Космопорт был затерян в степи, поросшей ржавой пожухлой травой. Куда ни глянь - всюду простор. Такой, что не хватит взгляда. Наш маленький городок, наполненный разноцветными жилыми коробками, тоже терялся в "где-то далеко", стоило лишь отвернуться. Мне иногда казалось, что, не будь он привязан к космопорту ниточкой дороги, его носили бы по земле степные ветра так же, как и перекати-поле. Еще казалось, что степная ржа вот-вот одолеет эту ниточку. И тогда мы, оторвавшись от тяжелого металлического якоря - космопорта, улетим вслед за ревущей выносной платформой в неуправляемое путешествие. Как воздушный шарик.
- Кирики, опять на солнышке греешься?
Ко мне подошёл Ратиш. Несмотря на то, что он такой деловой, он, в общем-то, неплохой парень. К тому же он - один из наших дежурных администраторов.
- Слыхал? Длинный Остат опять без техника остался!
Вспомнив про Остата, я заулыбался ещё шире. Он швартовался у нас раз в 2-3 месяца на своём клипере, и ещё не было случая, чтобы с одним и тем же техником. Очень уж характер тяжёлый. Нервный. Над ним за это подтрунивали, но не сильно, потому что побаивались его размеров, которые раздавались не только в высоту, но и в ширину.
- Так он теперь говорит, что не уберёт с поля "Комету", пока мы его не обеспечим новым. Представляешь?
- Завтра вроде должны вынос отправлять?
Я представил, как здоровяк Остат после старта выноса в бешенстве носится по полю вокруг блинчика, который был "Кометой" и потрясает кулаками.
- То-то и оно! Привязался к этому "регламенту о техсостоянии судов, отбывающих за пределы текущей звёздной системы". Раз, говорит, порт должен тестировать и проводить устранение неполадок, то и предоставление техника - ваша забота. Потому что в этом же регламенте написано, что без техника на борту рейсу коридор не дают. Значит, говорит, отсутствие техника такая же неполадка.
- Ладно, отбуксируем завтра "Комету" на карах.
- Лучше этого не делать. Он очень серьёзно настроен, скандал затеет, и судиться будет. Всю душу вынет. Он уже предупредил. У него тоже сроки горят. Вот если б кто-нибудь из наших с ним в один рейс пошёл...
- Да кому ж это надо?
- Слушай. Я понимаю, Остат - не пряник. Но и должность бортинженера просто так на дороге не валяется. В общем, ты у нас самый подходящий человек. Легко сходишься с людьми, учился на пилота. Сходи ты с ним в этот рейс? Я тебе оформлю командировку, премию выпишу.
Про своё лётное образование я вспоминать не люблю. Напрасно Ратиш его приплёл.
- А мне и тут хорошо. Ты пошли кого-нибудь поамбициозней. Глядишь, человек в люди выбьется.
Ратиш тяжело вздохнул и, потеснив меня, сел рядом на кожух от зонда.
- Да не пойдут с ним амбициозные! Они целый рейс не вытерпят. Некого мне больше просить, кроме тебя, Кирики.
Соглашаться мне не хотелось.
- Хочешь путёвку на Исмину?
На Исмину у нас хотели все. Наверное, в миг творения она возникла по закону равновесия близнецом - антиподом Утона. Там были реки, и море, такое же огромное как наша степь, щедрое и кишащее всякой живностью. А от скупой суровой степи Утона люди очень быстро уставали. Хотя это, конечно, по недомыслию. Степь была щедра на другие, менее заметные вещи, не имеющие никакого отношения к сланцам, которые тут добывали.
Я вдруг понял, что опять начинаю думать об этом чёртовом образовании. Которое, кстати сказать, так и не закончил - не сдал квалификацию. Ратиш нервно шлёпал ступнёй по плите предвзлётного поля. Раз уж он предлагал мне эту путёвку значит и правда припекло. Наверняка, собственную отдаёт. Он 5 лет без отпуска на неё вкалывал. Зато уж как хвастал в начале года, что дочку с женой повезёт на курорт...
Не было бы в природе "теории естественных аномалий континуума", я бы, конечно, согласился. Хотя, в этом случае мне и не пришлось бы ни на что соглашаться - был бы пилотом где-нибудь на военном разведчике. И отец бы доживал свой век дома, как обычные работники буровых.
Хотя дочку Ратиша жалко. Жалко, если она моря так и не увидит - за путёвку-то кто угодно согласится на рейс с Остатом. Когда ребёнок мечтает, а мечты не сбываются, он со временем учится не мечтать. А это плохо. Жизнь без этого пустая. Будешь так умирать и не вспомнишь ничего. Только и будешь думать: может я и не жил, может, приснилось...?
