Вот бы не подумал, что когда-нибудь наши отношения станут не хорошими, не плохими, а... натянутыми. Но как еще назвать это - 28-го она выходит на работу, и когда я по привычке жду ее звонка, чтобы подъехать за ней, то никакого звонка нет. Нет в шесть, нет в семь. В интервале до десяти я звоню ей несколько раз сам, но она не подходит, и тогда я просто еду за ней и жду ее там.
- Извини, я задержалась, - говорит она вместо приветствия, когда садится в машину.
Законодательство запрещает беременным работать позднее восьми часов вечера - нет, я не произношу этого вслух.
- Оксан, ты избегаешь меня? - спрашиваю вместо этого как можно спокойней и мягче.
Вопрос ей неприятен. Она морщится и не смотрит на меня. А я дико, беспросветно устал. Мне все это надоело.
И несмотря на ее затяжную депрессию, она все это время не перестает возбуждать меня. Да, я страшно по ней соскучился, и когда в скором времени мы лежим рядышком в постели, я тянусь к ней и пытаюсь обнять, будто и не было этой последней недели. Будто я нечаянно забыл, что в постели она меня теперь игнорирует.
Начинаю с того, что глажу ее животик, потом перехожу к груди, целую в губы, а она... вроде терпит. Но мне все равно, я распаляюсь уже, я хочу ее, хочу секса с ней, как прежде. Потому что ничего, черт меня раздери, не изменилось между нами, мы все еще муж и жена, и вообще-то мы постоянно трахаемся... трахались... И неужели это не возбуждает ее сейчас, думаю, вставив ладонь у нее между ног - да нет, вроде возбуждает. Не проходит и минуты, как я уже и сам вставляюсь, я уже в ней, двигаюсь в ней, осыпая поцелуями ее лицо. Я изголодался по ней и готов упустить даже тот момент, что встречает она меня не как всегда.
Но мне достаточно уже того, что она меня не оттолкнула. Забывшись, кончаю, и только потом последней мыслью перед сном является мне сознание того, что, кажется, она так и не кончила, не кончила впервые во время секса со мной, а я не обратил на это внимание.
Утром ей опять на работу, но я решаю "отблагодарить" ее за вчерашнее, заодно и доработать. Поэтому, когда целую ее между ног, проявляю даже больше настойчивости и страсти, чем вчера.
- Не надо, Андрей. Мне пора.
- Успеем.
Бывает... бывала у нас такая игра: Оксанка "не хочет", но Андрюшка уговаривает и принуждает. В итоге улетают оба.
- Нет, не надо. Я не хочу.
От неожиданности я и вправду прерываюсь:
- Почему?
- Ты думаешь, только потому что я вчера дала тебе, все, что было в последнее время, не играет роли?
А вот теперь она меня бесит.
- Да, думаю. Потому что ничего не было.
- Ничего себе! - злится она. - Да нет, ты прав. Это фигня, что твоя жена тут в депрессию впала из-за твоих же косяков, а тебе лишь бы потрахаться. А все остальное забудется.
Из-за моих косяков... Отстраняюсь от нее, потому что желание у меня теперь пропало, и я готов скрежетать зубами, да что угодно делать, но только не любить ее, нет.
И держать себя в руках мне тоже не в кайф:
- То, что ты тут сама себя наизнанку выворачивала, от меня не ускользнуло, нет. И то, что чуть не бросила меня - тоже. И то, что тупо, упорно не хочешь услышать меня. Ты давно уже поняла, как все было, но тебе удобней так - изображать жертву. Мозги мне крутить.
- Тебе?!
- А ты думаешь, мне приятно наблюдать, как ты себя истязаешь и нашего ребенка - тоже?
- Да ты точно гонишь... Мне и так уже херово, а ты меня теперь еще ребенком будешь попрекать... - она в ярости сжимает кулаки, и я чувствую, что ей снова хочется удрать. Уехать от меня.
- Оксан...
Черт... кто-то же должен быть умнее... кто-то должен...
- Оксан, давай не будем друг на друга наезжать... - подхожу к ней и собираюсь уже обнять ее, насильно обнять, прижать к себе... вывернуть ей руки, если понадобится. - Хватит уже, а... Оксан...
Когда в этот момент вибрирует моя сотка, я сначала даже не замечаю, но она вдруг замирает, а потом выхватывает ее и читает вслух:
- "Андреас, я еще не уехала. Можем встретиться?" Да можете, конечно, кто ж против. Дуй к ней.
