Филяюшкин Андрей Александрович : другие произведения.

Норманны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
   Часть первая
  
   Серый замок одиноко возвышался над холмом, словно скала, придавая нелепый вид пустому каменистому, покрытому травой, береговому ландшафту. Высокий четырехугольный донжон вырастал из окружавших его толстых стен с массивными круглыми башнями, преграждавшими путь любому, кто захотел бы приблизиться к нему. Снаружи казалось, что замок был безлюден, однако внутри него кипела жизнь. По двору то и дело пробегала какая-нибудь служанка с корзинкой овощей. Старая прачка таскала узлы с бельем. Точильщик скрипел старой деревянной педалью, вращавшей точило, а из конюшни изредка доносились негромкие ржания графских лошадей. По двору и стенам неспешно прохаживалась стража, иной раз споря о чем-то или смеясь.
  
  - Похоже, выглянуло солнце, отец, - сказал Рогир, единственный сын графа Эдварда. Это был крупный сбитый высокий молодой человек, двадцати пяти лет. Его светлые волосы, спускавшиеся до плеч, оттеняли высокий, не по годам морщинистый лоб и большие светло-зеленые глаза. Отец же Рогира, напротив, был небольшого роста, плешив и худосочен, из-за чего многие сомневались в их родстве.
  
  - И не говори, сын! - воскликнул граф - Как только я решил отменить охоту из-за дождя - погляди! Оно вышло!
  
  - Не переживай - это не надолго, - Рогир обнажил в улыбке жёлтые зубы, - я видел старуху-прачку, в спешке снимавшую белье. Простолюдины лучше нас знают приметы. Сегодня будет дождь, вот увидишь!
  
  - Ну, что ж! Может, ты и прав, сынок. А где твоя мать? И скоро уже подадут обед?
  
  - Я сейчас их потороплю. Давайте лучше уйдем в залу. Ветер слишком холодный.
  
  Они оба покинули большой массивный балкон, войдя в просторное помещение с высокими сводчатыми потолками, стены которого были увешаны коврами, шкурами волков, медведей, оленьими рогами. У дальней стены стоял графский трон, служивший также обыкновенным стулом во время пиршеств и простых обедов. Деревянный стол, украшенный белой скатертью, и лавки уже были выставлены. На стене, противоположной балкону, на огромной медвежьей шкуре висели щиты и мечи, среди которых выделялся один: с золотой рукоятью необыкновенно тонкой красивой работы.
  
  - Томас! - крикнул Рогир. Через несколько секунд в зале появился слуга. Томас был личным слугой графа Эдварда, хотя вся графская семья использовала его по мелким поручениям. Это был девятнадцатилетний юноша. Чёрные волосы, прямой небольшой нос и голубые глаза заставляли всех девушек и молодок замка вздыхать, глядя на него.
  
  - Обед подают, мой господин - немного важно, но очень учтиво сказал Томас. - Госпожа Тереза скоро будет. Служанка оповестила только что.
  
  Юноша сделал поклон.
  
  - Хорошо. Скажи, чтобы принесли вина, - проскрипел граф.
  
  Вскоре в залу вошла женщина. В ней не было ничего необычного. Слегка полновата, с красными щеками и пухлыми губами, однако все еще довольно привлекательна. Одетая в белую льняную камизу, покрытую сверху зеленой коттой, она будто порхала, что свидетельствовало о её не растерянной энергии, несмотря на немолодые годы.
  
  Обед, как всегда, был небогат. Граф не был скуп, но его не слишком обширные земли не позволяли закатывать пиры и застолья. Потому вкушали скромно и обычно втроём. Гости бывали редко. Тому способствовало значительное удаление графского замка от других. На столе, если не было охоты, был жареный поросенок с овощами либо тушеное мясо гуся с фруктами. Иногда подавали форель, выловленную из специально вырытого замкового пруда.
  
  Ели обычно молча, но после пары чаш вина старый граф начинал свои нудные рассказы о былых походах и славных охотах. Хотя это всем порядком надоело, никто его не прерывал. Напротив, сын и супруга делали вид, что им интересно, каждый между тем думая о своем.
  
  Обед был поздним. Густые осенние сумерки накрыли замок, когда графская семья вышла из-за стола, и каждый направился в свои покои. Управившись с распоряжениями по уборке залы, Томас возвращался к себе. Его маленькая клетушка располагалась напротив покоев графа Эдварда, и он спешил, так как знал, что может понадобиться своему господину. Проходя мимо комнаты Терезы, юноша вздрогнул от неожиданно открывшейся двери и остановился. В проеме стояла графиня. Молча, жестом и жестким взглядом она указала внутрь спальни - приказ войти. Нерешительно, явно колеблясь, юноша вошел в покои графини.
  
  - Чего ты испугался, Томас? - спокойно, с улыбкой спросила Тереза.
  
  - Ничего... Просто неожиданно. Я к вашим услугам, госпожа.
  
  - Томас, - продолжила графиня, - я знаю, что в детстве ты воспитывался в монастыре. И, насколько мне известно, обучен родной и латинской грамотам, не так ли?
  
  - Да, госпожа.
  
  - Я хочу попросить тебя об одной услуге. Но могу ли я довериться тебе?..
  
  Тереза хитро улыбнулась и посмотрела в глаза юноше. Она знала Томаса с детства: граф Эдвард привез мальчика, возвращаясь из столицы от короля, куда был призван на охоту в честь дня рождения Его Величества. Преследуя зверя и заблудившись в лесу, граф Эдвард набрел на небольшой монастырь. Попросив монахов напиться воды, он увидел маленький грязный комок, из которого торчали два больших голубых глаза. Комок этот выглядывал из-за колодца с любопытством и одновременно спокойно и смело. Что-то ёкнуло у графа внутри: у него подрастал четырнадцатилетний сын, и чувство отцовства было в расцвете. Вернувшись и чем-то угодив королю, он испросил Его Высочайшей милости забрать Томаса к себе. Графиня приняла мальчика, как родного, но воспитывали его не как Рогира. Держались с ним строго, однако их любовь к нему не укрылась от чуткой души юноши. Он отвечал им тем же и был весьма предан. Потому Тереза знала - любую тайну можно доверить этому юному тихому слуге.
  
  - Все что угодно, госпожа! - решительно, но негромко воскликнул Томас.
  
  - Подойди к столу, - сказала графиня . Юноша повиновался. На столе лежала большая рукописная книга в кожаном переплете. Красиво и тонко нарисованные изображения с превосходно выполненной каллиграфией заставили его залюбоваться.
  
  - Тебе нравится, Томас? - Тереза заметила восхищенный взгляд юного слуги - Вот и мне невероятно любопытно, о чем тут написано. Я хочу, чтобы ты научил меня читать на латыни!..
  
  Это была довольно неожиданная просьба. "Зачем?!" - спрашивал он себя.
  
  - Но это должно быть нашей тайной, - продолжила Тереза - Я думаю, тебе не нужно объяснять, что может быть с тобой, если проболтаешься. А сейчас иди - я хочу отдохнуть. Будь осторожен. Тебя никто не должен видеть. Начнем завтра вечером, после того как мой муж уснет. Я сама приготовлю всё, что нужно. Иди...
  
  Томас молча поклонился госпоже и осторожно прислушался. Затем приоткрыл дверь, но, прежде чем выйти, нечаянно кинул взгляд на маленький стульчик у выхода. На нем лежал клочок пергамента, испещрённый какими-то латинскими надписями. Он узнал этот почерк. Но, не подав виду, скрылся в темноте проёма.
  
  
  Служанка графини Терезы Лина - молодая семнадцатилетняя девушка, с красивыми русыми волосами и стройной фигурой - шла из кухни, направляясь в покои госпожи. Хорошее настроение, приправленное первой влюбленностью, осеняло ее милое личико, и эту эйфорию, казалось, ничто не может испортить. Подходя к повороту коридора, Лина услышала хорошо знакомый ей звук открывающейся господской двери. Девичье любопытство заставило её прильнуть к стене и осторожно выглянуть из-за угла. Увиденное смутило девушку: из спальни графини осторожно, словно скрываясь, выходил Томас - тот юноша, в которого она была влюблена! Краска гнева и обиды залила лицо служанки. Вжавшись в холодную стену, она стала ждать.
  
  Ничего не подозревающий Томас, едва завернув за угол коридора почувствовал жгучую пощёчину и увидел испепеляющий взгляд любимых, мечущих молнии глаз.
  
  - Что ты там де... - вскричала было Лина, но не успела - Томас зажал ей рот.
  
  - Тише ты, дурочка! Нас услышат!
  
  - Что ты там делал, Томас?! - вновь прошептала девушка.
  
  - Лина, послушай! Я знаю, как это выглядит. Но ничего страшного нет. Госпожа встретила меня случайно. Я проходил мимо, и она позвала меня кое-что выведать насчет графа. У него через месяц день его святого покровителя. Леди Тереза хочет что-нибудь придумать, чтобы угодить господину, - соврал юноша.
  
  - Прости, прости Томас. Я так тебя люблю! Я тебе верю! - шёпотом воскликнула Лина. Её красивые серые глаза затуманили слёзы.
  
  - Не плачь, милая! Я тоже люблю тебя. Но ты должна хранить всё в секрете. Такова воля госпожи. Если проболтаешься - ты разочаруешь меня.
  
  - Я не болтушка, - гордо ответила служанка, и в тоже мгновение ее лицо приняло испуганное выражение - Я не проболтаюсь, Томас!
  
  Заключив любимую в объятья, юноша поцеловал Лину в лоб, не без удовольствия вдыхая нежный девичий аромат, исходивший от нее.
  
  - Всё, нам пора. Мы можем понадобиться господам, - сказал Томас.
  
  Они не успели отойти друг от друга и пары шагов, как услышали крик - короткий, но пронзительный, словно внезапный дикий испуг поразил кричащего. Застыв на секунду и переглянувшись, парочка ринулась на звук. Вбежав в залу, Томас и Лина остановились как вкопанные - на полу, у стены с оружием, лежал человек. Лужа растекающейся крови дюйм за дюймом покрывала пол, будто стремилась заполнить его полностью. Меч с золотой рукоятью и окровавленным клинком лежал тут же, рядом с телом. Это был Вен - шпион лорда Эдварда. Тут же в залу вбежали и все остальные, кто был поблизости, - граф, Тереза и Рогир.
  
  - Что тут произошло! Кто это сделал?! - воскликнул Эдвард после небольшой паузы.
  
  - Мы знаем не больше тебя, отец, - нервно ответил Рогир. Переведя взгляд на слуг, в свою очередь он спросил:
  
  - Что вы видели?
  
  - То же, что и вы, господин. Я направлялся к себе, когда встретил Лину. В тот же момент мы услышали крик и прибежали сюда, буквально за мгновенье до вас.
  Граф Эдвард подошел к своему трону и обессиленно плюхнулся на него. Тишина нависла над залой. Можно было услышать стуки сердец присутствующих в ней.
  
  - Томас, - спокойно и отчужденно сказал граф, - уберите тело и все здесь вычистите. Охрану удвоить. Мне, леди и Рогиру - по двое стражников у покоев. Разберёмся завтра. Всем до утра приказываю удалиться к себе...
  
  
  
  На следующий день замок был полон слухов. Все ходили с загадочными лицами, будто знали что-то, чего не знали другие. Особенно женщины постоянно перешептывались между собою, но без веселых смешков, как бывало обычно.
  
  Граф хмуро восседал на троне. Рядом, слева, на кресле поменьше сидела Тереза. На таком же кресле, но справа сидел Рогир. Двое стражников с разных сторон охраняли их. Еще двое стояли у двери.
  
  Все внимательно слушали то, о чем говорили Томас и Лина, стоявшие пред господами. Ничего нового рассказать им не пришлось. Они лишь подтвердили то, что говорили и вчера. Лишь Тереза была немного напряжена. Но Томас был предельно аккуратен в словах, беспокойство госпожи было напрасным. Так же и юноша выдохнул с облегчением, когда Лина окончила свой рассказ, - умная девушка не сболтнула лишнего.
  
  Дальнейшие допросы обитателей замка ни к чему не привели: никто ничего не видел и не слышал. Закончили поздно. Уже после ужина граф Эдвард и Рогир сидели в зале за столом одни и пили вино. Тереза ушла к себе, объяснив уход усталостью от напряженного дня. Лишь Томас прислуживал господам, подливая вино и изредка подбрасывая поленья в закопченный, давно не чищеный камин.
  
  - Рогир, сын, что же это всё значит? У меня под боком, чуть не в спальне убивают моего человека! - Эдвард хлюпнул носом. Было видно: его мучило беспокойство, почти страх.
  
  - Я распорядился обыскать весь замок насчет мест, доступных для проникновения. Как доложат, я приму меры, отец, - ответил Рогир.
  
  - Н-е-ет! - воскликнул граф. Его глаза сверкнули пьяным блеском. - Я чувствую, не из-за стен пришла к нам угроза. Она внутри! Она еще здесь!
  Лицо старика приняло таинственное выражение. Он посмотрел на меч, уже отмытый от крови и водружённый на место.
  
  - Почему именно этим мечом? - вновь обратился граф к сыну - Это какой-то знак, не иначе!
  
  - Я тоже думал об этом... - Рогир отхлебнул вина и, поставив чашу на стол, подошел к стене. Сняв меч правой рукой за рукоять и положив клинок одной из плоскостей на левую руку, он прочел надпись, выгравированную неизвестно по чьему велению: "Тьма покроет Остров, окруженный деревянным морем. И будет плач: девы станут женами, мужи и братья окропят их кровью своей. Да не коснется меч сей крови северного человека. Ибо день тот станет последним!"
  
  - О, Рогир! Это старое пророчество. Сказки старух-повивальщиц. К чему ты это?!
  
  - Отец, - загадочно произнес сын - твой шпион, позволь тебе напомнить, был норманном!
  
  - И что?! - все еще непонимающе воскликнул граф.
  
  - Как! "Северный человек" - как в пророчестве на мече! Уж не собирается ли кто к нам в гости из-за моря?!
  
  - Ты меня утомил, Рогир! Как маленький, веришь во всякую чепуху. - Эдвард резко встал и молча вышел из залы. "Че-пу-ху..!" - мысленно передразнив отца и вернув меч на место, сын также отправился в свои покои.
  
  Томас убрал за господами и погасил свечи. Лишь затухающий камин освещал залу, пока сгущающийся полумрак не превратился в почти кромешную тьму.
  
  
  Новый день принес Томасу и остальным обитателям замка неожиданный поворот в загадочном убийстве шпиона. Юный слуга помогал графу одеваться, когда в спальню Эдварда зашел его сын.
  
  - Какая неожиданность! - недовольно и ворчливо воскликнул граф. - Что тебе нужно, Рогир?
  
  - Отец. Я прошу разрешения вновь допросить всех в замке, но уже без лишней болтовни. В конце концов цепи и дыба в подземелье скоро покроются ржавчиной!
  
  Рогир недобро рассмеялся и вопросительно взглянул на отца. Граф ничего не ответил. Знаком дал понять слуге, чтобы тот закончил с одеждой. Морщины на его лбу говорили о тягостном раздумье. После недолгого молчания Эдвард посмотрел на терпеливо ожидавшего ответа сына и спросил как будто равнодушно: "С кого начнешь?"
  
  - А вот с нашей парочки и начну. - Рогир кивнул на Томаса. - Точнее, с Лины.
  
  Взгляд молодого графа был холоден и пронзителен. Слуга невольно отвёл глаза.
  
  - Ну что ж! Томас, позови Лину в главную залу, а ты, сын, оповести стражу, чтобы готовили людей к допросу.
  
  - Уже, отец!
  
  Рогир сделал шаг к двери. Однако слова слуги, внезапно заговорившего, заставили его остановиться.
  
  - Господин, - обратился юноша к графу, - Лина не делала этого.
  
  - Откуда тебе это известно?! - почти вскрикнул младший из господ.
  
  - Погоди, сын! - перебил его Эдвард - Томас! Говори?!
  
  - В тот поздний вечер я возвращался из залы к вам, мой господин, - начал юноша, - но забыл, все ли свечи были погашены. Тогда при возвращении в залу чтобы проверить, мне послышались два голоса. "Наверное, кухонная прислуга еще не ушла", - подумал я, но понял вдруг, что один из голосов мне незнаком. Осторожно выглянул из-за занавеси и увидел вашего человека. Кто был с ним, мне неизвестно, не смог узнать. Но это точно был мужчина. Подумав, что это не моё дело, я ушел. Лина повстречалась мне в коридоре. Она выходила от госпожи, направляясь к себе. Как видите, мой господин, это не она!
  
  - Что-то он темнит, отец! - воскликнул Рогир. - Он знает всех в замке и, увидев чужака, стрелой бы прилетел к тебе сообщить!
  
  - Он прав, Томас, - ответил граф, - кто был тот второй?
  
  - Я не знаю, мой господин...
  
  Юноша опустил глаза и встал прямо, словно статуя, опустив руки вдоль тела. Все знали этот жест - больше он не скажет ничего, даже если бросить его в огонь.
  
  - Я позову стражу, отец, - Рогир злобно улыбнулся, глядя на слугу. - Вот и определились с первенцем на допрос...
  
  
  Лина не без страха, но уверенно вошла в сырое тёмное подземелье. Еще спускаясь по лестнице, она с замиранием сердца всматривалась в наступающую на неё полутьму, густую, поглощающую её целиком, словно некая вязкая жижа. Было холодно. Пахло землей и смертью. Наконец, дойдя до места, где находилась довольно большая ниша, одну из стен которой составляла дверь - деревянная окованная железом, с огромным засовом, - девушка увидела человека, явно охранявшего этот вход.
  
  - Здравствуй, Одноглазый! - тихо сказала Лина.
  
  Человек посмотрел на нее единственным равнодушным глазом. Казалось, служанка обратилась к мумии - ни один мускул не дрогнул на обезображенном лице замкового тюремщика.
  
  - Принесла? - безразлично ответил он.
  
  Лина молча протянула ему небольшую корзину, где лежала свежеприготовленная жареная баранья нога и несколько овощей. Глиняная бутыль с вином довершала набор. Одноглазый принял корзину правой рукой, одновременно протянув левую. Девушка сунула пару золотых монет в растопыренную грязную шершавую ладонь.
  
  - Недолго... - сказал тюремщик, открывая засов охраняемой двери. Лина вошла в темноту.
  
  Молодые глаза быстро привыкли к почти кромешному мраку, царившему в тюремном каменном мешке. Лунный луч едва пробивался сквозь крохотное оконце, выходившее на замковый двор. Служанка вздрогнула - будто из ниоткуда перед ней материализовалась знакомая фигура Томаса. Пытки не прошли бесследно. Палач знал свое дело. Окровавленный, голый по пояс, дрожащий, прикрывающийся грязной тряпкой - остатками одежды - графский слуга предстал перед ней.
  
  - Ох, Томас! - воскликнула Лина и бросилась к нему на шею. Юноша обнял возлюбленную.
  
  - Томас! - сквозь слезы зашептала девушка. - Благодарю тебя, милый, что не сказал обо мне! Я так была напугана! Места не находила! Дорогой мой! Как ты тут?! Я принесла поесть.
  
  Лина отвернулась и подняла подол платья. Отвязав от стройной ножки небольшой сверток, она протянула его Томасу. В свертке была баранина и маленькая кожаная фляга с чистой водой. Однако юноша не торопился взять сверток в руки.
  
  - Ты не хочешь мне всё рассказать? - спросил он с укором в голосе. Девушке стало не по себе. Вопрос прозвучал непривычно холодно. Но она понимала - Томас имеет право на правду. Да и кому, как не ему, можно было довериться.
  
  - Да, я расскажу... - начала Лина. - Вен был не только доверенным и шпионом лорда Эдварда. Он был также доверенным леди Терезы. Даже больше её, чем графа. Ведь она племянница короля! Конечно, я тоже знала обо всем и знала, как старик Вен любил деньги. Ему платили два хозяина, а он был рад. Но он кое-что узнал о господине, и оказалось, что сребролюбец не без совести. Поскольку госпожа очень осторожна, Вен сообщался с ней через меня. Вот и тогда, когда ты видел нас, я получала сообщение для госпожи.
  
  Лина вдруг стала очень серьезной. Её лицо в свете лунного луча походило на маску, так что Томас невольно напрягся.
  
  - Я не только по своему желанию пришла к тебе...
  
  Девушка приблизила свое лицо к юноше и зашептала:
  
  - Леди Тереза готовит тебе побег. Ты ей нужен, и только тебе она может доверять. Я также поручилась за тебя. Лорд Эдвард узнал о скором нападении норманнов на Англию. Он списался с ними и тайно сговорился выступить на их стороне, чтобы оставить замок и владения за собой после вторжения. Граф - предатель!..
  
  Лина быстро закрыла рот рукой и посмотрела на дверь. Все было тихо. Томас схватил её за плечи и приблизил к себе.
  
  - Что ты несёшь, Лина?! Как ты смеешь! - юноша затряс девушку, словно пытаясь вытрясти из головы служанки крамольные мысли. Однако глаза любимой говорили о сказанной ею правде. Томас опустил руки и голову. Казалось, он потеряет равновесие, но, все же справившись с собой, посмотрел на Лину.
  
  - Ты должен бежать и принести весть королю о нападении и предательстве лордов. Граф не один перебежчик...
  
  Дверь клетки со скрипом открылась и голова тюремщика злобно и пьяно издала звук, похожий на рык: "Хватит! Иди уже отсюда! Свидание окончено!"
  
  Лина быстро метнулась к Томасу и, чмокнув в губы, поспешно вышла в мрак коридора. Дверь захлопнулась, оставив слугу в тяжелых и мрачных раздумьях.
  
  
  Необычно тихая ночь накрыла замок своей мрачной пеленой. Серые, свинцовые тучи нависли над донжоном, предвещая скорый сильный ливень и даже грозу. Томас лежал на охапке соломы, положив еще одну на себя, чтобы хоть как-то согреться. Глаза его были закрыты, хотя он и не спал. Кромешная темнота клетки делала взгляд на холодные камни стены бессмысленным. Внезапный шум извне заставил его присесть. В отворившуюся со скрипом дверь вошла Лина. Не давая ему опомниться, девушка, словно скользнув, приблизилась к Томасу, положила рядом на солому чистую новую одежду и сверток с едой и водой.
  
  - Ничего не спрашивай, милый! - проговорила она. - Одевайся! Нам нужно идти. Одноглазый спит. Стража тоже. Им в сегодняшний ужин был подмешан сонный порошок. Я выведу тебя. В одежду зашито послание для короля. Быстрее же!
  
  - Но как потом объяснят мой побег?! - возражающее спросил Томас. - Будет ясно, что не я открыл дверь!
  
  - Это не твоя забота, любимый! Послушай! Корабли норманнов уже в пути. Леди Тереза видела записку, присланную с голубем от соглядатаев, что уже здесь. Господин стар и глуп, оставляя то, что не нужно, на виду. Так что уже поздно о чем-либо беспокоиться, главное, чтобы ты добрался до короля! Ну, ты готов?!
  
  - Да! - Томас с любовью и уважением посмотрел на Лину. Из её глаз, поймавших взгляд юноши и нежно смотрящих на него, выступили слёзы.
  
  - С Богом! Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья, спаси и сохрани нас!
  
  Они вышли из клетки, прошли мимо храпящего тюремщика и, поднявшись наверх, вышли на замковый двор.
  
  Двор был пуст и безлюден. Пройдя вдоль стены основного строения, пара пересекла пустое пространство, слившись с ночными тенями хозяйственных построек. Миновав их и добравшись до наружной оборонительной стены замка, они поднялись по ступеням на сторожевую площадку, где лежала кем-то заранее приготовленная верёвка, крепко привязанная к мерлону.
  
  - Острожнее, Томас! - прошептала Лина, помогая ему перебраться через зубцы. Юноша на мгновение задержал взгляд на лице девушки, прежде чем ночь скрыла его из девичьих глаз.
  
  
  Топот и ржание коней разбудили обитателей замка. Лающие гончие псы и суета наполняли двор нервным напряжением, как это всегда бывало перед графской охотой. Комочки земли, вырываясь из-под копыт галопирующей лошади Рогира, далеко отскакивали, словно брызгами покрывая грязь. Готовилась погоня. Утром, когда Одноглазый проснулся и обнаружил пропажу, он с выпученным глазом, трясясь от страха, прибежал к сыну графа и, упав к ногам, запричитал, моля о прощении. Немного понадобилось времени, чтобы расспросить остальную стражу, обнаружить веревку и понять, что Томасу помогли бежать. Тереза укрыла служанку в своих покоях, придумав себе болезнь еще с вечера, будто Лина всегда была с ней и не отходила ни на шаг.
  
  Рогир, злой и задумчивый, периодически кричал на стражу и егерей, чтобы поторапливались, пока сам не вскочил на коня и стрелой пустился вперёд по направлению к лесу, чья синеющая опушка была видна вдалеке. Граф Эдвард уже давно не выходил из своей спальни. Ему сильно нездоровилось. Он лежал и глядел стеклянными глазами в сводчатый потолок.
  
  
  Томас пробирался сквозь кустарники, устало перешагивая через валежник и мелкие валуны. Увидев небольшую речушку, он быстрым и оттого слабеющим шагом кинулся к ней, только сейчас осознавая, насколько сильна его жажда. Встав на колени, юноша окунул голову в воду и стал жадно глотать ее, пока не начал захлебываться. Приподнявшись, он равнодушно смотрел, как струйки воды стекают с его волос и лица обратно в поток. Томас почувствовал, что дальше без отдыха идти он не в силах. Сказывались пытки и голодное заключение в клетке. Осмотревшись, юноша увидел почти у берега небольшое деревце и, подойдя, рухнул около него, прислонившись к стволу спиной. Глаза закрылись сами собой. Томас мгновенно погрузился в глубокий тяжелый сон.
  
