|
|
||
Благодарю всех, кто помогал и помогает мне идти от черновика к беловику: Миша, Маша, Андре Сир, Алёна - АЕФ, Герш Света с Сергеичем, Конкордатс, Мара Левина, Логинов Н.Г., Джу Лэмберт и все-все мои родные друзья! | ||
Иногда наша жизнь зарастает цветами,
Это значит, мой друг, Он прошёл между нами,
но увидеть Его нелегко...
Юрий Шевчук и "ДДТ"
Проснёшься иной раз от чьих-то шагов в ночи, прислушаешься - кто? Идёт... не дождь ли? Не дождь... Шуршит себе, ступая легонько-легонечко так - тук-тук, тук-тук. Среди дня или здоров когда, сердца не слышишь. Стучит оно и стучит, отсчитывает часы жизни твоей. И только в обступившем мраке, в полной тишине, слышишь - трудится машинка, тикает. Шаги, шаги, шаги... Время к восходу, сошла с небосвода Луна, за нею - планеты и звёзды. Идут часики, идут. *****************************
1 глава - Внимание, первая камера, до эфира пять секунд... Четыре... три... два... один... - Здравствуйте, дорогие друзья. По вашим многочисленным просьбам, сегодня в нашей студии снова астролог. Знакомьтесь - Попова Ольга Юрьевна, консультант центра "Путь", стаж работы десять лет. Здравствуйте, Ольга. - Здравствуйте, Вячеслав. - Ольга, прежде чем мы углубимся в тему, что астрология для вас лично? - Живу ею, сверяю личные часы с космическими... собственно, как и все люди. Луна со звёздами перед глазами - время помечтать. А если Солнце - то за дела, за дела! Со Славчиком, как всегда, комфортно было до необычайности. Вопросы задавал так, что у Ольги, впервые оказавшейся перед телекамерами, ни разу неловкости не возникло... Профи! Суть того, чем она хочет поделиться в эфире, ухватил с нескольких слов, которыми они успели переброситься до передачи - вот что значит постоянная готовность усваивать информацию. Неудивительно, правда, при таких-то сильных Весах, плюс мощные Близнецы - с ним всем хорошо, все ощущают себя ему интересными. Всё это более-менее связно она мужу и изложила, пока они ехали из Останкино домой на противоположный конец города. Доехали быстро: эфир вечерний, даже самые плотные московские заторы давно рассосались. А сюда её Миша вёз - Оля вся извелась, пока они из одной пробки в другую переползали. Истерила, правда, молча. Каким понятливым мужчина ни будь, но не рассказывать же ему, как именно ты психуешь, едучи мало что на свой первый в жизни телеэфир - так с былой любовью в качестве ведущего. Нет, про Славчика и куда жена едет, Миша не просто знал - он-то Олю от романа того семнадцать лет назад и реанимировал. Просто... хоть и можно всем делиться с любящим - но любя, не станешь. Не станешь рассказывать, как остро в какой-то момент пожалела Славку - пусть и вёл он блестяще, в ударе профессиональном будучи. Аудиторию держал отлично, Ольге ни на мгновение не дал потерять нить рассуждений. Что в незнакомой обстановке оказалось ох, как нелегко - при том, что и сама работала в разговорном жанре. Астролог же, как старалась она и зрителям объяснить, это в значительной степени переводчик. С языка звёздного, полностью символического, на повседневный человеческий. А переводчик - что? Правильно - говорит, говорит... будучи при том и постоянным слушателем. И упаси, Господи, наврать - вавилонского смешения языков толмачу не простят! И придётся ему в следующей жизни трудиться... нет, даже не баобабом (спасибо, Владимир Семёнович), а неисправным радиоприёмником, например. Не станешь рассказывать и о всё-таки ёкнувшем сердце, стоило увидеть Славку в длиннющем коридоре телецентра: бывший однокурсник и бывший возлюбленный как раз вышел из гримёрки, куда выпускающий редактор провожала саму Олю. Слава Богу, не наедине первая за долгие годы встреча произошла. Не станешь... нет. Излив внешние эмоции, мышкой притихнешь справа от мужа, дожёвывая пирожок, добытый родимым в магазине вместе с пакетом сока, пока ты в сиянии софитов и вся перемазанная тональным кремом телезвезду из себя изображала. - Ну что, звезда моя, понравилось? - Третье транспортное кольцо выпустило их на финишную прямую Кутузовского проспекта, можно было слегка и расслабиться, что Миша и сделал. Звезда в обычной манере рождённых под знаком Весов задумалась над дилеммой. Адски труден оказался выбор между "Никогда больше!" и "Ещё хочу!" Ай, да ну... И оставшиеся до дома десять минут Ольга стращала мужа, что не признает он её, увидев на экране, - другое лицо в гримёрке нарисовали! Тот мягко улыбался в усы: жене понравилось. Понравилось... понравилась и она. Редактор предложение забросила насчёт цикла передач, но подумать над этим Оля решила потом - в любом случае, надо с мужем согласовать, а он сейчас устал уже... завтра. Двери открыла дочь: - Привет! Ну, как ты в телевизоре поместилась? Родители улыбнулись, переглянулись: воспитали в своём коллективе ещё одного за словом в карман не лезущего. - Марусь, а я оттуда никому не напомнила ужин погреть? - отозвалась мама. Ребёнок картинно надулся, но послушно пошёл на кухню, и уже оттуда донеслось: - Я маму записала, можете любоваться! Мише понравилось - но ему как-то вообще нравилось всё, женой сделанное - а та смотрела на себя и понимала теперь, что актёры вовсе не кокетничают, рассказывая, как не выдерживают просмотра собственных киноработ. Тут не так акцент сделала, тут с мысли на мысль перескочила без перехода... но если бы не Славка, и того бы не сказала! Однако, были и удачные моменты, были. - Странными для современного слуха понятиями вы оперируете, Ольга: провидение, предопределение... А как же "человек - это звучит гордо"? - Никакого противоречия, Вячеслав. Человек и будет звучать гордо, исполняя своё предназначение. "Делай, что должно, свершится, чему суждено"! - А почему оно вообще существует, это самое предназначение? Где моя собственная воля