Аннотация: история трудных взаимоотношений гения и власти
18 апреля 1930 года, в кремлёвском кабинете генерального секретаря ЦК ВКП(б) нагло и не ко времени зазвонил телефон. Сталин отложил ручку и удивлённо воззрился на аппарат: обычно о звонках заранее предупреждал и соединял секретарь Поскрёбышев. Генсек осторожно снял трубку и даже не успел сказать "Алло?", как в ухо ему ударил взволнованный поток фраз:
- Пётр Александрович? Очень рад, что вас застал!
"Что за Пётр Александрович?! Незаконный сын Александра III что ли? Они там не в курсе, что Романовы уже 13 лет, как в Кремле не живут?" - озадаченно подумал Сталин и спросил:
- Товарищ, вы как - здоровы вообще? Какой ещё Пётр Александрович?!
- ...благодарю вас, здоров. Пётр Александрович, ваша операция отменяется. Что? Совсем отменяется. Равно, как и все остальные операции.
И опять генсек был поставлен в ступор: "Какая операция?! Ввод в строй ТуркСиба? Дело "Промпартии"? Открытие МАИ? Разгром правой оппозиции?" и тут вдруг до него неожиданно дошло. Усмехнувшись, он аккуратно положил эмоционально клокочущую трубку рядом с бумагами и продолжил писать. Досчитав до ста снова взял её и прислушался.
- Товарищ Булгаков? Здравствуйте, Михаил Афанасьевич. Вы, мне кажется, опять увлеклись. Да-да. Сколько раз вам ещё нужно повторять: вы не профессор Богоявленский...
- Преображенский! - тут же поправила трубка
- Вот-вот. Вы не Преображенский, а я не Пётр и не Александрович, я занятой человек и вы, наконец, отвлекаете меня от работы.
В трубке зашуршало и что-то упало, дважды отозвавшись эхом. Затем тот же голос, но градусом пониже произнёс:
- Ради бога простите, товарищ Сталин. Вы понимаете: задремал, видно приснилось что-то, схватил телефон и...
- А откуда у вас мой прямой номер, товарищ Булгаков?
- Сам не пойму! Случайно набрал несколько цифр и попал на вас. Очень странно... Жена говорит - это мне чёрт постоянно ворожит.
- Воланд?
- ... а вы читали? - оторопел Булгаков - Оно же пока только в рукописи?
- Что же - рукописи не только не горят, но ещё и быстро копируются, товарищ Булгаков. Да, просматривал. Очень смешно, очень. Однако много допущений в трактовке евангелических текстов, это я вам как бывший семинарист говорю. Не находите?
- Ну так это только намётки, черновой, так сказать, вариант. Я буду ещё дорабатывать...
- Работайте, Михаил Афанасьевич, дорабатывайте. Только вот с морфием опять начинать не стоило бы. Вы же врач, должны понимать.
- Господи, а как вы... Я же совсем чуть-чуть!! Только от депрессии и исключительно дома!
- Принимаете вы его, возможно, и дома, однако людей шокируете потом и во вне его. Кто сказал жене Михаила Иваныча Калинина: "Клодина, ты ли это, неунывающая вдова!??" Да ещё в помещении секретариата Союза писателей! Будучи без штанов?!
На той стороне линии повторно что-то упало и даже, кажется, покатилось по полу.
- Она такая невыносимая мещанка, товарищ Сталин! - торопливо заговорил Булгаков - К тому же была безвкусно одета и делала мне двусмысленные намёки. Обозвала меня боровом! Хлопнула по морде, а у меня, как и у моего героя Шарикова, морда не казённая!
- Так вы же первый её ущипнули за... Ладно, опустим. Кстати, про Шарикова. Откуда вообще взялся у вас этот персонаж?
- А это мы с господином Горьким как-то пересекались во МХАТе и он спросил, чем могла бы закончиться жизнь его героя Клима Самгина после революции. Ну я и сказал ему (в шутку, конечно), что он скорее всего, под сценическим псевдонимом "Чугункин? веселил бы публику частушками под балалайку в пивных заведениях. Никчемный же человечишко этот Самгин, худший образчик интеллигента, притворно сочувствующего социал-демократии!
- Как вы, однако, безжалостны к своим собратьям по прослойке, Михаил Афанасьевич.
- А как иначе? Да вы на них только взгляните получше, товарищ Сталин! Они же...
- Я вас очень хорошо понял, товарищ Булгаков. Также понял мотивы, которыми вы руководствовались, разбивая молотком рояль и посуду на квартире товарища Киршона.
- А всё потому, Иосиф Виссарионович, что секретари РАППа из всех партийцев самая гнусная мразь! Их же терпеть невозможно! Этот Киршон, он же...
- Фарш слопал у Дарьи? - пошутил Сталин
- Что?!
- Я говорю: по возможности ограждайте себя от морфина, товарищ Булгаков. Не держите дома этой дряни. И опиум не добавляйте в табак, добрый вам совет. Пейте лучше красные вина.
- Что же, я не понимаю, что ли? Вино - другое дело. Вина - напитки полезные. Спасибо за совет. Да, ещё, товарищ Сталин, раз уж я вам случайно дозвонился...
- Что такое?
- Я тут одну пьесу хотел поставить в Художественном театре. Можете себе представить: отказали. А я без пропитания оставаться не могу, где же я буду харчеваться?
- А вы подайте заявление ещё один раз. - Сталин черкнул что-то в календаре. - Мне кажется, что они согласятся.
- Большое спасибо, Иосиф Виссарионович!
- Мне-то за что? Вам спасибо, что радуете советских трудящихся новыми пьесами. И будьте смелее с критиками, не давайте себя в обиду.
"У самих револьверы найдутся..." - мстительно подумал Булгаков, а вслух сказал:
- Ни в коем случае, товарищ Сталин! Ещё раз спасибо!
- Желаю вам всего хорошего. - генсек положил трубку
* * *
"Тиран, самодур, кремлёвский горец!" - мысленно кипел Булгаков, выбирая остатки раствора в шприц. - Как же нечувствителен он к страданиям интеллигенции в её поисках самой себя?! К её чаяниям и устремлениям!?"
- Всё-таки правы были вы, Владимир Ильич, в своём метком определении мелкобуржуазной интеллигенции! - подвёл итог Сталин, обращаясь к портрету Ленина, строго глядящего со стены кабинета, и закурил "Герцеговину Флор".
![[]](/img/f/foltin_d_w/stalin_and_bulgakow/stalin_and_bulgakov.16017278051.jpg)