- Не надо мне твоей путёвки. Переведи Борка в другую смену. Они с Итамой плохо ладят.
- Значит летишь?! Кирики, ты так мне помог! Ты... просто человечище! Я этого не забуду! - Ратиш крепко пожал мне руку. - Пойду, оформлю тебе командировку с премиальными.
Через несколько секунд я опять остался наедине с теми мыслями, ход которых прервал Ратиш.
В мыслях была ночь, сверчащая степь и двое детей у костра - мальчик и девочка. В мыслях мне было 10, и у меня была мечта. Девочка сидела на корточках, обняв колени руками и положив на них подбородок. А я, мужественно демонстрируя равнодушие к ночной прохладе, лежал, закинув руки за голову. На небе было столько звёзд, что самые яркие из них плавали в молоке, в которое сливались более мелкие.
- Когда я стану пилотом, как папа, я выберу самую яркую звезду и полечу к ней.
- А я бы выбрала самую маленькую и незаметную звёздочку.
- Почему?
- Потому что это только кажется что она самая маленькая, из-за того что она дальше всех. И поэтому к ней ещё никто не летал. Она там совсем одна. И ждёт, чтобы кто-нибудь к ней прилетел. И дал Имя.
В ту ночь я решил, что, став пилотом, полечу к самой далёкой звезде и назову её именем этой девочки.
- ... и ты ей будешь как сестрёнка.
Крошечный шарик путешествовал в бесконечной космической тьме, а на его поверхности наш костерок маячил далёкой безымянной звезде. И говорил ей, что ждать осталось совсем недолго.
Как звали эту девочку я не помнил уже очень давно.
*******
Остат свою славу неуживчивого и вспыльчивого человека вполне оправдывал. То он ругался, что я недотёпа и ничего не знаю. То требовал, чтобы прекратил умничать и учить его. То я мусорил на его корабле. То неточно настраивал приборы. Если я скрывался от него в каюте - он и туда не ленился идти, чтобы высказать очередную претензию.
- Ты что, вообще ничего не смыслишь?!! Тебя, наверное, с улицы подобрали и подсунули мне, чтоб отвязаться. Идиот! Нельзя подтягивать ходовые клапана во время полёта! Это же последнему тупице понятно! Если своих мозгов нет, надо хотя бы спрашивать у других, а не вертеть своими лапами криворукими, что ни попадя!
Про то, что проводить настройку ходовых клапанов в полёте не рекомендуется я знал и без него. И, конечно, ни за что бы не стал этого делать, если б полчаса назад он не заорал на меня, что клипер, якобы, идёт с креном. И это мои проблемы, как это исправить. Потому что я тут техник, а он капитан, и его не волнует, каким образом я буду выполнять свои обязанности. Но приказ должен быть выполнен. К чести сказать, я их выполнению сопротивлялся весьма стойко - минут 10 пытался втолковать, что ничего тут сделать нельзя. Потом махнул рукой. "Комета" - новое судно, и не такое выдержит.
Тут мы вышли в расчётную точку входа, гул дюз стал стихать, и Остату пришлось оторваться от поедания меня, чтобы подтвердить курс.
То, что происходило в следующие минуты сложно описать. Я даже не успел понять, что что-то случилось. Только что я сидел один в каюте - и вот уже с трудом поднимаюсь с постели. У меня ужасно болит голова, и плечо саднит, будто его огрело лопастью от ветряка. Держась за плечо и шатаясь, я доковылял до рубки управления. Остату не посчастливилось, как мне, упасть на мягкую кроватку. Он лежал на полу с расшибленной головой, но как показал осмотр, был живой. Больше он меня не интересовал.
Дрожащими от шока и страха пальцами я загружал, с целью сравнения, звёздную карту области точки входа. Мысли путались, и я всё никак не мог сообразить, как же это сделать. Наконец, получилось. Несколько ударов сердца я, на одном дыхании, ждал результата.
Путаясь в терминале, с которым не работал со времён академии, и чувствуя, что впадаю в панику, нашёл и загрузил область точки выхода. Время замерло....
Оборвалась ниточка.
Летит вверх воздушный шарик.
А наверху абсолютный ноль и совершенно никого нет.
Неуправляемое парение.
Придерживаясь за пульт ледяными пальцами, я сел на пол, и какое-то время пытался выровнять дыхание.