  
  Около часа скакал Рогир по дороге, ведущей в столицу, едва не загнав лошадь. Перейдя на шаг и проехав еще немного, он остановился, благоразумно не захотев потерять кобылу, давая ей передышку. Пока она отдыхала, щипая траву на лужайке рядом с дорогой, молодой лорд задумчиво оглядывался по сторонам, сидя на толстом стволе упавшего дерева, словно решая, куда двигаться дальше. Он знал, что егеря и стража еще не скоро доберутся до того места, где он находился.
  
  Хлопнув себя по коленям, явно обдумав дальнейшее решение, Рогир встал и направился к лошади. Взяв под уздцы, он не спеша повел её в чащу. Он знал эти места. Знал и небольшую речку неподалеку. Прежде чем продолжить преследование, сын графа счел не лишним напоить кобылу и дать тем самым дополнительный отдых себе и животному.
  
  Дойдя до воды, Рогир отпустил лошадь и дал ей свободно утолять жажду. Встав на одно колено и сняв перчатку, он медленно зачерпывал ладонью воду, отпивая её маленькими глотками, посматривая меж тем в разные стороны.
  
  Вдруг неожиданно замерев с приставленной к губам ладонью, молодой лорд устремил свой взгляд на песчаный бережок, находившийся слева от него. Следы, которые он увидел, несколько контрастировали с пустынностью окружающего леса. Привязав лошадь поводьями к тонкому дереву, Рогир осторожно, стараясь не шуметь, пошел по следу.
  
  Ему не пришлось идти долго: уже через минуту он увидел спящего глубоким сном Томаса. Встав на колено и вынув кинжал, молодой граф приставил лезвие к телу юноши в области сердца.
  
  - Вставайте, милорд, - лицо Рогира расплылось в злобной усмешке, - охота окончилась, пора в замок!
  
  Томас открыл глаза. Попытавшись вскочить, он почувствовал боль. Лезвие кинжала вонзилось в тело, проткнув плащ, кожаный жилет и рубаху. Юноша быстро оценил обстановку и понял, что сопротивляться бесполезно.
  
  Рогир снял веревку с плеча, которую захватил с собою, отвязав от седла, прежде чем пойти по следам слуги.
  
  - Руки! - спокойно и властно приказал он, начав связывать Томаса. Покончив с этим, молодой граф снова взял кинжал, приставив его к плечу юноши.
  
  - Где послание? - кинжал под медленным, но сильным давлением распорол одежду, впившись немного в кожу. Томас невольным движением показал, что чувствует боль, причиняемую ему кинжалом. Молчание было ответом.
  
  - Спрашиваю еще раз! Где послание королю? - кинжал снова пришел в движение под рукой Рогира, еще глубже, почти до мяса пронзая тело юноши. Неконтролируемый стон вырвался из уст слуги. Молодой граф, улыбаясь, неожиданно резко вытащил кинжал, подошел к речке и всполоснул окровавленное лезвие. Повернувшись к Томасу и вернув оружие в ножны, он как бы невзначай произнес: "Ну что ж! Не говоришь - и не надо. Пожалуй, спрошу у Лины. Сегодня ночью в подземелье. Заодно попрошу Одноглазого подкинуть сена в клетку, чтобы спрашивать было удобнее!"
  
  Рогир заржал, словно бешеный конь, перекрывая громким смехом журчанье речушки.
  
  - Не смей, тварь! Я убью тебя! Не смей! Ты хочешь знать, где послание?! Оно у меня в голове! Прежде чем съесть его, я выучил его наизусть! Хочешь послание?! Что ж, тебе придется забрать с собой мою голову! Только вряд ли тебе это поможет!
  
  Томас заплакал. Бессилие от связанности веревкой и переживание за любимую отняли у него последние силы. Рогир подошел к слуге и, остановившись, посмотрел на него пустым и отрешенным взглядом. Юноша закрыл глаза. Ему не хотелось видеть, как молодой граф достанет меч, чтобы снести ему голову. Мысли будто исчезли, и сквозь закрытые веки Томас отчетливо видел, как яркие картины из его недолгой жизни проносятся мимо.
  
  - Успеется... - спокойно, со сталью в голосе сказал Рогир и, взвалив слугу на плечо, направился к лошади.
  
  - Знаешь хоть, сопляк, почему я убил этого Вена? Старый дурак отказался отправить моего папашу на тот свет - Рогир сбросил Томаса с плеча и перевёл дух. Повернув юношу на спину, он оттащил его к небольшому камню, усадив слугу к нему спиной. Присев сбоку около юноши, молодой лорд продолжил: " Я уже устал от бесконечного унижения. Я всегда в тени. Куда бы отец ни поехал, кроме охоты, мне все время приходится сторожить его чертов замок. Он то на королевских пирах, то на войнах - меня же будто не существует! Когда же он уже сдохнет, спрашиваю я себя?! А он живее живого! А тут еще это послание от норманнов. Да, да, твой любимый лорд Эдвард предатель! И если уж начинаются новые времена, у графства должен быть новый хозяин!
  
  Рогир встал и, подняв обескураженного от услышанного Томаса, перекинул его через лошадь впереди седла. Отвязав поводья, сам взобрался на седло, слегка ударив животное ногами по бокам, медленно поехал в сторону дороги по направлению к замку. Проехав совсем немного, Рогир пересек толпу егерей и лающих собак. Люди с удивлением смотрели на него и Томаса. Спустя немного времени вся эта масса с неперестающей лаять сворой псов повернула обратно, несколько пристыженная своим молодым хозяином. Наступал вечер.
  
  
  Суета, внезапно накрывшая замок, удивила въехавшего во двор Рогира. Подозвав стражу, он приказал отнести связанного Томаса Одноглазому, а сам, отдав лошадь конюшему, вошел в донжон. Внутри было тихо, словно главное здание замка превратилось в склеп. Лишь тихое редкое потрескивание факелов, освещавших коридоры, напоминало о том, что он все еще в жилище живых. Войдя в главную залу, молодой граф поёжился от холодного ветра, почти задувшего камин. Выход на балкон был открыт. Графиня Тереза и Лина стояли рядом, глядя куда-то вдаль, в сторону моря. Служанка накрывала графиню теплой шерстяной накидкой, заботливо поправляя свисающий край.
  
  - Почему вы тут, матушка? - спросил Рогир.
  
  Лина вздрогнула от неожиданности и испуганно посмотрела на молодого лорда, переведя затем взгляд на Терезу.
  
  - Иди милая, - ласково произнесла графиня, - иди в мои покои и жди меня там. Не бойся.
  
  Служанка ветром проскользнула через залу мимо Рогира и быстро скрылась в темноте коридора.
  
  - Подойди, сын. Посмотри туда, - Тереза показала головой направление. Молодой граф вышел на балкон. В дали, у самой полосы, что отделяла синее вечернее небо от еще более темного моря, он увидел множество точек, будто смотрел сквозь рой светлячков.
  
  - Они уже тут... Норманны! Нужно готовить замок к обороне! Где отец, матушка?! - голос Рогира был взволнован.
  
  - В покоях, - безучастно ответила Тереза. Её взгляд был холодным и отрешенным - Его больше нет. Он умер утром, вскоре после того, как ты уехал. Лекарь сказал, что сердце.
  
  Больше ничего не сказав, она вышла в залу, словно тень, удаляясь к себе.
  
  Постояв с минуту, Рогир быстрым шагом направился к начальнику стражи. Замок огласил звук горна, призывавшего крепость к обороне. Все простолюдины, бывшие снаружи, словно муравьи, стали стекаться ко входу в подземелье. Стражники и лучники, получив в оружейной копья и луки, бегом пересекали двор, занимая свои места на стенах. Это была стандартная, но бесполезная мера. Пятнадцать рыцарей вместе с начальником стражи Ральфом, пятьдесят легковооруженных стражников и пятьдесят лучников составляли весь гарнизон. Рогир насчитал около тридцати драккаров, а это означало, что приблизительно полуторатысячная армия норманнов приближалась к их берегу.
  
  - Господин, нужно послать за ополчением и к ближайшим лордам за помощью, иначе не выстоять, - обратился начальник стражи к Рогиру. Однако молодой граф не спешил отвечать. После продолжительной паузы, как будто что-то обдумав, он приказал:
  
  - Приведите сюда Томаса, живо!
  
  Юный слуга был в недоумении от того, что не мог понять: почему, не успев бросить в темницу, его опять ведут на поверхность. Увиденная им картина при выходе из подземелья на двор также не добавила ясности. Но он догадался, что случилось что-то серьезное, когда его повели на стену, всю занятую лучниками и стражей. Подведенный Одноглазым к Рогиру Томас остановился, внутренне приготовившись ко всему.
  
  - Оставьте нас наедине, - строго приказал молодой лорд. Стража отступила вдоль по стене на дюжину ярдов.
  
  - Одноглазый! Ты можешь идти. Ты более не нужен.
  
  - Да, мой господин! - ответил с поклоном тюремщик, удаляясь со стены по каменным ступеням.
  
  - Подойди ближе, - спокойно сказал Рогир Томасу. - Ну!
  
  Томас повиновался. Молодой граф смотрел на слугу холодно и говорить не спешил.
  Явно пораздумав над чем-то, Рогир наконец заговорил:
  
  - К нам приближаются корабли норманнов. Ты должен немедленно отправиться в соседнее графство к лорду Осберту за помощью. Лошадь возьмешь на конюшне... Внезапно замолчав, он улыбнулся, увидев недоуменное лицо юноши.
  
  - Ха-ха-ха, видел бы ты сейчас свою рожу. Ну да ладно, я объясню, - Рогир вновь перешел на холодный тон, - замок я сдам, так как удержать его не смогу. Кроме того, мне всё равно, кто будет владеть королевством, но мне не все равно, кто будет владеть графством. Если победят норманны, что ж, буду надеяться на их милость за мою им помощь. Если подмога придет вовремя и скинет этих чёртовых норманнов в море, моя благодарность королю и графу Осберту будет безгранична... И да!.. Я думаю, не лишним будет добавить, чтобы ты держал язык за зубами. Лина поедет с тобой, я её отпускаю. Но знай, что как мне было наплевать на отца, так же наплевать и на мать. Если ты проговоришься, твоя любимая леди Тереза случайно свернет себе голову, упав со ступеней по неосторожности. Как видишь, тебе придется молчать либо из благодарности, либо из-за страха. Надеюсь, ты всё понял. Пошёл вон!
  
  Томас стрелой слетел со стены по ступеням вниз и помчался сквозь двор в донжон. Лины в своей спальне не было. Тогда юноша осторожно приблизился к дверям госпожи и тихонько постучал.
  
  - Кто там?! - раздался за дверью голос служанки.
  
  - Лина! Это я, Томас, - его сердце бешено стучало, - открой!
  
  Дверь медленно открылась. Юный слуга вошел и почтительно поклонился леди Терезе. Ему очень хотелось обнять любимую, но при госпоже он взял себя в руки. То же самое желание читалось и в глазах служанки.
  
  - Моя госпожа! Ваш сын отпустил меня и приказал спешить за помощью к графу Осберту. Он разрешил мне взять с собой Лину. Однако на всё ваша воля!
  
  Томас встал на колено, опустив голову. Лина с немой мольбой смотрела на госпожу с увлажнившимися от слез глазами.
  
  - Подойди, Томас, - ласково произнесла Тереза. Юноша встал и подошел к Терезе. Графиня, поцеловав слугу в лоб произнесла:
  
  - Будьте осторожны, дети мои. Идите, да благословит вас Господь и Пресвятая Матерь Божия Дева Мария! Томас! Не возвращайтесь в замок!..
  
  - Но госпожа!..
  
  - Не перебивай! Когда сообщите всё графу Осберту, езжайте к королю и скажите, что вы от меня. Страже скажете: "Чёрная роза на лысой горе". Это пароль, по которому вас немедленно приведут к дяде, даже ночью. Король мой дядя, впрочем, вы это уже знаете. Расскажите ему всё. Он не оставит вас своей милостью. Ну всё, идите же! Скорее!
  
  
  Драккары причалили к берегу почти бесшумно, чего нельзя было сказать о тех, кто на них прибыл. Воины вытаскивали корабли на берег, лязгая оружием, ведя перебранку, отпуская сальные шутки на своём языке. Оставив пару сотен человек охранять суда и разбивать лагерь, остальное войско отправилось к замку, обходя его, чтобы подойти со стороны ворот. Несколько сотен отделились от основного отряда, чтобы окружить твердыню по периметру сухого рва, окружавшего замок, держась на расстоянии, превышающем полёт стрелы. Какие либо действия обступившие стены враги предпринимать не спешили. Через час, среди той части отряда, что расположилась у ворот, стали появляться высокие массивные лестницы и брёвна, приготовленные для штурма.
  
  Рогир и его солдаты смотрели на все это со стен, казалось бы, спокойно, однако напряжение, молчаливо повисшее над замком, говорило о том, что это далеко не так!
  
