Это утро выдалось хреновым для Билла и его друзей... они были мертвы. Их уже хладные тела лежали за оградой лепрозория. Над Билли, склонившись, стояла жуткая собака, которая могла сниматься в роли собаки Баскервили без грима. На лицо Билли капали слюни из ее жутко-вонючей пасти, она собиралась позавтракать. Этот день должен был стать прекрасным, поскольку небеса подарили ей такой хороший завтрак из трех блюд.... Но, увы ... она это и сама не ожидала, стать чьим-то завтраком, который закончился приступом рвоты, так как собака была грязной и лохматой.
-Какое пошлое начало, - подумал Билли, глядя в распростертое небо над головой.
По голубому небу величаво плыли как крылатые парусники белоснежные облака. День разгорался ярким солнцем, которое обнадеживающие выглядывало из-за облаков, как немой свидетель всех наших дел. Билли мог встать и пойти куда-нибудь. Мог бы, но не хотел. Ему было приятно лежать здесь, наслаждаясь душой и телом, пока то, что было собакой, переваривалось в его, уходящем в пятое измерение, желудке. Билли икнул и длинным ногтем мизинца правой руки из дупла в зубе вытащил лохмотья шерсти этой ужасной собаки. Да, Билли страдал кариесом, подагрой. Его донимала шизофрения и начальная стадия паранойи. Ко всему прочему началось очередное облысение подмышечной области обоих рук.
Билли нехотя поднялся, стряхивая с себя крошки от завтрака. Он оглядел полянку, которая им так понравилась вчера. Невдалеке валялось двухметровое бездыханное тело Джони. Он так нелепо раскидал свои короткие ручки по этой земле, словно пытался объять необъятное. Козюлин лежал рядышком. Его рука исчезала в его огромном носу. Посреди поляны лежала кучка белых косточек. Это был Шузи, точнее то, что от него осталось. Шузи был хреновой закуской для вчерашнего попоища, но они на него не обижались, как и он на них не обижался.
-Вы, ребята как хотите, а я пойду, погуляю. До вечера, - сказал Билли громко, раскланиваясь.
Перемахнув через ограду, он исчез в грязном квартале примыкавшему к лепрозорию...
* * *
Мясник Максимыч проснулся поздно, когда огромные часы в комнате отбили полдень. Впереди был целый день. Он нехотя поднялся, потянулся и исчез под струями холодного душа. Он обожал ощущение холода, словно тысячи покойников ласкают его обнаженное тело. Не вытершись, он натянул на себя белый халат, по быстрому перекусив, он спустился в подвал, где была его мясницкая лавка.
Впереди за ширмой жена продавала мясо, а здесь Максимыч его разделывал. Это уже не было его работой, это было просто хобби, тихий отголосок давно ушедшего детства. Он открыл холодильник. Покойников исправно доставляли каждую ночь из ближайшего морга, а днем это все продавалось как баранина с говядиной высшего качества, у него была своя клиентура, которым этот товар приходился по вкусу. Максимыч достал тело из холодильника ...
Билли зашел в лавку. За прилавком стояла женщина неопределенной формы, издалека смахивающая на большой мешок с навозом. Из-за ширмы доносились удары тесака и сильное кряхтение. На стене висел плакат с двусмысленной фразой "Все лучшее от человека человеку". Билли по своему обыкновению хмыкнул и обратился к продавцу:
-Привет, Марфа! Максимыч у себя?
-Добрый день, Билли. Проходи, он ждет тебя.
Билли исчез в недрах подвала. Максимыч был занят делом. Его белый халат был весь в кровавых пятнах, которые живописно смотрелись на белом фоне.
-Привет, Максимыч!
-Не суетись под тесаком, - вместо приветствия ответил Максимыч.
-У тебя есть что-нибудь для меня? - спросил Билли.
-Ну, как всегда. Свежие мозги, отменные кишки и два литра первоклассного гноя. Чего большего можно еще пожелать?
-Хорошо. Я это все беру. Как эта ночь прошла?
