Аннотация: Упрямое желание богатой вдовы всеми способами привязать к себе любимого мужчину, сталкивает ее с реальностью - жить в тени направленных на него софитов и затаив дыхание, двигаться к краю, туда, где находится его самый трудный выбор.
Глава 1
Яна Эдварда Олсена хоронили мартовским утром на кладбище в Дорчестере. Придерживая подбородком воротник пальто, Лина смотрела на гранитные надгробия его родителей, на ухоженные могилы Арона и Элизабет, не уверенная, что заслуживает покоиться рядом.
Над головой сверкнула молния, глухо пророкотал гром. Под тяжестью неба скрипнули ветки старого дуба. Католический священник прервал чтение молитвы, и вновь заговорил. Монотонные слова холодными каплями скатывались по лбу, мешались в ногах с дождем. Лина подняла лицо: в свинцово-серых английских глазах слёзы не заканчивались.
Рядом всхлипнула женщина, прижала платок к отечным векам. Лина покосилась на ряды людей под одинаковыми зонтами. Стая пугливых черепах втянула тело в панцирь и теснилась у резного гроба. Они клянчили покровительство у дубового ящика. В глубине карманов сжались кулаки. Лина сдерживала желание смеяться. Трагические речи не нужны Яну, а тем более его вдове. Она могла вообразить высокую фигуру мужа рядом, увидеть прищур глаз на умном лице. И вот, он уже инициирует сбор средств, чтобы возвести себе золотой кичливый памятник, методично избавляя нытиков от лишних пенсов. Лина едва заметно улыбнулась...
Но Яна нет. Ни здесь, ни где-либо ещё, чтобы высмеять слёзы, которые унижают его выбор - волю сильного человека умереть на собственный лад. Ян победил болезнь, не дал манипулировать собой ни минуту. Он победил, а вы рыдайте глупцы, рыдайте...
Не дожидаясь окончания заупокойной службы, Лина примостила выданную распорядителем розу на крышку гроба и протиснулась в частокол спин. Мама и госпожа Метаксас переглянулись. Раздвигая людей, Лина ловила осуждающие взгляды, более смелые участники церемонии качали головой. У кованых ворот с тяжелой табличкой в лицо ударила вспышка. Лина мысленно похвалила сельских папарацци за деликатность и порадовалась за местные СМИ. Хорошая сплетня - займет страницу, а то и целый разворот графских хроник: "вдова Олсен оконфузилась и сбежала с похорон".
Андрей Старков догнал у черных лимузинов, которые тянулись гусеницей по Уэймут-авеню. Ледяные, как у неё, руки взяли затянутые в перчатки ладони. Вода стекала по русым волосам, превращая в сосульки.
- Его здесь нет, - покачал головой Андрей.
Боковым взглядом Лина отмечала вспышки фотоаппаратов, предвидя в Интернете пестрые заголовки: "вдова Олсен крутит роман у надгробной плиты". Она оглянулась на кладбище. Порыв ветра хлестнул по щекам. Лина придержала полы пальто.
- Да, его здесь нет. Он остался в тепле у океана. Как и хотел.
- Отвезти тебя домой?
- Пожалуй. Все эти люди... - Лина неопределённо повела рукой, - не знаю, что с ними делать.
- Придумаем. - Андрей открыл дверь машины.
Серый день остановился на полпути и не заканчивался. Стоя посреди гостиной, Лина глядела в пустой эркер, где когда-то умирала ель. В ушах водяной пробкой застряла торжественная речь очередного торжественного рта. Разные люди и одинаковые рты. Все подавились одними словами, извергая из себя рвотными спазмами. Чёрная масса дышала, шевелилась, заполняя собой каждую щель. Миссис Стивенсон окружила себя траурным ореолом особо придирчиво - на гладких лицах чуть увялых дам красиво скорбел макияж, оттеняя молодое горе Леопольдины. Лина поискала глазами ее мужа. Мистер Стивенсон и два директора "OSGC" оттеснили Старкова к камину. Члены правления выражали соболезнование, давлением крупных пакетов акций.
Мама смахнула слезу и ободряюще улыбнулась. Почему она плачет? Родители едва знали Олсена. За что все жалеют его? Отчего считают, что ему нужна их перманентная жалость? Лина встретила печальный взгляд Натали. Круглый живот выпирал под черным балахоном. Зачем сильно беременная подруга, которая ожидала очередного ребенка, потащилась в такую даль? Поплакать вместе? Поддержать? Лина не нуждалась ни в том, ни в другом. Она посмотрела на часы и постучала ногтем по циферблату.
- Время остановилось?
- Похоже на то, - пробормотала Лина, встретив голубые глаза Эшли Снайпс.
- Как вы намерены справляется?
- Вы хотите, что-то порекомендовать?
- Быть может.
Устало потерев переносицу, Лина вздохнула:
- Глубокомысленно и черта с два понятно.
- Неужели я считаю вас сообразительнее, чем вы есть? - ухмыльнулась Эшли.
- Блистайте остроумием до посинения. Не буду вам мешать.
- Найдите спокойное местечко. Надо поговорить.
- Прекрасно знаю, что вы думаете. Не утруждайтесь.
- Возможно и так. А возможно, вы не правы, и я передумала - пересмотрела, так сказать, суждения.