  Через два часа к воротам замка стали приближаться несколько человек. Начальник стражи дал знак лучникам приготовиться. Ночь, опустившаяся на крепость, давала уже плохую видимость, потому было приказано зажечь факелы и огни. Зажгли огни и норманны, и тогда стало видно, что те люди несут впереди белый флаг, который больше походил на средних размеров грязную рубаху.
  
  Рогир приказал лучникам держать парламентеров на приготовленных к выстрелу стрелах и открыть ворота. Он и еще несколько рыцарей вышли на опущенный мост, остановившись посередине. Рыцари приготовились в случае необходимости прикрыть своего лорда щитами, если понадобится срочный отход.
  
  Некоторое время рослый норманн изучал Рогира, прежде чем дал какую-то команду своему товарищу, стоявшему рядом. Оказалось, это был переводчик, который переводил всё, что ему говорили.
  
  - Славный замок, господин! - сказал рослый. - Нужно потрудиться, чтобы его взять. Однако у нас хватит сил и средств на это. Припасов у нас много, если нужно будет продлить осаду. Да и наш король Харальд скоро подойдет с севера с остальным войском, которое намного превосходит мой небольшой отряд. Смысла умирать нет. Если сдадите замок, обещаю помилование черни и стражникам. Тебя и рыцарей оставим в живых, но возьмем как заложников. В противном случае всем выпустим кишки. Кстати, я что-то не вижу настоящего старого графа. Впрочем, мне всё равно. Выбор за вами!
  
  Рослый норманн слегка поклонился, пародируя благородные манеры, к весёлому смеху своих товарищей.
  
  Рогир прямым изучающим взглядом смотрел на норманна. После затянувшегося молчания он ответил:
  
  - Я граф Рогир, сын лорда Эдварда. Мой отец, к прискорбию, почил в бозе. При этом я в курсе вашего договора с отцом. Что ж, ваше предложение не лишено смысла. Если вы дадите обещание оставить всех в живых, можете считать меня вместо моего папаши вашим союзником...
  
  Рослый норманн внимательно выслушал переводчика. Ухмылка скользнула по его лицу. Он что-то сказал остальным и выступил вперед. Стража графа более плотно сомкнула щиты, защищая своего господина.
  
  - Отставить! - приказал молодой лорд и сам вышел навстречу рослому чужаку.
  
  - Рэгвальд! - норманн протянул руку. Рогир протянул свою. После крепкого рукопожатия, граф произнес:
  
  - Добро пожаловать в мой замок, лорд Рэгвальд! - услышав за своей спиной ржание переводчика и остальных норманнов.
  
  Десять человек, кроме лорда Рогира и рыцарей, вступили на замковый двор. Проходя в донжон, поднимаясь в главную залу, гости рассматривали замок, будто видели подобное в первый раз. После недолгого ужина и таких же переговоров было решено отложить более полное обсуждение перехода графства и замка на сторону заморских пришельцев до прихода короля Харальда. Кроме того, Рогиру нужно было похоронить отца, лорда Эдварда, чей труп все еще находился в своих покоях.
  
  Рэгвальд с товарищами в сопровождении графа и пары стражников пересекали двор по направлению к выходу из замка. Рядом с выходом другая стража крутила механизм подъема железной решетки, при открытии которой одновременно опускался мост через сухой ров, наполненный остро отточенными кольями. В поднятом положении мост играл роль ворот, закрывая собою проём. Подав едва заметный знак своим людям, Рэгвальд резко вынул из-за пояса небольшой топор и с разворота расколол череп лорда Рогира. Молодой граф, словно подкошенный, плюхнулся на колени, держа руками голову и топор, торчащий из головы. Покачивая ею, будто отрицая то, что с ним происходит, молодой лорд упал залитым кровью лицом в грязь и, дернувшись, застыл навсегда. Действие норманна было столь неожиданным и быстрым, что стража застыла в испуганном изумлении, даже не успев вскрикнуть, когда мечи других врагов пронзали им спины на уровне лёгких. Несколько человек подбежали к механизмам и в несколько мгновений обезглавили ничего не подозревающих привратников. Темнота ночи и неверный мерцающий свет факелов дали им некоторое преимущество.
  
  Звуки нормандского боевого рога нарушили ночную тишину, и пока рыцари и остальные воины поняли, что происходит, весь двор был заполнен врагами, бегущими через открытые ворота и прорывающимися на стены. Лучники замка метали стрелы, превосходя самих себя в скорости; выбитый глаз или пробитый лоб, залитый кровью, были наказанием для тех, кто в пылу боя не успевал поднять щит или увернуться. Рыцари и стража защищали лестничные марши, ведущие на стены. Их мечи и копья, окровавленные, с кусочками мозга или плоти противника, обрушивались вновь и вновь на нормандские головы или пронзали кольчуги и шкуры с кожаными доспехами под ними. Но численный перевес и лучники врага не дали сопротивляющимся защитникам шанса. Раненых быстро добили, протыкая мечами в сердце, перерезая глотки или раскалывая черепа топорами.
  
  Дикая, пьяная, ликующая толпа разбежалась по замку, мародерствуя, грабя и насилуя всех крестьянок и служанок, не смотря на возраст. Всех мужчин и нескольких детей попросту зарубили. Тех женщин, что решили сопротивляться, связывали, если молодая, старух же на спор разрубали пополам с одного удара.
  
  Ужас и ад накрыли замок, и, казалось, не будет этому конца. Но всё же усталость напавших и излишек возлияний остановили на время сатанинское действо. Те, кто был потрезвее, бросили всех оставшихся женщин в тюремную клеть. Тела Рогира, рыцарей и солдат уже давно покоились во рву за стенами замка.
  
  
  Рэгвальд пил вино в главной зале с командирами отрядов, когда к нему привели Терезу. Красные глаза ее говорили о недавних слезах, но лицо выражало бесстрашную решимость выдержать все, что бы её ни постигло. Едва заметно она рассматривала нож на одном из норманнов, видимо желая вонзить его себе в грудь, если представится случай.
  
  - Кто вы, леди? - явно издеваясь, спросил норманн-переводчик, передавая слова ярла Рэгвальда. Графиня не ответила. Молчаливая пауза повисла в воздухе. Рэгвальд встал и подошел к Терезе.
  
  - Еще раз спрашиваю: ты кто?! - и, не услышав ответа ударил её свалив с ног. Остальные присутствующие дико и весело заголосили, одобряя своего главу. Опустившись на колено, ярл раздвинул графине губы. Два ряда довольно еще крепких зубов, а также одежда и чистые волосы говорили сами за себя.
  
  - Это и вправду местная леди, - произнес норманн, - отведите ее туда, где нашли, и приставьте стражу. Я займусь ею немного позже.
  
  Дикий смех и гвалт опять наполнили главную залу. Терезу отвели в ее спальню. Когда дверь покоев закрылась, графиня рухнула на кровать, залившись слезами. Её тело содрогалось в рыдании, пока внезапно не затихло. Подняв голову, она посмотрела на массивный крюк, торчавший в потолке, служивший когда-то креплением для веревок, на которые подвешивали колыбель Рогира. Руки Терезы сначала неуверенно, потом с отчаянными рывками стали связывать кусок материи, служивший простынёю в смертоносную петлю. Через пару мгновений всё было готово, оставалось лишь закрепить её на крюк. Однако внезапно графиня поняла, что не сможет убить себя и, сев на кровать, закрыв руками с петлёю лицо, она опять залилась слезами.
  
  Тихий, едва слышимый скрип заставил Терезу вздрогнуть от неожиданности. В открытом потайном проёме в стене стоял Одноглазый и делал знак молчать. Быстро, но бесшумно подойдя к госпоже, он склонился перед ней, встав на колени.
  
  - Моя госпожа, я так рад, что вы живы и в относительном порядке! Прошу вас, тише! - Одноглазый прервал чуть не вырвавшийся радостный возглас графини. - Следуйте за мной. Я выведу вас отсюда. Однажды, осматривая подземелье, мне посчастливилось найти засыпанный лаз. Лорд Эдвард, которому я сообщил об этом, приказал мне тайно расчистить его, и мы обнаружили подземный ход, ведущий на берег к югу от замка. Там я оставил лодку и всегда сохранял запасы снеди и воды, на подобный случай... Пойдемте же, нам нельзя мешкать!
  
  - Вимон! - шепотом воскликнула Тереза. - Что с моим сыном и как ты выжил?!
  
  - Вы помните моё настоящее имя! - глаз старика заволокла мокрая пелена. Справившись с волнением, Одноглазый продолжил. - Когда это чертово племя ворвалось в подземелье, у нас не было шансов спастись. Ни у кого не оказалось даже маленького ножа. Да и что это против десятков мечей! Вы уже поняли, что я знаю замок не хуже местных крыс. Мне пришлось сделать выбор: попытаться вывести всех и обнаружить для норманнов тайный ход, ведь они уже практически сломали дверь, или спасти вас. Не судите меня строго, моя госпожа! Я ваш раб, а не черни!
  
  Одноглазый бесшумно заплакал. Тереза смотрела на него тепло и не осуждающе, сама заливая слезами свои припухлые и красноватые щеки.
  
  - Что же Рогир? - вновь спросила она, уже догадываясь, какой будет ответ.
  
  - Он пал в бою, как настоящий рыцарь и лорд, моя госпожа...
  
  За дверью, где стояла норманнская стража, зашевелились. Послышался шум шагов и чей-то гогот.
  
  - Скорее же, поспешите! - бывший тюремщик без обиняков схватил руку Терезы и почти волоком затащил её в темную пасть зияющего тайного проема, который тихо закрылся за ними так, как будто его никогда тут и не было...
  
  
  
  Ночь мягко окутала землю, и ей, как и взошедшей Луне, было всё равно, кого скрывать в своих мягких настойчивых объятиях: суровых и жестоких норманнов пьющих вино и грабящих замок, или пару человек, мужчину и женщину, пробирающихся через трупы бедных жертв к тайному ходу, или же молодых людей, парня и девушку, скачущих на резвых скакунах к своему королю с важным посланием. Тьму беспокоило только одно - рассвет, что уже скоро взойдет над печальной страной и теми людьми, которым не посчастливилось жить в то смутное время, в эпоху перемен, имя которому - Нормандское завоевание Англии.
  
  
   Часть вторая
  
  
  
  Ржание кобылы Томаса говорило о приближающемся жилье и, как следствие, отдыхе. Лина клевала носом, борясь со сном и усталостью. Пара попала под холодный проливной дождь, насквозь промочивший им одежду и заставивший их зубы изрядно постучать от пронизывающего холода.
  
  От лая собак Лина встрепенулась и посмотрела на Томаса.
  
  - Скоро будем на месте! Потерпи, милая, - подбадривающе сказал юноша, поняв взгляд подруги. - Это не просто жилье - это замок графа Осберта!
  
  Они пришпорили лошадей, с нетерпением уже желая добраться до места.
  
  
  Кто вы такие, покажитесь?! - грозный окрик охранника у ворот замка заставил молодых людей поскорее снять капюшоны со своих голов.
  
  - Я Томас, слуга покойного графа Эдварда и его здравствующего сына графа Рогира - ваших соседей. Это моя спутница Лина. Мы прибыли по приказу лорда Рогира к графу Осберту со срочным посланием!
  
  В глазах стражника промелькнуло равнодушие и что-то еще. Ничего не говоря, он отошел от новоприбывших послов и направился к другому солдату, вероятно старшему в их двойке. Они о чем-то недолго шептались и уже другой, старший, подошел обратно.
  
  - Графа Осберта сейчас нет, - сухо сказал стражник. - Без него в замок пускать никого не велено! Приходите завтра!
  
  - Да ты хоть понимаешь, что мы графские послы?! У меня срочное донесение о нападении на ваших соседей, и нам нужна помощь! - Томас вскипел, потеряв терпение, раздраженный от холода и усталости. - Что значит завтра?!
  
  - Мне приказать лучникам на стенах?! - злобно закричал на Томаса стражник, - или сам уберешься?!
  
  Спорить было бесполезно. Юноша недоуменно посмотрел на девушку. В ее глазах он не увидел ничего, кроме немой мольбы о каком-нибудь приюте. Он много раз был в гостях в этом замке с лордом Эдвардом и знал, что чуть в стороне за твердыней стоят несколько крестьянских домов с постоялым двором.
  
  - Потерпи еще несколько мгновений. Я знаю, где нам переночевать. Тут рядом, на той стороне замка. Поедем туда. А завтра я поговорю об этих болванах с их хозяином!
  
  
  Как и говорил Томас, за замком в небольшой низине вдоль древнего тракта расположились несколько бедняцких хижин с постоялым двором посередине. Само здание двора было двухэтажным, на первом этаже располагалась питейная, о чем свидетельствовала еловая ветвь, привязанная к колу, на втором же располагались комнаты для путников.
  