-Ничего примечательного, но свежей крови было, хоть залейся. Повеселился на славу. А ты, Билли, хорошо повеселился?
-Как всегда. Только вот Шузи, приказывая долго жить, тебе привет передавал.
-Ну, это в его традициях.
-Ой, я забыл Шузи полить, - озабочено вспомнил Билли.
-Не беспокойся. Козюлин о нем позаботится.
* * *
Козюлин очнулся оттого, что кто-то как хозяин ползал в его драгоценном носу. Такой наглости он потерпеть не мог. Он вскочил на ноги и из правой ноздри выволок здоровенную крысу, которая вонзала свои острые как лезвия зубы в нежные ткани прелестного носа Козюлина. Он с сожалением глянул на кучку белых косточек посреди поляны, и промолвил:
-Бедный Шузи. Этот склерозник Билли опять о тебе как всегда забыл.
Козюлин выкопал своими руками, издаля напоминавшие штыковые лопаты, ямку и туда бережно перебазировал остатки Шузи. Напивая себе под нос наподобие чего-то "упокойся с миром", засыпал ямку землей. После этого он туда обильно помочился. Сколько из него вылилось литров, представило бы интерес, как математиков, так и биологов.
Шузи был хорошей закуской, но надо было, вовремя позаботится о его регенерации. По сути своей Шузи был тупым существом, пригодным только для жрачки. Себя же они считали высокоинтеллектуальными существами, поскольку не являлись чей-то пищей. Что прекрасное было в Шузи так то, что на нем отсутствовал волосяной покров, и не надо было тратить время на опщипывание.
Козюлин вытащил из кармана пачку сигарет L&M, коготком вытащил крайнею сигарету и затянулся. Немного потоптавшись на месте, он двинул вперед. Надо было достать пойло для очередной ночной пьянки. Джони прокайфует как раз до ночи. Хорошо пристроился козел. Очухается, а все уже готово. Хорошо пристроился гад.
* * *
Кабак "Кровавый Майк" находился на окраине города, в районе трущоб, где каждый квадратный метр засажен как мухами бомжами, ворами и остальными отбросами нашей цивилизации. Грязные кварталы притягивали к себе всякую нечисть. Здесь всегда было тихо, да полицейские сюда редко заглядывали, но под своими крышами он хранил много тайн. Одной из тайн было - кабак "Кровавый Майк", как и мясной магазинчик Максимыча.
Козюлин завалился в кабак. Посетителей было мало, за барской стойкой стоял косой малый. Его правый синеватый глаз был устремлен в дальний угол, где в своей блевотине копошился пьяный карлик.
-Друпикс, выведи на свежий воздух Лоренса. Он сегодня явно перебрал, - сказал бармен вышибале, стоящем у входа.
Вышибала занялся карликом. Козюлин подошел к бармену.
-Привет, Вади!
-Привет, привет. Тебе налить? - прокряхтел бармен, выдыхая на Козюлина весь аромат своих внутренностей.
-Давай как всегда.
Вади налил темно-красной жидкости в бокал и подал Козюлину. Это было отменное пойло приготовленное по старому рецепту из пробродившей крови. Это был его самый любимый напиток после свежей блевотины. Еще он очень любил фаршированные гнойнички не первой свежести. Билли считал его чокнутым из-за его пристрастия к этим блюдам, отдающий предпочтение копченым кишкам под чесоточным соусом. Козюлин опустошил бокал одним залпом, облизнулся и растянул на своем лице довольную лыбу.