- Суждения? - Лина холодно взглянула в невинные глаза. - Эшли, мне плевать, что вы думаете. Или та жирная пожирательница канапе, или тот налакавшийся господин. Не понимаю, что вы здесь делает? Кто вас позвал?
- На похороны обычно зовет усопший, тут не требуется приглашение родни, - презрительно уронила Эшли, и цепко ухватила локоть, не дав уйти:
- Ладно, не обижайтесь. Нам обеим необходимо выпить.
Лина вдруг безмерно устала, спорить расхотелось. Вырвав руку, она прошла по тёмному коридору, не заботясь, успевает ли за ней Наполеон в юбке. Открыв тяжелую дверь, вошла в нетопленую комнату, отыскала пальцами выключатель. Две круглых люстры с шестью матовыми плафонами медленно разгорелись. Кабинет залило желтоватым светом. На открытых полках, корешках книг и рабочем столе обозначился слой пыли. Лина запретила прибирать здесь и что-либо трогать. Она находила Яна в деталях обстановки и мелочах: ручке с истёртой золотой надписью; кожаном блокноте, раскрытом на давно канувшем дне; очках с погнутыми металлическими дужками и в скрученном трубкой прошлогоднем номере Таймс. Казалось, в воздухе ещё витает запах кубинских сигар.
Лина опустилась в продавленное кресло, погладила деревянные подлокотники и вздрогнула: от спящего камина несло могильным холодом.
- Ваша работа? - Эшли остановилась у стены, рассматривая картину с горчичными водами Темзы.
- Хотите купить?
- О, нет. Я плохо разбираюсь в живописи.
- Чего вы хотите? - устало спросила Лина.
- Хочу поблагодарить вас за то, что вы делали для Яна последние пол-года. Это заставило поменять мнение о вас. Думаю, я была предвзята.
- Извинения приняты.
Эшли обернулась и расхохоталась.
- Ваш смех неуместен, - Лина сузила глаза.
- Да, бросьте! Вы не более ханжа, чем я, чтобы придавать значение условностям. Мы не англичанки. Нам не понять тонкостей подобных церемоний. Да и Яну на это плевать, разве что, воспользовался бы случаем, облегчить денежные хлопоты траурного сборища.
Лина не спорила. Она сцепила ледяные пальцы, глядя как Эшли медленно пересекла комнату и остановилась у камина. Тонкая кисть скользнула по деревянной модели паровой яхты.
- Здесь должна быть выпивка. Невыносимо холодно и ужасно пересохло во рту.
- Виски? - хмыкнула Лина, отыскав в шкафу почти полную бутылку.
- Вполне. Итак, пооткровенничаем?
Вскинув брови, Лина молча плеснула янтарную жидкость в два стакана.
- Зная Олсена, могу предположить, что вы его единственная наследница. Хотя, эту тему мы не обсуждали.
- Почему вы решили, что её обсуждать стану я?
- Ян помог мне, когда у меня возникли, гм... личные трудности. Он много сделал для меня. Я перед ним в долгу...
- Не может быть, - ехидно улыбнулась Лина, - он не включил вас в завещание?!
- Не хамите. Вам не к лицу, - парировала Эшли.
- А вы скажите, наконец, зачем преодолели океан участвовать в церемонии, на которую плевать хотели.
- Хочу предостеречь от глупости, - поболтав в стакане жидкость, Эшли подняла его к свету. - Богатая вдова - лакомый кусочек.
- Не беспокойтесь. К богатству прилагается куча юристов и адвокатов. Кроме того, я совершеннолетняя и вменяемая.
- В том-то и дело... Она-то и тревожит - ваша вменяемость, - протянула Эшли, любуясь бликами на хрустальных гранях: - Речь о Кристофере Берри, дорогая.
- С ума сошли? - Лина не поверила ушам. - При чем тут он?
- Как же без нашего красавчика? Он ключевая фигура, - тонко улыбнулась Эшли и внимательно поглядела в лицо: - Вы ведь не будете отрицать, что были любовниками? Ой, вы побледнели? Я попала в точку?
- Вы много на себя берете, мисс Снайпс, и лезете не в свое дело, - отчеканила Лина, осушила стакан и прижала ладонь ко рту.
- Я выполняю долг по отношению к Яну. Защищаю его интересы.
- Интересы Яна? - Лина поднялась и посмотрела на Эшли сверху вниз:
- Что бы ни происходило между мной и Берри - это было до замужества и касается нас двоих, ясно?
- Вы не поняли. Речь не о вашей измене - по крайней мере, не о физической. Я знаю, что между вами ничего нет.
- Знаете? - Лина расхохоталась, не заботясь, кто её услышит. Налила в пустой стакан еще виски, выпила и перевела дыхание:
- Вы не можете этого знать.
- Тем не менее - это так.
- Откуда?
- Господи, от Кристофера естественно!
Лина обессиленно плюхнулась в кресло, провела ладонью по мокрому лбу. Внутренности горели, но кожу знобило, язык впечатался в небо. Она отпила глоток и подождала пока шотландский огонь проложит дорогу в желудок.
- Вы говорили с ним обо мне?
- Мы говорим с ним о многом, я упоминала, что мы дружны...
- Помню, - перебила Лина - Значит вы дружны с Берри, и с моим мужем тоже дружили?
- Я дружу со многими мужчинами.
- Хотите сказать - вы с ними спите?
