Фонкац Олег Юрьевич. Сборник стихов

Олег Фонкац fonkats.oleg@yandex.ru

Я жду известий,

каждый день

хожу на почту,

И служащий

с горбатым носом

Блестит печально

золотым пенсне.

Я замечаю --

у него

красивый почерк.

Таким бы почерком

писать доносы,

а после удавиться

по весне.

Мы с ним пьём кофе

и едим фисташки.

Он из немногих,

у кого есть книги.

У местных дам

его не ждёт успех.

По вечерам, мы с ним

играем в шашки.

(Поёт сверчок,

благоухают фиги.)

И я всегда

одерживаю верх,

Что подозрительно,

надеюсь не опасно,

ведь он мне друг,

или того навроде.

Как минимум,

поддерживаем квоту.

Когда луна,

огромная, прекрасна,

и страхи

просыпаются в народе,

то местный Дракула,

выходит на охоту.

Он бродит улочками,

я его не видел,

так говорят,

а ЭТИ врать не станут.

На утро

обескровленные люди,

Любой из них --

немой как древний идол,

К которому

никто и не пристанет.

И даже

обворовывать не будет.

И так я жил,

и долго ждал известий.

Сидел в кафе,

как все читал газету.

Поглядывал

с тоскою на красоток.

Старинный храм

стоит на том же месте.

Всё тот же шпик

исподтишка глазеет,

как доедаю я

своё ризотто.

Что примечательно --

здесь каждый любит мэра.

Его портреты

ветер треплет дерзко,

очередные

выборы грядут.

И облако

причудливой химерой,

кривляется,

задумчиво и мерзко,

цепляется

за горную гряду...

Холодный август

Холодный август, пахнет дымом,

Посёлок впал в оцепененье,

И каждый день проходит мимо,

И дремлет каждое растенье.

Холодный август, осень ближе,

Берёза в дровнице сырая,

К тому же ни рожна не вижу-

Не сыщешь топора в сарае.

Холодный август, мой каратель,

Хандра навалится медведем,

Что Сэлинджер плохой писатель,

Узнал намедни от соседей.

Холодный август, твой Овидий,

Устал от пасмурных элегий,

Неужто ты возненавидел,

Весь мир, от Альфы до Омеги?

Ларец

Открой красавица ларец,

Взгляни на каждую вещицу,

Какой неведомый творец

Затеял этот блеск колец?

В котором нужно копошиться.

И в этом блеске весь подвох,

Камеи, броши и цепочки,

Дары влюблённых и пройдох,

Серьга, что помнит томный вздох

И холод бабушкиной мочки.

И едкий, выцветший парфюм,

С оттенком злым столетней пудры,

Как будто ты спустилась в трюм,

Где капитан, напрягши ум,

Награбленное спрятал мудро.

Вдохни отраву прежних лет,

В детали каждой скрыта тайна,

В часах, под крышечкой, портрет-

Похожий на тебя корнет,

Рукой потрогать так и тянет.

Письмо залито сургучом,

Но он надломлен торопливо,

Тесёмка с золотым ключём,

И не понятно тут причём

Лежит булавка сиротливо.

И карты жёлтые в руке

Дрожали, горькая планида,

Волна плескалась на реке,

И в этом тёмном пузырьке

Остался запах цианида...

Сон Бисмарка

Уже готовит речь встревоженный глашатай,

Возница под уздцы ведёт своих лошадок.

На улице ночной мелькают свет и тени,

Таинственно блестят дворцовые ступени.

Ну что за странный сон, трещит имперский панцирь,

Повержен бундестаг, гуляет в юбке канцлер.

На шее, как змея янтарная гирлянда,

Уж лучше б я погиб от пули Фердинанда.

Заядлый дуэлянт, творец второго рейха,

Любовные дела карьере не помеха.

И всё бы ничего, неугомонный кто-то

Всю ночь твердит одно: "Вставай железный Отто"!

Однажды вдохновил художника из Вены,

Как много скрытых лиц таится у измены.

Да ты и сам хорош, зачинщик войн кровавых,

Отправил ни за грош, на поле смерти бравых.

Спи герцог, не скучай, в надёжном саркофаге,

Вся жизнь твоя теперь осталась на бумаге.

Шумит Саксонский лес, растрёпан и расшатан,

Уже готовит речь встревоженный глашатай.

