Макс подкараулил Лисицыну на следующий день у школьного крыльца.
Девочка не возражала, и молодой человек вновь довел ее до подъезда.
Довел и на следующий день.
И на следующий.
Ни о чем таком они больше не разговаривали. К Тришиному неудовольствию, Петров послушно отдавал каждый раз ей портфель и провожал взглядом.
Наверное провожал.
Конечно, она не оборачивалась, чтобы проверить. Когда же она выглядывала потом в окно, его уже не было.
И снова молодой человек тащил за нею портфель, широко улыбаясь обветренными, потрескавшимися губами.
Трише ужасно захотелось смазать его гигиенической помадой.
- Сорока тебя опять клевала, - Бросила она за плечо, оставляя приевшуюся уже болтовню о Халке и Росомахе.
Сорокой они звали Сорокину Елену Палну, учительницу математики, имевшую к тому же острый, любопытный нос.
Нагруженный двумя рюкзаками чуть приотстал.
- Ага, - с досадой подтвердил он, желая прекратить этот разговор.
Сорока пять минут распекала его при всем классе, и он не хуже Триши слышал все, что она сказала. Что теперь обсуждать?
- Чего ж ты домашку не сделал?
- И ты туда же! - возмутился Макс, - не захотел, и не сделал!
Некоторое время из-за Тришиной спины доносилось сопение.
Отличница не отступалась:
- Тебя же выгонят!
- Тебе-то какое дело!? Мало, что Сорока мне житья не дает и родители мозг компостируют, так ты туда же! Зубрилка!
Они остановились у знакомой парадной двери. В воздухе пахло сыростью и немножко дымком. Дворники где-то жгли листья. Девочка вошла в подъезд.
- Эй! Ты портфель забирать будешь, или не надо?
- Пойдем, несчастный! - пригласила она его, - помогу тебе с математикой.
В квартире было темно и прохладно. После яркого дня глаза медленно приспосабливались к комнатному освещению.
Надо признать, девчонка великолепно придумала: под тем предлогом, что она помогает ему с уроками, они легко могут провести вместе час, а то и все два!
- А если твои родители придут?
- Конечно придут, - кивнула Триша, - в шесть, - и добавила, гордясь своей правильностью, - я у них разрешения попросила.
И так широкая улыбка Макса раздвинулась еще шире, грозя порвать растрескавшиеся губы в кровь.
- Они даже обед на твою долю оставили. Мой руки!
- Раскомандовалась! - тихонько пробурчал Макс, но спорить не стал.
Звякнула микроволновка.
Молодой человек с особой нежностью следил за руками, аккуратно расставляющими тарелки. Мама тысячу раз накрывала для него стол, но, почему-то, именно этот фартук, завязанный на тонкой талии красными тесемками и именно эти тонкие пальчики с розовыми ноготками, кладущие перед ним вилку, рождали в нем новое, ни разу прежде не испытанное чувство.
- Посмотрим телек или на компе во что-нибудь поиграем? - спросил он, когда она заняла место напротив.
Триша посмотрела на одноклассника так серьезно, что кусок встал у него в горле.
- Что!? - воскликнул он, с полным ртом.
- Мы будем делать домашку по математике.
- Так ведь следующая матеша только в четверг! - удивился он.
Петров никогда не делал домашек раньше, чем за день до урока, да и тогда чаще всего не делал.
- А может все-таки лучше телек посмотрим? - простонал он, когда тарелки были вымыты и перед ним оказался учебник.
Красавица не пожелала препираться. Удостоив юного падавана взглядом, которого, по ее мнению заслуживали неудачники, которых вот-вот отчислят из гимназии и которым вот-вот придется работать дворниками, она спросила холодно:
- Ты хочешь со мной дружить?
- Да.
- А я с двоечниками дружить не хочу! - отрезала она.
Макса заглянул в серьезные зеленые глаза, пронизывающие его насквозь и ему, стало очень-очень стыдно за несделанную домашку.
Дневник, в котором, впрочем, не было ничего записано, доставать не пришлось. Сорокина любимица знала, что было задано и за секунду нашла страницу.
Смирившись, Макс открыл тетрадь и взял в руку ручку.
- Сделай проверку.
- Да, ладно, так сойдет!
Макс поднял на отличницу взгляд, вздохнул, и в новой строке написал: "проверка".
На бумагу ложились убористые, с наклоном влево строчки.
- Блин, не сходится! - раздражился девятиклассник.
Улыбнувшись как кот, Триша поставила в видимом ей одной списке галочку.
Сопротивление было сломлено решительно и эффективно.
Правда, пришлось искать в выкладках ученика ошибку, но, в отличие от него, она-то Сороку слушала. Не без удовольствия Триша отметила то, что мальчишка отлично соображал. Она бы свои собственные путаные объяснения ни за что не поняла!
Умной казаться тоже было легко: когда она не замечала ошибок, она делала это в воспитательных целях, а когда замечала, вздыхала картинно, покачивая головой:
- Петров, Петров...
И указывала ноготком на знак "минус", в который по ходу копирования превращался, почему-то, знак "плюс".
Домашку сделали всего за 20 минут.
- А теперь давай 278е.
- Но заданы же были только эти четыре! - возмутился Петров.
Он был прав, но какая разница, если в оном примере из двух ошибка. И вообще, кто здесь главный!?
Наставница сделала лицо посуровее:
- 278е!
Чубатая и немного лопоухая голова одноклассника покорно склонилась над записями.
В воображаемом чек-листе появилась еще одна галочка.
Трише страсть как понравилось командовать!
- Слушай, а как это твои родители так легко согласились оставить нас одних? - спросил Макс, когда наставница, сжалившись, позволила своему ученику устроить перерыв.
Девочка вздохнула:
- Так уж и легко!
- Как же ты их убедила? Или ты им наврала что-нибудь?
Подумав, словно решая говорить или не говорить, Триша ответила тихо:
С напускным безразличием девушка выдвинула ящик стола, за которым они занимались, достала какую-то разноцветную ленту и, продемонстрировав ее однокласснику, позволила ей упасть назад, складываясь гармошкой.
- Это что это?
- Презервативы, - лаконично прокомментировала Триша, с удовольствием наблюдая как густо покраснел гость.
Вдоволь налюбовавшись небрежно добавила:
- Я, конечно, пыталась ее убедить, что мы с тобой ничем таким заниматься не собираемся, но разве ей объяснишь?
Макс почувствовал, что ему тоже надо сказать что-то... эдакое.
Он кивнул головой:
- Да, уж! У меня тоже родители каличные! Они меня никогда не слушают. Мы только ругаемся все время.
Девочка нахмурила брови:
- Ты про мою маму глупостей не говори! Она самая лучшая!
Макс смутился.
- Извини... - робко попросил он, съеживаясь под пламенным взглядом, - Ты же говорила, что она тебя...
- Что? - не дождавшись окончания фразы переспросила Триша, хоть и догадалась уже что он скажет.
- Порют.
Рыжая рассматривала залившегося краской и не решающегося поднять на нее взгляд подростка.
- Так ведь за дело.
- Я бы ни за что не дал себя выпороть! - убежденно заявил молодой человек, мотая чубом.
- Так-таки и не дал бы? - Лукаво прищурилась зеленоглазая ведьма.
Парень, набычившись, снова упрямо помотал головой.
- Наверное, ты думаешь, тебе бы оставили много выбора?
- Я убежал бы!
- Далеко же ты убежишь! - хмыкнула девчонка с видом явного превосходства.
- И убегу! - не сдавался пацан.
Рыжая закусила на секунду губу, словно борясь с собой, затем, потребовала:
- Поклянись, что не растреплешь!
- Клянусь.
- Ни одной живой душе! - серьезно повторила она.
Парень посмотрел подруге в глаза и кивнул.
Красавица поманила его за собой пальцем и подвела к кладовой.
- Вот, - сказала она, почему-то, шепотом, вытащив на свет обитую кожей конструкцию.
Одноклассник посмотрел на нее недоуменно.
Она объяснила: - вот этими ремнями закрепляются ноги, вот этими - руки.
- Убежит он! - хмыкнула она удовлетворенно.
В глазах Петрова разгорался огонек понимания.
- Это называется "скамья для порки", хоть на скамью это и не похоже. Надо же как-то называть.
Макс переводил ошеломленный взгляд со скамьи на Лисицыну и обратно.
- Это очень больно? - разродился, наконец, вопросом он.
- Зависит.
Ведьмочка пожала плечами и Макс на секунду забыл дышать, так изящно плечики ее приподнялись вверх и упали вниз.
- Если рукой, то вначале можно терпеть. Если падлом, то рыдать начинаешь уже через минуту.
Девушка сняла с крючка что-то вроде ракетки для пинг-понга и передала неофиту.
Макс покрутил в руках гладко отполированную деревяшку и уставился на широкие джинсовые бедра сверстницы.
- Больнее всего - тростью.
Личико отличницы наморщилось, приводя в движение и милые рыжие веснушки.
Массивная деревянная конструкция имела столик, на который, вероятно, следовало ложиться животом и две мягких полки для коленей. Макс подумал, что опоры для ног не просто так были сделаны раздвижными, а подумав, попытался представить свою одноклассницу, прочно зафиксированную ремнями на лакированной дубовой скамье, и не смог.
Триша, конечно, не могла знать что именно воображает Петров, но, если ему казалось, что она не замечает взглядов, которые он на нее бросает, то он ошибался. К тому же эластичная ткань джинсов одноклассника защищала его спереди вовсе не в той мере, в какой он полагал.
- Тепрь ясно, почему ты весной так расстроилась, получив за контрольную трояк.
- Ты заметил?
- Еще бы! Что тебе тогда было?
Триша потерла попу.
- Мне тогда здорово прилетело! - вздохнула она.
Макс подождал и, не дождавшись подробностей, посочувствовал:
- Мне очень жаль.
Одноклассница его сочувствие не приняла и пригрозила:
- Будешь забивать на домашки, тоже получишь!
Петров улыбнулся, но лицо рыжей оставалось серьезным и даже строгим.
"Неужели она не шутит!?" - подумал парень, отмечая, что под строгим взглядом зеленых глаз хочется вытянуться в струнку.
- Ну тебя! - закричал он, давая подруге саечку.
- Эй!
Она попыталась поймать его руку, но не смогла, а он оббежал ее и, гогоча, дернул за локон.
Мальчишка юркнул ей под руку, но в этот раз не дернул за косичку, как собирался, а, повинуясь внезапному импульсу, шлепнул по попе.
Шлепок получился смачный. Пальцы на секунду почувствовали упругую мягкость женского тела. Звук хлопка отразился от стен. Проказник застыл, ожидая реакции, с испугом вжимая голову в плечи.
Он ожидал криков, удара, слез, но их не последовало. Зеленые глаза подруги прищурились.
- Повернись! - потребовала она.
Поняв, что девочка собирается сделать Макс отбежал, показывая с безопасного расстояния язык.
- Ну-ка, иди сюда!
Рыжая грозно уперла руки в бока.
Проказник помотал головой.
Нахмурившись, красавица подошла к письменному столу и села, отворачиваясь от обидчика.
"Дуется", - подумал Макс.
В животе у него засвербело.
- Ну ты чего? - спросил он, не дожидаясь пока обида перерастет в ссору.
Подростки молча сидели друг напротив друга за столом, но рыжая дулась, не желая поворачивать голову к своему визави.
Марк понимал, конечно, что он может просто встать и уйти, но даже не рассматривал такую возможность.
Обиженная смотрела в окно, не желая с ним разговаривать, и он невольно залюбовался ее нежным профилем.
- Ну, Триша, ну прости меня, - Попросил он жалобно еще раз.
- Семь, - Лаконично ответила та, не поворачивая к нему головы.
В коридоре, у открытой двери кладовки все еще стояла скамья для порки. Не было никаких сомнений, что, если он поддастся, придется лечь на нее.
Гордость требовала тут же встать, взять портфель, и выйти вон. Вместо этого Макс снова представил себе подругу, лежащей на этой скамье.
Он, конечно, может уйти, но сможет ли он вернуться?
- Ладно, - сказал он вставая, - я готов!
Зеленоглазая победно улыбнулась и, хоть улыбка предвещала Максу недоброе, у него сразу легче стало на сердце.
- Пожалуйте, молодой человек!
Как и было предсказано, девочка похлопала по черной обивке установки для экзекуций. В глазах ее плясали бесенята.
- Ну уж нет! - замотал головой Петров, представив, что затянув на его предплечьях и лодыжках ремни, одноклассница сможет сделать с ним что пожелает, - только не там!
- Петров, ты что, хочешь чтоб я взяла в руки падл? - строго спросила красавица.