  Томас и Лина, привязав коней к коновязи, вошли в питейную. Пара человек сидела за одним из грязных столов, поедая курицу с вертела, запивая грюйтом, даже не обернувшись посмотреть, кто вошел. Справа, у полок с бочонками, огороженных низкой деревянной стенкой, суетился хозяин заведения. Увидев новых гостей, он быстро оценил их наметанным глазом.
  
  - Чего желаете, молодой господин? - спросил хозяин двора, не глядя на спутницу, - У меня самый лучший грюйт во всей округе! Попробуйте!
  
  - Комнату и поесть, - устало проговорил Томас, - только поедим мы с сестрой у себя, если вы не возражаете.
  
  В руке у юноши сверкнуло несколько серебряных пенни.
  
  - О, благодарю вас, господин! - воскликнул хозяин, поняв, что не ошибся в предвкушении денег. - Конечно, конечно! Лучшая комната, баранина и пиво!
  
  Снабдив пару едой, старик проводил их до комнаты - видимо лучшей - с двумя кроватями, умывальником и даже полотном для обтирки лица и рук.
  
  Лина, молчавшая до того, со вздохом облегчения рухнула на кровать и забылась сном. Томас не стал будить девушку, а спрятал еду в дорожную сумку, перед этим отхлебнув немного грюйта. Он сам понял, как они устали, лишь присев на другое ложе, заправленное овечьими шкурами с сеном под ними.
  
  
  Несмотря на усталость, Томасу не спалось. Лина мирно посапывала, свернувшись калачиком под овечьей шкурой. Несмотря на это, она чуть вздрагивала от холода, так как намокшая одежда еще не успела высохнуть. Томас встал, чтобы подбросить поленьев в небольшой черный выложенный из камней камин с дымоходом. Рыжее пламя взметнулось вверх, усилившийся треск объятых пламенем дров наполнил комнату.
  
  Дымоход был устроен так, что от нижнего до верхнего этажей был единым. Оттого, если прислушаться наверху, а внизу громко разговаривать, то этот разговор вполне мог быть подслушан. Томас не желал этого, но, как обычно бывает, выпившие люди, что были в помещении под комнатой юноши, разговаривали чуть громче обычного.
  
  - Почему мы должны встречаться тут, Осберт, в этом вонючем сарае, а не у тебя в замке?!
  
  - Неужели не ясно?! Нас не должны видеть вместе. Никто!
  
  - А местный хозяин этой дыры? - настаивал собеседник графа Осберта.
  
  - Он мой человек и единственный, кому я доверяю полностью. Ты меня утомляешь, Тостиг! Давай ближе к делу. Что я получу, если поддержу короля Харальда и норманнов?
  
  - Ты забываешь, граф. Ты поддержишь не их, а меня! Эти псы, нортумбрийские тэны, не хотели видеть меня своим эрлом, пусть теперь увидят королем!
  
  - Полегче! Я тоже местный тэн! - гневно воскликнул граф.
  
  - Да, но ты не предавал меня! И если и теперь проявишь благоразумие и мудрость, Нортумбрия будет под твоим управлением.
  
  Осберт задумчиво облокотился на стол, за которым сидели оба переговорщика, и отхлебнул вина. Его чуть стеклянистый взгляд, казалось, затуманился еще больше.
  
  - Хорошо, я на твоей стороне.
  
  Тостиг радостно хлопнул в ладоши.
  
  - Погоди радоваться, - остановил его граф, - мои люди донесли, что тут, на этом дворе, парочка ночует. Из взятого норманнами замка Эдварда. Мой соглядатай голубя с запиской прислал об их отправке ко мне за помощью. Говорит, к твоему брату, королю Гарольду, послание везут...
  
  - Надо их пришить, пока спят!.. - возбужденно вскричал Тостиг, вскакивая из-за стола.
  
  - Тише ты, - осадил его Осберт, - ополоумел, что ли?! Не на моих землях. Пусть выспятся, а завтра пошлю тех двоих, что сидят в питейной, своих людей, проследить за ними. Подальше в лесу сделают дело...
  
  
  Лина нехотя открыла глаза: сон был крепок и сладок. Первое, что она увидела - склонившегося над ней Томаса, приложившего палец к губам - знак молчать!
  
  - Тише! - прошептал юноша, - Вставай, нам нужно уезжать отсюда как можно быстрее!
  
  - Но почему?! - сон никак не отпускал девушку.
  
  - Просто поверь! Все расскажу в дороге!
  
  Пара тихо, но быстро собрала дорожные сумки: собирать было почти нечего. Томас, стараясь не скрипеть ставнями, открыл их и посмотрел вниз. На счастье, небольшая копна сена лежала прямо под их окном. Поддерживая подругу, юноша помог перелезть Лине через оконный проем, держа ее изо всех сил, пока она зависла на его руках перед прыжком на копну.
  
  - Томас, - усиленно зашептала она, - я боюсь!
  
  - Не бойся! Просто прыгай! Скорее же! Я отпускаю!
  
  Невольный девичий крик вырвался из уст Лины и сменился шелестом промокшего сена. Томас прислушался. Кажется, тихо! Перелез через окно, мгновение повисев на нем, спрыгнул, скатившись с копны на землю.
  
  Оглядевшись немного, держась за руки, они, чуть согнувшись, перебежали к углу, за которым стояли их лошади, привязанные к коновязи. Ночь играла им на руку.
  
  - Милая, видишь вон то черное пятно за дорогой? Это опушка. Беги туда и жди меня!
  
  - Я боюсь... - залепетала было девушка, но Томас зажал ей рот.
  
  - Тише! Ради бога, послушай меня!
  
  Лина подчинилась. Полусогнувшись, она бросилась в указанном направлении, мгновенно исчезнув в темноте. Юноша, также пригибаясь, пробрался к лошадям, отвязал их, и, взяв под уздцы, повел в сторону леса. Вязкая жижа после проливного дождя мягко хлюпала под копытами, но недостаточно, чтобы услышали внутри постоялого двора.
  
  Через непродолжительное время, показавшееся Томасу вечностью, он вместе с лошадьми оказался у опушки леса. Внезапное нападение в виде объятий Лины, заставило его вздрогнуть от неожиданности.
  
  - Что ты так долго?! - вскричала она полушепотом. - Что случилось, милый?!
  
  - Лина, послушай! Граф Осберт - предатель!
  
  - Нет!
  
  - Да! Я случайно подслушал его разговор с одним незнакомцем, - Томас решил до времени не открывать имя второго собеседника. - Кроме того, он знает о нападении на наш замок, знает о нас и хочет нас убить, чтобы мы не добрались до короля. Все, любимая, времени больше нет! Нам надо поскорее убираться отсюда, если хотим жить.
  
  Без дальнейших разговоров юноша помог испуганной, но все понявшей Лине взобраться на лошадь, вскочил на свою сам, и они оба быстрой рысью стали углубляться в чащу, стараясь держать путь на юг.
  
  
  Всплески морской воды нарушали тишину. Ночь выдалась на удивление спокойной и звездной. Небольшая лодка плыла вдоль скалистого берега, неся на себе двух человек.
  
  - Вимон, я замерзла!.. - сказала женщина своему спутнику, орудовавшему веслом. Кроме камизы и котты, ее плечи покрывала шерстяная накидка, однако было слишком холодно, и она не согревала хозяйку. Легкий холодный ветерок, развевавший волосы на непокрытой голове женщины, усугублял ситуацию.
  
  - Потерпите, госпожа! Уже скоро! Съешьте чего-нибудь, будет потеплее. Видите вон те огоньки на берегу? Это рыбацкая лачуга. Там живет мой приятель, знакомый еще с детства. Там мы заночуем, возьмем у него лошадь с повозкой, и я увезу вас к вашему дяде.
  
  - Ох, скорее же!..
  
  Одноглазый повернул лодку к берегу, и через четверть часа они с Терезой поднимались по крутой извилистой тропе наверх к дому рыбака.
  
  В маленьком оконце, затянутым бычьим пузырем, едва различимо горел свет. Мерцающие блики костра, разведенного прямо в лачуге, плясали на стенах, иногда прыгая и на окошко.
  
  - Кого там черт принес?! - откликнулся хозяин на стук в несколько сколоченных досок, служивших дверью.
  
  - Мус, приятель! Это я, Вимон!
  
  Рыбак подскочил с обрубка, служившего стулом, подошел к двери, широко распахнув.
  
  - Ах ты, одноглазый черт! Давненько ты у меня не появлялся. Похоже, нужда большая, раз ты тут! - радостно заверещал Мус. - А это кто с тобой?!
  
  Несмотря на потрепанный вид, Тереза не могла скрыть своего непростого происхождения. Прямая осанка, горделивый, хоть и испуганный взгляд, а также легкая брезгливость от запахов и внутреннего убранства халупы ясно указывали на это.
  
  - Это служанка моей госпожи. Не бойся, она простая, хотя иногда и ведет себя как королева - слишком долго носит одежду с господского плеча. Да, Лина?
  
  Одноглазый повернулся к леди Терезе и подмигнул, сделав знак согласиться на необходимый обман.
  
  - Она не из разговорчивых. Слушай Мус, приюти нас на эту ночь и дай нам завтра твою клячу с повозкой. Понимаю, ты сейчас, верно, обалдел. Думаешь, почему я не взял хороших лошадей в замке? Я тебе чуть позже все объясню. Для начала покажи, где прилечь служанке, а потом, - Вимон показал бутылку вина, захваченную им из лодки, - мы с тобой и потолкуем обо всем. Кстати, вот возьми для скорейшего согласия.
  
  Одноглазый растянул рот в подобии улыбки, протягивая приятелю золотой. Мус не раздумывая забрал монету, торопливо вышел из лачуги и почти сразу вернулся, неся охапку сена. Бросив ее у костра, рыбак постелил на сено неизвестно откуда взявшуюся волчью шкуру.
  
  - Ваши покои приготовлены, моя леди, - с усмешкой, пошутил он и, обратившись к Вимону, произнес: - А вас, милорд, прошу к столу!
  
  Они оба заржали, как взбесившиеся кони, и, присев за круглый большой чурбак стали вести беседу уже более тихими голосами. Тереза, переборов брезгливость, легла на шкуру. Тепло костра тянуло ее в сон, потрескивание горящих дров успокаивало. Она смутно слушала, прикрыв веки, как Одноглазый врет своему другу, что-то выдумывая на ходу, пока не провалилась в сон окончательно.
  
  
  - Вставайте, госпожа, - услышала Тереза сквозь сон тихий шепот Одноглазого, - повозка готова, можно ехать. Вот, возьмите кусок вяленой козлятины и воду. К сожалению, другого нет. Только поешьте по дороге. У меня плохое предчувствие. Задерживаться тут не стоит.
  
  -А где твой приятель? - сказала леди Тереза, оглядываясь по сторонам.
  
  - Ушел на берег, проверять сети. Сейчас отлив.
  
  Терезе и самой хотелось поскорее покинуть лачугу.
  
  - Вот еще накидка из овечьей шерсти. Вам в ней будет теплее, миледи!
  
  Выйдя из рыбацкой халупы, Вимон указал графине на повозку с сеном и запряженной в нее старой кобылой, стоявшей смирно, как будто засыпая и что-то пожевывая. Тереза влезла в повозку, дожидаясь пока Одноглазый прикроет дверь лачуги. Спустя пару мгновений Вимон с несвойственной старому человеку прытью сам вскочил на повозку, взял поводья и, крикнув на клячу, стал править ее на широкую тропу, ведущую к лесу.
  
  
  Мус бежал вдоль берега, задыхаясь и падая, вновь вставая, дыша, как загнанная лошадь. Через две мили он достиг пещеры, что располагалась в прибрежных скалах. Она была довольно просторна: трое человек у костра и столько же лошадей вполне помещались в ней.
  
  - Хей, Мус! Ты чего взмыленный, будто черт от преподобного?! Жратву принес?!
  
  - Погоди, Рыжий, - задыхаясь, простонал рыбак, - дай, отдышусь!
  
  Мус плюхнулся на камень возле костра, переводя дыхание, отхаркиваясь. Рыжий, один из троих, что были в пещере, с таким же цветом волос, как и прозвище, подал рыбаку воды. Жадно выпив, Мус вытер рукавом влажные губы и произнес:
  
  - Рыба и хлеб в сумке. Я с новостью. Не пожалеете!
  
  - Что за новость? - спросил Рыжий.
  
  - Этой ночью дружок ко мне наведался. Да не один, с бабой. Сказал, служанка. Но Муса не проведешь! Я благородную сучку из сотни крестьянок узнаю! Деньги у них есть! Вот!
  
  Рыбак вынул из кармана золотой солид. Вся пещерная троица в мгновение ока оказалась возле Муса, возбужденными взглядами рассматривая монету.
  
  - Они утром уехали на моей повозке на юг, в сторону Йорка. На моей старой кляче быстро не поедешь, - усмехнулся рыбак, - чуете, о чем я?!
  
  Рыжий отошел к пещерному входу, бросив задумчивый взгляд на морские волны.
  
