Аннотация: Какие сказки мы придумываем сами для себя?
Ночь. Наверняка уже двенадцать, если не больше - а не спится. И сказка никак не придумывается - лишь глупые, миллион раз читаные сюжеты в голову лезут. А старые, любимые и проверенные - просто замирают перед глазами аляповатой картинкой и отказываются оживать.
Улица за окном даже не угадывается. Тьма кромешная. В домах напротив - ни огонька. Все давно спят. И луны не видно, сейчас она с другой стороны. Даже не посмотреть напоследок на молодой месяц. Хотя даже если и был бы с этой стороны - всё одно не увидеть: тяжёлые тучи как наползли к обеду, так и остались висеть над самой землёй до ночи.
Фонарь на углу, ещё вчера вечером бросавший безумные всполохи на качающуюся под почти ураганным ветром берёзку за окном, не горит. Вчера яркие вспышки, на мгновения высвечивающие голые ветки, пугали. Сегодня без них ещё страшнее.
Аптечный запах, едкий, перебивающий даже привычные больничные ароматы, не даёт свободно дышать. Вечером молоденькая сестричка пролила на пороге микстуру, выругалась, сбегала за новой порцией, а санитарку прислать забыла. Лужица высохла, а запах пропитал, кажется, и палату, и постель, и волосы.
Алиса Андреевна поворочалась не неудобной больничной кровати - нет, не уснуть. Подумала, что зря дети разорились на отдельную палату - в общей было бы не так страшно. Может быть, приоткрыть форточку?
Встала, босиком, по стеночке добралась до чёрного прямоугольника окна. Форточки нет. Подёргала ручку окна - не открывается. Начала на ощупь искать шпингалет, и сшибла на пол банку с компотом, притащенную в обед заботливой невесткой. Грохот, ноги залиты холодным и липким. Ступить в сторону страшно - осколки.
За спиной со скрипом отрылась дверь, щёлкнул выключатель, глаза заслезились от яркого света. Оглянулась - в палате возникла недовольная дежурная сестра, смотрит осуждающе:
- Да что же это такое! Что вы, бабуля, у окна забыли? Вот, тапки надевайте и быстро в койку. Давайте, за руку держитесь.
Алиса Андреевна виновато опустила голову, надела брошенные тапочки и покорно засеменила к кровати. Уже устроившись под одеялом, пожаловалась: - Лекарствами очень пахнет, Людочка вечером пролила, а никто не вытер.
Сестра недоверчиво повела носом, хмыкнула: - Ничем не пахнет. Это у вас нервы перед операцией разгулялись. Ладно, сейчас санитарку пришлю - если найду.
Вышла, не выключив свет и бормоча под нос: - Oх уж, эти старухи...
Минут через пять в палату ввалилась заспанная санитарка. Недовольно фыркнула, но комментировать не стала. Собрала тряпкой осколки и лужу у окна, на пороге мазанула шваброй по полу, выключила свет. Не очень сильно, но выразительно хлопнула дверью.
Аптечная вонь в палате сменилась отчётливым запахом мокрой собачьей шкуры. Алиса Андреевна тяжело вздохнула, повернулась на бок и закрыла глаза.
Спать всё так же не хотелось. Тоскливые мысли текли вяло, по кругу. И о бессмысленности операции - ну, куда с её сердцем оперироваться. И о беременной внучке - кто, кроме неё, молодой дурёхе поможет. Да и сыновья - хоть и седеют уже, а всё балбесы, к мамочке за советами бегают. И, самое обидное - две новые книги непрочитанными остались. Соседка на прошлой неделе принесла, а она с бесконечными анализами и справками так замоталась, что даже и не открыла.
Повернулась к стенке. Как в детстве, слегка натянула на голову краешек одеяла - вдруг поможет заснуть? В детстве-то засыпала практически сразу - не успеет мама сказку дочитать, а она уже едет в волшебной карете к замку. А в небе расцветают диковинные цветы фейерверка...
Потом читала уже сама и, перед тем, как заснуть, пыталась представить картинку - не как в книге, а совсем, совсем свою. Однажды картинка превратилась в фильм. Разумеется, с Алисой в главной роли. И этот фильм продолжился во сне. Только она уже не смотрела, а сама неслась верхом по степи. Горячий воздух обжигал лицо, коса расплелась, и длинные золотистые волосы развивались по ветру. А сзади накатывал дробный стук копыт - индейцы нагоняли. Рядом со щекой просвистела стрела...