- Понимайте как вам ближе, - Эшли раздраженно повела плечом. - Но речь не обо мне. Ваше наследство, дорогая, способно вскружить любому голову и...
- Заткнитесь, Эшли, - посоветовала Лина.
- ... и если, вы рассчитываете таким образом привлечь Кристофера, спешу огорчить. Ему плевать на деньги. Если вы вменяемая, как утверждаете, - оставьте его. Ему не нужны вы и ваши деньги, - мягко проговорила Эшли. - И поверьте, это к лучшему.
- Как вы смеете? - Лина сжала в кулаке стакан, чтобы не запустить в белокурую голову. - Вы переходите черту гостеприимства. Я больше не хочу вас слушать!
- Простите, если делаю больно, - вздохнула Эшли, - но вы должны знать - наследство Олсена интересует его мать. Над вашей головой кружат стервятники. Я советую не тянуть, и поскорее выйти замуж за Старкова.
- Что?!
- Этого хотел ваш покойный муж. И я ему обещала.
- Заняться сводничеством на его похоронах?
- Иисусе! Не могу поверить! Ян женился на идиотке! - всплеснула Эшли руками.
- Вложить в мою постель Старкова, или ещё кого, для сохранения и приумножения капитала - верх циничности! Не пытайтесь меня убедить, что это идея Яна!
- Да что вы за ребенок?! Ян заботился о вашей безопасности. Что удивительного, что он выбрал вам мужа?
- Вы отвратительны, лицемерны и жестоки! Я вообще не собираюсь замуж!
- Но, обязаны выйти. Только не за Берри. Этого я вам не позволю.
- Обязана? Не позволите? - Лина с грохотом поставила стакан на стол. - Если я решу обзавестись мужем, то выйду хоть за Берри, хоть за черта, не спросив разрешения ни у вас, ни у кого-либо еще!
- Тем самым доказав - непроходимую глупость! - Эшли хлопнула в ладони. - Послушайте, Лина, я люблю Кита, правда люблю, но это не делает его лучше! Хотите сломать себе жизнь? Валяйте! Звоните ему прямо сейчас! А вернее Марии, чтобы наверняка! Она всё устроит в лучшем виде, украсит сына лентой и пришлет. Вам подать его на День благодарения или на Рождество?
- Вам не помешает подучиться манерам, миссис Олсен. До сих пор несет трущобами и нищими кварталами.
Лина вздрогнула. Глаза застелила кровь. В долю секунды она оказалась напротив Эшли. Ладонь взметнулась и обрушилась на гладкую кожу пощечиной. Бесформенное пятно расползлось по припухлой щеке с очаровательной ямочкой до самого уха.
- Меня тошнит от тебя, - покачиваясь на каблуках, Лина сплюнула через плечо презрительным жестом Джулии.
Эшли взяла с каминной полки сумочку и подошла к двери:
- Вас от себя тошнит, дорогая. И от виски.
Глава 2
- Как в старые времена! - воскликнула Натали. - Юлия Владимировна, вы помните, как мы собирались в вашей кухне, и вы угощали нас пирогами?
- Стол был другим... меньше, - улыбнулась мама и взяла у Ханны блюдо с запеченными овощами.
- Как здорово говорить по-русски! Я балдею! Так соскучилась, а вы? Иногда прошу Грега обращаться ко мне дома на русском, но муж выражается так неуклюже. Мне не хватает терпения его поправлять. А вот Лукася знает уже несколько слов, я учу его няню - она филиппинка. Откровенно говоря, не думаю, что у нее склонность к языкам - слишком толстая и ленивая. Милый, хватит бросать еду! У Лины нет собачки. - Натали вытянула из кулачков трёхлетнего сына корку хлеба. - Я говорила, что мы завели семью плющевых рыжих шпицов?
Отчим с мамой и Андрей Старков кивнули. Лина глядела перед собой, не принимая участия в потугах Натали реанимировать унылый вечер - первый семейный ужин после похорон.
- Васька, ты бы тоже завела собачку! Это так весело и шумно! Когда ребёнок возиться со щенками, я готова задушить их от восторга...
Андрей со звоном уронил вилку на тарелку. Натали покраснела и замолчала.
- Василина, мы можем побеседовать? - он поднялся.
- Вау, Андрюша, браво! Ты изъясняешься как чёткий английский джентльмен. Даже твой русский какой-то пыльный. Надо же, как мило! - всплеснула руками Натали.
- Не паясничай, - отрезал Андрей.
- Ой, держи-держи, Старков, ты теряешь лицо!
Маленький Лукас восторженно завертел головой, восхищенно захлопал ладошками следом за мамой, выпрыгивая из детского стульчика.
- Перестаньте! - Лина укоризненно посмотрела на друзей. - Мама, пожалуйста, попроси Ханну приготовить кофе. Мы скоро.
Она механически повернула к кабинету, но перед дверью остановилась. Неприятные разговоры преследовали по пятам. Посмотрев в серьезное лицо Андрея, Лина взяла его под локоть:
- Давай подышим воздухом?
Они вышли в сад. Слабый ветер лениво обдувал плечи. Над головой мирно разговаривали верхушки вязов, покачивая тяжелой кроной. Ряд фонарей освещал широкую дорогу, вымощенную серым камнем; постепенно истончаясь, она вела в темноту, петляя меж разваленных кустов боярышника.
Андрей кивнул на скамейку, втиснутую в живую нишу зеленых грабов:
- Присядем?
Лина опустилась на обточенное временем потемневшее дерево и окинула взглядом ладную фигуру; нахмурилась, впервые заметив, что русые волосы отливают в электрическом свете серебром. Начинать седеть в тридцать пять, должно быть, рано... Андрей извлек из кармана плаща белую коробочку с логотипом Графф и протянул ей. С мягким щелчком откинулась крышка. Лина зачаровано глядела как на фиолетовом бархате засверкали веером сотни маленьких лучей. Помедлив, Андрей взял ее руку, застывшую на коленях ладонью кверху, и надел на палец кольцо. Лина моргнула и перевела глаза на левую кисть, где как влитое сидело обручальное кольцо Яна.
- Василина, выходи за меня замуж, - натянуто и неестественно громко произнёс он, и уже тише добавил: - Свадьбу можем отложить до следующего года. О помолвке объявим накануне, например, за пять-шесть месяцев.
Опустив голову, Лина разглядывала руки. После разговора с Эшли она ждала, чего-то, подобного - представляла, как Андрей начнет, что она ответит. И растерялась... Широкоплечая фигура напряженно застыла, словно ожидала приговора. Лина взглянула в бледное лицо, чуть скрытое тенью деревьев. Какой ответ спасет его?
- Я, гм... - Она откашлялась и покрутила на пальце бриллиант в три карата, оправленный лучшими английскими ювелирами в белое золото: - Ты же... давно меня не любишь.
- Как ты можешь быть уверенна? Ты когда-нибудь пыталась это выяснить?
- Хорошо. Ты меня любишь?
- Да, - ответил Андрей, не раздумывая.
- Ты врешь мне или себе? - Лина покачала головой и посмотрела в серые глаза. - Не надо. Я хочу от тебя правду. Ее теперь так сложно найти.
Андрей сделал пару шагов по дорожке, поднял голову к беззвёздному небу и произнёс не оборачиваясь:
- Василина, ты завидная невеста, как ни крути. Я могу бесконечно перечислять твои достоинства: красивая, богатая, талантливая, добрая, заботливая...
- Достаточно, - перебила Лина.
- Когда-то нам было хорошо вдвоём. И мы любили. Тебе, просто, надо это вспомнить.
- Ты это помнишь или должен помнить?
- Помню.
- Тогда почему дал мне выйти замуж?
- Как я мог? Олсен, был для меня всем! Я любил его больше, чем родного отца. И, потом, наверное, запутался. Но, теперь, все просто. Ян хотел, чтобы я заботился о тебе и любил. Взял с меня обещание. Этого достаточно, чтобы просить тебя, выйти за меня замуж.
- Все так просто?
- Не просто, но достаточно. Предпочитаю не вникать в причины и следствия. Я знаю, что должен делать. Вот и всё.
- Хорошо, - пробормотала Лина, не поднимая головы. - Мы поженимся. Исполним наши обязательства. И знаешь, что произойдет? Мы потеряем, то, что у нас действительно есть - дружбу. - Она посмотрела в пропитанные горечью глаза. - Нужно сохранить её - это самое честное, что у нас осталось.
- А может, потеряв дружбу, мы вернем любовь? Ты не задумывалась? - сунув руки глубоко в карманы плаща, Андрей глядел в сторону.
- Не вернем.
- Потому, что ты любишь другого?
- Андрей, ты не понимаешь.
- Подобным ответом ты могла ограничиться раньше. Теперь, будь добра, объяснись внятнее. - Он неожиданно повернул злое лицо и брезгливо процедил: - Или ты, все еще, держишь меня за дурака? Думаешь, я ничего не знаю о твоем музыкантишке?
- И ты знаешь? - саркастически хмыкнула Лина. - Что это? Новое светское развлечение ковыряться у меня в голове? Или ты очередной друг, мисс Снайпс? - она откинулась на скамейке, вытягивая вперёд скрещенные в лодыжках ноги.
- Плохо понимаешь? Тогда, просто прекрати повторять сплетни. Вы меня достали, честно!
- Я достал тебя, Василина? Ну, прости! - голос Андрея зазвенел. Он повернулся спиной и сцепил руки: - Я слишком долго молчал, надоело!
- Хорошо, давай, не молчи, - устало произнесла Лина и прикрыла глаза.
- А что ты думала, не сложу два плюс два? Тогда, на яхте, мне, наконец-то, открылась причина моей отставки. Вопрос, мучивший несколько лет, решился так примитивно! Я поверить не мог, что ты запала, как тупая фанатка, на этого скользкого, смазливого дылду, запевалу...
- Раз ты решил высказаться, попробуй выговорить и его имя, - холодно заметила Лина. - Кристофер - так его зовут. Кстати, вы одного роста.
- Да ты хоть осознаешь, что сделала мне больно из-за пшика, ничего, нуля! Из-за больного на всю голову дегенерата, наркомана хренова, дебошира и бабника! Ты понимаешь, что свихнулась?
- А ты заговорил, как нормальный мужик, - насмешливо произнесла Лина. - Натали бы оценила. Но, ты не останавливайся, продолжай. Значит, я свихнулась? Тогда, сейчас или вообще, на всю голову, как Берри?
Андрей с силой провел ладонью по лицу, поправил узел серого галстука. Лина хмыкнула и едва сдержала смех: ну, точно - квакер, обличающий тьму.
- Не строй невинность. То, что Ян, взял с меня обещание жениться на тебе, и не подпускать к тебе этого козла, говорит - грязная история тянется. И не пытайся убедить в обратном!
- Да, я ни в чём не убеждаю! - Лина подняла ладони вверх. - Лишь слежу за твоими умозаключениями. И, только, одного не пойму: почему все решили, что я непременно побегу к нему? Нет, ну правда, мало ли, других мужчин?
- Ты любишь его.
- Неужели? Это написано у меня на лбу?
- Это последнее, что сказал Ян, - устало ответил Андрей.
- Что, ещё он сказал? - прошептала Лина.
- Чтобы я защитил тебя.
Лина опустила голову, сердце ныло. Она заставила своего умного проницательного мужа жить с этим до последнего дня. Теперь её очередь нести груз вины. Прикрыв ладонями лицо, она заслонилась от света. Андрей присел рядом, положил руку на плечо и некрепко сжал:
- Прости. Я не хочу обижать тебя или ссориться. Давай забудем всё? Я смог и ты сможешь.
- Ты смог?
- Почти. Давай начнём заново? Мы сумеем, я знаю. Пожалуйста, Василина, выходи за меня замуж, прошу тебя.
Лина отняла ладони. Потерянный и одинокий мужчина ссутулился на скамейке, повернул шею, застыл в неудобном положении. Грустные, неприкаянные глаза бездомной собаки. Его облик, точно отражал ее - такая же, как она, дворняжка. Протянув руку, Лина провела по мягким волосам:
- Нет, Андрей, я не выйду за тебя. - Она стянула кольцо и вложила в раскрытую ладонь, сжимая прохладные пальцы: - Я сохраню дружбу.
Глава 3
В маленьком кабинете на Кингли-стрит, в центре Лондоне, нотариус огласил волю Олсена. По возвращении из путешествия, когда Ян понял, что болезнь подступила вплотную, и больше нельзя отмахнуться от ее разрушительного присутствия, он учредил трастовый фонд, куда перевел все принадлежавшие ему активы. Доверительными управляющими назначил Лину и Андрея Старкова, а единственным получателем доходов - жену.
Муж уберег Лину от казуистики юриспруденции и уплаты огромных налогов, сделал очень богатой женщиной, а вступление в наследство максимально простым. И накрепко прилепил к Старкову. Ровно половиной сбережений распоряжался бывший парень - несостоявшийся жених. Это слегка нервировало. Но у Лины оставалось личное имущество: пять галерей исправно работали, давая ожидаемую прибыль, и наконец-то, приносили дивиденды авторские права. Она чувствовала себя самостоятельной и не собиралась вмешиваться в дела фонда.
Лина изучила переданные адвокатами документы и погрузилась в знакомство с империей Олсена. Она перешла к ней отлаженным до мелочей и смазанным механизмом, который после ухода мужа тикал как часы. Так же, как будет работать и после ее ухода: планомерно расти, охватывать новые направления и завоевывать новые рынки. Несколько месяцев Лина восхищенно наблюдала жизнь огромного живого организма. С помощью юристов, инвестиционных и финансовых консультантов она осваивалась в чётко структурированных коммерческих лабиринтах, изучала перечень принадлежавших мужу производственных предприятий, торговых марок и фирм, счетов в европейских банках, акций в медийных корпорациях и транспортных компаниях, земельных участков, жилой и коммерческой недвижимости разбросанной по миру, парка автомобилей, антиквариата и коллекции картин.
Андрей Старков пригласил ее на собрание директоров "OSGC". Три часа Лина просидела в кресле позади длинного стола, за которым шла негромкая дискуссия. Она молчала и внимательно слушала пятнадцать мужчин, которые явно нервничали и тяготились присутствием миссис Олсен. На Линин вопрос, почему в совете нет женщин, и почему она ощущает откровенную враждебность, исходящую от сытых магнатов, Старков вскинул брови:
- Женщины - партнеры потенциальные.
- Что это значит?
- Зависят от того, кто за ними стоит.
- Разве обязательно должен кто-то стоять? Разве за Маргарет Тетчер стоял муж или дети?
- Прости Василина, но ты не Тэтчер.
- Андрей... я не понимаю, откуда всё это? Откуда такая предвзятость?
- Лина, ты не хочешь понять очевидные истины. Ты молодая, у тебя нет наследников.
- Я могу написать завещание.
- И сто раз переписать. Все понимают, что ты снова выйдешь замуж. И каждый новый день приближает неизвестную опасность в лице будущего супруга.
Лина почувствовала, что кровь сбежала с лица. Она сомкнула задрожавшие губы и процедила:
- Если я получу еще одно доказательство дискриминации женщин в "OSGC", я подам в суд и на тебя, и на твой совет. Начинайте бояться меня уже сейчас - не ждите мужа.
Андрей грустно улыбнулся и покачал головой. Он ежедневно представлял ей очередного руководителя, управляющего, ведущего менеджера, объяснял, как устроена работа различных отделов. Изучая подготовленные для нее отчеты и цифры, Лина только поверхностно представляла мощь выстроенной системы. Не смотря на перепалки с Андреем, ей хватило мудрости усмирить задетое самолюбие и не вмешиваться в порядок. Как и хотел Ян - она предоставила Старкову свободу.
Они ежедневно виделись у адвокатов и в лондонском офисе "OSGC". Возникшую принужденность, постепенно сменил ровный тон. Старые обиды и осадок разговора о необходимости брака осел, и Лина вздохнула свободнее. Она перестала придираться к каждому слову Андрея, а возможно он перестал ее провоцировать. Она заставила себя освободиться от задних мыслей, и надеялась, что Старков поступил так же. Общение упростилось и потеплело - это понимали и ценили оба, и предоставили времени залечивать раны.
Полотна, которые хранились в банковских ячейках Лондона, Лина перевезла в Дорчестер и доверила историческому музею. Мэр рассыпался в благодарностях и прослезился. Но Лина делала это не столько для жителей города, сколько преследуя личные интересы - хотела иметь любимые картины мужа в шаговой доступности, чтобы беспрепятственно навещать в любое время, не превращая фамильный дом в неприступную крепость. Проводя ревизию живописи, Лина долго недоверчиво рассматривала сырые пейзажи Нью-Йорка, которые давным-давно продала на аукционе Ибэй. Впервые со смерти мужа, она закрылась в его кабинете и горько расплакалась, комкая в пальцах тонкий дешевый картон: как? как ему удалось их разыскать?
Наперекор категоричным и громким заявлениям, которые следовали после похорон, Лина мало знала о Берри. Случайно видела его по телевизору в рекламе "Пепси"; слышала, что группа выпустила восьмой студийный альбом и снова гастролирует по миру. Ходили слухи, что Крис задействован в съемках документального фильма о Вьетнамской войне, в котором выступает продюсером и режиссером. Марию после траурной церемонии, Лина не видела, как и миссис Стивенсон. Несколько раз, Лео звонила по телефону с инвестиционными предложениями, и еще раз её муж, но Лина обоих отправила к лондонскому секретарю Старкова.
Любые мысли связанные с Берри, казались отступничеством. Но гнать их не приходилось. Никаких мыслей не было. Только потребности дня, таблетка снотворного и семь часов сна. Лина знала это заторможенное состояние психики. Окутавший туман был спасением, наркозом, который помогал справляться. Лина не хотела его рассеивать - пусть линии и дальше остаются нечеткими, а краски бледными и размытыми - так можно мириться с собой и миром. Плохонько, но она снова занималась живописью, этого было достаточно, чтобы вернуться в школу и преподавать.
Лина привыкла жить с мамой и немало удивилась, когда она засобиралась домой. Отчим улетел давно - его ждала работа. А вот маму, после смерти бабушки и сокращения штата в институте, где она работа бухгалтером, ничего не держало. Лина предложила родным переехать к ней в Дорчестер. Александр Петрович внимательно выслушал Лину, и обещал обдумать такую возможность. Он не принимал скоропостижных решений. Лина понимала: упрашивая маму задержаться, поступает эгоистично, но ничего не могла поделать. Ее бросала в испарину перспектива снова остаться одной. Мама уступила уговором помочь по хозяйству. Она давно нашла общий язык с Найджелом и Ханной, и ловко ладила с парой, невзирая на плохой английский. Лина тихо радовалась, надеясь, что уговорит и отчима.
- Привет. Уже видела сегодняшний выпуск Форбс? Нет? Просмотри, - посоветовал Стархов и отключился.
Лина открыла ноутбук и вошла на сайт. Бегло просмотрев заголовки, наткнулась на имя вдовы Олсен в рейтинге богатейших женщин Великобритании до тридцати пяти лет. Источником состояния указывалась доля в горнодобывающей промышленности и сталелитейном производстве. Лина удивленно изучила аналитическую статью, в которой приводились цифры ее материального благополучия и суммарный годовой доход. Дважды перечитав прогноз экспертов на пять лет и изучив диаграмму предполагаемый прибыли, Лина презрительно фыркнула и закрыла статью.
В начале лета она перестала смеяться: мужчины всех возрастов и мастей открыто охотились на вдову, выслеживая в самых разных местах. Лина не могла проведать галерею, войти в школу с центрального входа, попасть к юристам в офис или спокойно пообедать с Андреем в ресторане. Где бы ни появилась, ее накрывала лавина приглашений на презентации, банкеты; ей предлагали места в различных комитетах и фондах. Просторных холл в Дорчестере превратился в оранжерею, утонул в пышных букетах и подарках. Лина наняла помощницу, молодую учительницу английского. Она отвечала на письма и звонки, перебирала визитные карточки и отсылала обратно дарителям ценные подношения. Персона вдовы Олсен с новой силой интересовала журналистов и папарацци.
- А чего ты хотела? - пожимал плечами Андрей, слушая ее сетования. - Я предупреждал, что так будет. И кстати, всё ещё не женат.
- Ни слова!
- Не выйдет. Боюсь, тебе придётся, что-то решить. В начале месяца инициируется внеочередное собрание директоров. Знаешь повестку?
- А должна?
- Еще бы!
- Ты шутишь? Мое замужество?
- Лина тебя боятся, и чем дальше, тем сильнее.
Она запустила пальцы в волосы и невесело рассмеялась.
- Ничего смешного. Ты для них ходячая бомба с тикающим механизмом. Никто не знает, где и когда тебя рванет.
- Спасибо. Отличное сравнение. Я польщена.