  - Ешьте быстро, - со сталью в голосе сказал он остальным, - похоже, сегодня предстоит прогулочка...
  
  
  Старая лошадь, управляемая Одноглазым, мирно шагала по дороге среди густого леса. Тереза, несмотря на тряску, тихо спала на дне повозки. Неожиданный крик Вимона разбудил ее:
  
  - Тпру! Стой! - крикнул он кобыле.
  
  - Что случилось?! - испуганно спросила графиня.
  
  - Дерево, моя госпожа, посередь дороги. Наверное, свалило штормом. Побудьте в повозке, миледи, пока я расчищу путь.
  
  Одноглазый, кряхтя, спрыгнул на землю и подошел к дереву. Оно не было большим, но некогда высокий ствол говорил о том, что старику придется повозиться.
  
  Вдруг впереди по дороге послышался конский топот. Вимон не успел ничего сообразить, как около него с другой стороны ствола остановились трое всадников, с интересом разглядывающих его.
  
  - Доброго вечера доброму человеку! - поприветствовал Одноглазого один из всадников с рыжими волосами. - Я вижу, тебе нужна помощь!
  
  - И вам здоровья, добрые странники. Ну что вы, не утруждайте себя! Деревце небольшое, я и сам прекрасно справлюсь. Но за предложение спасибо!
  
  - Да право, старик! - настаивал рыжий незнакомец. - Мои спутники и я всегда рады помочь попавшим в беду. Давай ребята, навались.
  
  Рыжий с товарищами быстро покинули седла и подошли к упавшему стволу. Не прошло и пяти минут, как дерево было убрано на обочину.
  
  - Вот спасибо, - запричитал Вимон, - век буду помнить вашу доброту. Ну, нам пора, Господь Иисус Христос да будет и вам в помощь!..
  
  Одноглазый быстрым шагом направился к повозке. Он не успел запрыгнуть в нее, как Рыжий схватил его за рукав шерстяной туники. Старик дернул рукой, пытаясь освободиться, но незнакомец крепко держал его за одежду.
  
  - Я вижу, с тобой едет знатная дама, - жестко спросил Рыжий, бросив недобрый взгляд в сторону леди Терезы. Остальные двое обступили повозку, будто готовясь запрыгнуть в нее.
  
  - Да какая она дама, боже мой! - усмехнулся Вимон, плохо скрывая страх, - так, служанка графская...
  
  - Не прикидывайся, старик! - Рыжий больше не скрывал своих намерений, - и мы не будем. Давай сюда все деньги, что есть, или придется посмотреть, что у леди под платьем!
  
  Рыжий зло засмеялся, его товарищи, глядя на него, тоже.
  
  - Но у меня ничего нет! Это правда, богом клянусь! Не трогайте, госпожу, бога ради!
  
  - Спрашиваю последний раз! Деньги!
  
  Взгляд старика на мгновение помутнел от отчаяния, но после стал полным ненависти и обреченной решимости. Вимон отвел назад руку со сжатым кулаком и что есть мочи ударил Рыжего в глаз. Бандит, не ожидавший такого поворота, отпустил рукав Одноглазого, схватился за глаз и заревел, словно медведь, разбуженный среди зимы:
  
  - Взять бабу, живо! Ах ты, грязная скотина! Тебе не жить! - и с силой ударил Вимона в ответ ногою в живот, отчего старик согнулся пополам и упал на землю, задыхаясь от боли.
  
  Двое других разбойников кинулись в повозку, пытаясь схватить Терезу. Женщине удалось увернуться от их рук. Спрыгнув на землю, она бросилась в сторону леса, но не успела - цепкие грубые руки схватили ее, повалив на траву.
  
  Рыжий не видел ничего вокруг. Лютая злоба душила его, заставляя пинать Одноглазого, когда внезапный сильный удар сзади по голове заставил остановиться. Он повернулся, покачиваясь и, прежде чем упасть, чтобы больше никогда не встать, увидел юношу с крепкой дубинкой в руке.
  
  Юноша оставил Рыжего и подбежал к ничего не подозревающим подельникам, стоявшим к нему спиной, с вырывающейся из их рук леди Терезой. Двумя размашистыми ударами молодой человек размозжил одному из них череп. Второй же, бросив графиню, отбежал, встав в борцовскую стойку с кинжалом в руке.
  
  - Ты кто еще такой! - дрожащим голосом воскликнул бандит.
  
  - Тот, кто готов вспороть тебе живот и выпустить кишки! На друзей тебе нечего надеяться - больше никто из них не встанет! - ответил юноша, выпрямившись, стоя с протянутой в сторону разбойника рукой, в которой также поблескивал кинжал в лучах пробивающегося из-за туч солнца.
  
  Бандит с полминуты смотрел на юношу, затем перевел взгляд на Вимона, выглядывавшего из-за повозки, обнимая подбежавшую к нему испуганную Терезу.
  
  - Черт с вами! - пробубнил разбойник и, резко развернувшись, подбежал к своей лошади. Вскочив на нее, бандит сильно дернул поводьями, заставив кобылу заржать, прежде чем она унесла его в лес. Проводив его взглядом, юноша, подойдя к ничего непонимающим графине и Одноглазому, снял капюшон плаща и произнес:
  
  - Как я рад вас видеть, моя госпожа!
  
  С этими словами молодой человек склонил перед Терезой голову, встав на одно колено.
  
  - Томас! - одновременно вскрикнули от радости оба спасенных. Поднимая юношу с колен, они обнимали и целовали его, будто он был их самым любимым родственником. Томас отвечал им тем же.
  
  - А меня никто не хочет обнять?! - послышался голос Лины, выходившей из леса и ведущей двух скакунов под уздцы.
  
  - Лина! - опять воскликнула Тереза, плача и обнимая служанку, абсолютно позабыв о неравном положении с ней. Вимон, увидев Лину, крякнул от радости, роняя скупую стариковскую слезу.
  
  
  Убрав тела разбойников, Томас и Вимон распрягли повозку. Старую клячу развернули по направлению к дому и дали плеткой, отчего та, обиженно заржав, понеслась туда, откуда была взята. Одноглазый с графиней взяли разбойничьих лошадей, после чего все вновь отправились в путь.
  
  Лина и Тереза ехали сзади, оживленно разговаривая. То же самое делали и мужчины.
  
  - Томас, боже мой, вот уж не думал, что мы так встретимся! Спасибо тебе, сынок, - спас нас от верной смерти! - старик прослезился. - Так ты же был отправлен лордом Рогиром за ополчением! Как же ты здесь?!
  
  - Все в порядке Одногла... Вимон, - юноша смущенно кашлянул, но, увидев веселый прищур, продолжил: - Я добрался до графа Осберта...
  
  Томас замолчал не зная, говорить ли правду.
  
  - Что случилось, мой мальчик, говори, я же чувствую, что что-то случилось. Я слишком стар, чтобы не прочитать на твоем лице беду!
  
  - Ты прав! Осберт не придет на помощь! Он предатель, заодно с норманнами.
  
  - Боже мой, боже мой, - запричитал Вимон, - что же теперь будет! Бедный король Гарольд!
  
  Слушая причитания Одноглазого, Томас только сейчас сообразил, почему старик и леди Тереза больше не в замке, а тут, на дороге, в глухом лесу.
  
  - Замка больше нет? - задумчиво спросил он.
  
  - Да, - тихо прозвучало в ответ, - только я, вы и леди Тереза. Но теперь мы вместе. Не оставляй нас, Томас!
  
  - Как ты мог такое подумать, Вимон! Конечно, нет! Мы вместе доберемся до короля, и он скинет эту чертову чуму в море!
  
  Томас обернулся и посмотрел на женщин. Он понял, что Лина все уже знает, и что леди Тереза слышала его последние слова. Улыбка благодарности и слезы на лице графини красноречиво говорили об этом.
  
  Все четверо, будто сговорившись, перешли на рысь. Наступал вечер, и до ночи нужно было найти ночлег, чтобы тьма не накрыла их так внезапно, словно враг, наступивший на их страну.
  
  
  Суровый северный ветер развевал волосы норвежского короля. Харальд, стоя на носу драккара, тревожно всматривался вдаль, в устье реки Тайн. За его спиной простиралось деревянное поле - более четырехсот кораблей приближались к английским берегам, не предвещая ничего хорошего. Однако Харальд думал не о предстоящих битвах. Что-то темное, навязчивое накатывало на него плохим настроением, бередило мысли, сжимало сердце.
  
  Окрик одного из викингов отвлек короля, тут же позабывшего обо всем кроме дела. Корабли Тостига, союзника, предателя своего брата, английского короля Гарольда, входили в устье Тайна, делая знак норвежцам присоединяться.
  
  - Сам эрл Тостиг! Я думал, тебя не будет! - Харальд поднял руку в знак приветствия. - Думал без тебя начать.
  
  - Ну да, как же, - смеясь, отвечал эрл, - для тебя одного слишком много будет! Прошу ко мне на корабль!
  
  - Ты называешь свою лодочку кораблем?! - король не без удовольствия наблюдал на лице Тостига результат своей поддевки. Эрл пытался оставаться спокойным, но слова Харальда все же задели его. Флот англосаксонских перебежчиков не был столько грозен, как драккары викингов. Проигнорировав шутку, он сухо произнес:
  
  - Нам нужно обсудить дальнейшие планы. Эй, принесите вина!
  
  Через несколько минут они уже сидели в корабельной палатке Тостига.
  
  - Чего тут обсуждать, - спокойно, даже чуть вяло сказал Харальд, - Йорк - первая цель. Возьмем город, Йоркшир наш. Оттуда и пойдем на юг, на Лондон.
  
  - Ты знаешь, - отвечал эрл, - что герцог Вильгельм готовит вторжение? Шпионы сообщили, что норманны ждут только попутного ветра.
  
  - Да, я знаю, - Харальд задумался, - Похоже, война затянется...
  
  - Предлагаю спуститься дальше вдоль побережья к Узе. По этой реке можно подняться как можно ближе к Йорку.
  
  - Как скажешь, это твои места. Есть какие-нибудь селения по пути? - спросил король.
  
  - Да, есть несколько. Тебе зачем?
  
  - Надо пополнить запасы...
  
  
  Объединенное войско норвежцев и англичан двигалось вдоль восточного побережья Англии, опустошая прибрежные деревни, не брезгуя даже одиночными лачугами. У Хамбера - эстуария, образованного двумя реками - Трент и Уза - ими был обнаружен крохотный флот верных королю Англии графств, призванных для охраны окрестных земель.
  
  Увидев перед собой огромный флот викингов, англичане сочли разумным отступить по рекам Узе и Варфе до самого Тадкастера. Харальд и Тостиг, не пытаясь нагнать, последовали за ними, чтобы потом, заперев англичан в том месте, где Варфа впадает в Узу, высадиться на берег. Оставив небольшой отряд для защиты кораблей, основное войско посуху направилось к Йорку, до которого оставалось около девяти миль.
  
  
  - Эдвин, плохи дела! Норвежцы уже здесь! - сказал Моркар, эрл Нортумбрии, своему брату, эрлу Мерсии - двух английских графств, часть из которых все же осталась верна королю Гарольду.
  
  - Да, я уже знаю, брат. Они уже на подходе к Йорку. Что будем делать?!
  
  - Здесь неподалеку есть деревушка. Фулфорд, кажется. Развернем войско там. Эдвин, возьми под командование своих и моих хускерлов и встань во второй линии. Я возьму тэнов и ополчение. Главное, не пустить их к нам в тыл. Попробую прижать их к болотам.
  
  - Я готов, брат! Выдвигаемся!
  
  Вереницы крестьян, местных дворян и профессиональных наемных дружинников потянулись в поля на место предстоящей битвы. Кольчуги и шлемы, мечи и топоры хускерлов резко контрастировали с рогатинами, кольями и кожаными жилетами наскоро набранных горожан. Но большую часть войска составляли фирды - свободные землепашцы, вооруженные мечами и щитами.
  
  По прибытии на место Моркар и Эдвин выстроили воинов согласно плану. Относительная тишина повисла над полем, только было слышно то тут, то там позвякивание ножен бойцов друг о друга в плотном строю. Эдвин посмотрен на брата. Моркар твердо стоял, смотря вдаль. Его лицо выражало отчаянную решимость. Хотя соотношение сил было не в их пользу, Моркара это не смущало. Как и в детстве, будучи задиристым волчонком, постоянно кидавшимся один против троих, и сейчас он был словно не перед смертельным боем с армией людей, для которых война была развлечением и самою жизнью, а перед мальчишками, подравшись с которыми, можно потом снова убежать к отцу, рассказывая о драке, как о занятном происшествии.
  
  - Я пойду к своей линии, брат. Увидимся после боя.
  
  - Удачи, Эдвин! - улыбнулся в ответ Моркар.
  
  И оба командующих разошлись - каждый к своему войску.
  
  
  Первые отряды викингов неспешно приближались к позициям англичан. Строй был неровный, если вообще ту толпу, что была напротив позиций Моркара, можно было назвать строем. Англосаксы решили атаковать. Врагов было меньше в два раза, и казалось, что выдержать натиск они не смогут.
  
