- Русский человек, он, почему-то, боится прогресса, во всем, и в отношениях с женщинами тоже,- говорил он, идя со мною по сцене. Мимо, шурша пролетали белые, розовые, голубые пачки, мелькали перед глазами напряженные, стройные ноги. В углу на коленях на горохе стояли все три Нимфы.
-Это я их наказал,- похвастался месье Жером,- "во избежание будущих прегрешений", как говорит наш отец Пафнутий. А если серьёзно, что для того, чтобы чего-нибудь добиться от них надо устроить им соревнование!
Видя мою улыбку, месье Жером решил разъяснить:
- Вы меня, наверное, не совсем так поняли. Соревнование не в олимпийском, нашем, балетном смысле.
-Да я не о том. Довершить наказание надо - высечь, а потом уже соревнования устраивать...
-Вам, милейший, и розги в руки!-, месье Жером взглядом указал на "козлик" - весомое доказательство его обрусения.
На деревне детей, девок, да и баб с мужиками драли по-старинке, растянув на лавке, держа за руки и ноги. "Особо отличившихся" девок и баб иногда подвешивали за волосы на балке в доме "в назиданье домочадцам" и так пороли. Но такое случалось редко и о нем рассказывалось из уст в уста как о чём-то из ряда вон выходящем.
Месье Жером показал себя не только знатоком русского бытового уклада, но и сторонником прогресса в наказательном деле, внёс в него свой весомый вклад.
Его "козлик" был презабавнейшей штуковиной! Легкий и даже ажурный, устойчивый и удобный. Наверху желобом изгибались деревянные полоски - как раз повторяя линию туловища. Руки и ноги наказываемой крепились к его ножкам широкими ремнями с золотыми, блестящими пряжками, такой же ремень обхватывал туловище сверху, притягивая и закрепляя его. Девка была полностью предоставлена воле секущего. Сзади получался привлекательный для любого мужчины "воспитательный треугольник": разведённые и закреплённые на "козлике" ноги и живые, дышащие под розгами девичьи полушария.
Должен сказать, что от моего смущения почти ежедневными порками девок в усадьбе не осталось и следа: стал даже своеобразным специалистом в этом деле.
Чему не способна научить постоянная практика!
Я освоил и постоянно применял три основных вида порки: потоком, с расстановкой и с потягом.
Любознательному читателю сообщу, что порка потоком - это наиболее обычный, распространённый вид. Удары наносятся с небольшими промежутками: один - за одним. Количество обговаривается заранее. Как правило, такие наказания назначаются либо детям, либо взрослым за незначительные проступки. Количество ударов не превышает 100 и объявляется заранее.
Более сложная и труднее переносимая - порка с расстановкой.
Удары наносятся медленно, с большими промежутками и значительной силой. Количество их не назначается. Сила и степень наказания зависит лишь "от того, как на душу ляжет". Часто наказываемая сама считает удары. В таком случае засчитываются только сосчитанные удары, произнесённые громко. Иногда наряду со счётом девка должна благодарить секущего "За науку!" или просто словом "Спасибо!". Количество ударов может быть большим - от 200 до 300.
Наконец, наиболее болезненный вид - порка с потягом.
Назван он так потому - что во время удара секущий потягивает розгу на себя и, разрывая кожу "пускает кровь". Такая порка назначается только взрослым и только за очень серьёзные проступки. Количество ударов не больше 100, а то и 50.
Надо ли говорить, что моя троица стараниями месье Жерома заслужила самую простую, самую обычную - порку потоком. Да и количество ударов - смешное, только мух бить - 50!
Первой на "козлик, как самая старшая(14-й минул!) легла Парашка.
Во всём, как основательно, спокойно она расположилась на нём, как покорно давала закрепить руки, как расставляла ноги, чувствовалась просыпающаяся женщина. Любая порка для неё - не в наказанье, а в радость, в возбуждение.
Ещё одна загадка женской натуры!
Может быть, потому - что детей приходится в муках рожать природа так устроила? Чёрт его знает! Жалко, что я не медик, а филолог.
Хватит рассуждать. Парашкин круп был передо мною и я, невысоко подняв прут хлопнул по нему, затем раз, другой. Её жопка мило сжималась и расжималась под моими ударами, я усиливал и усиливал их. Красные, тёмные, фиолетовые, бардовые полосы множились, пересекались. Парашино тело ожило, зазвенело.Её лицо прежде строгое, сосредоточенное - вспыхнуло страстью.
Парашка сначала молчала, только дёргалась телом, затем стала хватать ртом воздух, потом закричала: -А!А!А!!!- звонче и звонче и под конец порки заорала традиционное:
- Простите!!! Больше не буду!!!
Совсем по- другому, вела себя под розгой неугомонная Дашка. Она вертелась и не давала закрепить себя "на козлике". Только две чувствительных пощёчины успокоили её. От первых ударов она завизжала как недорезанная, слёзы градом полились из глаз, а жопка задёргалась и заплясала. Спектакль, да и только!
Романтичная Саша легла на "козлик" как на плаху. Руки её вцепились намертво в деревянные ножки, так сильно, что побелели костяшки на пальцах. За все время порки она не пикнула и не произнесла ни слова, только искусала до крови губы, а когда я закончил наказанье, вытерев кровь ладонью, сказала тихо: