Павел нехотя открыл глаза. Ему очень хотелось спать, понежиться в теплой и мягкой кровати. Однако громкая музыка и запах маминых пирогов медленно, но верно отбивал сон. Он встал, потянувшись, отправился в ванную, по пути разглядывая в большом напольном зеркале свою юную высокую мускулистую фигуру. В его мыслях проносились образы девчонок, томно разглядывавших его на городском речном пляже, любовавшихся его светлыми кудрями, голубыми глазами и упругими мышцами. Он себе нравился.
- Паш, сынок, не опоздай. Я ведь еле уговорила дядю Ивана похлопотать за тебя.
- Ма, да все нормально, не опоздаю я.
- Ой смотри, вернешься без работы, выгоню тебя, оболтуса.
- Ладно-ладно - Павел засмеялся, обнажив белые ровные крепкие зубы, - да устроюсь я сегодня, не переживай. Побежал я!
Пулей выскочив в дверь, юноша загрохотал по лестничному маршу. Они с матерью жили в обыкновенной панельной многоэтажке на первом этаже. На улице была весна. Майское теплое солнце нежно грело соскучившихся по его лучам прохожих. Молодые мамы с колясками неторопливо и размеренно гуляли по тротуарам . Павлу, еще недавно школьнику, а теперь восемнадцатилетнему парню, невероятно хотелось присоединиться к группе мальчишек, явно прогуливавших школу. Но он не мог. И не только из-за разницы в возрасте. Его ждал завод, работа.
Отец Пашин умер давно, 7 лет назад, от сердечного приступа. Мать одна растила сына. Зинаида Матвеевна была терпеливой и трудолюбивой женщиной, сколько себя помнила, но как только чадо вошло в совершеннолетие, терпение немного изменило ей, и она не упускала любой возможности устроить Павла на работу. Помог брат ее, Иван, который работал электромонтажником на приборостроительном заводе. Поговорил с начальством, велел племяннику приходить в назначенный срок без опозданий.
В здании проходной располагались некоторые из заводских контор. В их числе и отдел кадров. Длинная очередь стояла в единственное маленькое окошко. Из него периодически доносился нервный полувизжащий голос работницы отдела:
- Чего ты принес?! Где подпись бухгалтера?! Почему в 101-м кабинете не был?! Где печать?! Господи, как вы все меня бесите!
Смиренно склоненные головы соискателей печально кивали на каждое ее слово, чтобы потом появиться из окошка с грустным потерянным взглядом, уступая очередь другой уже заранее испуганной голове.
Дошла очередь и до Павла. Смело просунув голову в окошко, он с наивным видом уставился на работницу.
- И?! - произнесла дама.
- Что "и"? - ответил юноша.
- Чего ты уставился, я спрашиваю, - медленно, по нарастающей голос женщины переходил на визг, - чего ты пришел сюда?
- На работу.
- Молодец, иди работай!
- Куда?
- Да ты издеваешься, что ли?! - терпение барышни лопалось на глазах, - Куда ты устраиваешься, бестолочь? Господи, сдохну с вами!
Павлу стало обидно. Юношеский импульсивный нрав нервными волнами заливающей лицо краской, давал о себе знать. Однако он взял себя в руки. Да и постеснялся толпу чужаков, напиравших сзади в порядке очереди.
- В энергоцех я, вам сказать были должны...
- Фамилия? - уже спокойнее спросила сотрудница.
- Степнов Павел.
- На вот, Степнов Павел, - на оконном столике перед ним появилась какая-то бумажка - иди в бюро пропусков. Выпишут временный пропуск, пойдешь в цех, напишешь заявление у начальника, придешь сюда.
- Заявление о приеме на работу?!
- Нет, бл..ть! На увольнение! Как вы меня замучили!!
Пройдя все нужные инстанции, заполнив бумаги и не раз отматюгав про себя сотрудников различных заводских контор и кабинетов, Павел усталый возвращался домой. Последний вечер безработного человека не радовал. Хотелось есть, спать и хоть ненадолго забыть о том, что с завтрашнего дня начнется новая скучная трудовая жизнь. Мать же, напротив, все жужжала и жужжала, как докучливая муха, кормила сына и, казалось, была на седьмом небе от счастья.
Наступил новый день. Яркое утреннее солнце красило в желтый оттенок заводские корпуса, делая их не такими серыми, как обычно. Молодая весенняя трава на газонах светло-зеленым ковром украшала пространства между асфальтированными дорожками. Всюду ходили люди, кто-то в рабочей спецодежде, кто-то в деловом костюме. Но не смотря на разницу в одеяниях, выражение лица у всех было одинаковое - утомленно-важное, будто каждый из них постоянно решал в уме сверхважную задачу.
Коллектив встретил новоиспеченного работника весело и шумно. Интересовались кто, откуда, почему именно к ним. Когда узнали, что он племянник дяди Ивана, вопросов поубавилось, как и интереса к Павловой персоне. Но рано ему было расслабляться...
- Паш, у тебя образование какое? - спросил невысокий рыжий парень по имени Стас, вечный шутник и пройдоха, любимец всего электромонтажного участка и с сегодняшняго дня коллега и напарник Павла.
- А что?
- Да не, так просто.
- Ну, школа у меня, 11 классов. Хотел в профучилище, мать работать заставила.
- Ясно. Так из-под работы тоже можно на вечерний курс. Вот приработаешься малость, а там и устроишься.
- То же верно, надо матери сказать.
- Слушай, Паш, ты уже знаешь, где у нас в цехе подстанция, - Стас прищурил глаз и сморщился. Было непонятно: то ли сдерживает смех, то ли хочет в туалет, - иди сходи туда, там один старикашка дежурит. Е б е нтий Иванович зовут. Спроси у него ведро фазы, а то нам лампочки менять, без фазы не засветить.
- Странное имя какое, на мат похоже. Ты разыгрываешь меня?!
-Да нет. У него имя старинное просто, родители верующие были. Ну знаешь там, Викентий, например. А у него вот такое. Иди давай, работать надо!
Павел пошел на подстанцию. В небольшой дежурке, она же мастерская, сидел старичок. Седые волосы его были немного длиннее обычных. С зачесанными назад он немного походил на попа.
- Тебе чего? - спросил старик.
- Мне это, фазы немного, - ответил юноша, протягивая ведро.
- Чего-о?! Фазы?! Ну этого добра у нас навалом. Тебе какую?
- Всмысле? Мне Стас ничего не сказал про это.
- Стас! А, это тебе тогда красную.
Старик указал на три широкие толстые металлические полосы, выкрашенные в три разных цвета, идущие из стены подстанции к большому черному рубильнику. Глаза его заискрились, в уголках выступили слезы. Громкий старческий смех перемежался с кашлем. Казалось, еще немного, и он захлебнется своей же мокротой.
- Да вы меня разыграли со Стасом, Е б е нтий Иванович! - наивно, почти по-детски воскликнул Павел и тут же испугался резкой смены выражения стариковского лица.
- Кто-о?! Как ты меня назвал?! А ну пошел отсюда, придурок! Какой я тебе Е б е нтий, сучонок! И Стасу скажи, я ему рожу-то почищу, черту поганому!
Павел мигом выбежал из дежурки. У порога, согнувшись пополам, ржал Стас. Отправив нового помощника на подстанцию, он, немного погодя, сам пошел за ним, чтобы подслушать разговор из-за двери. Павлу хотелось ударить его, сильно и больно. Но смех напарника был так заразителен, что он быстро справился со злостью и даже сам стал улыбаться, вспоминая выпученные глаза Иваныча.
- Не сердись, Паш, - откашлявшись, сказал Стас, - мы всех новеньких разыгрываем как-нибудь. Тебя вот решили к Иванычу отправить. Мужикам расскажу - оборжутся!
Их разговор оборвали. Один из их коллег, увидев их, направился к ним. Было видно, что он их разыскивал.
- Павел, Стас, зайдите к мастеру, он меня прислал вас найти и сказать. Что-то смурной он какой-то. Натворили чего?
- Нет вроде, - Стас почесал затылок, - ладно, сейчас идем. Пошли, Пашка, узнаем, чего ему надо.
Мастер, Сергей Павлович, был человеком полноватым, с постоянно серьезным выражением лица. Однако все его уважали, отмечая справедливость и доброту характера. Даже когда он ругался, у рабочих было ощущение, что их не ругают, а по-отечески отчитывают за проказы. Войдя в кабинет Сергея Павловича, напарники уже не выглядели беззаботными шутниками. С лицами, выражающими смиренную покорность и недоумение по поводу вызова, они приготовились слушать. Взгляд мастер не предвещал ни чего хорошего.
- Вы чего сделали, а?! Почему мне Иваныч звонит и жалуется на вас?! Ветеран войны, ветеран труда, а вы с ним, как с мальчиком, играть! Ладно Стас, но ты-то, Павел, как не стыдно?! Матом старого человека! Какой он тебе Е б е нтий?!
Сергей Павлович сделал усилие не улыбнуться. Не хорошо было показывать подчиненным, что и ему смешно от того, что учудили эти два юмориста со старым работягой. Он видел, что Павлу стыдно за себя, на Стаса же почти не глядел - давно привык к его проделкам и иногда даже скучал, если тот долго чего-нибудь не отчебучивал.
- Значит так! Хватит вам двоим вместе дурака валять. Только испортишь мне новичка. Стас, возвращаешься к Степану. А ты, мой юный друг, поедешь завтра на турбазу. Там двое наших электроплиты на кухне ремонтируют перед сезоном. Просят еще помощника, не успевают. Работники опытные, многому научат. Будешь на подхвате у них, смотри и запоминай все. Поедешь завтра с Василием, одним из них, он за проводом вернулся, у них кончился. Туда рейсовый ходит. Встретитесь у проходной в 7 часов. Смотри, не проспи! Все, идите с глаз моих!..
Напарники вышли из кабинета.
- Повезло тебе, Пашка, там рай, а не место. И кормят на убой, если поварихам понравишься, - Стас подмигнул, -ну ладно, пойду я работать. Вон Василий идет, иди к нему, он тебе расскажет все.
Положив руки в карманы и насвистывая мелодию какой-то популярной песенки, бывший напарник исчез в просторах цеха.
Завод помогал базе отдыха "Красный Восход" рабочими и материальной частью. У них была договоренность, по которой цена за путевки шла с неплохой скидкой для сотрудников предприятия. Турбаза располагалась недалеко от города, в живописном уголке возле тихой небольшой речушки. Березовая роща упиралась в нее с одного края, смешанный лес - с другого. Спустившись же к речке, отдыхающие попадали в зеленый плен росшего по берегам кустарника, сквозь который было проложено несколько мостков, выходивших к деревянным площадкам со спусками в воду, поставленным для удобства купающихся. К турбазе от шоссе вела асфальтированная дорога, узкая и разбитая. После того как турист покидал салон рейсового автобуса на остановке с вывеской "Турбаза", уже через 10 минут он достигал своей цели. Автобусы ходили мимо этой остановки почти каждый день по нескольку раз. Иными словами, добраться до "Красного Восхода" было не трудно.
Василий с новым помощником, по приезде сразу же пошли в столовую. Покормив Павла и перекинувшись с поварихами сальными шуточками, новый напарник повел его к Ивану Петровичу, пожилому работнику старшему в их новообразовавшейся тройке. Павел с интересом рассматривал обоих коллег. Один был седой, морщинистый, с носом картошкой и маленькими глазками, лет 55 - 60, другой являл его точную копию, только на 25 лет моложе. Как потом выяснилось, в этом не было ничего удивительного - это были отец и сын.
После краткого знакомства и введения в курс дела молодого пополнения, устроив нового товарища на постой в одном из корпусов рядом со своими комнатами, троица отправилась на кухню. Большие электрические плиты после зимней консервации требовалось привести в порядок. Да и вообще кухонное оборудование было очень старым, с гнилыми проводами, потрескавшейся изоляцией, требовавшей полной замены.
Работы было много. Вечером, усталые и разморенные плотным ужином, а двое старших и припрятанной чекушечкой водки, работники сели покурить. Павел не курил, но дым не мешал ему. Он наслаждался чудным лесным воздухом, красивыми видами, забавными историями и воспоминаниями из жизни электромонтажников, которые одни за другими сыпались из Петровича и Василия:
- А помнишь Родионыча, Вась, дежурного с подстанции, того, что перед Иванычем работал? - обратился бригадир к сыну.
- Конечно! Как не помнить! Пиротехник, мать его! Никогда не забуду, как он отсутствие напряжения проверял! Бать, расскажи ты!
- Короче, - начал Петрович, - вызвали нас в выходной, в силовом шкафу пинцеты менять. Всего делов-то - подгоревшие снять, новые поставить. Говорим Родионычу, давай, мол, отключай фидер, шкаф обесточивай. Ну он пошел, рубильник дёрнул. "Работайте", - говорит. Я ему: "Ты нас как положено допусти: проверь индикатором, тыльной стороной ладони коснись". А он... - Петрович начинал захлебываться смехом, - ...он взял пруток, катанку, да и брось ее на ножи то! Ха-ха-ха! Как в шкафу рванет! Все врассыпную, кто куда! Меня ослепило чуток, ближе всех стоял! Хорошо хоть, он ее бросил, а не коснулся! И его бы хренонуло, будь здоров! Вот так вот, вышли на пару часов, а ушли под вечер. Весь день шкаф на новый меняли, да кабель еще.
Всех троих сотрясал громкий хохот. Павел держался за живот, немного подскуливал.
- А еще помню, - перехватил эстафету Василий, - когда Родионыч дежурным не был, а с нами работал, отправили его в один цех стенку кирпичную под кабель проштрабить. Взял он зубило, молоток и пошел. А с собой еще и пол-литра прихватил! Начинал стоя, как путёвый. Мастер приходит, а он пьяный на полу лежит и штробу у плинтуса долбит. Работа на первом месте, что ты!
Гомерический смех не давал рассказчикам и слушателю передышки. Вечерний охлаждающийся воздух делал его звук громче, наполняя им всю округу.
Внезапно Павла охватило непонятное чувство. Так бывает, когда что-то должно случиться. Какая-то неожиданность или событие, словом, нечто вроде предчувствия. Его взгляд приковал угол соседнего корпуса. Сам не зная почему, он уставился на дорожку, которая заворачивала за этот угол. До его уха донесся приятный переливчатый девичий смех. Вдруг из-за угла в сгущающихся сумерках появились две хохочущие фигурки. Одна из них была полновата, что, впрочем, совсем не портило ее, с курносым носиком и маленькими бегающими круглыми глазками. Другая, напротив, стройная и подтянутая девушка с вьющимися черными волосами, голубыми глазами, светлой кожей и белоснежной улыбкой. Обе были на вид лет 20, среднего роста, что делало полненькую немного больше, чем она была на самом деле.
Увидев троих мужчин, явно и не прикрыто, с разинутыми ртами пялившихся на них, причем те, что помоложе, любовались на стройненькую, девушки сделали серьезные лица. Поравнявшись с ними, полненькая гордо задрала нос, вторая же, изображая великосветскую даму, медленно и томно устремила взгляд на поднимающуюся из-за деревьев луну.
- Какой приятный вечер, вы не находите? - сказала стройная, обращаясь к подруге.
- О да, милочка! - ответствовала другая, и обе залились громким смехом. Сменив степенную походку на бег, они скрылись за корпусом, в котором жил персонал турбазовского пищевого блока.
- Вот козы, - с усмешкой, по-отечески ласково произнес Петрович, - хохочут еще! Встречайте -практикантки к поварихам приехали из техникума. Денисовна говорила вчерась.
- Да уж, гарны дивчины!- восхитился Василий.
- Сиди уж! Дивчины! - засмеялся отец. - Скажу вот твоей-то, она из тебя самого дивчину сделает!
Они оба, посмеявшись еще немного, поднялись с лавки. Уже темнело, пора было спать. Павел сидел как прикованный.
- Ты идешь? - обратился Василий к Павлу. - Чего застыл-то?
- Иван Петрович, Вася, можно я еще посижу чуток, вечер хороший, красиво тут.
- Бать, эка его зацепили девки-то! - Василий выдал короткий смешок. Усталость, накопившаяся за день, и несколько рюмок водки клонили его ко сну.
- Да пусть посидит, помечтает. Дело-то молодое. Только не засиживайся, встаем рано, сам знаешь. Нужно кухню к сроку успеть, - и они оба через 10 секунд исчезли в дверном проеме своего корпуса.
Павел остался один. Воспоминания о той стройной девчонке, неведомо с чего, пробуждали в нем что-то теплое, приятное. Сгустившаяся темнота, казалось, обволакивала его чем-то мягким, словно плед, и майский теплый ветерок, лаская его волосы на голове, будто бы говорил: "Не бойся - иди!". Юноша встал. Внутри вдруг все засопротивлялось, но ноги сами понесли его к соседнему зданию.
Подойдя к углу, он робко заглянул за него. Все было тихо. В окнах свет не горел. Вздохнув с облегчением, Павел уже было собрался уйти, как неожиданно дверь корпуса открылась и стройный силуэт быстро, но тихо проскользнул на крыльцо, через пару секунд оказавшись на неподалеку стоявших качелях с двумя сидениями на цепях.
Юный следопыт встал как вкопанный. Прижался к углу, притаился. Силуэт тихо качался, негромко напевая какую-то песенку. С минуту поборовшись с собой, Павел решился.
- Привет! - раздалось из темноты. Девушка вскрикнула. Он явно напугал её. - Не бойся, это я, Павел!
- Какой еще Павел?! - голос девушки звучал строго. Павел оробел еще больше.
- Ну, это... мы тут сидели с мужиками, вы мимо шли, смеялись...
- А, это ты, блондинчик. Ты чего тут подглядываешь?
- Да я не подглядываю, я просто гулял... Тебя как зовут?
Вопрос был неожиданным, хоть и закономерным. "В конце концов, я-то свое сказал", - думал Павел. Робость потихоньку покидала его.
- Ишь ты, какой прыткий, познакомиться хочешь? - девушка хихикнула - Даша меня зовут. А ты кто, откуда?
Было видно, что паренек заинтересовал девушку. Голос ее стал мягче, взгляд ласковее - по крайней мере, так показалось Павлу. Завязался разговор. Юноша рассказал о себе, о заводе. Как устроился и попал сюда, на турбазу. Рассказал и о Стасе и его шутке над старым Иванычем. Даша смеялась, и Павлу казалось, что он вот так всю жизнь готов просидеть на этих качелях, утопая в её глазах, смехе и ответных шуточках.
Когда же он уже хотел спросить и про нее, оконная рама первого этажа корпуса внезапно открылась, издав резкий противный звук несмазанных петлей. Большая голова Денисовны, укутанная в платок, скрывавший ночные бигуди, высунулась в окне и негромко, но очень строго издала звук: "Дашка, зараза, быстро спать! Сколько можно вас слушать?! И бу-бу-бу, и бу-бу-бу!.."
Голова исчезла.
- Мне пора, Паша. Сам видишь, попадет мне завтра, - с улыбкой, спокойно сказала Даша.
- Даш? Слушай, я-то про себя рассказал, а ты нет. Давай завтра встретимся вечером после работы, погуляем?
- Ухажер! - девушка беззвучно засмеялась. - Не знаю, может быть. Давай до завтра доживем. Спать и вправду охота.
Даша зевнула и сладко потянулась, вытягивая вверх руки. Павел невольно скользнул по её фигуре. Небольшие упругие девичьи груди, всколыхнули в нем сладкое смутное чувство чего-то невероятно приятного.
- Куда смотришь?! - выпалила юная прелестница и с хитрым смешком устремилась к корпусной двери, в мгновение ока исчезнув в темноте проема.
Засыпал Павел долго. Сладостные воспоминания измучили его только под утро. Новый трудовой день не пугал - не успев еще начать его, он уже думал о вечере.
