Мы стояли друг напротив друга, вытянув руки. Мои ладони несли светящийся горящий шар. Я передавал ей этот шар, и она стонала от боли. Мое сердце обжигало ее руки, но она терпела. Она знала, что привыкнет.
Через неделю ожоги заросли, и она протянула мне нежный пушистый комочек. Это мое - тебе. Возьми. Я долго вертел в руках ее сердце, не зная, что мне с ним делать. Оно было теплое, нежное, белое и пушистое. Я положил его в коробочку из-под часов и изредка разглядывал его. Оно не менялось, и такое постоянство нравилось мне.
Где она хранила мой горящий шар, я так и не узнал.
Однажды я заметил едва заметные ожоги на ее ладонях и спросил: ты обожглась о мое сердце. Прости. Будь осторожна.
Хорошо сказала она тихо, и я не знал что еще добавить.
Ожоги на ее ладонях появлялись с периодичностью в две недели, и я сетовал на слишком большую температуру моего горящего шара. Она же молча переносила эти муки, успокаивая меня.
Мне совсем не больно, говорила она. Это приятно. И ничего не спрашивала про свое белое и пушистое.
Шло время. Я привык к ее ожогам и почти не обращал на них внимания. А она почти не спрашивала про свой комочек. Мы так редко говорили и думали об этом, что иногда, вспоминая про наши сердца, мы испуганно заглядывали каждый в свое хранилище, и, успокоившись, закрывали дверцы.
Через несколько лет я увидел на ее ладонях такие страшные раны, что мне стало не по себе. Ты слишком долго держала мое сердце на своих ладонях, и поэтому твои ладони теперь обезображены. Ты разучилась обращаться с ним? спросил я ее. Она с ненавистью посмотрела на меня и сказала: Ты слишком высокого мнения о своем сердце. Лучше позаботься о моем. Как бы оно не выкатилось из твоей ободранной коробочки.
С того дня мы никогда не смотрели на ладони друг друга и никогда не разговаривали о наших сердцах. Мы избегали этой темы под любым предлогом.
Так бы все длилось еще долго и мучительно, если бы однажды она не пришла в наше жилище с забинтованными руками.
Что случилось? спросил я. Она презрительно посмотрела на меня и молча прилегла на кровать. Ничего, только и ответила она.
Но все же, добивался ответа я. Что-то же случилось? Почему забинтованы руки? Что там?
Там ожоги, ответила она равнодушно. Такие сильные, что мне прийдется теперь всегда ходить с забинтованными руками.
И я никогда не увижу твои ладони? спросил я.
Похоже, что больше никогда, ответила она тихо.
Но как? Я же их целовал каждый день! вскрикнул я.
Это было давно. Теперь это вероятно тебе ни к чему, и она отвернулась.
Я почувствовал, что случилось что-то страшное, но - что, не мог понять и не хотел спрашивать.
Так прошло еще несколько лет. В нашем жилище завелось два маленьких сердечка, и мы заботились о них. Они доставляли нам много хлопот, но они были такие милые, что мы терпели их и очень любили. Мы так привыкли к ним, что если бы их вдруг не стало, то не стало бы и нас.
Но у нас была постоянная проблема с ее забинтованным телом. Я совсем не стал касаться ее. А однажды, открыв свою коробочку, не обнаружил там пушистого комочка.
Где мое твое сердце? спросил я ее за ужином.
Я его забрала, ответила она.
Почему? Зачем? не понимая сути происходящего, спрашивал я. Ведь мое сердце - у тебя. Это нечестно!
Она порылась в сумочке и достала оттуда черный обугленный кусок.
Можешь забрать его. Оно мне без надобности, и она протянула мне мое холодное сердце.
Я взял. Мне было смешно и больно. А позже я курил на балконе, провожая взглядом проезжающие машины.
Ей больше не нужно мое сердце, а свое она выкрала, тихо говорил я себе. И мне становилось совсем больно. Я ее убью за такое предательство, говорил я тихо. И этим все заканчивалось каждый раз, когда я курил на балконе.
Однажды поздно вечером незнакомые мужчины привезли в наше жилище забинтованное тело человека. Холодок пробежал у меня внутри. Это она, подумал я.
Вы Павел? спросил меня один из мужчин.
Да, ответил я.
Заберите, это, кажется, Ваше, сказал он и наклонил тело в мою сторону. Я подхватил его и понес в дом. Маленькие сердечки шли рядом и спрашивали что случилось.
Идите спать, сказал я. Сейчас же.
Я долго сидел перед ее полностью забинтованным телом и говорил с ней. Она молчала в ответ. Испугавшись, я начал разрезать бинт, и она тихо простонала.
Не надо, пусть все остается так, как есть. Они уже уехали? спросила она.
Да, ответил я.
Жаль, сказала она тихо. Никому я не нужна, добавила она спустя мгновенье.
Ты нужна мне и двум нашим маленьким сердечкам, сказал я.
Ты жалкий смешной мужичонка с коробкой от часов! Ты... понимаешь, ты мне не нужен, простонала она. Береги их, шепотом сказала она и кивнула в сторону комнаты спящих сердечек. А теперь оставь меня, я хочу побыть одна, и она отвернулась от меня.
Я ушел на кухню и достал из шкафа свой обугленный камень. Он был холодным и тяжелым.
Я просидел с ним в руке около часа. Не может быть, чтобы моя жизнь прошла так ужасно. Она любит меня! Она не могла меня забыть и предать! Это неправда! кричало все внутри. И я ринулся в спальню.
Она лежала недвижима. Я потрогал ее, но она не ответила. Не было ни дыхания, ни тепла. Я испуганно отшатнулся. Ты жива? спросил я. Ответа не последовало.
Я отказывался верить в происходящее. Всегда хладнокровный, я потерял рассудок, упал на колени и зарыдал так мучительно, что рука разжалась, и холодный камень упал ей на грудь. Потом была яркая вспышка, и я потерял сознание. Не помню сколько я пробыл в забытьи.
Ну, как ты милый? услышал я и пришел в себя. Как ты себя чувствуешь? спрашивала она, наклонившись надо мной, легонько целуя меня в губы. Она вся светилась от счастья. Рядом с ней стояли два нашиx маленьких сердечка. В комнате было совсем светло.
Я вскоре снова заснул. Во мне не было сил. Я не мог пошевелиться.
А ночью, когда все спали, я пробрался на кухню и заглянул в коробочку из-под часов. Там лежал маленький белый пушистый комочек, а камень исчез.
Я пришел к ней. Она была прекрасна. Я лег рядом и посмотрел на ее руки. Ладони были слегка обожжены, и я поцеловал их.
Мне снилось, как мы стоим друг напротив друга, и я передаю ей свой светящийся шар.