во всём этом? - Когда-то на этот же вопрос со всего маху налетела и я. При том, что астрологией занималась уже не первый год. А может, именно потому. Мучилась, не находила ответа. Но, знаете, прожив на свете ровно сорок лет, я наконец-то решилась принять за аксиому принцип непрерывности жизни и, как следствие его, реинкарнацию. И всё заработало! Стало понятно, почему и зачем человеку и обществу те или иные испытания, что мы можем и должны делать из-за прошлого и ради будущего! - Так значит, всё предопределено, все роли расписаны заранее, мы лишь слепые актёры на сцене, не знающие о своей слепоте? А астрологи, получается, слепые, узнавшие, что есть зрение? - Не всё так... фатально. Выбор есть всегда. Причём, неслепой. От рождения никто не слеп - если исходить из мысли, что всякая душа - дитя Божье, то есть часть Его. Можешь поступить по совести - а можешь нет. В минуту трудную можешь пойти дорогой истерики, а можешь - "равнодушно и спокойно руками я замкнула слух", понимаете? В этом - воля. И сценарий, который приготовило провидение, зависит только от тебя. - Попробуй, пойми это вовремя... Эх, Слав... твоя правда. Редко понимание приходит вовремя, особенно в молодости. Потеряв тебя, с кровью и своим первым ребёнком, я обрела семью. Парадокс? А жизнь вообще стоит на парадоксе. Взять хотя бы случай, когда изо всех сил отговаривала клиентку от брака, в который она рвалась. И что получила? У-у... урок! Чуть не плача тогда позвонила Учителю, пожалиться на тяжкую звездочейскую долю - уж он-то поймёт! - тот и сказал, карту женщины посмотрев: "Она должна это пережить". А я, значит, от судьбы её удержать пыталась... и с тобой, Слав, то же. Я пыталась уйти от своей судьбы, думала, она - ты. Ты, такой похожий на меня всем - интересами, родителями, даже тем, что полдетства провёл за рубежом. Это ли не знаки свыше, думала я... 2 глава Любовь - верит. Всё для неё надежда. И потому не может она умирать, не умеет. Даже если кажется, что всё в душе до последней ниточки оборвано разлукой ли, обидой ли кромешной - зёрнышко любви, неистребимая эта зараза, из которой соткана душа, готово прорастать снова и снова. Хочет. Хотела того мамина любовь - с первых замужних лет мечтала мама о дочке Олечке - и так и случилось. Не сразу, правда. Сначала жить негде было, да и особо не на что - зарплат аспиранта и учительницы едва хватало на комнату в коммуналке с двадцатью двумя хозяйками на кухне. Потом получили ордер на комнатку в другой коммуналке - её довелось делить всего с одной семьёй - но тут будущий Олин папа решил круто сменить судьбу. Инженер-ядерщик усиленно занялся английским языком - и поступил в Академию внешней торговли. Но в тридцать пять учёба даётся совсем не так, как в двадцать и даже в двадцать семь, поэтому снова решили повременить с деточками. А после здоровье начало барахлить... что Олина мама решительно принялась исправлять. Однако это необходимое условие оказалось недостаточным - и Олечка получила шанс на жизнь только после того, как папу командировали продвигать советскую экономику на берега Индийского океана. В той сухой, сладкой и целительной жаре и случилось доселе невозможное - Олечка, до того дважды пытавшаяся появиться на свет, наконец-то, сумела это сделать. Но и оно далось большущим трудом, - счастье, что оказалась маленькой, обошлась без травм... мама, правда, категорически не любила вспоминать сам процесс. Зато с радостью рассказывала, каким был день дочкиного рождения: - То солнце ярчайшее, то тучки густые. И песня из радио: "Как прекрасен этот мир, посмотри". Хорошо, думала я, под такую песню детёныш мой рождается. А подраставшая Оля всякий раз при этих словах представляла всю свою жизнь - такой. Контрастной она и получилась, с самого детства. С другой стороны, чему удивляться, если жизнь каждого человека похожа на историю его предков. Каждой династии свой сюжет. Каждой - свой крест. И - сын отвечает за отца. Олю судьба сочинила из семей русских царских крестьян, еврейских фабрикантов средней руки, неистово православных украинцев и галицийских немцев. Это только кажется, что вопросы крови - самые запутанные в мире, но, если хочешь понять предков - присмотрись пристальнее к себе, к истинным своим желаниям и устремлениям. И наоборот - случится если потерять небесный свет и заблудиться в сумрачном лесу бытия, оглянись на корни свои. Они подскажут, куда жить. Так родители подсказывают малышу, как ступать и как поступать. Не всегда явно - но делами повседневными. Бабушки - медички, родители - учительница и инженер, и все-все, как на подбор заядлые книгочеи, - у Оли просто выбора не имелось иного, кроме стремиться на помощь людям, чему-то их учить и что-то в них налаживать... и читать, читать! Сначала были любимые лица. Читала всем, чем могла, - глазами, пальцами... пробовала зубками, но тут уж ей решительно воспротивились. И острота молочных Олиных зубов досталась первым книжкам, благо отечественная промышленность славные издания выпускала для самых маленьких: из замечательно вкусного картона. На радостях познания мира покусанными оказались и пластмассовые кубики. Позже на их гранях привезённым из очередной заграницы маркером папа нарисовал буквы. Открытие, что слова можно строить, прошло для неё почти незаметно, - но стало первым суглинком на скальном основании личности. Следующее же знание далось сложнее. Всю жизнь будет помнить она ужас первого выбора. Какой-то чужой дядя из числа мамипапиных гостей вдруг присел перед ней на корточки и толкнул прямо в грудь: - Ты кого больше любишь - маму или папу? От дяди пахло чужим, но глаза были добрые, и дурного он не хотел... однако первая сердечная боль пришла именно с этим вопросом. И проснулось сознание: так уж придумал