- Василина, будь разумной и пойми, наконец, что большие игроки так не играют. Они хотят спокойствия и гарантию стабильности. Таким гарантом станет твой муж, причём, которого они тебе назначат. Всех интересует, у кого окажется контроль.
- Значит, мне никто и не собирался доверять?
- О каком доверии ты говоришь?
Лина удрученно покачала головой.
- Но разве меня не обезопасили, этим трастовым фондом?
- Только наполовину.
- Господи!
- Есть относительно простое решение. Уступи мне контроль и спи спокойно.
Лина скользнула глазами по утомленному лицу Андрея, со следами прорезавшихся на лбу морщин.
- Я и сплю спокойно. А вы нервничайте дальше. - Она надела крупные темные очки, времён преследований папарацци, и вышла из ресторана.
Лина установила дома надежную систему безопасности, обзавелась охраной и еще двумя ассистентами. Они взяли заботу о расписании и продумывании безопасных маршрутов, и еще кучу рутины, которая свалилась с неба вместе со злополучной статьей.
В августе Натали Метаксас родила дочь и позвала стать крестной мамой. Домашние согласились, что Лине необходимо отдохнуть и сменить обстановку: чересчур много времени она уделяет работе, не выходит из дома, никого не принимает. В один голос твердили: что она слилась цветом кожи с туманным горизонтом.
- Тебе необходимо встряхнуться! Отдохнуть! Набраться свежих сил! - категорически заявляла мама и, добавляя ее словам убедительности и веса, за хрупкой спиной кивала Ханна.
Лина не спорила. Только слегка недоумевала, отчего ее так уговаривают. Причин отказаться от приглашения не было. Она упаковала чемодан и поехала в аэропорт, с радостью сбегая из Лондона.
Глава 4
- Лия, Лия! - вопил черноглазый мальчонка, с ног до головы перепачканный в шоколаде.
- Здравствуй, маленький! - Лина опустилась на колени и прижала к груди малыша, но тут же получила липким кулачком удар в живот.
- Я - большой! Смотри!
- Ну, конечно! Какая я глупая! - рассмеялась она, любуясь свирепой миной. - Дай, посмотрю, как ты вырос.
- Лукас, не надоедай! Если ты большой, то веди себя как полагается, - Натали кое-как обняла Лину, сжимая в руке визжащий сверток.
Здоровый младенческий плач поглотил все другие звуки, заполнил просторный двор перед белым домом и отразился от каменных стен. Лина не слышала Натали. Они заговорили громче, бестолково перекрикиваясь и целуясь сквозь смех. На крыльце появилась высокая фигура в белой футболке и простых светлых джинсах. Грегори воздел руки к пронзительно-синему небу, и громко пробасил, пытаясь докричаться:
- Женщины! Уймитесь! Вы переполошили остров!
Невысокая плотная филиппинка с иссиня-черными блестящими волосами, покачивая бедрами, степенно вышла из дома и забрала у Натали брыкающийся сверток. Она взяла Лукаса за руку и, щебеча тонким голосом, ушла в глубину сада.
- Это Мутья - помогает мне с детьми, - засмеялась Натали. - Уверенна она ведьма, так ловко управляется. Но, надеюсь, что добрая. Как перелёт? Устала? Голодная? Ты уже оценила мою фигуру? Я сбросила десять килограмм! Еще три и я верну свой прежний вес!
- Боги! Может, вы таки уйдете с солнцепека? - покачал головой Грэг, прижал Лину к груди, и забрал чемодан: - С приездом, крёстная!
Шесть круглых колонн с лепниной величественно несли высокий потолок гостиной. Мягкий свет струился через матовые квадратные стекла в крыше, вокруг тяжелой бронзовой люстры, и пробирался сквозь ставни, пуская ряды бликов на светлый мраморный пол. Лина сняла тёмные очки и собрав растрепанные волосы, перебросила на одно плечо с удовольствием подставляя горящий затылок приятной прохладе.
- Лина, это Ник! - нараспев произнесла Натали. - Никос Дусманис - двоюродный брат Грэга и наш крестный папа!
Отложив телефон, из низкого кресла поднялся смуглый мужчина, похожий на Грегори вьющимися светлыми волосами, угольными бровями и могучим сложением. Лина слегка кивнула и протянула руку. Черные глаза глубоко заглянули в ее; яркие губы широко раздвинулись. Лина довольно сухо улыбнулась и отняла ладонь. Взяв протянутый Натали стакан с имбирным лимонадом, жадно выпила ледяной жгучий напиток и сославшись на усталость, извинилась. Она попросила подругу показать ее комнату.
Неделя на Крите ползла как ленивая откормленная улитка, которую то и дело смаривал полуденный зной. Ранним утром, Лина с Натали и детьми наслаждались ласковым солнцем. Они выезжали на пляж и загорали на белом песке, купались в бирюзовых водах Эгейского моря или в бассейне, а днем, в невыносимую жару, когда наступала сиеста, и все вокруг цепенело в объятиях Морфея, отдыхали в комнатах второго этажа, где тяжелые деревянные ставни отсекали свет, создавая сонный полумрак. Вечером к маленькой компании присоединялся Грегори. Они устраивались на открытой террасе, полулежа на лёгких диванчиках из ротанга, среди подушек с ярким меандровым орнаментом, и потягивали бесконечные коктейли. Голубые и белые шары гортензий таинственно светились в темноте. Далеко внизу, тихо плескалось море, донося вместе с легким ветерком свежий дух и мешаясь со сладким густым запахом цветов.