В центре зала заваривалась крутая потасовка между завсегдатаемами этого бара, любивших попить, повеселиться, особенно пожрать, ногтями в зубах поковырять. И еще любимым делом было поучаствовать в маленьких разборках, как непосредственными участниками, так и зрителями. Вот и сейчас два карлика вцепились друг в друга своими гнилыми, но еще острыми зубами. Козюлин присоединился к группе зрителей. Зрелище было что надо. Два затрапезных карлика самозабвенно живьем поедали друг друга. Стоял сильный хруст костей, смешанный с воем карликов, восторженными криками возбужденных зрителей. И была токая вонь, словно подохло куча слонов и было раздавлено миллион клопов. Финал был прост, один из карликов оказался сильнее. Безногий карлик с одной рукой и без ушей, сидя на полу, догрызал бренные останки своего соперника, ужасно чавкая. Козюлин посочувствовал безвременно ушедшему, то есть съеденному... Он украдкой утер скупую мужскую слезу, и приземлил свою карму около барской стойки. Снова залил в свои недра свое любимое пойло. Не принуждено взглянул на свои часы. Уже вечеряло... Пора, было, позаботится о выпивке, и отправляться на лежбище. Вечер начинался, а впереди была длинная, длинная ночь...
* * *
Сумерки сгущались со сверхзвуковой скоростью. Виной тому были заполонившие небо черные тучки, которые превратились в огромные тучи. Наступала самая жуткая ночь в этом году, ведь на календаре было 13 число пятница... Наступала ночь, когда всякая мерзость выползала из своих укромных мест, где скрывалась до сих пор... Предстояла великая оргия всех времен и народов, когда вся мерзость сольется в одном экстазе, и родит новое явление ищадия ада. Зловонное порождение порока, извращения и сплошной патологии, которое должно было извергнуть это райское в кавычках место под названием наш обитель в недра ада...
Джони очнулся от того что какая-та, извините за выражение, падла щекотала ему нос. Это был воскресший Шузи, бедное всеми забитое существо с небольшим хоботком (всего два метра длиной) вместо носа. Он был еще маленький, поэтому ползал на четвереньках и лепетал что-то понятное только ему. Это была великая песня воинствующего племени поднебесных чупиков на каркаденском наречии с ректальным акцентом. Ему подпевал хор гартанного и утробного воя, вздохов и всхлипов.
Ребятишки потихоньку стекались к месту будущей оргии. Где-то припадочный малый орал благим матом, где-то кто-то что-то делал... Но Билли, Джони, Козюлину и Шузи, тем более Шузи до этого было как-то пофиг. Для них начиналась обычная попойка, ничем не отличавшаяся от тысячи предыдущих.
В центре поляны полыхал внушительных размеров костер. С одного края громоздилась куча из ящиков с выпивкой, с другой стороны Козюлин с Джони играли в очко. Невдалеке от них Билли разделывал тушу еще живого Шузи, орудая острыми как лезвие и крепкими, как нож своими ногтями, точнее сказать когтями, которые не стригли лет десять. При этом он издавал жуткие вопли, переполненные радости, восторга и экстаза. Вдруг с неба упало что-то большое и неосязаемое, словно большой мешок с дерьмом целой цивилизации. И в свете магических молний обратился вонючим задохликом с огромной головой, из которой выпирали мозги. Похоже, им там не хватало места. Из потрепанного временем носа вытекала слизь желтого оттенка. "Простудился", - подумал Билли. Нечто издало душераздирающий звук, отдаленно напоминающий старческий кашель, и прокудахтало с угрозой.
-Кхе, хе, падайте вниз чертовы отродья семя человеческого при виде его святейшества из не погребенных и невостребованных ушедшим временем и проклятых временем нынешним Абрахамом Инклюзивом Дорхмейским.
-Я не понял, дядя, - начал Козюлин, - ты чего сюда приперся? А? Мы тут культурно, я подчеркиваю культурно отдыхали, а ты не прошено приперся, атмосферу испортил своим зловонием, все измазал своими соплями. К тому же предлагаешь нам перед тобой пресмыкаться...
-Заткнись, осколок унитаза, плевок цивилизации, когда я нахожусь перед тобой обосаный башмак. Или твои папа с мамой не учили тебя как разговаривать со старшими и великими особами? А?
-Дядя, своих родителей я замочил еще в младенческом возрасте. Когда моя мама вскармливала меня своим молоком, то вместе с молоком я хавал ее мясо. Ее обглоданные косточки папа схоронил на ближайшем кладбище. Сам он тоже долго не протянул. Его кости навсегда остались лежать в его убогой кроватке с ковриком на стене. Так что они не успели мне преподать уроков хорошего тона, зато это сделали мои друзья. И они считают меня хорошо воспитанным человеком. Так что канай отсюда дядя, пока не лишился своего детородного органа.