Бог, что людей, рождённых под знаком Весов, только поставь перед выбором: горы свернут! Трёхлетняя Оля колебалась недолго, ответ она знала всегда-всегда: - Обоих. Единственно возможный ответ для человека, назначенного быть мостом, но поймёт она это много позже. А пока чередой шли книжки и куклы, после трёх лет добавились и бесконечные простуды. И пришли сны. С ней словно кто-то говорил и о чём-то предупреждал. Так, она всегда знала, когда заболеет - накануне непременно видела себя в бесконечном лабиринте. Лабиринт снился часто - маме на работе даже замечание сделали: мол, как же так, что ни месяц, вы на больничном? Что ни месяц - по две недели дома безвыходно. Но хорошо, что дом такой... комната у мамы с папой, и комната у Оли с бабушкой. Когда все игры на сегодня у себя переиграны, есть куда отправиться на разведку боем! К маминому комоду или в кухню к бабушке... и, между прочим, винт мясорубки с надетыми на него решёткой и креплением похож на даму в широкополой шляпе, вот! Конечно, о детском садике и речи не заходило. Ну, куда - такую? Пусть уж дома сидит... а к школе и сами подготовим, - решили родители, и взялись за дело со всей основательностью. Папа, вдохновлённый опытом семьи Никитиных, вёл за дочкой дневник и подкидывал ей всевозможные задачки на сообразительность. Мама... мама учила азбуке. Не просто отдельным буквам - Оля уже давно умела из кубиков М, А, М, А мамочку сделать. Но - понимать. И книги заговорили с Олей. Сначала медленно. Потом быстрее, быстрее... и вот, счастье: - Т-ри де-ви-цы... уф... - Так, молодец. - П... п-о-д... под! - Умничка. - О. - Правильно. А дальше - какая буква? - Забыла. - Ну как же, Ольгуля? Слова мы с тобой вспоминали. Кошечка, курочка... буква? - Кы! Ну... как-то так. Но заговорили книги с Олей, заговорили. И шибко! Даже видеться стало ей, будто не облачко на солнце набежало, а бочка с царевичем и царицей по волнам к берегу катится... Царевна Лебедь, Финист Ясный сокол, Баба-яга, Иванушка и Емелюшка, и кот Учёный, и лес, и дол, видений полны... и бедненький бес под кобылу подлез! Книги заговорили и голосами любимых потом артистов - и запели! И оказалось, что им можно подпевать. Вполне, знаете, по силам одному пятилетнему человеку быть сразу повозкой, ослом, псом, котом и петухом, а ещё Трубадуром и распрекрасной его принцессой. До глупого короля Оля с высоты пяти лет так и не снизошла... позже, сильно позже поняла "скушай, доченька, яйцо диетическое". Не все зёрна прорастают сразу, даже если посеяны одновременно. Грамотный сеятель знает - всякому овощу своё время. Поэтому не раньше, чем сказки и лицедейство тоже стали суглинком, подкинула Оле судьба новый сюжетный поворот. Девочка, правда, вознамерилась в первый класс пойти и честно десять лет проучиться, чтобы вырасти врачом. Или учительницей? Уж очень Валентина Романовна классная классная! Но папу снова отправили в командировку, в республику Кипр, где говорят по-гречески. Так в Олину жизнь всем Олимпом вступили боги. Пришлось играть в них, и им это нравилось. 3 глава - Вот, такой ваш звёздный паспорт. А если мы посмотрим на гороскоп супруга вашего, то увидим - вы с ним будто две шестерёночки, один другого, когда надо подкручиваете, когда надо - замедляете. И потенциал отношений - уж поверьте мне! - у вас совсем не исчерпан! Жить и жить! Правнуков ещё воспитывать будете. А слово "развод" забудьте вообще. - Спасибо! У нас следующий звонок в студию. Пожалуйста, ваш вопрос. - Дочери всего восемнадцать, а собралась замуж. Мы с её отцом очень сомневаемся... - Не сомневайтесь! Ваши молодые так подходят друг другу... это огромное счастье - встретить свою половинку в самом начале жизненного пути! Не в двадцать пять, не в тридцать, когда за плечами уже или печальный опыт, или налаженный семейный быт. Им Бог сразу друг друга дал - так людям ли, пусть даже и самым родным, вмешиваться в промысел судьбы? - Спасибо! У нас ещё один звонок, из другого часового пояса. Пожалуйста, мы слушаем вас. Ведущая намеренно говорила медленнее, чем обычно, - звездочея за это время успела не только отдышаться и глоток чая сделать, но и вщёлкать очередные данные в окошко компьютерной программы... вот послал же Бог эту Алёну-мастерицу! Уже четвёртую передачу вместе делаем! - Мой вопрос о дочери. Живёт с мужчиной, но он не работает. Все деньги в дом - она, всё хозяйство - она... когда она встретит хорошего человека? - Ольга, вы готовы отвечать? - Да, Алёна, спасибо. Понимаете, уважаемая наша зрительница, то, что считаем нормой мы, не обязательно норма для другого человека. Даже если он наша кровинка. Наберитесь терпения - ваша дочь с этим мужчиной счастлива. У Неба на сей счёт железобетонный аргумент: его Ангел-Хранитель на её Солнце. Это я уж не говорю о том, как гармонируют их Луны... У дочери были кое-какие проблемы в юности - не буду с экрана озвучивать? - Да, - смущённо отозвалась женщина. - А когда этот молодой человек появился, проблемы постепенно сошли на нет? - Но она же ответственная у меня! - Правильно, ответственная. Однако эту ответственность включил ей именно он! Если изъять этого мужчину из уравнения жизни вашей дочери, снова будет сплошной икс! Хотите ей такой судьбы? Предупреждающий взгляд Алёны... и правда, что это я так завелась? Спокойнее, люди не виноваты, что думают иначе, чем ты, наученная Небесами читать. - У нас следующий звонок, Ольга... готовы? Всегда готова... Отпахавшие и распаренные, ведущая и звездочея спустились с технического этажа в редакцию. - Звонков было больше, чем в прошлый раз! - обрадовала редактор. "Спасибо, кэп", - несктати вспомнилось охрипшей Оле дочкино выраженьице. Любимый персонаж нынешних тинэйджеров - капитан Очевидность, ну очень удобно им родителей попрекать. Оле