Грязной ладонью, в каких-то серых сгустках непонятного происхождения, он вытер стекающую со лба кровь. Опустил руки к глазам, внимательно, изо всех сил, с большим трудом сосредоточил взгляд на жирную красно-серую жижу. Когда, наконец, удалось сфокусировать не слушающиеся, отказывающиеся повиноваться от огромной навалившейся усталости глаза, он понял, что это за сгустки. Серые, с мелкими белыми прожилками жирные кусочки - это мозг. Сергей наклонился ниже, зачерпнул в пригоршню воды и, с размаху, с силой, словно желая себя ударить, хлестанул в лицо прохладной струёй. Зачерпнул ещё, плеснул, зачерпнул, и снова плеснул, получая непередаваемое физическое удовольствие от того, как с каждым ударом очищается не только кожа, тело, но и рассудок, застывший, заторможенный осознанием совершённого всего несколько мгновений, а может лет, тысячелетий, нет, всего несколько минут назад.
Стоп! Он резко остановился, когда память, не повинуясь желанию забыть, вычеркнуть из прошлого последние события, напомнила всё в самых мельчайших подробностях.
Нет, теперь ему не смыть с себя, со своей совести грязь, в которой только что измазался сверху донизу, весь без остатка.
Тяжело дыша, наклонился ниже, стараясь разглядеть своё лицо в зеркале воды. Кровь продолжающая стекать по щеке, накапливалась на подбородке и равномерно падала вниз, разбивая зеркальную гладь, дробя мелкими волнами изображение. Увиденное не пугало, нет, наоборот, лицо осталось прежним, только всё в ссадинах и чёрное от грязи. Но, что грязь? Её можно отмыть, синяки и ссадины заживут. Останется взгляд, который ничем не изменить. Взгляд волка или человека, здесь уже нет разницы. Взгляд существа способного убить, уничтожить себе подобного. Не так, как в бою, когда ты совершенно не знаешь, или вообще не видишь противника. Стреляешь по безликим двигающимся фигурам, которые перебегают, уворачиваются, падают, как в тире или кино. Нет, из призрачного зеркального отражения воды, словно из потустороннего мира, на Сергея смотрел человек способный убить преднамеренно, осознанно принявший это решение и исполнивший его. И, это было его лицо, его взгляд. Хочешь или нет, но теперь ему с этим жить.
А, ну и ладно. Время назад не повернуть, ничего не изменить. Может и не надо ничего менять?
Стоп!
Ноги подкосились, как будто сломались, он осел на землю, густо поросшую нежно-зелёной прибрежной травой. Силы кончились, тот запал, что заставлял двигаться, действовать, думать иссяк. Сергей грудой бессмысленного мяса сидел на берегу маленькой лесной речушки, тупо наблюдая за весёлыми солнечными бликами, сверкающими на быстрых струях, совершенно не понимая, что он тут делает. Сколько времени прошло, он не знал. Только в голове медленно перетекала или, вернее, капала одна единственная мысль, которая подтачивала психологический ступор, выводя из такого спасительно-спокойного состояния. Эта мысль, появившись лёгким облачком где-то на самых задворках сознания, постепенно разрослась и охватила его всего. Она стучала, билась, не позволяла отвлечься ни на минуту. Как колокольный набат, в голове все время пульсировала тревожная мысль, заставляя встать и пойти туда, где лежал он. Тот, из-за которого всё и произошло. Тот, кто изменил всю жизнь Сергея, и теперь лежал непонятной кучей из тряпья, мяса и костей на поляне. Когда это состояние перешло границу так, что терпеть стало невозможно, Сергей, преневозмогая себя, испытывая страшную колющую боль в рёбрах, с огромным трудом заставил себя подняться и сделать первый шаг. Опираясь на руки, отталкиваясь неповреждённой ногой, начал карабкаться по крутому косогору. Подъём в два метра, показался ему непреодолимым и бесконечным. Левая нога отказывалась повиноваться, приходилось работать только правой, осторожно, с трудом подтягивая её, стараясь не зацепить повреждённую ногу. Боль в боку при резком движении отдавала так, что хотелось орать благим матом, но приходилось молчать, и, стиснув зубы карабкаться на трёх конечностях вверх. Когда косогор закончился, показалась небольшая лесная поляна, где неподвижно лежал труп. Увиденное успокоило. Мысль, до этого стучавшая в мозгу, заставившая подняться и выползти наверх, утихла. Труп лежал неподвижно, как и положено это делать любому мертвецу. Убедившись, что это так, сразу стало легче.
"Этот гад мёртв! Сдох как скотина! Он получил что хотел!", при виде врага, где-то внутри снова вспыхнула ярость. Сергей, не обращая внимания на боль, поднялся и, припадая на левую ногу, подошёл к неподвижно лежащему телу. Память услужливо прокрутила недавние события прошлого и, вроде как ушедшая злость моментально вернулась. Сознание залило обжигающей яростью, лишив возможности рассуждать и думать. Сергей не понимая, что он делает, принялся пинать распростёртое тело здоровой ногой, крича в серо-бледное лицо, смотрящее на него одним широко раскрытым глазом.
- Получи сука! На тебе! Ещё! Ещё! - Он продолжал наносить удары, начинающему деревенеть телу, не осознавая, что ему, этому остывающему мешку из кожи и костей, теперь всё равно.
Внезапно злость ушла, как вода в песок, совершенно опустошив душу. Сергей обмяк, сел и по его щеке потекла скупая мужская слеза.