-Да, Я. Я Сатана. А вы ублюдки доморощенные.
-Слушай, дядя, я как посмотрю, ты нас обидеть хочешь, - вступил в разговор Билли. - Или мне показалось? Называешь себя сатаной, и несешь всякую ересь. Тут я подумал, что из тебя бы получилась не плохая закуска для нашего пикничка. А, ребята?
-Да! - радостно завопили ребята, накинувшись на стариканчика скрежеща зубами.
-Аллах акбар! - прорычал стариканчик и окутался голубым пламенем и клубами зловонного пара. - Я великий Сатана! Внебрачный сын Бога, а вы жалкое наше порождение подчиняйтесь моей воли, ради великого адского будущего здесь...
Старикашка громко орал непонятные слова, руками рисовал в воздухе невидимые знаки, и было так словно сам ад вылез из чрева матушки-Земли. Ребятишки как по команде повскакивали со своих мест. Все и каждый как один в едином экстазе срывали с себя одежды и бросали в костер, вопя непонятные словообразования, возникающие непонятно откуда и уходящие в небытие. Это было похоже на ритуальные пляски диких племен земли. Их обнаженные тела изгибались в непонятных изворотах и тела меняли свои пропорции, то, становясь сверхизящьными, то бесформенными, теряя всякую форму и ее подобие. Психоидеализм жив и процветает. Да упокойтесь с миром!
* * *
Хмурое утро открыло свои заспанные, залитые непонятно чем, глаза. С призрением взглянула на просыпающий мир и поняла, что сделало это напрасно.
Билли открыл опухшие глаза. Тело болело и ныло, словно на нем посидел мамонт. Его взору открылась жуткая картина. Головешки костра все еще тлели. Шузи остался не тронутым, как и куча с пойлом. И теперь он непонимающе вращал глазами и ушами. Козюлин с Джони лежали, вместе вцепившись, друг в друга зубами. Их обнаженные тела лежали в неестественных позах. Обнаженные? Почему обнаженные Билли так вспомнить не мог. Он посмотрел с сочувствием на свое тело, лишенное оков цивилизации. Пожелал мягкой земли своим безвременно ушедшим, но все же любимым джинсам, которые уже не снимал лет пятнадцать. "Надо было помыться хоть раз", - подумал Билли, разглядывая свой грязный живот и все, что было ниже. Он долго глядел на свой живот. Что-то в нем ему не нравилось. Но что? Шрам с лева после ножа (тогда они так подружились с Козюлиным) был на месте. Наколка "Тебе интересно, что у меня внутри" вокруг пупа была на месте. Да и непосредственное продолжение его сущности в виде приличного достоинства (его гордости) внизу было на месте. Но живот! Живот был намного больше своего былого размера. Странно, но факт.
Билли поднялся на ноги. Бросил отсутствующий взгляд на тлеющий костер и пинками привел в чувства Козюлина с Джони. Они нехотя поднялись.
-Ну, че начнем? - спросил Джони.
-Чего начнем? - переспросил Билли.
-Пить.
-Утро, мальчик, утро. Прошвырнуться надо. И найти надо того гада, что наши шмотки слямзил. Да и не мешало освежиться в священных водах, - продолжал Билли.
-А то я смотрю, ты как-то по-иному выглядишь. Думал ты новеньким преборахлился. -сказал Козюлин.
-Я думал. Я думал, - язвительно передразнил Билли. - Вчера надо было думать, когда шмотки стибрили.
-Это, наверное, Абрахам. - предположил Джони.
-Какой Абрахам?
-Ну, тот, что вчера Сатаной назвался. Старикашка со лбом в промокашку.
-Ну, козел попадись он мне, все рога пообломаю и бока ему пообчешу.