доставалось неоднократно - дочь была слишком хорошо воспитана, чтобы прямо говорить маме, как утомляется её привычкой расставлять все точечки над Ё. - Ольга, а давайте в тему следующей передачи опять поставим анализ парных взаимоотношений? - А может, усилим? Ведь можно анализировать не только семейные пары. Любые отношения... Принц и нищий, отцы и дети, война и мир... Редактор передачи улыбнулась, хотела сказать что-то ещё, но тут в комнату вошёл Славка. - Оля! - Слав! - Девочки, я её украл! За чем она пошла? За чем-то, с чем давно распрощалась? Нет... За блестящим умницей, повелителем людского внимания? И не это... В лучшем стиле жанра лёгкого трёпа Славка вещал о себе, работе, поездках по миру, а Ольга, слегка смачивая губы жидковатым коричневым кипятком под названием "кофе из автомата", слушала, как торопливо, наползая друг на друга, идут и идут из него слова. Много слов, красивых слов, профессиональных слов... она подавила вздох: а Миша никогда столько не говорит. До конца рабочего дня Славе оставалось полночи, поэтому сиял он при полном параде: костюм, предоставленный модным салоном рекламы ради, лицо до залысин в тональном креме, пудра морщины под глазами подчеркнула... и только туфли, которых никогда не берёт студийная камера, были свои, со следами былой, но весьма дорогой красоты. Что же, выросший под аккомпанемент зарубежных поездок родителей, толк в хороших вещах Славка всегда знал. - А как Мила? - поинтересовалась Ольга младшей сестрой Славика. Несильно младшей, всего года полтора. Только-только сиявший Славик посмурнел. - Она хотела с тобой проконсультироваться, если не возражаешь. Ольга изумилась было, откуда Миле знать, чем она занимается, потом сообразила, что и Интернет не заткнёшь, и публикации везде у неё под девичьей фамилией, да и Славик наверняка не утерпел рассказать, кого к себе в передачу отхватил. - Дай мой мобильный, пусть звонит, пожалуйста. Только, до шести вечера, после я - дома. - Муж у тебя такой... строгий? - снова включил жанр лёгкого трёпа Славик. - Славик, я - дома, - надавила Ольга взглядом, Миша в своё время научил. Не нарочно... и не говорил ничего. Просто, когда она в первый их совместный год вдруг зависала, невидяще глядя в никуда, он начинал смотреть так. И на сердце словно тяжёлая тёплая лапа ложилась. Не ревнуя, но предупреждая. И приходил покой. Но то - к ней, покоя искавшей и крайне чувствительной вообще. А поднаторевший в словесных баталиях тележурналист... Однако потому и был поднаторевшим Славик, что дал по тормозам и включил заднюю передачу. Даже ладони вперёд для пущей убедительности выставил. - Милка позвонит тебе. А ведь даже не чуяла, что нужна - спросила, грешная, просто из вежливости и чтобы Славику чуть стрелки переключить. Или это Бог моим голосом задал мне же самой задачку? Ведь астролог - что врач, нету для него личных симпатий и антипатий. Человеку надо помочь - и ты на его стороне, звездочёт, даже если человек этот... ладно, кто старое помянет, глаз нафиг. А кто забудет - оба тому прочь! Потому что память - это опыт. Опыт, который будешь наизнанку выворачивать, все шовчики проминать и до самой малой пылинки перетряхивать, чтобы прочитанный в Небе ответ адекватно перевести. Выкладываться полностью - иначе зачем вся прежняя жизнь была дана? Любой, пришедший к тебе, должен услышать грамотный перевод. А личное своё... запиши, звездочёт, в тетрадочку, да не забудь поставить дату со временем, фазу Луны и ключевые аспекты перечислить. Всё в копилку опыта, всё для перевода. 4 глава Первые такие записные книжечки у Оли ещё на Кипре появились - общества детского раз-два и обчёлся, из ровесников вообще никого. Только на каникулы к родителям и съезжались, привозя из Москвы словечки, привычки. Мама же с папой распорядились иначе - дочку решили первые три класса учить экстерном, чтобы могла пожить с ними, в тёплом морском климате, без простуд... расчёт оправдался. Но вот дочка до четвёртого класса доросла, пора с Олимпа и спускаться. И так уж невесть кому спасибо, что сложилось всё, как надеялись - остров богини любви, домашняя учёба, роскошная детская библиотека Советского культурного центра... Бог знал, что делал, устраивая будущей звездочее такой лицей. На общем семейном совете постановили - родители уезжают в финальный год командировки, а девочка идёт в школу. Жить бабушки договорились с внучкой поочерёдно. Четверть века спустя, учась астрологии и гоняя в хвост и в гриву свой гороскоп по годам и дневниковым записям, Ольга поймёт - на тот раз рок принял облик гениального скульптора, рьяно высекавшего из глыбы камня одному ему видимые контуры. Ох, высекал... Ну, сначала-то, конечно, он камень создал - творцу ли не знать, что чего из ничего не берётся? Дал в родители честных и принципиальных... попробуй тут, вырасти мямлей, когда "нельзя" слышишь чаще, чем "можно" и "подумай, может ты виновата", чем "конечно же, ты во всём права". Книгами нужными пестовал да случаи всякие подбрасывал... Есть на Кипре цветок - анемон. Нежнейшее создание природы, чуть похожее на подмосковную космею, только ещё более... анемичное. Ещё бы! По легенде, вырос из капель крови смертельно раненого возлюбленного богини. Из её следов, кстати, тогда же появились розы - плача и стеная, искала Афродита своего Адониса по всему острову, в кровь ранила босые ноги и не замечала того. Нашла уже умершего... и повелела: быть цветам из его крови! А Зевс сжалился над безутешной сестрой своей и обещал, что на весну и лето будет возвращаться к ней любимый из бездонного царства мрачного Аида. Одно дело - читать легенду, другое - увидеть живое её воплощение... анемоны смотрели доверчиво и ласково, рвать их на букеты казалось делом непростительным. Один цветочек для