Она явно не намерена была препираться. Ситуация была безвыходная.
- Может ты его и возьмешь потом, откуда мне знать?
- Не возьму, обещаю.
- И штаны, чур, не снимать.
- Ладно.
Макс нехотя улегся на неудобную скамью.
Затягивая на нем ремни, девочка произнесла:
- За пререкания, получишь десять шлепков, и после еще минуту будешь стоять в углу.
- Скажи: "да, госпожа".
И руки и ноги парня уже были притянуты кожаными ремнями к надежному массиву дуба, и поздно было перечить.
- Да, госпожа, - повторил он, обещая себе, что, если девчонка только попробует, только посмеет...
Он повернул голову, желая видеть что она собирается с ним делать.
- Хороший мальчик! - похвалила рыжая, и, явно любуясь его беззащитной позой, неторопливо обошла вокруг.
Проходя спереди, она взъерошила его непокорные волосы. Макс почувствовал тонкий запах лавандового мыла. Подняв голову он чуть не уткнулся носом девочке в грудь. То ли не понимая какой эффект она на него производит, то ли, понимая, и нарочно дразня его, красавица наклонилась.
Внезапно, в руке ее появился зеленый тюбик. Марк почувствовал, что его чем-то мажут.
Он испуганно замычал.
- Не вертись! Это всего-лишь гигиеническая помада!
В разрезе наклонившейся девушки мелькнула грудь. Ради такого зрелища Макс был готов смириться со многим!
К сожалению, счастье было недолгим.
- Петров, ты будешь считать удары. Начинай.
- Вот еще!
Хлоп!
Через ткань джинсов Макс не почувствовал боли, но Тришина рука заметно задержалась у него пониже спины.
- Тогда я буду шлепать тебя пока ты не начнешь считать.
- Два. - Поторопился сказать он.
Хлоп!
- Три.
- Обещаешь теперь хорошо себя вести? - сурово спросила рыжая.
- Да, - пробурчал он. Что ему оставалось?
- Ой!
Экзекуторша шлепнула неожиданно сильно. Потребовала:
- Говори: "да, госпожа", пока я тебя наказываю!
- Да, госпожа, - сжав зубы подчинился парень.
- Четыре. Пять. Шесть.
- Обещаешь делать домашки?
Это было нечестно!
- Да, госпожа.
- Семь. Восемь. Девять.
- Ладно, - сжалилась мучительница, шлепнув его еще пару раз, - минута в углу, и ты прощен.
Она распустила ремни, и Макс почувствовал, как его не больно, но крепко ухватили за ухо, и позволил конвоировать себя в угол.
- Стой смирно, и не оглядывайся! - велела Триша.
Парню и самому не хотелось оглядываться, потому что он не хотел больше смотреть на свою мучительницу.
"Вот истечет минута, - обиженно думал он, - возьму свою сумку и уйду не прощаясь!"
- Ладно, выходи уж, - разрешили ему.
Старательно избегая встречаться с хозяйкой квартиры взглядом, Петров целеустремленно направился к своему портфелю, но был перехвачен.
- Я тебя прощаю, - сказала Триша, заключая его в объятия, и Макс почувствовал поцелуй на своей щеке.
Обида развеялась как дым. Подросток робко обнял подругу в ответ.
- Мама никогда не позволяет мне ходить обиженной после порки, - объяснила Триша, - ты на меня не сердишься?
- Нет.
Макс и впрямь не мог понять, как секунду назад мог быть так обижен на одноклассницу.
К сожалению, обнимашки продлились недолго.
- Давай продолжим?, - предложила Триша, мягко, но непреклонно выворачиваясь из его объятий.
Вся домашка, и даже немного больше уже были сделаны, но Макс с радостью вернулся за стол.
А потом расстроился потому что, погоняв его немного по старому материалу, девушка отправила его домой.
- Ну вот и молодец! - сказала она, - а теперь тебе пора собираться.
- Куда? - удивился он, и подумал, что, вероятно, Тришины родители скоро должны вернуться, но она развеяла его подозрения.
- Мне теперь тоже надо делать уроки, - Спокойно улыбнулась она. - И тебе надо.
Она не выглядела обиженной, или сердитой, но теперь, когда с математикой было покончено, видеть его она, очевидно, больше не желала.
О чем еще говорить?
Макс спрятал тетрадку в портфель и отправился к двери.