Алиса проснулась с криком, рывком села на кровати, испуганно озираясь. Прибежала мама, пригладила растрёпанные короткие рыжеватые кудряшки, включила настольную лампу. Позвала папу: - Посмотри, она вся красная.
Недовольный папа подошёл, скептически оглядел дочь, поднял с тумбочки книгу, посмотрел на обложку: - Начиталась на ночь ерунды всякой. Учебники лучше читай, а то троек нахватала. - Забрал книгу с собой и вышел.
Мама попеняла: - И правда, Лиска, хватит уже глупости читать. В доме столько книг хороших, а ты этот бред откуда-то приносишь. Спи давай, а то опять в школу полусонная пойдёшь.
В школу идти не пришлось - немилосердно разболелись ноги и спина. Детский врач посмотрел на покрасневшее лицо, проверил горло и оставил в постели до конца недели. Любимые книги отобрали, выдали Фонвизина. Но Алиса уже знала, что делать. Перед тем, как заснуть, нужно просто придумать историю - сказочную, или с приключениями, или с прекрасным принцем. И она обязательно приснится.
Получалось не всегда. Заказанные сны снились редко, очень редко. Вот представляет она себя русалочкой, каждую чешуйку радужную как наяву видит, каждую жемчужинку в ожерелье. Засыпает с раздумьями о том, носили ли русалки лифчики. А во сне, вместо спасения тонущего принца, собирает землянику на крутом солнечном склоне, отгоняя одной рукой маленького пушистого зверька, похожего на белку. Только сиреневого.
Алиса не расстраивалась - сны всегда были хорошие. И такие реальные. В тот раз она чётко ощущала вкус земляники. А утром, когда чистила зубы, заметила крошечное зёрнышко, прилипшее к губе. И тонкий сиреневый волосок на рукаве пижамы. Удивилась - вроде бы землянику она собирала в сарафане, красном с белой и зелёной вышивкой. Как шерстинка-то на пижаму попала?
В старших классах сказки изменились: вот она на конкурсе красоты получает корону; после уроков Владик долго идёт сзади, потом перехватывает портфель; она смотрит на себя в зеркало и видит роскошную блондинку в бальном платье, а за её креслом, в полутьме, стоит высокий красавец в камзоле и со шпагой.
Сны после этих сказок были так себе - то прогуливалась по берегу моря и собирала ракушки, то лезла на какой-то холм, то сидела в библиотеке и читала огромный фолиант со стихами на неизвестном языке. При этом всё-всё понимала и очень старалась дочитать, пока не проснулась. А утром находила на простыне песчинки, травинки, или начинала напевать песенку на неизвестном языке.
Некоторые сны повторялись, и Алиса уже знала, о чём нужно помечтать, закрывшись одеялом с головой, чтобы именно они и приснились.
В институте сны спасали от усталости и разочарований. Лечь, забыть всё, что было днём. И представить, что у тебя маленький домик, совсем без мебели, и голый клочок земли перед ним. Вот в этом углу ставим кресло, кровать - к дальней стенке. Покрывало лучше голубое. И решить, что сажать - цветы или ягоды. Только начнёшь высчитывать, сколько кустов малины можно посадить вдоль забора - и всё, уже возишься руками в тёплой податливой земле и высаживаешь рассаду анютиных глазок. И нет ни противной преподавательницы финанализа, угрожающей незачётом, ни стервозной квартирной хозяйки. Только ласковое бледно-розовое солнце, вьющиеся вокруг крошечные радужные птички, и похожий на белку сиреневый зверёк, трущийся о ноги и щекочущий нос пушистым хвостом.
Когда вышла замуж, придумывать другие миры стало некогда. Да и незачем: жизнь и так была прекрасна. Потом - просто хороша. Любимый муж, работа, отпуск, поход, театр, работа, дети... Сны стали как у всех: иногда - странные, иногда - тревожные, и почти всегда - не запоминающиеся.
После тяжёлого разговора с генеральным вернулась в пустую квартиру - муж в командировке, дети в лагере. Долго бродила по комнатам, бесцельно переставляя вещи с места на место. Очень уж шеф был уклончив, обещал, что подумает и насчёт должности финансового директор решит завтра. Или на следующей неделе. Но уж никак не позже конца месяца.