гербария всё же с мамой взяли, правда, но больше - ни-ни! Договорились только любоваться, на прогулки за город выезжая. Прогулки те нередко совершались в компании соседей по дому - папиных коллег с супругами. Те, как и вся почти колония служащих, находились здесь без детей. И потому, за неимением иного общества, со всеми взрослыми Оля чувствовала себя на короткой ноге. Однако дистанцию "старший-учёный" - "маленькая-учишься" сохранять её научили на совесть. Поэтому, когда некая дама вознамерилась сорвать кое-как вцепившийся в известняк тропинки одинокий лиловый анемон, Оля сначала очень вежливо попросила: "Не надо, пожалуйста". Но в тётю зачем-то вселился дух противоречия, она расшалилась, принялась Олю дразнить: "Нет, сорву, нет, сорву!" Почему так важно было спасти этот анемон, Оля не знала, но умолять сохранить цветок принялась во весь голос: "Пожалуйста! Ну он же живой! Он же из легенды!" На колени чуть не упала, обнимала тётю, тянула к себе и очень-очень просила... У вас на глазах когда-нибудь убивали кого-то? Ну и слава Богу, если нет. Потому что видишь не одну смерть - убийца умирает тоже. Только, он о том не знает ещё, хотя уже мёртв. Поэтому Оля, лишь только цветок оказался в руках у той женщины, онемела. А потом просто перестала ей отвечать. Та испуганно обращалась к ней, звала - девочка молчала. На встревоженные вопросы мамы, не видевшей, что произошло, так же молча уткнулась той в тёплый и мягкий живот, хоть немного согревшись - уж очень сильный холод шёл от мёртвой женщины с мёртвым цветком в руках. А кто-то очень-очень древний шепнул тогда Оле откуда-то, что она права. Горькое чувство. Особенно, когда приходится быть правой с родным человеком. Ольга однажды задумалась - а Богу-то каково? Не кого-нибудь же наказывает - детей. Да ещё как... только и спасается, наверное, знанием, что всё - ради них. С бабушками жилось необычно - у мамы с папой другой уклад. Плюс школа, в которую по-настоящему, по сути, только сейчас пошла - три месяца до отъезда на Кипр в первом классе почти не в счёт. Форма, октябрятская звёздочка да память о нескольких лицах - вот и всё, с чем она вернулась в свой несвой класс. И только начала там обживаться, только папина мама нашла милейшую Ревекку Соломоновну для занятий английским языком, а стильную Элеонору Александровну для уроков фортепиано, как грянуло воспаление лёгких. Два месяца взаперти - почти привычно! Книги, пластинки, беседы с бабушками... с маминой-то мамой, похожей на каравай ржаного хлеба и пахнувшей всегда так же уютно, говорили мало. Баба Шура только и успела рассказать про два класса церковно-приходской школы, где учительствовал отец, про крестьянское житьё-бытье после гражданской, когда на неё, старшую дочь в семье, легли все заботы о самой младшей сестре, да каким ревнивым был Ваня-покойник, Царствие Небесное. Почти с тех же лет, с тридцать восьмого, вдовела и папина мама, Цина. Если тот дед умер после Финской, то этот получил десять лет без права переписки и пулю. Осиротевшие жена и сын, к счастью, в члены семьи врага народа не попали: в лучших традициях молодёжи двадцатых брак оформлен не был: обе семьи противились жёстко. Православная запрещала жениться на еврейке. Глубоко иудейская возражала: гой! Но какое дело любви до всей этой ерунды? А там и сынишка родился, работу оба нашли, он - инженером на фабрике, она - фельдшером в том же фабричном посёлке. И всё бы хорошо, но настал тридцать седьмой... Странное дело - беда. Сближает больше, чем счастье. Подавшаяся в бега вдова нашла приют сначала у одних родных, потом у других, затем и родственники мужа ненадолго приняли их с будущим Олиным папой под крыло. Но вскоре и от них уехать пришлось - тучи слишком густые бродили. Очень выручало Цину, что медик - работа находилась везде, куда бы ни приносило её кочевье. Вырастила сына, несмотря на скитания, на войну и эвакуацию, об ужасах и страхах которой рассказывала легко, с улыбкой, исподволь научив Олю с юмором относиться к трудностям жизни. И делать всё "в темпе, в темпе!" Правда, нет-нет, да и раздавался бабушкин тяжкий медицинский вздох над прозрачной щепкой-внучкой. Стоит ли и говорить, как прикипело к бабушкам сердце очень скучавшей по родителям девочки? А когда у ребёнка так, то любое слово взрослого на вес золота... осторожней! Не превращайте это золото в вериги на душах своих детей. Что Ленин - сифилитик, девочка десяти лет как-то не поняла. Что Сталин душегуб - тоже, но удивилась: его портрет она ещё в далёком детстве видела, и этот усатый дядечка ей показался очень-очень добрым. Даже жалко стало немножко Сталина, так бабушка Цина его кляла. Тем более, что бабушка Шура на внучкины расспросы заметила вполголоса: "При Сталине порядок был - о-о!" Много-много позже разберётся Ольга, что тут к чему и поймёт всех, а тогда это просто укладывалось послойно в голове до более толковых времён. Но открытие, что папина мама всегда была против женитьбы сына на её родной маме, Олю ушибло ужасно. Так чувствуют себя стороны треугольников, пытаясь удержать разлетающиеся в пространстве и времени точки. Однако что смертному - удар судьбы, Скульптору - ещё одно удачное движение резцом. "Люблю их всех!" - решила девочка, зная, что права. 5 глава Как все гениальное, жизнь построена на парадоксах. Казалось бы... ищет некто удачный день для нечта - ну, вычисли ему такой, звездочей! Чтобы все улицы - зелёные. Но не тут-то было. Чем сложнее дело предстоит, тем грознее должно смотреть Небо.. То есть, ищи день, звездочей, когда особенно Оно над человеком нахмурится - и смело отправляй своего некта в светлое будущее. Да, и для себя это правило не забывай, читатель звёздный. Чем хуже - тем лучше. Легко философствовать, пока ситуёвина не накрыла, сложнее вспомнить об этом в процессе. Но всё же - вооружен предупреждённый. В то утро, когда позвонила Милка, Ольга очень старалась не унывать. Хотя по пути на работу у Миши сорвало колесо с машины (только из сервиса)! Так он, стреноженный, до обочины и катил. А потом ещё в автопотоке колесо ловил. Однако на Садовом случилось это, при пешеходной московской скорости - не более десяти километров в час. Ребёнок попросился со второго урока домой, бледный и с больной головой... заучилась, деточка. "Зато хоть выспится", - думала Ольга, закрывая дверь в детскую. Клиентка позвонила, с просьбой на будущее красок для прогнозов не жалеть: "Вы сказали - некоторые трудности, а у меня девятый вал!"... век живи - век учись. И апофеозом всему - Милкин звонок: - Можно, приеду? Через полтора крайне нервно прожитых часа (бельё с сушки кыш, гладильную доску из комнаты брысь, посудомойке старт - в темпе, в темпе!) они сидели на кухне, пили кофе и, чтобы не смотреть друг другу в глаза, смотрели в Милкин гороскоп. - Оль, но уже почти тридцать восемь. - Посмотри на меня. Меня мама так же и родила. - Да, но у нас до сих пор ничего не... - Вам Сатурн мешал. Видишь, сколько лет он тебя мурыжит? Сначала по родне прошёл, потом по сфере дома... вы же тогда дедушкину дачу распиливали? Потом, видишь, как раз сферу деторождения задел - а так она у тебя вполне... Сейчас пройдёт скоро - и на крестины позвать не забудь! - А скажи... может что-то из прошлого мешать? Чьё-то влияние? Или свой поступок? Я читала, что да, но как-то странно оно... Странно было видеть всегда бойкую, языкастую атеистку-Милку - такой. Словно прощения пришла просить. За что? Ну да, не очень-то нравился ей выбор старшего брата, ехидничала она над их отношениями. Оля чувствовала это неприятие, злилась, из-за чего и сама нередко позволяла себе реплики... однако незадолго до того, как со Славиком расстаться, вроде, налаживаться стали отношения потенциальной невестки с вероятной золовкой. Ольга задумалась. Сатурн, вообще-то, символ рока. Будь у Милы всё в прошлом правильно, Бог бы ей только помог, а так... но кармических указаний, вроде, нет. Так что же ты хочешь сказать, Небо? И Ольга плотнее укуталась в шерстяной платок - плоховато как-то в доме топят. - Оль, - Мила вдруг зачем-то полезла в сумку, достала мобильный и выключила его. Ольга посмотрела - и сделала со своим то же. - Помнишь, я посоветовала тебе сказать Славке, чтобы он не рвался на радио? Мол, тебя послушает. - Да. - А он? - Наорал на меня бешено. И я... не выдержала. Это стало последним... - Оль... прости, - слова из Милы еле вышли, щёки её пылали, саму колотило. Оля испугалась. Вскочила, выбежала в коридор, прибежала с другим большущим платком, до которых была большая охотница. Собралась его так Миле сунуть, но передумала, накинула на ту сама. Мила наморщилась, заплакала. Оля посмотрела на неё и тоже закрыла лицо руками. Сказать "прощаю" и отпустить человека с миром и улыбкой - это часть дела. В очередной раз произнести любимое заклинание из "Москва слезам не верит" - тоже. Надо - по-настоящему. И не потому, что мне самой только лучше от того будет. Пусть Миле станет хорошо. Пусть! Ей! Слышишь? "Слышу, - ворчала она сама на себя, натягивая сапоги, - экстремистка! Вечно надо тебе, чтобы правильно. А что у меня от стенок, тобой прошибаемых, голова болит, это так, литература". Дорога к храму, куда девятнадцатилетняя Оля когда-то пришла креститься с компанией друзей и друзей друзей, оказалась быстрой. Словно кто-то её маленькой машинке зелёный свет зажигал. Хотя, почему "словно"? В сам храм Ольга заходить не стала - Ты же везде слышишь тех, кто зовёт? Постояла рядом, вдыхая покой места и близкую весну. И пошла навестить бабушку... папину маму. Шла не торопясь, приветствуя лица на надгробиях - в жизни не встречались никогда, а вот когда довелось узнать, что были вы на свете такие, жили. Бабушки двадцать четыре года как не стало, папа с мамой двадцать лет, как уехали за рубеж, да так там на пмж и остались. Приезжают раз в год непременно, вместе сюда приходим. Но когда их нет, а на сердце муторно, я иду к тебе, такой доброй и яростной, умевшей любить и не умевшей ничего забывать. Я другая совсем - и в то же время плоть от плоти твоей. Как, скажи, суметь простить совершенно? Как - забыть? И всё же... однажды не станет меня. Не станет Славика и Милы. Никого из тех, кто бесится сейчас и страдает, кто радуется и стонет от сладкой муки, никого... Так надо ли оставлять после себя мрак? "На кладбище загадочный уют, здесь каждый метр навеки кем-то занят. Живые знали, что они умрут, а мёртвые, что умерли, не знают", - кто-то будто прочитал в сознании строки любимого Вадима Шефнера. А он когда-то читал Екклезиаста. 6 глава Весной всё бурно - то же и отрочество. Только вот десять свечек, с Кипра специально для этого случая привезённых, задувала, а уже и двенадцатый день рождения. Юности канун, привет! Больше в тетрадках старательно крупных букв не найти - но угловатые каракули. И слова другие. Не просто "Здравствуй, Настя, давно не писала тебе, рассказывать особо нечего, вчера слепили с Таней Ц. снеговика", а "Меня никто не понимает!!!" Сама себя не понимаешь... то голова болит, то плакать хочется, то тянет к куклам, то забирает тоска. Идёшь к книгам, но детские все прочитаны, а взрослые ещё не нужны. Но каким образом оказалась на её письменном столе книга в зелёном переплёте и с двумя золотыми словами? "Мастер и Маргарита", - прочитала. А вскоре узнала, что каждое из слов этой книги - золотое. Держать такое сокровище при себе - выше сил. На счастье, есть друг, которому непременно надо это передать - Таня, с которой ещё год назад весело возясь, лепили снеговика в старом парке. После Татьяна