ААА...! Мать ... вашу! - дикий крик разносился по морским просторам, и утихал где-то далеко за горизонтом. В рулевой рубке танкера "Геокчай", капитан в фуражке, в форменном кителе, но к всеобщему удивлению без брюк и в колоритных семейных трусах в горошек, делал разнос своим подчиненным. Картина выглядела очень живописно. Во всём том, что на нём было одето, он бегал по ходовому мостику вдоль построенных в ряд помощников и матерно ругался. Его грузная туша, напоминающая бочонок для пенной жидкости, небольшими прыжками передвигалась от одного борта к другому. Делая, пять таких прыжков в одну сторону, и столько же в другую, дальше не позволяли размеры помещения, он производил разнообразные движения короткими руками, и живописно потряхивал огромным волосатым животом, который нахальным образом выпячивался из-под не застёгнутого кителя. При этом кэп не забывал ругаться, подбирая такие экзотические слова, которых команда ещё не слыхивала. Всё это означало только одно -
капитан был разъярён, как бегемот, у которого отобрали морковку. Рулевой-матрос Семёнов, третий помощник капитана Ломакин, и старпом Саша Шеленков, со страхом наблюдали за всеми телодвижениями командира. Им эта ситуация совсем не казалась потешной. Сергей Борисович, пребывая в ярости, так гулко топал по палубе и свирепо подпрыгивал, что всем казалось, ещё немного и случится катастрофа. Когда его массивное тело приближалось к правому борту, судно начинало медленно крениться в ту сторону, когда к всеобщему облегчению он разворачивался и бежал к левому борту, судно начинало крениться на этот борт. Пробегая мимо своих подчиненных, он обдавал их жуткой смесью запахов, называемой в народе "перегар". Впрочем, смутить крепких морских волков этим ароматом было невозможно, они сами дышали таким же букетом, как и их командир. Дело в том, что вчера у старшего механика был День рождения. "Дед", так принято называть на судах старшего механика, расстарался от души. Он не пожалел денег, накрыл королевский стол, закупил несколько ящиков вина и ящик водки для интеллигенции. Естественно, что поздравить заслуженного работника Морфлота пожелал каждый член экипажа. Сразу же после отхода из порта команда начала поздравлять "Деда". Именинник, приблизительно после того, как его поздравила половина команды, тихо улёгся на диван и перестал реагировать на происходящее. Но остальные моряки, обладая более крепким здоровьем, продолжили торжество. Выпив всё припасы стармеха, и желая продолжения банкета, они прошлись по запасам, выставили на стол всё найденное и праздновали до тех пор, пока не опустошили все бутылки. К этому времени на пароходе не осталось ни одного способного стоять на ногах члена экипажа, включая вахтенную службу. Пароход находился в открытом море, всё управление перевели на автоматику, то есть, судном управлял авторулевой, значит, можно было ни о чём не беспокоиться.
-АААА..., мать ... вашу! - кэп замолк, остановившись по середине ходового мостика. Похоже, что он выдохся, или у него окончились ругательства. И то, и другое радовало. Все присутствующие вздохнули с облегчением, угроза, что судно сделает оверкиль, то есть перевернётся кверху дном, миновала. Вполне возможно, опасения были вызваны несколько болезненным состоянием экипажа, но, раскачка парохода из-за бегающего туда-сюда капитана прекратилась. "Геокчай" - неустанный покоритель морских просторов, весело попыхивая трубой, как ни в чём не бывало, резво резал водную гладь Каспийского моря. Пароход находился так далеко от земли, что даже на радаре она не высвечивалась.
- Что, это такое? Я вас спрашиваю! - капитан, подбежав к столу, принялся тыкать толстым похожим на сардельку пальцем в карту. - Как мы здесь оказались?
Трое присутствующих в растерянности разводили руками. После вчерашнего празднования в памяти несчастных образовался значительный провал, впрочем, и сейчас они не были уверены, что всё это происходит на самом деле. Происшествие было настолько нереально, что его можно было записать в рубрику "Очевидное -невероятное".
На карте, самописцем авторулевого, который к счастью в отличие от других членов экипажа не употреблял спиртных напитков, был старательно начёртан путь пройденный судном за прошлую ночь. Спасибо трудолюбивому авторулевому, за то, что он не бросил свой пост и мужественно нёс вахту, когда вся команда без сил свалилась после праздничного застолья. Всё бы хорошо, только одно было плохо, судно, ведомое автоматом, умудрилось каким-то невероятным образом проплыть через небольшой остров. Не близко, или рядом, а прямо по середине этого несчастного островка. Ранее, когда приходилось проходить мимо этого клочка суши, капитан точно помнил, там находились какие-то строения: жилые дома, бараки, рыболовецкое хозяйство. И вот теперь, в его голове рисовалась ужасная картина разрушений произведённая пароходом: разваленные по брёвнышку дома, разгромленные бараки и большая канава посреди, разрубившая остров на две части. В уголке сознания теплилась мысль, что это неправда, такого не может быть, и это ошибка. Но, как можно не верить автомату - он ведь не обманывает, в отличие от остальных.
Один из стоящих, икнул и робко предположил: - Может ошибка? Какой-нибудь сбой автоматики?
- А, это что? Тоже сбой? - кэп показал толстым сосисочным пальцем на самописец авторулевого, старательно выводящего на карте пройденный путь. - Всё работает исправно.
Он обхватил разламывающуюся с похмелья голову руками и завыл, топая ногами: - Как это могло произойти? ПАРОХОД ПО ЗЕМЛЕ НЕ ХОДИТ!
Но, факты говорили за себя: остров остался далеко позади, путь прочерчен через остров, а определение судна на местности соответствовало точке на карте.
Неожиданно капитан замолк, поправил фуражку, плотно застегнул китель на все пуговицы, в результате чего выдавил объёмный живот в трусы, сделал важное лицо и заявил: - Это надо обдумать, я к себе, а вы тут сами справляйтесь.
Он развернулся и, топая голыми короткими волосатыми ножками, направился в каюту.
Оставшиеся на мостике с завистью смотрели ему вслед, зная, что только у него одного на всём пароходе осталось спиртное. Вчера парни так увлеклись, что выпили всё, что могло гореть, включая заначки, неприкосновенный запас и спиртосодержащие жидкости из судовой аптечки. Любителей пить лекарства из аптечки, сейчас легко можно было найти в туалете, так как сутки после приёма, они боялись отдаляться далеко от такого спасительного для них места.
Ну, а, всему остальному экипажу предстояло в совершенно трезвом виде страдать от жажды до пункта назначения.
Старпом Саша Шеленков недоумённо пялился на карту, стараясь понять, как пароход смог без повреждений пробороздить целый остров, так что бы никто ничего не заметил, и после этого плыть себе преспокойно дальше. Немного пошевелив мозгами, он решил произвести опрос команды. Замечу, что это была почти не выполнимая задача. Далеко не каждый член экипажа к этому времени мог адекватно отвечать на вопросы. Но, приблизительно через два часа, опросив всех, в том числе и самого виновника торжества, и осмотрев носовую часть судна, следственная группа зашла в тупик. Никто ничего не знал, а нос выглядел совершенно как новенький.
Когда Шеленков начал потихоньку сходить с ума, в рубку заглянуло одно неопрошеное лицо, да и кто его, лицо это, будет опрашивать. На судне матрос-практикант, самый бестолковый член команды. Главная задача практиканта: принеси-подай, убери вон там. Всё равно, он ничего ещё не знает и не умеет.
И вот, курсант второго курса Астраханского мореходного училища Юра Пименов, засунул голову в проём двери и тихо с испугом спросил: - Мы специально проходим так близко к буровой?
Старший помощник капитана, вахтенный штурман и матрос-рулевой, которые в этот момент должны были зорко смотреть в даль и браво управлять пароходом, резко оторвались от разглядывания карты и обнаружили, что справа по борту, на страшно близком расстоянии, проплывает остов заброшенной буровой. Рулевой сделал попытку изменить курс, но остановил сам себя: было уже поздно. Неприлично огромная площадка одиноко стоящей в море буровой вышки, вернее то, что от неё осталось после демонтажа, плавно прошла вдоль борта, каким-то чудом едва не зацепив фальшборт. Она, как привидение явилась и исчезла, обдав присутствующих запахом разогретого на солнце ржавого металла и старой облезлой краски.
- ЁЁЁ..., ма...ёёё! - это всё, что смог сказать старший помощник. Остальные ошарашено провожали взглядом торчавшее по средине моря груду железа. Все молча пытались представить катастрофу, которая могла произойти по их вине. В конце концов, Шеленков проглотил застрявшую фразу, икнул, сжал пальцы в огромный, напоминающий небольшую тыкву кулак и показал его Пименову: - Ты что, зараза, раньше не мог сказать?
- Я откуда знал, что вы её не заметили. Думал, специально решили рядом пройти, что бы получше рассмотреть. А, что, разве вы её не видели?
- Видели, видели! - Все трое, радуясь, что всё обошлось и, не желая сознаваться в своей ошибке, взялись вытуривать незадачливого практиканта из рубки. Но, он по своей наивности, чувствуя, что пропустил что-то интересное, продолжил задавать вопросы:
- А что это такое вы там разглядывали?
Понимая, что так просто любопытного курсанта не выгнать, Шеленков сдался и объяснил проблему:
- Вот, видишь, - он показал на карте путь судна карандашом, - мы каким-то образом умудрились проплыть через остров. Кэп в ярости, всю команду на уши поставил. Сейчас в каюте, промывает себе мозги спиртом. Если к приходу в порт не разберёмся, всех порвёт, как тузик грелку.
- Ааа..., понятно, - в задумчивости протянул практикант, и неестественно, боком, начал пятиться к выходу.
Чувствуя, что здесь что-то не так, старпом рявкнул:
- Стоять! Назад!
Побледневший от испуга Пименов, поняв, что попался, прижался к стенке и заныл:
- Я больше не буду.... Простите меня, пожалуйста, - одновременно с нытьём, он продолжал потихоньку передвигаться к спасительной двери.
-Так! Говори, что опять натворил? - многозначительно, сделав вид, что ему всё известно, старпом принялся допрашивать практиканта, хотя, если честно, он ничего не понимал.
- Это я сделал. Я больше не буду, - теперь парнишка заныл по-настоящему, и рассказал, как было дело.
Ночью, когда обессиленная праздником команда улеглась отдыхать, молодой моряк почти не участвовавший по причине своего юного возраста в застолье, почувствовал сильную необходимость выйти по малой нужде. Выбежав на палубу, он увидел, как судно в полной темноте движется прямым курсом на яркие огни неподвижно стоящие далеко в море. Поднявшись на мостик, практикант обнаружил два мертвецки пьяных тела вахтенного матроса и штурмана, совершенно не реагирующих на крики типа: "Караул!", "Пожар!", "Спасите!", "Тонем!" и т.д. Смекнув, что ему никто не помешает постоять за штурвалом, что ему было категорически запрещено, он отключил автоматику и принял управление на себя. Парень довольно умело развернул судно в обход огней, порулил ещё немного, а когда надоело, он снова включил авторулевого. Но, когда этот мудрый аппарат принялся бодро записывать пройденный путь, то оставил пустое место на карте. Курсант, которому часто доставалось за чрезмерное любопытство, решил скрыть своё вмешательство в управление судном, взял тушь и вручную дорисовал пропущенный участок. Довольный тем, что ему удалось порулить, он лёг спать и забыл обо всём, вспомнив этот случай, только когда увидел кулак старшего помощника у своего носа.
Узнав тайну ночного происшествия, Шеленков задумался: есть, за что наказать курсанта, но тут и наградить надо, за спасение парохода и экипажа.
Решение было принято моментально: один хороший подзатыльник, за то, что самовольно управлял судном, и разрешение нести вахту у штурвала, в качестве поощрения.
Капитану, когда он через три дня пришёл в себя, сообщили, что это был сбой автоматики.
Остров остался цел и никто не пострадал, но эта история каким-то образом стала известна всем и превратилась в легенду.