*****

А.Г. Филиппенко

Неизвестно доедет ли бричка

До Казани, но в городе N,

Эта давняя к чтенью привычка,

Обещает заманчивый плен.

Приходите один, без оркестра,

Пару книг прихватите с собой,

Всё готово, играйте маэстро,

Прочитайте отрывок любой!

Этот голос скрипучий и резкий

Так коварно под сердце проник,

То красивый, то грустный, то мерзкий,

И куда подевался старик?

В этом зале не нужен бинокль,

Небольшого пространства ввиду,

Улыбнулся задумчиво Гоголь,

В недалёком, последнем ряду.

Ни к чему микрофон на петличку,

В тесноте покоробленных стен,

Неизвестно доедет ли бричка

До волшебных своих перемен.

Капитанская дочка

Прочитай "Капитанскую дочку"

Не спеша и тогда я отстану,

Проговаривай каждую строчку,

Удивись капитану.

Дуэлянт новоявленный ранен,

Потому поединок не танец,

Приближается в снежном буране

С татарвой самозванец.

Инвалиды потешную пушку

Заряжают смертельной картечью,

Швабрин шепчет злодею на ушко

Безобразные речи.

Ждёт спасения бедная Маша,

Храбрый прапорщик, только послушай,

Как сошлись пугачёвский фельдмаршал

С бесноватым Хлопушей.

Оренбургских степей панорама

И свинцовые волны реки,

Всё решит царскосельская дама

Мановеньем руки.

Ты увидишь финальную точку,

Значит выиграл книжную битву,

Прочитай "Капитанскую дочку"

Не спеша, как молитву.

*****

Вороны раскаркались, как оркестр перед коцертом.

СобрАлись с духом, прочистили горло, что б исполнить Баха.

Дворник взмахнул метлой из затакта , и будучи экстравертом,

При отсутствии слуха совершенно не ведал страха.

И зашумели деревья и ветер в тоске засипел органом,

И слушатель у окна цепенел с горячим стаканом.

Вся какофония там во дворе за стеной кирпичной,

И труба водосточная явно фальшивит каналья.

И каждый фонарный столб изогнулся, как ключ скрипичный,

В потугах лабухам навязать другую тональность.

И в паузах просыпался дождь и бренчал канканом,

И слушатель у окна цепенел с горячим стаканом.

И все в разнобой нажимали на клавиши и педали,

Растягивали меха, крутили колки и щипали жилы,

А после, когда на банкете вино подали,

Друг друга благодарили, что в прекрасное время жили.

Инспектор оркестра был мягок и не казался тираном,

А слушатель у окна цепенел с горячим стаканом.

*****

Вся соткана из музыки, из танцев,

И чёртик чтения тобою завладел.

Историк Тацит описал германцев,

Он явно за тобою подглядел.

Здесь тесный космос, муравейник, кампус,

Столпотворение, библейский Вавилон,

Когда под вечер зажигаешь лампу

Разноязыкий замолкает он.

Сквозь толщу времени зацокали подковы,

Похоладало, что-нибудь накинь.

Тебя пленяет шум средневековый,

В монастырях витийствует латынь.

И Гамлета, и Гекельберри Финна

Постигнешь мудрость, драму и красу,

Учебный курс пройдя до половины,

Ты очутилась в сказочном лесу.

*****

Как было хорошо болеть,

Горою скомканной белеть,

На фоне выцветших обоев,

Глотая чтение любое.

Горит приклеенный горчичник,

Диктует в телефон отличник,

Как приговор тебе домашку,

Чуть не смахнул со стула чашку.

Лежат на блюдечке таблетки,

На косяке дверном заметки

О росте, что не так высок,

Хоть подымайся на мысок.

От кашля вкусная микстура,

Но к вечеру температура,

И карта Флинта в сундуке

И Сильвер на одной ноге.

В прихожой кто-то дверью хлопнул,

И сумерки, и снега хлопья.

И врач отбрасывает тень,

И продлевает бюллетень...

Дорога в Карлсруэ

И кажется совсем отсутствует зима,

И трафика во тьме горящая змея

Взбирается на мост, переползает Рейн,

Как будто корабли сорвало с якорей,

И медленно влечёт за тридевять морей.