Грэг беззлобно подтрунивал над женой и веселил смешными историями. Иногда, они играли в карты, и несколько раз, к ним присоединялся Никос. Он жил в Афинах с матерью и двумя младшими сёстрами и вел дела на материке - управлял частным издательством, которое основан его дед, выпуская ежедневную газету в печатном и электронном формате. По словам Грэга, брату принадлежала сеть магазинов мужской обуви и одежды, но экономический кризис в стране вынудил избавиться от большинства торговых площадей и перенести остатки роскошных магазинов на Крит, где скопление туристов, еще позволяло вести коммерцию.
Лина видела попытки Ника подружиться, завести непринужденный разговор. Она старалась быть вежливой, но всякий раз досадовала, когда он навязывал свое общество, а она баюкала малышку или играла с Лукасом, рисуя животных, которых он раскрашивал и пачкал краской всех, кто оказывался рядом. Лина не разделяла бурных восторгов Натали которые вызывали приезды брата Грегори.
После сытного воскресного обеда, который завершился маленькими рюмочками крепкой раки, дом Метаксосов замер, сонно зажмурился полуприкрытыми жалюзи. Но Лине не спалось. Она взяла мобильный и спустилась вниз, поговорить с Лондоном. Низкий рокот из глубины гостиной, нарушал разморенную тишину. Она стояла на лестнице, прислушиваясь к раскатистому басу. Секунду поколебалась и пошла на раздражённый голос.
Лина остановилась под аркой, ведущей в оранжерею. Среди кадок низкорослых пальм и финиковых деревьев взад-вперед ходил Грегори. Он сосредоточенно мерил черно-белые плитки босыми ногами, размахивал рукой и ревел в телефон:
- Хватит строить из себя идиотов! Снять арест со счетов можно только решением суда! У вас есть решение? Нет? У меня тем более! Джеймс, брось играть в свои долбаные игры, тебе отлично известно, что у банка нет таких полномочий! Господи, я ведь предупреждал, что так будет! Говорил, чтоб не держали яйца в одной корзине. Что?! Да разве не ты ковырял в носу и лакал водку, когда я все это объяснял Джонсону и Берри?!
Лина стояла в проходе, не двигаясь. Она внимательно слушала, глядя в красное лицо с яростно раздутыми ноздрями.
- Ты правильно понял, - процедил Грэг и провёл ладонью по влажному лбу, - с этих счетов Берри не может снять или перевести ни один цент. Это невозможно. У вас один выход - получить долбаное решение суда. Сделайте это, и я в два счета проведу транзакцию. Мне очень жаль, Джеймс.
Швырнув мобильный на низкий круглый стол, Метаксас шумно выдохнул и выругался.
- Прости, Грегори, я нечаянно подслушала твой разговор, - произнесла Лина, невозмутимо встретив гневно метнувшийся взгляд. - Ты упомянул моего знакомого. У Берри проблемы?
- Похоже, - медленно проговорил Грэг и допил из маленькой чашки остатки кофе. - Его юристы... паскуды, не гнушаются ничем сволочи!
- Они тебе угрожают?
- Не доросли еще сосунки!
- А в чем дело?
- Берри в пух, и прах разругался со своим лейблом. Нарушил контракт. Пострадавшая сторона подала иск в суд, и тот наложил арест на имущество, - он кисло улыбнулся. - Обычное дело.
- И что от тебя хотят паскуды-юристы?
- Деньги, естественно. Доступ к счетам. По сути, Берри обложили со всех сторон. Ему перекрыли кислород. Из-за шумихи, которую устроили музыкальные воротилы, с ним разорвали контракты Ролекс и Брегет. Компания Пепси спонсировала гастрольный тур за участие группы в рекламных роликах - она свернула сотрудничество. И это только верхушка - самые козырные игроки, но они задали тон. Вопрос времени, когда сольются остальные. Судебные издержки уже обошлись парню в копейку: он продал дом во Флориде и ранчо в Калифорнии. Время против него. Он не может ни прервать убыточные гастроли, ни свернуть съёмки фильма, в который уже вбухал прилично зеленых. Если процессы остановить и обескровить, Берри не возместит неустойку. Никому.
- И что произойдет?
- Со всей возможной вероятностью, он вылетит в трубу. - Грэг пожал мощными плечами. - Если, конечно, не получит сверхмощной финансовой инъекции.
- Ты говоришь о кредите?
- О, нет! Исключено! При таком раскладе ни один банк не даст ему денег. Я точно не собираюсь рисковать. Да, и никто не станет. Берри слишком... как это лучше сказать по-английски?.. Неблагонадёжен.
- О какой сумме речь?
- Прости Лина - это конфиденциальная информация.
- Но, а как срочно они нужны?
- Точно не знаю. Но судя по тому, к каким методам воздействия опускаются эти сволочи, думаю срочно. - Он усмехнулся и вдруг насупил брови. - Лина, надеюсь, ты не собираешься вкладывать сюда свои деньги? Тогда, должен предупредить...
- О, нет, не беспокойся. Простое любопытство, - улыбнулась Лина, сама не понимая, к чему учинила допрос.