- Мне не хочется ее видеть.
- Но ей хочется видеть тебя. А ты ж делаешь, как она говорит: уйдет - отпустишь. Придет - примешь. Да?
- Дура! - говорю.
Собирался обнимать, а теперь потрясти ее хочется. По башке надавать.
Строчу: "О"кей. Прямо сейчас" - хватаю куртку и вываливаюсь от нее к чертовой матери.
***
- Как живешь?
- Нормально.
Я успел привести в норму пульс. Придя в назначенное место раньше Тины, взял себе кофе и немного отошел от того, кого и что оставил дома... как оставил.
- Извини еще раз, что пришла тогда без приглашения. Просто меня попросили переслать документацию новым хозяевам квартиры. А я как раз приехала домой ненадолго, решила занести сама.
- Спасибо.
Блин, она сунула документы в почтовый ящик, когда уходила. Когда выходила от нас. И Оксанка достала их. Паззлик.
- Значит, это и есть Оксана.
- Значит.
Мы сидим в кафе неподалеку от ее квартиры на том берегу параллельно Мюнхенскому проспекту, только с еще более фешенебельными домами и... да, блин, пьем кофе. После Тохиных излияний про кофепитие чувствую в этом фарсовую комичность, мне одному понятную.
Вероятно, момент, чтобы мне задаться вопросом, что я сейчас делаю в этом кафе, должен был настать рано или поздно - он настал рано. Аккурат, когда Тина вошла в кафе.
Тина всегда предельно точно знала себе цену, как внешним, так и внутренним своим качествам и никогда не пряталась за ложной скромностью. Длинные, блестящие, идеально ухоженные рыжие волосы, безупречный макияж, короткое, под распахнутым пальто, стильное платье в каких-то бежевых тонах, облегающее ее идеальную - да, припоминаю - фигуру, длинные, стройные ноги в мягких замшевых сапогах, короче: она элегантна и сексуальна. Да, я сразу невольно замечаю это, когда она входит. Меня с ходу приковывает к себе взгляд ее зеленых глаз - он спокойный, как обычно, но сейчас на ее, буду откровенен, сногсшибательном фоне он кажется прямо агрессивным.
Она принимает как должное то, как я на нее пялюсь и, кажется, остается довольна. Понимаю, что разговаривать мы будем не о квартире, ее мастере оф сайнс или планах на Сильвестр.
И пока она наслаждается произведенным на меня впечатлением, я раздражаюсь. Так она что, вздумала играть на мой член? Полагает, что сделает так, чтобы я захотел ее и таким образом сможет рулить этой беседой и вообще - мной? Какого ей это понадобилось?
Пусть говорит сама, мне говорить ей нечего. Она исчезла из моей жизни и моего сознания еще тогда, в КвортерБаре. И не появилась бы больше, если бы не... Если бы не...
- Зачем ты здесь? - спрашиваю просто, забыв разобраться, зачем здесь сам.
Тина не оскорбляется, потому что пришла не избегать конфронтации, а толкать на нее. Отвечает со своей мягкой улыбкой:
- Чтобы понять.
- Что понять?
- Почему люблю тебя.
О-па. Только этого мне сейчас не хватало.
- Почему ты меня не любишь, - продолжает она, - а любишь ее. Безответная любовь выстроена на заблуждениях. Следовательно, почему, любя тебя, я заблуждаюсь. И не заблуждаешься ли ты, думая, что не любишь меня.
- Анализ?
- Не только.
Тина сидит передо мной, перекинув одну длинную ногу через другую, в своем платье, в декольте которого в приемлемой мере - ни разу не помню ее вульгарной - видна ее не большая и не маленькая грудь идеальной формы да тонкая золотая цепочка с маленьким бриллиантом, таким же, как у нее в ушах. Сидит и даже не пытается соблазнить, а просто существует, как неопровержимый факт. Черт, вот это самодостаточность. Даже Анушке до нее далеко, думаю невольно, а ведь в моей скромной коллекции Анушка по мнению посторонних была, пожалуй, самым ярким трофеем.
И вот спрашивал Тоха, за что нас любят. Да есть ли на свете вопрос сложнее и бесполезнее? С этим делом как - или есть или нет. А за что да почему...