* * *
Шумною ватагой с Шузи впредачу компания направилась к очистительным сооружениям, находящихся на окраине города, где было священной воды хоть залейся. Поскольку шмоток своих они не нашли то пошли так, пугая своим голым видом бабулек божьих одуванчиков, вытащивших свои усталые зады на улицу, что бы в лучах солнца быть может последний раз погреть свои кости. Кампания нудистов без инцендентов добралась до пункта назначения. Расположившись вдоль отстойников, вдыхая ароматы фекальных вод, нежась на солнышке, компания отдыхала, как говорится душой и телом. Джони барахтался в воде разгоняя в стороны какашки. Шузи хавал чью-то блевотину. Козюлин ковырялся у себя в носу. Билли просто лежал, глядя в небо, размышляя о превратности судьбы и прошедшей ночи, в которой он ничего толком не помнил.
Все было хорошо, но как бывает всегда в самый неподходящий и умератворенный час случается какая-нибудь гадость. Опять явилось нечто в образе стариканчика, и подсело к Билли.
-Здравствуй, Билли, мальчик мой.
-Привет, дядя. Че приперся? А ли шмотки припер. Так что выкладывай, да и канай потихонечку отсюда, пока не дали тебе кое-чего. Так что смотри, не унесешь.
-Фи, Билли. Шмотки? Какой примитивизм. С твоими силами их и из ада можно достать. Но, увы ты как был придурком так им и остался.
-Слушай, дядя, ты на грубость опять нарываешься. Ты все обидеть норовишь.
-Что ты Билли. Ты создан был для великих дел. Ты колыбель новой цивилизации. В тебе зарождается новая жизнь, - сказал стариканчик и нежно похлопал Билли по животу.
-Дядя, ты гонишь, а каску не одеваешь. И вообще ты меня замаял своими лечками.
Стариканчик снова нежно похлопал по животу Билли и спросил:
-Ты знаешь, что это?
-Ну, ты, дядя даешь. Не такой уж я тупой. Живот это конечно, а что еще может быть.
-Это живот. И так понятно. А внутри?
-Внутри? Желудок, печень... Ну я конечно не знаю всю досконально анатомию. Но там бывают всякие аномалии да патологии.
-Патологии-матологии! Я не о том. У тебя будет ребенок.
-Не понял.
-Чего не понятно ты родишь ребенка, который перевернет всю нашу жизнь.
-Дядя, ты спятил? Я - мужик! Не видишь что ли? Мне и раздеваться уже не надо. Все при мне. И все мужское. Бабьего во мне ничего нет.
-То, что у тебя болтается у тебя между ног, еще ничего не доказывает. Через девять дней ты сам во всем убедишься. Тогда я и приду.
Стариканчик сильно пернул и исчез в небытие.
* * *
Утро было хмурое и неприветливое. Не было той былой радости, что была раньше, от рассвета, который горел погребальным костром. Все было как в последний раз. Апокалипсис приближался с каждой минутой, и его запах уже ощущался, и результаты были на лицо. Трупы устилали улицы городов, чтоб в назначенный час подняться и возвестить всему миру о пришествии рогатого с копытами мессии, до рождения которого оставалось считанные часы.
Билли лежал в куче тряпья в одном из подвальных помещений лепрозория. Его бедный живот увеличился до таких размеров, что Билли не мог даже передвигаться. Последние два дня он провел лежа, не вставая здесь. Не подъемный живот еще бы не что, но какая-та гадина все время пинала его изнутри, словно хотело выйти оттуда. Ей не терпелось увидеть этот свет. Джони с Козюлиным исчезли уже давно и непонятно где пропадали уже четвертые сутки. Наверное стали чей-то закуской или просто померли, как помирали все за прошедшие девять дней. Да упокоятся с миром их тела в земле, и некто не потревожит их вечный сон. Лишь Шузи ни на минуту не отходил от больного Билли. Он нежно гладил своим хоботом опухший биллин живот. Давая ему тем самым хоть какое-то облегчение его невыносимым мукам.
Раздался оглушительных взрыв, и в клубах дыма явился стариканчик с саркастической улыбкой на лице.
-Началось! - восторженно воскликнул он.
-Что началось? - выдавил из себя Билли.