  Норвежцы, готовясь отразить удар, встали в щиты плечом к плечу. Английская ревущая в смертельно-отчаянном порыве волна столкнулась с норманнской стеной, которая, поддавшись напору, стала медленно пятиться к болоту. Несмотря на численное превосходство англосаксов норвежцы держались стойко, однако угроза обхода с флангов заставила их отступить, а очередной сильный удар по центру отрядов Моркара превратил отступление в бегство.
  
  Эрл Моркар торжествовал! Часть его людей преследовала викингов, часть добивала мелкие группки врага, решившего сложить голову, но не сдаваться.
  
  Внезапно, раздался звук норманнского боевого рога. Свежие силы Харальда единой линией наступали на своих противников и теперь уже англичане бежали назад, пытаясь достичь прежних позиций.
  
  Моркар приказал играть сбор, выставив стяг как сигнал, но было поздно: его отряды не успели перестроиться, беспорядочно сгрудились в кучу, пытаясь выстоять. Казалось, конец близок: викинги теснили англосаксов, не давая им встать в единый фронт.
  
  Видя это, Моркар сам ринулся в бой, поддерживая воинов неприличной бранью, изрыгая проклятия в сторону врага. Ненадолго это возымело успех: англичане стояли твердо, и уже нельзя было сказать, кто побеждает в этой кровопролитной мясорубке.
  
  Эрл Эдвин, стоявший дотоле в резерве, понял, что его час настал. Но контратаки не получилось. Тостиг, с верными ему людьми и норманнами, двумя отрядами, равными по силам с отрядами Эдвина, атаковал их позицию, из-за чего и тут англичане перешли к обороне.
  
  Кровь лилась рекой! Крики раненых, хрипы убитых! Вздыбленная земля вперемежку с отрубленными конечностями под ногами сражающихся остервенелых воинов!
  
  Англосаксы не выдержали. Тщетно пытался Эдвин остановить их, даже зарубив пару своих же людей...
  
  Тостиг, отрядив пару сотен на преследование бегущих, направил остальных в тыл и фланг Моркару, чем и довершил разгром англичан. Моркар, поняв, что все кончено, протрубил отступление. Немногие выжившие со всех ног побежали к крепости Йорка, городской цитадели, чтобы укрыться в ее стенах. Это был полный крах, и только твердыня крепости давала еще какую-то надежду. По крайней мере, так думали братья-эрлы, заметив, что и норманнам досталось довольно, так как, с одной стороны, преследуя отступавших, они все же особо не спешили.
  
  
  - Останьтесь тут, миледи, - сказал Томас Терезе, привязывая лошадей к тонкой осине на опушке леса, что простирался на север почти от самого Йорка. - Лина, поручаю госпожу тебе, пока нас не будет.
  
  Томас улыбнулся любимой. Лина задумчиво улыбалась в ответ. Она что-то видела в этом некогда скромном и добром юноше, но не понимала, что. И это что-то влекло ее к нему еще больше, чем раньше. Может быть, уверенный взгляд или особенная стать, как у настоящего эрла? Может быть, ловкие движения или твердый голос, когда речь шла о чем-то серьезном?
  
  - Он стал мужчиной, да? - произнесла графиня служанке, словно разгадав ее мысли, хитро улыбаясь уголками губ.
  
  - Да, моя госпожа! - ответила Лина с глубоким вздохом, от смущения заливаясь краской.
  
  В это время Томас и Одноглазый уже шли по направлению к городу, видневшемуся неподалеку.
  
  
  - Кто такие?! - крикнул привратник двум незнакомцам, стоявшим у ворот города.
  
  - Мирные люди, - ответил тот, что был моложе. - Мы рыбаки из-под Скарборо. Проклятые норманны напали на нас, разорили лачугу, но мы успели унести ноги. Ищем приюта и защиты! Пусти нас!
  
  - Вы опоздали! - крякнул привратник, с недоверием рассматривая "рыбаков" - они уже здесь!
  
  - В городе?! - воскликнул тот, что был старше.
  
  - Нет! Но они разбили наших эрлов. Скоро и сюда пожалуют. Так что уходите отсюда подобру-поздорову!
  
  - Но нам некуда идти! - вновь заговорил младший. - Пусти нас, добрый человек, хотя бы купить еды. Мы умираем с голоду! Мы тебя не обидим!
  
  Томас протянул руку, показывая несколько серебряных пенни.
  
  - Это почти последние, - сказал он.
  
  Привратник посмотрел на монеты и захлопнул маленькое окошко, служившее переговорным отверстием. На мгновение за воротами стало тихо. Ржавые петли заскрипели, и появившаяся в приоткрывшемся проеме голова тихо, будто боясь чего-то, произнесла: "Проходите быстрее! Давай монеты!"
  
  Томас и Вимон быстро вошли в город. В нем чувствовалось что-то необычное, беспокоящее. Вимон понял, что же тут не так, и спросил привратника, спешно закрывающего за ними ворота:
  
  - А где люди? Почему так тихо?
  
  - Так все на базарной площади. Обсуждают, что дальше делать. Эрлы-то в крепости закрылись, никого не пускают. Норманны наш городской забор быстро одолеют, и что потом? Перебьют всех?! Вот и думают, уходить отсюда или сдаваться на милость...
  
  - А где площадь? - спросил Томас.
  
  - Так по этой вот улице идите, не сворачивая в проулки, так и выйдете на нее.
  
  - Спасибо! - поблагодарил привратника Одноглазый, и они вместе с Томасом быстро зашагали по указанной улице.
  
  
  На городской площади стоял шум и гвалт. Горожане что-то живо обсуждали между собой, то и дело что-то выкрикивая, размахивая руками и явно волнуясь.
  
  - Тихо! - зычно крикнул человек, стоявший над толпой на каком-то возвышении, возможно, в другое время служившим эшафотом. Он был невысокого роста, неказистый, с клювообразным носом, но выражение его лица было решительным и немного пугало, особенно глаза, которые сверкали полубезумным блеском. Человек продолжил:
  
  - Нечего тут обсуждать! Я знаю, что эрлы послали к королю за помощью. Что с того?! Когда он придет?! А норманны - вон они! Идите, поглядите со стенки. Сейчас отдохнут и придут мстить за убитых. Говорю вам: надо сдаваться на милость и присягать им. Может, и пограбят, ну хоть в живых оставят. О женах и дочерях подумайте!
  
  Вспомнив о женщинах, народ, было притихший, вновь взволновался.
  
  - А как же присяга королю? - раздалось из толпы.
  
  - Мы не солдаты, - отвечал человек на возвышении, - скажем, что под страхом смерти и поруганной чести наших вдов, матерей, сестер сдались врагу, с надеждой ожидая помощи Его Величества!..
  
  - Кто пойдет?! - снова раздалось в толпе.
  
  - Пусть сам и идет, раз такой смелый!
  
  - И пойду! Кто еще со мной?
  
  - Сукин сын, - тихо сказал Томас Одноглазому, - пусть молится богу, чтобы король не узнал, чего стоит клятва верности его подданных. И тут же крикнул:
  
  - Мы пойдем!
  
  Казалось, волна прошла по народу, когда удивленные горожане немного отступили от кричавшего и его спутника, чтобы рассмотреть их.
  
  - Кто вы такие, я вас не узнаю, - с подозрением воскликнул будущий парламентер.
  
  - Сначала сам назовись! - ответил Вимон.
  
  В ответ прогремел смех горожан.
  
  - Вот те на! - послышалось откуда-то справа, - это же Дуб, кожевенник. Его ли не знать! Вы что, шпионы?!
  
  - Нет! - Томас поспешил успокоить людей, уже начавших было недобро перешептываться, - мы рыбаки. Приехали продавать рыбу. Но кто же знал, что город почти в осаде. Нам самим хочется мира. В конце концов, пока мы тут выясняем, кто есть кто, моя рыба сгниет, и я останусь без пенни. А зима близко!
  
  - Ладно! - воскликнул Дуб с недоверием, - пойдемте. Все равно охотников больше нет.
  
  
  Харальд и Тостиг равнодушно смотрели на своих воинов, собиравших трофеи с поля брани, когда один из них подошел к ним и, обращаясь к королю, произнес:
  
  - Господин! К тебе послы из Йорка.
  
  - Пусти! - приказал король.
  
  Трое, по виду простолюдинов, опустились на колени перед Харальдом, молча и смиренно склонив головы. Эрл Тостиг стал немного поодаль, с интересом слушая разговор.
  
  - Встаньте, - сказал король, - с чем пришли?
  
  Дуб, Томас и Вимон встали с колен. Выйдя немного вперед, Дуб отвечал:
  
  - Милостивый господин! Мы, смиренные твои рабы, молим: не разоряй города! Все его жители, от мала до велика, согласны перейти под твое правление и подданство. Скажи! Что нам сделать, чтобы ты проявил к нам милость?!
  
  - Сколько войска осталось у ваших эрлов? - спросил Харальд, не обращая внимания на мольбу Дуба.
  
  - О! Их очень мало! Нет даже смысла брать крепость приступом и тратить воинов: они настолько слабы и измучены, что долго и сами не протянут. Потом и голодать начнут. Да и деться им некуда. По слухам, остальные тэны на вашей стороне.
  
  Король чего-то выжидал, не торопясь с ответом, словно задумался.
  
  - Хорошо. Завтра доставите нам запасы продовольствия и денег, по три пенни с каждого жителя поголовно. Еще пришлете мне всех мужчин от двадцати до тридцати лет в качестве заложников. Да и войско мне пополнить не мешает. А там посмотрим. Ступайте!
  
  - Погоди! - воскликнул Тостиг, до того молча слушавший переговоры, - Прикажи им послать гонца к нортумбрийским тэнам. Надо бы и с этих заложников взять, человек пять. Скажи, пусть приходят со своим ополчением.
  
  - Дело говоришь, - ответил Харальд и, вновь обратившись к послам, произнес: - Вы все слышали. Идите!
  
  - Да, мой господин! - раболепно простонал Дуб, после чего вся троица парламентеров стала быстро удаляться в сторону города.
  
  
  Немного отдалившись от вражеского войска, Томас и Вимон отделились от Дуба под предлогом проверки рыбы и направились к лесу, туда, где оставили леди Терезу и Лину.
  
  Тем временем Харальд и Тостиг, закончив собирать трофеи, приказали войску вырыть яму, похоронив в ней погибших воинов, не разбирая христиан от язычников. Будучи христианином, Харальд веровал лишь слегка: настолько, насколько не так давно пришедшая на его родину новая религия позволяла держаться на троне законно, согласно божьей воле.
  
  Уже ближе к ночи норманны отошли к своим кораблям на ночевку.
  
  Ранним сентябрьским утром норвежцы вновь выступили из лагеря на реке Варфе, отойдя к реке Дервент, и заняли место у переправы Стамфорд-Бридж, в восьми милях от Йорка, в ожидании денег и заложников. Несмотря на осень, день выдался жарким. Из всего войска только треть последовала за королем и эрлом Тогстигом, не надев доспехов из-за почти летней погоды, однако все вооружение: мечи, щиты, луки и стрелы взяли с собой. Половина даже надела шлемы.
  
  
  Тем временем король Англии Гарольд уже вовсю спешил к Йорку со своим войском. В то утро, когда Харальд и Тостиг, ничего не подозревая, стояли у Стамфорд-Бриджа, ожидая дани, королевские войска будто из-под земли появились у них на виду.
  
  Это был неприятный сюрприз! С минуту норманны стояли, как вкопанные, глядя на развивающиеся стяги Гарольда и не понимая, что происходит. Первым пришел в себя Тостиг.
  
  - Черт возьми! Это же брат! Это Гарольд! - вскричал он с явным волнением.
  
  - Откуда он здесь?! - с раздражением и озлобленностью спросил Харальд, и, не дожидаясь ответа, дал команду выставить стяг об опасности на суше. Несколько самых быстрых воинов были незаметно посланы на корабли за подмогой.
  
  Воины тут же окружили короля и эрла в кольцо, ощетинившись в первых рядах копьями. Никто и не подумал оборонять переправу, благодаря чему англичане быстро перешли через реку, с марша становясь в боевую линию.
  
  Ничто более не мешало англичанам атаковать норвежцев. Однако они медлили и в бой не вступали. Внезапно около двух десятков рыцарей отделилось от основного войска по направлению к строю норманнов.
  
  Приблизившись к вражескому кольцу, один из рыцарей, несколько двинувшись вперед, крикнул, обращаясь к Тостигу:
  
  - Граф! Эрл Тостиг!
  
  - Чего тебе? - послышалось в ответ.
  
  - Именем короля Англии Гарольда Второго Годвинсона предлагаю перейти на сторону вашего брата. Если вы примете предложение, король обещает вам прощение, а кроме того, треть своих владений в совместное правление. Каков будет ваш ответ?
  
  - Я тут не один, - ответил Тостиг, - что же достанется королю Харальду?
  
