В Коломенском дворце стоял шум и гам. Бегали туда-сюда слуги, на лицах которых отпечатался испуг.
- Что случилось, дядька Никита? – спросил у своего воспитателя царевич Пётр, приехавший с утра проведать своего царственного племянника и поздравить его с именинами.
- Беда, государь-царевич, Махнутка пропал.
- Какой-такой Махнутка? – удивился парень. – И почему беда из-за его пропажи?
- Зверь это заморский, шах персидский нашему государю Илье Федоровичу подарил. Запамятовал я, как он называется, - Никита Зотов в задумчивости почесал лысину. – Не то облизян, не то апесьян. А, вспомнил! Обезьян!
- А Махнуткой его по-бусурмански прозвали, в честь шаха персидского или салтана турского? А то и хана крымкого? – со смехом спросил Пётр. – Или потому, что больно мохнатый?
- Это ты верно, царевич, подметил. Мохнатый он словно медведище, а не будь на нем шерсти, походил бы на парнишку лет десяти или двенадцати. Добрый он, ласковый. Яблоки любит. Государь Илья Федорович души в нем не чаял. Каждый Божий день приходил к его клетке, пряник печатный приносил. А сегодня с утра пришел, а Махнутки-то и нетути. И дверь у клетки открыта. И началось. Царь в рёв, государыня Агафья Семёновна в крик, слуги весь дворец обыскали, и в поварне смотрели, и в бане, и даже на чердак лазили. Но нигде отыскать не могут.
- Действительно, дядька Никита, беда тут у вас. Боюсь, и мой гостинчик государя не утешит. А я ему солдатиков оловянных из Немецкой слободы привез и дрозда ученого. Все же пойду, поприветствую государя нашего.
Пётр поспешил в царскую горницу. Маленький государь Всея Руси радостно бросился к своему дяде, забрался к нему на руки и начал жаловаться. Никто его не любит, маменька заставляет учить буквы, да помногу играть не дает. Ладно хоть в Коломенское привезли, а то на Москве скучно, таскают в палату да сажают на трон, а дергать бояр за бороды не велят. Дяде Пете хорошо, он вот с солдатами крепости берет. Из настоящих пушек и ружей палит. А тут Махнутка потерялся. Не иначе происки Сонькини. Она, тетка злая, Махнутку не любит, отродьем нечистым называет. И батюшка Сильвестр с ней заодно.
- Я с тобой дядя Петя хочу, в Преображенское, будем вместе воинское дело постигать. А потом пойдем воевать салтана бусурманского. Царьград освободим. И Иерусалим.
Поцеловав племянника в лоб, царевич поспешил заверить, что как только государь немножко подрастет, он с удовольствием заберет его к своим потешным войскам. Там и смотр устроят с маршированием, и крепость штурмовать будут. Ещё рассказал Пётр про новую свою забаву, корабль, что отыскал в одном из старых сараев. Пообещал прокатить Ильюшу по Плещееву озеру.
- А Махнутку ты мне отыщешь? – спросил малолетний царь.
- Постараюсь, государь-надёжа, мне бы раньше про него узнать да увидеть. Я ведь и ни сном, ни духом, как твой обезьян выглядит. Дядьку Никиту послушать, так на чудище лесное похож.
- Отыщи его, Петруша, Христом-Богом молю. Век не забуду, маменьке скажу, чтобы наградили тебя, дядюшка.
Как ни обыскивали слуги весь дворец, зверь заморский не отыскался. Хоть и плакал царь ещё дня три, хоть и бранилась вдовствующая царица, грозясь одновременно и наказать, и облагодетельствовать, все было тщетно. Словно в воду канул. В колодце его, впрочем, тоже не нашли. Царевич Пётр отправил верных людишек прочесать соседние леса, но и там диковинного обезьяна не было.
А потом в селе у боярина Буйносова домовой объявился. Пошли с утра дворовые люди коней седлать, а на них он и накинулся. Страшный весь, худющий, орет что-то благим матом. И лошади ржут как сумасшедшие. Повалил с ног рыжего конюха Мишку, во дворе боярышню напугал до полусмерти и был таков.
На следующий вечер попадья тесто поставила, а как пришла за квашней, ей сам черт навстречу. Сам весь из себя черный, морда белая, рогов, копыт и хвоста матушка толком не разглядела, но потом утверждала, что были они, и не малые. Супруг её, отец Никодим, по такому случаю молебен отслужил и почитай всю округу окропил.
Да только силен враг рода человеческого. Велел боярин баню-мыленку истопить, вдоволь напарился, кваску испил да захмелел. И тут в предбаннике чудище объявилось. Не иначе тот самый домовой, что давеча на конюшне безобразничал. Кричит, шумит, скачет, словно одержимый и в грудь себя кулаками бьет. Роман Борисыч хоть и испугался, да не растерялся. Осенил себя крестным знамением, а потом в образину ковшом с квасом и запустил. А потом и веником вдогонку.
Потом в садах кто-то начал яблоки воровать, но татя так и не отыскали. Отец Никодим вновь ходил кропить всю округу, но в этот же день из дома его пироги пропали.
А затем и вовсе страсти начались. Старая тетка Романа Борисыча прибежала среди ночи из своей горницы, подняла весь дом на ноги и давай причитать, что из печи вылез к ней сам Сатана и хотел её обесчестить. Был он весь в саже, лицом черен и мохнат. Набросился на старушку, давай ей лицо лизать. Насилу отбилась от него подушкой и вырвалась. Кинулись слуги боярские в комнату, но никого не нашли, только кучу дерьма в углу.
Подобные происшествия были и в других домах. Все чаще видели то домового около печки, то банника.
Слухи о том, что в селе завелась нечистая сила вскорости распространились по округе. Ожидали из Москвы патриарших людей, чтобы изгнали её напрочь.
И тут в село пожаловал царевич Пётр. Боярин Буйносов был удивлен, когда с утра на его двор заехала дюжина верховых, в одном из которых, самом длинном, узнал он царского дядьку.
- Здрав буди, боярин! – спрыгнул с коня царевич. – Ну и где там у тебя домовой да банник с чертом? Мы с моими молодцами приехали изловить его.
- Здрав буди, государь-царевич, Пётр Алексеевич! – Роман Борисович принялся рассказывать, какое несчастье постигло его вотчину и просить денег на разорение.
- Ну я тебе не казна царская, - отвечал на это Пётр, - сам на пушки и порох у Соньки никак не выпрошу. Но вот поймать то пугало мохнатое попробую. Где ты говоришь, он порезвился? Что натворил?
Люди царевича обошли все село. Побыли и в боярской бане, и на конюшне, и в садах. Не хуже того чудища напугали батюшку с матушкой, когда заявились к ним в обед.
- А не испечешь ли ты, матушка Акулина, - неожиданно попросил Пётр, - сегодня пирогов с яблоками да пряников сладких? Очень это нужно.
Попадья бросилась в кладовку за мукой, попович был отправлен в сад собирать яблоки, сам батюшка никак не мог осознать в полном объеме того факта, что сегодняшний вечер, а то и ночь в его доме проведет царевич Пётр Алексеевич со свитой. Из разговоров он понял, что никто в этот день не будет зажигать печи, это дозволено только в его доме. А потом, когда матушка закончила стряпню, царевич и вовсе выгнал вон всех поповских домочадцев. Сказав, что дело государево. И никто не должен ему мешать.
Утром все село с удивлением наблюдало, как царевич Пётр со свитой выводили из поповского дома чудище невиданное. Ростом с отрока, все в шерсти, да ещё и в попону завернутое. На нем был одет ошейник с привязанной веревкой, за которую его тащил верный друг Петра Алексашка Меньшиков. В одной лапе чудище держало пряник, в другой – яблоко.
- Не бойтесь, люди добрые! – произнес Пётр Алексеевич, садясь на коня. – Никакой это не нечистый, просто зверь заморский, что от государя нашего сбежал. Обезьян это, в странах жарких заморских живет, Махнуткой его кличут. Отвезу его государю Илье Федоровичу. А он не оставит вас в своей доброте. И спасибо вам, отче Никодим и матушка Акулина за подмогу.
Царь был весьма доволен, когда вновь увидал своего любимца. Долго благодарил разлюбезного дядю Петрушу, называл его верным другом и обещал все, что тот только захочет. Потом спросил, как же смог изловить он Махнутку.
- Да все очень просто, царь-государь. Прознал я, что у Романа Борисовича Буйносова в селе нечисть шалит. Кто про домового брешет, кто и про самого черта. Да только подумал, что все проще. Вотчина Буйносовых от Коломенского не далеко. Махнутка до неё вполне мог добраться. По описаниям тот, кто у Романа Борисыча шалил, больно на твоего обезьяна похож. Поговорил я со знающими людьми и узнал, что зверь это в жарких странах живет и тепло любит. А ночи сейчас холодные, лето почитай и кончилось. Вот Махнутка и начал прятаться около печек да в бане. А ещё яблоки по садам воровать, что ему ещё есть. Ну а дальше применил хитрость, подобно полководцам да охотникам. В тот вечер печи только в одном доме топили, а ещё пироги сладкие пекли. Вот Махнутка на запах и тепло в поповский дом и залез. Ну а там мы с Алексашкой на него и накинулись. Получай своего обезьяна да вели людям своим следить за ним внимательно. И не забудь, любит он тепло, не оставляй Махнутку на холоде.