-То, что я тебе уже говорил. Мамаша у вас будет ребенок. И это будет мальчик! - самозабвенно сказал стариканчик.
-Но я не хочу.
-А кто тебя спрашивает, - сказал стариканчик и тут же переспросил у Шузи. - А кто его спрашивает.
Стариканчик достал стилет с выгравированными на нем рисунками, повествующих о рождении мессии.
-Э? Дядя? Ты меня прирезать хочешь?
-Ну конечно. Должен же ребенок как-то появиться на свет. Это в бабкиных сказках, да дедкиных подсказках ребенок вылазит через задний проход. А на самом деле. Чик и готово. И дитя увидело свет.
-Э, так не пойдет. А как же я?
-Ну, поболит да перестанет.
-Ну не буду же я ходить с дыркой в животе.
-А это? Пуще пареных кишков. Все само затянется. Правда появится еще один пупок. Но он будет просто шикарно глядеться на твоем животе. О уже часы бьют, да и кукушка пернула в трубу.
Он обхватил стилет обоими руками и склонился над Билли. Шепча всякую манту-гадру себе под нос, он воткнул нож в живот Билли. Странно, но боли не было. Было ощущения облегчения. Стариканчик ловко делал надрез, словно каждый день этим занимался. В смысле оперировал всевозможные патологии. Он бережно извлек из живота серенькое невзрачное существо, которое пищало и дрыгало своими коротенькими ножками. Стариканчик начал удаляться.
-А я? - жалобно спросил Билли.
-Ты сам о себе позаботишься, а вот он, - начал Старикашка, кивая на младенца, - бедненький еще не может.
Стариканчик вышел из комнаты, вместо него выполз Шузи. Он начал вылизывать распотрошенное тело Билли своим шершавым и длинным языком. Разрез стал затягиваться. Билли почувствовал небывалую легкость, словно он пушинка, подхваченная теплым ветерком в полуденный зной, и летящая в неизвестность. Осколки сознания рассыпались в прах. Билли потерял свою сущность, превращаясь в эфемерную субстанцию, незнающую ни прошлого, ни настоящего, тем более будущего.
* * *
Сознание возвращалось мучительно, составляя из разрозненных осколков обстракционисцкие картины Эпохи Мемолюкиков до рождества Сотрапезников. Психоанализ здесь терпел полное фиаско. Мракообразные твари ползали по земле, сея семена вражды и раздора. Большие твари с глазами как лампы терзали распластанное тело Билли, высасывая его живительные соки. Теплившаяся в его теле жизнь постепенно его покидало. Вдруг сверху спустил красивый ребенок с белыми крыльями в белых одеждах. Он бережно взял за руку Билли, и повел его вперед по светящейся белой дорожке.
-Я покажу тебе мир в другом измерении.
-Нет, не надо, - промолвил Билли и открыл глаза.
Подвал пристыжено молчал, не находя себе оправданий. Шузи спал в углу, обмотавшись своим хоботом. Билли поднялся, оделся и вышел во двор. Весь мир глядел на него как большой сиротский дом. Джони с Козюлиным сидели в позах лотоса как мумии. Не дыша и не подовая признаков жизни. Невдалеке от них копошилось серенькое существо с рожками и копытцами, под строгим наблюдением стариканчика. Стариканчик обернулся и поприветствовал Билли:
-Вот и наша маманя подошла!
-Я тебе такую маманю сейчас покажу, что мало не покажется.
-Только без рукоприкладства. Хорошо?
-Что это? - спросил Билли, показывая на существо.
-Кто, а не что. Ваш сын! С новорожденым вас! А если точнее, то это чистое зло. Так сказать в чистом виде, ничем неотягащенное. Вот так.
-И какой от него толк?
-Просто эпоха вселенского зла вступила в свою завершающую стадию. Апокалипсис, полный апофеоз всего и каждого.
-Что с моими друзьями?
-Они не достойны были вступить в новую эпоху полноправными согражданами, поэтому вступят как рабы. А сейчас они в нирване, так сказать на пике блаженства. Последняя передышка перед грядущим пожизненным рабством.