  Голос Тостига звучал с издевкой и одновременно отчаянной решимостью. Пауза, повисшая в воздухе, напрягала окружающее пространство, слово вот-вот начнется надвигающаяся гроза. Рыцарь пару секунд уделил своей лошади, начавшей пританцовывать под ним, после чего, улыбаясь, ответил:
  
  - Мой король предвидел ваш вопрос, граф. Королю норвежцев достанется семь футов английской земли. Или больше, если он выше, чем кто-либо другой.
  
  На этом переговоры закончились, чтобы начаться кровопролитной битве.
  
  
  Людская лавина, ощетинившаяся копьями и мечами, нахлынула на воинов Харальда и Тостига, окружив их со всех сторон, создав таким образом второе кольцо вокруг них. То и дело бросаясь на копья и щиты противника со всех сторон, англичане теряли людей, но не имели успеха.
  
  Наконец некий отчаянно храбрый или обезумевший воин в пылу боя пожертвовал собой, бросившись на копья, за ним второй и третий, будто поддавшись внезапной эпидемии всеобщего помешательства, и вот уже давление на норманнский строй так возросло, прикрытое безжизненными окровавленными телами, что неизбежно привело к прорыву кольца.
  
  Строй был нарушен. Англичане буквально врубались в строй врага, что грозило уже беспорядочной обороной и, как следствие, разгромом. Видя это, Харальд выхватив меч, передал Тостигу общее командование, а сам ринулся к месту прорыва. Однако едва он успел пару раз опустить свой тяжелый меч на английские головы, как чья-то стрела, звонко звеня, пронзила ему горло насквозь. Харальд захрипел, покачнулся и тут же упал замертво.
  
  Тостиг увидев, что произошло, побледнел и на секунду будто замер. Страх и ненависть к Гарольду переполняли все его существо. Зарычав, как загнанный в угол зверь, он хотел было последовать примеру Харальда и кинуться в гущу боя, когда внезапно услышал английский рог, призывавший к остановке сражения.
  
  Войска Гарольда отошли на пару десятков ярдов. Ничего не понимая, Тостиг приказал восстановить круг и снова приготовиться к обороне.
  
  Тот же рыцарь, что и до начала битвы, приблизился к норвежским рядам.
  
  - Эрл Тостиг! Король Харальд убит. Вас мало. Король Гарольд предлагает вам в последний раз: смиритесь и отдайтесь на милостивую волю вашего брата! Все викинги, кто сложит оружие, так же будут прощены и оставлены в живых. Ваш ответ?!
  
  Ответ последовал не сразу, но по лицам норманнов и графа Тостига рыцарь уже понял, каким он будет.
  
  - Убирайся к черту! Вот наш ответ! - прокричал эрл под общее ликующее одобрение норвежцев.
  
  И вновь англичане хлынули на воинов Тостига, но вдруг получили неожиданный удар во фланг. Эйстейн Тетерев, которого Харальд оставил старшим на кораблях, вместе с оставшимися на них воинами, наконец, прибыл на место сражения, к неописуемой радости Тостига. Однако радоваться было не о чем.
  
  Пытаясь как можно скорее прийти на подмогу, викинги так утомились, что, прибежав на место, еле стояли на ногах. После первого удара по англичанам, многие просто падали в изнеможении, даже не в силах поднять меча. Вместе с тем, тех, что были повыносливее, от отчаяния охватила такая ярость, что, откинув щиты и даже сняв кольчуги, они ринулись в бой, как будто от количества пролитой крови и размозженных голов зависело их посмертное состояние в раю, или Вальгалле.
  
  
  В пылу боя эрла Тостига настиг чей-то меч. Словно молния блеснув, меч впился в живот графу, отчего тот резко выдохнул, схватившись двумя руками за клинок. Он не пытался его выдернуть, просто удар был столь неожиданным, что руки сами невольно потянулись к животу, а ладони сжались от невыносимой боли. С искривленным от мучений лицом Тостиг последний раз взглянул на человеческое лицо. Это был тот самый рыцарь-парламентер, который, улыбнувшись, не без злорадства произнес: "Вы изволили послать меня к черту, граф? Только после вас!" Тостиг отпустил меч, чувствуя, как клинок вновь режет плоть, выходя из него, упал на спину и больше не двигался.
  
  Норманны были полностью разбиты. Побежавших норвежцев преследовали, и лишь немногим удалось вернуться на корабли, на которых находились сын Харальда Олаф и ярл Паль Торфиннсон. Узнав о смерти своего короля, они признали поражение, и, принеся клятву более не нападать на Англию, были отпущены восвояси.
  
  
  Гарольд сидел на троне Йоркской крепости, слушая доклад эрлов Эдвина и Моркара.
  
  - Как видите, Ваше Величество, мы не могли прислать вам подмоги. Да и сейчас то ополчение, что мы можем выставить, не сделает погоды при отражении войск Вильгельма.
  
  Кроме того, я бы посоветовал, господин, - добавил Моркар, - оставить ополчение при нас. Мятежные графы затихли, но что будет, когда вы уйдете на юг?!
  
  Гарольд задумался. Он думал о герцоге Нормандии Вильгельме, о том, что тот только и ждет попутного ветра, чтобы пересечь Ла-Манш... Сколько еще людей должно погибнуть? Отстоит ли он свою страну, свою родину?
  
  Внезапно его мысли прервал эрл Эдвин.
  
  - Мой король! Радостная весть! Ваша племянница, леди Тереза жива!
  
  - Боже мой! Где она?!
  
  - Она здесь, за дверью!
  
  - Так чего же вы ждете?! Впустите!
  
  Гарольд вскочил с трона, выбежав в центр залы. Тереза, вошедшая в залу, кинулась к нему в ноги, но не успела преклонить колени, как король подхватил ее и, поцеловав в лоб крепко обнял, словно родную дочь. Радостно, почти сквозь слезы, смотрел Гарольд на заплаканное, счастливое лицо племянницы, но вдруг отвлекся, увидев еще троих людей, скромно стоящих у самого входа.
  
  - Кто это с тобой? - спросил Терезу король.
  
  - О дядя, это друзья, и даже больше, - с жаром проговорила графиня.- Это Вимон, бывший замковый надзиратель. Он спас меня, когда норманны захватили замок моего мужа...
  
  - Кстати, а где Эдвард? Почему он не с вами? - перебил король.
  
  - Он умер. Не в бою. От сердца, еще до осады... - грустно ответила Тереза, умолчав о предательстве супруга.
  
  - Господи, а где Рогир, твой сын?! - вновь воскликнул Гарольд.
  
  - Он погиб при обороне... - сказала леди Тереза и замолчала, не в силах более говорить от душивших ее слез.
  
  - Моя дорогая племянница! - простонал король. - Что же тебе пришлось пережить, бедняжка!
  
  И, пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей и воспоминаний, Гарольд вновь обратил внимание на гостей.
  
  - А что это за молодая парочка? - спросил Гарольд, улыбаясь Томасу и Лине, тесно прижавшимся друг к другу.
  
  - Это бывшие слуги, Томас и Лина. Теперь - мои дети! Им и Вимону я обязана жизнью, дядя!
  
  - Я очень рад тебя видеть живой, Тереза, - король снова поцеловал племянницу в лоб, - твои друзья мои друзья, твои дети - мои дети. Они достойны награды. Чего вы хотите?
  
  Вся троица стояла, переминаясь с ноги на ногу в нерешительности, пока первым не заговорил Вимон.
  
  - Ваше Величество! - произнес он, согнувшись в поклоне, - я старый человек, но моей крепости еще хватит удержать меч. Молю, возьмите меня на службу в войско! О большей чести я не смею и подумать...
  
  - И меня! - внезапно воскликнул Томас, встав рядом с Вимоном. - Мой король, я молод на вид, но пусть никого не обманывает моя наружность. Для норманнов я буду неприятной неожиданностью в бою, поверьте, Ваше Величество!
  
  Гарольд улыбнулся, видя двух таких разных, но храбрых будущих воинов своей армии.
  
  - А вы, юная леди, - обратился король к Лине, - чего хотите вы?
  
  - О, мой господин! Мне ничего не нужно! Я лишь служанка ее милости, леди Терезы и хочу ею остаться, с вашего и ее позволения.
  
  - Похвальная скромность! Что же! Вы можете прислуживать леди Терезе, если хотите. Но не в качестве служанки. Она сама определила вас в дочери. Потому отныне вы - леди Лина.
  
  - Лина! - радостно воскликнула Тереза, прижав обескураженную девушку к себе, потом, словно опомнившись, они обе синхронно склонились перед королем в благодарственном поклоне.
  
  - А вы, мои будущие воины, - сказал Гарольд, обращаясь к Томасу и Вимону, - отныне мои верные рыцари.
  
  - Мой король! - одновременно вырвалось из уст новоявленных рыцарей, устремившихся встать перед королем на одно колено.
  
  - Я устал! - произнес король Гарольд, плюхнувшись на трон. - Нам всем нужно отдохнуть. Завтра поспешим в Лондон. Надо успеть до высадки Вильгельма. Эдвин, Моркар! Оденьте моих новых рыцарей и вооружите. Подберите лошадей. И устройте леди Терезу и леди Лину в крепости, чтобы они ни в чем не нуждались, пока я занят войной...
  
  
  Ночь выдалась тихой, безветренной. Яркая полная луна на чистом звездном небе не торопясь, словно с ленцою, совершала свое ночное бдение.
  
  Лине не спалось. Она с печалью на лице всматривалась в луну, будто та ей шептала что-то, что удручало девушку. Вдруг в ее дверь кто-то постучался, тихо едва слышно. Лина бросилась к двери: она чувствовала - это был Томас!
  
  Не успев войти и затворить за собою дверь, юноша бросился к любимой, чтобы заключить в объятья, но не смог - Лина отстранилась с недовольным лицом обиженной девочки.
  
  - Как же так?! - чуть не плача, с укором сказала Лина. - Почему ты уходишь?! Почему бросаешь меня?!
  
  - Милая! Пойми! Я всем сердцем люблю тебя и хочу быть с тобой! Но разве я могу быть в стороне, когда все идут на битву с врагом! Ты же видела, что творит этот сброд с нашим народом!..
  
  - Но почему именно ты?! Разве ты не слуга?! Разве не должен быть при своей госпоже?!
  
  - Да, я слуга! Только теперь слуга короля. Как и ты, леди Лина, - Томас говорил спокойно, но нотки юношеской обиды невольно проскальзывали в его словах. - Я рыцарь! А теперь скажи мне: если бы я трусливо остался возле твоей юбки ждать, пока враги придут за тобой, за графиней, за всеми нами - ты так же любила бы меня?! Ты бы меня уважала?..
  
  Лина посмотрела в глаза Томасу сквозь слезы, однако уже через секунду ее взгляд просветлел и даже, казалось, поблескивал в свете луны. Юноша понял: его слова коснулись сердца любимой, коснулись с правильной стороны, и как бы ни было ей больно, она поняла его и поддерживает, хотя никогда не признается в этом.
  
  Лина подошла к Томасу так близко, что он почувствовал нежное девичье дыхание на своем лице. Взяв её лицо в свои ладони так мягко, как только мог юноша поцеловал любимую в губы, потом еще и еще. Лина отвечала ему, крепко прижав к себе, что казалось, ничто не вырвет Томаса из её объятий. В страстном порыве они не заметили, как оказались на ложе, которое не отпустило их до утра, заставляя луну стыдливо испускать свои отраженные лучи в спальню девушки...
  
  
  Гарольд Второй не смог отстоять страны. Герцог Нормандии Вильгельм разбил его в битве при Гастингсе, где погиб и сам Гарольд со своими братьями. У Англии не осталось лидера, который бы возглавил сопротивление, потому все графы, в том числе Эдвин и Моркар, покорились Вильгельму, ставшему королем.
  
  Последнее сражение было столь кровопролитным, что множество отборных английских воинов так и не увидели следующего дня. Не увидели их и Томас с Вимоном. Они погибли от вражеских стрел, сражаясь бок о бок, так и полегли вместе, плечом к плечу.
  
  Через девять месяцев Лина родила мальчика, крепкого и здорового, но сама, не выдержав родов и тоски по Томасу, умерла через неделю. Леди Тереза, горько и горячо оплакав потерю Томаса, Вимона и Лины, наняла кормилицу. И всю свою оставшуюся жизнь посвятила ребенку которого назвала в честь его отца. Она больше не выходила замуж и так прожила еще девять лет в Йоркской крепости под покровительством эрлов Эдвина и Моркара.
  
  Когда же умерла и она, маленького Томаса отправили на воспитание в монастырь близ городка Уитби, где он так и остался, став монахом и написал эту печальную повесть, вспоминая рассказы леди Терезы, своей приемной матери, отдавая дань памяти своим настоящим родителям и их славным деяниям на пользу страны, которой я не знал, но которая была столь дорога им, как бывает дорога только свобода и надежда на то, что все возвращается на круги своя. Так возвратится слава и могущество родной Англии!
   А я помолюсь за это... Да будет так!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"