Она говорит сама, помешивая ложечкой свой кофе, не глядя на меня, а как бы размышляя вслух:
- Ты знаешь, мне ведь было хорошо с тобой. Я даже не про секс. И ты, возможно, не понимаешь, теперь у тебя искажен взгляд на вещи, но мы с тобой идеально подходили друг другу. Вспомни - между нами хоть раз были разногласия?
Разногласия? Да я завою сейчас от того, насколько злободневен твой вопрос. Разногласия - это ты часом не на то намекаешь, что от меня жена не сегодня-завтра уйдет, если не ушла уже, не уходит в эту минуту? А ты тут такая явилась на мозги мне капать со своими... своей идеальной фигурой, как ходячим противоречием Оксанкиным беременным округлостям?
Но я успел слишком хорошо узнать Тину, чтобы решить, будто она пришла тупо "отбить" меня у жены. При всем ее специфическом отношении к браку человек она далеко не безнравственный.
- Не ругаться - этого мало, - объясняю Тине. - Ты ведь тогда уже поняла и потому ушла. Мы жили порознь друг от друга, даже пока были вместе. Любил-то я другую. Прости, что сразу не сказал.
- Ты и сам не был тогда уверен и честно в этом признался.
Во мне все возмущается: как - не был? Не был уверен, люблю ли Оксанку? Приснилось ей, что ли?
- Слушай, зачем ты вообще со мной встречалась? Престижно со мной было? Адвокат? Под стать тебе? На Порше катал?
Это я ее провоцирую. Меня выводит самообладание, с каким она норовит вывернуть мне наизнанку душу.
- Нет, конечно. Это лишь дополняло тебя. И зачем переходить на такой примитивный уровень - мы же оба знаем, что мы выше этого.
Да как сказать. Хрена бы ты на меня посмотрела такого, какой я сейчас. Без Порше.
- Какие у тебя планы? - спрашивает Тина.
Что времени у меня теперь полно, она в курсе, потому и предложила встречу среди бела дня.
- Я задала запрещенный вопрос?
Не запрещенный, но - есть такое дело. Вопросы о моем статусе безработного и моих планах выхода из него меня раздражают. Потому жена мне их и не задает, хотя человек она в этом деле далеко не последний.
- То да се, - отвечаю.
- А ведь совсем недавно ты хотел делать карьеру.
- Сделал.
- Твоя жена не стимулирует твоих амбиций?
Не-а. Амбиции у меня у самого под контролем, мне жена не для этого нужна. Зато она стимулирует кое-что другое. Правда, секс у нас в последний раз был... да не помню, когда. Не считая вчера, когда она "дала" мне. А на данный момент она меня больше до белого каления доводит.
- Если тебя заинтересует: требуется новый юрисконсульт для Штайнке Файненс Холдинг. Отец говорил, что в подборе подходящей кандидатуры ни генеральный директор, ни, тем более, отдел кадров не пользуются его доверием.
Ой-ей-ей.
- А ты пользуешься? - только улыбаюсь в ответ. Никогда она не интересовалась делами своего отца. Кажется, даже я в большей степени был о них наслышан.
- Просто хотела предложить.
Да, так меня еще не добивались. Оксанка бы уже тысячу раз лапки сложила. Она их и сложила, только из-за дитя не сбежала еще.
Она гораздо слабее тебя, Тина. Нет и не будет у нее твоей рациональности, твоей настойчивости и выдержки. Вот только во мне подобная настойчивость вызывает головную боль. Да и вообще - понимаю внезапно, что меня настойчивость такая напрягает в женщинах. Просто сталкиваться пока не приходилось.
А Тина прорабатывает все варианты для достижения цели, думаю. Пофиг, что у меня жена и ребенок, за которых мне вдруг становится обидно.
- Тина, один вопрос: чего ты вообще обо мне вспомнила? Трахался хорошо?
Она смеется, играя золотой цепочкой на шее:
- К твоему сведению: у меня бывало и получше. Тебя явно не просвещали насчет некоторых моментов, которые нравятся или не нравятся женщинам.
Забавно, думаю. Но виду не подаю - зачем ей думать, что меня это как-то волнует?
- Готова поспорить, твоей жене с тобой "всегда хорошо"? И автор сценария-режиссер у вас всегда ты?
Всегда я. Почти.
Что там Оксанка говорила? Помню. Про оргазмические фантазии. А похрену. Пусть фантазирует, я ж не в накладе. Так... нравится моей жене со мной или не нравится? Молчу невозмутимо. Пусть Тина сдохнет от любопытства. Бабы - они ж любопытные, особенно в этом деле.
- Можешь не отвечать, - продолжает Тина тоже невозмутимо. - Я знаю, ты не любитель обсуждать интим. А знаешь, с тобой было в общем и целом очень и очень неплохо. Но наивно полагать, что для женщины это играет столь решающую роль. Знаешь, женщина способна подстроиться под мужчину, если любит.
Знаю. Боль и самолечение. Знаю. Тина, ты с-сука... Не подумал бы, что захочется обозвать тебя. И ненавижу, когда ты права.
- И - Андреас, тебе не идет быть грубым и несдержанным.
- Ты меня еще не видела. И абсолютно меня не знаешь.
Ее губы приоткрываются. Чувствую, что в этот момент нравлюсь ей еще больше.
- А она знает?
- Да, знает. Всякого. И всякого любит.
Любит. Несмотря ни на что. Вот гадом буду. И провалиться мне на этом самом месте.
- А ты - ее?
- А я знаю ее всю жизнь и люблю ее приблизительно столько же.
- За что?
Опять этот странный вопрос.
А она не отстает:
- Знаешь, я очень поздно поняла, что люблю. Только недавно, когда увидела ее, вас. Увидела, каким ты можешь быть. Каким ты был с ней.
Ни черта она тогда не видела. Что она могла тогда увидеть между лифтом и дверью. А про трах в гараже - ну, не экстрасенс же она, в самом деле.
Заметив скепсис у меня на лице, она спокойно поясняет:
- Я даже не ревную, просто интересно. Я ведь красивее и умнее. Как она отреагировала на мой приход?
Билась в истерике, блин. Не знаю, возможно бьется до сих пор, если не свалила.
- Никак.
- Значит, ты не говорил ей о нас?
- Тина, "нас" нет, и нет уже давно.
- Однако о том, что "мы" были раньше, ты ей не сказал.
- Теперь сказал.
Когда было уже поздно и бесполезно. Неправильно, конечно.
Тина, ты права, как всегда. Вот, к примеру, в гребаном Лондоне мы с ней что делали? Трахались. Болтали. Все известные мне позы перепробовали, о чем только не говорили, но - нет. Про тебя я не сказал. Забыл.
- Мы встречались почти четыре месяца. А потом прошло еще четыре месяца, и ты женился на своей экс...
- Тина, экс - это ты, - смеюсь нервно. - А женился я ровно через месяц после того, как расстался с тобой.
- Тогда она - твоя экс-экс. И женился ты скоропалительно, согласись. И теперь у вас будет ребенок. Тебе это не кажется странным?
- Нет, не кажется. Наоборот - я рад, что стану отцом. И мне чертовски приятно быть мужем. Ее мужем.
- Как ей удалось склонить тебя на брак, если еще недавно ты - не отрицай - относился к нему скептически и детей не хотел?
Вот ненавижу я разбор собственной персоны и психоанализ ее бесплатный мне тоже не нужен. Но она, эта баба, опять разглядела меня раньше меня самого. И я даже не оправдываюсь перед ней и самим собой - тоже. Не говорю, что типа еще больше года тому назад решил жениться на Оксанке. Что кольцо еще тогда купил. Потому что ни к чему. Ведь ранее, чем тогда, на "выставке Кандинского", когда выплюнул в лицо Оксанке: "Пойдешь за меня?" - предложения я ей не делал. А кольцо таскал в кармане, будто для себя купил. И расставаться с ним не спешил.
Не хочу, чтобы она еще и это у меня на лице прочитала, поэтому смотрю из окна на вздувшиеся, побуревшие речные волны, ухлестывающие за прогулочным катером - хрена он сейчас там делает, в декабре?
- Созрел, - говорю потом, внезапно к ней обернувшись. - И ни на что она меня не склоняла. Я сам решил.
- А что было бы, если бы я не ушла от тебя?
Она не настолько глупа, чтобы строить иллюзии или видеть все в искаженном свете, только потому что так было бы удобнее. И она понимает, что я ни секунды не думаю ради нее бросить Оксанку и что дело даже не в ребенке. Нет, надо отдать ей должное - она лишь пытается докопаться до сути, понять, почему. И не боится ни взбесить меня расспросами, ни показаться бестактной. Интересно, хороший ли выйдет из нее психоаналитик.
Вот только с меня уже хватит. Возможно, мне и нужна была когда-то помощь психолога, но то время прошло, премного благодарен. Да и будем откровенны - даже тогда не стал бы я этой помощи искать. Не тот характер.
- Что было бы? Не знаю. Но почему ушла, ты помнишь? Потому что с мостами разговаривал. И с картинами. И если б не ушла тогда, в КвортерБаре, я постепенно не только с мостами и картинами разговаривать бы стал, но и со всем вокруг меня. С самим собой. С чем угодно, только не с тобой. А тебя вообще перестал бы замечать. Так что ушла бы ты рано или поздно, ты уж мне поверь. Я бы сам тебя вынудил. И - Тина, - включаю "мачо", - ты не первая, кто ушел от меня так.
- Почему ушла она?
- Она не уходила. Я сам ее выгнал.
- Значит, ты выгонял только тех, кто был тебе дорог? Остальные уходили сами? Странно.
- "Тех" не было никогда, Тина. Всегда была только она, а "остальные" случались как-то, потому что с ней не ладилось в очередной раз.
Меня уже настолько напрягает этот разговор, что я даже не задумываюсь над сногсшибательностью сделанного мною только что открытия.
- Значит вы сходились и расходились еще раньше?
- Нет. Мы могли бы сойтись много раз, а получилось только два с половиной года назад. Чуть больше.
И больше ничего не поясняю. И гадом буду, если скажу, что у нас дома уже неделю черт знает, что творится. И не из-за Тины это совсем. Просто так получилось и от этого еще обиднее.
Да, Тина совсем не такая. Если ей кто-то нравится, она говорит об этом. Тина всегда предельно честна, никогда в себе не сомневается и если чего-то не знает, то стремится понять, чтобы впредь быть в курсе, отсюда все ее расспросы. Она не дает эмоциям взять верх над рассудком, поэтому она не умеет и не станет скандалить. Тина идет к намеченной цели, не заморачиваясь на условностях, поэтому она не парится, удобно ли спрашивать про то-то или то-то. У нее здоровая самооценка. Тина умна, стильна и красива. Девочка-мажор. Тина идеально подходит мне и любому мужчине, которому нравятся умные, стильные, красивые и сдержанные, знающие себе цену. И я не люблю Тину. Даже не думаю любить.
Я не люблю Тину - почему Оксанка не может этого понять? На ком я женился? На ней, Оксанке. Кому сделал ребенка? Ей, Оксанке. Почему мне нужно оправдываться и что-то еще ей доказывать? Почему она бесится и так глупо и бестолково толкает меня к этой? А если б я дебилом каким-нибудь оказался, повелся бы на эту туфту? Тупо решил отыграться? Да просто расслабиться после домашнего мозгое...ства?
Надеюсь, теперь Тинина тяга к постижению истины удовлетворена. Больше она не говорит банальных вещей типа "я красивее" или "мы характерами больше подходим". А я и не могу говорить ничего больше. Я очень устал от этого разговора с этой чужой девушкой, которая не скандалит и не стервозит, любит меня, амбициозного и сдержанного и не прочь была бы просветить меня насчет того, чего я еще не знаю о сексе. Помимо моей воли ей удалось склонить меня на откровения и постижение каких-то новых истин. За ее открытия я ей даже благодарен, но у меня болит голова и хочется уйти. Домой охота, к своему, родному. Пусть напрягает, пусть наизнанку выворачивает, все равно - мое. А здесь мне делать нечего.
- Как там Антон? Теперь живет неподалеку? - спрашивает Тина то ли из вежливости, то ли не найдясь, о чем бы еще спросить.
- Да. Женится на Ренате. Съехался с ней.
- Они тоже ждут ребенка?
- Пока - нет. А знаешь, Тина, у нас с Оксаной намного больше общего, чем тебе кажется, - смотрю ей прямо в глаза, не видя их, будто это я теперь сам с собой разговариваю. - И я даже не о том, откуда мы с ней родом или что выбрали похожие профессии.
- А о чем?
- Например, мы с ней любим поесть. Хорошо и вкусно поесть и не одну только здоровую пищу. В кафе где-нибудь, но лучше домашнюю. Если выбирать: роскошь и комфорт или простота и уют, мы выберем простоту и уют. И мы оба - больные и зависимые люди. Оксана страдает булимией, а я почти полгода нюхал кокаин.
Тут Тина широко распахивает свои зеленые глаза. Ну наконец-то пронял ее хоть чем-то.
- У нас это началось, когда мы расстались и нам было плохо друг без друга. А недавно у меня случился рецидив и у нее - тоже. Да, мы с ней нереальные слабаки, Тина, и мы нужны друг другу. И я подозреваю, что сейчас, в эту минуту она опять этим занимается. А я, вместо того, чтобы быть с ней и удерживать ее, все это тебе тут рассказываю. Так что я пошел. Надеюсь, ты теперь поняла, насколько ошибалась на мой счет. Getrennt bitte. Раздельно, пожалуйста - говорю официантке в ответ на ее: "Zahlen Sie zusammen? Вам один счет?".
Говорю, даже не дав Тине возможности потребовать отдельный счет самой. А она - как ни ошарашена была моим признанием, потребовала бы, я уверен. Здесь так принято и это считается нормальным. Да и не нужно ей моих угощений. И все же более корректным было бы в данной ситуации предоставить право выбора ей, вот я этого и не сделал.
Интересно, когда у нас в последний раз было наводнение? Наша река эксцессов не любит, ее укротили в свое время. Это вам не Рейн и не Одер. Но сейчас ее рвет на части, выталкивая из привычного русла. Может, что-то будет в этот раз.
"И еще кое-что" - думаю, пока под проливным дождем бегу в метро. Я совершенно не знал Тину. Слишком зациклен был на своем. Тогда, в КвортерБаре я просто подумал, что она напрягает своим нравоучительством, тем, как пытается анализировать и воздействовать на меня. Теперь я врубился, что легко мог попасть под ее каблучок и, возможно, перманентно под ним остаться, потому что там было бы удобно и не напряжно.
"Спасибо, Оксанка" - впервые мысленно обращаюсь к жене и внезапно чувствую разливающееся по мне тепло. "Если б не ты - неизвестно еще, что бы со мной было".
А сейчас - марш домой, смотреть, что ждет меня там.
***
Она-то точно не ждет. Она сейчас в полном дерьме и ей положить на то, что я наблюдаю, как она от него избавляется. И еще. И еще. После споласкивает рот под краном и идет мимо меня в гостиную - собирать мусор после своей оргии.
- В магазин, что ли, ходила? Отпросилась с работы?
Не отвечает даже. Как только сама все доперла. Тяжело же, да и нельзя ей. О сыне бы подумала. Дура.
Вместо этого - мне: - Чего быстро так?
Не отвечаю.
- Как прошла встреча?
Сказала бы "свидание", я бы ей вмазал, думаю. А потом пошел бы и заявил на себя, мол, вяжите, беременную жену ударил.
- Хорошо.
- О чем говорили?
- О тебе, - смотрю на нее и чувствую, как жжет у нее внутри, как шатает ее от слабости и как кружится у нее башка от всего, не только от рвоты.
Тогда, в том сне тоже это чувствовал. Сейчас чувствую, потому что меня тоже жжет, тоже шатает из солидарности с ней или просто так - я не знаю. Только она этого не поймет и не оценит. Она видит и слышит только свое, а на меня смотрит, не видя, и слушает, не слыша.
Она выглядит хреново, дерьмово. Настолько, насколько может выглядеть беременная на пятом месяце, которая полночи не спала, потом - о, вижу, - поковыряла себе ножиком руки до крови, затем запихнула в себя целый супермаркет жрачки, а потом ее же и вырвала. И на лице у нее теперь такой армагедец, будто она очнулась и проблевалась после ночи беспробудной пьянки.
А я сейчас пришел от другой бабы. Красивой, сексуальной бабы с идеальной фигурой, которая хоть целый час и е...ала мне мозги но, если бы я этого захотел, заткнулась и дала бы мне сразу же. И взяла бы у меня. И так далее. Но я распевал ей, бабе, как сильно люблю свою жену всякую, даже такую. Целый час распевал. И я не подумал остаться с ней не потому, что такой хороший и замечательный и не потому, что мне ее не хотелось, а потому что рвался домой.
Насильно усаживаю Оксанку на диван, но сам рядом не сажусь - стою у нее над душой.
Посмотри на меня, ты... Посмотри на меня. Думаешь, тебе одной плохо?
Она смотрит.
- А теперь слушай. Да, мне было хорошо с ней. Если б не было, я бы ее не трахал. И - да. Она мне нравилась. Некоторое время нравилась. Мне нужна была женщина. Мне нужен был секс. И мне хотелось нормальных отношений. А тебя не было рядом. И я в курсе, что и меня рядом не было, когда тебе хотелось того же. И что ты не делала, а я сделал. Я ценю - и мне похеру. Дело прошлое. Да, знаю, раньше сам парился из-за этого или думал, что парюсь. А теперь понял: мне плевать.
- Фиг бы ты вернулся, если бы узнал, что я реально... с кем-нибудь.
- Думаешь? А ты проверь, - предлагаю вкрадчиво, зловеще, - тогда будешь знать наверняка.
- И не собираюсь.
- Правильно, не собирайся, - (угрожающе уже): - Даже не думай.
- Да уж, кому я теперь такая нужна, - улыбается она язвительно. - А удобно, да? Когда на жену больше никто не смотрит.
- Не смотрит? Сама недавно как жопой крутила перед Фло сотоварищи.
- Какой, на фиг, Фло? Это я для тебя все.
- "Для меня, для меня"... Короче. Мне было очень херово, когда я долбился. А тебя не было. На тот момент, когда я встретил ее, мне было немного лучше, но с ней стало еще лучше. На какое-то время. И - нет смысла сравнивать ее с тобой. Она была другой. Не лучше, не хуже, просто другой. И она не была тобой. И ей не повезло со мной. Потому что я не смог забыть тебя, а для нее, видать, что-то значил. А она была слишком умна, чтобы не заметить и слишком горда, чтобы терпеть. Ты хочешь знать, было ли у меня в планах бросать ее - нет, не было. Не так, чтоб конкретно. Меня устраивал с ней статус кво, и вряд ли она захотела бы замуж. Я познакомил ее с братом, и он ее одобрил. И если бы она тогда не ушла от меня, то на юбилей родителей я привез бы ее.
Пост-запойное выражение ее лица становится уже совершенно невменяемым, она смотрит на меня исподлобья, сейчас закатит полузакрытые глаза.
- Но все, что я сказал тебе про мое отношение к ней, про мои мысли о тебе, сны, в которых ты мне снилась, про Тауэрский мост - все это правда. Не больше, не меньше. Да, ты снилась мне. Ты снилась мне всю жизнь, сколько тебя знаю. Когда чаще, когда реже - снилась. Наверно, за двоих снилась, раз я тебе не снился. Может, все неспроста было так, как было. Ты пришла ко мне трижды. Один раз - тогда, в тоннеле. Другой - в примерочной кабинке, когда порвала с этим... твоим, третий раз - в автобусе, когда от меня ушла эта. Хочешь - ищи в этом какие-то знаки, не хочешь - не ищи.
- А ты?
- А я задолбался. По-моему, это все лажа. Вперед надо смотреть. И в настоящее тоже. На то, что есть.
- А что есть?
"Что есть?" - думаю. Я люблю ее, она меня - тоже вроде. Все. А, ну и я женился на ней. И у нас будет ребенок. Немало.
И еще она хотела удрать от меня. Почти уехала уже. Не факт еще, что не уедет. А это... больно. И обидно. Надо мне, чтоб меня так бросали? Даже во сне: я ухожу, я ухожу - постоянно.
Вот и выпрыгивают сами собой слова:
- Что есть сейчас, я вообще не знаю. Думал, все есть у нас, а выходит - нет почти ничего.
Она закрывает-таки глаза и плачет. Слезы струятся у нее по щекам, а я не могу уже.
Я не могу уже. Может, легче, если плакать? Я не могу плакать и мне не легче.
***
- Телефон дать? - чувак впервые заговаривает со мной за все эти месяцы. Нет, весь этот год. Целый год. Не припомню, чтоб у кого-то другого брал.
Только поздненько просек он во мне постоянного клиента.
Телефон - это чтоб, типа, с доставкой на дом? По заказу? Так с доставкой же дороже выйдет, соображаю. И машу головой, мол, не надо. Нечего попусту женины деньги разбазаривать. Надо будет - дойду, ноги-то есть.
Когда мешочек переселяется ко мне в карман, понимаю, что мне некуда идти с ним. Дома жена - не пойдет. Палево. На работе, на толчке - не пойдет. Нет работы. Бомж...
На Жанке в метро туалет есть... или в кафе каком-нибудь... Бл...ть, совсем уже... размышляю, пока топаю в полном отупении домой под проливным дождем, которого не чувствую абсолютно, настолько слился с ним. Вымок уже по дороге туда, сейчас - это так, поддержание жидкого состояния. Мокрее уже не стану.
С меня течет на лестничной площадке, течет в лифте. Дотекает в дверях. Вот я и дома.
Она опять в ванной - где же еще. Хотя сейчас вроде не похоже, чтобы она использовала ее не по назначению.
- Брысь, - надвигаюсь на нее.
- Чего?
- Сгинь, - отодвигаю ее от толчка и прямо у нее на глазах высыпаю туда содержимое мешочка.
Вернее, не оборачиваюсь проверить, видит ли она. Гипнотизирую недра унитаза и чувствую дикое, жгучее сожаление. Реально жалко бабла. И вещь. Вот урод, думаю.
- Значит, так, - начинаю до того еще, как оборачиваюсь, будто с унитазом разговариваю. - Хочешь свалить - вали, - теперь обернулся, смотрю на нее в упор. - Вали с пузом. Вали с моим сыном. Из-за того, что, когда мы расстались из-за твоей измены, я потрахал другую бабу, которую не любил. Вали. Держать не буду.
- А как уйду, то ты... свалишься опять... - она трясется. Типа не думала об этом все эти дни, а когда я тут перед ней потрусил хозяйством, доехала.
- А как уйдешь, то я - мое дело, поняла? Все.
Не говорит ничего, видно - в шоке.
Поясняю:
- Да, я не нюхал, пока был с ней. А с тобой свалился почему-то. У нас семья, ты беременна, но я не удержался. Но буду стараться. Прими, как есть. Другим не буду. Ты решила, что ей удалось привести меня в порядок, а тебе не удалось? Ерунда. Она ничего не знала. Я не говорил ей. И мне не нужно, чтоб меня лечили. Я дам знать, когда понадобится помощь специалиста. А ты тут ни при чем. Она ни при чем. Привести себя в порядок могу только я сам.
- Андрей, я сдохну сейчас от того, что ты мне сказал, - она вроде не рыдает, лишь смотрит куда-то в полном опустошении, - но я никуда от тебя не уйду... Сдохну, но не уйду... Мне кажется теперь, что ты не любишь меня совсем, не жалеешь и я тебе не друг... и ты мне не друг... И все-таки я не уйду. Больно как... умру сейчас...
- Не имеешь права, - это я - ей ледяным тоном. - Да, вот так. Мне ты ничего не должна, но ему, вон там - показываю на ее живот, - всё. Все должна. Поняла? И еще. Нет, ты мне ничего не должна. Ты не обязана оставаться со мной. Мне не нужна моральная поддержка, мне нужен врач. Нянька тоже не нужна. Но мне нужна жена, любовница и мама моих детей. И... друг. И мне нужно, чтобы всем этим была ты. Если я потеряю тебя, то... Я здоровый, нормальный мужик и мне нужна постоянная женщина. Семья. Найду какую-нибудь другую. Рано или поздно. А найду - наверное даже счастлив буду. Возможно, так счастлив, что забуду о тебе.
Да, в лоб ей, в лоб. Пусть знает. Давно надо было так.
- Но я не хочу забывать. Слышала, что сказал? Не хочу. Сейчас не хочу, пока еще могу повлиять - не хочу. И в этом - моя любовь к тебе.
Шибанул ее этим хорошенько. Она теперь плачет. Видимо, это своего рода крушение ее мечтаний. Слабенькая она. Возможно и жестоко это, согласен. Холодно, черство. Но во мне нет сейчас ничего больше.
Дождь не прекращается до самого вечера. Нас давно сорвало со свай, унесло и бросает теперь по волнам, словно щепку. Мы крутимся в водовороте, мы потеряли волю, потеряли желание жить, поэтому не предпринимаем никаких шагов к спасению. Мы лишь передвигаемся по квартире в теневом режиме.
Спустя некоторое время она вспоминает, что я промок и дает мне какие-то сухие вещи - переодеться. Проходит еще время, и мы едим, обед это или ужин - я не знаю. А ближе к ночи я вообще перестаю что-либо соображать, просто заваливаюсь спать, не имея понятия, надо ли мне спать и хочется ли вообще просыпаться.
![[]](/img/f/flo_rencen/glava12ledczast3/aviary-image-1565242871811_redacted_mini.jpg)