-А я!
-Ты другое дело. Я говорил уже тебе, что ты великий по содержанию и по сути своей человек. Тем более ты дал жизнь Мессии. Ад перед тобой приклоняется и я вместе с ним.
-А если я не хочу.
-Хочу, не хочу. А никто тебя не спрашивает. Пора давно повзрослеть. Закончилось детство золотое. Мир изменился и мы с ним. У тебя великая миссия, ты должен взрастить свое дитя. Пока дитя не окрепнет и не войдет взрослую жизнь, ты будешь за ним присматривать как любящие мать и отец вместе взятые, а помогут в этом твои рабы, - сказал стариканчик, указывая своим кривым и замшелым пальцем на Джони с Козюлиным.
Пока они болтали, из подвала вылез Шузи. Ему хотелось есть. Очень хотелось есть. Он давно ничего не ел, ведь все это время он не отходил от Билли ни на шаг. И сейчас видя, что Билли в полном здравии, и заметив махонькое существо возящегося в своей параше, он кинулся туда. Шузи с наслаждением вонзил свои зубы в мягкое мясо новорожденного и, давясь собственной слюной начал живать. Существо издало сдавленный жалобный писк, и прекратило свое короткое существование, найдя временный приют в желудке Шузи.
* * *
Это утро выдалось хреновым для Билла и его друзей... они были мертвы. Их уже хладные тела лежали за оградой лепрозория. Над Билли, склонившись, стояла жуткая собака, которая могла сниматься в роли собаки Баскервили без грима. На лицо Билли капали слюни из ее жутко-вонючей пасти, она собиралась позавтракать. Этот день должен был стать прекрасным, поскольку небеса подарили ей такой хороший завтрак из четырех блюд.... Но, увы ... она это и сама не ожидала, стать чьим-то завтраком, который закончился приступом рвоты, так как собака была грязной и лохматой.
-Какой пошлый конец, - подумал Билли, глядя на распростертое небо над головой.
Билли поднялся на ноги и огляделся. Джон и Козюлин валялись вповалку, отдыхая после ночной оргии. Их желудки потихонечку переваривали огромное количество пойла да закуски, которое проникло им в желудки накануне. Шузи бродил в окрестностях, щепля мелкую травку, которой было здесь в достатке. Поэтому он не на что не жаловался. По середине полянки лежала кучка обглоданных белых косточек. Это когда-то было стариканчиком. Мясо, правда, было у него жестковатым, но как говорится на безрыбье и рак щука.
Билли обвел, проясняющим взглядом окружающую действительность и надолго задумался. Кто я? Что я? Жуткая реальность с пошлой сущностью, или плод чей-то бальной фантазии с шизофреническими наклонностями. А что наша жизнь? Сплошной повтор из-за дня в день, идиотский сюжет для замшелой трети сортной книжонки. Как все глупо...
Билли подошел к стене лепрозория, и пнул ногой стену. Нога погрузилась в недра стены без всякой сложности. При этом раздался звук, характерный для рвущийся бумаги. "Интересно, интересно, - подумал Билли. - Что бы это могло быть?" Он вытащил ногу и заглянул в дыру. По бокам была разорванная бумага с напечатанным на ней текстом. Билли взял один из обрывков и прочитал: "Сознание возвращалось мучительно, составляя из разрозненных осколков обстракционисцкие картины Эпохи Мемолюкиков до рождества Сотрапезников. Психоанализ здесь терпел полное фиаско. Мракообразные твари ползали по земле, сея семена вражды и раздора. Большие твари с глазами как лампы терзали распластанное тело Билли, высасывая его живительные соки. Теплившаяся в его теле жизнь постепенно его покидало. Вдруг сверху спустил красивый ребенок с белыми крыльями в белых одеждах". Более ужасной чуши, чем эта он не разу в жизни не читал. Билли отбросил оборвыш и начал внимательно вглядываться в кромешную темень. Но так не чего не обнаружил.
Выходит остального мира не существует. Мы одни во вселенной. Одни на Богом забытом клочке земли...