Ужинать не стала, прилегла на диване, укрылась пледом с головой. Внезапно вспомнила - как-то там её домик? Закрыла глаза: как же всё запущено. Грязные окна, запылённое покрывало на кровати. Дверь открылась с трудом, пришлось налегать плечом. Вышла на порог и замерла в изумлении: вместо сорняков - цветочный ковёр, две гигантские яблоки у крыльца, а дальше - бесконечная степь. Подпрыгнула от восторга, потянулась губами к блестящему налитым боком яблоку, сорвала, захрустела. Издалека послышались грохот копыт и ржание.
Что она здесь делает, в самый важный день своей жизни? Повела точёной шеей, заржала в ответ и, далеко вынося передние ноги, галопом понеслась догонять табун. Догнала, походя куснула загораживающего путь жеребца за репицу хвоста, и вырвалась вперёд.
Догоняйте, глотайте пыль! Первая вырвалась к озеру, первая увидела неровный строй выстроившихся на берегу претендентов. Все - высокие и стройные. Заплетённые в косы пышные шевелюры, из которых выглядывают остроконечные уши. Напряжённые фигуры, горящие глаза, так и говорящие: выбери меня! Слегка отталкивают друг друга, стараясь выйти вперёд.
Табун замер сзади. И это правильно - принцесса первой выбирает партнёра. Медленно прошлась вдоль ряда двуногих самцов. Ну, кого выбрать? Этого? Нет, суетливый какой-то. Или этого? Надо же, во втором ряду стоит, совсем затолкали.
Пожалуй, да, этот подойдёт. Прошла через первый ряд - ненужные людишки так и метнулись в сторону, положила избраннику голову на плечо, фыркнула в ухо. И получила в ответ невероятный взрыв восторга, восхищения и преклонения. Транслировала в ответ снисходительно: - Ты подходишь. Можешь называть меня Алса. Садись.
Почувствовала непривычную тяжесть на спине, чужое счастье, своё предвкушение. Помчались! Первый раз в жизни - не одна. Ковыльная степь летит под ногами, всё дальше и дальше, к синим горам. А вам, уж извините, что осталось. Я выбрала лучшего.
Алиса проснулась рывком, как от удара. Неловко пошевелилась, как будто привыкая к рукам и ногам. Что это было? Вместо спокойных посадок малины и прополки заросшего сада она стала лошадью? Безумие какое-то. Но как они мчались! Какими волнами расступался перед ними ковыль! Интересно, а что там, в предгорьях? И зачем вообще нужны эти партнёры? Обидно, что рано проснулась. С другой стороны, пора на работу. И пошёл этот генеральный степью. Прямо с утра однозначно и заявит: или место финансового директора, или ловите конский топот, уйду сегодня же.
Алиса Андреевна мечтательно улыбнулась. Надо же, сколько вспомнилось. Интересно, что сталось с её партнёром. Они долго бороздили степи, сражались, открывали проход через горы... Пока не пришла пора обзаводиться потомством. Расставались на осеннем празднике, под грохот барабанов. Зря, наверное, она больше в этот сон не заходила. Тоскливо было - а вдруг там что-то изменилось? Или партнёру её помощь нужна?
А ведь был ещё тот пустынный остров в бескрайнем океане, на котором она выращивала сосны и эвкалипты. А потом туда приплыли на длинных пирогах смешные туземцы, чем-то похожие на огромных бесхвостых кошек, и провозгласили Алису богиней. Правда, потом выяснилось, что хвостики у них были, только очень маленькие. И на её статуе тоже изваяли маленький хвостик. Или хвост у неё действительно тогда был?
Так, спать, кажется, уже поздно. Ну, подремала, и ладно. А вот для операции сказку выбрать придётся. Наркоз - ведь тоже сон. И уж если умирать - так лучше в любимом мире. Вдруг удастся там остаться навсегда? Так, степь или остров?
Пока везли на каталке, никак не могла определиться. И только когда начала по команде медленно считать, решила: остров, хоть искупаюсь в море напоследок.
Очнувшись, увидела над собой белый потолок. С удивлением подумала: - Надо же, выжила. Что это, реанимация? Обидно, у моря было так хорошо. Ну, не последний раз умираем, будет ещё шанс. А то и получше мир придумается.
Подняла слабую руку, с трудом протёрла глаза. Попыталась поэнергичнее пошевелить пальцами - и чуть не вскрикнула. Рука была не её. И вообще не очень человеческая. Неживая, как у манекена. Или трупа.