И кажется сквозь сон, прекрасная стезя,

И ты плывёшь по ней, немного тормозя,

В те дальние края, где Карл обрёл покой,

И думаешь до них уже подать рукой,

Ан нет и на ходу любуешься рекой.

И кажеться опять наступит тишина,

Охотник задремал, наверно от вина,

Которое ему в бокал плеснул Творец,

Барочной красотой в лесу блеснул дворец,

И вот тогда маркграф проснулся наконец.

*****

Как может падать свет

И подглядеть фотограф!

Вознёс штатив на треть

И выстрелил недрогнув.

А вздрогнем мы, когда

В зелёном, сером, синем,

Плескается вода.

Замрём и шляпу снимем.

Как может падать лист

И подглядеть художник!

Свою макает кисть,

Увековечив дождик.

Достаточно мазка-

Заблещут тротуары,

Где старая Москва

И дворники татары.

Как может падать снег

И подглядеть ребёнок!

И думать, что во сне,

И рваться из пелёнок.

На горку, на каток,

Морозом щиплет веки,

Слеза, как кипяток

Запомнится навеки...

*****

Сидя в потёртом кресле,

Через оконную раму

Буду взирать на крестик

Дальнего храма.

Сидя на жёсткой скамейке,

Пса изучая породу,

Буду бросать копейки

В мелкую воду.

Сидя на маленькой кочке,

Грустно жуя подорожник,

Буду исследовать почерк

Сороконожек.

Сидя на сваленном древе,

Тихой, вечерней порою

Буду читать о древнем,

Мудром герое.

Сидя на каменном бреге,

Глядя на тихий омут,

Буду мечтать о побеге

К отчему дому.

Домик у озера

Осталось добраться до озера,

До леса, до дома в глуши,

Пока не прошли бульдозером

По фибрам бездонной души.

Сначала по скользкому берегу

Извилистой старой реки,

Куда не забраться и Беренгу

Таланту его вопреки.

А там ледяными падями

По острому снегу скользя,

Локтями, ладонями, пядями,

Откладывать больше нельзя.

И тропками еле заметными

И топким болотом тайги,

Богатства минуя несметные,

Которые к слову туги.

И мимо бурлящего кратера,

Бросая ненужное вглубь,

Пока не сровняли трактором

Стихом шевелящихся губ.

*****

Из листьев увядших, из хвои, из веток,

Из горечи дымной, из грустных заметок,

Из сумерек мокрых, из талого льда

Мерцает бессонницы зимней слюда.

Из прошлого века густой муравейник,

Из сада колючий и цепкий репейник,

Из глупого детства висячий мосток,

И каждая мелочь стреляет в висок...

Погост

Здесь на погосте тишина и зябко,

Цветы тряпичные нахваливает бабка,

И отдаёт недорого венок,

И обращается ко мне, сынок.

Здесь на погосте загостились гости,

Зато не ведают ни радости, ни злости,

Как якорем былые имена

Цепляются крестом за времена.

Здесь на погосте понимаешь только,

Земная доля оказалась долькой

Суглинка, где хозяйничают травы

И сожаленье, в качестве приправы.

Здесь на погосте чоповцы смеются,

Перед вратами ёжатся и мнутся,

Memento mori это не про них,

Страх первобытный в сердце не проник.

Здесь на погосте ветрено и хладно,

В морозный воздух проникает ладан,

В дыхании зимы витает смирна,

Душа в обитель отлетает мирно...

Пилат.

Вагон метро, мелькает анфилада,

Напротив человек похожий на Пилата

Своею грустью, под глазами тень,

Скорей всего обычная мигрень.

В час пик гудит подземная парильня,

Подростки ломятся похожие на римлян

Своим нахрапом и языческая дрянь

Слетает с уст, неведающих грань.

Дворцы подземные, московское барокко,

Сейчас введут туземного пророка,

Толкая в спину, через турникет,

И шарф петлёю на воротнике.

В толпе задумчиво расхаживает стража,

Им вместе неизвестно чувство страха,

Из глубины тоннеля фары сеют

Внезапный свет студенту фарисею.

Весь день не умолкают катакомбы,

Проносятся составы словно бомбы,

И голос, не попавший в список санкций,

Названья выговаривает станций.

Так вот, а что касается Пилата,

Приветствуя пророка точно брата,

Преобразился и повеселел

И страже беспокоить не велел.