скажет: - Ты заразила меня "Мастером..." Он меня изменил. Пройдёт ещё год, и на далёкой прогулке под закатным майским солнцем она, которой в её четырнадцать меньше шестнадцати не давали, задумчиво произнесёт другое: - Мне кажется, я читаю свою жизнь в какой-то книге. А до того... играли в ведьм, кричали наступавшему со всех концов на их любимую реку городу: - Ненавижу! Сгори! Кто бы знал тогда, что кое-чему не должно не только звучать, но и думаться. О, пропадал Ершалаим, великий город, словно и не... но Москва стояла, стоит и будет стоять. Юные ведьмы полюбили её, - да и можно ли не полюбить эту шумную и весёлую пестроту? Даже человеку взрослому встречаются в бесконечных московских закоулочках таинственные места, где кажется, что ещё шаг - и пройдёшь в иные времена... а пылким девицам они и подавно горазды попадаться. Всё в эти годы просится если не в рифму, то нарисовать... хотя бы словами, если не умеешь красками. "Где же вы, Люди?! А буду ли я среди них - человеком? Хотелось бы. Жить хочется неимоверно, хотя смерти не очень боюсь. Просто пожить хочется. Мне очень нужен друг, нужен предмет любви. Я одинока, так как не на кого положиться и положить свои заботы и любовь. Устала. Хочется покоя и любви. Я устала ненавидеть, но любить некого. Мне нужен Он, Мужчина. И я его найду". "Сижу дома, бронхит. В пятницу с мамой были у врача, и всё. Голодная, больная ведьмочка. Звонила Ленка, спасибо, что не забывает". "Сегодня жуткая до красоты лунища!" "Видя это закатное небо, трудно не поверить в то, что всё вокруг - чьё-то прекрасное творение". Подруга пошла дальше - в храм, к духовнику, а там и в другую школу перешла. Школа-спец, для будущих филологов, историков, математиков и физиков, славная на всю столицу передовой педагогикой. Закрутило Таню в тамошней жизни, новые друзья и интересы натянули нить между сердцами девочек. Они не дали ей порваться - укрепили только. Оля нередко приезжала к Тане в школу. Подцепила там, разумеется, вирус БГ и "Аквариума". Посчастливилось Александра Меня послушать. Что именно говорил, в памяти не улеглось - информацию мало принимать, надо ещё и уметь усвоить - но запомнилась тишина и тихий свет добра, шедший от этого человека. И с первого же чтения вслух одним из учеников навсегда запомнила "Дон Жуана" Гумилёва. - Знаешь, кто его так научил? - спросила Татьяна, улыбаясь не только лицом - сияла вся. Ответ она и так заранее знала, поэтому не дожидалась, пропела, - наш учитель литературы, Дмитрий Яковлевич! Дмитрий Яковлевич, тринадцатью годами старше девочек, вид имел нездешний. Позже-то Оля узнала, что так выглядит большинство хиппующих, но этот оказался первым среди встреченных в жизни. При том, что одевался он весьма свободно: джинсы, потёртые чуть ли не его старшим братом, байковая ковбойка навыпуск, футболка под ней, поражала его чистоплотность. Не только и не столько физическая, сколько моральная. Со своим чувством к Тане, с её полной ему взаимностью Дмитрий Яковлевич боролся отчаянно. Дошло до того, что вообще уходить из школы хотел: боялся, не сдержится, навредит Тане. - Я уйду! - кричала она тогда Оле, - ему здесь хорошо! Объяснение учителя и ученицы вышло очень сдержанным - быть при их договоре свидетелем попросили они Олю. Обещание дали - ждать, пока Тане восемнадцать не сравняется. А там пожениться тут же! Пыл, направленный в иное русло, помог обоим - Таня с лёта поступила на филфак, а её любимый - в аспирантуру педагогического института, на кафедру русского языка и литературы. "Детство кончилось, навсегда, - записала тогда Оля в дневнике, - мы взрослые". Родители так не считали, конечно. Но есть ли хоть один родитель, который признается себе абсолютно, что ребёнок - не ребёнок? Да хоть пятьдесят годочков деточке будь - деточка она и есть. Поэтому, кто знает, какими слезами плакала мама, уезжая вслед за мужем в последнюю его командировку? Ах, неправильно это всё, ах, неправильно! Птенчики должны вылетать из гнезда, а не гнездо покидать птенчиков. Но что смертному - роковой поворот, Автору - острый виток сюжета. Первый курс поглотил Таню, первый курс поглотил Олю. Гуманитарий не меньше Татьяны, она большим практиком по натуре была. Поэтому пошла учиться на редактора: - Книги люблю читать? Значит, и делать буду! Факультет их редакторский впору было называть факультетом благородных девиц, однако трое отважных юношей среди семидесяти пяти человек потока всё-таки оказались. И один из них - Славик. Первый курс они ещё друг к другу присматривались, ещё только счищали с пёрышек школьный мел. Чтобы во всей красе развернуться в следующем году. Второй курс стал таким же решающим и для Татьяны. В первые же дни его расписались они с Дмитрием, на следующий день обвенчались. Свадьбу особо не играли - но очень славно и многолюдно неделю спустя посидели в их маленькой хрущовке на "Речном вокзале". Был почти в полном составе бывший Танин класс, несколько учителей из школы, Оля со Славиком и несколько очень интересных друзей Дмитрия, один из которых поразил Олю тем, что учился астрологии. "Разве это наука, чтобы ей учиться?" - подумала восемнадцатилетняя комсомолка. А её подруга тем временем уже несла в себе самую радостную на свете весть. 