Яйцо распалось на коньяк, стакан и демона. Покой
Повесился. Замолк кабак, как будто кто-то сжал рукой
Всем горло. Из бутылок ртов раздался шепот. Тихий. Сытый:
"Как к нам вас, сударь, занесло? Чего изволите вы выпить?"
Осклабился пучины страж - и зябко всем необъяснимо:
"Не хочешь, бармен, передать со мною весточку для сына?"
Тот побелел, а демон - ать! - опустошил стакан хмельного
И начал цепко изучать весь люд, как печень у больного.
"Я самым грешным закушу, потом налью еще рюмашку,
И буду пить, и истреблю тут всех. Начну с тебя, папашка!"
Так демон пил и не краснел, назвал Смерть "белою горячкой",
А посетителей он ел, будто сосиски - целой пачкой.
Под утро демон, захмелев, копытом чистил меж зубами,
Вдруг слышит - кто-то уцелел. Тапер укрылся за столами.
"Тебя я тоже мог бы съесть, хотя в желудке уже давка.
Сыграй уж, окажи мне честь. Исполни Иоганна Кафку".
Тапер напрягся. И вонзил в клавиатуру, будто в тело,
Лишь палец. Демон отступил, такой волной его огрело:
Звучала музыка! Пускай, не Кафка! Да уж, не Бетховен!
Зато он так играл, что Рай за землю может быть спокоен.