Алиса попыталась сесть - получилось без труда. Огляделась. Огромный зал, она - на каком-то возвышении, в самом центре, внизу полукругом - кресла. В них восседают десятка полтора мужчин и женщин. Таращатся на неё и переговариваются, как будто обсуждают.
Почему-то это беззастенчивое разглядывание возмутило. До такой степени, что и изумление, и страх пропали. Алиса чуть прикрылась простынёй и решительно заявила: - Полюбовались, и хватит. Извольте объяснить мне, что здесь происходит. Это очередной сон, или я умерла, или что?
Поднялся невысокий толстенький мужичок в идиотской тунике. Поклонился, прижимая пухлую ладошку к груди: - Простите нас, драгоценная. Мы просто радуемся, что нашего полку демиургов и богов прибыло.
- Демиургов?
- О, пока нет. Пока вы, великолепная, лишь богиня. В двух мирах, которые создали. В степном и кошачьем, на том замечательном острове. Должен заметить, что вашим подопечным там тесновато стало, не мешало бы ещё островов добавить. Но это так, с слову. Ваши миры - вам и решать. А демиурги - это не меньше пяти миров. Другие права, другие обязанности. Так что, прекраснейшая...
- Прекраснейшая? Издеваетесь? - Алиса подняла руку, отливающую пластмассовым глянцем. - Я даже боюсь предположить, как моё лицо выглядит.
- Сейчас - никак. А будет - как вы пожелаете.
Алиса скептически хмыкнула, не смущаясь, откинула простыню, кое-как сползла с постамента и подошла к большому, в половину стены, зеркалу. Увидела пародию на обычный витринный манекен, без лица, волос и каких-либо половых признаков. Злобно оглянулась на заинтересованно наблюдающей за ней ареопаг, зажмурилась.
Через мгновение от зеркала отошла высокая синеглазая красавица с копной золотых волос, ниспадающих до пят. Вернее, попыталась отойти. Запуталась в обвивших колени волосах, чуть не упала. Шевельнула рукой, укоротила волосы до колен, потом - до лопаток. Заплела в косу, перекинула через плечо. Заодно и грудь уменьшила до разумного и достаточного третьего размера. Окуталась облаком синего шёлка, принявшего вид вечернего платья - видела она такое на модном показе. Подошла к свободному креслу, уселась, расправила складки: - А теперь поговорим. Я умерла? Там?
Ответил всё тот же коротышка: - Пока нет, в коме лежите. Но вот-вот умрёте. Десять-двадцать минут роли не играют. Вы уже с нами. Так что забудьте...
Алиса усмехнулась и включила свой, забытый за годы пенсии, финансово-директорский тон: - Забыть? Даже не подумаю. У меня дома масса незаконченных дел осталась. Так что лошадью бегать недосуг, и мяукать некогда. Поэтому сейчас быстро возвращаете меня обратно. В живом и здоровом состоянии.
- Но это невозможно...
- Невозможно? Сомневаюсь. Если я не ошибаюсь, именно вы - демиург нашего мира? И утверждаете, что не сможете...
Толстячок недовольно поморщился: - Смогу. Я могу всё. Просто пытаюсь объяснить, что отказываться неразумно. И миры свои оставлять без присмотра. Что они там натворят...
- Тот-то у нас с вашим присмотром так всё хорошо идёт... Ну, с этим потом будем разбираться. Так что я и не отказываюсь. А просто откладываю. Лет на десять. Вот восьмидесятилетие в добром здравии отпраздную, проблемы домашние решу, и к вам. А тем временем ещё пяток миров создам. Вот тогда на равных, как демиург с демиургом, и поговорим о том, что вы, голубчик, из нашего мира сделали. Так что поосторожнее пока.
Алиса поднялась, царственно оглядела присутствующих, взмахнула рукой, насмешливо улыбнулась резко погрустневшему коллеге, и исчезла.
В реанимации хрупкая старушка открыла глаза, с удовлетворением посмотрела на потолок с пятном недавней протечки, довольно энергично пошевелила пальцами, потом рукой. И прошептала запёкшимися губами: - Демиург, говоришь? Ну-ну.
Облизала губы, и уже громко и отчётливо спросила: - Кто-нибудь заметил, что я в себя пришла? Или не на приборы смотрим, а в айфоны? Воды принесите. Пожалуйста. Мне выздоравливать нужно срочно. Дел много.