Почти невозможно. Совершенно невозможно... "Теория естественных аномалий континуума" гласит, что, при наложении искусственно созданной аномалии на естественную, блуждающую в расчётной точке выхода, невозможно предсказать реальную точку выхода корабля. Сама по себе эта теория является частью гипотезы о строении континуума, в которой существование таких "естественных блуждающих аномалий" считается теоретически возможным, но практически недоказанным.
Эту теорию я изучил от корки до корки, перед тем как ушёл из академии. Один из наших профессоров указал мне на неё как на одну из возможных причин пропажи рейса A16B849DN. Его пилотировал отец, а на борту была та девочка из соседнего дома и её семья. Они переезжали на другую планету, в новую жизнь...
Сколько совпадений... Вся эта теория невозможности, будто преследуя, замкнулась на мне.
Тогда я ушёл из академии. Потому что понял одну простую вещь. Человеческое счастье - это жизнь. Просто жизнь. А мы стремимся разменять её на что-то недосягаемое. Добиваемся чего-то, и даже умираем за это. Нет ничего глупее. Утон - суровый и бедный плодами край. Но в этой бедноте он прекрасен своей строгостью, своей выносливой, лишённой излишествами жизнью, богат мыслями, задуваемыми в голову ветрами. Там проще остаться собой. Таким, каким был рождён. И не стать призраком своих желаний, или эгоизма. Если бы её родители знали, что счастье там, где его ищут, а не там, где хотят найти, и оставались собой... Если бы отец, как и большинство мужчин, стал рабочим на буровой, а не пошёл в училище на пилота...
Я сидел и перебирал свою память, как бусины на нитке. Минута за минутой.
Вот каково это...
А о чём думали они всё оставшееся время? И сколько ещё грузовоз с четырьмя людьми носило по космосу, прежде чем он упал на ближайший космический объект?
Возможно, где-то очень далеко отец превратился в фотоны света, сгорев в ореоле одного из светил. И может быть эта девочка сейчас светит мне с той самой, самой дальней звезды, которая так и не получила её имени...
И я зарыдал.
О том, что ничего не успел сделать
О том, что все люди когда-нибудь умирают, даже самые родные. И ничего с этим не поделать.
О том, что и я вот-вот умру.
О том, что был счастлив последний раз безумно давно... в 10-ти летнем возрасте, у крошечного ночного костерка. Когда ещё не боялся мечтать...
О том, что жизнь пошла впустую.
Я рыдал за всю свою жизнь, в которой ничего не оставил, кроме страхов.
"...Борт A24C457FN, борт A24C457FN. "Комета". Ответьте, "Комета". Приём... Вызывает пассажирский лайнер "Важный". "Комета", приём..., есть у вас живые...?"
Когда меня выпустили из бортового лазарета, когда я отошёл настолько, что перестал кидаться с объятьями к каждому встречному человеку, смог соображать и внятно разговаривать - капитан "Важного" объяснил мне, что же, по-видимому, случилось с "Кометой". И тогда я уже ржал, как лошадь. Меня не могли унять, и снова хотели отправить в лазарет. Конечно, это и от нервов тоже. Но смешно было на самом деле.
Во всём был виноват мой панический ужас. Если бы я думал как обычно, а не под его воздействием, я бы сразу всё понял.
В момент входа в коридор нас задело астероидом. Вероятность такого события тоже мала, но не настолько ничтожна, как наложение аномалий. Вектор движения сместился, и нас выкинуло на заложенном в программу расстоянии от исходной точки, но в другом месте. И это обжитая область, а не другой конец вселенной. Это сразу можно понять, если просканировать радиочастоты. Это было просто, как дважды два. И как техник, я должен был понять, в чём же дело, ещё до того, как додумался бы сканировать частоты.
А нашли нас по автоматически включившемуся при аварии сигналу SOS.
Пока "Важный" шел к порту приписки я многое успел передумать.
Не стал прощаться с Остатом, чтобы не слушать очередные бредни.
Отправил два сообщения. Одно - Ратишу. О том, что если и вернусь, то очень нескоро. И с благодарностью за удачный рейс. А второе - матери, где вкратце сказал ей, что решил доучиться.
Подал заявление на восстановление в вуз ВКС. Они запросили мои данные из базы и пошли навстречу, восстановив, с требованием пересдачи профессиональных предметов.
Я, быть может, и назову именем той девочки самую далёкую звезду во Вселенной, когда стану пилотом. Но мне кажется, что это уже не важно.
Пусть она остаётся Безымянной.
***
Приглашаю всех добрых сказочников в Сказландию - страну добрых сказок (www.electrokniga.ru)