим же письмом. Тебе они понравятся, во первых красивые, во вторых они с ушей русской Брунгильды.
Твой Вольфганг Теодор Граубер, целую до встречи.
P.S. Как там твои бампера, надеюсь не отвисли?
Вольфганг Теодор Граубер, замерз в декабре 1941 года под Тулой.
Гертруда Граубер, и ее пятилетний сын Адольф, погибли под бомбами, англо-американской авиации в 1944 году, в Дрездене.
![[]](/img/f/fernando_c_g/prodawshica/9.gif)
![[]](/img/f/fernando_c_g/prodawshica/vkazivnykkopija.jpg)