*****

Мы зажигаем свечи, таинство,

Сто лет назад привычный быт,

И время незаметно тянется,

И в переулке стук копыт.

И лунный календарь соперничал,

Григорианский осерчал,

В подсвечнике огонь занервничал

И даты разные сличал.

Столкнулись Рождество и Ханука,

А ну-ка вспомни, что к чему,

Зачем истерика и паника

Благому дому моему?

Тьма накрывала непролазная,

Вооружившись фитильком,

Свеча играла алой плазмою,

И трепетала мотыльком.

Воск источает запах, плавится

И льётся лавой в серебре,

И домочадцам это нравится,

Немного света в декабре,

Он в мутных стёклах отражается,

Прохожим виден во дворе.

Младенец заново рождается,

И блеск на Храмовой горе.

*****

Немного ещё, старый город утонет

В развязках, дублёрах, стекле и бетоне.

Кирпичную кладку, фасад с барельефом

Сровняют с рельефом.

Немного ещё, переулок застонет,

Застынет, как щука в рыбачем затоне.

Зацепят крюком от подъёмного крана,

Ударят тараном.

Немного ещё, перекрёсток заноет

От света реклам и диодного зноя.

Кошачая лапа стального ковша

Крушит не спеша.

Немного ещё, тупики и проезды,

Которые помнят ночные аресты,

Как чёрный под арку въезжал воронок,

Получат урок.

Немного ещё, особняк с колоннадой,

Который давно окружён клоунадой,

Который утратил друзей и родных,

Схлопочет поддых...

Стеклянный мост...

Стеклянный мост сияет гусеницей,

Застывшей пядью и рукой,

Вечерней разноцветной узницей

Двух набережных, над рекой.

Полупрозрачною пяденицей

Глядится в зеркало воды,

Как будто скоро приоденется

И упорхнёт в свои сады.

И опирается бетонная,

Вот-вот отправится в полёт,

Вся грациозность многотонная,

Модерна венского пролёт...

*****

Ты обходишь окрест свой студенческий табор,

Всей-то флоры тебе- издарехет да цабр,

Всей-то фауны-кот да летучая мышь,

Всех-то звуков - сверчок да библейская тишь.

В этом дивном краю среди высохших русел,

В этом давнем раю поселенец не струсил

У болота построить свой дом, где кумар,

Где убийца жужжит-малярийный комар.

Ты проходишь в ночи, словно поздний дозор,

Свои руки смыкает железный забор,

И пока ты для нас донесенье слогал,

Окунулся в покой сумашедший кагал...

*****

Как утро это мне потратить?

Погоде лакомой потрафить,

Добавить в описанье лепты

Весне, в старинные рецепты.

И солнце над рекой парило,

Моста, где чёрные перила,

Оттенком розовым касаясь,

Слепя и ласково кусаясь.

Залит смолою иудейской

Мой путь, и в суете житейской,

Расцветка мартовская туч-

То медь, то бронза, то сургуч...

Московский дворик

Московский дворик и сиеста

Себе с трудом находит место,

Где солнце влипло по колено,

В него макает кисть Поленов.

Московский дворик, свет и морок,

И каждый блик для глаза дорог,

Стреляет в самую сетчатку

И тень бросает, как перчатку.

Московский дворик, с гулким эхом,

Назло прорухам и прорехам,

Осаду держит обречённо,

С дворовым псом и кошкой чёрной.

Московский дворик полон звуков,

Ушная раковина слухов,

По цвету-чесуча и нанка,

Фасада грубая изнанка.

Московский дворик, окрик резкий,

Трепещут в окнах занавески,

Стук торопливый каблуков

И тяжесть серых облаков...

Вишнёвый сад...

Вишнёвый сад, обилье ягод,

В терраске свет, варенье на год.

На кресле старое сукно,

Стучится бабочка в окно.

Никто не спит, играют в карты,

На гвоздике дырявый фартук,

Курить выходят на крыльцо,

В тени скрывается лицо.

Клянутся, что последний кон,

И разливают самогон.

И чёрный кот, при лунном свете

Сидит, как сфинкс, за всё в ответе...

Городской пейзаж

Нависла утренняя дымка,

Крыш повторяя сложный пазл,

Как будто кистью невидимка

Весь город смазал.

Вдали в расфокусе картинка

И требуется кадру ретушь,

Там где Плющиха, где Ордынка,

Названий ветошь.