Все утро Василий подтрунивал над товарищем. Вид засыпающего на ходу Павла смешил его. Он просто не мог сдерживаться, постоянно отпуская едкие шуточки, вводя юношу в состояние раздражения. Но это еще больше смешило, и не только коллегу, но и персонал кухни. Старший, однако, был недоволен. Не говоря об этом прямо, Петрович всем видом и постоянным ворчанием показывал, насколько не нравятся ему сонные, медленные движения нового работника. Павлу же больше всего не нравилось то, что Даша была свидетелем всего этого "рабочего процесса". Несколько раз она проходила мимо рабочих, и, как назло, в то же время Василий вворачивал очередную шутливую фразу:
- Тебе зачем, Вась? - с улыбкой отвечала повариха.
- Да вон Пашке в глаза вставлю!
Хохот оглашал кухню, и даже недовольный Петрович улыбался уголком рта. Даша смотрела на Павла полными смеха глазами. Ее красивые губы расплывались в улыбке, обнажая не менее красивые ровные зубы. Но было что-то еще в ее взгляде, что-то ласковое и нежное, отчего Павел смотрел на нее, как завороженный. Один раз засмотревшись, он чуть не ударился о плиту, споткнувшись о ногу, распластавшегося перед ней Василия.
- Поднимите мне веки! - тут же отреагировал напарник, процитировав увиденный когда-то в кинотеатре фильм "Вий".
Вечером Павел просто пылал от счастья, когда Иван Петрович объявил о конце работы. Они сели ужинать, усталые и тихие. Неожиданно вместо Денисовны подавать на стол пришла Настя, та самая полная девушка, Дашина подруга. Двое старших, увидев ее, немного приосанились, заулыбались, и казалось, будто не было уже долгого трудового дня. Пышная Настина грудь, немного обнажавшаяся при наклоне, когда она протирала стол, приковывала взгляды работяг.
- Паша, иди помоги мне еду принести, а то вас много, а я одна, - сказала Настя, - Бери поднос, будешь на стол приносить.
- Может, и мне подсобить? - скабрезничал Василий, - Ему одному с такой кралей не справиться!
Настя обожгла его презрительным взглядом.
- Молчи, дурень! Не наболтался за день?! - лениво отчитал сына Петрович.
Павел отправился вслед за девушкой на кухню. Положив еду на тарелки, помощница вдруг очень близко подошла к юноше и заговорщическим тоном прошептала: "Дашка просила передать: как поужинаешь, приходи к воротам, она ждать будет...". И как ни в чем не бывало, но с широкой улыбкой вновь занялась едой.
Ужин был проглочен со скоростью метеора. Отпросившись у Петровича, Павел пулей оказался у ворот турбазы. Даши не было. Чуть расстроенный и озадаченный, с мыслью: "Подшутила!" - он хотел уже было уйти, как почувствовал на лице нежное прикосновение Дашиных ладоней, закрывающих его глаза. Теплое дуновение от дыхания девушки и шелковистость ее кожи, которую он ощутил, убирая ее руки со своего лица, заставили юношу почувствовать пробирающий до мурашек трепет.
- Привет! Ты быстро! - Даша хитро улыбалась.
- Да что там.. Поел и пришел, - Павел немного смутился, - Ну что, пойдем?
Они вышли за ворота турбазы и, пройдя немного по дороге, свернули к березовой роще. Солнце уже начинало свой поворот к сумеркам, хотя и было еще достаточно высоко. Птицы спорили меж собой, перелетая с ветки на ветку, испуганные человеческим присутствием. Весенний светло-изумрудный цвет разнотравья, смешанный, казалось, со всеми красками, покрывал небольшую полянку перед березняком . Былые с черными мазками стволы сливались в единое пространство, захватывающее в плен.
На краю полянки, у небольшого молодого деревца, пара присела. Павлу было неловко. Близость Дашиной коленки, почти касающейся его ноги, ее молочное дыхание и прищур со смешинкой, когда она смотрела на него, немного смущали паренька. Набравшись смелости, он спросил:
- А как подружку зовут твою?
- А что? Понравилась?! - девушка улыбнулась.
- Нет, с чего ты взяла?
- Ты так смотрел на нее, когда мы мимо вас проходили.
- Вот еще! Я на тебя смотрел... - смущенно пробубнил Павел.