7 глава - Ольга! Что ты сделала с Милкой? Она светится и только не летает! - Славик, ничего я с нею не делала, мы просто поговорили. Коридоры в телецентре тесные, как мир, - и маловероятно избежать встреч, особенно, если эфирные часы почти одни и те же. - Поговори со мной, Ольга. Я тоже хочу летать... Вот тебе и на! Господи, только как бы забыть, как бы только забыть, как кричал он тогда ей в ответ на просьбу воздержаться от приглашения в ночные радиоэфиры: "Мне что, всё бросить и тебя развлекать?!" Господи, помоги забыть! Ведь простила же уже... простила? - Славик, у меня до эфира полчаса. Если хочешь, глянем быстро, что там у тебя с текущей обстановкой. Может, пора записать несколько эфиров впрок - и на Гоа? - Не хочу быстро. Хочу медленно. Стоп. А вот это уже переход границы конкретный. Беги, Оля, беги! Или наступай, чтобы и впредь ему неповадно было. Но... он просил помощи. Ему, и в самом деле, нужна помощь, этому усталому человеку с мастерски тонированными волосами. - Славик, не будет никак. Я замужем. Но в ответ пришёл кокетливый взгляд женского баловня. Чувствует, конечно, сочувствие к себе. Как быть? И обидеть нельзя, и не обидеть нельзя. - Слав, не смешно. Я тебе отчаянно не подхожу - первым делом это выяснила, когда астрологией занялась. Я для тебя источник проблем и всяческих неудач... помнишь, тогда ещё на втором курсе? В коридор выглянула редактор, улыбнулась понимающе, увидев этих двоих, неотрывно друг в друга глядящих. Да только, не про тот бой подумалось всякого повидавшей на своём веку телевизионщице. Если бы она задержалась в коридоре чуть подольше, услышала бы, как вполголоса Слава спросил: - А кто - подходит? Ответ у звездочеи уже девять лет лежал, в красивой бумажке и с ленточкой. - Что коллега, это понятно. Но именно с телевидения. Не просто редактор, не просто пресса, а только отсюда человек. Такая твоя половина. Думаешь, случайно тебя судьба на радио всё-таки не пустила? Не удержалась, чёрт! И голос самую малость под конец остервел. Стыдно стало, она виновато взглянула на Славика, ожидая его реакции, но горячий двадцатитрёхлетний парень остался в середине девяностых. Сейчас, весной две тысячи двенадцатого, перед нею стоял сорокалетний мужчина, битый жизнью и столько же раз бивший её в ответ. - Ладно, потанцуем ещё. - Это приглашение на свадьбу? - ласково подколола Славу Оля. Тот встрепенулся, расправил плечи: - А, считай, что так! - Ольга Юрьевна, до эфира пять минут, а вы у гримёра не были! - профессионализм той редакторши поборол, наконец, её же деликатность. - Это одна секундочка, Наталья Сергеевна! Бегу, бегу! Ну и хорошо, что так получилось! Не успеют раскрасить - попудрят только, а то и впрямь - ну куда мне, взрослой женщине, макияж, который я с большой осторожностью и в двадцать носила? Надо будет всегда так приходить. - Внимание, первая камера, до эфира пять секунд... - Ольга, нам часто поступают вопросы о нынешнем особенном годе. О проблеме две тысячи двенадцатого заговорили, помнится, когда ещё десятый заканчивался. И нервно так заговорили... С чем, на ваш взгляд, это связано? - Спасибо, Алёна. На практике и я, и мой Учитель, и многие наши коллеги не раз встречались с феноменом проявления будущего в прошлом. Делаешь прогноз на какой-либо отдалённый период - и он начинает оказывать влияние на астролога уже сейчас, как бы далеко во времени ни находился звездочёт от него. А тут - целая кампания в прессе в связи с этим особенным годом. Мы же с вами помним по прежним беседам в эфире - в мире всё взаимосвязано. Поэтому, впору предположить, что не одни лишь эзотерики испытывают на себе информационное воздействие того будущего, в которое погружаются. Но и все, кто так или иначе пытается проникнуть в него вниманием. Ведь нет людей, начисто лишённых шестого чувства. Оно - наша природная способность! Только у многих слабо развитая. - Что же особенного в этом году? Я читала астрологические прогнозы, Ольга, - всё те же затмения и повороты планет, загадочную Нибиру вы и ваши коллеги включать в расчёты отказываетесь. Звездочея улыбнулась шутке умницы-ведущей, но посерьёзнела снова. - Нынешний год важен для мира тем, что у очень многих, кто раньше даже не подозревал об этом, начнут усиливаться способности к сверчувственному восприятию информации. Проще говоря, если и впредь люди думали о ком-то, а тот звонил или ещё как-либо давал о себе знать, то отныне телепатия станет гораздо более ощутимой. Как и другие способы биоэнергетического взаимодействия. Так что, всем телезрителям, и вам, Алёна, советую чаще прикасаться друг к другу с добрыми намерениями. И напротив, ни в коем случае не готовьте еду в дурном настроении: яйца окажутся порченными, молоко - скисшим, соль - просыпанной, и так далее, и тому подобное... - Близится лето. Где и как посоветуете вы проводить отпуск нашим согражданам? - Прежде всего, хочу предупредить, что близится череда напряжённых планетных влияний, в ходе которых нам всем надо научиться быть не просто терпимее друг к другу, а по-настоящему добрее. Хотя, знаете, сколько ездить довелось, сколько общаюсь в Интернете - нам этого не занимать! Есть, конечно, очень трудные случаи, но в целом, добрая у нас страна, и в соседях - добрые люди. Помня об этом, и самому легче быть таким. Поэтому отдыхать всем советую там, куда тянет душа. Слушайтесь её, не обманет! 8 глава Замужняя женщина в ожидании ребёнка совсем иная, нежели её ровесница, делающая на этой дороге первые шаги. В паре с Татьяной Ольге чаще доставалась роль ведомой, о чём она ничуть не жалела - любящий придаёт ли значение такой чепухе? Правда, роман со Славиком, трудный, то и дело буксующий, да учёба пополам с работой отнимали почти все силы и время. Но звучал "Аквариум", читался Серебряный век - и Танечка ощущалась рядом-рядом. Дружба вообще дело такое - не прерывается ничем. Можно расстаться на день или годы, но встретиться - и всё начнётся именно там, где остановилось! Чудо - дружба! Первый семестр второго курса миновал быстро. Перед зимней сессией спохватилась - Таню не слышала аж три месяца! Позвонила, а Дима ей - Таня на сохранении. Это что такое? Хотя... да, мама со мной тоже. Одни беременные ходят - вынашивают, а меня - высиживали. Вот и Танечка сейчас высиживает маленького своего.