Там где флотилия речная

Готова отправляться в рейсы,

Себя волне препоручая,

Теряет резкость.

Там где дома стоят гурьбою-

Деталей мелких самый цимес,

И в небо ТЭЦ кадит трубою,

Как при Цусиме дыма примесь...

Причина грусти

Я только краем глаза загляну:

Какого настроенья ты в плену.

Как падает луна сквозь жалюзи

Копны волос растрёпанной, вблизи.

Не охватила ль узницу тоска?

И пальцы замирают у виска;

Как грустно, ты меняешься в лице,

И тускло блик сияет на кольце.

И призраком мерцающим, извне,

Гляжу, как сны витают в тишине,

Из книг, что грудой на столе лежат,

Где пъёт Гертруда по ошибке яд...

Двойник

Когда нескучный дух резвится,

Обозначая свой визит-

Двойник внезапно отразится

И за окном ночным висит.

В полупрозрачной амальгаме

Голландской живописи мрак,

Двойник по воздуху ногами

Мой каждый повторяет шаг.

Во тьме по книжным полкам шарит,

Вдыхает запах старых книг;

Вдруг по лбу радостно ударит-

И думает, что я-двойник.

Кофе

Из турки в чашку, словно лава,

Переливается дымясь,

Как ежедневная забава-

Стекает вязь.

Казалось горечь и отрава,

В горячих берегах томясь,

Как в страшном Стиксе переправа-

Вскипает грязь.

В болото сонное приправа,

На вид-коричневая мразь,

Петра прививка, привкус нрава,

С Европой связь.

*****

В глуши рязанской, где тепло

И дверь скрипит и паутинка,

И муха бъётся о стекло,

Крамского старая картинка.

И место злачное -- сарай,

И лень, и книг случайных чтиво;

И свой обозначая рай

Петух крылами бъёт кичливо.

И за дорогой, там где пруд

Затянут ряской и деревья

Склонились, будто воду пьют,

В тумане грезится деревня,

Которой нет, один лишь дух

Витает грустно над избушкой,

И лес испытывает слух,

И забавляется кукушкой.

И у калитки старый пёс

Глядит, что я ему принёс...

*****

Какие перлы на кону-

Дождя подвески, молний нитки;

Их сумрак примерял к окну,

И дегустировал напитки.

И между делом козырял

И куш срывал, и делал ставки,

И гнёзда птичьи разорял,

И громом бухал для затравки.

И опускался дом ко дну,

Туда где глубь и неизвестность,

Туда где чувства на кону,

Туда где сон и бестелесность.

После грозы

Раскаты грома не грубы,

Борьбы утихшие порывы,

Совсем игрушечные взрывы

И туч верблюжие горбы.

Перебирают воробьи

Брелоки веток и обрывки,

И лужи пенящейся сливки,

Остатки бурной ворожбы;

Зачатки дружбы и вражды,

И шум доносится с площадок:

Собачьих, детских и не жди

Уже пощады!

Закат

Дома блестели, как посуда,

Как выставочный павильон;

Расплавился закат, покуда

Не замечали небосклон;

Расплылся золотым болотом,

Пурпурным омутом, ручьём,

Металлургическим заводом,

Несметным краденым рыжьём.

Лоснились тучи медным потом

И сказки близился финал,

И мы спешили сделать фото,

Что б огорчить оригинал.

Сквозняк

Сквозняк протиснулся в лазейку

И как слепой лицо ощупал

И занавеску-ротозейку

Трепал и кажется запутал;

Поправил хрупкие доспехи,

На комнатных цветах убогих,

И долго изучал прорехи,

И страстно обивал пороги.

И в зеркало глядеть пытался,

Но там себя не обнаружил,

И птичьим гомоном питался,

Который заманил снаружи.

И запахом весенней ветки

Махал налево и направо,

И на пол смахивал салфетки,

Не по злобе, а для забавы.

И в щёлочку свистел и ухал-

Не тень, не образ, не пятно;

И шепелявил мне на ухо,

Пока я не закрыл окно.

Оставить комментарий © Copyright Фонкац Олег Юрьевич (fonkats.oleg@yandex.ru) Размещен: 26/07/2020, изменен: 31/07/2022. 52k. Статистика. Статья: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:

Фонкац Олег Юрьевич : другие произведения.

Сборник стихов